Текст книги "Хозяин земли Духов - 1 (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Максим Субботин
Хозяин земли Духов – 1

Глава 1. Ты кто такой?

Экзамен по экономике пролетел, не успев начаться. По крайней мере, мне так казалось. Только сел, вник в вопросы и кое-что списал из куцых лекций, как вернулась преподаватель. Она окинула аудиторию хмурым взглядом (будто наверняка видела, кто и откуда списывает), затем вздохнула и спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ну, кто готов отвечать?

Желающих не нашлось. Народ старательно продолжал что-то карябать в экзаменационных листках. Лично я обводил буквы последней списанной строки – конец мысли так и остался в лекционной тетради. Вроде и читал вчера, а вот ведь – и не вспомнишь.

– Молотов, иди сюда…

"Отлично…"

– Я еще не все написал, – попытался оттянуть момент экзекуции.

– Ничего, неси, что есть.

За спиной послышался вздох облегчения. Конечно – смерть одного дарит еще немного минут жизни остальным.

Я уселся рядом с Анастасией Павловной – заведующей экономической кафедры, положил перед ней лист А4, исписанный менее чем на треть.

– Молотов… – проговорила она и открыла журнал. – Курсовую сдал?

– Конечно! – сказал, приободрившись.

Курсовую на тему "Методы оптимальных решений" делал сам. Одну из немногих за все четыре года обучения, к слову сказать. Принцип решения задач о "почтальоне", о "коммивояжере" и иже с ними понял сразу, а потому и с курсовой разделался быстро.

– Вот и расскажи мне о ней, – Анастасия Павловна отложила в сторону лист с моими закорючками.

Я рассказывал минут пять, потом еще столько же отвечал на дополнительные вопросы по всему курсу. Знания всплывали в голове сами собой – вечернее чтение не прошло даром. Правда, с ответом на пару вопросов пришлось напрячься, так как слышал их впервые. Но заведующая кафедры уже готовилась поставить оценку в ведомость и, видимо, с этой оценкой уже определилась. Несколькими намеками ей все же удалось вытащить из меня нечто не вполне вразумительное, что она все же посчитала за правильный ответ.

– Видно – учил, – наконец проговорила Анастасия Павловна. – А как самому первому… – она замолчала, выводя оценку в ведомости.

Я глазам своим не поверил – пять! За все четыре года у меня за экзамен была всего одна пятерка. Максимум – две. Но тогда действительно знал предмет.

– Хороших каникул. – Заведующая протянула мне зачетку.

Каникул! Как же она права! Экономика – самый последний экзамен в летней сессии. Сессии, которую мне второй раз в жизни удалось закрыть вовремя.

С плеч точно тяжелый камень свалился. Я с трудом сдерживал радость. Особенно сложно это давалось теперь, при взгляде на удивленные физиономии моих товарищей, которым еще только предстояло отвечать на каверзные вопросы заведующей кафедры.

Попрощавшись с Анастасией Павловной, торопливо покинул аудиторию.

Каникулы! Свобода!

За дверью тут же попал под град стандартных вопросов ожидающих своей экзаменационной участи: "Сдал? Что спрашивала? Списывать можно?" Какие-то другие. Не уверен, что на все ответил впопад. Отдав кому-то тетрадь с лекциями и несколько шпаргалок, еще покрутился в коридоре. Прошло полчаса, а из аудитории так никто и не вышел. Я-то думал, что народ будет вылетать, как пробка из бутылки. Но, похоже, у остальных сдача затягивалась.

Домой ехать не хотелось. Все же последний экзамен требует праздника. А вот живот подводило. Есть хотелось жутко. Оно и не мудрено – дома утром почти не ел. И вот аппетит дает о себе знать. Институтская столовая сегодня закрыта, а палатки за территорией наверняка работают. Нормальной еды там нет, но на перекус хватит. Одно плохо – небо затянуло так, что, кажется, будто облака задевают кроны высоких деревьев. Тяжелые, клубящиеся, они напоминали смог. Из таких не то что дождь – града впору ждать. Но голод все же сильнее нежелания промокнуть.

Да и если немного намочит – не страшно, успею обсохнуть. Ждать остальных бедолаг, судя по всему, предстоит долго.

На улице в лицо пахнуло свежестью. Наверняка дождь уже рядом. В стороне, за главным зданием института, несколько раз сверкнула молния. И тут же небо раскололось оглушительным громом. Я даже поморщился. Такое ощущение, будто по голове треснули. Быстрым шагом направился в сторону палаток. Идти до них метров триста по аллее из тополей. Руководство института очень гордится этими деревьями. Вроде бы их посадили в день открытия нашего учебного заведения.

На лицо упали первые капли. Прибавив шагу, перешел на бег. В тени аллеи царила сумрачная прохлада. Многолетние тополя замерли в ожидании близкой стихии. Ни одна ветка, ни один листок не шелохнется.

Я успел оставить за спиной примерно половину аллеи, когда хлынул дождь. Он приблизился нарастающим равномерным шумом, в несколько секунд заполнившим весь окружающий меня мир. Листья недолго сдерживали поток дождевых капель. Где-то над головой, за густыми кронами, снова сверкнула молния. Я на чем-то оскользнулся, ноги будто выбило. Раскинув руки, повалился на асфальтовую дорожку, уже предчувствуя болезненное падение.

Звук падения потонул в шуме дождя и громе.

Но боли я не почувствовал. Плюхнулся во что-то мягкое и влажное, прокатился кубарем, остановился. Дождь продолжал барабанить по телу. Крупные капли стекали по лицу, падали на глаза, размывая обзор. Я приподнялся на руках – передо мной кусты. Странные, с колючками не только на тонких кривых ветках, но и на листьях. Откуда они здесь? Насколько помнил, аллею содержали в чистоте и порядке. Под тополями не росло ничего, кроме газонной травы. Прокатись немного дальше – и стал бы похож на дикобраза.

Я смахнул с лица капли, поднялся на ноги и направился обратно к дорожке. Той не оказалось. Куда доставал взгляд – всюду вокруг те же колючие кусты, а за ними невысокие деревья. Стволы большей частью крученые, на коре какие-то наросты. По сути, я стоял в неправильной форме кольце, радиусом примерно метров в двенадцать.

Сделал несколько шагов – нога по щиколотку ушла в неглубокую яму, скрытую за сплошным покровом травы. Травы… я вытащил ногу из ямы – недавно чистый кроссовок вымазан в чем-то темном и тягучем. Слизь какая-то, что ли? Присел на корточки. Трава не газонная. Мягкая, пружинит, но ни о какой однородности речи не идет. В основном осока, перемежающаяся островками зеленого мха.

Я ущипнул себя за руку. Мало ли, вдруг сотрясение мозга получил при падении, а все вокруг – галлюцинация? Надо сказать – очень яркая галлюцинация, детализированная.

Дождь начал стихать.

Осмотревшись еще раз, вернулся к кустам, подобрал длинную палку.

"Без палки в незнакомом лесу нельзя", – говаривал мой дед.

В любом случае, кроме палки, у меня теперь с собой ничего нет. Разве что тысячи три рублей, карточка на метро и проездной на электричку, ключи от дома. Зачетку благоразумно оставил на сохранение согруппникам.

В кустах, шагах в пяти от меня, что-то треснуло, послышался шелест листвы. Какой-то зверек? Ветра нет. А сами по себе кусты вряд ли трещат. Вот деревья – могут.

Вглядываясь в листву, осторожно пошел на звук и вскоре обнаружил небольшую тропинку. Та, точно нож, разрезала сплошную стену колючих кустов и бежала дальше, к берегу лесного озера. Плохо! Если появление кустов и мха еще как-то можно попытаться объяснить, то никаких озер возле универа нет. Ни больших, ни малых.

Я остановился, глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

"И что все это значит?"

– Сходил, поел… – проговорил вслух.

"Может, молнией ударило? Бывает же, что после удара молнии люди приобретают новые способности. Вот и у меня что-то такое открылось…"

Глупо? Глупо!

Но мысль, что провалился в какую-то параллельную вселенную или что-то подобное, старался гнать подальше. Казалось, если найти произошедшему осмысленное логическое объяснение – все снова встанет на места.

Открыл глаза – ничего не изменилось. Та же тропинка под ногами, те же колючие кусты вокруг. Впрочем, изменилось… Но не визуально. Скорее, по ощущениям. Принюхался. Так и есть – за прошедшим дождем не сразу ощутил запах. Затхлый, тяжелый. Запах прелых листьев и стоялой воды.

Болото?

Судя по обилию мха – вполне вероятно. Значит, надо быть особенно осторожным. Не хватало шагнуть в трясину. Утянет на дно – и никакая палка не поможет, к водяным и русалкам. Или русалки в болотах не водятся?

В любом случае, тропинка выглядит вполне основательной. Я двинулся по ней. Вроде не похоже, что животными протоптана. А если людьми, то рано или поздно выведет к какому-нибудь поселению. Лучше, конечно, рано. Живот снова подвело.

Я успел сделать несколько шагов, вышел за пределы круга кустов, когда услышал отчетливый звук удара по дереву – и тут же за ноги сильно дернуло. Мир перевернулся, а я завис в воздухе, немного не касаясь вытянутыми руками травы.

"Вот чего не хватало для полного счастья!"

Зато теперь можно не сомневаться: люди поблизости есть.

В кустах зашелестело, затрещало – и из них выкатилось нечто на коротких ногах-лапах, с большим животом, размером с макаку. Нечто остановилось, отряхнулось и, сложив на животе четырехпалые руки, уставилось на меня. Больше всего оно походило на какого-нибудь сказочного гоблина, с зеленоватой кожей, раскормленного до обхвата пивного бочонка. Размеры живота особенно контрастировали с тонкими руками и ногами. Шеи, казалось, у существа нет вовсе. Голова вырастала сразу из плеч – круглая, с грязно-серыми волосами, заплетенными в разлохматившуюся косу. На вполне человеческом лице, разве что немного обрюзглом, с приплюснутым носом и большими ушами, играла самодовольная улыбка. А в глазах читался… голод?

Существо было одето в длинную, до колен, кожаную крутку. Она не то штопалась заплатками много раз, не то изначально была сшита из небольших лоскутов. На ногах имелось подобие лаптей, только сплетенных не из коры, а из толстых стеблей какой-то травы. За узкими плечами виднелся тощий мешок.

Незнакомец облизался, его рука метнулась к поясу, на котором висели короткие ножны – перед моим лицом замаячил нож. С деревянной рукояткой, иззубренный, в пятнах ржавчины. Но все же это был нож! – кусок металла, которое существо явно направляло в мое горло.

– Брысь отсюда! – я отмахнулся все еще зажатой в руке палкой.

– Ай-ай! – вскрикнул незнакомец и, выронив нож, отпрыгнул назад, в кусты. Причем отпрыгнул на удивление ловко, будто и не тяготился массивным животом.

Я попытался пошевелить ногами и тем самым выскользнуть из стягивающего их аркана – тщетно. Тогда поднял корпус и потянулся руками к ногам. Хорошо, что много времени проводил на турниках, – подъем дался несложно. Удерживать себя в таком положении, конечно, труднее, но вполне возможно. Только толку все равно нет. Щиколотки стянуло так, что от боли помутилось перед глазами.

Надо же так попасться! И ведь высокое дерево – одно-единственное во всей округе. Нет бы посмотреть, что там привязано к его сучьям? Впрочем, увидел бы ловушку, зная о ней?

Я снова опустился. Ноги начали неметь. Голова же налилась тяжестью.

Незнакомец сидел в кустах – одни глаза видны на фоне листьев.

"И как не колется среди колючек?"

– Отпусти меня, я невкусный, – проговорил, глядя в его сторону. – Жесткий и болел много.

Существо осторожно выбралось из кустов, поковыряло пальцем в носу, затем с выражением великой печали посмотрело на то, что удалось там выловить. Казалось, незнакомец готов вот-вот разрыдаться.

– Ты кто такой? – наконец, спросил он. Голос звучал утробно, но довольно высоко.

– Артем, – я медленно отвел палку назад, надеясь, что коротышка подойдет ближе.

– Артем… – повторило существо. Оно снова запустило палец в нос. – Умрун?

– Чего? Да нет, живой. Но если не отвяжешь – могу и помереть.

Незнакомец болезненно поморщился.

– Волот? Нет… – добавил тут же. – Мелковат для волота.

– Да человек я! – выпалил, поняв, что коротышка пытается определиться с моей видовой принадлежностью.

Глаза незнакомца расширились. Он так и замер с пальцем в носу.

– Чем докажешь?

– Мамой клянусь! – брякнул первое, что пришло в голову.

Не проронив ни слова, коротышка развернулся и исчез в колючих зарослях.

– Эй, уважаемый! – прокричал я ему вслед.

Перед глазами летали черные мухи, в висках стучала кровь. Еще немного – и точно стану добычей. Причем добычей, которая окажется не в состоянии даже палкой отмахнуться.

Удерживающая меня в подвешенном состоянии сила исчезла неожиданно. Хорошо, руки и без того были вытянуты вниз – они помогли смягчить падение. Я грохнулся на тропу, в области шеи что-то подозрительно хрустнуло.

Как же хорошо просто лежать. Плевать, что вокруг мокро. Черные мухи перед глазами превратились в большие кляксы, слились мутной пеленой.

– Человеков есть нельзя, – услышал голос коротышки.

– Очень верное замечание, – выдохнул я. Мир снова обретал краски. Кровь прилила к ногам, принеся с собой очень болезненные покалывания в ступнях. – Сам-то ты кто?

– Я Аеш! Ендарь! – гордо заявил коротышка. Он стоял в нескольких шагах от меня. Ножа в руках нет – уже хорошо. – Если ты меня обманул – я тебя съем.

– Не лопнешь? – я медленно сел, начал снимать с ног веревку.

– Аеш голодный! – нахмурился коротышка.

Что ж, похоже, "Аеш" – это имя.

– Понятно. А что, больше есть некого?

– Водопой, – Аеш указал на озеро, – совсем плохой стал. Отравленный. Дичь не идет. Все голодают.

– Вас много?

– Аеш один! – подбоченился коротышка. – Человек ничего не знает. Все человеки такие глупые?

– Так объясни! – я поднялся на ноги, поморщился от боли. Но стоять можно. Хотя и с трудом. – Мы, вообще, где?

Аеш закатил глаза, потом с шумом набрал в грудь воздуха – чихнул. Да так сильно, что даже на ногах не удержался – сел в траву. Он несколько раз мотнул головой, фыркнул.

– Это Барбарские топи, – проговорил, утирая лицо руками. – Земли Озерного княжества. Но теперь ни княжества нет, ни озер, – Аеш снова чихнул и тут же расплылся в улыбке – на траву перед ним шлепнулся сгусток коричневатой слизи. – Так-то лучше! – он снова утерся, встал. – Трясина наступает, а противиться ей некому стало, – развел руками. – Раньше-то тут красота была. Березки, осинки, малинники сладкие. Грибов иной год – видимо-невидимо. И солишь их, и сушишь, и варишь, а уж пироги какие…

– Раньше – это когда? – прервал я кулинарные воспоминания собеседника.

– Раньше-раньше… – недовольно профырчал тот. – Нетерпеливый какой. Годов, почесть, под две сотни.

Аеш вытянул перед собой руки, принялся загибать пальцы. Брови его хмурились. Спустя несколько минут он все же сдался.

– Да, под две сотни.

– А тебе-то сколько тогда?

– Глупый человек! – снова нахмурился собеседник.

– Каждый имеет право быть дураком, – пожал я плечами. – Ты рассказывай.

Аеш вздохнул, поджал губы, всем своим видом показывая – какое огромное одолжение собирается мне сделать. Наверное, мне следовало проникнуться моментом и оценить жертву.

– Человеки… – задумавшись, пробормотал Аеш. – Откуда такая несправедливость? Глупей не найти, а туда же… И с ними беда, и без них никуда.

– Я все слышу, – решил напомнить о себе.

Аеш вздрогнул, уставился на меня, точно увидел впервые.

– Ладно, – обреченно махнул рукой. – Идем. Все сам увидишь, услышишь, понюхаешь.

– Увидеть и услышать – будет достаточно, – усмехнулся я.

– Как знаешь. Не отставай.

"Не отставать?"

Впрочем, совсем скоро мое недоверие сменилось удивлением, а потом и вовсе перешло в восхищение. Несмотря на объемный живот и короткие ноги, передвигался Аеш быстро. Ловко подныривал под стволы поваленных деревьев, перепрыгивал с кочки на кочку, точно туман просачивался сквозь колючий кустарник. На его фоне я ощущал себя нерасторопным хромоногим слоном. Если бы время от времени новый знакомый не останавливался и не ждал меня, то наверняка бы скрылся из виду в первые минуты нашего марш-броска. Оказалось, что при желании передвигается он абсолютно бесшумно.

Местность, которую мы пересекали, нельзя с полной достоверностью назвать топью. Так мне кажется. Никаких открытых водоемов, никакой трясины. Даже запах стоялой воды то усиливался, то почти полностью исчезал. Похоже, откуда-то издалека его приносили порывы ветра. Влага под ногами ощущалась, при каждом моем шаге слышался отчетливый чавкающий звук. Но близость болота выдавало другое – нечто почти неуловимое, даже не физическое. Ощущение болезни. Ощущение невидимой заразы, расползающейся по лесу, застывшей в воздухе, затаившейся в тени деревьев и кустов.

Мы шли около часа. Точнее сказать не могу – от часов отказался еще несколько лет назад, а мобильник остался там же, где и зачетка. К тому времени, когда лес наконец расступился, я вполне мог бы сойти за лешего: мокрый, в паутине и мелком мусоре, перемазанный грязью, в порядком потрепанной одежде – штурм зарослей колючего кустарника дался труднее всего.

Не знаю, что я ожидал увидеть. Город, лесную деревню, одинокий домик? Лесная прогулка вытянула изрядное количество сил, энтузиазма удивляться осталось совсем немного. И все же увиденное удивило. Неприятно.

Это нельзя назвать деревней. Скорее, скопище времянок бомжей. Поселение располагалось на склоне горы, поросшей все тем же треклятым кустарников, на иглах которого остались клочки моей одежды. Грязные улочки огибали покосившиеся бревенчатые дома. Именно бревенчатые, но деревьев, пригодных для подобного строительства, я в округе не заметил. Создавалось впечатление, что дома эти стоят здесь уже не одну сотню лет. Возможно, когда-то крепкие и основательные, теперь они покосились, по окна вросли в землю, расползлись несуразными нагромождениями гнилой древесины. Удивительно, как в них вообще жили? Домов я насчитал пятнадцать штук. Впрочем, мог какой-то пропустить, спутав его с обычной грудой мусора или приняв за холм. Рядом с каждым домом имелся огород с несколькими грядками. Ограда (если так можно назвать плохо плетенный тын) только одна – тянется по периметру всей деревни. И запах… Нет – вонь! Не зря Аеш говорил о "понюхаешь". Напрасно я надеялся обойтись зрением и слухом. Чтобы не чувствовать витающей в воздухе вони, пришлось бы воспользоваться противогазом.

Ветра здесь нет, что ли? Или деревня насквозь пропиталась запахом навоза, компостных ям, затхлых погребов и еще бог знает чем. С такими ароматами недолго и до розовых глюков.

– Добро пожаловать в последний оплот Озерного княжества, – воздев руки к небу, продекламировал Аеш. – Место священное, полное древних сил и таинств. – Он искоса глянул на меня. – Ну и тебе тоже рады, Артем, – проговорил с плохо скрываемой ухмылкой.

Наверное, в тот момент я выглядел так, будто получил пыльным мешком по голове.

– Спасибо за радушие, – ответил, сумев-таки совладать с открывшейся челюстью.

Деревня мне очень не нравилась. Неужели в ней придется заночевать? Да тут клопы заживо съедят. Или вши. Или крысы. Или сами аборигены…

Последние вышли нам навстречу, сбившись в стайку. Ростом самый высокий из них доходил мне до пояса. Грязные, тощие, с волосами, сбившимися плотными колтунами. На осунувшихся лицах застыла настороженность. А я-то думал, что это Аеш странно выглядит. Ан нет. На фоне этих доходяг он вполне мог котироваться завидным гражданином.

Аеш низко поклонился встречающей нас делегации. Ему поклонились в ответ.

– Снова пусто? – сильно простуженным голосом спросил один из аборигенов. Он опирался на короткую клюку, одет был в мешковину, перевязанную веревкой, из копны торчащих во все стороны волос виднелись белые перья.

– Отчего ж пусто? – указал на меня Аеш. – Вот, добрые соседи, Человека вам привел.

Аборигены отпрянули (будто только что увидели меня), но почти сразу снова подались вперед, обступили нас обоих.

– Здрасте… – улыбнулся я, пытаясь не дать разодрать остатки своей одежды на лоскуты. Но местные все тянули руки, точно желали на ощупь удостовериться в правдивости слов Аеша.

– Человек… человек… – слышались монотонные возгласы.

– А что, собственно, происходит? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ключ! – вдруг выкрикнул абориген с перьями в голове. – Принесите ключ!

Сразу трое местных сорвались с места и бросились вглубь деревни.

– Ты же человек? – с хитрым прищуром спросил Аеш.

– Да! – выпалил я. – Сколько можно спрашивать? Я уже и сам сомневаться начинаю.

– А вот…

Он не успел закончить. Откуда-то издалека донесся пронзительный крик. Аборигены насторожили, затихли. Крик повторился. Звучал он явно из-за пределов деревни.

Я аккуратно приблизился к Аешу.

– Это часть представления? – спросил его шепотом.

– Какого представления?

Крик повторился. Уже ближе. Теперь в нем можно было разобрать протяжное: и-и-и-и-х-о-о-о…

Вот только звучало оно как-то не залихватски. В голосе невидимого крикуна ощущался страх.

А вот аборигены, похоже, поняли смысл услышанного – бросились кто куда. Кто-то метнулся к лесу, но основная часть со всех ног метнулась к домам.

– Идем, быстро! – Аеш ухватил меня за руку, потянул в деревню.

Я ощущал себя Гулливером среди лилипутов. Очень глупым и ничего не понимающим Гулливером. Между тем, местные готовились к отпору какой-то опасности. Мужчины (их отличало наличие бород) загоняли в дома женщин и немногочисленных детей, захлопывали за ними гнилые двери. Сами же вооружались рогатинами, вилами, топорами.

С противоположного конца деревни показался еще один абориген. Кричал именно он. И только теперь мне удалось полностью разобрать его выкрик: лихо!

Несчастный гонец пулей миновал петляющую улицу и рухнул к нашим ногам.

– Она идет… – выдохнул, глядя на Аеша.

– У нас гости? – с тревогой спросил я.

– Ключ! – завопил тот. На этот раз его голос больше походил на ржавый трубный глас.

– Здесь! – раздалось за спиной.

Мы обернулись. Троица, недавно бросившаяся выполнять приказ перьеголового, попеременно тащила приличного размера сундук, обитый медными полосками. По всей видимости, сундук был тяжелым, а аборигены очень торопились. В конце концов, не добежав до нас нескольких метров, они разом грохнулись на землю. Сундук упал, его крышка распахнулась. В грязь полетело нечто, завернутое в белоснежную тряпицу. На фоне царящих вокруг бедности и запустения тряпка выглядела чуть ли не драгоценностью.

– Возьми его! – Аеш указал на сверток.

– Сам возьми, – пожал я плечами. Не дело не пойми что хватать.

– Мне нельзя! Никому нельзя! Только человекам!

С той стороны, откуда прибежал "гонец", послышался звук, как если бы здоровым тараном врезали по одной из деревянных развалюх. Треск, грохот. Тут бы впору разворачиваться и давать деру в леса.

От грохота аборигены ненадолго замерли, а потом, словно по команде, выстроились передо мной и развернулись в сторону приближающейся опасности.

Это что же, они меня оберегают?

Аеш достал свой нож. Он переводил взгляд с меня на улицу, где вот-вот должен показаться неведомый мне противник. Просто смотрел, ничего не говорил. Но ему было страшно.

Страшно стало и мне.

Я подхватил сверток, распахнул тряпицу. На моих ладонях лежал металлический ключ. Длиной сантиметров десять, с кованой ручкой, украшенный гравировкой и одним большим молочно-белым камнем в основании сложной бородки. Взяв ключ в руки, почувствовал, что он теплый, будто долго лежал на солнце. На ощупь приятный, немного шероховатый.

– Ну?! Что?! – прокричал Аеш.

– Что? – обернулся я к нему.

С грохотом и треском разлетелся еще один дом. На этот раз я увидел облако взметнувшейся пыли. И в этой пыли что-то перемещалось.

– Есть у вас для меня оружие? – спросил, понимая, что, даже заполучив в руки отличный меч или лук, все равно не смогу использовать его в должной мере.

– Ключ – твое оружие!

– Кидаться мне им что ли? – со злостью выплюнул я. Надоели эти постоянные недоговорки. Нет бы рассказать все четко и ясно. Всем же польза будет.

Я отбросил тряпицу, сжал ключ в кулаке. Что теперь?

Фигура в пыльном облаке обретала очертания. Существо было высоким, выше меня даже при условии, что сильно сутулилось. Плечистым, хотя одно плечо намного ниже другого. Одето в какие-то несуразные лохмотья с многочисленными прорехами.

– Это кто? – спросил я.

– Ты же слышал, – голос Аеша дрожал. – Лихо.

Разумеется – это все объясняло!

Между тем существо приблизилось настолько, что стало возможно рассмотреть его лицо. На бледно-зеленом лице твари рваной дырой зиял рот, полный кривых зубов цвета ржавчины. Всего один огромный глаз слезился чем-то густым и желтым. Носа не было вовсе, вместо него в стороны расходились темные трещины, точно плоть существа начала гнить.

– Мать моя женщина, – выдохнул я.

Зажатый в кулаке ключ сделался почти нестерпимо горячим. Первым моим порывом было отбросить его в сторону. Не сделал этого лишь потому, что заметил исходящее от него свечение. Вернее, свечение исходило от камня. Из молочно-белого он стал кристально-прозрачным.

– Так должно быть? – громко спросил я.

На меня не обратили внимания. Между аборигенами и лихом не было и трех метров. Тварь распахнула рот и зашипела. Из-под драных лохмотьев взметнулась пара жилистых рук с узловатыми пальцами, каждый из которых венчал длинный коготь.

"Твою мать! Мать твою!"

Камень на ключе вспыхнул с такой силой, что пришлось зажмуриться. Лихо, уже было рванувшее к ощетинившейся острым деревом добыче, отпрянуло с диким визгом.

Ключ исчез. Только что лежал у меня на ладони – и исчез в вспышке. А вот свечение осталось. Теперь оно окутывало меня. Больше того – расползалось в стороны, охватывало аборигенов. Они, в свою очередь, тоже начинали светиться.

На лице лиха отразился ужас. Тварь загораживалась руками, пятилась. Но уходить, судя по всему, не собиралась. Щерилась и шипела. Чего-то выжидает?

Я шагнул ей навстречу.

Лихо еще отступило.

Свечение, источником которого стал я сам, немного не касалось твари.

Боится? Очень хорошо!

Я бросился вперед, по ходу дела вырвал из рук одного из аборигенов рогатину (какое-никакое оружие не помешает), выставил ее перед собой. Мой порыв поддержали. Деревня огласилась невнятным разноголосым кличем. Аеш бежал рядом и с таким упоением размахивал ножом, что впору покалечить и себя, и собратьев по беде.

– Ура-а-а! – непроизвольно вырвалось у меня.

Клич с энтузиазмом подхватили.

Горстка идиотов, сбежавших из дурдома, – наверняка примерно так мы выглядели со стороны.

Лихо, в опровержение моих надежд, не испугалось и не отступило. Завизжав пуще прежнего, бросилось на нас. Оно было не очень поворотливым, но сильным. Первым же размашистым ударом снесло приблизившегося к ней аборигена. Несчастный даже пискнуть не успел – отлетел выпущенным из пращи камнем, врезался в стену ближайшего дома.

Я почувствовал, как в груди взорвался ледяной ком. Боевой азарт точно ветром сдуло. Осознание, что все происходящее не сон и не шутка, что тварь реальна и легко может вспороть мне горло, – отрезвила и подкосила ноги. Очень сильно захотелось все бросить и спрятаться подальше – в лесу, в болоте, где-нибудь.

Лихо продолжало истошно визжать. Оно металось из стороны в сторону, наносило удары когтистыми руками. Не все из них достигали цели, но те, что достигали, бросали в грязь целые пригоршни крови.

Не знаю, почему не бросился прочь. Возможно, всему виной самоотверженная смелость аборигенов, снова и снова пытающихся поразить противника своим нехитрым оружием. Но они знали, за что дерутся. Я – нет.

Улучив момент, прыгнул к лиху, лохмотья которого покрылись многочисленными кровавыми пятнами. Тварь отмахнулась. Я пригнулся (воздух над моей головой вспороли растопыренные когти), затем сместился немного в сторону и ударил рогатиной, целя гадине в морду. Наверное, в тот момент удача оказалась на моей стороне. Заостренное дерево вонзилось в единственный глаз лиха. Брызнула желтая жидкость, похожая на гной. Визг твари поднялся до ультразвука. Она схватилась за рогатину, дернулась с такой силой, что меня буквально смело – подняло в воздух и спустя несколько метров полета приложило о землю.

Приподнявшись на руках, увидел, как лихо, уже избавившись от рогатины, мечется, слепо выставив перед собой руки. Морду твари покрывали темно-красные, местами почти черные пятна, кое-где кожа надулась водянистыми пузырями. Некоторые из них успели лопнуть, обнажив огненно-красную, поблескивающую плоть.

Это что же, свечение так ее обожгло? Тогда понятно, почему верещала. Непонятно, почему не ушла.

Деревенские больше не пытались ее достать, рассыпались вокруг, но оружия не опустили. Свечение со многих из них спало. А вот следов ожогов не видно. Получается, что свечение каким-то образом "отличает" союзников от врагов. Странно, непонятно, но результат налицо. Вернее – на лицах. Еще один вопрос к множеству других, требующих куда более скорых ответов.

Прошло еще несколько секунд бесплодных метаний, а потом лихо резко замерло. Его руки и голова судорожно подрагивали. Мгновение ничего не происходило, а потом тварь, обратившись густым дымным столбом, втянулась в землю.

Тишина.