Текст книги "17 - Prelude"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава I

Июнь 2117 – Японский архипелаг, о. Синамурадзима

Остров Синамурадзима, лежащий к югу от берегов Сикоку, нельзя было бы найти на картах старше тридцатых годов прошлого века – если, конечно, где-то еще было в ходу такое старье. Чтобы разобраться в причинах его появления, требуется сделать небольшой исторический экскурс, начав с начала двадцатых годов прошлого, опять же, века, когда Япония разочаровалась в дряхлеющих США и указала американцам на дверь, таким образом положив конец навязанному после Второй Мировой(которая была примерно полтора века назад) сотрудничеству. В ходе реформ внутренней и внешней политики японским правительством был дан зеленый свет учереждению и действию японских же частных военных компаний на японской же территории в том числе. Это всего лишь прелюдия, но важная прелюдия.

2031 год. Основатель и исполнительный директор компании «Синамура Баттлфилд Секьюритис», Дзюнитиро Синамура, в один прекрасный день проснулся с мыслью, что понемногу превращающаяся в один огромный город Япония надоела ему, Дзюнитиро, до чертиков. Любой другой человек на его месте бы забыл о такой мысли через час после ее появления, но Синамура-старший был не таков, и после интенсивного мозгового штурма пришел к мысли: раз надоела Япония, а уезжать из нее не хочется(а Дзюнитиро был еще и преизрядным ксенофобом), то стоит хотя бы переехать куда-то на отшиб. На островах отшиба осталось уже не так-то много, и было принято решение – построить свой искусственный остров. Средства, вместе со связями, для этого имелись – за девять лет существования «Синамура Баттлфилд Секьюритис» дела компании шли потрясающе успешно. Вид на пустынный клочок океана был выдан через каких-то полгода, а еще через полгода исполнительный директор вместе со своим сыном, Кейтаро, тоже будущим главой «Синамуры», стоял на палубе своей яхты-экраноплана и с довольным видом созерцал идущее полным ходом строительство. Острову было дано имя его владельца, а точка с подписью «о. Синамурадзима» на картах появилась спустя три года.

Моей шеи легонько, даже нежно, коснулось что-то острое, заставив меня вздрогнуть, а возле правого уха мягко раздалось:

– Хорошо ли тебе спится, Лелуш?

Я открыл глаза.

– Привет, Синдзи. Я не спал, это раз. Убери руку с моей шеи, это два.

– А тебе не нравится? Не каждый день тебя вот так вот, да и будят… – усмехнулся Синдзи Синамура, обходя облюбованный мною диванчик и садясь рядом. – Ладно, забудь. Рад снова быть дома?

Дома? Конечно, я ведь не сказал. Синамурадзима – еще и мой, вернее наш со Вторым, дом. Здесь мы появились на свет, выросли, выучились, стали полноправными сотрудниками "Синамура Парамилитарис". И Синдзи Синамура – не только приемный старший брат, а еще и непосредственный начальник: он заведует оперативным персоналом.

– Ну, рад, конечно… – протянул я. За прозрачной стеной прямо напротив меня на парк, разбитый посередине острова, опускался «служебный туман» – здоровенный рой наномашин, выполнявший самые разнообразные функции, и не в последнюю очередь – уборку территории. «Туман», как и следующий сразу за ним санитарный дождь, обходился «Синамуре» в кругленькую сумму, но того стоил. Одна беда – теперь я на добрый час застрял в главном здании комплекса. Под санитарный дождь попасть – перспектива не из приятных, а перспектива наглотаться наномашин, которые в «тумане», как правило, дороги не разбирают и движутся куда придется – еще неприятнее.

– Но?

– Но. Синдзи, я хочу отпуск.

– Отпуск? А зачем?

– Мир посмотреть, представь себе.

– Ой, не смеши. Чего ты там еще не видел? Уродливых городов? Так я тебе вертолет одолжу и разрешение выбью, в Токио слетаешь. Там этого города – смотри не хочу!

– Да зачем мне твой Токио, и зачем мне вертолет? Я уж нашел бы, куда мне съездить. Имею право.

– Имеешь. И отпуск у тебя будет. Не раньше и не позже всех остальных, извини. Не дадут. И ты знаешь почему.

– Я слишком важный, да?

– Угу. – подтвердил Синдзи, энергично кивнув головой. – Во всех смыслах. Ты нам, – опять же, во всех смыслах, – слишком дорог, да и являешься важным сотрудником… У нас всего четыре эш-ка, отец хочет купить еще один, но нигде не может найти пригодный, чтобы на реставрации не разориться, да и оператора так быстро не найдешь. А мы специализируемся на операциях с применением эш-ка, знаешь ли.

– Конечно, знаю. Убери руку, пожалуйста.

Синдзи поспешно отдернул руку от моего колена.

– Вот так-то лучше. – удовлетворенно отметил я. И, заметив, как он приуныл, сменил тему: – Ладно, забудь. Лучше расскажи чего-то.

– Ну, как хочешь. Помнишь про орбитальное кольцо?

– Конечно, помню! – оживился я. Про орбитальное кольцо, которое сооружали на геостационарной орбите Земли уже тридцать лет кряду, знали все. Частично оно уже функционировало – станции-противовесы двух орбитальных лифтов были введены в эксплуатацию как раз под новый 2100 год, а на готовые секции кольца сразу устанавливали солнечные панели, как раз и питавшие лифты. По самым оптимистическим прогнозам кольцо должны были закончить в 2118, и вокруг него царил всеобщий ажиотаж.

Подумаешь, космическая экспансия. Люди уже одну планету загадили, а им и этого мало. Хотя да, в космосе есть и ресурсы, которых на Земле недостает, и энергия – кольцо очасти для того и строят, чтобы решить проблему с передачей солнечной энергии, убивая, таким образом, сразу двух зайцев – удешевлялась доставка грузов в космос и устранялся, хотя бы локально, энергетический кризис. Весь мир к такой сети не подключат, конечно, но развитые страны, участвовавшие в строительстве кольца, смогут отказаться от термоядерной энергетики, а следовательно и от ядерной[7]. А там уже и развивающимся странам что-то перепадет. Все будут довольны, а пользы от кольца будет воз и маленькая тележка. Как говориться, все же лучше, чем тратить те же деньги на локальные войны.

– Так что там?

– Да так, ничего. – Синдзи извлек откуда-то портативный компьютер(ныне практически вышедший из употребления) и постучал по экрану, что-то там ища, после чего заговорил снова: – Вчера, в общем, кто-то отсоединил крепления одного из сегментов орбитального кольца и направил его в сторону Земли. Двигатели они к нему прицепили, что ли…

– Серьезно? – переполошился я. За новостями я совсем не следил. – И что случилось-то? Где ажиотаж в СМИ? Да мы бы тут все на голове стояли, если… если…

– Если. Но случилось вот что. Смотри. – Синдзи передал мне КПК.

На экране демонстрировался ролик, очевидно взятый из выпуска новостей; сьемку вели с уже завершенной части орбитального кольца. Тот самый сегмент, устремлявшийся к Земле и такой яркий на ее фоне, едва виднелся в правой части экрана. Оператор, если это была не автоматическая камера, дал приближение на сегмент, похожий на трапецию с округлыми основаниями, который был тотчас же пронзен вытянувшимся откуда-то из-за края экрана лучом слепяще-белого света, а затем и еще одним. Лучи держались несколько секунд, прежде чем медленно растаять, оставив сегмент кольца распадаться на равные части. Камера сдвинулась левее и сфокусировалась на держащем в руках длинный ствол протонного орудия-лучемета эш-ка – ударный штурмовой комплекс класса «Смоленск», как можно было легко определить по обтекаемости корпуса и словно вжавшейся в плечи голове с одним-единственным глазом-камерой. Машина была подсоединена к кольцу длинным проводом, уходившим в паз где-то на спине. На правом плече, развернутом к камере, было изображение черной шакальей головы с поднятыми вверх ушами и свисавшим по бокам древнеегипетским платком. Голову обрамлял белый лавровый венок с буквами «UN» поверх переплетения веток.

«Анубис-Хед».

Из ствола лучемета начал выходить свет, протянувшийся затем от него к одному из стремящихся к Земле обломков, разбивая его на несколько частей. Виднелись с боков вспышки двигателей ориентации еще нескольких эш-ка «Анубис-Хеда», раскалывавших лучами протонных орудий обломки. По одному наиболее крупному куску ударил более интенсивный и широкий луч, очевидно с зависшего над местом проишествия боевого спутника. Изображение прервалось.

– Остатки сегмента кольца сгорели в атмосфере. Один, наиболее крупный из них, развалился при входе и упал в акватории Индийского Океана. Террористы, устроившие катастрофу, были ликвидированы штурмовыми комплексами «Анубис-Хеда». Работа Восточного Лифта временно остановлена до выяснения обстоятельств, гражданские посетители эвакуированы. – медленно и спокойно произнес Синдзи. – Возбуждено уголовное дело по факту невозможности службы безопастности «Кидо Эрэвейта Груп» предотвратить проникновение террористов на кольцо. Ах да, Рюдзи улетел на переговоры с руководством КЭГ.

– Зачем? – спросил я, хотя ответ был и без того очевиден.

– Ну как зачем? – он пожал плечами. – "Кидо Эрэвейта Груп" связалась с нами. И желает воспользоваться нашими услугами.

***

Первой моей мыслью было: «Ну все, плакал мой заслуженный отдых». Уж не знаю, умел ли Синдзи читать мысли, но он поспешил меня обнадежить:

– Не вешай нос, пожалуйста. Я не буду с пылу с жару отправлять тебя неизвестно куда!

– Почему ж сразу неизвестно? У КЭГ же целый искусственный остров на экваторе, с развитой инфраструктурой и сферой услуг, прям маленькое государство…

– Я утрировал. И вообще, мы еще точных деталей не знаем даже. Как только – так сразу, но я лучше Сэа пошлю вместо тебя. Она только рада будет…

– Мозги у нее набекрень, у твоей Сэа… – пробурчал я себе под нос и чуть не подскочил от неожиданности:

– Я все слышала, Вольфр-Икаруга. Отрицать конечно не буду, – засим последовал легкий, но неприятный подзатыльник, – но это, в конце концов, невежливо.

Я вскочил с дивана и был тотчас осажен насмешливым взглядом скрытых под вуалью глаз Сэа Темпести. Губы были точно так же насмешливо, даже издевательски, искривлены в какую-то полубезумную улыбку. Даже говорила она как-то взвинченно и неправильно, хотя и не скатывалась до истеричного или визгливого тона. Своеобразная визитная карточка, как и ношение шляпки с наброшенной на лицо вуалью даже в помещении.

– Сэа Темпести. – процедил я. И тут же взвился: – Подслушивать нехорошо!

– Может мне еще и стучаться, прежде чем заходить?

– Ну хоть кашлянула бы. А если ты меня до инфаркта доведешь?

– Рано тебе еще об инфаркте говорить. У тебя его все равно не будет, ты же пробирочник. – последнее слово Сэа протянула медленно, с каким-то извращенным удовольствием.

И это тоже было правдой – ни я, ни Второй не скрывали, что были зачаты искусственно, «в пробирке». Клонированы из чьего-то генетического материала и еще и доработаны как в эмбриональной стадии, так и после. В «Синамуре» это знали все, но «пробирочниками» нас упрямо называла только Сэа – откопала где-то словечко. В наше время, когда в большинстве развитых стран имеются квоты на клонирование человека, – детей, как правило, – клонам уже давным-давно никто не удивляется. Генетической модификации – тем более, а ведь лет сто назад перед клонированием и генной инженерией в обществе царил суеверный страх. Но способность общества приспосабливаться прямо пропорционально таковой способности отдельного его члена, и повсеместную генную модификацию, – сначала растений и животных, а потом, потихоньку, и человека, – вместе с клонированием приняли как должное.

– И что с того? Все равно будет. С тебя станется… – я уселся обратно, давая понять, что разговор закончен.

– Кхм. Сэа, присаживайся. – предложил Синдзи, намереваясь разрядить обстановку. Темпести только хмыкнула:

– Да нет, спасибо. Я так, поздороваться зашла, вообще-то. А ты, Вольфр-Икаруга, неблагодарная сволочь, так и знай.

– А я и не отрицаю. – буркнул я, но Сэа, еле слышно шурша подолом плаща, удалилась.

За окном потихоньку отступал «служебный туман». Мы молчали. Я хмурился. Синдзи теребил верхнюю застежку на своей курточке – такой же, как у меня, короткой и с высоким воротником.

– Тебе что, делать нечего? – наконец не выдержал я.

– Пардон?

– В смысле, дел никаких нету? Ты ж ими прям-таки завален постоянно…

– Не-а. Пока что – нет. Но потом я ими и буду, прям-таки, завален… – усмехнулся он. – Даже если предложение КЭГ, так сказать, не взлетит. У нас на рассмотрении контракт с властями Бирмы, если вдруг.

– Не Бирмы, а Мъянмы. – поправил я.

– А какая разница? У них там все равно гражданская война, не поймешь, как и называть, чтобы никого не обидеть ненароком… Шучу, шучу. – Синдзи примирительно поднял руки вверх, заметив выражение на моем лице.

– У них эта гражданка уже дольше века длится. – мрачно констатировал я.

– Ну, так они решают свои проблемы. И мы без работы не остаемся, и ООН есть о чем поразглагольствовать. Опять же "анубисы" тоже не сидят сложа руки.

– "Анубисы"… – недовольно пробурчал я.

– А они тебе чем не угодили?

– Да всем понемногу. – я поднялся с дивана и подошел к прозрачной стене, уткнувшись лбом в стекло. Стена была прозрачной только изнутри – снаружи здание выглядело матово-черным. "Туман" уже полностью отступил, и за окном бушевал санитарный дождь – пахнущий, почему-то, розовым мылом.

Пальцы Синдзи прикоснулись к моей щеке и погладили ее. Меня передернуло.

– Не трогай меня. Сколько раз уже говорить? – резко спросил я.

– Я отпущу тебя. Только скажи, что не так. Не держи все в себе. – шепотом ответил он.

– Ты меня лапаешь, черт побери. Вот что не так. – я отнял его руки от себя и пошел прочь от стены. Остановившись возле дивана, я развернулся к нему. Синдзи, заметно погрустневший, стоял на том же месте. – Извини, если обижу или что, но я не припомню, чтобы разрешал тебе трогать меня. А тем паче тогда, когда тебе вздумается. И, в конце концов, а Юки не обидится, если узнает?

– Я не знаю. Но Юки же здесь нет!

– А, а я вместо нее, то есть? Боюсь, что вряд ли смогу достойно ее заменить. Так ей и передай, а я пошел. – отрезал я, развернулся на каблуках и вышел вон.

Синдзи не сказал мне ничего вслед. «Старший брат» так и остался стоять подле стеклянной стены, уткнув глаза в пол.

Следовало бы вернуться, конечно. С него и заплакать станется. Украдкой, пока никто не видит – отпрыску семейства Синамура не пристало проявлять слабость. Эдакое самурайство. Мечом в век боевых спутников и штурмовых комплексов можно помахать разве что в этом самом штурмовом комплексе, а кто попало им управлять не может, вот и остается задавать себе моральные установки. Чтобы, значит, не растерять. Хотя, конечно, я глупости говорю.

И вообще. Пойду-ка я проведаю «Кросс Трайфорс». Ангары эш-ка располагаются на окраине комплекса, идти туда недалеко, хотя и несколько затруднительно. Но оно того стоит. Рядом с шестидесятитонным гигантом класса «Дармштадт» мне как-то спокойнее и удобнее.

Чего бы я никогда не стал делать, так это держать зла на «Синамуру». Если бы не они – ни я, ни Второй так и не появились бы на свет, да и злиться на тех, кто тебя вырастил, воспитал и обеспечил работой, которая еще и удовольствие приносит – по меньшей мере странно. Тут дело не в собачьей преданности, а в элементарной благодарности.

Да и вообще они мне – как родные. И сами Синамуры, и коллеги, и даже штурмовые комплексы.

***

Штурмовой комплекс, как неоднократно заявлялось, являлся плевком в лицо испытанной военной доктрине, причем плевком наравне с огнестрельным оружием, казнозарядными орудиями, боевой авиацией, танками и баллистическими ракетами. В порядке появления, само собой. Век тому назад идея двуногой боевой машины отметалась как нежизнеспособная, и вполне обоснованно: такая конструкция шасси слишком неустойчива и чувствительна к неровностям поверхности, площадь давления на землю слишком мала для крупной массы машины, а про высоту вообще не стоило и упоминать. Четырехметровый пехотный доспех, принятый на вооружение в 2020 году армией США, стал таким образом первой ласточкой, давая солдату лучшую защищенность, большую мобильность и возможность применять крупнокалиберное вооружение с легкостью обыкновенного пехотного. Ни о каком противостоянии с танком, тогда еще основным видом наступательной бронетехники, и речи быть не могло – хотя уже тогда победы в бою с танками у операторов пехотных доспехов были. Штурмовой комплекс появился позже, в 2062 году; построили первый прототип, по какой-то иронии судьбы, японцы. А за ними идею подхватила Великобритания.

Концепция ведь была каковой? Двуногая высокомобильная артиллерийская платформа. Конечно, сейчас под нужды артиллерийской поддержки заточены отдельные виды эш-ка, несущие ракетные системы залпового огня и минометы, а тогда – другое дело. Чуть позже появились машины, несущие в основном рельсотроны и орудия Гаусса. Собственно, кинетическое оружие и подписало старой военной доктрине смертный приговор, но даже после него шли танковые баталии – с поправкой на мощность орудий и маневренность. Танк с легкостью может вывести из боя штурмовой комплекс одним залпом – но то же самое может сделать и эш-ка.

Все вышеприведенное – дословная цитата из учебного пособия «Введение в штурмовые комплексы», выпущенного в свободный доступ в 2099 году. Скомпилировано же оно было в 2089 для пользования личным составом японских вооруженных сил. Действительности написанное в нем все еще отвечает, хотя штурмовой комплекс за полвека после своего первого появления был окончательно вылечен от «детских болезней».

«Конечно же, идея двуногой машины, – говорилось в пособии, – в прошлом казалась глупой выдумкой незнакомых с механикой дилетантов. С учетом тогдашнего технологического и материального уровня, такое утверждение соответствовало действительности целиком и полностью».

Ангар почти пустовал, когда я в него зашел – время техосмотра еще не настало, и четверо эш-ка отдыхали, надежно закрепленные в вертикальном положении вдоль стен. На этих же креплениях их и транспортировали, и проводили техосмотр – сложное и ответственное деяние, которое по уровню торжественности приближалось к церковной службе. Главный механик смены разве что кадилом не размахивал над машиной.

За почти полвека существования эш-ка рукотворными божествами их кто только не называл. В основном публицисты и прозаики, конечно – им вообще не свойственно разбираться в том, в чем они пишут. Даже в таком красивом определении, конечно, крылась доля истины. Образ человекоподобного робота, придуманный в его нынешнем виде японцами, в коллективном сознании и закрепился-то как нечто могущественное и внушительное. Одним словом – божество.

Бред, конечно, но красивый. Я получаюсь тогда чуть ли не воплощением такого бога на земле. А что, мне льстит.

«Кросс Трайфорс» возвышался надо мной. Эш-ка был почти полностью выкрашен в матово-серый цвет – только некоторые участки корпуса, в том числе блоки пулеметов на руках и подошвы, были черными. Вокруг радиаторов, закрытых сейчас заглушками, были оранжево-белые полосы, призывавшие к осторожности. «Лицо» машины было выкрашено в белый – правда, отсюда голову, выполненую в виде немецкого «Стального шлема»[8], видно не было.

Я притронулся к обшивке эш-ка – прохладной и гладкой. В бою она страшно нагревается, особенно при интенсивной выработке энергии, даже несмотря на идущие по всей несущей конструкции трубы с курсировавшим в них хладагентом. Даже после остановки реактора к ней некоторое время нельзя прикасаться.

По левую руку от «Кросс Трайфорса» – семидесятитонный «Юстикатор» Второго; по правую – пятидесятитонный «Маджестик» нашего четвертого оператора, Аоки Кимэры. Сорокапятитонный «Вейл Дементиа», флагманский штурмовой комплекс, управляла которым Сэа, мне был не виден; он стоял сразу после «Юстикатора».

– Отдыхай. – пробормотал я, обращаясь к своему эш-ка. Глупо было бы думать, что машина может мне ответить, но все-таки. – Набирайся сил, тупая железяка. Я надеюсь, что еще нескоро в тебя залезу. Но как залезу – вот тогда-а-а…

А что, собственно, тогда? Снова за работу? Приевшуюся мне за четыре года хуже горькой редьки?

Вот уж воистину, на войну стремится только тот, кто на ней никогда не был. Перед моими глазами прошел добрый десяток таких войн – в разных их этапах, с разных сторон фронта, но всегда одинаково – через сенсоры штурмового комплекса. Столкновений с эш-ка у меня было от силы семь, а победой или поражением закончились только четыре – далеко не все могут позволить себе даже разведывательный вариант, весящий всего двадцать-тридцать тонн без полезной нагрузки. И то все сводилось к обмену выстрелами на дальней дистанции, хотя это было даже интересно – стоять столбом в сражении с другим эш-ка нельзя в принципе, если тебе дорога(а она тебе дорога, да и не только!) твоя машина. Но все сводилось к одному – покружили, обменялись залпами, потеряли наплечную броню или что-то такое – и все, отступаем. Эш-ка редко сходятся в бою лицом к лицу, и уж тем более – насмерть. Отремонтировать эш-ка куда дешевле, чем строить или приобретать новый. Ведь за те же деньги можно купить пять пехотных доспехов или один современный беспилотный истребитель. Пилотируемые стоят еще дороже. Хотя – смотря какие, реликвии вроде F-230 или Су-77 еще остались на вооружении где-нибудь в Африке.

Я не особо разбираюсь в авиации, но прекрасно понимаю только две вещи. У меня, кроме нескольких лет тренировок в виртуальной реальности и семи столкновений с легкими эш-ка, практики не было – раз. Моя работа в ее привычном виде напоминала избиение младенцев – два. И кардинально изменить я ничего не могу – три.

И ведь я даже не ради денег все это делаю. Деньги, которые я получаю, откладываются до лучших времен. Дело-то не в них, очасти.

Около половины моего тела принадлежит «Синамуре». Да, пересадка органов в наше время – дело тривиальное; можно человека заново собрать, если мозг уцелел, чего там скромничать. Но в моем случае над органами, – моими, правда, – основательно поработали, и средств было потрачено немало. Списать их было уж никак нельзя. С Лейдзи – то же самое.

Иногда, вот как сейчас, из-за этого обстоятельства меня обуревало ощущение безысходности. Я был, конечно, благодарен Синамурам за все, включая свое появление на свет, но иногда это было уже чересчур.

Я заперт на Синамурадзиме. Несколько раз в месяц – полеты в Японию. Есть такая возможность, но чего я там не видел? Раз в год – отпуск. И много-много командировок, подразумевающих работу и, как следствие, все то же «избиение младенцев». И выхода отсюда нет.

Да, миллионы людей проживают так всю свою жизнь. Ну, почти так же. Они точно так же привязаны к своим домам множеством узов – семьей, работой, недостатком средств, все равно чем. Эта работа у них – еще муторнее, чем моя. Отпуска тоже раз в год. Никаких различий по сравнению со мной.

Не знаю как они, но я так не могу. Пускай это я только сейчас так думаю – я вскорости брошу эту мысль, как всегда. Но я так не могу.

А что я могу сделать?

Ничего.

***

Я так и стоял, опершись рукой об ногу "Кросс Трайфорса". Гигантскому роботу, логично, от этого, как и от терзаний его оператора, было ни холодно, ни жарко. Образно, конечно – это все равно неживая машина, даром что она с оператором еще и разговаривает. Немного разговаривает, конечно – столько, сколько нужно; поддерживать беседу ИИ эш-ка не умеет. Но все равно, конечно, глупость.

– …Лелуш? Ты меня вообще слышишь?

Я снова чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности и развернулся на голос – но это был всего лишь…

– Ой. Привет, Аоки. Извини, я тебя не заметил…

…Всего лишь Аоки Кимэра, да. Четвертый и самый старший из операторов эш-ка «Синамуры» – по возрасту; ему двадцать восемь лет. Нам со Вторым – по двадцать; Сэа – двадцать один. Неофициально, – мы же были, все-таки, полувоенной организацией, – он был подполковником и, таким образом, и самым старшим по званию. Не то, чтобы звание значило что-либо вне «Синамуры», конечно, да и внутри нее тоже…

– И как ты так умеешь? До тебя уже минуту не докричишься…

– А ты и не кричал.

– Конечно. Я не люблю кричать, ты же знаешь. – развел руками Кимэра.

Выглядел он… странно. Во-первых, Аоки красил волосы – непонятно зачем и почему. Волосы у него были красного цвета. Какой у него был природный цвет волос, я не знал. Во-вторых, он носил лётный комбинезон – темно-синий и украшеный иероглифом «Синамуры» поверх кармана на левой стороне груди, над сердцем. Вообще, на лётных комбинезонах всегда было много карманов, – что сейчас, что век тому назад, – и из-за этого, наверное, Аоки его и носил. Другое дело, что оператору эш-ка он был не нужен – если, конечно, речь идет не об операторах космических эш-ка, но они носят полноценные скафандры, ничем не отличающиеся от современных космических скафандров для выхода в космос. Совсем другое дело, что Кимэра одевался и в половину не так странно, как, например, Сэа. К примеру, сегодня оператор «Вейл Дементиа» была в длинном узком платье, которое непонятно как сочеталось с сапогами на шпильках и легким плащом на плечах. Ну и обязательной шляпкой с вуалью. Хотя, нашел я, кого в пример ставить…

– Аоки, у тебя не найдется зеркальца?

– Зеркальца? Ну, найдется… – он полез в какой-то карман на груди и выудил оттуда небольшое прямоугольное зеркальце. – Вот, держи.

– Спасибо. – поблагодарил я и скептически оглядел себя.

Узкая курточка, едва доходившая до середины живота, водолазка под ней, узкие брюки, высокие туфли, белые перчатки с раструбами и заколка, придерживавшая на одном месте волосы, чтобы не мешали. Однако. На Сэа я, можно сказать, зря наговаривал.

– Что-то не так?

– Не-а. Спасибо. – я вернул зеркальце. Кимэра засунул его обратно.

– Я Второго по дороге встретил. – сообщил он.

– И что Второй?

– Да так, ничего. Побеседовали. В отличие от тебя, он ноет от скуки.

– А я, думаешь, не ною? Кстати, как ты догадался-то? Я имею ввиду, "в отличие от меня", и так далее…

– Ну, я тебя уже достаточно долго знаю, чтобы угадывать твое настроение, не находишь?

– Нахожу. Вот только зачем?

Аоки подтянулся и уселся на выступающую часть подошвы своего «Маджестика». Его эш-ка был немногим меньше моего и всего на десять тонн легче. Ну, его специализация – радиоэлектронная борьба, а в дальнем бою скажем мой «Кросс Трайфорс» тяжеловооруженнее. Хотя не в вооружении дело, а по мастерству Аоки превосходил меня многократно.

– Ну, как зачем? Иногда полезно. Чем больше знаешь о человеке, тем больше точек воздействия на него. Любого воздействия. Хорошего, плохого, один хрен.

– Хочешь провести сеанс прикладной психотерапии, а, Аоки?

– Не-а. Но если ты попросишь – могу.

Я развел руками и оперся об ногу «Кросс Трайфорса».

– Давай лучше об эш-ка поговорим.

– Зачем?

– Просто.

– Ну давай. Расскажи что-нибудь о моем "Маджестике". – он похлопал ладонью по обшивке ступни своего эш-ка.

– Ну даю. Тип – штурмовой комплекс радиоэлектронной борьбы. Класс – "Экселенц". Произведен в Великобритании концерном "Викерс" в 2089 году. Высота – примерно десять метров, тоннаж – пятьдесят тонн без полезной нагрузки, с полезной нагрузкой – вплоть до семидесяти. Несущая конструкция – полумонокок, каркасная, сделана из нанофибростали[9]. Силовая установка – низкотемпературный ядерный реактор "Роллс-Ройс Прометей", максимальная мощность – 980 киловатт. Броневые материалы – композитные, укрепленные углеродными нанотрубками, опять же… меня одного достали эти нанотрубки?

– Нет, не одного. Но от них никуда не убежишь. Вооружение скажешь?

– Скажу. Смонтированное – 12.7мм трехствольные пулеметы "Викерс Трицератопс" на предплечьях, и еще один "Викерс Юникорн А.И.", но одноствольный и под управлением ИИ, в паху. На правом плече смонтирована пусковая установка для ЗРК с ракетами калибра 76мм. Навесное – мономолекулярный нож "Бофорс Страйкинг Форс" и гироджет[10]-карабин "Ройал Орднанс Болткэннон". Калибр – 55мм. А, еще противопехотные мины в ногах. А про ИИ не скажу.

– И не надо. В общем да, молодец.

– А дальше что?

– А дальше ничего. Сам хотел поболтать… – мечтательно проговорил Кимэра, задумчиво смотря в потолок. Затем он вдруг осведомился: – Полегчало?

– Что?.. Ну, да. – признал я. Душевные терзания и действительно отползли куда-то на задний план на фоне небольшой проверки моих знаний, которую Аоки и устраивал. Имел право.

Он только хмыкнул и продолжил смотреть в потолок.

– Знаешь… – неуверенно протянул я. Кимэра немедля всполошился:

– Что?

– Я вслух думал просто. О том, что передумал от работы отказываться.

– А ты собирался?

– Ну, Синдзи был не против. Да и я как бы тоже, того, подустал туда-сюда мотаться.

– А теперь что?

– А чего я здесь, на Синамурадзиме, не видел-то? Во-во. Буду сидеть сложа руки – все равно ничего не изменится, да еще и со скуки загнусь. А так – хоть что-то хорошее.

Он не ответил, предпочтя снова пожать плечами.

***

Когда я вышел из главного здания «Синамуры», санитарный дождь уже давно закончился и успел даже высохнуть. Все вокруг, правда, до сих пор слегка пахло мылом. Солнце двигалось к горизонту, но было еще достаточно высоко; я взобрался на крупный камень, лежавший на вершине отвесного склона, и подставил спину солнечным лучам. Внизу, у подножия склона, был небольшой галечный пляж с ведущей к воде дорожкой из камней покрупнее. Сверху вершина склона была составлена из крупных камней. За моей спиной начинался как раз окружавший главное здание парк, доходивший на западной оконечности острова до особняка семьи Синамура. Парк окружал здание «Синамуры Парамилитарис» и комплекс служебных зданий и общежитий. В восточной оконечности острова был соединенный с ангарами длинным огороженным путем плац для штурмовых комплексов, в южной – пристань внутри рукотворной пещеры, а в северной – аэродром и эллинги воздушных барж.

Остров и сам по себе – целое состояние. Сейчас, конечно, таких островов предостаточно, но как прадеду Синдзи удалось построить Синамурадзиму в тридцатых годах, для меня оставалось загадкой. Несомненно, на то время это было исключительное событие. Это сейчас искусственный остров – что-то обыденное, хотя их уже и не строят так, как раньше. Сейчас и четыре эш-ка, да еще и средства их транспортировки, да еще и в частной собственности – что-то обыденное. А тридцать лет назад о таком и помыслить никто не мог. Все было железно – эш-ка были только у наземных войск, хотя в конце восьмидесятых появились первые воздушные противоспутниковые эш-ка-трансформеры. Не хотел бы я управлять таким – я примерно представлял, какие перегрузки испытывал пилот, скажем, сверхзвукового истребителя, если не говорить даже о суборбитальных полетах. Противоспутниковый перехватчик, все равно какой, должен был подниматься на такую высоту почти играючи. В общем, не для меня это.