Текст книги "Хозяин земли Духов - 1 (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Она жива? – спросил Аеш.

Мне не понадобилось уточнений, чтобы понять, о ком он спрашивает.

– Да. Но очень плоха.

Только теперь осознал, что продолжаю держать Найдену за руку.

Тяжело припадая на одну ногу, ендарь подошел к нам.

– Эка тебе морду разворотили, – он попытался усмехнуться, но лишь зашипел от боли.

Я же и думать забыл о распоротой щеке. Даже боли не чувствовал.

– Многого, что случилось в последние дни, ты не желал, – Аеш посмотрел на Найдену, затем перевел взгляд на меня. – Мы вели тебя, подталкивали в ту сторону, что казалась нам наилучшей. Этот мир не был твоим. Ты чувствовал себя в нем чужим. Всем было это видно. Но мы нуждались в помощи. Что-то изменилось на Изимом, а потом на Княжьей горе. Сюда мы пришли по твоей воле. Ты сам принял решение и тем взял на себя ответственность за жизни воинов, что последовали за тобой. Взял ответственность за тех, кого шел вызволять. Порча, что чуть было не задушила наши земли, не терпит слабости.

В его единственном открытом глазу билось пламя. Никогда прежде я не видел ендаря в такой ярости. Казалось, еще немного, и он вцепится мне в горло.

– Прими решение сейчас, – его голос дрожал от напряжения. – Чужак ты здесь или нет? Чего желаешь и какую цену готов заплатить в пути? Я не возьмусь и дальше вести тебя да утирать слезы. То, что мы сделали сегодня, может дюже дорого аукнуться Сызновграду. Ты должен быть готов платить и принимать решения.

– Сволочь ты, – выдохнул я. – Даже князю иногда нужен помощник и заместитель, который возьмет на себя пару сложных вопросов. У меня нет ответов. Не сейчас. А будешь надоедать, получишь пенделя.

– Пенделя?

– Ну да. Ногой по заднице.

Губы Аеша дрогнули в кривой улыбке, из глаза исчезла ярость.

– В иное время я бы предложил тебе попробовать, нынче же у нас есть заботы поважнее.

– Его жизнь в ваших руках, – я повернулся к старику. – Только обойдитесь без пыток. Если посчитаете, что его дни сочтены, – сделайте все быстро.

– Да, княже, – поклонился старик.

Криков предателя я почти не слышал. Не думаю, что его товарищи желали ему быстрой смерти. Посадили бы на кол или придумали что похлеще.

– Пусть его смерть будет последней, – сказал Аеш.

– Не думаю, что это реально…

* * *

Из полутора десятков двоедушников в живых осталось девятеро. Правда, двое из них лежали с серьезными повреждениями. Одному вспороли живот и превратили в кашу кишки – неизвестно, как воин до сих пор оставался на этом свете. Второму размозжили голову и по локоть отсекли одну руку. Жизни прочих двоедушников ничто не угрожало. Но шрамов на их телах после нынешнего похода прибавится изрядно.

Василиски выжили почти все. Арбалетные болты не нанесли им серьезного урона. Основную опасность представляли порченые волки. Эти твари впивались в лапы и мягкие животы, вырывали целые куски плоти. В итоге мы потеряли троих зверей.

Хуже всего дела обстояли с людьми. В схватке полегло порядка восьмидесяти человек, и в два раза больше получили различные повреждения. И если с ранами от металла еще был шанс справиться, то раны от укусов волков уже через час начинали гноиться. Люди, ослабленные тяжелым трудом и скудной пищей, оказались не в состоянии бороться с той заразой, что попала к ним в кровь.

Чем дальше катился день, тем больше наша победа походила на Пиррову. К полудню выживших осталось около ста семидесяти. К вечеру немногим больше ста двадцати.

Мы использовали все имеющиеся в наличии мази и снадобья. Но результатов добились чуть.

– Зачем все это? – спросил я старика, с которым разговаривал утром. – Куда они девали уголь, который вы добывали?

Старика звали Власием, и, сколько он себя помнил – всю жизнь провел в лагере. Здесь люди рождались и умирали. Здесь проводили всю свою недолгую жизнь, отдавая силы лишь одному – бесконечной добыче угля. Годы внутри каменных стен, под надзором бессловесных тварей в черных балахонах. О том, как хозяину удавалось принуждать людей к соитию, старик умолчал. А по его взгляду, наполнившемуся бессильной злобой, можно было предполагать все что угодно.

– Не ведаю, – развел руками Власий. Мясо на его запястьях было содрано почти до кости – спасибо извечным кандалам. То же самое и на ногах. Вечные отметины, которые выжившие унесут с собой в новую жизнь. – За углем приходили обозы.

– Кто ими управлял? Как часто приходили?

– Приходили раз в седмицу. Запряжены диковинными зверьми. Большими, что эти стены. Во главе – порченые.

Весело! Значит, вполне возможно, что существуют и другие подобные карьеры. И дань, которую регулярно выплачивают двоедушники, вполне может отправляться туда же, куда и уголь. Теперь понятными становятся слова ендаря: "То, что мы сделали сегодня, может дюже дорого аукнуться Сызновграду". Еще как может, если мы наступили на мозоль сильному противнику. А мы наступили. И пока не стоит светить своего присутствия. Лучше представить разорение карьера чем-то обыденным – вроде как люди сами взбунтовались, без внешней помощи. В противном случае можно получить по шапке раньше, чем Сызновград встанет на ноги.

Черный нож в одеждах мертвого хозяина, конечно же, отыскался. Точь-в-точь, как и тот, что попал в руки Вургл-Курума, а теперь покоился под Мертвым дубом. А вот черного алтаря найти не удалось. Власий указал мне место, где жил хозяин, – нечто вроде просторной пещеры с узким пологим лазом, сверху закрытым каменной пробкой. Вот почему Найдена его и не заметила. Там же, в пещере, в клетках держались и порченые волки.

Признаюсь, спуск вниз дался непросто. Точно в глотку болезной твари лезешь. Того и гляди, круг света за спиной исчезнет и уже никогда не появится снова. В пещере обитало безумие. Жить здесь и остаться в здравом рассудке просто невозможно. Рабочее место хозяина представляло собой несколько столов и стеллажей, заставленных склянками с частями человеческих тел и заваленных просто кусками плоти – свежей и уже сгнившей. Порченая тварь проводила эксперименты. Пыталась создать нечто… нечто вроде Франкенштейна. Но у нее ничего не вышло.

Находиться в логове хозяина долго я не смог, да и не хотел. Потом долго лежал у входа в лаз, глотая свежий воздух. Первое желание – сжечь здесь все к чертовой матери, чтобы и следа не осталось от гнусных экспериментов. Жаль, не осталось ни одной бомбы в запасе, а то бы рвануть, обрушить пещеру.

Весь день ушел на то, чтобы с рук и ног выживших сбить кандалы и похоронить погибших. Двоедушники от похорон своих собратьев отказались. Они забирали тела в Сызновград – к новому дому, где и должно покоиться воинам. Я не спорил с их желанием. Традиции есть традиции. К тому же ни к чему здесь оставлять следы своего пребывания. А вот с телами порченых тварей поступили просто – цепляя цепями, отволокли к большим ямам, откуда валили клубы черного дыма. Зачем нужны эти дымные столбы – люди не знали. Но тела охранников и волков ямы приняли с охотой.

* * *

Воздух медленно наливался мраком. Солнце давно скрылось за далекими деревьями, но день ни в какую не желал уступать место своей подруге – ночи.

Я не находил себе места. Сидел подле Найдены, держа ее руку и вслушиваясь в тонкую нить ее пульса, что обрывалась все чаще. Девушка умирала, и мне нечем было ей помочь. Все лечебные средства двоедушников и ендаря годились лишь на врачевание небольших ран – не больше.

Время Найдены шло на минуты, а проклятая ночь где-то задерживалась.

Не знаю, какие чувства я испытывал к той, что не так давно пыталась убить меня. За время, прошедшее с момента очищения места Духов, мы многое пережили и испытали. Странно, но теперь казалось, что при этом почти не разговаривали. Так – ни о чем, не о делах или планах. Кто она для меня? Кто я для нее? Почти непрекращающийся бег, изредка прерываемый горячей близостью.

Одно осознавал с полной отчетливостью: терять ее не хочу. Ни за что.

Вдруг Найдена дернулась – и тут же снова замерла. Пульса больше не было. Я плотнее прижал пальцы к ее запястью, потом проверил жилку на шее – ничего.

Минута, две, три… Ничего не изменилось. Пульс так и не появился.

Мир начал медленно рушиться.

"Нет!"

Когда очертания ее тела начали размываться, я решил, что вновь появившееся жжение в глазах все же прорвалось соленым потоком. Руки вмиг заледенели, точно я их в прорубь сунул.

Дым! Черный дым окутывал девушку!

Я перестал дышать.

Дым сгущался, становился все холоднее. В конце концов, мне пришлось отпрянуть – замереть в нескольких шагах.

Когда дым рассеялся, девушка продолжала лежать в том же положении. Черты ее лица заострились.

– Найдена… – позвал негромко, но в вечерней тишине слово прозвучало отчетливо.

Она открыла глаза, повернула ко мне голову, улыбнулась.

– Мы победили?

– Конечно, – голос внезапно осип. – Я боялся, что ты не вернешься.

– Ты же мой князь – и ты здесь. Я не могла не вернуться.