Текст книги "Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века"
Автор книги: Люсьен Реньё
Жанры:
Религия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Нужно по–настоящему представить себе, что значило для египтянина принять решение покинуть свою землю, окружающий его мир, свою семью и друзей. Ведь феллах по преимуществу домосед и не склонен к перемене мест. «Он остается крепко привязан к своей родной деревне, которая является для него гарантом безопасности в прошлом и настоящем»[50]50
Ayrout H. Fellahs d’Égypte. P. 31.
[Закрыть]. Когда Антоний Великий ушел в пустыню, он был сиротой, оставил свою сестру и уже роздал свое имущество. Но у него было еще много родственников и знакомых в деревне. Он отказался не только от родственных связей, но и от семьи, которую мог бы создать. Ни в одной стране мира семейные связи не были так сильны, как в Египте, что без сомнения еще сохраняется и сегодня. Множество древних живописных изображений и скульптур все еще замечательным образом напоминает нам о радостях супружеской жизни в Древнем Египте. Мы понимаем, почему демон, искушая отшельника, так часто напоминал ему о семье. Он искушал так и Антония, и многих других, в особенности тех, кто до прихода в пустыню был женат и тосковал о жене, которую покинул. Первым анахоретам нужно было стяжать особое бесстрастие, чтобы решиться покинуть родных и близких. Только слова Самого Христа могли подтолкнуть их к столь радикальному и бесповоротному отделению от мира.
Чтобы заметить социальность египтян, их потребность в контактах и общении с другими, нет необходимости жить в Египте долго. Несомненно, что по своей натуре жители этой страны не выносят изоляции и одиночества. Эту черту их характера отметил еще Амелино: «Порода египтян – одна из самых жизнерадостных, какие только были в мире. Со времен седой древности и по сей день египтяне – это большие дети, замечательно жизнерадостные и очень общительные»[51]51
Amélineau É. Contes… P. VI.
[Закрыть]. Наслаждаясь жизнью, они радостны и беззаботны. Как же тогда объяснить тот факт, что эти люди, такие веселые и полные жизни, расположенные к шуткам, смеху и иронии, в столь сильной степени оказались склонны к такому серьезному и значительному идеалу, исключающему всякое развлечение? Следует признать, что по этому вопросу Отцы пустыни не были так строги, как об этом иногда пишут. Антуану Гийомону, как кажется, удалось смягчить слишком категоричные высказывания Карла Хойсси и Иринея Осера, показав, что египетские отшельники не чурались юмора и вполне могли при удобном случае его продемонстрировать[52]52
Guillaumont A Le rire, les larmes et l’humour chez les moines d’Égypte // Hommage à François Daumas. Montpellier, 1986. P. 373–380.
[Закрыть] – вполне в духе своих далеких предков, не боявшихся рисовать забавные карикатуры на стенах гробниц. Мы очень склонны представлять их с грустным и суровым выражением лица, постоянно занятых сокрушением о своих грехах. Но кроме аввы Памво, о котором известно, что он никогда не смеялся[53]53
A 774 (= Памво, 13. Достопамятные сказания. С. 161).
[Закрыть], там непременно должны были быть и многие другие, которые, по крайней мере, могли позволить себе улыбнуться и продемонстрировать другим свое радостное лицо. Духовная радость – это тот знак, по которому все узнавали Антония, и предмет одной из любимых его рекомендаций тем, кто его посещал[54]54
Житие Антония, гл. 67, 92; см. также гл. 42.
[Закрыть]. «Пребывайте всегда в радости» – вот совет, данный аввой Вениамином своим ученикам[55]55
А 774 (= Вениамин, 4. Достопамятные сказания. С. 48).
[Закрыть]. Иоанн Ликопольский встречал паломников, улыбаясь и сияя от радости[56]56
История монахов, 1, 18.
[Закрыть]. И они же с энтузиазмом описывали ликование аввы Аполлона и его учеников: «Можно было созерцать такую их радость в пустыне, что не увидишь на земле подобной радости и телесного веселия»[57]57
Там же, 8, 32–53.
[Закрыть].
Любопытно было бы узнать, какова была прошлая жизнь Отцов пустыни, их социальное происхождение, как прошла их молодость, какое они получили образование, какие у них были профессии до того, как все они стали монахами. Коптские жития более позднего времени – VII и VIII веков – изобилуют деталями, но мы предпочли бы этим легендарным подробностям сдержанность более ранних источников, особенно апофтегм, где данные о их прошлой жизни довольно точны, но в то же время довольно редки и обычно лишены агиографических клише. Как мы уже говорили, большинство из них были выходцами из крестьян. Если часто в тексте и не говорится об этом прямо, это все же так, поскольку это было общеизвестно. Но крестьяне были разные. Антоний, например, имел 300 арур отличной земли (это более ста гектаров![58]58
Житие Антония, гл. 2.
[Закрыть]) и, вероятно, сам на земле не работал. Его ученик, Павел Простой, пришел с поля, когда обнаружил измену своей жены, что послужило причиной его ухода в пустыню[59]59
Лавсаик, 22, 1.
[Закрыть]. Амун изготовлял бальзам[60]60
Там же, 8, 3.
[Закрыть], а Макарий был погонщиком верблюдов и сопровождал караваны – возможно, торговые – с селитрой[61]61
А 484 (= Макарий Египетский, 30. Достопамятные сказания. С. 109).
[Закрыть]. Иными словами, и тот и другой работали на индустрию «ритуальных услуг» того времени, поскольку и бальзам, и селитра часто служили для мумификации покойников.
Макарий Александрийский, согласно Палладию, в молодости торговал лакомствами[62]62
Лавсаик, 17, 1. (По другим данным, содержащимся в коптском Житии Макария Александрийского, он происходил из актеров–мимов. – А. В.)
[Закрыть] – без сомнения, такими же сладостями, сушеными фруктами и разного рода пирожными и печеньем, которыми и по сей день торгуют на улицах Каира или Александрии. Это была несложная работа, но она могла приносить неплохой доход. Два брата, Паисий и Исайя, были сыновьями богатого купца, испанца по происхождению[63]63
Лавсаик, 14, 1. (О происхождении Паисия и Исайи см.: Palladio. La Storia Lausaica / Introduzione di Christine Mohrmann, testo critico e commento a cura di G. J. M. Bartelink, traduzione di Marino Barchiesi. Roma, 1974. P. 329, n. 2. – A. B.)
[Закрыть][64]64
Здесь Люсьен Реньё допускает серьезную неточность: в тексте про Паисия и Исайю говорится, что они были сыновья купца– $1спанодрома» (spanodromos). Это слово означало не испанца по происхождению, а купца (вероятно, александрийского), который вел торговлю на испанском направлении. Возможно, оно стало его прозвищем.
[Закрыть]. Иоанн Никопольский выучился в молодости плотницкому ремеслу, а его брат был красильщиком[65]65
Лавсаик, 35, 1.
[Закрыть]. Аполлоний был бывший торговец, Апеллес занимался кузнечным делом[66]66
См.: Там же; История монахов, 13, 1.
[Закрыть]. Среди отшельников были также и бывшие рабы[67]67
N 53.
[Закрыть]. Один из них последовал в пустыню за своим хозяином и стал его учеником[68]68
N 540.
[Закрыть].
Диоскор, перед тем как стать монахом, был переписчиком[69]69
Ch 252, Ch 256.
[Закрыть], Марк и некоторые другие – каллиграфами[70]70
A 526, N 375, N 517, N 520.
[Закрыть], а это предполагает определенный уровень образованности. Антоний также не был «неграмотным», как пишет о том Афанасий Александрийский, поскольку мог читать письма и даже составлять свои[71]71
Житие Антония, гл. 1.
[Закрыть]. Авва Пимен не знал греческого языка, но это не было правилом для всех коптских монахов[72]72
A 757 (=Пимен, 182. Достопамятные сказания. С. 158).
[Закрыть]. Иоанн Кассиан, например, сообщает об авве Иосифе, который очень хорошо знал греческий[73]73
Иоанн Кассиан. Собеседования, гл. 16, 1.
[Закрыть].
В общинах Пахомия в Фиваиде было значительное число бывших язычников, принявших крещение в монастыре. Но было ли так в среде отшельников Нижнего Египта? Нам известно, что Макарий Великий на пути из Скита в Нитрию благодаря своей доброте обратил в христианство языческого жреца, который встретился ему на дороге: тот стал монахом, «а через него и много язычников стали христианами»[74]74
А 492 (=Макарий Египетский, 38. Достопамятные сказания. С. 112).
[Закрыть]. Другой жрец решил вести монашескую жизнь, услышав о кротости и терпении одного инока[75]75
N 77.
[Закрыть]. Молодой фивянин, сын языческого жреца, принял монашество после того, как увидел среди сборища демонов одного, получившего пальмовую ветвь, чтобы увлечь к сладострастию инока, которого он тщетно искушал уже сорок лет[76]76
N 191.
[Закрыть]. Но поскольку христианство еще во второй половине III века получило широкое распространение в Египте, можно предположить, что большинство монахов были христианами еще до того, как уйти в пустыню. Так было в случае с Антонием Великим, который родился в христианской семье и был воспитан как христианин[77]77
Житие Антония, гл. 1.
[Закрыть]. Палладий говорит о монахах Келлий, что они, «рожденные у родителей–христиан, принадлежали Богу с самого раннего детства»[78]78
Pallade. Dialogue sur la vie de Jean Chrysos tome, 17 (Sources Chrétiennes 341. P. 331).
[Закрыть]. Но Макарий Александрийский был крещен в возрасте сорока лет[79]79
Лавсаик, 18, 28.
[Закрыть], значит, его решение стать монахом должно совпадать с его обращением и крещением в 333 году.
Несколько известных разбойников стали впоследствии не менее знаменитыми монахами. Нам известна история Патермуфия, главаря банды и расхитителя гробниц, который своими преступлениями снискал себе широкую известность. Как‑то ночью он напал на жилище одной девы, посвятившей себя Богу. Поднявшись на крышу, Патермуфий задремал и увидел во сне «какого‑то царя, который предлагал ему перейти от греха к добродетели» и поступить к нему на службу. Когда грабитель проснулся, он увидел возле себя деву, которая спросила его, что он здесь делает. Она показала Патермуфию путь к церкви, где священники научили его нескольким стихам из псалма, после чего он ушел в пустыню. Три дня спустя он вернулся, принял крещение и снова ушел в то же уединенное место, где вскоре вокруг него собралось много учеников[80]80
Там же, 10, 3–8.
[Закрыть]. Еще более знаменитым стал в Скиту Моисей Эфиоп[81]81
Называемый также Моисеем Скитским, по–славянски – Моисей Мурин. Именно его захотел видеть высокий чиновник из Египта, о чем отец Люсьен пишет в самом начале своего введения.
[Закрыть], который провел несколько лет на службе у одного чиновника, но был изгнан за разврат и разбой. Став главарем шайки, он прославился среди других своей порочностью и жестокостью. Рассказав нам об одном из его «геройств», Палладий добавляет, что однажды вечером Моисей подвигся к раскаянию. А Иоанн Кассиан уточняет, что его преследовали за убийство[82]82
Там же, 19, 1–4; Иоанн Кассиан. Собеседования, гл. 3, 5 (в русском переводе «Собеседований» есть нюанс – Моисей «притек в монастырь, гонимый страхом смерти за человекоубийство». – А. В.).
[Закрыть]. Моисей стал монахом, и, как рассказывают, однажды четыре разбойника, не зная, с кем они имеют дело, залезли к нему в келью. Он связал их, взвалил на спину и отнес в церковь, предоставив священнику решать их судьбу. Когда разбойники поняли, что напали на знаменитого Моисея, они также отреклись от мира[83]83
Лавсаик, 19, 4.
[Закрыть]. Мы знаем и другого убийцу, который стал монахом в Скиту: это был пастух по имени Аполлон. Он вспорол живот своей беременной жене всего лишь затем, «чтобы посмотреть, каким образом ребенок лежит во чреве». Мучаясь угрызениями совести, он исповедался в своем грехе старцам Скита. И прожил сорок лет, не переставая молиться. Аполлон решил провести остаток жизни, не занимаясь более ничем иным[84]84
А 130 (=Аполлон, 2. Достопамятные сказания. С. 42).
[Закрыть].
Однако эти показательные примеры покаяния не должны приводить нас к мысли, что большинство Отцов пустыни отмаливали тяжелые грехи своего прошлого. В «Истории монахов» упоминаются другой Аполлон, который ушел в пустыню в возрасте четырнадцати лет, и Эллий, который с детства сурово подвизался[85]85
История монахов, 8, 3; История монахов, 12, 1.
[Закрыть]. Можно с большой долей уверенности предположить, что авва Пимен и шесть его братьев вели благочестивую жизнь до того, как прийти в Скит, совсем как Макарий, который в пустыне упрекал себя за мелкий проступок, совершенный в молодости: пася телят вместе с другими мальчишками, он подобрал и съел фигу, украденную его товарищами[86]86
А 490 (=Макарий Египетский, 36. Достопамятные сказания. С. 111).
[Закрыть]. Апофтегмы рассказывают нам и о некоем старце, который ушел из мира «еще девственником, понятия не имевшим о существовании блуда», а также о другом монахе, который пришел в Скит вместе с отцом, будучи совсем молодым, не зная о существовании женского пола до того дня, когда бес показал ему во сне женщину[87]87
N 426; N 171.
[Закрыть].
Наряду с египтянами Дельты и фивянами Нильской долины в пустынях Нижнего Египта подвизались монахи из других мест. Число их сложно установить с точностью, но, как кажется, они составляли здесь жалкое меньшинство. Мы не говорим, конечно, о тех многочисленных паломниках, которые приходили сюда, желая некоторое время подвизаться подле Отцов пустыни и получить от них духовное наставление, мы ведем речь о тех, кто решил надолго обосноваться в Нитрии, Келлиях или Скиту. Самыми знаменитыми из них были Евагрий и Арсений, но известны и другие, например, двое молодых юношей, принятых Макарием в Скиту и основавших монастырь эль–Барамус[88]88
А 486 (=Макарий Египетский, 32. Достопамятные сказания. С. 109–111). (Возможно, юноши пришли из Рима, на что предположительно указывает этимология слова «Барамус». – А. В.)
[Закрыть]. Легенда делает их Максимом и Домецием, сыновьями императора Валентиниана[89]89
Evelyn White H. G. The Monasteries of Nitria and Scetis. N. Y., 1932. P. 102–103.
[Закрыть], но не следует все же нарушать покров тайны, окружающий в апофтегмах две эти светлые фигуры, коим было предопределено преждевременно скончаться по прошествии всего лишь трех лет их пребывания в пустыне.
Уроженец Малой Азии, Евагрий[90]90
Речь идет о знаменитом Евагрии Понтийском, который в своих аскетических трактатах систематизировал духовный опыт египетских отцов. За выраженные в своих творениях идеи Оригена Евагрий, уже после смерти, подвергся осуждению. В частности, анафема ему, наряду с Феодором Мопсуестийским, Несторием, Дидимом Слепцом и Оригеном как «возобновившим Еллинские басни», присутствует в 1 -м правиле VI Вселенского Константинопольского Собора.
[Закрыть] бежал в Константинополь, чтобы избавиться от страстного внимания к нему со стороны жены одного чиновника. Переселившись в Палестину по совету святой подвижницы Мелании, он отправился в Египет и поселился сначала в Нитрии, а затем в Келлиях, где и скончался в 399 году. Евагрий жил здесь в окружении образованных монахов, горячих поклонников творений Оригена, но здесь же он прошел школу Отцов пустыни, особенно двух Макариев. Евагрий прибыл в Нитрию примерно в 383 году[91]91
GuillaumontA Aux origines… P. 186–187.
[Закрыть]. Несколько лет спустя высокий сановник из императорского дворца по имени Арсений покинул Константинополь и также отправился в Египет. Он стал монахом у аввы Иоанна Колова[92]92
RégnaultL. Les Pères du désert… P. 42–43.
[Закрыть]. И Арсений, несомненно, поддерживал связь с Евагрием. Последний сказал ему как‑то: «Как это случилось, что мы, со всей своей культурой и мудростью, не имеем ничего, а эти неотесанные египтяне приобрели такую добродетель?» На это Арсений ответил: «Мы ведь не извлекли ничего из этой культуры мира, а эти неотесанные египтяне постарались приобрести добродетели»[93]93
A 43 (=Арсений, 5. Достопамятные сказания. С. 18).
[Закрыть].
Согласно другой апофтегме, «семь сенаторов, подражая Арсению, отказались от всего своего добра, стали разводить тростник и использовать простую глиняную посуду»[94]94
N 14.
[Закрыть]. Легко можно представить себе, что означала для богатых и образованных греков и римлян эта грубая и простая жизнь среди феллахов. Много апофтегм позволяют нам это понять. Тогда как большинство египетских крестьян имели в пустыне условия жизни, не сильно отличные от их жизни в деревнях, для сильных мира сего, пришедших из своей среды, это была абсолютная перемена бытия, требовавшая от них несравненно больших усилий[95]95
А 74, А 233, А 799.
[Закрыть].
Но какими бы ни были их прошлое, их происхождение, социальный статус и духовный путь, все эти люди пришли в пустыню с одним решительным желанием – жить только для Бога и вместе с Богом. Благодаря суровой школе отшельнической жизни они быстро стяжали «дух един» и приобрели много сходных черт. Но при этом каждый сохранил свою индивидуальность. Мы уже познакомились с некоторыми из них. На страницах этой книги мы встретимся и со многими другими. Среди сотен обитателей пустыни внезапно возникают те выдающиеся личности, кого мы знаем по имени и по облику. Но все они, тем не менее, остаются людьми, и мы можем лишь гордиться тем, что все они принадлежат к роду человеческому.
Глава третья
ЖЕНЩИНЫ И ОТРОКИ
Есть ли женщине место в пустыне?Когда авва Сисой стал стар и немощен, его ученик предложил ему перейти в места обитаемые. На это старец ему ответил: «Пошли туда, где нет женщин!» – «Но где же есть место, где нет женщин, кроме как в пустыне?» – спросил в ответ ученик[96]96
А 806 (=Сисой, 2. Достопамятные сказания. С. 172).
[Закрыть].
Иногда говорят о «Матерях пустыни». Палладий в прологе к своему «Лавсаику» обещает рассказать не только о трудах «святых отцов, монахов и отшельников», но и о тех досточтимых матерях, «кои с мужским и совершенным разумом свершают труды добродетельных подвигов»[97]97
Лавсаик, пролог, 1.
[Закрыть]. Но ни одна из тех святых подвижниц, о которых он повествует в своем труде, не живет в «великой пустыне». Когда мы думаем о том, что жить там было небезопасно, мы понимаем, что женщина, сколь бы храброй она ни была, не могла жить там в одиночестве, не подвергая большому риску и свою честь, и свою жизнь. Более того, как заметил Лакарьер, «по представлениям отшельников Египта, женщине в пустыне не место»[98]98
Les Hommes ivres de Dieu. P. 164. К сожалению, тот же автор в своей «Марии Египетской» (Marie d’Égypte. Paris, 1983) заставил ее жить и умереть в пустыне таким образом, который не делает чести ни женщинам, ни Отцам пустыни.
[Закрыть] по той простой причине, что ее присутствие в монашеской среде – источник постоянного искушения. «Аммы», которые фигурируют в апофтегмах, посреди пустыни не живут. Самая известная среди них, амма Сарра, «пребывала шестьдесят лет подле реки», то есть вблизи Нила[99]99
А 886 (=Сара, 3. Достопамятные сказания. С. 186).
[Закрыть]. Феодора[100]100
А 309–313 (=Феодора, 1–6. Достопамятные сказания, 201 – 203).
[Закрыть], как и Синклитикия[101]101
А 892–909 (=Синклитикия, 1–18. Достопамятные сказания. С. 186–190).
[Закрыть], вероятнее всего, живет в Александрийском пригороде.
Стоит, однако, вспомнить о тех редких примерах монахинь, которые инкогнито жили или могли жить в пустыне, переодевшись в мужскую одежду. В агиографии такие случаи хорошо известны, но их историческую достоверность трудно установить. Если говорить о пустынях Нижнего Египта, то самые известные из них Аполлинария, Илария и Анастасия. Аполлинария была дочерью императора Анфима[102]102
Анфимом звали префекта в правление императоров Аркадия и Феодосия II, который, возможно, происходил из Египта (умер после 414); есть сведения, что он фактически руководил империей во время несовершеннолетия Феодосия. Кроме того, так звали внука этого префекта, императора западной части Римской империи (467–472) и претендента на константинопольский престол. Император Анфим из легенды об Аполлинарии, скорее всего, либо вымышленный, либо собирательный персонаж.
[Закрыть]. Вероятно, она ушла в пустыню Скита, чтобы избежать замужества, к которому принуждал ее отец. После того как на болотах Скита ее до неузнаваемости искусали комары, Аполлинария осталась жить в этих местах, приняв имя Дорофей. Одна из ее сестер стала одержима бесом, и Анфим послал ее на исцеление к Отцам Скита. Ее доверили «брату» Дорофею, который излечил ее и отослал обратно к отцу. Но скоро «демон внушил, что она беременна»! Император в гневе приказал доставить к нему Дорофея, и тогда он, наконец, признал в «нем» свою дочь Аполлинарию, но все‑таки не стал препятствовать ее возвращению в Скит, где она жила еще какое‑то время. И только после ее смерти, во время приготовления к погребению, стало известно, что она женщина[103]103
Evelyn White H. G. The Monasteries… P. 117– 118.
[Закрыть].
Так сообщает Житие Аполлинарии, которое могло бы послужить хорошим сценарием для фильма. Однако оно неправдоподобно от начала до конца. Так же как и Житие Иларии, вымышленной дочери императора Зинона, которая точно так же, как и Аполлинария, живет в Скиту, но под именем Илариона–евнуха. Илария так же излечивает свою сестру, одержимую демоном, но она не узнана и не возвращается к отцу. Зинон, зная, что его дочь в пустыне, и вполне законно опасаясь за ее безопасность, строит в каждом из монастырей по сторожевой башне, где монахи могут укрыться в случае опасности[104]104
Ibidem. P. 224–227. (Коптское Житие Иларии этого упоминания не содержит. Возможно, речь идет о каком‑то более позднем предании. К тому же в коптском Житии, являющемся своеобразным «двойником» греческого Жития Аполлинарии, речь также идет о мнимом бесчестии младшей дочери и вызове Иларии к своему отцу, императору Зинону. – А. В.)
[Закрыть]. Сегодня во время посещения какого‑нибудь из монастырей Вади–Натрун гид не преминет напомнить – с улыбкой или на полном серьезе – эту легенду, чтобы объяснить возникновение башни, одной из тех, что существуют ныне во всех четырех тамошних монастырях.
В одном из рассказов Даниила Скитского (VI век) мы находим еще одну версию этой легенды. Одна благородная патрицианка, по имени Анастасия, желая ускользнуть от притязаний императора Юстиниана, идет к авве Даниилу, который дает ей монашескую одежду и келью неподалеку от себя. Она живет там 28 лет, и только после ее смерти Даниил открывает правду о ней[105]105
N 596/2. Ср . – .Evelyn White H. G. The Monasteries… P. 244–246.
[Закрыть].
Все это должно было бы происходить в VI веке. В более ранней традиции апофтегм мы находим только два рассказа о святых подвижницах, живших в пустынных пещерах. В одном из них, рассказанном аввой Дулой, учеником аввы Виссариона, монахиню принимают поначалу за мужчину и только после ее смерти узнают, что она женщина[106]106
A 159 (= Виссарион, 4. Достопамятные сказания. С. 45–46).
[Закрыть].0 другом случае мы узнаем от двух великих старцев, которые, идя по пустыне Скита, услышали «слабый голос, раздававшийся из‑под земли», и обнаружили в пещере старую монахиню, лежащую больной, которая подвизалась здесь в течение тридцати восьми лет. Она сказала им: «Я служу Христу, не испытывая ни в чем недостатка и никого не видя. Господь послал вас, чтобы похоронить тело мое»[107]107
N 132.
[Закрыть]. Этот рассказ – самый сдержанный и самый достоверный, однако и его аутентичность трудно гарантировать. Такие рассказы имеют главным образом назидательную цель. Они, собственно, напоминали отшельникам то, что им не следует кичиться своим уходом в пустыню, поскольку и женщины поступают так же. «Смотри, – говорил авва Виссарион своему ученику, – как даже женщины побеждают Сатану!»[108]108
А 159 (= Виссарион, 4. Достопамятные сказания. С. 46).
[Закрыть]
Но конечно же и Сатана не упускал удобного случая: обычно женщины, которых встречают в пустыне, – это или реальные существа, посланные сюда по его наущению, или – что бывает чаще – призраки, сотворенные им, чтобы прельстить анахорета. Вот, к примеру, женщина, «посланная дьяволом», присоединилась к каравану, чтобы отыскать «в дальней пустыне» своего двоюродного брата – и она, естественно, вовлекла его в грех[109]109
N 176.
[Закрыть]. Авва Пахон в Скиту, когда ему было уже за пятьдесят, денно и нощно без перерыва двенадцать лет подвергался нападениям беса блуда. Наконец бес пришел к нему, приняв вид молодой эфиопки, которую он видел еще во времена своей молодости в поле. Она села ему на колени и возбудила его до такой степени, что он помыслил о том, чтобы согрешить с ней. Разгневанный этим помыслом, он дал ей пощечину, и она испарилась. Но в течение двух лет от руки Пахона исходил невыносимый смрад[110]110
Лавсаик, 23, 3–5.
[Закрыть].
Иногда искушаемый монах не довольствуется только пощечиной. Одна распутная женщина сильно старалась перед своими юными друзьями, желая преуспеть в совращении известного монаха. Как‑то вечером она явилась в его келью под предлогом того, что заблудилась. Монах позволил ей войти, и, чувствуя, что бес начал его искушать, зажег лампу и стал подносить к огню свои пальцы, один за другим, до тех пор, пока утром только один палец остался необожженным. Женщина умерла от потрясения. Ее молодые друзья вскоре пришли к отшельнику, чтобы узнать об успехах развратницы. «Не приходила ли сюда женщина этим вечером?» – спросили они монаха. «Да, – ответил он, – она лежит вон там». Они вошли и обнаружили покойницу. Тогда старец, показав им свои пальцы, сказал: «Вот, смотрите, что сделала со мной эта дщерь дьявольская». «Но написано, – добавил он, – “Не воздавай злом за зло”». И он помолился и воскресил эту женщину, она ушла и с тех пор стала вести целомудренную жизнь[111]111
N 189.
[Закрыть].
Иногда бесы действуют сообща. Четыре демона, превратившись в привлекательных девиц, жили сорок дней возле одного брата, пытаясь склонить его к греху. Но монах стойко сопротивлялся, и после такого сурового испытания Бог позволил ему не иметь более плотских искушений[112]112
N 188.
[Закрыть]. В Келлиях один священник видел как‑то раз возле кельи брата множество бесов, которые, под видом женщин, говорили и делали всякие непотребные вещи[113]113
N 166.
[Закрыть].
