Текст книги "Меч Севера"

Автор книги: Люк Скалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

НЕРОЖДЕННЫЕ

Саша выглянула в окно, всматриваясь промеж бусин дождевых капель, сползающих по стеклу. Осенняя буря непрестанно молотила по крыше гостиницы потоками воды. Девушке показалось, что она услышала крики, доносившиеся со стороны гавани, но непрекращающийся рокот ливня лишил ее уверенности. Быть может, это всего лишь тщетные грезы ее изголодавшегося по наркотику мозга, внезапное проявление преследовавшей ее паранойи, которая создавала тысячи безымянных угроз при малейшей возможности.

Бросив взгляд на дверь, Саша опять повернулась к окну и чуть не пробила кулаком стекло. Верхний этаж «Сирены» находился на высоте в добрых двадцать футов над улицей, и не за что было ухватиться, чтобы задержать падение, однако после полутора недель заточения в комнате она серьезно раздумывала над тем, чтобы просто сделать решительный шаг и надеяться на лучшее.

Саша уставилась на свои дрожащие ладони. Ей нужна доза. Она ей очень нужна. Белые Плащи, которых Амбрил привела с собой из дворца, перевернули комнату вверх дном и конфисковали всю лунную пыль, что она смогла припрятать, до последней унции. Она визжала и царапалась, но стражи просто держали ее, пока сестра спокойно объявила: либо Саша примет двухнедельное уединение в гостинице, либо ее запрут в камере, где единственными удобствами будут грязные постельные принадлежности в скатке да заляпанное дерьмом ведро.

Она схватила подушку и собиралась швырнуть ее через всю комнату, когда заметила вдруг движение на беломраморной улице внизу. Патруль Белых Плащей спешил на запад к причалам, их сапоги вздымали тучи брызг. Небо внезапно озарилось, тяжелые черные тучи на долю секунды стали зловеще синими. Она подумала, что это, возможно, молния, но через мгновение гостиницу так тряхануло, что эта мысль отпала. Ваза, которую она купила на рынке взамен той, что разбила Амбрил, опрокинулась, прокатилась по столу и, свалившись на пол, разлетелась на куски.

Саша почувствовала, что комната кружится, и ее охватила паника. «Алхимия», – в ужасе подумала она. Воспоминания о Стенающем Разломе и той ночи, когда горела Сонливия, вновь нахлынули на нее. Ее дыхание участилось, дрожащие ладони покрылись испариной. Она думала, что примирилась с мыслью провести еще несколько дней, смертельно скучая в этих четырех стенах, но внезапно охватившее ее беспокойство превратило это решение в посмешище. Даже угроза вызвать гнев сестры не могла подавить безумный порыв бежать, удрать из этого здания любым способом.

Она позвала Уилларда, но ответа не получила. Гостиницу снова тряхануло. Девушка бросилась к двери и отчаянно потянула за ручку. Дверь была крепко заперта, как она и думала.

– Кто–нибудь, выпустите меня! – крикнула она, неистово грохоча ручкой, и вдобавок саданула по двери ногой.

В Сонливии кто–нибудь из гостей непременно ответил бы на ее крики, пусть даже предложив ей заткнуться или высказав что–нибудь столь же очаровательное. В Телассе было не так. Если в гостинице и были другие гости, они довольствовались тем, что занимались своими делами.

Последовала еще одна вспышка света – откуда–то из города. Саша была уверена, что услышала отдаленные крики. Она подняла маленький круглый стол, на котором стояла ваза, собираясь протаранить им окно, а затем действовать согласно своему первоначальному плану, быть может, ей удастся протолкнуть в эту дыру соломенный матрас или, по крайней мере, подушку, чтобы смягчить падение. И тут она заметила на полу возле кровати одну из шпилек Амбрил.

Поставив стол на место, она поспешила к кровати и стала шарить по полу, пока ее пальцы не нащупали тонкий кусочек металла. Вытащив из шпильки застрявшие несколько прядей светлых волос, она постаралась вспомнить наставления Коула, который однажды обучал ее, как вскрыть замок. Как обычно, для него это было всего лишь поводом похвастаться обретенным мастерством, и он вряд ли действительно хотел поделиться новым знанием, но Саша была одарена умом, внимательным к деталям. У нее на самом деле был острый ум, когда его не отупляли наркотики.

Она слегка согнула конец шпильки, чтобы он торчал под углом, а затем осторожно вставила самодельную отмычку в дверную скважину и подвигала ее там, пока не почувствовала, что зацепила запорный механизм. Несмотря на волнение, ей удалось держать руку ровно достаточно долго для того, чтобы мягко отодвигать его в сторону, пока наконец он не щелкнул. С трепетом и вздохом облегчения Саша распахнула дверь и сбежала по ступенькам лестницы в общий зал.

Там не было никого, кроме Уилларда. Управляющий «Сиреной» стоял спиной к ней в дверном проходе и смотрел на льющий дождь. Саша собиралась спросить его, что за чертовщина там творится, когда из кухни появилась Лиресса.

– Не нужно тревожиться, дорогая, – жизнерадостно произнесла владелица гостиницы. – Вероятно, это всего лишь смутьяны, которые слишком много выпили. Служительницы с ними разберутся.

Саша смотрела на нее, разинув рот. Она не видела Лирессу со времени Фестиваля Осеменения, когда служительницы Белой Госпожи пришли за женщиной среди ночи и забрали ее с собой. И тем не менее вот она, снова в «Сирене», словно ничего и не случилось, ее добрая улыбка и все остальное было в точности таким, как помнила Саша. Все, за исключением одной важной детали.

– Ты… – начала она в изумлении, не веря своим глазам. – Ты была беременна…

Лиресса положила руку на свой живот. Прежде он был заметно вздутым – на позднем сроке беременности, а теперь – почти плоским.

– Беременна? – рассмеялась владелица гостиницы. – Я знаю, что у меня уже не то тело, что было десять лет назад, но подожди, пока доживешь до моих лет, девочка! Уиллард, кажется, не возражает, что я набрала несколько лишних фунтов.

Когда жена упомянула его имя, Уиллард повернулся в комнату. В его лице было что–то странное, подумала Саша. Его глаза казались какими–то… остекленевшими. Так же как и у Лирессы, заметила Саша, рассмотрев ее более внимательно. По ее спине пробежал холодок. Здесь было что–то не так.

– Ты была по крайней мере на шестом месяце беременности, – сказала Саша, стараясь сохранять спокойствие. – Ты исчезла в ночь фестиваля. Я находилсь наверху, когда они пришли и забрали тебя отсюда. Уиллард лежал на полу. Он был в слезах.

Пока Саша говорила, произошло нечто странное. Лиресса стала моргать. Сначала медленно, затем быстрее. В Уилларде тоже происходила какая–то внутренняя борьба: веки дрожали, как у слабоумного, лицо содрогалось, будто нечто пыталось вырваться из–под кожи наружу. Сашино беспокойство переросло в страх.

– Ты ошибаешься, – выпалил Уиллард. – Твоя сестра сказала, что тебя нужно держать взаперти в твоей комнате. Дело в наркотиках, так? Ты торчишь на хашке. Твой разум тебя разыгрывает. Я тебя не сужу, у всех у нас свои проблемы. Но ты не можешь спускаться сюда и рассказывать какие–то дикости. Ты меня понимаешь? Ты не можешь спускаться сюда и рассказывать какие–то дикости! – В его тоне звучало безумие, какая– то нарастающая мания, он был подобен закипающему чайнику.

Саша подняла руки и помассировала виски – ее череп пульсировал. Неужели Уиллард прав? Быть может, после стольких лет злоупотребления всякими веществами, до которых только могли дотянуться ее руки, она в конце концов сошла с ума? Ей уже приходилось страдать галлюцинациями в результате особенно сильной невоздержанности. Но это всегда проходило быстро и не оставляло сомнений в том, что послужило источником. Саша заметила стул со сломанной ножкой, тот самый, что повредили в ночь, когда похитили Лирессу, и поняла со всей уверенностью, что она вовсе не вообразила себе все это.

– Я… приношу извинения, – проговорила она медленно и обдуманно. – Вы правы. Я несу бессмыслицу. Извините меня. Мне нужно выйти наружу и подышать свежим воздухом.

Подобно тому как солнце внезапно выныривает из–за грозовых туч, выражение крайней муки сменилось на лице Уилларда полной безмятежностью. Столь резкая перемена его настроения вызывала у нее такую же тревогу, как и его безумное поведение минутой раньше.

– Выйти наружу? Зачем же, ведь там свирепая буря! Ты вымокнешь до нитки!

– Послушайся Уилларда, дорогая, – добавила Лиресса. Из ее носа потекла темная кровь, но она, казалось, не замечала этого. – На улицах какие–то беспорядки. Почему бы тебе не посидеть здесь немного? Я заварю тебе горячего чаю.

– Нет, честно, я обожаю дождь, – поспешно сказала Саша, глядя, как кровь стекает по подбородку Лирессы и капает на пол, и стараясь при этом не содрогнуться. – Мне просто нужно проветрить голову. Я не уйду далеко, обещаю.

Это было ложью. На самом деле она планировала отправиться далеко – на другую сторону пролива Мертвеца. Хашка, которую ей хватило предусмотрительности спрятать в близлежащем переулке, должна принести ей достаточно денег, чтобы оплатить проезд назад в Сонливию, если ей удастся найти покупателя. Она хотела убраться из этого города как можно скорее, с Амбрил или без нее.

Уиллард не пытался преградить ей путь, когда она проскочила мимо него и выбежала на улицу, в полуденную бурю. Ее темные волосы почти сразу же превратились в облепившие голову мокрые веревки под молотящим ливнем, и она, поднимая тучу брызг, пошла по улице, прижав подбородок к груди и стараясь не обращать внимания на промокшую обувь. Небо осветила очередная вспышка, и, оглянувшись назад, она увидела, как с боковой улицы появились Белые Плащи и повернули на запад, к гавани, хотя за бесконечной пеленой дождя Саша не могла разглядеть причалы.

Приближаясь к переулку, где была спрятана ее заначка, она поравнялась с одной из грандиозных башен, которыми знаменита Теласса. Эта башня была невелика по сравнению с теми, что находились в центре города, она не достигала и половины высоты Обелиска в Сонливии. Девушка задержалась на мгновение, подняв глаза на окутанное дождем здание. Неожиданно входная дверь со скрипом отворилась, и по короткой лестнице, ведущей из башни на улицу, соскользнула одна из служительниц Белой Госпожи. Казалось, что дождь падает вокруг этой бледной женщины, оставляя ее белые одеяния нетронутыми.

Служительница остановилась прямо перед Сашей.

– Возвращайся в свой дом, – холодно сказала она.

– А что происходит? – спросила Саша, отчасти – чтобы выиграть немного времени для размышлений в случае, если последуют неудобные вопросы.

– Беспорядки у причалов. В город прибыл враждебно настроенный чародей. Его скоро обезвредят. До тех пор эти улицы небезопасны.

– Мой дом здесь рядом, – солгала Саша. – Я вернусь в него сейчас же.

Служительница посмотрела на нее бесцветными глазами. Затем она проскользнула мимо Саши и направилась к гавани, исчезнув в конце концов за серой завесой дождя.

Испустив вздох облегчения, Саша покачала головой, так что во все стороны полетели капли воды. Переулок, манивший ее к себе, был уже рядом. Она собиралась припустить туда, но заметила, что дверь башни слегка приоткрыта. Служительница не затворила ее за собой.

– Не глупи, – прошептала она себе.

Никто не знал, что находится в этих парящих башнях. Или если и знал, то никогда об этом не говорил. Служительницы Белой Госпожи были загадкой, но они – далеко не единственный секрет, который хранил этот город за своим ярким фасадом.

Заколебавшись, она вновь огляделась по сторонам. Улицы были пусты. Саша спросила себя, а что сделал бы Коул в этой ситуации, понимая, что самым мудрым решением будет поступить ровно наоборот. Но эта башня словно манила ее к себе. Еще раз убедившись, что никто за ней не смотрит, она взлетела по ступенькам и ворвалась внутрь.

Ее глазам понадобилась минута, чтобы привыкнуть к сумраку. Снаружи по–прежнему не стихал шум дождя. Внутри царила тишина, интерьер был практически лишен украшений. Освещение обеспечивал единственный факел на противоположной стороне округлого помещения. В центре находился лестничный колодец, на равных расстояниях по окружности шло несколько дверей. После минутной нерешительности Саша потрогала одну из них, она была заперта. Осмотревшись еще немного, девушка обнаружила на высоте своего роста деревянную панель. Повозившись с ней, Саша выяснила, что, если ее отодвинуть вбок, открывается прозрачное стекло, сквозь которое можно рассмотреть находящуюся за ним комнату. Она хорошо обставлена: кровать, диван и маленькая книжная полка в углу, хотя сейчас в ней никого не было.

Саша выбрала наугад другую дверь и отодвинула панель, чтобы посмотреть сквозь стекло. Эта комната была похожа на предыдущую, но на кровати лежала беременная женщина. Казалось, она плачет, хотя из комнаты не проникало никаких звуков. Саша забарабанила по стеклу, пытаясь привлечь внимание женщины, но, похоже, дверь не пропускала никаких звуков. Женщина ее не слышала.

Опасаясь задерживаться на одном месте, Саша оставила эту комнату и ее обитательницу и поднялась по лестнице на следующий этаж, который был освещен ярче, чем первый. Из ниш, высеченных в стене, на нее смотрели статуи Белой Госпожи в натуральную величину, которые изображали лорда–мага в самых различных видах и позах. Ии одна из них не отдавала должного бессмертной правительнице Телассы, хотя, навидавшись всякого за последние несколько недель, Саша была убеждена, что за внешним совершенством Белой Госпожи скрывается нечто извращенное и неописуемо безобразное.

На этом этаже было всего две двери. Обе – простые и невыразительные, без всяких отодвигающихся панелей, которые позволяли бы заглянуть внутрь. Подергав, Саша обнаружила, что они заперты. Ей показалось, что из–за левой двери доносится какое–то нытье, а также странные звуки – вроде щелканья металлических ножниц, но ей менее всего хотелось привлечь к себе внимание, поэтому она не стала стучать в дверь, а быстро отошла от нее.

Девушка взбиралась по лестнице на третий этаж и вдруг почуяла омерзительный запах. Он напомнил ей ужасную вонь, которая пропитала Сонливию после освобождения города: то было плотское зловоние застарелой крови и гниющих на улицах трупов.

Невзирая на предупреждение, которое послал ей собственный нос, Саша, оказалась неподготовленной к той жути, что ждала ее дальше.

Не считая лестничного колодца и прилегающей к нему узкой дорожки, верхняя половина башни была окружена толстым стеклом. Оно образовывало огромный бак, который поднимался к самой верхушке здания. И внутри этот бак до самого верха наполняла густая смердящая жидкость, которая выделялась откуда–то снизу. Зажав нос рукой, чтобы спастись от этого зловония, Саша с тошнотворной уверенностью осознала, что эта жидкость – кровь. Ее здесь было огромное количество, – столько, что хватило бы на все комнаты особняка Гарретта, да еще бы осталось.

Что–то глухо стукнуло в стенку бака. С нарастающим страхом Саша увидела за стеклом крошечную, смутно похожую на человеческую фигурку; ее уродливые конечности обхватывали недоразвитое тело, которое медленно вращалось в неторопливом потоке.

– Что за черт? – прошептала она и тут же подпрыгнула на месте, когда что–то ударило в стекло прямо перед ней.

Застыв в ужасе, она смотрела в лицо взрослой женщины, обнаженной и сплошь покрытой кровью, за исключением глаз, во всех смыслах бескровных, жутко белых и очень мертвых; через мгновение они повернулись и посмотрели на нее с выражением, которое чуть не лишило ее рассудка на месте. Рот женщины внезапно открылся, губы изогнулись в безмолвном крике.

Саша повернулась и побежала. Она прыгала через ступеньки, отчаянно стремясь поскорей убраться из этой башни ужасов. В своем всепоглощающем стремлении Саша не заметила мужчину, который собирался подняться по лестнице. В безумной спешке, она врезалась в него и чуть не сбила с ног, не чая убраться подальше от кошмара.

– Кто, черт побери, ты такая? – спросил он на удивление выразительным голосом.

Он был высок, с резкими чертами лица и треугольным клином волос на лбу. Белый фартук на нем был заляпан кровью, так же как острые металлические ножницы в его тонких пальцах.

Девушка смотрела на него, и ее губы беззвучно шевелились.

– Я… – она умолкла, охваченная отвращением.

– Назови свое имя! – потребовал он опять. – Если мне придется вызвать стражу, можешь считать, что тебе повезло, если окажешься в состоянии принимать пищу, когда наступит завтрашний день. Боюсь, для тебя не будет никаких подавителей воспоминаний. Я войду прямо через череп. – Он щелкнул ножницами.

– Сирина, – выпалила Саша.

Она не была уверена, почему сказала именно это. Ложь сорвалась с ее губ прежде, чем ее мозг успел сообразить, что происходит.

– Ага. Так ты – новая любимица Хозяйки. Не ожидал увидеть тебя в ближайшие несколько недель. Секретная работа, которой мы занимаемся, не всем но вкусу, по крайней мере поначалу. По моему опыту, одобрение и даже восторг – это лишь вопрос времени. Меня зовут Фергус. Ты можешь считать меня своего рода первопроходцем. Человеком науки. Моя работа дает возможность Телассе защищать свою независимость в этом холодном и безжалостном мире.

– Твоя работа?

– Камера Нежити – это нечто, ведь так? Кто бы мог представить, что кровь мер твого бога может иметь столько различных применений. При нашей текущей производительности в распоряжении Хозяйки будет свыше сотни Нерожденных до конца года.

– Камера Нежити… Тот… тот бак? Ты создаешь новых служительниц Бе… Хозяйки?

Осознание происходящего в этой башне потрясло ее до глубины души. Сколько еще мест, подобных этому, есть в городе? Что за чудовище лорд–маг Телассы?

– Естественно, наша производительность ограничена численностью населения. Осеменение – эффективное средство поддержания устойчивого уровня женщин – кандидаток на изменение. Напичкай мужчину или женщину правильными веществами, обеспечь оправданием, чтобы отринуть бытующие в обществе представления, которые сдерживают наши импульсы и отличают людей от меньших тварей, и, пожалуй, результаты будет удивительно легко предсказать. Это вопрос стимуляции мозга для достижения желаемой цели. Если позволително такое выражение, Теласса более эффективна, чем любой другой город ее размеров за всю историю человечества. Госпожа никогда не выносила безобразные диктаторские методы, практикуемые тираном Сонливии и ему подобными. Ее методы гораздо чище.

– Мне нужно идти, – сказала Саша.

Сделав над собой усилие, она говорила безразличным тоном, хотя ее тошнило и в то же время хотелось задушить этого Фергуса голыми руками.

– Как я сказал, со временем станет легче. Когда будешь здесь в следующий раз, я продемонстрирую процедуру удаления младенца из матки и подготовки его к погружению в кровь Похитителя. Некоторые потери неизбежны, но я рад сообщить, что соотношение удачных Нерожденных к Заброшенным имеет положительную динамику.

– Я рада это слышать, – оцепенело произнесла Саша.

Проходя мимо Фергуса, она заметила через дверь, в которую он, должно быть, только что вышел, привязанную к столу женщину. Между ее голых ног образовалась лужа крови. Саша отвернулась, подавив каким–то образом желание выхватить из рук Фергуса ножницы и всадить острым концом в его дыхательное горло.

– И помни, – сказал он ей в спину. – Пей только воду, которую дает Совет. Наркотики, которые мы закачиваем в городские цистерны, неопасны, но членам Совета лучше служить Хозяйке с ясной головой.

Когда Саша вышла из башни и позволила дождю смыть слезы, которые так и полились по ее щекам, меньше всего на свете ей хотелось иметь ясную голову.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

– Па, в чем дело? Па!

Он слышал голос Магнара, но видел перед собой лица. Так много лиц, некоторые из них не старше того, что смотрело на него сейчас.

Он отдал приказ. Выбора не было, когда дело дошло до этого. Дав слово, мужчина держал его, или это больше не его слово. Наставления Шамана были недвусмысленны. На семь лет крови нужно было ответить кровью.

И вот он отдал приказ, и мужчины, едва ли старше его сына, умерли под алчными мечами Кразки и его людей. Эти кошмары не давали ему уснуть по ночам, а теперь они преследовали его во время бодрствования. Он провел загрубелой рукой по лицу, и она стала скользкой от пота.

– Мы закончили на это утро, – проскрежетал Кейн. – Иди помоги матери.

– Ты обещал учить меня, – сказал Магнар с недовольной гримасой.

Ему едва исполнилось десять зим, а он был уже высок, по грудь отцу.

– Я сказал, мы закончили на это утро.

Магнар бросил свой деревянный меч на траву и повернулся к отцу спиной.

– Подними это.

– Зачем? Тебя никогда не было рядом! Теперь ты вернулся, и тебе все равно. Вы с мамой только и делаете, что спорите.

– Я сказал тебе подобрать это, – произнес Кейн угрожающе мягко.

– Я слышал, как мама сказала, что ты сам не свой после войны, – сдавленным голосом проговорил Магнар.

У мальчишки было чутье, способность причинить боль родителям именно там, где они наиболее уязвимы.

Кейн боролся с внезапно вспыхнувшим и нарастающим гневом. После Красной долины тот затаился внутри, затих, ожидая любого повода, чтобы вырваться наружу. У него на глазах погибли бесчисленные друзья, а он приказал предать мечу пять тысяч человек, и это сломало тот лед, что сдерживал его огонь. Теперь он обнаружил, что вспыхивает по мельчайшим поводам.

Он сделал несколько глубоких, размеренных вдохов и постарался успокоиться. Весеннее солнце несло приятное тепло после суровой зимы, и нежное птичье пение помогло унять его ярость.

– Когда она это сказала? – спросил он как можно спокойнее.

– Она говорила с тетей Наталией. Тетя Наталия сказала о тебе что–то плохое, и мама плакала. – Гнев Магнара исчез, забытый так же быстро, как вспыхнул. – Иногда мне не нравится тетя Наталия.

Кейн прищурился. Его пальцы сжали эфес тренировочного оружия так, что дерево треснуло.

– Нам обоим, сын.

Кузина Мхайры Наталия и ее муж построили дом поблизости, на земле, пожалованной Кейну королем. То, что семья жены поселится рядом, показалось тогда хорошей идеей: Мхайре не будет одиноко, когда он уезжает в Западный предел, особенно после того, как ее сестра Леллана умерла так неожиданно. Он знал, что Наталия испытывает к нему неприязнь, и не мог, по справедливости, винить ее в этом. Но настраивать против него жену – это было низко.

– Я иду внутрь, – сказал он резко. – Положи свой меч вместе с другими. А этот можешь выбросить. Он уже ни на что не годен. – Подойдя к Магнару, он протянул ему расщепленный эфес тренировочного меча. Затем, поколебавшись секунду, он положил обветренную руку на голову сына. – Мне жаль, что я бывал рядом не так часто, как хотелось, и мало проводил с вами времени, – сказал он. – Я люблю тебя и твою маму больше всего на свете. Не проходило дня, чтобы я не думал о вас. Ты ведь знаешь это, да?

Магнар кивнул.

– Я знаю, па.

Кейн улыбнулся и похлопал Магнара по плечу.

– Мы опять поупражняемся завтра.

Он пересек поле и направился к дому, задержавшись, чтобы осмотреть венок, висящий на двери. Бродар вспомнил день их соединения. Как Борун вел Мхайру по проходу и как от ее красоты у него перехватило дыхание.

Распахнув дверь, Кейн молча прошел внутрь, собираясь удивить Мхайру, подкрасться к ней и заключить в объятия, как делал, когда они были моложе. Он увидел дыру, которую пробил в стене, и поморщился. На войне он повидал и сам сотворил немало ужасного, но это не оправдание. Ему нужно справляться со своим нравом. Пока он не сделал ничего такого, что нельзя поправить с помощью молотка.

В доме никого не было, поэтому он продолжил идти по коридору и вышел в сад, что находился за домом. Цветы, за которыми мастерски ухаживали любящие руки Мхайры, распустились и были прекрасны. Он пожалел о том, что не обладает даже половиной ее умения ни в ведении хозяйства, ни в выращивании сада, ни даже в воспитании сына.

Он замедлил шаг, увидев Наталию и ее мужа Гареда. Кейну Гаред никогда особо не нравился. Тот женился на двоюродной сестре Мхайры, как только узнал, что она получит кое–какую землю, или так ему показалось. Сейчас он кивал, пока говорила его жена, оба они сидели спинами к Кейну. Мхайра располагалась на скамье под старой яблоней в углу сада, напротив них.

– Надеюсь, что ничему не помешал, – вежливо сказал Кейн.

Гаред подпрыгнул от неожиданности, а Наталия развернулась с виноватым видом.

– Бродар, – пробормотал Гаред. – Рад нашей встрече! Мы думали, ты тренируешься с юным Магнаром. Учишь его, как стать прославленным воином, как его отец, а?

Кейн смотрел на Мхайру. Похоже, она снова плакала.

– Мы как раз собирались уходить, – отрывисто произнесла Наталия. Она посмотрела на Мхайру долгим, многозначительным взглядом, который отчего–то наполнил Кейна страхом. – Я вскоре поговорю с тобой, кузина.

– Приятно было повидаться, – пролепетал Гаред. – Нам следует как–нибудь встретиться.

Проводив их взглядом, Кейн повернулся к жене.

Что это тут было?

Мхайра медленно поднялась.

Мне нужно готовить обед.

– Мхайра… Я – не чужой. Я – все тот же мужчина, за которого ты вышла замуж.

Она всмотрелась в его лицо, словно что–то искала.

– Наталия привела Гареда поговорить со мной.

Кейн застыл.

– О чем?

Печаль в глазах Мхайры разбила бы ему сердце, но ее последующие слова наполнили его яростью.

– Ты изменился. Ты… ты пугаешь меня. Кое–что из того, что рассказал мне Гаред про Красную долину…

– И что, черт возьми, с того? – заревел Кейн, весь его сдерживаемый гнев хлынул, как река сквозь разрушенную дамбу. – Это была война! Кровавый Кулак и его армия не собирались уступать ни дюйма! Таким парням, как они, им нужно направить послание. – Он осознал, что кричал, и понизил голос. – Нас было тридцать, Мхайра. Тридцать. Все, что осталось от войска, которое вышло на Врата Похитителя. Еще пара минут, и я бы уже никогда здесь не стоял. Если бы подкрепления Мехмона не подоспели…

– Ты приказал убить их всех, – осуждающе сказала Мхайра. – Даже тех, кто сдался.

– Если бы я этого не сделал, война могла продолжаться еще семь лет. – Он говорил тихо, не желая слышать тех слов, что произносил. Это, возможно, и правда, но уже не имеет значения. Сейчас. – Это были мои приказы. Приказы Шамана. Я теперь – Меч Севера, Мхайра. Я больше не Хранитель.

– Наталия и Гаред спросили, не пойдет ли Магнар жить к ним, – прошептала Мхайра. – Они думают, что для него небезопасно находиться возле тебя.

– Они… они что? – Кейн говорил с трудом. Его трясло от ярости, как огромный вулкан, который вот–вот начнет извергаться. – После всего, что я сделал для них. Для тебя.

– Ты оставил меня здесь одну, – сказала она.

Он поднял руку и, не успев опомниться, не в состоянии сдержаться, влепил ей пощечину.

Мгновением позже он понял, что совершил ужасную ошибку. Мхайра не двигалась, никак не реагировала. Она просто смотрела на него, не понимая. И более душераздирающего отклика он и представить себе не мог.

– Мхайра, – сказал он в смятении, переполненный отвращением к самому себе. – Мне очень жаль. Пожалуйста. Прости.

Она медленно прошла мимо него. Пересекла сад, не оглядываясь, пока не оказалась рядом с дверью, ведущей в дом. Затем она повернулась к нему, и ее лицо было белым, как у призрака.

– Я сказала им – нет, – тихо проговорила она.

Кейн в ужасе смотрел на свою ладонь. Рядом послышался шорох, и он поднял взгляд. И увидел Магнара, который смотрел на него, стоя у стены возле двери. Ему, Мечу Севера, воину, которого больше всех боялись в Высоких Клыках, захотелось кричать от муки, когда он заглянул в серые глаза сына.

Они были полны ненависти.