Текст книги "17 - Prelude"

Автор книги: Люси Сорью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Назад! – Лэндлайт ударила по кнопке громкой связи. – Да назад же! Чего встали, шлюшьи дети?!

Она нацелилась туда, где должна была быть грудь «Херувима», вновь сняла уже перезарядившееся орудие с предохранителя и выстрелила.

И промазала, ошибшись с целью метров на семь вправо. Чуть позади нее с глухими ударами об землю приземлились разведывательные «Хьюмилити»-классы группы Исштмуса; да и Аристарховский наконец опомнился и вывел своих из-под фронта адского пламени.

А само адское пламя погасло. Погасло, оставив после себя огоньки на мостовой, где догорали лужицы расплавившегося металла, пылающие дома и два фонарных столба, пылающих и искрящих, и от этого еще больше похожих на врата Ада. Добро пожаловать в Ад, имя которому – свободный город Тегеран, оккупационная зона ООН.

Подняв огнемет вверх, Крестоносец шагнул вперед, проходя как раз между пылающими столбами. Бело-лиловая броня была покрыта копотью, а кое-где краска совсем слезла, обнажая нанофибросталь корпуса. Из-под шлема-капюшона пылали желтые глаза. Сияли белые кресты на закопченных плечах, сиял стальной нимб над головой машины, завывало, почти неслышимое, пламя на кончике огнемета. В левую руку эш-ка скользнула тут же ощетинившаяся магнитным полем булава.

Полковник Лэндлайт угрожающе навела на противника ствол протонного орудия.

***

Воздушная баржа SSF «Манта», воздушное пространство оккупационной зоны НПГ

– …Ну и мы походу всухую слили команду из четырех Вайомингских Ужасов, так что нам теперь точно не жить, ха-ха. – с кислой миной на лице сообщил Аоки. Его изображение на висящем посередине голокуба видеоэкране дергалось вверх-вниз, будто бы он был в движении – а так, собственно, и было.

– Вау. – сообщила Грейс Ванкувер, оператор миллениумовского "Ворпал Блейда". Миллениумовцев мы тоже допустили на брифинг, и в голокубе было, мягко говоря, чуть теснее обычного. – Шеф, да вы в ударе, как я погляжу.

Аоки на бегу пожал плечами.

– Так, мальчики и девочки. Ситуацию я вам телеграфным стилем изложил? Изложил. Дальше сами решайте что делать. Мы будем искать Чхонли. Думаю, мы не так уж и далеко от цели, хотя черт его знает. Все, группа Химера – отбой.

«Химерой» Аоки называл сам себя. Собственно, его фамилия звучала похоже, так что он долго не думал. Это, конечно, был не его позывной, а сетевой хэндл, под которым его мигом узнали бы родные, некоторые знакомые, бывшие одноклассники, бывшие же любовницы, сослуживцы и, конечно, коллеги. То есть – мы.

По одному только хэндлу можно было многое узнать о человеке, но сейчас был не тот случай. Никто из потенциально прослушивающих сейчас наши переговоры его не узнает, а если узнает – что это ему даст? Аоки и так ни от кого не прятался и этим гордился.

Экран сжался в линию и исчез, сменившись обьемными буквами надписи: «C.I.E.L. – SOUND ONLY». Как нетрудно было догадаться, за «саундонлей» скрывался наш капитан де Монгольфье.

– Интересная информация, выходит. Мадам и мсье миллениумовцы, это ваш неизвестный эш-ка, нет?

– Наш? – недоуменно протянула Хильда, но тут же нашлась. – А. Точно. Мы не знаем.

– Вопрос был риторический. Но что мы все делать-то будем? Можно здесь висеть, а можно в принципе выслать эш-ка анубисам на подмогу.

– Сами справятся. – бросил я. – А серьезно, нашего интереса здесь нет. Мы просто висим тут дохлой рыбой и потом подбираем наших. А вот там уже разберемся, что и куда.

– Лелуш, да не лезь ты вперед маглева. – отмахнулась от меня Сэа. – Хотя я вообще не знаю. Предлагаю посидеть, оценить ситуацию и дождаться, пока наши потребуют их вытащить. А потом – все что угодно. Так, я кончила, говорите дальше. – она толкнула в плечо чуть не полетевшего кубарем Второго. – Але, пробирочник, к тебе обращаются!

– А?! Чё?! Тьху ты ёпта, Темпести, в хер бы я тебе сплющился? – сонно забормотал Лейдзи. – Пидары, дайте поспать, а? Хоть бы и стоя…

– Вольфр-Икаруга, ану выдри у этого оболтуса сонник. – велела Темпести. Я показал ей средний палец.

– Во-первых, у него нету сонника. Во-вторых, сама все выдирай. В-третьих, ану оба прекратили, мать вашу. На нас дражайшие гости смотрят. – при этих словах Хильда удивленно хлопнула длинными ресницами, но я тогда смотрел в другую сторону. – В общем так, дражайшие гости, у нас технические неполадки, в связи с чем я ухожу. Сил нет больше терпеть этот балаган.

Я оттолкнул Темпести в сторону и вышел прочь из голокуба. Два шага, и передо мною раздвигаются автоматические двери.

– Господин Вольфр-Икаруга, подождите! – неожиданно обращается ко мне Дорнье. Я выхожу, не обращая на нее внимания, и слышу, как Сэа со вздохом втолковывает коллеге:

– Спокойно, без обмороков. Он немного подуется и отойдет, с ним всегда так…

Дверь отсекла меня от них.

Далеко я, конечно, не уходил. Я пришел в кают-компанию и оперся об поручень, смотря в иллюминатор.

По правому борту – персы. Вон, прохаживается рогатый колосс с гироджетом наперевес – разведчичек, «Вишну»-класс, отсюда и рога.

По левому борту – вон, что-то горит. Там ооновцы. Там Вайомингские Ужасы ищут-рыщут в поисках одного-единственного человека, по чьей воле я оказался втянут в эту сомнительную авантюрку. Да, и зовут его Ванем Чхонли.

И там же – Аоки, мой учитель и друг. И Сигиллайт Инграм Виндикатор, человек с труднопроизносимым именем. Тоже ищут-рыщут.

И что самое характерное, интереса нашего тут вообще нету. А моего и подавно.

Мой интерес – «Нордлюфтцуг» в ангаре. Но я уничтожу его в честном бою. И его оператора тоже. Хильда Дорнье на меня подозрительно часто смотрит. Это мне совершенно не понравилось. Ну, женщины мне вообще совершенно не нравятся. Мужчины – тоже. Животные – тоже. Гадость это все, гадость, и я не понимаю ее, и понимать тоже не хочу. Потому что гадость, естественно.

А Сэа все-таки пришла по мою душу. Сразу после брифинга. В своих туфельках, узких джинсах и маечке без рукавов. На плечах шаль, в волосах шпильки. Чудом назвать язык не поворачивается. Такого чуда я бы врагу не пожелал.

Но вот ведь тоже друг, и я этого не скрывал. Между прочим, не хуже всех остальных друг.

– Твоими усилиями мы решили занять, м-м, выжидающую позицию. – как бы между делом сообщила она. – Ты задолбал уже, понимаешь? Вечно дуешься и срываешь ответственные мероприятия своими истериками…

– И ничего не могу с собой поделать, да. И вообще, вы и сами хороши. Нет бы серьезно отнестись к делу, а тут – одна выделывается, другой матерится…

– …третий истерит по поводу и без. Делай с собой что-то, ты уже даже меня задолбал.

– Да сделаю, сделаю я! Наверное…

– Ну так сделай. Ты же вроде многое переосмыслял, нет?

– А толку, если меня все вокруг постоянно бесит?

– Жуй таблетки.

– А это идея, кстати. – и правда, эмоциоподавитель мне здорово помог: мир под его воздействием воспринимался как-то серо, неинтересно и притупленно. Даже "Нордлюфтцуг" и его оператор, раньше заставлявшие меня дрожать от злости, не вызвали никакой реакции кроме легкого удивления. Так что не такая уж это и гадость, если бы не одно – рано или поздно вырабатывалось привыкание, а перспектива провести остаток жизни с притупленным восприятием окружающего(или ложиться на операцию по перестройке нервной системы, за которую могли содрать вплоть до годового бюджета какой-нибудь банановой республики) меня совсем не привлекала. Сознательно отказываться от большинства глупых и непонятных удовольствий – это одно дело, но лишать себя возможности ими же наслаждаться – это как-то слишком радикально.

Сэа раздраженно плюхнулась на диван.

– Идея, говоришь?

– Угу.

– Говно это, а не идея. Впрочем, как знаешь, меня ты все равно слушать не будешь.

– Ну что ты…

– Констатирую факт я, вот что. Эх-х ты, Вольфр-Икаруга… Я тебе уже говорила, что ты неблагодарная сволочь?

– Конечно.

– Ну так я повторяю это еще раз. И лично у меня в голове не укладывается, как такую сволочь земля носит.

– И что дальше? Я, типа, должен свою вину искупать? Может, еще и на колени встать? – вспыхнул я ни с того, ни с сего. – Знаешь, милая, а вот хер тебе с соей. И если ты думаешь, что своим бесконечным зудением и нытьем можешь добиться от меня взаимности – и не отнекивайся, твоими стараниями я о твоих мотивах если не знаю, то догадываюсь – то тебе уж точно не видать от меня ни взаимности, ни терпения. Да, оно у меня тоже имеет свой предел.

– Все сказал?

– Кроме того, что когда-нибудь хорошенько тебе врежу, если не перестанешь трепать языком.

– Сделай это, и можешь смело прощаться с чем-нибудь. Если повезет, отделаешься яйцами. – в голосе Сэа, как всегда взвинченном, угроза и вызов даже не скользили, а угрожали в любой момент пойти ко дну, как торпедированный экотеррористами танкер.

– Конечно, все что угодно. Угрожать ты можешь сколько угодно, но факта это не меняет: однако наша Аи сильно балована, если думает, что все вокруг ей должны по гроб жизни. И что-де нытьем можно чего-то добиться. Еще и от человека, который уже давно довел до ее сведения, что не заинтересован ни в жалких потугах на романтику, ни просто в досужем трахе по ночам. Да и еще наша Аи, которая сильно балована, не приемлет в данном вопросе никакой альтернативы кроме вот этого человека. Которому противно, блин, противно. Отвратительно. Страшно, если хочешь. Но нет, вот тебе надо ради удовлетворения своих низменных, прошу заметить, потребностей пристать к нему и начать его доводить, прекрасно зная, что результат все равно будет один и тот же.

– Много же ты понимаешь.

– Представь себе, Темпести, я все прекрасно понимаю. И если тебе это неприятно, то може-

Сэа вскочила с дивана и без предупреждения врезала мне под дых. Я оборвал свою фразу на середине, сложившись пополам от боли, но она одной рукой схватила меня за горло и рывком вздернула на ноги. Ее лицо исказила ярость – неподдельная ярость. Хватка была такой, что я не мог вдохнуть и рисковал задохнуться – воздуха у меня в легких не было.

– Ты! Ничего! Не! Понимаешь! – прорычала она. – НИЧЕГО!

Последовал еще один удар, тоже в солнечное сплетение, рука Темпести разжалась, и я рухнул на пол, как груда тряпья. Сэа с ненавистью посмотрела на меня, а затем развернулась и ушла прочь.

Я напряженно задышал. Каждый вздох отзывался болью в верху живота, а в глазах стояли слезы. Пережатое горло саднило.

– Твою… мать… – просипел я, приподнимаясь на руках и тут же оседая обратно.

Похоже, я ляпнул что-то не то.

Совсем не то.

***

Свободный город Тегеран, оккупационная зона ООН

– Говорит Террубис. Похоже, мы обнаружили его укрытие, сэр!

– Что значит "похоже", Террубис?!

– Мы еще не завершили осмотр здания, капитан, сэр!

– ИДИОТЫ!! Не завершили – не докладывайте! Координаты мне, живо!

– Сэр! Есть, сэр!

Кимэра прослушал координаты и движением пальца выключил встроенный в коммлинк диктофон, тут же поставив запись на анализ и вычленение данных координат. Виндикатор вопросительно поднял взгляд.

– Похоже они его нашли. Координаты у меня есть. – заверил его Аоки. – Недалеко отсюда, как я понял.

– Насколько недалеко?

– Минут пятнадцать ходьбы. Туда движется их командир, но где он и как быстро здесь будет, я не знаю.

– Если он далеко – примерно тогда же, когда и мы. Ублюдки по крышам скачут. И носятся побыстрее нас с тобой.

– Тогда лучше поспешить.

– Логично.

Они тронулись с места и быстрым шагом поспешили по улице. Уже за первым же поворотом направо раздался шум ротора, и оба оперативника прижались к стене ближайшего дома: над их головами прошумел одноместный вертолет с буквами «UN» на бортах. Большую часть небольшой машины занимала кабина, а под носом висел одинокий пулемет. Размерами вертолет был чуть больше автомобиля – едва ли четыре метра.

«Они еще и летают!..»

"Спокойствие, только спокойствие."

Инграм приложил руку к лицу в жесте отчаяния. Вертолет, продолжая шарить блоками сенсоров по округе, унесся куда-то прочь, и рокот винтов окончательно стих, позволив Аоки и Инграму продолжить путь.

Вперед, свернуть налево, потом опять налево, потом взять вправо, потом опять по дороге – прямой и хорошо простреливаемой… К счастью, среди Ужасов не было много снайперов – солдатам-психопатам недоставало усидчивости. Здесь они тоже недавно проходили – их путь отмечали горящие автомобили и урны, украшенные вмятинами от усиленных силовой броней ударов ног стены и столбы, в одном месте столб был даже выдран из земли и лежал на боку.

Опять направо. Тут уже можно было просто-напросто идти по следам – о скрытности Ужасы тоже особенно не заботились. Не их это было дело.

«Пришли.» – сообщил Аоки. Напротив непрезентабельного здания, выполненого в духе баухаус-модерна, стоял белый бронетранспортер – БТР-190, очевидно переоборудованный под мобильный командный пункт. – «Проверь-ка броневичок.»

"Айн момент." – отозвался Инграм, выглянув из-за угла и переключив зрение на тепловой спектр. Вглядывался он долго, после чего вернулся обратно и сообщил: – "В броневике хрен кого разглядишь. В здании, по крайней мере около стен, никого".

"Дык прикрой меня." – Аоки решительно двинулся за угол, но был перехвачен Виндикатором, схватившим его за плечо.

"Куда собрался-то? С катаной на БТР?"

"Нашел идиота!" – Кимэра продемонстрировал напарнику переходник человек-машина, который демонстративно воткнул себе в порт за ухом. – "Я его взломаю, а в здание мы въедем на нем же."

"Мозги сожжешь."

"Хрен тебе. Я набит софтом военного уровня под завязку. От простых кейгенов до парочки ледорубов, ну и фаерволлы и фейлсейфы. Все выйдет."

"Софт чей? Ведь не японский?"

"Что ты! Очасти русский, очасти французский. Не бойся, говорю же, меня натаскивали на специалиста РЭБ, мне не впервой."

"Прямо как мою дорогую Грейс…"

"Так ты прикроешь меня или нет?"

Не дожидаясь ответа, Аоки выскочил из-за угла и побежал. Как и следовало ожидать, один из сенсорных блоков БТР развернулся в его сторону и начал разворачиваться пулемет в люке. Кимэра тут же метнулся в противоположную сторону, прыжком преодолел расстояние до машины, сноровисто, как и подобает приученному лазать по выступам корпуса эш-ка оператору, забрался на крышу и повторил вошедший в городские легенды подвиг. То есть, перерубил мечом корпус пулемета[37].

БТР – все-таки беспилотный – завертел башней, надеясь зацепить его стволом. Кимэра рухнул на крышу и подполз чуть поближе к башне, где находилась, закрытая заглушкой, служебная панель управления машиной. Ствол рельсотрона, укрепленного в башне, пронесся у него над головой, но сбить прижавшегося к крыше Кимэру не смог – слишком высоко был. Пока машина нагибала ствол чуть ниже, Аоки успех подползти вплотную к панели и повернул ручку заглушки; заглушка поддалась, и он отбросил ее в сторону, свободной рукой схватил болтавшийся возле уха провод переходника и воткнул его в порт с надписью «чел. – маш. интерф.».

Ствол рельсотрона, угрожавший сбросить Кимэру с крыши БТР, замер в десятке сантиметров от него – ИИ машины прекратил реагировать на внешние раздражители, кроме одного, пробивавшего сейчас ее фаерволлы.

Аоки сжал зубы – от запускавшихся его же мозгом программ у него начала болеть голова. Воображаемый интерфейс перед глазами бесстрастно расписывал течение процедуры взлома, количество пробитых фаерволлов, состояние льда и общий статус системы безопастности БТР.

Ледоруб пришел в действие, как только распался последний фаерволл, врубившись в лед БТР – последний и самый опасный рубеж защиты ее ИИ, не стеснявшийся и поджарить незадачливому кулхацкеру мозги[38]. В отличие от более медленных собратьев, этот ледоруб, вышедший из закрытого государственного киберколхоза где-то в дебрях Сибири и скромно прозванный «Проклинателем», сразу же вступил со льдом в борьбу не на жизнь, а на смерть. В конце концов, хакеру-спецназовцу требовалось, если вообще требовалось, сломать вражескую защиту за десяток секунд под вражеским обстрелом, а не за пять часов до начала операции.

Аоки пожалел только, что не находился сейчас в «Маджестике». Эш-ка РЭБ проделал бы всю операцию сам, не отвлекая лишний раз оператора и не заставляя последнего страдать от мигрени. Но долго мучаться ему не пришлось: ледоруб последним, решительным броском переструктурировал лёд БТРа окончательно. Кимэра скрипнул зубами и взялся за виртуальную клавиатуру и кейген – отработанные до автоматизма процедуры передачи административных прав не заняли у него и минуты.

Он с наслаждением вырвал из порта за ухом шнур переходника и тихо застонал, ощущая, как мигрень понемногу отступает из его головы.

– И от кого мне было тебя прикрывать? – спросил подошедший Инграм, пытаясь вращать «Кфир» на пальце. Этому немало припятствовали приличные габариты револьвера, который и держать-то надо было двумя руками. Впрочем, Виндикатору нравилось, да и пистолет стоил недешево.

Кимэра не ответил, продолжая валяться на крыше БТР и тихо постанывать от наслаждения – от проделанной работы и от уходящей мигрени, само собой.

– Оргазмируешь потихоньку?

– …Иди ты. В любом, ух-х, случае, карета подана, прошу сади… садиться.

Виндикатор пожал плечами и забрался на крышу БТР.

– А как мы поедем? – спросил он и тут же об этом пожалел; бронетранспортер рванул с места, взревев, как тираннозавр в брачный период, и на полном ходу протаранил сначала фасад здания, а потом еще две стены, после чего остановился. Башня развернулась в сторону и двумя выстрелами покончила с… двумя Ужасами, чей оптический камуфляж немедля деактивировался. Рядом с их продырявленными телами зиял спуск вниз, откуда был виден горящий там яркий свет.

– Приехали. – сообщил Аоки и спрыгнул с БТР. Инграм кивнул и спрыгнул вслед за ним, на ходу переключая зрение на тепловое.

– Внизу четыре… нет, пять человек. Нам, похоже, туда. – сообщил он.

…Первым же, что их встретило внутри, были трупы шестерых Ужасов, разбросанные по подсобному помещению. Ближе ко входу, выставив вперед карабины, стояли четверо еще живых солдат. Один из них – судя по дисплеям-погонам на плечах, капитан – шевелил в воздухе поблескивавшей мономолекулярной нитью; незаточенную ее часть он переплел между пальцев правой руки. Напротив Ужасов, небрежно держа в согнутой руке пистолет, стоял человек в деловом костюме. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, он был китайцем, а внешне ему можно было дать лет пятьдесят шесть: к омолаживающим процедурам он не прибегал. Его голова была абсолютно лысой, а подбородок украшала аккуратная, заплетенная в косички треугольная бородка. Глаза с морщинистыми веками отличались необычайной ясностью и незамутненным цветом радужной оболочки, характерным для искусственных глаз; по ободку радужки, если сильно присмотреться, можно было заметить крошечные буквы «Carl Zeiss».

По всем признакам, внешность китайца совпадала с внешностью Ваня Чхонли.

Того самого, которого искали ООН и Ватикан.

– Что это? – Чхонли, а это, вероятнее всего, был он, обратил внимание на вновь пришедших; его глаза двигались независимо друг от друга, как у хамелеона. – Этцель, вы пригласили своих друзей?

Уши-локаторы на шлеме капитана дернулись назад.

– Нет! И я понятия не имею, кто это такие! – рявкнул он.

– Как жаль. – отреагировал Инграм, поднимая "Кфир". – Нам пришлось убить нескольких ваших подчиненных, капитан… Этцель, нет? Впрочем, неважно… – он было шагнул вперед, но ствол пистолета Чхонли метнулся в его сторону. Красная точка прицела находилась прямо у Виндикатора на лбу.

– Спокойствие, только спокойствие, господа. И вы, капитан, тоже не нервничайте. Кто вы такие, господа?

– Сигиллайт Инграм Виндикатор, "Опергруппа "Миллениум"". Я пришел за вами.

– Как мило. Но я, увы, не собираюсь уходить ни с кем из вас. Я уйду сам. Ну, не позже, чем когда я поубиваю всех вас.

– А что мешало сделать это ранее? – спросил Аоки.

– Желание немного подержать этих джентльменов в напряжении. – кивок в сторону Ужасов. – Каждый раз, когда кто-то из них двигался с места, я убивал его. Они, понимаете ли, пришли, ожидая увидеть на моем месте некоего разжиревшего чинушу, который бросится им в ноги и станет, рыдая и размазывая сопли, молить о пощаде. Ха, молить о пощаде Вайомингских Ужасов? Благодарю покорно! Вот пускай и постоят. Подумают над своим поведением. Хотя они и не могут этого сделать, их головы слишком затуманены наркотиками и психокондиционированием. Да черт побери, господин Виндикатор и господин…

– Кимэра. Аоки Кимэра.

– …и господин Кимэра, послушали бы вы, что они тут за песни заводили! Что-де они притащат меня к своему командиру – некоей полковнику Лэндлайт – чуть ли не на цепи, и пойдут по ее приказу хоть на край света, все дела… Каждого Ужаса подвергают строгому психокондиционированию, разрушить которое им самим без чужого вмешательства невозможно, а ни один Ужас такого совершить над ним не позволит. Наркотики им специально предписаны, чтобы они не дай бог не нарушили кондиционирование, а на всякий случай в череп встроена бомба, которую мозг Ужаса автономно подорвет при малейшей попытке внешнего вмешательства… Не правда ли, чудесно? Превосходные цепные псы. По-собачьи преданные, но совершенно сумасшедшие.

– Господин Чхонли, может, мы оставим ужасологию на потом? – спросил Виндикатор. – Мне, может, и приказали вас пленить, но я просто вас убью.

– А сумеете?

– Сумею. Капитан Этцель, вы позволите задать вам вопрос?

– Спрашивай! – коротко выкрикнул капитан Ужасов.

– Что это за неизвестный эш-ка там, в центре города?

– А отчего вы взяли, что я вам это скажу?

– Скажем так, мы поможем вашему командиру… когда разберемся с Чхонли. Даю слово, если оно чего-то еще стоит. Как вам?

– Там находится эш-ка Крестоносцев Святого Престола! – рыкнул Этцель. – Этот шелудивый пес там всего один, но доставляет полковнику массу хлопот, и наш долг быть сейчас с ней!.. Но увы, у нас приказ!

– Как это мило! – воскликнул Чхонли. – Я бы поапплодировал, да руки заняты. Какая верность, какая откровенность!

– Говори-говори, пока еще можешь!!

– Ха! В отличие от вас, господа, я еще смогу это сделать. А вот вы – нет.

– ОШИБАЕШЬСЯ!! – взвыл Этцель, срываясь с места и взмахивая нитью, перерезавшей несколько шедших по потолку труб. Чхонли же отреагировал вполне ожидаемо – он выстрелил.

Капитан Гвидо Гордон Этцель отшатнулся назад, пораженный пулей крупнокалиберного пистолета прямо между глаз-камер шлема. Нить в руке хлестнула в последний раз, оставив в потолке царапину и разрезав пополам пистолет Ваня Чхонли.

– Вы… обещали..! – прошелестел динамик шлема, когда нить опала на землю вслед за его телом. Возможно, система прочитала последнюю мысль пользователя и озвучила ее, неизвестно, но даже Ужас не мог бы выжить после прямого попадания в голову.

Но этого было достаточно, и вперед метнулся Инграм, хватая Чхонли одной рукой за полу сюртука, а другой пытаясь прицелиться в него. Бывший президент КЭГ дернулся прочь, споткнувшись и чуть не полетев на пол; из кармана сюртука выпал крошечный, почти незаметный мем-кард, а сам его хозяин вырвался из рук Виндикатора и припустил прочь, по коридору куда-то вглубь подсобных помещений. Живые Ужасы устремились за ним.

Когда грохот сапог затих вдали, Аоки нагнулся, взял мем-кард пальцами и засунул его в один из своих бездонных карманов.

– Он уйдет.

– Само собой уйдет. – спокойно ответил Виндикатор, опуская "Кфир" в кобуру и достав вместо него церемониальный "Монблан", который он начал вращать между пальцами. – Аоки, будь так добр, сообщи нашим о том, что мы возвращаемся. И пусть они вышлют эш-ка в сторону этого… Крестоносца, или кого там. Мы ведь обещали, в конце концов.

– Хорошо. – кивнул Аоки, и перед его глазами вновь появилась консоль воображаемого интерфейса.

***

"Один"-класс, лишившийся ноги, завалился набок, а "Херувим" Крестоносца с булавой наперевес перешагнул через павшую машину. Это, после двух машин из группы Исштмуса, был третий пораженный Крестоносцем эш-ка.

Вань Чхонли ускользнул. Люция об этом уже знала, равно как и о гибели капитана Этцеля(о чем она нисколько не пожалела, а совсем наоборот) от рук беглого гендиректора и о идущем сюда подкреплении, предоставленном «Синамурой». Насчет последнего она нисколько не возражала: если хотят – пусть приходят, в конце концов, «Синамура Парамилитарис» и «Анубис-Хед» сотрудничают между собой. Плюс была еще одна возможность посмотреть на «Кросс Трайфорс», если его отправят сюда.

Стыд-позор. Численно и морально превосходящие противника операторы «Шакал-Фараона», по уровню подготовки равные спецкорпусам Японии, Англии и России, несли потери и отступали вглубь города от одного-единственного эш-ка.

– Да это просто супер-робот какой-то! – возопил Аристарховский. Его машину наполовину скрыли выхлопы ракет, выпущенных по противнику. Корпус «Херувим»-класса уже покрылся выбоинами, а кое-где выглядывали внутренности гигантского робота, но он нисколько не потерял ни в мобильности, ни в силе удара. Один удар энергетической булавы ломал конечности эш-ка и сносил крупные куски брони.

Пробоин стало чуть больше, а несколько пластин юбки и обшивки на предплечьях врагу пришлось сбросить, что не помешало ему оказаться возле «Киров»-класса и нанести удар, который канонирский эш-ка блокировал руками.

– Полковник, капитан! Бейте его! – выкрикнул оператор «Кирова», отступая на шаг. В широких, закрытых навесными пластинами, предплечьях начали формироваться выбоины, а суставы заискрили.

– Август! Он тебе сейчас руки расхерачит! Руки убери! – выкрикнул Герман, бросаясь вперед. Протонное орудие "Птолемея ІІ" с шипением отсоединилось и гулко ударилось об землю, а эш-ка выхватил из раскрывшихся подобно стальному цветку ножен на поясе хопеш – длинный серпообразный меч, бывший в ходу среди элитных подразделений Древнего Египта. Инженеры-конструкторы, проектировавшие "Птолемеи", не могли удержаться от создания подобного меча, для которого даже ножны нужны были раза в два шире.

Но как он резал – мало бы не показалось.

Руки «Киров»-класса с хрустом и скрежетом сломались, бессильно обвиснув, а второй удар булавой в бок проделал в средней секции машины заметную выбоину и сбил ее с ног.

– Август, бросай машину! – «Птолемей II» занес хопеш над головой и с силой опустил его на плечо врага. Тот отреагировал незамедлительно, отстыковав уже больше походивший на решето наплечник, оставшийся на лезвии хопеша и потянувший оружие вниз. Аристарховский, не будучи идиотом, не попытался вытащить меч, а бросил его вместе с наплечником и попятился назад. Взмах булавой пришелся в пустое место – задний ход «Птолемей II» дал резвый.

Голова «Херувима» развернулась к Лэндлайт.

– Даже если вы оторвете мне руку, полковник, я не покину поле боя.

– Отчего такое упрямство? Обет бесстрашия дали какой-то?

– Мне нужен Вань Чхонли.

– Его уже нету в городе.

– Откуда столь точная информация, полковник? Я вам не верю. А пока мне не выдадут Чхонли или мой штурмовой комплекс не будет уничтожен, я буду продолжать бой. И я сожгу весь этот город, квартал за кварталом. Давно пора. Все-таки, это змеиное гнездо неверных.

– Они бы вам порассказали о "неверных"…

– О, не сомневаюсь.

Булава опустилась на поднявшийся было ствол лучемета, подняв фонтан искр. Люция выругалась и ударила по кнопке отсоединения оружия. Остатки лучемета с шипением отсоединились и упали оземь, а «Птолемей I» попятился назад.

– Герман, Исштмус, мы отступаем! – скомандовала полковник. – Что там с вашими отрядами?

– Эвакуируются с поля боя.

– То же самое.

– Так передайте им, чтобы прибавили ходу!

Крестоносец сдернул с плеча огнемет, изрыгнувший пламя, охватившее сразу несколько зданий.

– …А то этот поганец хочет тут все сжечь.

– Вас понял.

– Вас понял.

Полковник, скрывшись за углом, послала свой эш-ка бегом, остановившись на другом конце улицы, за высоким зданием. Вдали загорелся еще один дом, подожженный гигантским огнеметом «Херувима».

– Контроль, говорит «Птолемей І», прием!

– Слушаем вас, "Птолемей І". – отозвался офицер-диспетчер в командном пункте "Шакал-Фараона".

– Свяжитесь с авиабазой, – она вызвала ростер воздушных сил ООН, расквартированных поблизости от Тегерана, и продолжила: – с авиабазой 76ого смешанного авиаполка ВВС Франции. Мне нужен авиаудар по центру Тегерана, а точнее – по координатам, которые я сейчас отправлю. И он нужен мне в самое ближайшее время.

– Вас поняли. Мы посмотрим, что можно сделать. Отбой.

– Отбой.

На радаре появились еще две точки, направлявшиеся в сторону жгущего Крестоносца на приличной скорости. Точки неопознанные, но по первому же запросу они передали свои опознавательные сигналы – SSF «Кросс Трайфорс» и MT «Айвори Тауэр».

Летящие эш-ка показались в поле зрения «Птолемея І» довольно быстро: серый «Кросс Трайфорс» сжимал в руках гауссовку, а белый «Айвори Тауэр» был вооружен двумя гироджет-карабинами. Достаточно скромно, но если учесть то, как был поврежден «Херувим»-класс – у них были все шансы.

Только вот «Миллениум», работающий вместе с «Синамурой»? Интересно. В чем-то, выходит, их интересы сошлись. А что было тогда, на Подножии – то пылью заросло.

Машины спланировали вниз, скрывшись за зданиями. Люция бросилась обратно как раз вместе с первым выстрелом.

Когда она добежала до пылающей улицы, у «Херувим»-класса недоставало одной руки – как раз той, с которой усилиями Германа был снят наплечник. Рука была перебита сразу под плечевым суставом и валялась на проезжей части. Пусковая установка реактивного огнемета тоже была уничтожена.

– Ану стоять. – рявкнул «Кросс Трайфорс», прильнув к прикладу винтовки Гаусса, направленной прямо в грудь Крестоносца. – Бросай оружие, головастик. – глаз машины метнулся в сторону эш-ка полковника. – Мое почтение, миледи!

– Взаимно. – сообщила Лэндлайт по громкой связи. – Вас что, только двое?

– Конечно же нет. Просто у нас катапульт только две… Ану стоять, я сказал!

Ствол огнемета разлетелся на части. «Херувим» недоуменно поглядел на огрызок своего оружия, затем на противника, и отбросил огнемет, перехватив обеими руками булаву.

– Союзники Виндикатора, я полагаю? – прогремел Крестоносец. – Что ж. С ним мы разберемся позже. А сейчас…

Двигатели на спине «Херувим»-класса взревели, подбрасывая его в воздух; эш-ка отвел булаву для сокрушительного удара по средней секции «Кросс Трайфорса», которая увенчалась бы успехом, если бы тот не отступил и не выстрелил. Выстрел прошел вскользь по голове Крестоносца, сбив сенсоры машины с толку, а серый «Дармштадт»-класс спокойно повесил винтовку на плечо и достал из ножен меч. Угольно-черное лезвие меча начало приобретать оранжевый цвет раскаленного металла.

Меч и булава столкнулись. Полетели искры.

– Какие союзники, ты о чем? Считай, короче, что у меня здесь личный интерес…