Текст книги "Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века"
Автор книги: Люсьен Реньё
Жанры:
Религия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Придя в пустыню в ожидании найти Землю обетованную, отшельники страшились смерти не более, чем болезней, которые их здесь часто подстерегали. Однако о смерти здесь часто думали и говорили. «Живите, как бы ежедневно умирая», – повторял Антоний Великий на протяжении всей своей жизни[1507]1507
Житие Антония, гл. 19; 91.
[Закрыть]. Евагрий и Иоанн Кассиан доносят до нас слова аввы Макария, который изрек: «Нужно, чтобы монах всегда был настроен так, как будто завтра умрет, а телом своим пользовался так, как будто он будет жить с ним еще многие годы»[1508]1508
Евагрий. Монах, 29; Иоанн Кассиан. Установления, 5, 41.
[Закрыть]. Это – превосходное средство, чтобы не впадать в уныние и не расслабляться[1509]1509
N 121.
[Закрыть]. Апофтегмы дают нам много примеров того, как монахи применяли этот совет на практике. Так, один старец, который вращал веретено, думал о смерти каждый раз, когда ослаблял его[1510]1510
N 58; Sy 3, 52.
[Закрыть]. Амма Сара думала о том же каждый раз перед тем, как подняться по лестнице: такова мера предосторожности во всякое время[1511]1511
А 889 (=Сара, 6. Достопамятные сказания. С. 186).
[Закрыть]. А другой старец говорил: «Я думаю о смерти утром и вечером, каждый день»[1512]1512
Bu I 334.
[Закрыть]. Один монах на Синайской горе нашел небольшую табличку с такой надписью: «Моисей – Феодору: я есть, я свидетельствую». Все оставшиеся свои дни он носил с собой эту табличку и говорил: «Где же ты сейчас, кто говорил: “Я есть, я свидетельствую”?» И, вспоминая о смерти, этот монах не переставал лить слезы[1513]1513
N 519.
[Закрыть]. Авва, пославший своего ученика за покупками, сел подле дверей и спросил себя: «Кто придет первым – он или другой, то есть ангел, который спустится за мной, чтобы отвести меня ко Господу?»[1514]1514
N 522.
[Закрыть] Старец из Райфы, который постоянно стенал: «Что будет со мной?» – проводил дни свои в непрерывных размышлениях об исходе из тела[1515]1515
N 531.
[Закрыть]. «Когда ты ложишься спать, – советовал другой старец, – спрашивай себя: “Проснусь ли я утром или нет?”»[1516]1516
N 592/45.
[Закрыть]
Но смерть могла наступить и внезапно. Брат, которому авва Патермуфий вымолил три года жизни ради его покаяния, по прошествии срока умер сразу же – как будто просто уснул[1517]1517
История монахов, 10, 19.
[Закрыть]. Некоторые монахи заранее знали момент своей кончины и часто объявляли о ней – таковы Иоанн Ликопольский, Пафнутий, монахи в обители аввы Исидора[1518]1518
Там же, 1, 65; 14, 23; 17, 3.
[Закрыть]. Один старец знал о смерти за три дня до того, как скончался. Позвав своих учеников, он объявил им это и умер точно на третий день[1519]1519
N 418.
[Закрыть]. Алоний, узнав от Семиаса, что его старец скоро умрет, пришел к авве, чтобы застать последние мгновения его жизни и саму смерть[1520]1520
Eth 13, 39.
[Закрыть]. В Келлиях одному монаху от того, что он сильно рыдал, почудилось, будто бы он видит приближение смерти, но смерть не явилась, и он заплакал еще сильнее[1521]1521
N 537.
[Закрыть].
Обычно наступление смерти не мыслилось без слез, если не со стороны умирающего, то, по крайней мере, со стороны тех, кто его окружает. Когда Макарий Великий был близок к своей кончине, старцы Нитрии послали делегацию к нему в Скит, чтобы умолить его прийти повидать их в последний раз. Когда он пришел к ним, старцы просили его сказать слово собравшимся братьям. Авва изрек; «Будем плакать, братья, чтобы очи наши источали слезы прежде, чем мы отойдем туда, где слезы наши будут жечь наши тела». Тогда все заплакали и пали к его ногам, говоря: «Помолись о нас, отче»[1522]1522
А 487 (=Макарий Египетский, 33. Достопамятные сказания. С. 111).
[Закрыть].
Однако в целом отшельников нисколько не страшил день приближения смерти. Египтяне всегда оказывали ей хороший прием. С древних времен религиозные представления заставляли египтян лишь наполовину жить на земле, а другую половину проводить в потустороннем мире. Христианство только усилило эту ориентацию на «жизнь будущего века», которая и является истинной жизнью. Именно эта перспектива ясно проступает в образе жизни Отцов пустыни. В их поведении перед смертью следует видеть одновременно отражение верований их предков и выражение их собственных христианских убеждений. У большинства из них страх смешивался с радостью и душевным покоем, но сам этот страх происходил от смирения. В апофтегмах мы находим совсем мало нюансов таких чувств, иногда с оттенком юмора, что хорошо соответствует жизнерадостному нраву египтян.
Когда один старец в Скиту, имени которого мы, к сожалению, не знаем, был при смерти, то братья, окружив его ложе, плакали. А он, открыв глаза, три раза рассмеялся. Братья спросили его о причине смеха, и он им ответил: «Первый раз я засмеялся тому, что вы боитесь смерти, второй – тому, что вы не готовы, и третий – потому, что я оставляю труды ради покоя». И тотчас испустил дух[1523]1523
N 279.
[Закрыть].
Юмор, как отмечал Антуан Гийомон, «мог быть целомудренным средством говорить серьезные вещи»[1524]1524
Hommages à François Daumas. Montpellier, 1986. P. 376.
[Закрыть] и прятать эмоции. Вопреки тому, о чем мы могли сразу же подумать, этот старец, без сомнения, не был нечувствителен к той скорби, которую испытывали братья в минуту прощания с ним, но его странная реакция – это средство отвлечь их и заставить не так драматично относиться к событию, которое было для него чем‑то вполне естественным.
Чтобы избавить окружавших от дополнительной скорби, некоторые старцы предпочитали умирать без свидетелей. Так, Павел Фивейский попросил Антония Великого сходить за милотью для погребения, которую подарил ему Афанасий Александрийский, «желая таким образом, – как пишет его агиограф, – облегчить ему печаль от своей смерти»[1525]1525
Житие Павла Фивейского, гл. 12.
[Закрыть]. Иоанн Ликопольский просил оставить его на три дня одного. Он преклонил колени на молитву и отошел ко Господу[1526]1526
История монахов, 1, 35.
[Закрыть]. Часто отшельники, хорошо знавшие друг друга, хотели повидаться последний раз перед смертью[1527]1527
А 353, Bu II 421.
[Закрыть]. Но иногда один из них, узнавший о скорой кончине другого, предпочитал остаться в своей келье и отсрочить свою встречу до свидания с ним в мире ином[1528]1528
А 286, N 21.
[Закрыть]. Случалось так, что некоторые пустынники умирали без свидетелей в своих кельях и только через несколько лет кто‑то обнаруживал их труп или скелет[1529]1529
N 132 А; История монахов, 20, 7.
[Закрыть]. Но обычно умирающий отшельник был окружен старцами и братией, которые утешали его своим присутствием и своими молитвами и внимательно слушали его последние слова.
Апофгегмы передают нам большое число наставлений, произнесенных Отцами незадолго до смерти. При всем их разнообразии они все же отражали главные идеи тех, кто их произносил. Авва Виссарион, например, сказал так; «Монах, подобно херувимам и серафимам, должен весь быть оком»[1530]1530
А 166 (=Виссарион, 11. Достопамятные сказания. С. 46–47).
[Закрыть]. Авва Вениамин вместо последнего совета своим ученикам привел слова из послания святого Павла к фессалоникийцам: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5, 16– 17)[1531]1531
А 171 (=Вениамин, 4. Достопамятные сказания. С. 48).
[Закрыть]. Иногда ученик просил своего старца сказать слова, выражающие всё, что ему следует сделать, чтобы спастись. Авва Иаков из Келлий ответил: «Иди, не угождай людям, ибо те, кто желает угодить людям, губят людей. Беги этого и спасешься»[1532]1532
Eth 13, 34.
[Закрыть]. Другой старец из Келлий, Иоанн, сказал своему ученику: «Иди, люби ближнего своего как самого себя, и все недруги твои падут к ногам твоим»[1533]1533
Eth 13, 85.
[Закрыть]. Слово никогда не побуждало к действию явно, оно было только напоминанием. На вопрос своих учеников: «Счастлив ли ты, отец наш, ибо ты идешь в Царствие Небесное?» – Пафнутий Синдонит ответил: «Конечно, ведь я сделал свою жизнь посмешищем»[1534]1534
Eth 13, 82.
[Закрыть].
Ответы некоторых старцев имели характер предостережения или едва замаскированного упрека. Надбай Перс изрек: «Что вам сказать? Поколения, которые явятся после нас, будут сытыми, они будут болтать и не будут работать, зато будут стараться поучать своих предшественников»[1535]1535
Eth 13, 23.
[Закрыть]. А авва Исаак, пресвитер Келлий, сказал так: «Видите, как я вел себя перед вами. Если и вы хотите следовать мне и хранить заповеди Божии, то Он пошлет благодать Свою и сохранит место сие. А если не будете хранить заповедей, не останетесь вы в месте сем…»[1536]1536
A 382 (=Исаак, пресвитер из Келлий, 11. Достопамятные сказания. С. 74).
[Закрыть] Старец либо уклонялся от прямого ответа, либо скромно предлагал поучительный пример: «Не помню я, чтобы я говорил когда‑либо одному из вас делать что бы то ни было, заранее не приняв решения не гневаться в том случае, если не будет сделано то, что я сказал, – и поэтому во все дни наши мы жили в мире»[1537]1537
А 803.
[Закрыть]. Авва Иоанн перед тем, как сделать последний вздох, был очень рад, думая, что возвращается в свое настоящее отечество. Он оставил своим горюющим ученикам такие слова: «Никогда я не творил своей воли и не учил никого тому, чего сам прежде не исполнил»[1538]1538
А 431 (=Иоанн Кассиан, 5. Достопамятные сказания. С. 93).
[Закрыть]. А авва Памво перед смертью сказал: «С тех пор как пришел я в эту пустыню и построил здесь келью и поселился в ней, не помню я, чтобы ел я хлеб, не заработанный трудом своих рук, и сожалел о каком‑либо сказанном мною слове. А теперь я отхожу к Богу, как если бы еще и не начинал служить Ему»[1539]1539
А 769 (=Памво, 8. Достопамятные сказания. С. 160).
[Закрыть]. Авва Матой испытывал те же чувства, когда произнес: «Когда был я молод, я сказал себе: “Может, я делаю что‑то хорошее?” А теперь, когда стал я стар, то вижу, что нет у меня ни одного доброго дела»[1540]1540
А 515 (=Матой, 3. Достопамятные сказания. С. 117).
[Закрыть].
Авва Сисой – и он тоже – «полагал, что еще не начал каяться», и просил ангелов явиться за ним позже, оставить ему немного времени для покаяния. При этом он видел пророков и апостолов, а лицо его сияло, словно солнце[1541]1541
А 817 (=Сисой, 12. Достопамятные сказания. С. 174).
[Закрыть]. Арсений Великий признавался, что с тех пор, как стал монахом, всегда имел страх[1542]1542
А 78 (=Арсений, 40. Достопамятные сказания. С. 27).
[Закрыть]. Приготовившись к смерти, авва Агафон оставался с открытыми глазами неподвижным три дня. Братья встряхнули его, спросив: «Авва, ты где?» – «Я стою перед судилищем Божиим», – ответил он им. Они его спросили: «Как, отче, ты боишься?» – «Конечно, – сказал старец, – сколько мог, я трудился, чтобы соблюсти заповеди Божии, но я человек, и как же мне знать, угодны ли были Богу мои труды?» И старец закончил свой диалог с учениками таге «Сделайте милость, не говорите больше со мною, ибо я занят». И скончался с радостью, и было видно, что он ушел, как человек, который простился со своими друзьями[1543]1543
A 111 (=Агафон, 29. Достопамятные сказания. С. 33).
[Закрыть]. Другой подвижник, авва Захария, тоже скончался праведно и спокойно. Подле него был его ученик Моисей, который, увидев авву как будто в исступлении, спросил его, что он видит. Умирающий спросил в ответ: «Воистину ли нужно, чтобы я рассказал?» – «Нет», – ответил Моисей, и Захария упокоился[1544]1544
А 247 (ср. Захария, 5. Достопамятные сказания. С. 67); Eth 14, 35.
[Закрыть].
Монах из Фарана, Арета, отошел ко Господу таким же образом – радуясь. Однако он не принадлежал к числу самых ревностных подвижников. Своему старцу, который напомнил ему об этом, он сказал: «Да, отче, это так. Но с тех пор, как я сделался монахом, я никогда никого не осудил и всегда прощал любого, кто делал мне зло. Поэтому я хочу сказать Богу: “Ты сказал, о Учитель: Не судите, да не судимы будете, прощайте и прощены будете”»[1545]1545
N 530.
[Закрыть].
А вот другой монах имел причину беспокоиться при приближении смерти. Инок по имени Apec рассказал, что один из его соседей каждый день крадет у него деньги, которые он получает от продажи сделанных им циновок. Когда он выходит с кувшином за водой, вор с помощью отмычки входит в его келью и забирает деньги. По прошествии шести месяцев он разделил деньги на две половины и оставил на них записку для вора, чтобы тот оставил ему одну из двух частей на пропитание. Вор не обратил на это внимание и продолжал свои кражи в течение трех лет, после чего заболел и, чувствуя приближение смерти, пришел к своей жертве просить прощения. Apec поцеловал руки и ноги умирающего, говоря: «Да благословит Господь эти руки и эти ноги, ибо они научили меня быть монахом!» Когда раскаявшийся брат умер, Apec схоронил его[1546]1546
Eth 13, 80; ср. N 7 и N 339.
[Закрыть].
И еще один поучительный рассказ о смерти заслуживает того, чтобы его привести. Речь идет о двух братьях, так привязанных друг к другу, что Господь позволил им умереть вместе. Один из них был болен и не мог идти на субботнюю службу. Другой рассказал об этом братии в церкви, и они все вместе отправились в субботу к изголовью больного. Затем в воскресенье выяснилось, что тот умирает. Его брат сказал ему: «Ты умрешь, брат мой, и покинешь меня? Прости, но я не позволю тебе меня оставить». Затем он попросил принести циновку и лег на нее. Тотчас его охватил жар, и он скончался. После этого умер его брат, и их обоих похоронили вместе[1547]1547
Eth 14, 33; ср. N4 и N 622.
[Закрыть].
Если о последних минутах жизни Отцов пустыни наши источники рассказывают часто, то о подробностях самой смерти и последующем погребении – наоборот, довольно редко. Иногда упоминаются исход души из тела и ее вознесение на небеса, но эти описания не выходят за рамки благочестивых клише классической агиографии. Так, например, старцы видят, как ангелы вместе с сонмом мучеников принимают душу аввы Ануфа и возносят ее на небеса[1548]1548
История монахов, 11, 8.
[Закрыть], или как душа аввы Пафнутия возносится к небесам «среди хора праведников и ангелов, славящих Бога»[1549]1549
Там же, 14, 24.
[Закрыть]. Рассказы пахомианской традиции более детальны.
Погребение отшельников совершалось, без сомнения, самым простым способом. В песке вырывали могилу (с любезной помощью львов или без нее) и помещали туда тело, чтобы затем засыпать его песком. Но были и специалисты. Авва Патермуфий, например, проявлял особую заботу о мертвых. Его ученик просил его позаботиться также и о нем. Он умер раньше своего аввы. Тогда Патермуфий исполнил всё необходимое при погребении и громко спросил при всех: «Хорошо ли я позаботился о тебе, дитя, или осталось что‑то?» И многие услышали голос юноши: «Достаточно, отче, ты исполнил обещанное»[1550]1550
Там же, 10, 10–12; N 8.
[Закрыть].
Перед тем как похоронить покойного, его готовили к погребению. Таким образом могли, например, случайно обнаружить женщину, которая жила в пустыне и выдавала себя за монаха[1551]1551
А 159; N 132 С.
[Закрыть]. В Нитрии, как мы уже сказали, Мелания сама взялась воздать последний долг авве Памбо – «подготовив его к погребению и завернув тело его в плащаницу, она предала его земле»[1552]1552
Лавсаик, 10, 5.
[Закрыть]. Большую часть отшельников не сильно заботило, что станется с их телами. Арсений Великий говорил своим ученикам, что им следует сделать после его смерти, поскольку они не умели хоронить: «Неужели не знаете, как накинуть на ногу веревку и поднять меня на гору?»[1553]1553
А 78 (=Арсений, 40. Достопамятные сказания. С. 27).
[Закрыть] Арсений жил тогда в Трое, недалеко от Нила, а в долине египтяне всегда рыли себе могилы «на горе», то есть над обитаемой землей, которую периодически затапливали разливы реки.
Монах, подвизавшийся на Синае, попросил своего соседа бросить его нагой труп в пустыне, чтобы он был съеден дикими зверями и хищными птицами, ибо, как сказал он, «я много согрешил пред Богом и не заслуживаю того, чтобы быть положенному в могилу». После некоторых колебаний сосед исполнил волю покойного[1554]1554
N 520.
[Закрыть]. Сам Антоний Великий боялся, что его тело будет забальзамировано и станет мумией. Именно поэтому незадолго до смерти он ушел на гору с двумя учениками, которые жили подле него пятнадцать лет. Он повелел им не позволять никому уносить его тело и зарыть его в землю в таком месте, которое будет известно только им двоим. Ученики исполнили волю своего учителя так тщательно, что, как пишет Афанасий, «никто кроме тех двоих и доныне не знает, где он похоронен»[1555]1555
Житие Антония, 90–92.
[Закрыть].
Рассказывают, что один старец получил от Бога благодать видеть Отцов во славе и увидел их всех, но, к большому своему удивлению, не нашел среди них Антония Великого. На заданный им вопрос, почему так, ему ответили: «Где Бог, там и Антоний»[1556]1556
А 28 (=Антоний, 28. Достопамятные сказания. С. 16).
[Закрыть]. Великий отец монахов таким образом стал скрыт в Боге, а это значит, что тело его пребывает невидимым от взоров людских до последнего дня.
Эпилог
В пустыне Скита, или Вади–Натрун, примерно в трех километрах от монастыря анбы Бишоя, наверное, и сейчас, спустя несколько лет после моего посещения Египта, еще можно увидеть «древо послушания», которое, по преданию, выросло здесь в IV веке из сухой палки, что посадил и ежедневно поливал Иоанн Малый, исполняя повеление своего аввы[1557]1557
А 316 (=Иоанн Колов, 1. Достопамятные сказания. С. 77), ср.: Evelyn WhiteH. G. The Monasteries… P. 108–109 и plate V.
[Закрыть]. Дерево конечно же не такое старое, как о нем говорят, но в любом случае оно – символ жизненной силы и плодородия того ростка, который был посажен верой первых пустынников, обосновавшихся здесь. Андрей Тарковский цитирует этот рассказ в своем последнем фильме «Жертвоприношение». Герой фильма Александр рассказывает своему немому «маленькому мальчику» историю Иоанна Малого и заставляет его каждое утро поливать сухое дерево. В конце фильма, после великой жертвы своего отца, ребенок, продолжая поливать это дерево и исцелившись от немоты, пытается произнести фразу, которую он часто слышал из его уст: «В начале было Слово… Почему, папа?»
Именно это Слово, Слово Божие, воплощенное в Иисусе, возлюбленном Сыне Божием, привело пустынников к уединению, питало их в пустынном безмолвии и сделало их Отцами пустыни. Говорят, что Тарковского непрестанно «в жизни и в творчестве преследовала тайна отцовства, божественного и человеческого»[1558]1558
Edwin Corel et Charles H. de Brantes // France catholique. № 2088. 9 janvier 1987. P. 8.
[Закрыть]. И вовсе не удивительно, что его привлекали Отцы пустыни, особенно святой Антоний, который должен был стать героем его фильма, но, к сожалению, смерть режиссера помешала этому замыслу. Жертвоприношение Александра, который сжигает дом, осуждает себя на добровольное молчание и отказывается от того, что любит, выдавая себя за сумасшедшего, чем‑то напоминает полное отречение от мира первых египетских отшельников. Жак Лакарьер спрашивает себя, «были ли они безумными или святыми»[1559]1559
Lacarrière J. Les Hommes ivres de Dieu… P. 11.
[Закрыть]. Но разве не безумны все святые с точки зрения мудрости мира сего? И разве не безумие – идти вглубь пустыни и проводить там дни свои, чтобы совершать заведомо бесполезные и безрассудные действия – поливать сухое дерево или производить корзинки, чтобы потом в конце года их все сжигать? В рассказе про авву Иоанна Колова дерево возвращается к жизни через три года, но по другой версии, приводимой Иоанном Кассианом[1560]1560
Иоанн Кассиан. Установления, 4, 24 (SC 109. P. 156).
[Закрыть], оно так и остается сухим. Внешний результат имеет небольшое значение. Христианская святость заключается не в показных подвигах, но в смиренных поступках, совершаемых ежедневно и с любовью теми детьми, которые лишь стараются угодить своему Отцу, в чистоте сердца совершая всё, о чем Он их просит. Это и было сутью повседневной жизни обитателей пустыни, так как мы видим ее, словно филигрань, что просвечивает сквозь их собственные изречения и воспоминания их учеников.
Мы вправе удивиться тому, что столь простое и смиренное существование вот уже пятнадцать веков оказывает влияние на весь христианский мир. С точки зрения материальной, египетское монашество не имело серьезных последствий. Жилища монахов, расположенные на близком расстоянии от обитаемых мест – в особенности в Нитрии и Келлиях, – были обречены исчезнуть как раз по причине этой близости, которая не способствовала уединению и спокойствию, необходимому для отшельников. С конца IV века вероучительные разногласия привели к волнениям и разделениям в их среде. Что касается тех центров, что были основаны ими в глубине пустыни, то они постоянно подвергались опасности грабительских вторжений кочевников. В течение V века Скит был опустошен номадами несколько раз. Но впоследствии окруженные крепкими стенами монастыри стали центрами духовной жизни Коптской церкви. Патриарха и епископов выбирали из монашеской среды, и постепенно здесь прочно укоренился симбиоз египетского христианства и монашества пустыни, симбиоз, который придавал силы христианской вере, находящейся под владычеством мусульман. Так Отцы пустыни продолжали поддерживать жизнь в Коптской церкви самими местами, где они подвизались и где их потомки до сих пор благоговейно сохраняют память о них.
Свет, который исходил от Отцов пустыни, начиная с IV века постепенно распространялся повсюду, не прекращая свое действие в Церквях всех конфессий, включая и те из них, что не разделили монофизитских убеждений коптов. Его влияние особенно заметно в Палестине, Сирии, Малой Азии, в Греции и России благодаря широкому распространению житий и апофтегм, переведенных на многие языки. В немалой степени благодаря посреднической деятельности Иоанна Кассиана, который приспособил учение египетских пустынников для нужд западных киновитов, святой Бенедикт принял это наследие и передал его своему бесчисленному духовному потомству. Но бенедиктинские и цистерцианские монахи – не единственные дети Отцов пустыни. Можно сказать, что все христиане, которые пытаются следовать Христу по пути евангельских заповедей, идут вслед за первыми отшельниками. Все основатели и реформаторы религиозных орденов Средневековья и Нового времени испытали влияние их жизни, их советов, их учения. Все – от монахов–картезианцев, доминиканцев, францисканцев и иезуитов до меньших братьев Иисуса и вифлеемских сестер, – несмотря на различия во взглядах и правилах, восхищались Отцами пустыни и в определенной мере старались подражать им. После того как Росвейде издал Vitae Patrum на латыни, Арно Андийи перевел их на французский. Протестанты в целом невысоко ценили древних отшельников, но значительное их число все же относится к ним с глубоким уважением. Прошло несколько семинаров и коллоквиумов с участием православных, католиков и протестантов различных направлений, где делались попытки выяснить, какую пользу могут еще принести Отцы пустыни христианам двадцатого столетия[1561]1561
Мы по крайней мере можем вспомнить les Semaines d'études, состоявшиеся в монастыре Шеветонь в 1974 и 1977 годах, а также семинар в Йельской Divinity School (США) – ср..NouwenH. Le Chemin du désert. Paris, Le Cerf, 1985.
[Закрыть].
Но наиболее примечателен новый всплеск интереса к Отцам пустыни одновременно по двум направлениям—в научном плане и с точки зрения практики христианской жизни. Историки, филологи и социологи ныне вполне серьезно воспринимают людей, которых долгое время принято было считать сумасбродными фанатиками. Видный современный английский историк, специалист по поздней Античности, Питер Браун видит в их апофтегмах «ни с чем не сравнимое собрание мудрых афоризмов»[1562]1562
Brown P. La société et sacré dans lAntiquité tardive / Tr. franç. d'A. Rousselle. Paris, le Seuil, 1985. P. 64.
[Закрыть], «последний пример – и один из самых значительных – дидактической литературы древнего Ближнего Востока»[1563]1563
Brown P. Genèse de lAntiquité tardive / Tr. franç. d'A. Rousselle. Paris, Gallimard, 1983. P 163.
[Закрыть]. Недавно один из его учеников, защитивших в Беркли докторскую диссертацию «Писание и поиски святости в Apophthegmata Patrum», организовал конференцию, посвященную апофтегмам, в церкви своего прихода[1564]1564
Речь идет о Дугласе Бартоне–Кристи и его работе «The World in the Desert: Scripture and the Quest for Holiness in Early Christian Monasticism», опубликованной в 1993 году в издательстве Oxford University Press.
[Закрыть]. В Париже профессор Антуан Гийомон мастерски «ввел» Отцов пустыни в стены Школы высших исследований и Коллеж дё Франс, а христианское радио на юге Франции каждое утро предлагает своим слушателям одну из апофтегм с кратким духовным комментарием.
Этот интерес к пустынникам прошлого со стороны современного человека не может не удивлять, особенно если мы поймем, сколь далеко наше время отстоит от нравов и духа первых отшельников. Но, быть может, новые поколения в большей степени, чем прежние, смогут оценить Отцов пустыни, позавидовать им или даже найти у них те человеческие и христианские ценности, которые ныне не в почете: уединение и безмолвие, аскезу и созерцание, погружение в себя и душевную щедрость, простоту и искренность, духовное руководство и послушание, нестяжательство и смирение. Всем тем, кто ощущает горькую пустоту существования, целиком заполненного поисками материальных благ и призрачных удовольствий, старцы пустыни решительно напоминают об условиях подлинного счастья. Как сказал недавно Иоанн Павел И, «послание этих ревнителей Божиих звучит сегодня более современно, чем когда‑либо», ибо «эти замечательные подвижники веры являлись примерами удивительного рвения в поисках Царствия и неповторимого умения проникнуть в самые глубокие тайны человеческого сердца». Они вдохновляют нас и помогают нам «в шуме современной цивилизации вновь открыть созидательное уединение, где мы сможем шествовать в поисках предельной истины – без масок, уловок и лжи»[1565]1565
Jean‑Paul II. Homelie à la liturgie copte du 14 août 1988 à Sainte‑Marie‑Majeure // La Documentation catholique, 1988. P. 916.
[Закрыть].
