Текст книги "Меч Севера"

Автор книги: Люк Скалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

НОВАЯ СТРАДА

Он очнулся, почувствовав, как по щеке стекают капли дождя.

На него нахлынули воспоминания: беспорядочный поток образов. Пляшущие в ночи языки пламени, последний вздох умирающего старика, тик–так–тик–так карманных часов в его дрожащей руке.

«Твердая сталь, входящая в его живот. Кровь повсюду. Струится по его ногам, сквозь пальцы».

Он осторожно дотронулся до живота. Его пальцы ощутили нечто странное. Он пощупал еще, нажимал и тыкал, пока не осознал, что его брюхо замотано жесткой повязкой. Рана под ней еще саднила, но эти ощущения не шли ни в какое сравнение с болью, что обожгла его в ту ночь, когда его предали.

Подняв глаза в серое небо, покрытое темными тучами, он открыл рот. На вкус дождевая вода оказалась омерзительной. Постепенно он стал воспринимать и другие звуки, помимо мягкого гула ливня. Повернул голову – и в поле зрения вспыхнули яркие огни. Как только спонтанные цветные всполохи исчезли, он сморгнул с глаз дождевую воду и присмотрелся к окружающему.

Он лежал на склоне поросшего травой холма. При ближайшем рассмотрении трава оказалась почерневшей и ломкой. Склон холма усеивали лишенные листвы деревья с белыми, нездорового вида стволами.

У подножья холма, расползаясь по равнине подобно заразной кожной болезни, лежал городок, смахивающий на кошмарное видение наркомана. Полуразвалившиеся домишки, слепленные на скорую руку из дерева и обмазанные смолой, опирались друг на друга и выглядели так, будто готовы рухнуть в любую минуту. Земля по всему городу была изрезана огромными расселинами, и эта паутина трещин извергала ядовитые испарения. Даже на таком расстоянии чувствовалось зловоние серы. Серы и кое–чего еще. Чего–то, смердящего смертью.

– Я умер? – прохрипел он. – Это ад?

– Не ад, – прошептал кто–то рядом с ним. – Заброшенный край.

Он сдавленно охнул и вскочил бы как ужаленный, будь у него силы на что–нибудь, кроме как слегка обмочиться.

Заговоривший с ним сидел на склоне холма, чуть пониже. Из–под тяжелых бровей выпячивались большие водянистые глаза, лысая голова при угрюмом освещении казалась странно деформированной.

– Прости, не хотел тебя напугать. Не думал, что ты выкарабкаешься. Держал старушку Бесси на всякий случай наготове.

– Бесси?

Странный тип указал на огромный металлический секач, лежавший рядом с ним на траве. На нем были видны старые пятна крови.

Он снова содрогнулся и попытался откатиться в сторону, но внезапный спазм в животе пронзил волной боли все его тело.

– Спокойно. Ты чуть не умер. Давай–ка помогу тебе встать. – Пучеглазый тип взял его за руки и помог медленно подняться на ноги. – Как тебя зовут?

– Я… – Ему показалось, он услышал карканье птицы где–то далеко. Птицы из его снов? Не может быть. Это невозможно.

– Коул, – сказал он наконец. – Меня зовут Даварус Коул.

– Рад знакомству. Я Деркин.

Сделав неуверенный шаг, Коул чуть не упал. Деркин протянул руку, чтобы поддержать его, и Коул увидел, что его руки заскорузлые и кривые, а ноги колесом и неестественно короткие. На Деркине был большой плащ, но Коул разглядел, что спина его странно согнута, будто он тащит на плечах тяжелый груз.

– Я рад, что ты выкарабкался, – сказал Деркин. – Последние несколько дней меня беспокоили запястья. Ужасно не хотелось тебя разделывать.

– Извини? – Коул не был уверен, что верно его расслышал.

– Я – трупосек. Здесь, в Заброшенном краю, жмурики не остаются мертвыми надолго, если их не расчленить. Нам вовсе не нужно, чтобы по городу шаркуны–недобитки шастали.

Коул нахмурился. Он будто застрял в каком–то перепутанном кошмарном сне, но боль в районе талии была достаточно реальной.

– Я думал, что в Заброшенном краю никто не живет. Он негостеприимен.

Деркин улыбнулся. Зубы у него оказались хорошими с учетом того, что все остальное в нем было вкривь и вкось.

– Новая Страда – первый шахтерский город, основанный здесь. Мы уже целый год здесь как проклятые вкалываем для Хозяйки.

– Хозяйки?

– Ты же понимаешь – для Белой Госпожи. Хозяйка решила, что магия в Заброшенном краю слишком ценна, чтобы ею пренебрегать. Конечно, сейчас, когда Небесные острова – тоже ее владения, она не хочет отказываться и от Новой Страды. Таковы уж эти чародеи.

При упоминании о магии Коул вспомнил свой поединок с Салазаром на верхушке Обелиска и то мгновение, когда кинжал Проклятие Мага вонзился в морщинистое тело древнего чародея.

– Ты видел мой кинжал? – спросил он. – Клинок слегка изогнут, а в рукоятке – рубин.

– Рубин? – Деркин с сомнением покачал головой. – Кто–то, наверно, украл его, пока ты был без сознания. На борту корабля, который привез тебя из Телассы, было тридцать человек.

– Теласса, – повторил Коул. – Мне нужно туда вернуться. И перебраться на корабле через канал в Сонливию. Там есть кое–кто, и мне надо его найти.

Он стал спускаться по холму. Это потребовало неимоверных усилий, но Сашино лицо, всплыв в памяти, влекло его вперед, пока он не достиг наконец подножья холма, его грязную, заляпанную кровью кожаную одежду заливали и пот, и ливень.

– Постой! Ты не можешь уехать отсюда! – крикнул Деркин.

– Почему?

– Ты – Осужденный.

– Я – кто? – Коул остановился и посмотрел назад, на Деркина.

Трупосек подхватил свой огромный секач и принялся спускаться по крутому склону, но его корявые ноги поскользнулись на мокрой земле. Он гулко и больно шлепнулся на почерневшую траву и покатился по склону до самого подножья.

Коул поспешил к нему.

– Ты ушибся?

Деркин поморщился и перекатился на живот.

– Ничего особенного. Нет, не помогай. Я должен сделать это сам.

В животе у Коула громко заурчало, и он почувствовал, что зверски голоден.

– Что ты имел в виду, сказав, что я – Осужденный? – спросил он, когда Деркин поднялся на ноги.

– Большую группу таких, как ты, переправили через канал из Сонливии. Тебя привезли сюда в цепях. Ты преступник.

– Никакой я не преступник! Я…

Он умолк, не выговорив: «Я герой». Он не герой, а незаконнорожденный, которого, сжалившись, вырастил добрый купец. Его настоящий отец был безжалостным убийцей, а мать – уличной шлюхой. Он никогда не позволит себе забыть об этом.

– Я не понимаю, почему я здесь, – сказал он. – Я сделал то, чего хотела Белая Госпожа. Я убил Салазара.

Смех Деркина прозвучал странно, он напоминал скорее лошадиное ржанье.

– Ха, ха, хорошая шутка. А я – тайный возлюбленный Белой Госпожи!

Коул уставился на трупосека, его заляпанное грязью лицо и выпученные глаза.

– Что–то не очень похоже, – сказал он медленно.

Деркин озадаченно посмотрел на него.

– Это была шутка. Ты себя нормально чувствуешь? Ты очень бледный.

Коул посмотрел на свои руки. И верно, они – куда бледнее, чем раньше. Он провел пальцами по лицу и голове и поразился, что волосы так мало отросли.

– А сколько времени прошло с той ночи, когда умер Салазар?

Деркин пожал плечами.

– Около шести недель.

«Саша подумает, что я мертв. Или еще хуже, что я ее бросил…»

– Мне нужно уехать, – объявил Коул.

Деркин покачал головой.

– Это нехорошая идея. Белые Плащи или Троица тебя поймают, а когда они ловят… Не хотелось бы, чтоб ты кончил, как Насмешник.

– А кто это?

– Скоро узнаешь. Казнь вот–вот начнется. Пошли, найдем для тебя какой–нибудь еды. Ты, похоже, умираешь с голоду.

Коул колебался. Но он ранен и сейчас был не в той форме, чтобы попытаться пересечь Заброшенный край в одиночку и без оружия. Если его убьют, пока он будет разыгрывать из себя героя, никому легче не станет.

– Ты прав, – уныло сказал он.

Деркин дружески похлопал Коула по плечу.

– До центра города – рукой подать. Торопиться не буду. Ты, наверное, пока не очень– то крепко на ногах держишься.

Однако после нескольких неуверенных шагов Коул поразился силе своих ног. Вскоре ему пришлось удерживать самого себя, чтобы не унестись вперед от Деркина, который шагал, так неуклюже и сильно прихрамывая, что смотреть было больно.

– Ну, как ты? – спросил Деркин в третий или четвертый раз, пока они пробирались по грязной дороге в город.

– Прекрасно, – ответил Коул.

– Уже недалеко. – Казалось, это невозможно, но Деркин пошел еще медленнее. – Уф, я и не догадывался, что так несусь. Ты ж так отстанешь.

– Честно говоря, от этой ходьбы мне стало гораздо лучше, – поспешно заметил Коул. У него в животе снова заурчало.

– Хочешь передохнуть минутку?

– Нет, я только есть хочу. Я действительно проголодался.

– Ты голодный и слабый, как котенок, вот что я думаю. А я тут чуть ли не бежать тебя заставляю. Прекрасно, спешить некуда.

Коул постарался не показать своего разочарования, когда Деркин принялся массировать себе суставы. Бросив хмурый взгляд на Новую Страду, юноша вгляделся в расселины, которые будто шрамами покрывали землю. Большая часть их – всего лишь несколько футов в глубину. На дне собиралась дождевая вода, она пузырилась из–за подземных газов, которые поднимались из–под земли. Пара расщелин – глубже остальных, и в них не видно ничего, кроме абсолютной тьмы.

Мимо Коула неожиданно промчалась бродячая собака, взметнув тучу грязи, заляпавшей ему лицо. Он сердито стер грязь.

– Отчего здесь повсюду трещины?

– Говорят… Заброшенный край возник… когда с небес упало тело Черного Властелина, – ответил Деркин, судорожно глотая воздух.

Тут Коул осознал, что прибавил скорость и Деркин изо всех сил старается не отстать. Заметив по лицу коротышки, что тот пристыжен, Коул неожиданно смутился. Нелегко, должно быть, передвигаться на таких ужасно искривленных ногах. Он сбавил темп, сделав при этом вид, что изнемог, в попытке пощадить гордость трупосека.

– Боги умирают нелегко, – сказал юноша устало. – И терпеть не могут, когда с их трупами что–то делают.

– А, так ты знаешь о добыче магии?

– Немного, – ответил Коул хмуро. Он вспомнил Опухоль – место упокоения Малантиса, Властелина Глубин. Тот ужасающий миг, когда его корабль поглотил проклятый участок Бурного моря, будет преследовать его бесконечно.

Они продолжили свой путь и в конце концов увидели большую толпу, которая собралась перед возвышающимся в центре города помостом. Коул разглядел человека, привязанного к столбу посередине платформы. С его лица, казалось, не сходила усмешка, и Коул не сразу понял, что кто–то вырезал у него кусок правой щеки. Получившийся шрам создавал ощущение навечно застывшей кривой ухмылки.

Коул заметил за спиной пленника какое–то движение. Глаза юноши округлились, когда он рассмотрел три бледные фигуры: одеяния их клана невозможно спутать ни с чем.

– Служительницы Белой Госпожи, – сказал он мрачно.

Деркин кивнул.

– Троица.

Одна из служительниц подошла к краю помоста и обратилась к горожанам:

– Этот человек был приговорен к смерти. Пусть его участь послужит предупреждением для всех присутствующих. Повинуйтесь законам, установленным нашей госпожой, или несите ответственность за последствия.

– Насильник хренов! – крикнула женщина из толпы под всеобщее улюлюканье.

Служительница повернулась к своим сестрам.

– Приступим.

Втроем они набросились на Насмешника, и он исчез в вихре белых одеяний. Тонкие руки будто слились в единое размытое пятно. Через считаные секунды служительницы отделились друг от друга, оставив посередине раскачивающееся туловище, из него фонтаном хлестала кровь на помост, который продолжал поливать дождь.

Насмешник даже и крикнуть не успел.

Одна из служительниц подняла вверх его голову иод одобрительные вопли и восклицания из толпы. Служительница швырнула голову, и та шмякнулась в лужу с громким плеском. За головой последовали руки и ноги, и толпа приветствовала их новыми криками. Одна рука упала прямо перед Коулом, который порадовался тому, что у него пустой желудок – иначе бы его вывернуло. Прохромав мимо него с поразительной скоростью, Деркин опустился на колени и принялся махать своим секачом. Минутой позже он поднял вверх окровавленный палец с сидящим на нем кольцом.

– Серебро, – сказал он, с удовлетворением присвистнув. – Маме это понравится.

Коул с ужасом смотрел на происходящее.

– Что он сделал, чтобы заслужить такое?

Деркин спрятал палец под плащ.

– Голди, девушка Корвака, обвинила Насмешника в насилии над собой. Не стоит наступать на мозоль Корваку. Он – предводитель Бешеных Псов, и они управляют добычей магии.

– Они могли бы повесить его или еще что! Все что угодно, но не это.

Служительницы Белой Госпожи спустились с помоста и словно заскользили к ним, их совершенные лица цвета слоновой кости были забрызганы яркими пятнами крови. Казалось, их нимало не смущает, что всего лишь несколькими мгновениями раньше они жестоко расчленили человека.

– Ты должен был избавиться от этого, – показав на Коула, произнесла одна из служительниц. Трудно сказать, было ли это утверждением или вопросом.

– Он очнулся прежде, чем я приступил к работе над ним, – робко ответил трупосек. – У него есть опыт добычи магии. Он мог бы оказаться весьма ценным кадром в Заброшенном крае.

Служительница переместилась ближе к Коулу и приложила покрытую кровью руку к щеке Коула. Он старался не отшатнуться.

– В тебе есть что–то необычное, – сказала она. – Ты несешь на себе метку смерти… и все же ты – не из Нерожденных. Кто ты?

– Да, в общем, никто, – быстро ответил он, надеясь, что Деркин будет держать рот на замке.

Он совершенно не представлял, что имела в виду бледная женщина иод Нерожденным, но почел за лучшее скрыть свою личность. В конце концов, Белая Госпожа велела его убить.

– Завтра отправишься с остальными к Рогу, – сказала бледная женщина. – Будешь встречать конец каждого дня таким измочаленным, что даже стоять не сможешь. Твои мышцы тщетно будут вопить о милосердии.

– Попытаешься бежать – разделишь его участь, – добавила вторая служительница, указывая на ухмыляющуюся голову Насмешника. Стая бродячих псов уже принюхивалась к ней. – Освобождения не будет. Никакого освобождения, кроме смерти.

Деркин похлопал по лезвию своего секача.

– Не беспокойся, – радостно произнес он. – Я не дам тебе превратиться в бродягу–шаркуна. Бесси об этом позаботится.

– Спасибо, – пробормотал Коул.

Он стал задаваться вопросом, может ли вообще быть хуже, чем сейчас.

Они остановились возле таверны в восточной части города. На ней висела грубо намалеванная вывеска с надписью «Передохнем у Черного Властелина» над плохим рисунком, изображающим рогатую фигуру, осушающую кружку эля. Коул смотрел на нее, не находя ничего смешного в дурном каламбуре.

– Я остановлюсь здесь? Это не так плохо, как я ожидал, – признался он.

Деркин откашлялся.

– На самом деле, ночлежка – вон там. – Он указал на огромное здание напротив таверны. Окна плотно заколочены досками, крыша провисла, и все сооружение в целом представляло собой хлипкий старый сарай, доживающий свой век.

– По крайней мере, там сухо. – Коул прошлепал по лужам к двери, страстно желая убраться из–под дождя и что–нибудь съесть – все что угодно.

Он толкнул дверь, и та со скрипом распахнулась на разболтанных петлях, открыв взгляду общую комнату, освещенную несколькими раскаленными шарами, свисающими с потолка. Пахнуло сыростью и кислым застарелым потом. Несколько неприятных типов, развалившись, играли в карты. Кое–кто бросил на Коула недобрый взгляд.

– Это – светосферы, – пояснил Деркин, показывая на шары. – Троица создает их из первозданной магии, добытой в Заброшенном краю. Вешать факелы в этих зданиях слишком опасно – загорится что–нибудь, и весь город вспыхнет, как растопка после заклинания о наступлении сухой погоды.

Они прошли через общую комнату. В ее дальнем конце находилась деревянная лестница. Деркин остановился здесь на минуту, морщась и вновь растирая свои суставы.

– Давай я расскажу тебе, как обстоят дела в Новой Страде, – предложил он, похрустывая пальцами. – Правит здесь Троица, которой помогают Белые Плащи капитана Прайэма. Затем есть три группы. Вольный Люд, включая Бешеных Псов, может приходить и уходить, когда им вздумается. Должники застряли здесь до тех пор, пока не выплатят все по приговорам, которые привели их на корабли с заключенными. И потом – эта новая группа, Осужденные – такие же, как ты, обреченные умереть в шахтах за какие–то жуткие преступления, совершенные в Сонливии.

– Это чушь! Я не совершал никакого преступления.

Деркин почесал пятно на кончике носа.

– Ну, не мне судить…

– Почему ты на меня так смотришь?

– А те два человека, что подрались с тобой на корабле? Я слышал, их пришлось отскребать от досок – на столько кусочков их разделали. Я понимаю, ты был расстроен из–за того, что тебя ранили кинжалом, и все такое. Но мне кажется, у тебя бывают срывы из–за вспышек гнева.

– Это все не так! – порывисто воскликнул Коул. – Никого я не убивал на корабле. Я вообще был без сознания – пришел в себя всего лишь час назад. А кинжалом меня пырнул Темный Сын.

– Кто?

– Темный Сын. Старший убийца Белой Госпожи. Было у меня подозрение, что с ним что–то не так.

Деркин неожиданно напрягся.

– Это очень странно – говорить такое. – Не сказав больше ни слова, он повернулся своей согнутой спиной к Коулу и принялся взбираться по лестнице.

Коул последовал за ним, недоумевая, что это он такого сделал, чтобы расстроить странного коротышку. Помещение, в которое они вошли с лестницы, в наибольшей степени заслуживало сравнения с содержащейся более–менее в порядке сточной трубой. Стены – из голого камня, пол по крайней мере на дюйм залит грязной водой. Коулу показалось, что он заметил какие– то крошечные фигурки, которые носились на границе зоны, освещенной подвешенными к потолку светосферами.

– Это – спальни Осужденных, – сказал Деркин довольно резко. – Следуй за мной, и я найду тебе кровать.

Они пошлепали по воде. Вдоль обеих стен выстроились кровати, дюжины кроватей, которые представляли собой всего лишь гнилые деревянные рамы с мешками соломы, прикрытыми грязными одеялами.

Худшие из осужденных преступников Сонливии разглядывали проходящих мимо Коула и Деркина. Это были люди, которых даже сбродом называть не стоило бы, поскольку в этом определении есть все же некий шарм, которого ни в коей мере не заслуживало это омерзительное сборище воров, безжалостных убийц и просто сумасшедших. Большинство заключенных уныло развалились на своих койках. Некоторые расхаживали взад и вперед с лицами, перекошенными от ярости. Кое–кто из них, похоже, был готов к убийству. По крайней мере, один уже сделал это, судя по телу, лежащему в воде лицом вниз.

Увидев труп, Деркин печально покачал головой.

– Они здесь всего лишь день и уже убивают друг друга. Похоже, мы с тобой так и не отдохнем сегодня ночью, старушка. – Он нежно похлопал по своему секачу.

В конце зала стояла единственная незанятая кровать.

– Эта – свободна, – заявил Деркин. Его досада, казалось, прошла. – Ты нездорово выглядишь.

Коул потрогал свое лицо. Кожа была холодной.

– У тебя есть зеркало?

– А что это?

– Ты имеешь в виду, что не знаешь? Не важно. Передай–ка мне Бесси!

Деркин поколебался, прежде чем протянуть ему огромный секач. Он был вдвое больше Проклятия Мага и по крайней мере втрое тяжелей. Подставив клинок под светосферу, Коул вгляделся в свое отражение в стали.

– Дерьмо. – Его лицо было костлявым, бледным, почти как у мертвеца. До этой минуты он и не замечал, как сильно отощал. Еще сильнее его поразила собственная кожа, она стала куда белее, чем ему помнилось, почти такого же оттенка призрачной бледности, как у служительниц Белой Госпожи. Ко всем напастям, в его черных волосах появились крупные пряди седины.

– Я принесу тебе поесть, – тихо сказал Деркин. – Интендант – друг моей мамы. Достану у него чего–нибудь. – Коротышка с сочувствием похлопал Коула по руке. – Постарайся сохранять уверенность в себе. Утром тебе все покажется лучше.

Коул отдал Бесси и безмолвно смотрел, как Деркин ковыляет по залу. Он подумал о Саше. Как она восприняла известие об убийстве Гарретта и остальных Осколков? Должно быть, подумала, что и он тоже мертв. А он оказался в западне в этом жутком городе, и с ней никак не связаться, а попытаешься удрать – выследят и убьют. Прежде он бы втайне наслаждался таким затруднительным положением, рассматривал бы его как возможность проявить себя, продемонстрировать всему миру, что он за герой.

Присев на край своей койки, Коул опустил голову на руки. Тогда он был просто глупцом. Истина – в том, что он не смелее, не умнее и не талантливей других. Никакой он не герой. Он всего лишь Даварус Коул, простой незаконнорожденный.

Минутой позже он услышал, как кто–то приближается. Коул поднял взгляд, ожидая увидеть вернувшегося Деркина. Вместо него он обнаружил сидящего на кровати напротив него совсем голого волосатого типа, больше смахивающего на обезьяну. Явный придурок, он безуспешно пытался удержать шахтерский колпак, надетый на его дряблое мужское достоинство. Та постоянно соскальзывала и, поднимая брызги, шлепалась на пол. Мужик заметил, что Коул смотрит на него, и в ярости нахмурил густые брови.

– Что уставился? – простонал он.

Коул тяжко вздохнул. Он изнемогал от голода, но решил не дожидаться Деркина. Ему хотелось, чтобы сон унес его в забытье. Коул схватился за одеяло, намереваясь завернуться в него и, рухнув в койку, позабыть обо всем мире и его несправедливостях хотя бы ненадолго.

Вместо этого он застыл на месте и уставился на матрас, не веря своим глазам. Тот был покрыт свежим дерьмом.

Швырнув одеяло на мокрый пол, Коул в бешенстве повернулся и пнул ногой по дубовому стволу в нижней части кровати. Ударив его сильнее, чем собирался, юноша услышал какой– то хруст в ноге.

– Хурр хурр! – Придурок расхохотался, глядя, как Коул не находит себе места от боли. Здоровенный олух вел себя как ребенок, впервые увидевший представление уличного шута.

Коул ощутил, как в нем вскипает ярость, поистине устрашающая. Жаль, что у него нет Проклятия Мага: он всадил бы его прямо в рожу этому идиоту, лишь бы заставить его заткнуться. Юноша огляделся по сторонам в поисках какого–нибудь оружия. Он был так разъярен, что с трудом соображал…

Кар-р.

Это – снова птица из его снов. Спокойствие омыло его подобно тому, как прохладный прилив охлаждает раскаленный песок. Он опустил взгляд на свою ногу. Боль прошла.

Какой–то инстинкт заставил его бросить взгляд в конец зала, и он увидел там высокого человека в обтрепанном черном плаще, который наблюдал за ним, хотя через минуту Коул осознал, что лицо его закрыто красной тканью и он просто не может ничего видеть…

– Кто… – начал было Коул, но тут же умолк в замешательстве. Он несколько раз моргнул, недоумевая, с чего бы это его стали подводить глаза.

Внезапно тот человек исчез.