Текст книги "17 - Prelude"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава VI

Область Белуджистан, квадрант F045

– "Кросс Трайфорс" – вас понял! – вскрикнул я в подтверждении, и, не слушая остальные подтверждения, бросил машину резко вниз. Подо мною уже бежала земля, а вдали был ясно виден силуэт разведывательного "Импунити"-класса. Выпуклая голова, широкие округлые плечи, выпирающий вперед "киль" на груди – отличительные черты американской школы дизайна эш-ка. До него было рукой подать, а он уже разворачивался ко мне. Исподлобья сверкнули желтые глаза-камеры. На броне уже можно было и пометки различить, а вмятины от снарядов – тем более.

Я резко рванул вверх и выключил двигатели модуля воздушного развертывания, выпрямляясь и включая тормозные двигатели в ногах.

– Балансировку на оператора, отстрелить модуль.

– Выполнено. Модуль отстыкован. – ответил ИИ. "Кросс Трайфорс" лишился своих широченных крыльев, которые устремились обратно на баржу, повинуясь заложенным в бортовой компьютер программам и оставив меня падать вниз, к земле, корректируя падение двигателями.

Запищало упереждение. Я дернулся вбок, уходя от очереди из гироджет-карабина «Импунити» и одним движением вытянул из-за спинки сидения прицел. Повел стволом винтовки Гаусса в сторону, а затем чуть на себя, и поймал голову разведывательного эш-ка в прицел.

И спокойно спустил курок, увидев затем, как голова «Импунити»-класса разлетается на две части, а снаряд пробивает машину насквозь, чудом не зацепив реактор. По всему корпусу врага прокатилась волна небольших взрывов, мертвый эш-ка пошатнулся, и медленно завалился набок – отказали гироскопы, да и снаряд подсобил.

Я приземлился на землю, спалив выхлопом тормозного двигателя на ноге чью-то бронемашину по дороге; к счастью, на нее я не наступил, иначе бы подскользнулся. Отодвинув прочь прицел, я вскинул винтовку и поразил задравшую ствол САУ, так неразумно взобравшуюся на самый верх отвесной скалы в километре от меня. На ее месте расцвел огненный цветок взрыва.

Итого, я только что убил как минимум пятерых людей.

Это прекрасно.

Прекрасно!

Над плечом пролетел снаряд рельсотрона, догоняемый собственно звуком своего пролета – «Юстикатор» выстрелил, находясь еще в воздухе, и сейчас плавно опускался на землю. На стволе рельсотрона мерцал голографический индикатор готовности к стрельбе. Снаряд, тем временем, ударил с разрушительной силой ядерной бомбы, обрушив ту самую скалу, на которой до недавнего времени горел остов САУ. По левому борту поднялся столб пыли – это приземлилась Сэа. Сверкнул один из мономолекулярных клинков, высвобожденный из ножен. Второй из трех наступавших эш-ка, – непонятно как попавший сюда китайский «Бай-ху»-класс, – подступил к «Вейл Дементиа» поближе и махнул своим оружием, огромным боевым топором, перед собой, принимая вызов.

– Я уничтожу командный пункт. – сообщил Аоки по рации. Его «Маджестик», очевидно, приземлился где-то далеко справа. – Продолжайте выполнение операции, я сейчас присоединюсь.

– Вас понял. – отрапортовал я, устраиваясь над раскопом. Посередине площадки виднелся проем, похоже, вход в какой-то склеп или еще что-то, но он меня мало волновал – умные археологи укрепили бы туннели хотя бы стальными балками, а там оно уже выдержит. Да и не провалюсь же я, в конце концов!

Тем временем воодушевленные нашим прибытием нео-персидские пехотные доспехи перегруппировались и построились клином, навострившим стволы рельсотронов. Мне такое построение, да и вообще понятие «построение» применительно к современной войне, показалось странным, но на деле пилоты доспехов оказались совсем не промах. Первые же снаряды вражеских танков заставили их пойти врассыпную: поднимая колесами-роликами на ногах столбы пыли, они оказались подле танков и объехали их. Пока танки пытались развернуть башни или корпуса, доспехи так же синхронно дали залп. Некоторые танки, если верить траекториям полета снарядов на мониторе, пробило насквозь.

Доспехи поехали дальше, а я вновь выдвинул прицел, и как нельзя вовремя: рядом со мной в землю врезался, едва не зацепив меня, реактивный снаряд здоровенного безоткатного ружья. Я стронулся с места, одновременно пытаясь поймать стрелявшего – еще один «американец», на этот раз «Ресайлент»-класс. Канонирский эш-ка с массивными наплечниками держал укрепленное на ложе в одном из них безоткатное ружье. Оператор «Ресайлента» и сам был не промах – он начал меня обходить, примеряясь для выстрела; само собой, я ему этого не дал, тоже пытаясь обойти его.

– Подсобить? – ожили наушники голосом Лейдзи.

– Ага, хрена с два!.. Его еще поймай поди… – раздраженно ответил я, продолжая маневры.

Второй хмыкнул, продолжая артобстрел. Хотя можно было сказать и «терраформинг в локальных масштабах» – помимо вражеской бронетехники снаряды рельсотрона разили еще и детали рельефа, стирая границы между возвышенностями и низинами и превращая динамическую карту местности в кашу.

Поймав, казалось бы, плечо «Ресайлента» в прицел, я нажал на гашетку, но безрезультатно: в последний момент враг отступил в сторону, а снаряд винтовки ударился в землю, подняв столб земли и пыли. Я прорычал что-то нечленораздельное, продолжая маневрировать и пытаться поймать врага в прицел. Завизжало упереждение, и «Кросс Трайфорс» потряс удар, пришедшийся по бронированной юбке. Равновесие я, находясь в середине шага, удержать не смог бы, даже если бы постарался, и мой эш-ка рухнул набок. Одна из пластин юбки, справа сбоку, приняла на себя весь удар выпущенных откуда-то ракет и теперь пришла в полнейшую негодность: я сбросил ее и начал подниматься на ноги.

Еще один удар, теперь по спине, заставил меня приостановить подъем; судя по мощности и характеру удара, это было безоткатное ружье.

Так дальше продолжаться не могло, и я, привстав, запустил прыжковые двигатели. По счастью, пришедшийся по спине удар их не зацепил. Приглушенный корпусом эш-ка, позади раздался грохот, а затем – рев выходящего из сопел раскаленного воздуха. «Кросс Трайфорс» резко рвануло вперед и вверх, а меня вжало в сидение. Помогая руками, я развернул эш-ка спиной вперед, выключил прыжковые и включил тормозные двигатели: опускаясь, я сумел лицезреть обидчика – разведчика с высокими наплечниками-ракетными пусковыми установками; похоже, русский «Ржев»-класс. Он уже разворачивался ко мне. «Ресайлент» был прямо позади него; этого-то мне и требовалось. Квадратик системы наведения на мониторе, следуя за положением нейрошлема, нарочито медленно устроился поверх «Ресайлента». Система довольно пикнула, а квадратик загорелся красным – цель захвачена.

Одним движением пальца я откинул крышку предохранителя на левой рукояти и этим же пальцем нажал на кнопку выпуска ракет. Опять раздался грохот, на этот раз слева. Монитор протянул за вырвавшимися с пилонов на левом плече ракетами тонкие нити траекторий, закончившиеся как раз на "Ресайленте". Рой ракет, – по недосмотру, всех, находившихся на левом плече, – ударил машину в грудь и в плечо, искорежив и уничтожив при этом безоткатное ружье.

«Ресайлент»-класс поглотил взрыв сдетонировавших боеприпасов и он, прихрамывая и оставляя за собой черный дымный шлейф, начал отступать. Правой руки у него не было, как и всей брони по правому борту. Рама несущей конструкции, на которую крепилась броня, торчала наружу, напоминая оголенные ребра. Пластины юбки тоже сорвало, а вместе с ними и броню ног, и теперь наружу торчал сам сервомотор бедренного сустава, окруженный темно-розоватыми искусственными мышцами.

Увидев, как хромает прочь его напарник, «Ржев» тоже начал пятиться прочь, поднимая свою винтовку Гаусса, но поспешно отпрыгнул, помогая себе прыжковыми двигателями, в сторону – рядом с ним врезался в землю снаряд рельсотрона. Оставив все попытки прицелиться в меня, он попытался отступить, перескочив на одну из чудом уцелевших скал, но тщетно – второй выстрел Лейдзи пришелся как раз в нижнюю часть туловища. Разведчик покачнулся, а затем казавшийся крошечным бронированный люк на груди вылетел в воздух, а за ним в небо метнулась крошечная стрела кресла-катапульты; торс «Ржев»-класса, лишенный поддерживавшего его хребта, обрушился на оставшиеся стоять ноги и рухнул оземь. Глаз-камера безжизненно погас еще тогда, когда оператор покинул машину.

Скала так и осталась стоять – Лейдзи почему-то решил ее не трогать, переключившись на поспешно разворачивавшиеся танки. На них-то все правила честного боя не действовали – мордой не вышли-с.

Погодите, какие правила?

Я совместил прицел со спиной ухрамывающего прочь «Ресайлента», вскинул винтовку, предоставив ИИ скорректировать ее положение, и спустил курок. Снаряд врезался однорукому эш-ка в спину, заставив его нелепо взмахнуть один раз рукой и рухнуть оземь – попадание сбило гироскопы и, судя по показаниям тепловизора, заглушило реактор.

– Эк ты его! – одобрительно выкрикнул Второй по рации. Он опустил ствол рельсотрона, удовлетворенный проделанной работой. Чуть позади что-то взорвалось. Я обернулся – как оказалось, это был всего-то один из мечей Сэа, застрявший между грудью и плечом ее противника. Рука «Бай-ху», доселе сжимавшая топор, была смешно задрана вверх, а сам топор вывалился из растопыренных пальцев.

– Аоки?

– Да, Сэа? – вопросил появившийся словно из неоткуда Кимэра; одного противовеса недоставало, как и куска наплечника, в правой руке была зажата катана, на узорчатом лезвии[30] которой играло солнце, да и в целом "Маджестик" был какой-то помятый да избитый – грудь была прямо-таки усеяна вмятинами, равно как и пластины юбки, голени, наплечники и даже лицевой щиток(глаза, что характерно, были закрыты черным защитным экраном).

«Вейл Дементиа» рывком высвободил меч, давая врагу понять, что его здесь никто уже не держит, и развернулся к «Маджестику».

– Я тебя НЕ-НА-ВИ-ЖУ!! – завопила Темпести так, что в наушниках затрещало и зашипело, и бросилась вперед, на Аоки, занеся клинок для удара. Тот, пожав плечами, отступил вбок и подставил ей подножку.

Сбить эш-ка с ног на бегу – проще простого, и споткнувшийся «Вейл Дементиа», подняв тучу пыли, нелепо брякнулся оземь.

– Ты!..

– Я, что я? Вставай, Темпести. Кто-то приближается. – сообщил Кимэра.

– Кто? Где? Да я ему… – что именно она ему, Сэа так и не сказала, так как этот "кто-то" показался уже и не только на радарах.

Темно-синяя броня, массивные шипастые плечи, выпуклая матово-черная грудь с идущей по ней белой надписью, высокий шлем на голове. Я дал приближение – да, я не ошибся.

– Что… Что он делает здесь?.. – недоуменно пробормотал я.

– Кто? Что не так-то, бро?

– Он. – "Кросс Трайфорс" вытянул руку в направлении перешедшего на шаг плечистого эш-ка. – "Нордлюфтцуг".

***

Тем временем, почти в километре от раскопа, в небольшой низменности устроились, закрытые маскировочными сетками, три других эш-ка. Отвесный склон высотою с пятиэтажный дом был превращен в огромный бруствер, в котором руками эш-ка был проделан желоб, на котором лежал приведенный в полную боевую готовность рельсотрон, напоминавший древнее осадное орудие – баллисту. За вполне современной пистолетной рукоятью «рельсбаллисты» устроился белый «Смоленск»-класс. Единственный глаз-камера машины не горел, а люк, скрытый за краем напоминавшего кирасу нагрудника, был открыт. В спину белой машины, на ободе наплечника которой красовалось ее имя, – «Айвори Тауэр», – уходил толстый сверхпроводящий кабель от работающего передвижного термоядерного реактора, стоявшего чуть поодаль. Около реактора в как можно более небрежных позах сидели опиравшийся на пиломеч «Мертвая Голова» и «Ворпал Блейд» – четвертый из эш-ка «Миллениума». Конечно, четыре эш-ка, включая «Нордлюфтцуг», не составляли всего парка «Миллениума», который содержал семь машин и чудовищно от этого страдал: почти вся прибыль самоназванной «опергруппы» уходила на техобслуживание, транспортировку и применение штурмовых комплексов.

«Ворпал Блейд» вместо краски был покрыт отражающим противолазерным покрытием, делавшим его броню похожей на зеркало, отблескивавшее на солнце. Из-за этого шлем машины, скрывавший под собою мощный комплекс радиолокационного обнаружения, был задрапирован брезентом вместо обычной маскировочной сетки. Как и сетка, брезент отражал инфракрасное, микроволновое и рентгеновское излучение, а вдобавок мимикрировал под окружающую среду.

– Инграм! – донесся женский голос из открытой кабины «Ворпал Блейда». – Подтверждай уже соединение-то!

Церемониальная шариковая ручка «Монблан», самое место которой было бы на рабочем месте некоего абстрактного высокопоставленного начальственного лица, шлепнулась на землю около шезлонга, в котором развалился Сигиллайт Инграм Виндикатор. Над ним был раскинут цветастый пляжный зонт с солнечными батареями и мерцающей голографической консолью, к которой сам Виндикатор даже не прикасался. Секундой раньше оператор «Мертвой Головы» сидел развалясь в шезлонге, одной рукой подбрасывая вверх и ловя кончиками пальцев ту самую шариковую ручку, которая наверняка стоила не один десяток тысяч евро. Несмотря на свой наряд – длинное ковбойское пальто – дастер, надетый под него сплошной комбинезон, длинные, выше локтя, сенсорные перчатки и высокие сапоги, жарой он особенно не мучился, скорее наоборот. Одесную от Инграма стоял распахнутый переносной холодильник, в котором ожидали своего часа пивные банки, таким образом придавая их хозяину поразительное сходство с отдыхающим на пляже модником-абсурдистом. Разве что до пляжа тут было несколько километров.

– Я слушаю, дружище Грейс. – ответил он, с сожалением вздыхая и снимая с крючка на зонте ВР-очки. – Одну секундочку, погоди…

– Поспеши, иначе пропустишь все веселье. – Грейс Ванкувер, оператор "Ворпал Блейда", наконец высунулась из проема люка. Ее собственные ВР-очки были сдвинуты на лоб. – Я ради тебя тут старалась с наводкой дрона, так что смотри мне тут!..

– Хорошо, хорошо… – виновато пробормотал Виндикатор, надвигая очки и нажимая на высветившееся перед ним окно приема передачи. – Я только не уверен, веселье ли это на самом деле.

– Чем бы дитя не тешилось, дорогой. Время у нас еще есть. За беготню с высунутым языком в поисках этого парня, ну, Чхонли который, снобье из Ватикана нам не платило, вот пускай сами и… Все, вот оно!

Синяя пустота в очках сложилась в линию, ужавшуюся до размеров точки, а затем перед Виндикатором раскинулась панорама раскопок, как ее видели камеры разведывательного БПЛА, выписывавшего круги над ней. Четыре эш-ка «Синамуры» были тут как тут – ИИ дрона сразу пометил их в соответствии с их позывными и опознавательными метками: «Кросс Трайфорс», «Юстикатор», «Маджестик» и «Вейл Дементиа». Какая-то определенная последовательность в этих названиях все-таки была. Синяя громада «Нордлюфтцуга» Хильды высилась прямо напротив стоящего в угрожающей позе «Кросс Трайфорса», в руке которого был давнешний тепловой меч. Гауссовка, основное оружие машины, лежала чуть позади на земле.

– Вот! Начинается! – прошелестел в наушниках очков голос Грейс. – Сейчас, включу микрофон только…

«Кросс Трайфорс» сделал шаг вперед, и тут же зазвучал сильно искаженный голос, шедший очевидно из динамиков громкой связи машины:

– Великолепно. И откуда же ты здесь взялась, Хильда Дорнье?

– Еще великолепнее. – в тон оператору "Кросс Трайфорса" ответила Хильда. – И откуда же вы здесь взялись и что здесь забыли? Вы, Вольфр-Икаруга, и ваша компашка.

– У нас контракт с Нео-Персией. – вступил в разговор четвертый эш-ка, "Маджестик", шагнув вперед. – Мы понятия не имели, что вновь встретимся с "Миллениумом", так что…

– Обожди. – "Кросс Трайфорс" протянул в сторону руку, преграждая "Маджестику" путь. – В общем, вкратце: разворачивайся, мисс Дорнье, и крути педали отсюда. Мне настолько претит смотреть на твой эш-ка, да и вообще на тебя, что руки на штурвале чешутся.

– Безумно за вас рада, Вольфр-Икаруга.

– Обожди, кому сказал. Я не закончил. А знаешь почему? Потому что, дамы и господа, наша Хильда Дорнье преследовала меня, потом попыталась зарезать, а потом и вовсе уничтожить вместе с моим эш-ка. Где справедливость, а?

– Вы нанесли мне поражение и сами предложили сдаться…

– И потом сильно пожалел об этом.

– Обождите, я не закончила. – на этом месте в наушниках раздался смешок Грейс, да и Виндикатор не сдержал улыбки. – Где ваши доказательства, что я собиралась уничтожить ваш эш-ка?

– Бортовой самописец – вот мои доказательства. Может, в вашем "Миллениуме" его чистят после каждого выхода, но у нас – нет. Ты намеренно метила в кабину моего эш-ка. Если бы прошел хоть один удар эстоком – все, меня бы уже не было, так сказать, среди живых. А дальше удар мог пройти и через реактор. Или задеть боеприпасы. Или… да все, что угодно: способов уничтожить эш-ка великое множество.

– Если у вас началась истерика – это не мои проблемы, Вольфр-Икаруга. Ваш эш-ка я не собиралась уничтожать. "Штурмовой комплекс считается уничтоженным, если более 65 % его структуры не подлежат восстановлению", разве нет? А оружия у меня в достаточном обьеме не было для уничтожения вашей машины, разве что если бы я зацепила ракетные боеприпасы, которых тогда не было, или реактор, как вы и сказали, опустив впрочем то обстоятельство, что взрыв реактора последует только при определенных условиях, которые могли и не случиться. Да в общем, кого вы пытаетесь запутать? Мы все тут – "Нордлюфтцуг" обвел всех присутствующих рукой, – квалифицированные операторы эш-ка, знающие, как работают их машины и к чему приводят какие их повреждения.

– Отзываю претензию. Но факт остается фактом: ты пыталась меня убить.

– Мы с вами солдаты. Наемники, больше того. Для нас вполне естественно пытаться убить друг друга, если наша работа разведет нас по разные стороны баррикад.

– Как сейчас, верно?

– Нет, и я не собираюсь скрещивать с вами мечи ради удовлетворения вашего эго, Вольфр-Икаруга. Я ухожу, и я ухожу сейчас. – "Нордлюфтцуг" отступил назад, а затем приспокойно развернулся спиной и неторопливо пошел назад.

– Ану стой! Куда это ты собралась?! – "Кросс Трайфорс" пошел было вперед, но ему преградил путь "Маджестик":

– Отставить!

– Но..!

– Говно, твою налево! Я сказал: "отставить"! Мы не будем ввязываться в конфликт с "Миллениумом"! Ты это понял? Понял?!

БПЛА сделал еще один круг над замолчавшими синамуровцами, и Виндикатор снял очки.

– Ужас один. – произнес он.

– Ну что, понравился тебе твой Вольфр-Икаруга? – насмешливо спросила Грейс, спускаясь из кабины "Ворпал Блейда".

– Вот в том-то и дело, что нет. Чем ему так Хильда насолила, отчего он так это проишествие раздувает – не пойму…

– Но ты же приказывал ей предупредить его и помешать ему препятствовать нашим похождениям на Подножии, все-таки. И не исключено, что это была провокация.

– На провокацию как раз это все больше всего похоже… – задумчиво протянул Виндикатор, откидываясь в шезлонге и сложив руки за головой. Грейс подошла к нему, подняла с земли обороненный и забытый хозяином "Монблан" и протянула ему.

Инграм с готовностью цапнул пальцами подношение, и Грейс, благодушно улыбнувшись, склонилась и поцеловала его в щеку.

– Сниматься с лагеря, как-то, не хочется… – пробормотал тот. – А Хильда сейчас вернется. Так что во избежание, надо принять меры предосторожности. Грейс, подай, пожалуйста, гарнитуру.

Она вытащила из кармана бриджей и протянула ему крошечную бусинку гарнитуры, которую Виндикатор аккуратно вложил в ухо, вытянув предварительно нитку микрофона.

– Раз-раз-раз… Дональд, меня слышно?

– Превосходно слышно, гражданин начальник. – откликнулся сидевший сейчас в кабине "Айвори Тауэра" Дональд Мбабе.

– Отлично. Обеспечь, пожалуйста, постановку помех.

– Слушаюсь. – лаконично ответил Мбабе и прервал связь.

Люк «Айвори Тауэра» захлопнулся, а от машины дыхнуло раскаленным воздухом, когда с новой силой зажглась термоядерная реакция внутри ее силовой установки. С характерным «зомммм» загорелся глаз-камера, стрельнувший туда-сюда по сторонам, а эш-ка словно встряхнулся, приподняв рельсбаллисту.

А затем, сопроводив процесс нарастающим гудением и треском разрядов, рельсбаллиста выстрелила; «лук» распрямился, превратившись в дополнительные рельсы, по которым вольфрамовый снаряд-генератор помех закончил разгон до гиперзвуковой скорости и рванулся в небо. Звук снаряда безнадежно отстал от него самого. Голографическая консоль мигнула от перепада напряжения, но осталась включенной.

Над раскопом снаряд разорвался, заполнив экраны радаров помехами. Постановка помех распространилась также на лидар и тепловой спектр, приведя все системы обнаружения, установленные на эш-ка «Синамуры», во временную негодность. Просто в качестве меры предосторожности.

Рельсбаллиста же, как ни в чем не бывало, вернулась в предыдущее положение. Реакция в глубине электролитической ячейки «Айвори Тауэра», потенциально способная питать звезды, была прекращена; прекратился и поток горячего воздуха из радиаторов. Одинокий глаз-камера, сам по себе узнаваемый всюду культурный символ[31], погас, и жизнь словно бы утекла прочь из белого эш-ка.

***

Воздушное пространство Белуджистана, борт воздушной баржи SSF «Манта»

– …Бить тебя все равно без толку, да и рискую сам получить, – задумчиво протянул Аоки, – так что я этого делать не стану. Ограничусь устным внушением.

– Мог бы и ударить, все равно же. – бросил я в ответ. – Я и так знаю, что ты скажешь. Короче, я все знаю, я поступал необдуманно и пошел на поводу у своих сиюминутных желаний. Конкретно моим сиюминутным желанием было раскурочить долбаный в рот "Нордлюфтцуг" к известно какой матери. Выразился бы крепче, но при дамах не выражаются.

– Во-во. Кимэра, не трожь его. – вяло вступилась за меня Сэа. – Пусть делает, что хочет, его проблемы.

– Во-первых, Темпести, не говори за него. – огрызнулся тот. – А во-вторых, своим поведением Лелуш дискредитирует нас, то есть "Синамуру Парамилитарис". Я не считаю такое поведение допустимым. Кто бы ни была эта Хильда, она в точку попала: если у тебя случилась истерика, это сугубо твои проблемы, вот и держи их при себе.

– А что мне до той "Синамуры"? Да хер я на нее ложил. Кимэра, ты своих детей учить будешь, а не меня. Если у тебя они будут, конечно, самурай сраный.

– Еще раз: свои проблемы держи при себе. Чего не ясно?

– Да я уже и так держу, сколько себя помню. – выплюнул я. – А то, будто бы они были кому-то интересны. Хорошо Второму, ему на все класть с пробором, а мне что?

– Жри эмоциоподавители. – ядовито бросил Аоки. – А что еще остается? Ныть о том, как херово жить – бесполезно, вот и жуй. Привыкание конечно вызовет, и ты потихоньку окончательно превратишься в тупого бесправного раба "Синамуры", которым ты и сейчас себя считаешь.

– Невелика честь быть рабом в золотом ошейнике. А что, скажешь, не так? Я не знаю, как вы, япошки, мыслите, раз уж вы всю жизнь готовы на дядю вкалывать и попку ему подставлять по первому требованию, но мои мозги так не работают. Мне на начальственном поводке сидеть zapadlo, как говорят русские.

– А ты и-

– Обожди, я не закончил! Я не могу просто-напросто разорвать контракт, и не надо заводить разговоры о западном менталитете. Который от вашего уже не отличается после интенсивного культурного обмена; проиграли вы ту войну, а как же… Без кишок я что, далеко куда-то уйду? И большого выбора тут нету: либо опять же на поводке жить, либо без кишок оставаться. Что прикажешь делать?

– Не истерить! – рявкнул Кимэра и тут же более спокойным тоном продолжил: – Ты меня удивляешь бесконечно. Вбил себе в голову не пойми что, и ни в какую теперь!.. Ты с Синдзи на эту тему говорил? Нет? То-то же; а ведь поговори ты с ним серьезно, выход бы нашелся. Тебе бы поменяли твои ненаглядные модифицированные кишочки-почечки, и ты был бы свободен, аки сопля в полете. Или же сцепи зубы и вкалывай, авось выкупишь свои внутренности, и делов-то.

– Только они мне тогда уже не нужны будут. Кимэра, я все понимаю: тебе положено по рангу хозяйскую честь выгораживать, но думать, что все будет настолько просто и дружелюбно, как минимум наивно.

– Если я не ошибаюсь, Синдзи – ваш с Лейдзи приемный брат. Так что я ничего не понял, причем тут наивность… Короче! С тобой препираться – себе дороже. Думай, как хочешь, а меня этим не грузи. – он было развернулся, чтобы уйти прочь, но остановился и добавил: – Ах да, чуть не забыл: ты отстранен от боевых операций до тех пор, пока мы не решим, что с тобой делать…

Лейдзи, до этого созерцавший нашу перебранку с задумчивым лицом, поднял руку вверх.

– Чего тебе? – рыкнул на него Аоки, оборачиваясь ко Второму. Последний пожал плечами и заговорил:

– Пацаны, брейк. Не надо никого ни от чего отстранять. Ругаетесь-ругаетесь, а о самом главном не подумали даже.

Он выдержал паузу и продолжил:

– Суть такова. То, что к нам пришла эта Хильда Фоккер или как ее там… Дорнье, нет? А, точно. Ну хорошо, дело не в этом. Это неспроста все. Так вот: в общем, имела место взаимная провокация и вообще недоразумение, и на этой почве мы можем пойти с «Миллениумом» на контакт. Дескать, простите великодушно, мы с найлучшими пожеланиями-то и все такое. А информация о том, что именно они делали на Подножии, на дороге не валяется; ну а при должных безумных умениях с нашей стороны мы ее добудем. А Лелуша и Хильду эту выведем за угол, пусть там свои отношения выясняют. Вот и всех делов-то!

– Твои гарантии, что нас не пошлют подальше? – недоверчиво, но уже гораздо спокойнее, поинтересовался Кимэра.

– Я же и говорю! Они сами контакта хотят, так сказать. Посла просто выбрали плохого, раз он промолчать неспособен; ну чего тут сказать, первый блин комом выходит. Так что, если даже мы и сцепимся, то ради бога, потом все равно помиримся. А не знаю как вам, но мне это и нужно, так как информация на дороге не валяется. Ну я это уже говорил.

– Второй, пошел нахер со своей теорией заговора.

– Какая теория, ты о чем? Бро, ты подумай: сам же получишь возможность сделать из своей новой подружки отбивную. Кимэра-доно тоже только выигрывает, так как в результате сможет утрясти ситуацию, и имидж "Синамуры" останется незапятнанным. А я ему помогу в процессе. Вот для Сэа не знаю, в чем выгода, правда…

– А Вольфр-Икаругу кто будет откачивать, если вдруг? Вы двое, что ли? – удивилась та. – Нетушки, а я тут на что?

– Троян тебя разберет, на что, честно говорю. Но я думаю, что план хороший, нет?

– Отличный. Теперь надо, чтобы с ним согласилась другая сторона. А ее еще надо найти.

– Ну, это я переложу на тебя, Аоки, ты у нас счастливый оператор радиоэлектронного эш-ка. И уломать на помощь в осуществлении плана Сиэля – твоя забота. В общем, цели ясны, задачи определены: за работу, tovarischi!

Уже в который раз я прибегаю к фразе «повисло молчание». В этот раз оно шаталось недолго, прежде чем окончательно рухнуть.

– А отчего это ты по-русски говорить пытаешься, а, Второй? – вкрадчиво поинтересовалась Сэа.

– Пытаюсь и пытаюсь. Может мне нравится. И вообще, хочу Москву посмотреть!

– Хрен ли ты там не видел? Город как город.

– Так там же эти их высотки в стиле ампира какого-то. Говорят, русские тратят на их постройку годы! Вся эта лепнина, скульптуры на фасадах, все дела, это вам не кондоминиумы бацать из подручных материалов!

– Картина карандашом: Лейдзи Вольфр-Икаруга, великий ценитель архитектуры с идеальным вкусом!

– Ну, у меня же должен хоть какой-то вкус быть! – ощерился Лейдзи, выставив перед собой ладони. – В общем так, дорогуши, а чего вы тут еще делаете? Аоки, ноги в руки и шуруй, организационные вопросы я не просто так в твоем ведении оставил. А не, я пойду с тобой, проконтролировать-то надо…

Кимэра пожал плечами. Они действительно ушли сразу же – заниматься организационными вопросами, оставив нас с Темпести одних. Без умысла, само собою.

Тем не менее, я свалил сам, и было здорово похоже, что мне было все-таки стыдно.

Забредя в какой-то дальний угол второй палубы «Манты», я уткнулся лбом в когда-то снежно-белую стену, давно пожелтевшую от старости и запустения, пропитавшего здесь каждый миллиметр стен, потолка и пола.

Дальше так продолжаться не может. Нытьем ничего не добьешься. И так далее. И будущее мне никто не подарит, кроме меня самого.

Но сначала – «Нордлюфтцуг». Идея Второго, хотя я до сих пор искренне полагал его помешанным на всей этой фигне с КЭГ, мне неожиданно пришлась по вкусу. В конце концов, Хильда Дорнье пыталась убить меня. А я слишком ценю свою жизнь. Наверное, и до этого я ценил ее для того момента, когда возьмусь за ум. Ничего, что такая мысль только что пришла мне в голову, зато она выглядела красиво.

Кхм. Подытожим.

«Нордлюфтцуг». Я уничтожу его.

Не «одержу победу», не «выведу из строя», а именно «уничтожу». До основания, чтобы восстановлению не подлежали все 100 %.

Так говорят напрочь одинаковые герои в детских мультфильмах, но ничего, тоже сойдет.

– Я уничтожу его. – прошептал я. – Во что бы то не стало!

***

Область Белуджистан, временная стоянка оперативников «Миллениума»

– Мы приходим к выводу, что вы не оправдываете доверия, Виндикатор. Вы и ваша доморощенная опергруппа. – прогремел голос из динамиков возвышавшегося над стоянкой бело-фиолетового эш-ка. Желтые глаза машины гневно пылали из-под скрывавшего голову шлема-капюшона. Из исполинских кадил, подвешенных на плечах, поднимались прямо-таки клубы дыма, наполнявшие все еще жаркий вечерний воздух вонью ладана. Тихо ревел синий язык пламени на конце длинного ствола огнемета, который эш-ка держал в руке; другая рука лежала на яблоке рукояти увесистой булавы. Вдобавок за головой эш-ка был смонтирован светящийся полукруг нимба, а из-за спины торчали сложенные вверх крылья модуля воздушного развертывания.

Фиолетовые пластины на наплечниках украшали два белых латинских креста, по одному на каждый наплечник, а на нагруднике была нанесена надпись: «ISRAFEL».

– Нижайше прошу прощения. – произнес Инграм, твердо зная, что сидящий внутри оператор его услышит благодаря мощным направленным микрофонам, которые и звук полета комара бы расслышали.

– Нам не нужны ваши извинения. – загремел в ответ "Израфель". – Эта мерзость, Чхонли, сейчас в Тегеране. Отправляйтесь туда и вытащите его на свет Божий. Неужели это настолько сложно?

– Не в нашей компетенции было его искать. Мы – солдаты, а не ищейки.

– Вы бы облегчили нам работу и избавили себя от угрызений совести. – безаппеляционно заявил оператор эш-ка. – Но уже ничего не поделаешь. У вас есть ваше задание, Виндикатор. Выполняйте его.

– В таком случае, у меня есть вопрос на его счет.

Динамики «Израфеля» издали похожий на грохот небольшого камнепада звук, который Виндикатор интерпретировал как хмыканье, сильно искаженное мощностью динамиков машины.