Текст книги "Две грани нейробука (СИ)"

Автор книги: Максим Парамохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

   – Я пойду первым. Смотрите, и прыгайте, как я. Не бойтесь, я вас поймаю.

   Глянул на Майкла, кивнул. Машина вылетела наружу, сразу загрохотали выстрелы. Джантор побежал к проему канализации, вытянувшись в струнку, прыгнул в темноту.

   Правая нога попала на уступ, он подвернул лодыжку, свалился. Но тут же вскочил. Боль подавляет нейробук, остальное сейчас неважно. Первым прыгнул Найджел. Джантору успел подхватить его, поставил на ровную площадку. Второй, третий.

   Наконец Питер спустил Айрин. Девушка плакала, и висела в мощных руках, как кукла. Они последние. Рубашка на плече парня пропиталась кровь.

   – Ублюдки движутся к нам.

   – Туда, бегом, – Джантор махнул в сторону центра города. – Они ждут, что мы будем выбираться. Давайте, я догоню.

   Пробежав двадцать метров в противоположную сторону, положил на уступ пистолет. Успел пройти от люка полсотни метров вслед за Питером и остальными, когда оружейная видеокамера показала заглядывающего внутрь кибера. Залег, надеясь, что мощного фонаря у них нет.

   Когда спустились четверо, Джантор мыслекомандой открыл огонь из пистолета. Ни в кого не попал, но привлек внимание. Враг ответил шквалом выстрелов, камера погасла.

   Хитрость удалась, полтора десятка киберов устремились в сторону, откуда стреляли. Пусть думают, что мы пытаемся выбраться из города. Чуть выждав, Джантор поднялся и побежал догонять своих.

   * * *

   Под землей они ползали долго. Пару раз видели фонари киберов, но столкновения избежали. Когда наверху стемнело, решили выбираться на поверхность. Дойдя до ближайшего канализационного люка, Джантор приподнял крышку и огляделся.

   Они находились в жилом районе, застроенном одно и двухэтажными домами, на улицах пусто. Однако вылезать здесь не хотелось. Кто-то может глядеть в окно, и группа вооруженных людей гарантированно привлечет внимание.

   Маленький отряд переходил от одного люка к другому, пока, наконец, не обнаружили выход рядом с заброшенным магазином. Витрины разбиты, крыша в нескольких местах обвалилась, на полу толстый слой грязи.

   К счастью, один из кранов еще работал, так что они смогли хоть немного отмыть канализационное дерьмо. Но одежда в любом случае нужна новая. И желательно поесть. Однако ничего съестного не нашлось, три аппарата по продаже шоколадок, печенья и колы давно разбиты и разграблены.

   Айрин, хоть и перестала плакать, забилась в угол и ни на что не реагировала.

   Джантор хотел как-то помочь, утешить девушку, но понимал, что сейчас важнее другое. Они отнюдь не в безопасности, киберы продолжают рыскать по городу. Правда, искали в основном ближе к центру, иногда доносился слабый треск выстрелов.

   В 11 вечера по всем информационным сайтам и телеканалам прошло оповещение – общегородская полицейская операция закончена. Жителям разрешили выходить на улицы.

   Почти сразу начался репортаж о полном разгроме террористической группировки, именовавшей себя Сопротивлением. Киберы утверждали, что убито или захвачено порядка десяти тысяч террористов.

   Число это, как знал Джантор, втрое превышало реальную численность повстанцев. Скорее всего, полиция опять хватает всех подряд. Но и успехов у врага немало. Они объявили о гибели профессора Ноуда, Майкла Глейзера, Райана Филдса, среди задержанных оказались Лэнди Катсон и Дороти Норманн. Выглядели все ужасно – избитые, в крови, многие ранены.

   После полуночи Джантор решил выйти на улицу. Сейчас он единственный мог это сделать, не привлекая особого внимания. Камуфлон отталкивал практически всю грязь, и, будучи помыт водой, выглядел так, словно и не было нескольких часов в канализации. Им нужна еда.

   Идти пришлось долго, несмотря на снятие запрета, покидать свои дома не хотел никто. Наконец попался круглосуточный магазин, владелец которого рискнул работать. Джантор купил продуктов, мыло. Уже собирался уходить, когда заметил катящий по улице черный автомобиль. Отпрянул от двери.

   – Что там? – насторожился хозяин заведения.

   – Полиция.

   – А-а, – мужчина понимающе кивнул. – Им лучше на глаза не попадаться.

   – Киберы в последнее время вообще словно взбесились, – заговорил единственный кроме Джантора покупатель, худой парень в клетчатой рубахе. – Сначала облава по всем северным районам, говорят, искали какого-то фиомсянина. Потом теракт. Теперь настоящая война. Что дальше будет – даже подумать страшно.

   – И не говори, – владелец магазина покачал головой. – С каждым днем все хуже. Завтра думаю отправить семью к родственникам в Талсу. Я бы и сам уехал, да оставить не на кого. Разграбят ведь. А чертова полиция даже пальцем не шевельнет.

   Выждав, пока черный автомобиль скроется из виду, Джантор вышел. То и дело оглядываясь, вернулся к своим. Парни накинулись на еду, Айрин сидела в своем углу. Горюет о гибели Майкла.

   Сам Джантор с удивлением осознал, что не чувствует ничего. Потом вспомнил, что подавил ненужные эмоции. Стоило отключить нейропрограммы, как накатили тоска и боль. В душе словно образовалась пустота, где раньше был человек. Хороший человек.

   За недолгое пребывание в Оклахоме Джантор видел разных – лживых, алчных, жестоких. Готовых без колебаний убить человека за пачку денег или наркотиков. Одержимых местью. Однако Майкл Глейзер был хорошим человеком.

   Сегодня погибли многие, но его смерть казалась наиболее несправедливой. Дикой. А виноваты проклятые киберы. Злобные подонки, что и сейчас рыщут по городу в поисках новых жертв. А Джантор прячется тут, бессильный их остановить.

   Он ударил в стену так, что посыпалась пыль.

   – Ты чего? – повернулся к нему Питер.

   – Просто вспомнил Майкла. Как он погиб.

   – Отличный был мужик. Лучше бы я поехал вместо него. Чертовы ублюдки, – боксер сжал огромные кулаки.

   – Они еще пожалеют. Киберы думают, что победили, что с нами покончено. Но пока мы живы – ничего не закончено, – с каждым словом огонь внутри Джантора разгорался все сильнее. – Мы будем сражаться, и заставим их заплатить. За нашу боль, за всех убитых они расплатятся собственной кровью.

   – Отомстим ублюдкам, – парни дружно вскинули автоматы. В их глазах горело то же пламя, что и в его душе.

   – Когда атакуем? – в голосе Найджела сквозило нетерпение.

   Его вопрос несколько охладил ярость Джантора. Нападать пока рано. И чем спокойнее он становился, тем сильнее ощущал страх.

   Но боялся не киберов, а самого себя. Джантор внезапно осознал ужасный смысл своих слов. Призывы к войне, мести. Крови и убийству.

   И это не первый раз. Он ведь тогда чуть не придушил Катсона. А когда сражался, иногда радовался смерти очередного врага. Да, киберы сами атаковали, вынудив его защищать себя и других, и все же их гибель доставляла ему некое удовлетворение. И несколько минут назад он хотел, фактически призывал к новым убийствам.

   Джантор потряс головой, пытаясь рассеять наваждение. Так неправильно. Пусть здесь смерть стала почти нормой, однако она остается дикостью, поддаваться которой нельзя. Да, необходимо бороться, но не заливать Оклахому кровью. Надо придумать другой способ.

   Однако сперва разобраться в себе. В том, почему его захлестывает злоба и ярость.

   Сел в углу, открывая на нейробуке последние записи. Вживленный компьютер фиксировал не только информацию внешних органов чувств, но также физиологические параметры и эмоции. Они интересовали Джантора в первую очередь.

   Картина выходила пугающая. Негативные эмоции будто закольцовывались, функционируя в режиме самоподдержки. Более того, имелись положительные обратные связи, распаляя единожды вспыхнувшую злобу даже в отсутствие объективной внешней причины.

   И, поскольку эмоциональный уровень мозга эволюционно сформировался намного раньше сознательного, он им практически не контролировался. Скорее наоборот, ярость влияла на разум, побуждала выискивать рациональные причины для ненависти. Что самое страшное – он их находил. Доводя человека до животного бешенства.

   Так не пойдет. Джантор готов сражаться, если надо защитить Айрин, или кого-то еще. Но убивать в порыве ярости – чудовищно. Однако анализ нейросигнатур четко показывал – такое вполне возможно.

   Злость надо контролировать. Но как управлять тем, что не подчиняется сознанию, и само на него воздействует?

   Снова включить тайные нейропрограммы? В определенных ситуациях они полезны, и все же скрытое влияние по сути своей неправильно.

   С другой стороны – а почему оно должно быть скрытым? Нейропрограммы отслеживают уровни эмоций и активируются, если те превышают безопасный уровень. Процесс этот можно вывести на уровень сознания. Как только ярость превысит определенный порог, нейробук оповестит своего владельца. И тот сам решит, как лучше успокоиться – волевым самоконтролем или с помощью соответствующей программы.

   Вполне приемлемый вариант. Половину следующего дня Джантор потратил на доработку программ. А вечером размышлял, как дальше сражаться.

   Их маленькая группа наверняка не единственная, кто избежал гибели, но основные силы Сопротивления фактически разгромлены. Любая прямая атака на цитадели киберов заведомо обречена.

   Как ни странно, самым перспективным казался старый план. Перехват контроля хотя бы над частью беспилотников поможет уравнять силы.

   Автомобиль с антенной находился не в метро, а в старой автомастерской в восточной части города. Но киберы могут знать. От Норманн, Катсона, других пленных. Джантор решил рискнуть, тем более что у него остался главный козырь – нейробук. И автомобиль, на котором установлена антенна, с автопилотом, чтобы управлять им, вовсе не требуется залезать внутрь, даже приближаться, достаточно установить радиосвязь.

   Камеры автомобиля не показали поблизости киберов, в бортовом компьютере чужих программ также не обнаружилось. Но не успела машина проехать и ста метров, как путь перекрыла полиция, в воздухе появились "Осы".

   Джантор сразу отключился от управления.

   – Они следят, уходим, – сказал он сопровождавшему его Питеру.

   Тот факт, что враг знает о плане перехватить контроль над беспилотниками, огорчал куда больше, чем потеря машины. Киберы наверняка усилят программную защиту "Ястребов". Конечно, им недоступна нейрологика, и на их уровне развития криптографии сделать неуязвимую для взлома программу в принципе невозможно, однако усложнить и без того трудную задачу они вполне способны.

   Надо начинать все заново, и собирать силы. Никто в Сопротивлении не знал всех, но пара-тройка контактов имелась у каждого.

   Половина электронных адресов вообще не отвечала, скорее всего, их владельцы погибли. На двух встречах ждали киберы. Но Джантор, зная частоты их переговоров, управления роботами и автомобилями, сумел выявить засаду. На третьей наконец пришел успех.

   Знакомый Найджела сообщил, что примерно две сотни человек скрываются в подвале разрушенного здания в районе Равенсвуд.

   Правда, когда парень привел их на место, на перекрестке 63-й улицы и авеню Келли, Джантор увидел небольшую рощу, пустырь и чуть дальше помойку. О наличии тут зданий ничто не напоминало. Они прошли дальше, к бару, позади которого имелся спуск в канализацию.

   Подвалов оказалось несколько. Как объяснил командующий тут Олаф Гринвуд, высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти, когда-то здесь был тренировочный центр Национальной гвардии. В ходе войны все строения наверху разрушили, место заросло, чему немало поспособствовали сами члены Сопротивления.

   – Снаружи нельзя даже представить, что под землей кто-то скрывается, – с ноткой гордости произнес Олаф. – Из руководства о нас знали Ноуд и Глейзер, – Гринвуд секунду помолчал, затем продолжил. – Мы типа запасного опорного пункта. И когда пошли сообщения о разгроме, я решил, что надо собирать уцелевших. Отправляем здоровых искать тех, кто, как и вы, спасся. Да, мы рискуем, но иначе Сопротивление окончательно вымрет. Пока никто из моих вроде не попался.

   Джантор оглядел помещения. Людей немало, но половина ранены, для них куда более актуальны не оружие, а еда и медикаменты. Увы, но финансам Сопротивления заведовал в основном Ноуд. Сейчас продукты доставали через бар, но его владелец тоже небогат.

   Зная о способностях Джантора, Гринвуд спросил, не смог бы он взломать какой-нибудь банковский счет киберов. Теоретически задача не отличалась от перехвата боевой техники, но вскоре в голову пришла идея получше. Счета Дугласа, их номера и пароли хранились в нейробуке наряду с прочей скаченной информацией. Как утверждали СМИ, гангстер мертв, погиб в той самой перестрелке, а его криминальную империю раздавила полиция, когда хватала всех, кто хотя бы видел фиомсянина.

   Проверил счета. Некоторыми активно пользовались, очевидно, они перешли под контроль киберов или уцелевших подельников Дугласа. Но три оставались нетронутыми, и денег там – миллионы.

   Через канализацию Джантор прошел в бар, перечислил хозяину сто тысяч. Тот обещал уже завтра достать больше провизии плюс лекарства. Когда вернулся, Гринвуд стоял рядом с Айрин.

   – Нам всем очень жаль твоего дядю,– говорил он.

   Сидевшая у стены девушка молча кивнула. Вечером Джантор принес ей тарелку.

   – Поешь.

   Несколько минут она сидела неподвижно, затем принялась за еду.

   – Майкл был очень хороший человек.

   Хотелось сказать еще что-то, как-то утешить. Вывести из этой отрешенности.

   – Он был мне вместо отца, – внезапно заговорила Айрин. – Сначала киберы убили папу, теперь и дядю Майкла. Я знала его с детских лет, – в глазах ее появились слезы.

   – Я знал его намного меньше, и сейчас очень жалею, что не успел узнать лучше. Я очень сожалею и разделяю твою боль.

   – Ты не можешь ее разделить. Ты почти не знал его, не любил.

   – Я узнал его достаточно, чтобы сожалеть. Он один из лучших людей, встреченных здесь. Поверь, мне очень грустно и больно, что его больше нет.

   Несколько секунд девушка молча, затем повернулась к нему.

   – Больно? Но ведь ты сам говорил, что твой нейробук подавляет боль. И развеивает грусть. Ты можешь просто включить программу.

   – Могу, – кивнул Джантор, – но не стану. Майкл Глейзер был хороший человек. Он заслужил, чтобы о нем горевали.

   Айрин вздохнула, затем прислонилась к нему. Он обнял девушку, крепче прижимая к себе. Когда кто-то разделяет твою скорбь, становится немного легче. Какое-то время они сидели молча. Все вокруг уже укладывались спать, и Джантор думал, что Айрин тоже уснула, когда она внезапно спросила:

   – Скажи, теперь ты их ненавидишь? Понимаешь, что всех киберов Оклахомы надо убить?

   Мгновение Джантор колебался. Правда может легко разрушить их такую хрупкую близость. Но лгать тоже неправильно.

   – Иногда мне хочется. Когда я вижу новые сообщения, как полиция арестовывает, избивает, убивает людей, я очень злюсь. Хочется плюнуть на осторожность, взять автомат и сражаться. Приходится запускать нейропрограммы, чтобы подавлять ненависть. Она затмевает разум, толкает на страшные дела. А потом человек пожалеет о содеянном.

   – Черт бы побрал твой проклятый компьютер, – Айрин вырвалась из его объятий, ударила кулаком в плечо. – Отключили его. Пусть ненависть к этим ублюдкам живет в тебе так же, как и в каждом из нас. А лучше, – она секунду помолчала, – лучше сделай другую программу. Чтобы их ненавидеть. Ты ведь можешь ее сделать, правда?

   Да. Нейробук способен подавить или вызвать любое чувство либо эмоцию. И...

   Джантор внезапно понял, что практически нашел ответ на самый странный вопрос. Почему киберы настолько злы и жестоки? Да, он сам порой чувствовал злость, но всегда были объективные причины. Они же будто изначально всех ненавидят.

   Вспомнил прочитанную историю. Там ведь упоминались нейропрограммы, делающие человека свирепым и безжалостным. Но тогда это осталось на периферии его внимания. Мысль использовать столь замечательное изобретение, как нейробук, чтобы превратить человека в кровожадного зверя, звучала чересчур неправильно. Дико и безумно. Не укладывалась в голове.

   Но здесь другая, не фиомсянская логика. Похоже, все это время Джантор взламывал совсем не те компьютеры.

   Мозги против пушек

   В последние дни отдел дознания превратился в филиал ада. Операция по разгрому Сопротивления дала тысячи арестованных, и каждого допрашивали максимально жестоко. Привозя очередного задержанного, Винсент порой жалел, что нельзя заткнуть уши, дабы не слышать десятки истошных воплей. Никогда еще полиция не работала столь интенсивно.

   Усердие подогревали сразу три фактора.

   Во-первых, общая злость. Победа обошлась очень дорого, опираясь на мощную систему укреплений, пусты сражались с невиданным упорством. Наиболее же тяжелые потери полиция понесла, когда, поняв свою обреченность, враг принялся взрывать заминированные тоннели и станции. За один день погибли 1178 хайменов.

   Во-вторых, распоряжение губернатора Стилера. Он поставил задачу окончательно истребить террористов, именующих себя Сопротивлением. А для хайменов выполнение его приказов становились смыслом жизни.

   И в-третьих, мечты о невероятной награде. Несмотря на достигнутый успех, уничтожение подземных баз и смерть многих лидеров, включая Ноуда, главный трофей ускользнул.

   Фиомсянин.

   Он засветился в нескольких перестрелках, действуя с невероятной, запредельной эффективностью. На его счету значились минимум 39 убитых полицейских, один "Ястреб", дюжина "Рысей", десятки "Ос".

   Дознавателям обещали 20 часов нейрокайфа за информацию, помогающую найти Джантора, и они не жалели сил и людей, пытаясь что-либо выведать. Оперативным группам обещали 150 часов за труп, и 250 за живого. Фантастическая, неслыханная в истории Оклахомы награда. Каждый хаймен мечтал ее получить.

   За других террористов либо информацию о них также поощряли нейрокайфом, хоть и гораздо меньшей длительности.

   Винсент целыми днями рыскал по улицам в составе группы лейтенанта Брэдфорда. Прежний командир Риверс стал новым начальником криминального отдела зоны гамма. Траун погиб. Капитан шел в числе первых, надеясь лично взять фиомсянина, вместо этого получил несколько тонн земли на голову, когда пусты взорвали канализационный тоннель.

   Опергруппа действовала на основе информации, выбитой дознавателями.

   Увы, самих членов Сопротивления по указанным адресам никогда не оказывалось. Тогда Брэдфорд накидывался на соседей. Лейтенант полагал, что все пусты – одна гигантская террористическая группировка, и каждый знает, где прячутся остальные. Как правило, после зверского избиения человек действительно начинал говорить. Но информация всегда оказывалась ложной. Люди придумали что угодно, лишь бы их перестали бить. За последние два дня группа Брэдфорда не арестовала ни одного реального бойца Сопротивления.

   Но когда Винсент пытался объяснить лейтенанту, что хватать всех подряд бесполезно, тот еще больше свирепел.

   – Заткнись, Рон. Я проработал в полиции дольше, чем ты прожил на свете, и лучше знаю. Раз не можешь предложить ничего умного, хотя бы не отвлекай.

   Вообще-то у Винсента действительно имелась ниточка получше.

   Воровка Стефани. О ней знали трое – он сам, Траун и Риверс. Капитан мертв, а Риверс слишком занят новыми обязанностями, чтобы вспомнить об одной из многих задержанных. Девушка наверняка знает, как найти Айрин Глейзер, а та приведет к фиомсянину.

   Но говорить о ней Брэдфорду не хотелось – привыкший бездумно переть напролом лейтенант лишь все испортит.

   По окончании очередного рабочего дня Винсент отыскал Стефани среди набитых арестованными камер, привел в маленькую каморку, служившую следственным кабинетом. Лицо ее после побоев Трауна распухло почти до неузнаваемости.

   – Мне нужна твоя подружка, Айрин. А лучше – сразу фиомсянин Джантор.

   Девушка глянула на него и сразу отвернулась.

   – Я не знаю, где они. Правда.

   – Верю, – Винсент взял ее за подбородок, поднял голову так, чтобы смотреть в глаза. – Они постоянно в бегах, а ты в камере. Но вы ведь подруги с детства. Наверняка ты знаешь какой-нибудь контакт. Способ связи, знакомых, о которых мало кто в курсе.

   В глазах Стефани мелькнула искра, она снова попыталась отвернуться. Бесполезно.

   – Знаешь, конечно знаешь, – теперь Винсент не сомневался. – Говори.

   – Ничего я не знаю, – воскликнула она. Голос дрожал.

   – А про второй уровень дознания слышала? В твоей камере уже многие через него прошли. Все раскололись, – он сжал кулак.

   Девушка зажмурилась, теперь она тряслась всем телом. Винсент поднял руку, но, подержав секунд десять, опустил. С огромными синяками на лице она и так выглядела невероятно жалкой, несчастной. Бить ее совсем не хотелось. Но он обязан получить информацию. Полицейский протокол разрешал любые средства.

   Пару минут думал. Отдать дознавателям – те быстро все выбьют. Но информация уйдет Риверсу, и еще выше, генералу Вольфсону. Фиомсянин важнее всего. Дальнейшую операцию могут поручить другим.

   А ведь на кону 250 часов нейрокайфа. Гигантская награда, получить ее должен он. И вообще, хайменам чужды жалость и сомнения, они выше обычных слабостей. Винсент снова подошел, замахнулся. И вновь заколебался.

   Девушка расколется минут за 20, а то и меньше. Ему же, когда возьмет фиомсянина, достанется 250 часов сильнейшего в мире удовольствия. Ставки несоизмеримые. Однако в том, чтобы получить наслаждение ценой чужих страданий, ощущалось что-то неправильное. Мерзкое и противное.

   Винсент мерил шагами крохотную комнату, проклиная себя за нерешительность. Риверс и Брэдфорд не стали бы колебаться. Надо получить информацию. Но как? Хитрость и уговоры не помогут, она его ненавидит. Ненавидит и боится.

   Попробовать сыграть на страхе?

   – Идем, – он схватил Стефани за руку, потащил за собой. На самый нижний этаж отдела дознания.

   Длинный коридор, два десятка дверей с обеих сторон. И отовсюду доносятся жуткие, нечеловеческие вопли. Из одной вынесли парня, всего в крови. Из комнаты подальше другой офицер выволок за ногу уже безжизненное тело. Лицо арестованного превратилось в кровавое месиво, по полу тянулся багровый след.

   Винсент заметил, как Стефани отвернулась.

   – Смотри, – он положил руку на затылок, поворачивая ее голову. – Смотри. Идем, еще посмотришь, – подтолкнул девушку к одной из дверей, откуда истошно кричали.

   Ноги ее подкосились. У него у самого мороз по коже, среди всех этих жутких воплей. Как только дознаватели с ума не сходят? Хорошо, что Лору перевели на патрулирование улиц в зоне альфа. А ведь ей не грозила боль.

   – Пожалуйста, – Стефани скорчилась у стены, зажмурившись и закрывая руками уши. Из глаз текли слезы – Что вам надо?

   Винсент поднял ее на ноги.

   – Я уже сказал, что мне нужно – фиомсянин. Не ты. И не твоя подружка. Приведите меня к Джантору, и я вас отпущу. Обеих. Не заговоришь – сдам им, – Винсент указал на дознавателей, вытащивших из комнаты очередное окровавленное тело. – В любом случае ты все расскажешь. Но если добровольно – сэкономишь мне время, и себя избавишь от страданий. Ну так что – поможешь?

   Девушка кивнула. Он отвел ее наверх, подальше от здешнего ужаса.

   – Говори.

   – У нас есть электронная почта. Адрес, который знаем только мы двое. На случай по-настоящему серьезных неприятностей. Вы правда нас отпустите?

   Винсент задумался. Е-мэйл, значит. И если Айрин получит письмо, будет точно знать, что от подруги.

   – Напиши ей. У тебя действительно большие проблемы, и лишь она тебя спасет. Я уже сказал – мне нужен фиомсянин.

   Спустя три часа Айрин откликнулась на просьбу. Встречу Винсент назначил на старом складе в зоне гамма, Стефани взял с собой. Дорогой подумал, что Глейзер может прийти не одна.

   Что ж, у него есть наживка. Приковал девушку наручниками к старой трубе, заткнул рот кляпом. Кто бы не появился, он первым делом бросится ей на помощь. Сам с пистолетами занял позицию меж двух металлических контейнеров.

   Ждать пришлось недолго. Едва увидев подругу, Айрин кинулась к ней. Как и ее спутник. Сразу тот, кто нужен – фиомсянин.

   Винсент улыбнулся, активировал прицельные камеры пистолетов. Джантор тут же метнулся в сторону, выхватывая оружие.

   – Айрин, это ловушка! Здесь киберы.

   Пуля Винсента прошла мимо, противник успел укрыться за контейнером. Чертов фиомсянин, как только обнаружил? Теперь они на равных.

   Разве что...

   Мысль казалась безумной. Какое хаймену дело до обычных пустов? Но Джантор отправился выручать эту девушку в логово Дугласа. В любом случае стоит попробовать. Винсент выпустил одну пулю рядом с Айрин, отчаянно и безуспешно дергавшей наручники подруги. Они замерли.

   – Выходи, или им обеим конец.

   – Ты тоже, – из-за контейнера виднелся лишь ствол оружия. – У нас нет причин воевать. Давай поговорим.

   – Поговорим?

   – Да. Зачем стрелять друг в друга? Мы же не дикие звери, а разумные люди. В любой конфликтной ситуации можно отыскать взаимоприемлемое решение.

   На секунду Винсент заколебался. В тот раз фиомсянин тоже предлагал поговорить. Только о чем? Хотя, если это поможет выманить врага из укрытия – стоит попробовать. По крайней мере, сам он в броне и шлеме. А если еще и получится усыпить разговорами бдительность врага...

   Винсент вышел из укрытия. Почти сразу появился Джантор. Он тоже в бронежилете, но голова без защиты. Уже преимущество.

   – О чем ты хочешь говорить?

   – О многом. О вашей жизни, о нашей жизни. Ты никогда не задумывался, как глупо и плохо у вас тут все устроено? Вы убиваете их, – Джантор кивнул в сторону девушек, – они вас. Зачем? Какая польза от трупов?

   Сомнения проникали в голову Винсента все глубже. Он и сам не раз задавался подобными вопросами.

   – Убей его, Джантор! – закричала Айрин. – Прикончи этого кибера. Убей.

   Он покачал головой.

   – И что потом? Какая мне польза от его трупа? Или тебе от моего? – фиомсянин посмотрел в глаза Винсента.

   На этот вопрос ответ очевиден.

   – За твой труп дают 150 часов нейрокайфа.

   Джантор понимающе улыбнулся.

   – Много, да. А если я предложу тебе больше?

   – Ты? – Винсент засмеялся. – Ты не можешь дать мне нисколько. Нейрокайф выдается лишь по решению губернатора или генерала Вольфсона.

   – Да неужели? – с каждой секундой улыбка фиомсянина все больше раздражала. Он словно знал нечто, пониманию Винсента недоступное. И смотрел, как инструктор Джонс на безнадежно тупых курсантов. – Нейрокайф вызывается программой, установленной в твоем нейробуке, – продолжил тем временем Джантор. – Попробуй зайти в операционную систему и найти.

   – Это запрещено.

   Запрет на попытки изменения программ операционной системы был одной из первых истин, которые вдалбливали хайменам после вживления.

   – А ты попробуй, открой файлы. Неужели тебе не интересно, что будет?

   Винсент поежился. Один чересчур любопытный курсант как-то попробовал. Минуту он корчился на полу в жутких муках. Потом его вызвали к директору училища. И от дальнейших расспросов парня начинало трясти. Так что урок усвоили все – запреты лучше не нарушать, любое неповиновение наказывается.

   – Изменять настройки операционной системы нельзя. Нейрокайф доступен лишь по решению высшего начальства, как награда за отличную работу.

   – Даже так, – фиомсянин поднял брови. – А что, даром совсем не дают? Хотя бы одного часа?

   Винсент помотал головой. Что за глупые вопросы, нейрокайф надо заслужить.

   – Ну и скупердяй же ваш губернатор, – Джантор вздохнул. – Халявы, и той жалеет. Алчность, злоба, насилие. Вам самим так жить не противно?

   – Не смей оскорблять губернатора! – возмутился Винсент. – Он великий человек! Ты просто не способен осознать его величия.

   – И в чем же оно заключается? – с грустной улыбкой спросил фиомсянин.

   – В том, что... – Винсент задумался. Конечно губернатор Стилер велик. Чем? Да всем. В каждом его слове, каждом жесте чувствуется величие, которое другим не понять. – Он обеспечивает процветание Оклахомы.

   – Ага. Насмотрелся я на это процветание. Технологии ваши у нас только в музее увидишь, город наполовину опустел, грязь, нищета, тотальная ненависть. Убиваете друг друга каждый день.

   Жалость в голосе фиомсянина разозлила Винсента.

   – Хватит болтать, бросай оружие.

   – Стреляй, Джантор! – снова закричала Айрин. – Убей его!

   Фиомсянин, к удивлению Винсента, засунул пистолет в кобуру.

   – Не буду я тебя убивать, ты мне нужен. Идем. Сперва займусь твоим нейробуком. Не знаю, насколько хорошая там защита, но раз уж со своей справился, и вашу как-нибудь осилю. Потом покажу, как выглядит настоящее процветание. И дам один час нейрокайфа в день. Больше не проси, а то еще станешь, как Оденлин.

   Что за чушь он несет? На всякий случай отметил в памяти новое имя.

   – Я сказал – медленно вытащи и брось на пол оружие. Или я пристрелю твою подружку, – Винсент зафиксировал прицел на девушке.

   Джантор вздохнул.

   – Не пристрелишь. Пистолеты у тебя нерабочие, – он шагнул вперед.

   С каждой минутой слова его казались все бредовее. Но спокойный, уверенный, с ноткой сожаления тон, которым фиомсянин говорил, породил сомнения. Сместив ствол в сторону, Винсент отдал мыслекоманду стрелять. Оружие молчало. Снова приказ, потом другому. Тоже ничего. Что за ерунда?

   – Понимаешь, пока мы беседовали, я взломал коды твоих пистолетов, – пояснил Джантор. – Так что я могу из них стрелять. А ты нет.

   Будь Винсент пустом, он бы испугался. Но хаймены выше страха, он лишь обругал себя за глупость. Проклятый фиомсянин опять его перехитрил. Отбросил бесполезное оружие. У него броня и шлем, а до противника три метра. Сжал кулаки, готовясь к атаке.

   – Ах, да, и шлем тоже, – почти насмешливо произнес фиомсянин.

   Камеры погасли, делая Винсента слепым. Инстинктивно он покрутил головой, сдернул шлем. Противник оказался неожиданно близко, его кулак уже летел в голову.

   Удар в висок. Темнота.

   * * *

   Убедившись, что полицейский отрубился, первым делом Джантор нацепил на голову парня глушилку. Он мастерил ее последние пару дней, после того, как решил захватить одного в плен, чтобы проверить свои догадки. Устройство напоминало местные наушники и генерировало сильные электромагнитные шумы на используемых киберами частотах. Теперь сигналы нейробука о помощи и координатах блокированы.

   Затем нашел ключи от наручников, освободил Стефани. Девушка выглядела ужасно, все лицо в кровоподтеках.

   – Идти сможешь?

   Она кивнула, поднялась.

   – Он мертв? Ты его убил? – спросила Айрин, глядя на кибера.

   – Нет. Я же говорю – он мне нужен, – Джантор взвалил пленника на спину. Здоровый, примерно центнер. – Возьми его пистолеты и шлем, – сказал он девушке. – Пригодится.