Текст книги "Позови меня, дорогой"

Автор книги: Люси Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Пойдем, Пенни. Музыка уже играет. Вряд ли ты пообещаешь мне еще один танец.

Пенни пошла с ним, мягко покачав головой.

– Странные вещи происходят на балах в Хант Клубе, – пожаловалась она своему партнеру. – Сначала Росс, потом папа. Неужели все будут разговаривать только загадками?

Пенни видела, что Джон Дин танцевал дважды. Сначала с девушкой из Грин Вэлли, а потом с миссис Хитченс. Она заметила, что отец один раз танцевал с мисс Диттон… и также обратила внимание, что мисс Диттон танцевала почти со всеми фермерами из Грин Вэлли.

«Однако она прекрасно проводит здесь время», – ее доброе сердце осталось довольно.

Музыка смолкла, и раздался сигнал охотничьего рога. Толпа освободила середину зала. Гости вытянулись в линию вдоль стен и галерей. Для Пенни наступило главное событие дня.

Росс пересек зал и подошел к ней. Она подала ему руку.

Он повел ее обратно к стульям на возвышении. Президент Хант Клуба вышел на край возвышения. По залу пронесся гул, а затем последовал новый взрыв оваций. Пенни чувствовала, как зарделись ее щеки, но она высоко держала голову. Хорошая наездница должна иметь красивую осанку, а не только правильную посадку в седле. Кроме того, ее платье еще больше сверкало, когда она стояла прямо.

Президент вывел Пенни вперед и среди шумных аплодисментов вручил ей прекрасную серебряную чашу. Ее тренер, мистер Росс Беннет, получил в подарок кнут с серебряной рукоятью. Они стояли бок о бок и принимали поздравления. Затем Росс повернулся к Пенни, наклонился и поцеловал ее.

– Ну, смелее… дай мне пощечину, – прошептал он.

Пенни не выдержала и засмеялась.

Оркестр заиграл вальс Штрауса.

Пенни поставила свою серебряную чашу на край возвышения и открыла танец с Россом. Они двигались по кругу в одиночестве.

Это был изумительный момент. Пенни казалось, будто она кружилась в вальсе на облаке, а все гости бала были звездами. Она видела Джона Дина, она видела отца с мисс Диттон по одну сторону и Эльзой Смит по другую, Камиллу, стоящую с мистером и миссис Беннет.

Она чувствовала прилив любви и привязанности ко всем ним. Это были ее друзья, и они любили ее. Они гордились ею. Она была чрезмерно благодарна им всем.

– Я чувствую себя любимицей богов, – сказала она Россу. – И очень надеюсь, что заслужила, это… и никого не подвела.

Росс ничего не ответил, его лицо оставалось серьезным, но вальсировал он великолепно.

Когда они дважды прошлись по кругу, президент присоединился к ним со своей супругой, и в ту же минуту зал наполнился танцующими парами.

Росс и Пенни остановились перед мистером Бартлеттом.

– Ну как, Пенни?

– Я так счастлива, папа. Ты можешь увезти меня домой как только тебе захочется, но ведь другого такого бала больше не будет, не правда ли?

– Росс говорит… еще много раз…

– Но уже никогда не будет первого раза.

Лицо Пенни так и светилось. Она повернулась и увидела Джона Дина, направляющегося к ней.

– О Джон… ты ни разу не подошел и не танцевал со мной…

– Я не мог конкурировать со всеми этими молодыми людьми. Но мне бы очень хотелось… если у тебя есть свободная минута.

Росс иронически посмотрел на него.

– Идите и заканчивайте вальс, – сказал он. – Я уверен, твои притязания столь же добродетельны, сколь и мои, – добавил он, обращаясь к Джону.

– Ты позволь… Пенни?

Пенни только кивнула в ответ. Она подошла к Джону и тут же оказалась в его руках. Она не произнесла ни слова, пока танец не закончился.

Теперь она не чувствовала облаков под ногами, не сияли вокруг звезды. Она поднялась выше их всех… будто бы попала на седьмое небо… и от счастья была готова разрыдаться.

18

Прежде чем кончился танец, мистер Бартлетт извинился перед дамами и удалился. Ему надо было поговорить с миссис Хитченс, а позднее и с миссис Беннет. Он не появлялся до тех пор, пока гости не собрались за ужином. Над длинными, уставленными яствами столами стоял возбужденный гул голосов. Пенни и Джон Дин оказались в компании Беннетов, и Росс как раз наполнял ее бокал пенящимся напитком янтарного цвета.

– Джон, ты поедешь в машине домой один?

– Да. И с удовольствием окажу тебе любезность, Барт.

– Вот и чудесно. Мне надо будет заехать в Мулту, а это значит, я никого не смогу подвезти. Я дам тебе знать чуть позже.

Некоторое время спустя мистер Бартлетт сообщил дочери, что, поскольку у него нет возможности следовать за повозками, он предпочитает, чтобы она не отправлялась с ними в дорогу.

– О папа! – возразила Пенни с негодованием. – Надеюсь, ты не в такой степени придерживаешься старомодных взглядов. Десятки людей останавливаются лагерем под открытым небом, и вовсе не обязательно меня сопровождать…

Ее голос постепенно стихал в изумлении, когда она увидела, как упрямо сжались челюсти у мистера Бартлетта и какими строгими стали его глаза. Пенни еще никогда не испытывала на себе такого отцовского взгляда.

– Если тебе придется провести ночь в дороге, я предпочитаю, чтобы ты остановилась там, где смогу быть я, поэтому предлагаю тебе отель миссис Браун на побережье. Я договорюсь, чтобы тебя подвезли туда на машине.

– С мисс Диттон?

– Нет, не с мисс Диттон. Она отправится с Хитченсами, которые были столь любезны, что нашли для нее место. Кстати, пойду, извещу ее об этом.

Когда после окончания бала они надевали пальто, Пенни имела возможность увидеть, как восприняла мисс Диттон изменившиеся планы. Лицо ее стало мертвенно-бледным, и несколько минут она не разговаривала с Пенни. И только появление Эльзы Смит воспламенило ее.

– Интересно было бы знать, какую роль сыграли вы в этой маленькой комедии, – сказала она.

Она пыталась сдержаться, но голос выдавал ее, хотя было совершенно очевидно, что Эльза Смит не знала, о чем говорила мисс Диттон.

– Простите, – сказала она. – Что-нибудь случилось?

Не было никаких сомнений, что Эльза даже не подозревала о причинах огорчения мисс Диттон, так что той пришлось сделать видимое усилие, чтобы обуздать свои эмоции.

– Боюсь, я несколько несдержанна. Я вдруг обнаружила, что вынуждена отправиться в двухдневную поездку домой с Хитченсами. Не могу сказать, что очень довольна такой перспективой.

– Может быть, вам стоит подумать о другом способе добраться до дома? – не задумываясь, спросила Пенни.

– Автобусом? Вряд ли стоило рассчитывать на то, что я с радостью буду смотреть на факт оказаться единственным человеком, который возвращается в Грин Вэлли общественным транспортом.

– А я не стала бы возражать, – сухо заметила Эльза Смит. – Мне часто приходится пользоваться автобусом. Там я предоставлена сама себе, хотя знаю, что я человек со странностями.

Мисс Диттон посмотрела на нее так, что и без слов стало ясно – она согласна с последними словами.

– Но в какой-нибудь из машин, возможно, найдется свободное местечко. – Пенни была смущена.

Хотя она догадывалась, что отец организовал все это с особой целью, она не могла не сочувствовать мисс Диттон. Действительно ли эта женщина намеревалась увлечь Джона Дина или ее отца? И было ли это доказательством ее неудачной попытки? Если это так, то Пенни почувствовала облегчение, но она не могла хотя бы чуточку не испытывать жалость к мисс Диттон.

Чуть позже по пути домой она сказала об этом Эльзе Смит.

– Пока еще рано ее жалеть, – ответила Эльза. – Когда такие решительно настроенные люди терпят неудачу, они в большинстве случаев стараются отплатить тем же.

– А как это может быть? – Пенни была явно озадачена.

– Все зависит от их склада ума, моя дорогая. Однако я могу ошибаться. Мы обе можем ошибаться. Возможно, мистер Бартлетт задумал все это по другим соображениям.

И только когда отец целовал ее, желая доброй ночи, она узнала, что все это делалось ради нее самой.

– Мне бы хотелось отправить тебя домой на машине, – сказал он. – Фактически за последний час я приложил усилия к тому, чтобы это было осуществимо. Завтра я должен быть свободен. Боюсь, мне придется ехать на большой скорости по дороге из гравия между Мултой и «Фармерс-Отелем». Я думаю, с Джоном тебе будет спокойнее. Он сказал, что прихватит с собой моего пассажира.

С минуту Пенни раздумывала, что ответить.

– С Джоном будет надежнее, папа, – сказала она наконец. – Во сколько мне вставать?

– В девять тридцать. Успеешь? Джон подъедет за тобой.

– Успею, – спокойно ответила она.

Выполняя свое обещание, Пенни была готова к девяти тридцати. Не прошло и десяти минут, как она уже сидела рядом с Джоном в его огромном «Кастом Лайне», поглядывая на его серьезный профиль, когда он сосредоточил все свое внимание на плотном потоке автомобилей в стремлении поскорее выбраться на главное северное шоссе.

– Так-то вот, – сказал Джон, несколько расслабившись.

Он сдвинул на затылок свою новую шляпу, которой так гордился, и вынул из кармана пачку сигарет. Он начал закуривать, пытаясь справиться со спичкой и коробком одной рукой, в то время как другой держал руль.

– Может быть, я подержу руль или зажгу для тебя сигарету, Джон?

– Пожалуйста, – он протянул ей коробок, спичку и сигарету, – а я послежу за дорогой. В такие моменты мне хочется стать городским лихачом. Ты знаешь, для чего существует красный, зеленый и желтый свет?

– Это указатель движения для городских лихачей и своеобразный ограничитель, «уздечка» для таких, как мы, – ответила Пенни и тут же спросила: – Ты и в самом деле не возражаешь, чтобы я зажигала тебе сигареты?

Он искоса посмотрел на нее с вопросительной улыбкой.

– Тебе придется делать это все время по дороге до Бинду, а я буду выкуривать их со скоростью одной сигареты в час. Следи по часам. Хорошо, Пенни?

К нему опять вернулось прежнее настроение. Он вновь стал тем Джоном, который проводил с ней время в тире и на карусели. Однако когда он смотрел на нее, где-то на дне его глаз притаился большой вопросительный знак. Пенни многое бы отдала, чтобы узнать его истинные мысли. Иногда ей казалось, что он обожал ее, а иногда был так далек от нее за барьером отчужденности, что она боялась никогда не дотянуться до него.

– Хочешь, поговорим, Пенни? – спросил Джон через некоторое время.

– Нет. Я чувствую себя слишком усталой. Как бы то ни было, сейчас еще утро после вчерашней ночи, не так ли?

– О'кей. Поедем молча. Если ты увидишь, что я начну засыпать, потяни за ручной тормоз, ладно?

– Ты тоже устал, Джон?

– Очень, очень устал.

Он сказал это так просто, что Пенни почувствовала, что он имел в виду что-то еще, кроме физической усталости.

Она свернулась в уголочке и предалась своим размышлениям. По крайней мере, целый день в пути с Джоном! Она предполагала, что от «Фармерс-Отеля» до Бинду она будет добираться с отцом, а между тем… целый день… сегодня…

Почему мисс Диттон отправили с Хитченсами вместо того, чтобы предложить ей место в машине Джона? Где пропадал Джон в тот вечер, когда Беннеты пригласили всех друзей на обед? Был ли он и в самом деле с мисс Диттон, как она на то намекала? Был ли отец сердит на мисс Диттон, и если так… то почему.

Глаза ее сомкнулись, и она провалилась в сон.

Пенни очнулась, когда машина затормозила по гравию и остановилась. Она вздрогнула и села на свое место. Джон прислонился к спинке сиденья и смотрел на нее.

– Как хорошо быть Пенни, – сказал он. – Она может спать, пока я работаю. Не наступило ли время для утреннего чая… соня… Мы в Кейвз Инлет.

Пенни встряхнулась и выбралась из машины.

– Позволь мне повести машину до ланча? – попросила она с мольбой в голосе. – Тогда и ты сможешь вздремнуть немножко.

– Что тебе снилось? Как ты перескакиваешь через заборы на своей «старушке»?

– Никаких «старушек», Джон. Чтобы я от тебя больше этого не слышала. Моя Уинтер теперь чемпион. Извини, но «как я тебе и говорила».

Они пили чай с сандвичами в придорожном кафе-кондитерской. К Джону вновь вернулась серьезность.

– Я всегда знал, что у тебя замечательная лошадь, Пенни. И что ты прекрасная наездница. Просто мне не нравилось, когда ты перескакивала через ненадежные преграды с таким легкомыслием.

– Но почему? Я была очень осторожна, ты знаешь.

Он в упор посмотрел на нее, потом устремил свой взгляд туда, где на обочине дороги стояла его машина.

– Я полагаю, законный интерес, – сказал он наконец. – Мне не хотелось подбирать останки Пенни на Стоунвиллской земле.

– А как насчет других людей? Ты бы имел что-нибудь против?

– Конечно. Но не в такой степени.

Пенни сделала глоток чая.

– Придется отправляться к Россу, чтобы он позаботился обо мне… – В тот самый момент, когда были произнесены эти слова, она поняла, что совершила оплошность. Так или иначе, но ощущение было такое, будто в этом разговоре с Джоном она балансировала на туго натянутом канате и не знала, как спуститься на землю. Джон не оценит предательства по отношению к Россу с ее стороны… – Росс хорошо ко мне относился… – добавила она и поняла, что все туже и туже натягивала канат.

– Да, – отозвался Джон. – Хорошо.

Мысленно Пенни молила о том, чтобы найти слова, которые избавили бы ее от разговора на эту тему.

– Теперь ты сам можешь зажечь свою сигарету… когда у тебя свободны обе руки.

О боже… а что, если он подумает, что она не желает зажигать ему сигареты? Будто она не готова делать это для него всю жизнь.

Пенни готова была расплакаться, поэтому поспешила замолчать, ибо в молчании было для нее спасение от губительных слов.

Они направились к машине.

– Хочешь сесть за руль, Пенни?

– Да, – ответила она. – В этом случае ты сможешь вздремнуть. Это будет гораздо лучше, не так ли… чем усталому вести машину на большой скорости.

Он улыбнулся ей. Его прекрасная ослепительная улыбка помогла ее сердцу выбраться из трясины, в которой оно очутилось, падая с туго натянутого каната.

Пенни устроилась на сиденье за рулем. Автомобиль мягко тронулся с места и скоро под его колесами замелькали миля за милей.

Они долго ехали молча, пока Пенни краешком глаза не заметила, как шляпа Джона съехала с головы на сиденье, а он не сделал ни малейшего движения, чтобы вернуть ее на место. Она сбавила скорость и украдкой долго смотрела на него. Джон крепко спал.

Было еще светло, когда они въехали на покрытый гравием задний двор «Фармерс-Отеля». Здесь останавливались все, кто проезжал мимо, а так как Пенни часто бывала здесь во время своих частых поездок, этот отель стал для нее почти родным домом.

Джон поднял ее чемоданы, и из-под навеса, укрытого с двух сторон вьющимися растениями, они проследовали в боковую дверь.

– Это ты, Пенни Бартлетт? – встретила их миссис Браун. Походкой вразвалочку она вышла из своего офиса, заслышав шаги в коридоре.

– Когда примешь ванну, можешь прийти и расписаться в книге, дорогая. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но горячая вода в отеле имеется, Привет, Джон. Итак, ты доставил свой ценный груз в сохранности. Я узнала об этом от Беллоузов. Мистер Бартлетт заезжал к ним в полдень. Я полагаю, он прибудет сюда до полуночи. Вот ключ от номера Пенни. Можешь отнести ее чемоданы наверх. У меня нет помощников – еще не вернулись с выставки. Чай будем пить в гостиной.

Джон поднялся наверх с двумя чемоданами Пенни. Миссис Браун остановилась и тяжело, с присвистом дыша, крикнула в открытую дверь столовой:

– Клэр! Клэр! Принеси нам чай! – затем повернулась к Пенни. – Ты сможешь пообедать, когда уедут коммивояжеры. У меня есть жареное мясо. Как раз для тебя и меня.

– А Джон? Вы дадите ему кусочек, не так ли?

– Джон отправится в отель «Принц Уэльский». Конечно, они накормят его паршивеньким обедом, зато они все время твердят, что у них новые кровати, так что ночь он проведет удобно. Я думаю, он отыскивает себе местечко. Отель переполнен фермерами… все они были на Королевской выставке. Ну, входи и садись, дорогая. Итак, ты завоевала все призы? Ах, Пенни, моя Пенни… Я полагаю, отец гордится тобой, не говоря уж об этом старом скрипуне…

Пенни устало плюхнулась в одно из кресел миссис Браун в ее личной «берлоге».

– А зачем Джону ехать в «Принц Уэльский»? Разве у вас не найдется местечка, миссис Браун?

– Никогда еще не бывало такого, чтобы я не приготовила импровизированную постель для Джона Дина, дорогая, но я не потерплю, чтобы ты таскалась по всей стране днем и ночью с молодым человеком. Теперь ты взрослая. Кроме того, город наводнен фермерами и их женами со всех концов страны… я должна соблюдать приличия. Джон совершенно прав. К этому времени все в городе будут знать, что ты приехала с выставки с ним, а к девяти часам всем станет известно, что он получил постель и обед в «Принце Уэльском»… а ты здесь. Тогда все улягутся в постель счастливыми.

Пенни удивленно смотрела на миссис Браун.

– Но я путешествовала с Джоном всю свою жизнь, – неожиданно ей слегка взгрустнулось. – Разве вы не помните? Он, бывало, говорил: «Пенни поедет со мной. Она – моя девушка!»

– А… тогда ты была ребенком. Теперь ты взрослая. Кроме того, когда еще приедет мистер Бартлетт. Ты знаешь наши деревенские дороги. А сейчас пей чай, как умненькая девочка. Думаю, Джон вернется через минуточку и выпьет с нами чашечку чая.

Пенни молча пила чай маленькими глотками. Никогда еще в своей жизни она не была так удивлена. Она не знала, то ли радоваться, то ли огорчаться своему новому статусу! Она была огорчена тем, что не сможет пообедать вместе с Джоном; с другой стороны, ей придавало ощущение счастья сознание того, что Джон достаточно серьезно относился к ее новому положению, чтобы позаботиться о соблюдении приличий. Если она не могла остановиться в отеле с Джоном без сопровождающего лица, даже в том, который был почти родным домом, это говорило о многом. Джон сам установил новый уровень отношений между ними – «мужчина и женщина».

Когда он вошел в комнату, она посмотрела на него поверх края чашки, но ничего не сказала.

Мистер Бартлетт появился утром, к завтраку, когда Джон Дин уже выехал из города на своей машине.

– У Хитченсов сломалась ось в тридцати милях отсюда, – вызвался объяснить ситуацию мистер Бартлетт. – Джон отправился туда.

– Разве все они уместятся в «Кастом Лайне»?

– Я думаю, вопрос касается только мисс Диттон, – медленно сказал мистер Бартлетт. – Основную часть пассажиров подхватили Калтропы.

Когда они позавтракали, Пенни пошла попрощаться с миссис Браун и спросила, кто сообщил о машине Хитченсов.

– Я полагаю, ваша экономка, мисс Диттон, – ответила миссис Браун, листая страницы регистрационной книги.

– Папы, наверное, еще не было здесь, – предположила Пенни с небрежностью в голосе.

– Собственно говоря, она его не спрашивала. Она спросила Джона Дина. Видимо, думала, что он здесь. Я ей все растолковала, как полагается. Джон оставил записку, чтобы мистер Бартлетт был в курсе.

Пенни начала натягивать перчатки, потом попрощалась с миссис Браун.

– Надеюсь увидеть вас в следующий раз, когда поедем мимо, – сказала она.

– Пусть это будет поскорее, дорогая. Один вид твоего милого личика радует старушку Браун. Позаботься о своем отце…

Пенни устроилась на заднем сиденье, и машина выехала со двора отеля.

– Я хочу заскочить в Стэнтон, – сказал мистер Бартлетт. – Придется нам на часок свернуть с дороги. Джон на своей быстрой машине, наверное, уже далеко впереди, а это означает, что мисс Диттон разожжет в доме камины и приготовит вкусный суп… я надеюсь.

Больше они ни разу не упоминали о мисс Диттон и Джоне Дине. Но когда они прибыли в Бинду, из всех труб завитками поднимался дым – в доме вновь воцарился жилой дух и тепло.

В этот вечер Пенни улеглась в постель пораньше и проснулась ранним утром, горя нетерпением поскорее попасть в Уиджи к тому времени, когда лошади прибудут с дороги. Теперь Уинтер снова будет дома.

Волей-неволей у нее поднялось настроение при мысли о том, что она снова может ездить верхом на Уинтер, когда ей только захочется.

– Я не задержусь долго, – заверила она мисс Диттон, – и помогу вам с весенней уборкой в доме.

Мисс Диттон была бледна и более молчалива, чем обычно. Что-то было не то, и Пенни предположила, что, очевидно, эта женщина все еще сердилась на то, что ее «подсунули» Хитченсам. Ей должно быть стыдно за такие мысли, подумала Пенни. Миссис Хитченс была спокойной, добродушной дамой, а Билл слыл большим шутником. Она сама с удовольствием бы провела время в компании Хитченсов. Мистер Бартлетт вернулся в комнату в резиновых сапогах, уже готовый выйти в поле.

– Сегодня я приду к ланчу пораньше, мисс Диттон. Думаю, около двенадцати. Надеюсь, это не расстроит ваши планы.

– Ничто не расстроит мои планы. Ланч для вас будет готов в любое время.

– Хорошо, – мистер Бартлетт подтянулся. – Мне бы хотелось поговорить с вами кое о чем. Я думаю, мы с вами найдем для этого время после ланча.

Пенни вышла из комнаты. О чем хотел поговорить отец с мисс Диттон? И почему у него был такой вид, будто он принял серьезное решение? Так или иначе, но ее отец изменился с тех пор, как они уехали из Грин Вэлли на Королевскую выставку.

Было пять часов, когда Пенни вернулась в Бинду верхом на Уинтер, ведя в поводу другую лошадь. Поставив лошадей в конюшне, она направилась к дому через огород, но остановилась, придя в восторг от свисающих с кустов помидоров и сочных, лопающихся вилков капусты. Это был уже не ее огород, но все равно он был хорош.

Она вошла в дом с боковой веранды. Дом казался необычно тихим, почти пустым.

На кухне Пенни поставила чайник на плиту, заглянула в комнату, где они всегда завтракали… в малую гостиную, в столовую… Нигде не было и намека на мисс Диттон. Пенни подумала, что, возможно, та отдыхала в своей комнате. За дверью на боковой веранде она заметила резиновые сапоги отца и небрежно брошенный комбинезон.

Она открыла дверь в кабинет, не ожидая, впрочем, увидеть его там.

Мистер Бартлетт сидел в старом кожаном кресле, уронив голову на грудь. Когда Пенни переступила порог, он поднял глаза и уставился на нее непонимающим взглядом.

– Папа? Что случилось? Ты заболел?

Он не ответил, но смотрел на нее так, словно перед ним стоял не столько незнакомый человек, сколько враждебно настроенный.

– Папа! – Пенни подошла к нему и села на подлокотник его кресла. – Папа, в чем дело? – В ее голосе звучали тревожные нотки.

Мистер Бартлетт, казалось, встряхнулся и прокашлялся.

– Мисс Диттон складывает свои вещи, – сказал он. – Я вызвал машину.

Пенни молчала, понимая, что что-то произошло. Сердце у нее начало биться учащенно. Разумеется, папа не мог сидеть вот так только из-за того, что его огорчал отъезд мисс Диттон.

– Есть сегодня вечером поезд из Грин Вэлли? – медленно спросила она.

– Насколько я понимаю, мисс Диттон отправляется к своему другу, Джону Дину. Я невольно подслушал телефонный разговор. Я ни о чем не спрашивал, а просто заказал машину из Грин Вэлли.

У Пенни возникло такое ощущение, что мир под ее ногами раскололся на куски.

– А почему мисс Диттон уезжает к Джону Дину? Она отказалась работать у нас? Он попросил ее приехать к нему?

– Нет, я уволил ее. Она позвонила ему и попросила убежища. Он дал свое согласие.

– Папа, почему ты не расскажешь мне, что случилось?

– А почему ты не сказала мне, что мисс Диттон вмешивалась в наши дела? Что она прикасалась к маминым вещам в комоде? Ты, должно быть, знала обо всем этом. Почему мне ничего не было известно?

– Я не хотела расстраивать тебя, папа. Я не могла остановить ее, пока нас не было дома. Она была такой энергичной и, казалось, не обладала чувством такта. Я не могла жаловаться тебе. Это выглядело бы так, будто я ревную и многого требую от нее.

Мистер Бартлетт молчал.

– Насколько я знаю, она не вмешивалась в мамины вещи.

– Мисс Диттон, видимо, знает содержание писем, тайну которых я никогда не нарушал.

Пенни издала вздох удивления. Письма, которые так аккуратно были сложены вместе в соответствии с почерком на конвертах! Она поверила мисс Диттон, когда та сказала, что никогда не заглядывала в них.

Только теперь Пенни обратила внимание на небольшие листочки почтовой бумаги и конверты, которые лежали на маленьком столике рядом с креслом отца. У нее опустилось сердце. Что же было в этих письмах, что произвело на отца такой эффект?

– Когда Джон Дин узнает… он попросит ее уехать, – осмелилась сказать Пенни. – Он не потерпит ничего подобного…

– Никто из нас не может сказать заранее, как поступит другой человек… способен поступить, – тяжело произнес мистер Бартлетт. – Я, например, понял, что нельзя доверять Динам из Стоунвилла.

– Папа, ты, должно быть, сошел с ума!

– Ты оставила чайник на плите? Чувствую запах горящего алюминия.

Пенни вскочила с кресла, но отец жестом остановил ее.

– Я сам займусь чайником. И все остальное буду делать для себя сам. Ты не проявила ответственности, не сообщив мне обо всем, что творилось в доме. Пожалуй, тебе лучше вернуть Уинтер в Уиджи и поехать к тете Изабелле. Я договорюсь. – Он поднялся и твердой походкой направился к двери. – Одна дама уже упаковывает свои вещи. Можешь последовать ее примеру.

Пенни схватила руку отца.

– Папа, ты в своем уме? Я знала, что она рассортировала письма, и поверила ей, когда она сказала, что не читала их. Я не рассказывала тебе, что она зашла так далеко только потому, что люблю тебя и не хочу, чтобы ты переживал. Мне не хотелось, чтобы ты считал меня ревнивой.

– Ты безответственно отнеслась к моим распоряжениям. Изабелла, несомненно, даст тебе лучшее воспитание, чем то, на какое способен я.

Он стряхнул ее руку и вышел из комнаты. Пенни услышала тяжелые шаги в холле, а затем в боковом коридоре. Он прошел на кухню, потом она услышала, как он пересек веранду и спустился на дорожку из гравия.

Пенни не могла поверить, что мир рушился у нее на глазах.

Эльза Смит сказала, что когда люди, подобные мисс Диттон, не добиваются своего, они мстят. Они становятся злобными. Чего не удалось добиться мисс Диттон? Это должно быть значительно более важным, чем просто оказаться «подсунутой» Хитченсам. И она отомстила, раскрыв отцу тайну маминых писем.

В полуизнеможении она потянулась к столику и подняла один из листочков бумаги. Листок был пожелтевший и ломкий, с выцветшими чернилами. На нем не было указано ни адреса, ни даты, только всего несколько слов:

«Я видел, как полчаса назад Барт уехал в Грин Вэлли. Я приеду тотчас же, как только оседлаю лошадь. Почему ты не сообщила раньше, что я нужен тебе?

Джеймс».

Джеймс? Джеймс? Кто такой Джеймс? Да ведь так звали отца Джона Дина…

Пенни взяла в руки еще один листок.

«Если ты уверена, что Барт уезжает сегодня вечером на встречу в Роудз Борд, я буду у тебя. Мне удалось кое-что раздобыть для тебя. И когда же, наконец, у нас будет телефон, который нам так давно обещают?

Джеймс».

И еще одно короткое послание:

«Спасибо за записку. Я обязательно буду.

Джеймс».

Пенни взглянула на конверты. Ни на одном из них не было почтового штемпеля. Это означало, что они передавались работниками фермы или конюхами.

Она почувствовала боль. Боль в сердце и в ногах. Вряд ли они смогут вынести ее из комнаты. Старый доктор Дин тоже оставил после своей смерти неуничтоженные письма? Хранились ли где-то в Стоунвилле недостающие части этой корреспонденции?

Был ли Джон Дин в курсе этой старой истории? Как долго обманывали окружающие обитателей Бинду? Конюхи и работники ферм тоже? Кухонная прислуга, которая открывала заднюю дверь, чтобы впустить «гостей» из соседней фермы?

Из холла донесся звук поставленного на пол тяжелого чемодана, затем открывающейся и закрывающейся двери. Пенни быстро прошла через боковой коридор, пересекла веранду и оказалась на дорожке.

Она шла, не видя перед собой ни огорода, ни конюшен. Не помня себя, она спускалась к реке по мокрой и скользкой земле.

Ее тоже выгнали из дома! Джон Дин дал приют этой женщине, которая одним беспощадным ударом разрушила ее дом и заставила отца опустить плечи до земли от унижения. Конечно, Джон Дин не знал подробностей. Без сомнения, мисс Диттон об этом позаботилась. Она расскажет ему свою историю, и Джон тоже будет введен в заблуждение.

Тем не менее, он охотно позволил ей приехать к нему. Он не остался ночевать в том же отеле, что и Пенни… соблюдая приличия. Но принять у себя мисс Диттон? А! Очевидно, это было совсем другое дело. Что там сказал Росс, когда они говорили о том, что Джон провел «ночь в Грейден Тауне»? Нечто вроде того, что никогда ничего нельзя сказать о человеке заранее, не так ли? Да, но тогда же он сказал, что Грейден Таун вовсе был «не во вкусе» Джона. Возможно, Джону как раз хотелось соблюсти приличия с мисс Диттон. Возможно, он намеревался жениться на ней.

Она была там в пасхальное воскресенье, когда у Джона не было времени приехать в Бинду. Может быть, он проводил с ней время где-нибудь, вместо того чтобы присутствовать на обеде у Беннетов, когда те были в городе. Он вернулся к ней, проехав тридцать миль, без возражений, возможно, даже с готовностью.

Возможно, все это время он ухаживал за ней, а Пенни не верила, потому что не хотела верить.

Пенни громко заплакала при мысли о своем горе.

– Я не верю этому, Джон. Я не верю. Ты не мог оказаться таким глупцом.

А ее отец? Каким же глупцом оказался он в те давно ушедшие дни, когда доктор Дин был самым уважаемым человеком в округе? Человеком, которого любили и чтили. Каким глупцом был каждый из них тогда? Если они были глупцами в том поколении, то почему нельзя быть ими в этом? Если доктор Дин… человек достойный… мог обмануть, почему не мог другой?

Возможно, мисс Диттон могла предложить Джону нечто такое, о чем Пенни не могла и представить в силу своей неискушенности?

Даже Росс считал ее наивной.

Машинально ноги понесли ее к мосту через реку, через склоны холмов к Уиджи. С долины подул свежий ветер, и она поглубже засунула руки в карманы жакета.

– Может быть, теперь Росс сможет научить меня, – с горечью подумала она. – Возможно, он дерзкий, нахальный, шумливый… но он чистый, чистый. Он не обманывает. Он груб, но говорит правду.

Ей не хотелось вспоминать о том, что он любил повеселиться в Грейден Тауне. Она шла, спотыкаясь, усталая, с болью в сердце, с неохотой позволяя ногам вести ее туда, куда они вели. И тем не менее, она была не в состоянии повернуть назад, в Бинду, к дому, которого у нее больше не было.

Она обнаружила Росса в конюшне, где он лечил лошадь от простуды. Он тоже все еще был в брюках для верховой езды. Росс повернулся, когда вошла Пенни. Электрическая лампочка, свисающая с потолка, излучала тусклый свет, который придавал лицу Пенни болезненный вид.

– Боже праведный! – удивился Росс. – Что привело тебя сюда? Надеюсь, ты не на Уинтер?

– Я шла пешком. Я хотела идти пешком, и я хотела видеть тебя.

Это была неправда. Она не думала об этом до последнего момента. Слова сами сорвались с губ.

Росс закрыл дверь и подошел к Пенни. Он перевернул ногой две корзинки и указал Пенни на одну из них.