Текст книги "Наследие да Винчи"

Автор книги: Льюис Пэрдью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Священник крепко держал пистолет, не отводя дула от лица Вэнса.

– Я не желаю вам зла, мистер Эриксон, – сказал клирик. Он сделал шаг из чернильных теней. Священник был невысок, чуть больше пяти футов, средних лет; коротко остриженные волосы с проседью лежали на голове плотными волнами. Он носил толстые очки в черной оправе.

Вэнс с трудом произнес:

– Ну… – Он нервно откашлялся. – Если вы не желаете причинить мне вреда, почему бы вам не убрать эту штуку? – Он замолчал, затем продолжил: – Вы им пользуетесь в новой мессе или как? – Вэнс постарался выдавить улыбку, но осекся, увидев, как напряглось лицо собеседника. Этот священник серьезно относился к религии.

– Пойдете со мной, – велел он. Вэнс стоял как вкопанный – он боялся и не хотел подчиняться. Он не любил, когда ему указывали, куда идти, – особенно под прицелом. Но, подумал Эриксон, по крайней мере это значит, что священник не собирается меня убивать… пока.

– Куда вы хотите меня отвести?

– Не вам выбирать, так ведь? – Священник указал на дверь. – Ну, идите. – И сам сделал шаг в сторону, чтобы дать Вэнсу пройти.

Вэнс помедлил.

– Поторопитесь!

Эриксон прошел мимо священника в дверь. Выйдя в маленький вестибюль, он почувствовал холодное и твердое дуло пистолета у поясницы.

– Не пытайся звать на помощь.

Вэнс дошел до парадной двери, толкнул ее и вышел в ночь. Через мгновение он услышал позади глухой удар и шорох. Вэнс обернулся: священник пытался удержать равновесие, очевидно, споткнувшись о порог. Эриксон бросился бежать.

За спиной церковник извергал страшные проклятия. Эхом прокатился выстрел. Вэнс нырнул за угол и буквально пролетел вдоль фасада церкви к корсо Маджента. Он мчался на всех парах, придерживая сумку, чтобы не стучала по бедру. Когда Вэнс выбежал на улицу, темноту расколола вспышка еще одного выстрела. Он почувствовал, как пуля ударила в сумку с бумагами. Широко раскрыв глаза, Эриксон обернулся и заметил в темноте бесформенное черное пятно развевающейся рясы священника. Еще он увидел вспышку нового выстрела – раскат его достиг ушей Вэнса, когда пуля, не причинив ему вреда, ударила в стену здания на другой стороне улицы.

– Для человека, не желающего мне зла, – пробормотал Вэнс, – вы подобрались слишком близко, мистер.

Еще две пролетевшие рядом пули подбавили ему адреналина. Он обхватил сумку и помчался по корсо Маджента, крича по-итальянски:

– Помогите, полиция, убивают! – На улицах люди выбегали из-за столиков и тоже начинали кричать, другие осторожно выглядывали из открытых окон.

Раздался очередной выстрел, но Вэнс не понял, куда попала пуля. Внезапно остался только его собственный топот. Эриксон нырнул в дверной проем, бросив взгляд на церковь. К счастью, священник неподвижно стоял на углу Санта Мария делла Грация, словно не мог решить, стоит ли продолжать погоню. Но вот крики людей стали громче, он резко повернулся и побежал в другую сторону.

Дрожа от страха, Вэнс несколько секунд жался в проеме; ноги подкашивались, дыхание отрывистое, внезапно о себе напомнил мочевой пузырь. Потом, опасаясь, что священник может вернуться, Вэнс вышел из своего убежища и со всех ног бросился в пансион. И только миновав ворота и заперев их за собой, он позволил себе передохнуть.

Лифт ждал на первом этаже. Вэнс впервые зашел в него и доверил древней машине поднять себя наверх.

В полицейское отделение он поехал на такси – не хотел, чтобы люди в форме нарушали спокойствие пансиона миссис Орсини, – и полтора часа беседовал там с детективом, снова и снова описывая священника.

– Вы уверены, вы абсолютно уверены, что этот человек был священником? – продолжал допытываться детектив, очевидно – набожный католик. И Вэнс повторял, что да, на мужчине было одеяние священника, хотя, конечно, это не доказательство того, что он действительно священник.

– Террористы, – сказал детектив, – или мафия.

Полицейские осмотрели дыру в сумке, сняли показания, а потом отпустили, предупредив, что Вэнс не должен уезжать из Италии, не уведомив их. Потрясающе, подумал он.

Эриксон взял такси до пансиона и остановился неподалеку, у государственного почтамта и телеграфа на пьяцца Витторио-Эмануэле II. Когда он прошел через великолепную крестообразную сводчатую галерею с замысловатым куполом из стекла и металла, было чуть больше половины десятого. Меньше чем через десять минут оператор соединил его с Харрисоном Кингзбери в штаб-квартире «КонПаКо» в Санта-Монике. Когда Вэнс звонил днем раньше, чтобы рассказать ему о смерти Мартини, Кингзбери в городе не было, поэтому сейчас от голоса нефтяного магната на другом конце провода ему стало легче.

– Вэнс, – спросил тот. – Это ты?

– Да, – ответил Вэнс. – Я…

– Какой ужас с Мартини, – оборвал его Кингзбери. – У тебя есть представление, почему его убили? Это может быть связано с твоим приездом?

– Да, – сказал Вэнс. – Звучит дико, но я думаю, что связь есть. – Он умолк. – Вы получили мои предыдущие сообщения о смертях в Вене и Страсбурге?

– И ты полагаешь, что они связаны друг с другом?

– Сначала я думал, что это совпадение, но после случая с Мартини и…

– Я сделал несколько телефонных звонков в Амстердам и Гаагу, – снова прервал Кингзбери, не дав Вэнсу рассказать о событиях этого вечера. – Поставил на уши всю голландскую полицию и их антитеррористическую разведслужбу. Они мне кое-чем обязаны, и я попросил вернуть один должок.

Вэнс молча слушал Кингзбери, в очередной раз поражаясь энергии своего престарелого патрона. Ему семьдесят три, и ход сбавлять он явно не собирается. И в каждой стране есть люди, которые перед ним в долгу.

– Голландская полиция выделила дополнительных людей, которые будут заниматься только разгадкой смерти Мартини, – рассказывал Кингзбери.

– Босс? – Вэнсу наконец удалось прервать монолог. – Босс, мне надо сказать вам что-то важное. – И Вэнс рассказал о вечернем нападении, а также о других событиях дня, которые привели к тому, что он попал в список докладчиков на симпозиуме по да Винчи.

– Прекрасно, что тебя попросили выступить, Вэнс, но я хочу, чтобы твоя задница была сегодня дома. Ты мне нужен живой, прохвост, – ласково добавил он. – В конце концов, ты мой самый ценный геолог-разведчик. Я не могу допустить, чтобы тебя убили.

– Босс, – ответил Вэнс, – я понимаю ваше беспокойство. И очень за него благодарен. Но я не могу просто сбежать. В конце концов, если я не прочту завтра доклад Мартини, это оскорбит его память. – Вэнс подождал ответа, но услышал лишь молчание.

– Хорошо, – произнес наконец Кингзбери, – но я хочу, чтобы сегодня ты держался подальше от того грязного местечка, где ты всегда останавливаешься, и поехал туда, где не был ни разу, где тебя не будут искать.

– Ладно, – ответил Вэнс. – Я сниму другой номер, но не уверен, что мне стоит уезжать из Милана, пока я не выясню, что происходит. – Они понимали, что им предстоит помериться силой воли. Упрямыми были оба. – Хоть я сейчас не ближе к изъятым страницам дневника, чем месяц назад, тем не менее, стало важнее их найти. Если я этого не сделаю, жизни трех человек – а может, даже четырех, если и Тоси погиб, – будут потеряны зря.

– Хорошо, – неохотно согласился Кингзбери.

– Вы же понимаете, что я прав, – сказал Вэнс, – вы ведь не станете отрицать, что хотите найти эти страницы больше всего на свете.

– Конечно, я заинтригован, – признал Кингзбери, – но не уверен, что хочу этого настолько сильно, чтобы тебя – или, если уж на то пошло, кого-либо еще – убили. К тому же, что ты можешь сделать такого, на что не способны голландские или итальянские власти?

– Мне кажется, вам известен ответ на этот вопрос, сэр, – сказал Вэнс. – Или, выдумаете, они поверят, что убийства совершаются, дабы скрыть содержимое каких-то бумаг, которым сотни лет? И даже если бы поверили, смогут ли они найти эти страницы раньше меня?

– Черт, Вэнс! – воскликнул старик. – Терпеть не могу, когда ты прав… особенно в таком случае. Ты же понимаешь, что можешь пострадать.

– Не думаю, что мне стоит об этом напоминать, – ответил Вэнс, дотрагиваясь пальцем до раны над левым глазом и вспоминая продырявленную сумку. – Но пострадать может и убийца Мартини, и я намерен добраться до него, кем бы он ни оказался. – Вэнс представил себе Кингзбери, сидящего за огромным столом в кабинете с окнами на Тихий океан. Наверняка старик рисует каракули на листе блокнота своим витиеватым почерком, кивая при этом: Да, Вэнс, ты прав. Но мне бы хотелось, чтобы все было не так.

– Понимаю, – сказал Кингзбери. – Я согласен. Но я хочу, чтобы ты принял мою помощь. Заместитель начальника итальянской разведки – мой старый друг. Я ему позвоню. Я хочу, чтобы ты воспользовался всем, что тебе предложат. Это ясно?

Поздно вечером Вэнс купил полбутылки «Бароло» и доехал на такси до «Хилтона». Завтра он съездит в пансион и заберет вещи. Он сидел в номере с выключенным светом и пил вино, наблюдая за движением на улице. Наконец откинул простыни и забрался в постель.

Ночь прошла неспокойно. До самого рассвета ему снился один и тот же кошмар: он снова в церкви Санта Мария делла Грация, перед дулом пистолета. В последний раз священник ужасающе улыбнулся и несколько раз нажал на курок. Вэнс проснулся от того, что пули вонзались в тело.

Глава 8

Воскресенье, 6 августа

Яркое средиземноморское солнце безжалостно опаляло крыши миланских домов и головы горожан. Забрав всю лишнюю влагу, оно превратило жару – впору горшки обжигать – в пытку горячим паром. Даже кондиционеры, охлаждавшие конференц-зал, с тихим гулом выпуская прохладный воздух, перегревались – условия работы превышали их возможности.

Ругаясь про себя, Сюзанна Сторм промокала лицо салфетками, не давая поту собраться в капли и испортить искусный макияж. Директор конференции по да Винчи стоически восседал перед трибуной в застегнутом на все пуговицы костюме. Однако остальные участники сняли пиджаки и галстуки и закатали рукава.

Мне бы в сухую жару Флоренции – или Лос-Анджелеса… К такому я всегда готова, думала Сюзанна. Она в тысячный раз поерзала на стуле и разгладила складки на юбке. «Haute Culture»зря потратил деньги и время, послав ее освещать эту конференцию. Глупо и скучно, думала Сюзанна. Можно ли погибнуть от смертельной тоски? Люди на этой конференции – скучнее тех напыщенных лизоблюдов, которых ей приходилось развлекать по просьбе отца, когда тот служил во Франции послом.

Сюзанна подавила зевок и промокнула капельку пота, что ползла сзади по шее. Надо было поднять сегодня волосы наверх. Но прохладное утро не обещало такого жаркого дня.

Она отвела руку назад и собрала блестящие каштановые волосы, на миг приподняла их, затем отпустила, встряхнув головой, чтобы волосы снова легли красиво. Посмотрела на запястье, на свои «Пьяже»: почти 3: 30. Еще один выступающий, потом коктейль. Что бы она только ни отдала сейчас за охлажденный мартини.

Оглянувшись, Сюзанна заметила, что не одна она засыпает от монотонного голоса бубнящего оратора. Она опустила взгляд на программку. По крайней мере, следующий выступающий излишней беззубостью не страдает. Если уж на то пошло, подумала журналистка, он даже чересчур интересен, чересчур колоритен, и уж точно не достаточно кроток, чтобы можно было всерьез воспринимать его как знатока да Винчи.

Черт, сказала себе Сюзанна с упреком. Вот опять.

И мысленно вернулась к событиям прошлого месяца. Она смотрела вечерний выпуск новостей и увидела эпизод с пресс-конференции, на которой Харрисон Кингзбери объявил, что Эриксон обнаружил подделку в только что купленном Кодексе. Тот фрагмент ее, где она подвергала сомнению заключение Эриксона. Сюзанна казалась похожей на ведьму. Она что, и вправду такая? Это действительно она? Журналистка задумалась над тем, как она разговаривает с людьми и берет интервью, и снова подумала о Вэнсе Эриксоне.

Нет, решила Сюзанна, с другими людьми она разговаривает не так сурово. За последние два года, что она писала для «Haute Culture»,она то и дело с ним сталкивалась. Мир искусства невелик и тесен, одни и те же люди постоянно пересекались друг с другом. Так же, как люди из «Лиги плюща» [9]9
  «Лига плюща» – объединение 8 старейших привилегированных учебных заведений на северо-востоке США.


[Закрыть]и других привилегированных университетов Восточного побережья. Впервые она увидела Вэнса Эриксона на вечере встречи выпускников в Скидморе, когда сама училась на первом курсе. Эриксон только что поступил в аспирантуру МТИ и сильно понравился всем ее друзьям – тем, что не походил на книжного червя, как остальные студенты оттуда. Его спутница на том вечере, выпускница Скидмора, щеголяла им, как драгоценным камнем, – им, с его сомнительной игорной славой.

– Представьте себе, выставили из казино Монте-Карло за то, что играет слишком хорошо! – подлизывались окружающие. Все, кроме Сюзанны. Остальные таяли от его ярких синих глаз и озорной улыбки, а она держала себя в руках. Для нее Вэнс был слишком самоуверен и заносчив. Кто он такой, чтобы попирать общественные устои? Как, по его мнению, ему сойдет все это с рук? У нее не получилось. Ей приходилось участвовать в отцовских политических вечерах. Сюзанне это не особо нравилось, но она выполняла долг. А этот самодовольный юнец со своими бунтарскими манерами ее чувство долга оскорблял.

Но в это жаркое воскресенье в Милане Сюзанну тревожили собственные мысли. Ее поведение на той пресс-конференции никак не выходило из головы. Возможно ли, что она ошибалась на счет Эриксона? Все так перепуталось.

Оратор, хилый старичок из университета города Падуя, шаркая ногами, стал спускаться с трибуны, и один из ассистентов директора ему помог. На трибуну поднялся сам директор и начал представлять Вэнса Эриксона, зачитав с распечатки список его достижений. Они впечатляли, впервые признала Сюзанна.

Директор закончил вступительное слово и к трибуне подошел сам Эриксон. Активность зала заметно возросла, народ вдруг оживился, сосредоточился. Места, свободные с самого начала, заполнили новые гости.

Как обычно, Эриксон шагал самоуверенно. Нет, даже больше, чем самоуверенно. Сюзанна поняла, что этому человеку просто все равно. По-настоящему все равно, что о нем подумают люди. И со своего места на двенадцатом ряду она вглядывалась в его глаза, пока Вэнс, воодушевленный и очаровательный, просто ждал на трибуне, пока стихнут аплодисменты. Сюзанне Сторм ужасно не хотелось признавать, что она ошибалась, но сейчас она допускала, насколько могла быть неправа. По крайней мере, подумала она, когда Эриксон начал вступительную часть, – по крайней мере, стоит дать ему еще один шанс, по-честному.

Вэнс, улыбаясь, ждал, когда стихнут аплодисменты. Он осмотрел зал и заметил несколько десятков знакомых лиц. Потом в первом ряду увидел няньку из полиции, которую ему выделил друг Кингзбери. Громадный, устрашающего вида мужчина тут был совершенно не к месту. Утром он поджидал Вэнса у входа, а потом ходил за ним как потерянный щенок… если потерянные щенки носят автоматы «узи».

Вдруг Вэнс заметил Сюзанну Сторм. У него напряглись мышцы пресса.

– Черт, – пробормотал он еле слышно.

Скрепя сердце, Вэнс уставился на страницы доклада Мартини, поля которых были исписаны его собственными наскоро составленными комментариями. С того момента, как они впервые встретились в Скидморе… что он мог такого сказать? Или сделать? Что бы это ни было, решил Вэнс, оно преследует его до сих пор.

Аплодисменты постепенно стихли, и Вэнс начал говорить.

– Этот доклад должен был делать не я, а Джефф Мартини, – начал он. – Сегодня я просто выступаю от его лица, поэтому надеюсь, что когда я буду говорить, вы почтите его память, понимая, что это должен был рассказывать он, а не я, поскольку всем, что мне известно о Леонардо, я так или иначе обязан ему – его щедрости и его гению.

Воздавая дань Мартини, Вэнс описал его огромный вклад в изучение работ Леонардо, рассказал, как они встретились с профессором в маленьком пабе рядом с кампусом Кембриджского университета, как это знакомство изменило всю его жизнь. Когда Вэнс договорил, в его глазах стояли слезы, а голос смягчился. Он знал, что многим слушателям тоже не хватало профессора.

– Но давайте вернемся к докладу профессора Мартини, – сказал Вэнс, переворачивая страницы, – пусть его работа живет, даже если он сам больше ничего не напишет… Как и в случае с другими мастерами эпохи Возрождения, – непринужденно начал он, – Леонардо считался не только художником. Действительно, как и его современник Микеланджело, [10]10
  Микеланджело Буонарроти (1475–1564) – итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт.


[Закрыть]Леонардо также известен прекрасными военными чертежами и конструкциями. Микеланджело модернизировал укрепления стен, окружавших Флоренцию, а Леонардо проявил свой талант на севере – он был военным инженером при Чезаре Борджа и графе Лодовико Сфорца, [11]11
  Чезаре Борджа (ок. 1475–1507) – правитель Романьи с 1499 г. Лодовико Сфорца (ок. 1451–1508) – представитель династии миланских герцогов (1450–1535), правитель Милана (1481–1499).


[Закрыть]герцоге миланском, построившем прекрасный замок, в котором мы сегодня находимся… Этим исследованиям профессор Мартини уделяет… уделял очень много времени.

Вэнс только иногда обращался к записям; начал он с краткого обзора некоторых современных военных достижений, впервые встречающихся в работах Леонардо: подводная лодка, бронетанк, парашюты, подводный механизм, вертолет, управляемые ракеты в зачаточной форме, артиллерийские орудия. Подробно он на этом не останавливался, ибо собравшимся все это было хорошо известно.

– Разумеется, технологии 1499 года не могли угнаться за мыслью Леонардо. Для того времени его идеи были непригодны, поскольку для воплощения их в жизнь необходимо было развитие металлургии, электроники и химии. Но важно понимать, что его изобретения – реальные механизмы, возможность создания которых появилась лишь через несколько столетий… Промышленным предприятиям Круппа это известно, как никому другому, – рассказывал Вэнс, выйдя из-за трибуны и встав рядом, небрежно опираясь на нее правым локтем. – Хотя род Круппов занимался производством вооружений с XVI века, в XIX столетии для них настали тяжелые времена, и в 1870 году они чуть не обанкротились из-за дефектов их пушек, заряжавшихся с казенной части, но Альфред Крупп [12]12
  Альфред Крупп (1812–1887) – немецкий стальной и оружейный магнат.


[Закрыть]отыскал рисунки Леонардо и все переделал… Сама по себе идея заряжать пушки не с жерла была совершенно новой – артиллеристам больше не приходилось подставлять себя вражеским выстрелам. Поэтому Крупп решил построить пушку Леонардо. Дальше уже история: эта пушка спасла оружейный бизнес Круппа, и его компания стала крупнейшим мировым производителем вооружений, она поставляла тяжелую броню и мощную артиллерию для гитлеровского блицкрига… Задумайтесь об этом, – понизив голос Вэнс. – Изобретение гения XV века едва не разгромило союзников в войне века XX-го. – Он умолк. В зале было тихо, только еле слышно жужжал кондиционер. – Поразительно, что гений этого человека до сих пор влияет на наши жизни… Это особенно любопытно, если учесть, что Леонардо ненавидел войну. Он называл ее bestialissima pazzia– «самое животное сумасшествие». И, несмотря на это, продолжал изобретать оружие, ибо понимал, что хуже войны только одно: проиграть ее. И Леонардо придумывал пушки и разнообразные невообразимые катапульты и арбалеты для своих современников, и подводные лодки и вертолеты для нас. Оказывается, одно из его достижений, система опор, было заново изобретено корпорацией «Сперри Джайроскоп» [13]13
  «Сперри Джайроскоп» – компания, основанная в 1910 г. в Бруклине американским инженером Элмером Амброзом Сперри (1860–1930), который считается изобретателем гирокомпаса.


[Закрыть]и стало использоваться как навигационное средство высотных бомбардировщиков. А в рукописях Леонардо есть рисунки точно таких систем, над воссозданием которых ученые и инженеры работали по много лет.

Атмосфера в конференц-зале накалилась. Все взгляды сошлись на Вэнсе, участники, похоже, загорелись его энтузиазмом. Даже Сюзанна Сторм не сводила широко раскрытых глаз с фигуры на трибуне и не шевелилась, словно загипнотизированная.

– Таково содержание только тех манускриптов, которые не потерялись. Известно, что тысячилистов, исписанных Леонардо, в течение этих столетий были потеряны или уничтожены. Какие удивительные открытия обнаружились бы в них? Что там могло быть полезного или опасного?.. Вспомните, в письме к герцогу Сфорца Леонардо подчеркивал свое военное мастерство и рассказывал ему об изобретении такого страшного оружия, которое опасался доверить бумаге, боясь, что оно может попасть в руки дурным людям! Некоторые ученые считают, что да Винчи имел в виду подводную лодку; однако, по мнению других, эти слова относятся к другому, еще не найденному изобретению, которое содержится в затерянных бумагах… Неизвестно, соответствуют ли истине эти предположения и можно ли это будет когда-нибудь сказать наверняка, – продолжал Вэнс. – Единственное, что мы точно знаем о Леонардо, – он любил пофантазировать, и фантазии эти были крайне практичны. Этот человек ненавидел войну, но в то же время понимал, что она неизбежна. И, признавая эту неизбежность, видел потребность в изобретении военных орудий, чтобы победили те, чью сторону он занимал. Сам Леонардо объяснял это так: «Когда меня окружают честолюбивые тираны, я ищу средства нападения и защиты, дабы сохранить главный дар природы – свободу»… И это верно и по сей день, – заключил Эриксон.

Раздались бурные аплодисменты. Улыбаясь, Эриксон собрал бумаги и поблагодарил слушателей, но овации заглушили его слова. Стоило Вэнсу сойти с трибуны, как его улыбка испарилась, поскольку к нему сразу же подошел телохранитель, вежливый, однако настойчивый. Он деловито кивнул Вэнсу и осмотрел аудиторию – искал опасность, чтобы успеть ее предотвратить.

По плану конференции доклад Мартини шел последним, и после него должен был состояться прием с коктейлями. К тому времени, когда Вэнс закончил беседовать с желающими поздравить его и вышел из конференц-зала в сад, где проходила вечеринка, было уже почти шесть. К его ужасу, Сюзанна Сторм первая пробралась к нему через толпу, чтобы поздороваться. Вэнс напрягся. Она подошла в тот момент, когда он брал у бармена бокал.

– Вы их действительно поразили, – мягко сказала журналистка.

– Надеюсь, по этому поводу вы поставили еще одну черную галочку напротив моего имени, – ответил Вэнс. Он смотрел на нее поверх ободка бокала с холодным белым вином и выжидал. В ее зеленых глазах промелькнуло раздражение.

– Только если вы для этого постараетесь, – ровно проговорила Сюзанна. – Вообще-то я подошла сделать вам комплимент.

– Комплимент? От вас? – Эриксон скептически покачал головой. – Два года вы… – Тут он остановился, внезапно осознав, что ведет себя она сегодня как-то необычно.

– Продолжайте, – настаивала она, – вы начали что-то говорить.

Он внимательно посмотрел на нее. Эта женщина хочет его завлечь? Скромничает, пытается вызвать доверие, чтобы потом выбить почву из-под ног?

– Я хотел сказать… – Вэнс сделал паузу, стараясь побороть волнение и желание задеть ее, – что, судя по нашему общению в последние два года, от вас я комплимента совершенно не ожидал.

– Ну… да. – Сюзанна взглянула на Эриксона. Ей хотелось извиниться, но не получалось. Ничего еще не подтверждало, что она ошиблась. И все же…

– Ну? – спросил он, чтобы прервать молчание.

– Ну… – Женщина подыскивала слова, пытаясь сделать беседу несколько дружелюбнее, но в то же время не показать, что сдалась. – У нашего журнала есть определенные требования, и…

– Я им не соответствую – вы это хотите сказать? Это вы повторяете при каждой встрече, пишете в каждой статье, которая касается меня. Я это все знаю, – выпалил Вэнс, – так что не обязательно повторять еще раз. – Он смотрел на Сюзанну волком. Этот неприятный разговор давно должен был состояться, и Эриксон был рад, что это случилось сейчас. Сначала пусть выскажет все свои замечания, а уж потом… Тогда, черт возьми, он будет иметь право нанести пару ответных ударов, чтобы защититься.

Они пристально смотрели друг на друга.

– Вы не принесете мне чего-нибудь выпить? – вежливо спросила она, сдерживая нрав, пытаясь сказать что-нибудь нейтральное и выиграть время, чтобы собраться.

– Думаю, вы и сами прекрасно с этим справитесь, мисс Сторм, – ответил Вэнс и повернулся к куратору музея Антверпена, которого заметил чуть поодаль: тот, очевидно, хотел поговорить с Вэнсом.

– Magnifique, [14]14
  Великолепно (фр.).


[Закрыть]– воскликнул куратор, схватив Вэнса за руку. – Мы глубоко сожалеем о том, что профессора Мартини больше нет с нами, но мы поистине благодарны вам за то, что вы продолжаете его дело. Правда, Ян? – спросил он у молодого человека, стоявшего рядом.

Глаза Сюзанны кровожадно пылали, когда она неслась от них прочь – заказывать мартини. Она заняла место у столика с канапе и с мыслями о мести принялась за напиток, рассматривая Вэнса в кругу почитателей. Быстро выпив коктейль, она заказала еще один, потом медленно подошла к группе, окружавшей Вэнса. Люди уходили, а Сюзанна постепенно пододвигалась ближе.

Вэнс старался не замечать ее, не встречаться с ней взглядом и все время поворачивался, чтобы не пришлось снова с ней разговаривать.

– Мистер Эриксон, – громко сказала Сюзанна. Все, кто стоял рядом, обернулись к ней, затем снова посмотрели на Вэнса. – Можно отвлечь вас на пару минут?

Эриксон уже открыл рот, но заметил, что все на него смотрят. Он промолчал и последовал за ней в уединенный угол.

– Этоеще какого черта? – раздраженно выпалил он. – Разве вы еще недостаточно постарались, чтобы испортить мою жизнь и репутацию? Зачем вы…

– Черт возьми, дайте же мне сказать, – резко ответила женщина. – Если вы будете настолько добры и заткнетесь хоть на минуту, вы поймете, что я пытаюсь заключить какое-никакое перемирие.

– Перемирие? – нахмурился Вэнс. – Это вы на меня вечно нападаете, не я.

Сюзанна сглотнула.

– Вы правы, – сказала она.

Вэнсу словно дали пощечину – он был совершенно растерян и ничего не понимал.

– Я прав? – неуверенно произнес он. – Вы сказали, что я прав? Я хорошо расслышал?

Она кивнула.

– В том, что касается перемирия, – сказала она. – Только его.

Вэнс наклонил голову и поджал губы, размышляя. Еще несколько секунд он наклонял голову то в одну сторону, то в другую – и все не мог поверить.

– Не понимаю, – наконец признался он.

– Чего не понимаете?

– Почему?

– Что почему? – спросила Сюзанна. – Вы говорите загадками.

– Почему вы вдруг предлагаете мир?

– Потому что я… переоцениваю… нет, не так. Я пытаюсь понять, действительно ли я относилась к вам так плохо, как вам кажется.

– Но почему сейчас? – не сдавался он. – Почему здесь, в Милане, на этой конференции?

– Не знаю, – честно ответила Сюзанна.

– О, впервые у вас нет ответа.

Она резко вдохнула и шумно выдохнула.

– Ладно, – сказал Вэнс, – мир. – Лицо Сюзанны разгладилось. – Я буду следить за своим языком, а вы – за своим пером, идет?

Журналистка кивнула:

– Договорились.

– Хорошо, что дальше? – поинтересовался Вэнс. – Как я понимаю, интервью вы у меня брать не собираетесь. Чего же вы хотите? Я могу показать вам Милан… спецвыпуск для вашего журнала – Милан Леонардо – или что-нибудь в этом духе.

– Это не совсем то, о чем я думала, хотя идея интересная. Мне бы хотелось узнать… – она старалась выразиться подипломатичнее, – … хотелось бы узнать, как вам удается работать с полной занятостью и поддерживать репутацию эксперта пода Винчи. – Неплохо, решила она. По крайней мере, не сказала того, о чем думала: мне хотелось бы знать, действительно ли вы заслужили такую репутацию, или это все благодаря тому, что вы умеете произвести впечатление, как на сегодняшнем выступлении.

– Не уверен, искренни ли ваши слова, – проницательно сказал Вэнс. – Но я возьму, почем продаете. Взамен я хочу узнать, почему вы пишете про меня уже два года.

– Хорошо, – через мгновение согласилась Сюзанна и протянула руку. Эриксон пожал ее и заметил, что ладонь холодная и влажная. Надо же, крутая амазонка, которая кусала его за задницу в прессе два последних года, нервничает. Может, она и вправду искренна, подумал Вэнс.

– Так с чего начнем? – спросил он.

– Как вам удобно?

– Ну, в Штаты возвращаться в ближайшее время я не планирую, – объяснил он.

– Ах да, задание Кингзбери. Сэр Гавейн [15]15
  Герой английского стихотворного рыцарского романа «Сэр Гавейн и зеленый рыцарь» (XIV в.).


[Закрыть]в поисках священного Грааля? – спросила Сюзанна без сарказма.

– Да, – спокойно ответил Эриксон, – так что если хотите поговорить в ближайшее время, придется делать это тут.

– Мне подходит, – улыбнулась она. – Может, поужинаем? Нейтральная территория, преломление хлеба и все такое?

– Хорошая идея. Когда? Сегодня? – извинилась Сюзанна. – У меня уже есть планы. – Она пожала плечами. – Но завтрашний вечер у меня свободен – или послезавтра. Если вам удобнее, можем пообедать.

– Нет, ужин меня устроит. В полдень я обычно просто перекусываю, но… – Вэнс посмотрел вверх и передумал. – Может, пообедаем завтра… в какой-нибудь траттории у Галереи Витторио-Эмануэле? Перекусим?

– Отлично, где?

– Встретимся в полдень у офиса «Бритиш Эйруэйз».

Сюзанна согласилась и повернулась, заметив кого-то в толпе.

– А вот и тот человек, с которым я уже договорилась, – сухо сказала она, указывая на высокого блондина, показавшегося Вэнсу знакомым. Сюзанна окликнула его, изящно пробираясь через толпу. Что-то вроде Эллиотт. Или Эдвард. И они быстро растворились в суматохе праздника.