Текст книги "Благословение проклятых дорог (СИ)"
Автор книги: Любовь Штаний
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Фантазия нарисовала эмалированное ведро с мыльной водой и сидящего в позе лотоса инкуба, с маниакальным блеском в глазах полирующего кубок с рубинами. При этом его светлую золотисто-каштановую гриву прикрывала бандана с надписью «Кощеи всех стран, объединяйтесь», а на потёртой футболке был нарисован огромный микроб с плакатом «за гигиену и чистоту помыслов».
Тряхнув головой, я отмахнулась от картинки погрязшего в уборке инкуба. Та ещё немного покружилась возле ресниц, но я упорная – прогнала неуместное видение, мысленно плюнув прямо в ведро с шапкой пены. Так, о чём это я? Ах, да!
Если первое предположение не верно, значит на драгоценности наложено заклинание чистоты, но вряд ли только оно. Наверняка и от воров примочки должны быть. И совсем не факт, что Ирвин о них знает! Наверняка сокровища собирали ещё его предки, и вряд ли составили подробный список «сюрпризов» к каждому предмету. Хозяина магия наверняка не тронет, но я-то не хозяйка! Чур меня!
– Нет, благодарю покорно, – покачав головой, отказалась я от щедрого предложения. – Вдруг ты на неё плюнул и забыл?
– Что?!
– Шучу. Ты не злись, – мягко улыбнулась я и взяла Ирвина за руку, для пущего эффекта заглядывая в глаза. Кстати, они, глаза эти самые, сверкали куда ярче изумрудов. – Понимаешь, я просто не люблю украшений. К тому же у меня аллергия на пыль. Всё очень красивое, но давай лучше на улице погуляем? Или в портретной галерее. Есть у тебя в замке такая?
– Нет, – расстроился инкуб.
– Ах, ну да! Я совсем забыла, ты же инкуб!
– А какая связь? – откладывая диадему поинтересовался мужчина. Кажется, его несколько расстроила моя реакция на бесценную, а вернее сверхценную груду камней и металлов.
– Ну как же! – всплеснув руками, я отступила к двери, на ходу поясняя: – Если сложить художника и инкуба, получится мёртвый лысый живописец, закапанный слюной, плюс инкуб и, заметь, никакого портрета.
– Таша… Я не вампир и не убийца, – возмутился мужчина. – Почему у тебя художник обязательно мертвый, лысый, да ещё оплёванный?!
– Не «оплёванный», а «закапанный», – с трудом удерживая на лице серьёзное выражение, менторским тоном поправила я. – Сам подумай, как должен отреагировать творческий человек, узрев перед собой ослепительную красотищу, которую невозможно передать никакими красками? Я об этом ещё утром, когда проснулась, подумала. Любой художник сначала слюной изойдёт от зависти и восторга, потом повыдергает себе все волосы и скончается от осознания собственной ущербности. И никакой картины!
– Таша! – возмутился было Ирвин, но тут же расплылся в белозубой улыбке и, запрокинув голову, рассмеялся. – Ты неподражаема!
Я лишь пожала плечами. По-моему, ничего особенного. Когда, заперев дверь, мужчина приобнял меня за талию, нацепив на себя нарочито невинный вид, я снова насмешливо фыркнула. Всё-таки у этого красавчика большие проблемы со вкусом. С такой внешностью ему любая Василиса Прекрасная на шею повеситься будет рада, а он со мной возится! Да ещё и смущается, как мальчишка. Вон, даже уши покраснели.
– Драгоценности ты не любишь, – задумчиво протянул инкуб, увлекая меня к лестнице. – Магазинов с платьем в замке нет, нужно ехать в город, а тебе это пока не показано. Слишком опасно и далеко.
– Шмотки, если откровенно, меня тоже обычно не слишком вдохновляют, – отстраняясь, успокоила я его.
– А цветы?
Блин, надеюсь, он не собирается гоняться за мной с букетом наперевес?! Судя по обилию украшений, предъявленных моим глазкам, цветочками меня вообще завалят. К тому же откреститься от букета уже не получится, а принимать подарки, даже такие, как-то не с руки. Уж больно меня настораживает излишняя активность Ирвина. Чего ему от меня надо? Явно не чистой любви и бурного секса! Сказки всё это, не верю! Вот в домовых и фей верю, хоть и не доводилось видеть никогда, а в это… Не… Тут какая-то пакость, не иначе.
– Исключительно живые! – поторопилась я откреститься от букетов. – В смысле, только такие цветы, которые растут в земле.
– Вот и прекрасно, – довольно подмигнул мне мужчина. – Идём.
С полчаса мы петляли по коридорам, но я почти не слышала рассказов Ирвина. Было грустно. Ну что мне стоит поверить в искренность этого зеленоглазого подарка судьбы? Ну, поревела бы потом, когда правда вылезет наружу, так что? Где я ещё одного такое «совершенство» найду? Эх, кто бы знал, как порой усложняют жизнь комплексы! Ау, меняю ворох сомнений на одну здравую мысль! Ау? Никто не хочет меняться? Жаль.
Тем временем мы спустились по узкой лесенке в просторную комнату, где вдоль стен стояли ящики, коробки, бочки и мешки. Воздух слегка пованивал… навозом. Причём не туалетом, а именно навозом. Уж конским там, или коровьим – не скажу. Не спец в таких вопросах, на вкус и цвет одно от другого не отличу.
– Ирвин, куда ты меня притащил? – зажимая пальцами нос прогнусавила я. – Это твоя изощрённая месть за отказ напялить дорогую блестяшку на мою несчастную головушку? Дык я не хотела обидеть! Хочешь, кастрюлю на неё напялю? Прости дуру грешную и выпусти на свежий воздух!
– Потерпи. Буквально секундочку, – попросил мужчина и, хмыкнув, протиснулся между парой деревянных ящиков, принимаясь шарить ладонью по стене.
– Совести у тебя нет. И мозгов. Кто ж девушек в подвал с навозом «соблазняться» водит?!
– А ты готова соблазниться? – приоткрывая незаметную за ящиками дверку, с интересом спросил Ирвин, развернувшись всем корпусом. – Правда?
– Ха! В такой «атмосфере»?! Мечтай! – противным из-за зажатого носа голосом проблеяла я, а инкуб многообещающе улыбнулся, протягивая мне руку.
– Иногда мечты сбываются, а атмосфера имеет свойство меняться, – и он ловко впихнул меня в небольшой проём между ящиками, продолжая наступать с хищным блеском в зелёных глазах, видимым даже в полутьме. Я попятилась, отступая:
– Ты бы не слишком радовался! Исполнение желаний порой так по тыкве бьёт, что в пору кашу варить! – попыталась я отшутиться, прекрасно понимая, что чисто физически мне нечего противопоставить накачанному двухметровому мужику. – Предупреждаю: рискуешь сильно разочароваться, а разочарование бывает очень болезненно!
Ирвин мягко, но крепко взял меня за плечи и приблизил своё лицо к моему.
– Игра стоит свеч, Таша. – прошептал он, почти касаясь губами губ и вдруг добавил: – Пожалуй, рискну.
Я прикусила губу, судорожно соображая, почему меня так пугает перспектива поцелуя с неземным красавцем. Я взрослая девочка, целовалась не раз, и не два. Тем более конкретно этот мужчина мне нравится. Он прикольный, обаятельный, привлекательный, предупредительный… и ещё раз привлекательный. Тут хоть двадцать раз повторись, много не будет.
Правда, непонятно, с какого перепуга я ему сдалась, всё-таки странно, но ещё более удивительно другое: почему я до сих пор думаю? Почему так не хочу поцелуя, обещающего стать самым приятным в моей жизни?! Ведь не бывшему же верность храню! Откровенно говоря, я уже и лица-то Лёшки почти не помню. Ощущение, будто все воспоминания поблекли, вытерлись и полиняли. Впрочем, мой бывший, застуканный к тому же на горячем, в любом случае и в подмётки Ирвину не годится. Так почему?
А Ирвин всё наступал, медленно и верно. Точно так же, как я пятилась. Почему-то.
– Я буду кричать, – наконец сдавленно пискнула я и выдала последний аргумент. – И царапаться!
Тёплые губы невесомо коснулись уголка губ, скользнули по щеке к уху и:
– Очень на это надеюсь, – хрипловатый шёпот, но в следующую секунду инкуб развернул меня вокруг своей оси. Яркий свет на долю секунды ослепил. А потом…
– Ничего себе! – ахнула я.
Мы оказались в огромной, размером не меньше парочки приличных стадионов, оранжерее. Обширное пространство было укрыто прозрачным куполом, но ни подпорок, ни каркаса я так и не разглядела. Выходит, это не стекло, а самая настоящая магия! Ну, или какой-то местный материал, прочный настолько, что законы физики ему по барабану. Тоже возможно, в принципе. Людям на земле каких-то пару сотен лет назад и не снились возможности моих современников. Для них не только самолёт, но и само здание аэропорта – уже волшебство.
Но ладно бы купол! Всё залитое солнцем пространство оранжереи заполняли растения всевозможных расцветок, размеров и форм: от крохотных, с мой ноготь, оранжевых кактусов, которые медленно ползали по прозрачным стенам, слизывая зелёными языками капельки влаги, до гигантских деревьев, усыпанных плодами или цветами.
– Какая красота! – выдохнула я восторженное. – Ирвин, это же настоящая сказка!
– Рад, что наконец-то угодил, – рассмеялся инкуб. – Прогуляемся?
– С удовольствием! – ничуть не кривя душой кивнула я и взяла спутника под руку. – А зачем при замке такая большая оранжерея? Её ведь, наверняка, очень дорого содержать?
– Ташенька, здесь собраны растения со всего мира. Оранжерея является частью замка не одну тысячу лет, я даже не знаю, кто конкретно её построил. Что касается «зачем»…
Мы шли по деревянному настилу, аккуратными дорожками петляющему между узловатыми стволами и свисающими с подпорок лианами. Воздух, напоённый ароматом тысяч разных цветов, плодов и ягод дурманил похлеще любого вина. Ирвин демонстрировал знание местной флоры, рассказывая то про одно растение, то про другое:
– Вот эта лиана называется брызговиком.
Инкуб указал на зелено-серебристую лиану, на которой висели похожие на мешочки плоды разного размера. Некоторые величиной едва с мой кулак, другие достигали в величину объёмов пары хороших вёдер. Кое-где виднелись скопления мелких красных цветочков.
– У неё очень интересная корневая система, – продолжил рассказ мой гид. – Центральный стержневой корень уходит очень глубоко и обязательно находит поземный источник или реку. Во время осады четыре-пять таких лиан легко обеспечивают население замка питьевой водой, поэтому их в оранжерее целых семь штук, на всякий случай.
Я с любопытством рассматривала тугой розоватый «мешок».
– Внутри вода. Чуть сладковатая, но почти не отличимая на вкус от обычной. – проследив за моим взглядом, пояснил Ирвин. – Можешь потрогать, только не наступай на поверхностные корни.
– Почему? – осторожно переступая через бурые узловатые жгуты, виднеющиеся вокруг основания стебля и кое-где даже наползающие на край настила. – Это опасно?
– Нет. Но если наступишь или дёрнешь посильнее, созревшие плоды раскроются, и тебя окатит с ног до головы.
Слегка надавив на стенку ближайшего мешка, я улыбнулась. В детстве мальчишки наливали в воздушные шарики воду и бросали их с крыши. Я пару раз лазила с ними, пока мы случайно не окатили водой какого-то дядьку. Так вот, если потрогать бархатистую на ощупь поверхность фрукта, он точь-в-точь, как Капитошка! Упругий, текучий и как будто живой.
– Внутри некоторое количество мелких семян, – продолжил инкуб. – В дикой природе животные приходят попить или помыться, наступают на корни и вместе с водой на шкуру попадают и семечки.
– Ага, то есть брызговик таким макаром расширяет ареал произрастания, – припомнив пару относительно умных слов, проговорила я. – И дополнительный полив поверхностных корней…
– Именно. Опустевшая шкурка постепенно усыхает и становится похожа на скорлупу, – он указал на шапочку цветочков, в серединке которой я с трудом разглядела коричневый шарик размером с грецкий орех. – Что любопытно, «скорлупа» является цветоложем сразу для всех окружающих её цветков и, когда опадут лепестки, внутри «коробочки» окажутся семена. Тогда лиана заново примется накачивать воду в плод, а жёсткие стенки начнут растягиваться. Потом…
По оранжерее мы бродили долго, и я не уставала восхищаться знаниями инкуба и причудливостью растений. Это же надо! Чего стоит, например, пальма, цветы которой достигали в длину четырёх метров, а лепестки после специальной обработки приобретали прочность, позволяющую шить из них одежду? Носкую одежду! Или неприметные кочки, способные перемещаться на собственных корнях в поисках света? Что сказать, настоящая сказка!
– Видишь, вон там пампасная трава?
Я уставилась на указанные Ирвином заросли пушистых белых колосков под три метра высотой.
– Это – кнан. Измельчённые зерна используют для изготовления мази, многократно ускоряющей заживление ожогов. Вытяжка из листьев одголина, – жест в сторону ярко-фиолетового с жёлтыми прожилками крохотного кустика, – незаменимое средство при глубоких ранениях, а корни применяют в противовоспалительных сборах.
– Кажется, я понимаю, зачем вам такая оранжерея!
– Да. В Тёмных Землях небезопасно, а в прежние времена, когда постоянно шли войны за земли и власть, эта оранжерея часто была единственной преградой между жизнью и смертью. Сейчас, когда магии стало катастрофически не хватать, большая часть магических рас успокоилась. Для борьбы нужны силы, которых и так всё меньше и меньше.
– Нет худа без добра. Если вместе с исходом магии с Шайдара ушли войны, чем не радость? – подмигнула я и запрокинула голову, подставляя лицо солнечному свету. – Слушай, а ядовитые растения здесь есть?
– Конечно, – инкуб усмехнулся. – Немалая часть этих растений ядовита, но при умелом использовании даже смертельно опасная травка дарит жизнь.
– А смерть и жизнь вообще едины, – заметила я. – Они даже не противоположности друг друга, а всего лишь две стороны одной медали, имя которой «вечность».
– Что ты имеешь в виду? – он вопросительно вскинув бровь.
– Видно, ты мало читал фэнтези, – фыркнула я насмешливо. – Хотя, откуда… Это на Земле, где магии нет, истории про волшебство интересны до дрожи, а тут они стали бы просто летописями. Но наши сказки лишь на первый взгляд ни о чём, а на деле в них столько разного спрятано между строк… Вот смотри, что такое смерть? Лишь окончание жизни. Одно невозможно без другого!
– Допустим, – со странным выражением на лице кивнул инкуб. – Но ведь жизнь без смерти вполне может существовать. Разве бессмертные Хранители тому не подтверждение?
– Вовсе нет. Они бессмертны лишь по сравнению с нами, чей век короток. А в масштабах вселенной? Самого времени? Всё когда-нибудь закончится, и даже вечность. Для бабочек – однодневок мы с тобой тоже бессмертны. Ой, а как вон то дерево называется?
Привлекшее моё внимание дерево представляло собой почти идеальный шар из переплетённых между собой красноватых ветвей, на которых тут и там висели спиралевидные ярко-жёлтые плоды. Из-за отсутствия листьев растение напоминало трёхметровое перекати-поле.
– Это лапш, а плоды называются хонаг. У них довольно плотная шкурка, поэтому их редко едят, но сок и вино получаются очень вкусные. И полезные! – он заговорщически подмигнул. – Неподалёку с той комнатой, которая тебе так не понравилась, расположен вход в подполье, где хранится и то, и другое. Хочешь попробовать?
– Ещё бы! – Я аж подпрыгнула от энтузиазма.
– Тогда пойдем, – буквально расцвёл инкуб.
Вспомнив про «ароматную» комнатку, я поморщилась и просительно заглянула в зелёные глаза:
– А можно я тебя тут подожду, на солнышке?
– Хм… Наверное, не стоит тебе оставаться здесь одной… – с сомнением протянул инкуб, но я сложила руки в молитвенном жесте:
– Пожа-а-алуйста!
И он сдался:
– Хорошо. Если тебе так хочется… – сказал со вздохом. – Только будь осторожна и не сходи с дорожки.
– Эм… Думаешь, я настолько безголовая, что, едва скроешься из вида, начну обдирать и есть все подряд ягодки? – скорчив рожу, фыркнула. – Я дура, конечно, но не настолько же!
– Понял, понял, – в защитном жесте вскинул руки инкуб и улыбнулся с нахальным видом. – Поцелуешь на дорожку?
– Не-а! – рассмеялась я, отрицательно мотая головой. – Я вредная! Очень! Особенно для здоровья! К тому же не так уж длинна и опасна «дорожка», чтобы использовать её, как повод. Иди уже!
– Жестокосердная, – притворно застонал мужчина, но всё-таки двинул к выходу из оранжереи. Уже отойдя на пару метров, он вдруг обернулся и окликнул меня, с интересом рассматривающую лиловую ёлку. – Таша?
– Ась?
– По странному стечению обстоятельств, самые вредные для здоровья растения чаще всего и спасают жизнь. Помнишь?
– Эм… – не нашлась я.
Правда, Ирвин ответа и не ждал. Бросив в меня многозначительный взгляд, он развернулся и скрылся за раскидистым голубоватым кустом. Проводив широкую спину растерянным взглядом, я почесала в затылке. И чего он хотел этим сказать? Вроде ядовитые свойства лекарственных растений уже обсудили… Ладно, спрошу, как вернётся.
Несколько минут я просто бродила, разглядывая всё подряд, пока не поймала себя на странной мысли. Мне не хватало комментариев инкуба! Любопытство ело поедом. Всё же местная флора выглядела так причудливо, что хоть стой, хоть падай. При этом некоторые растения почему-то вызывали странные ассоциации.
Например, при взгляде на небольшой кустик с почти прозрачными веточками, внутри которых мерцал серебристый сок, и бело-розовыми бутонами, нижние лепестки которых отливали голубизной, закололо пальцы и подумалось, что листья вообще-то должны быть бирюзовыми. Почему? Я так и не смогла вспомнить, как ни силилась, а потом…
– Ух ты, какая невероятная прелесть! – не удержалась я от восторженного стона, уперевшись взглядом в натуральное облако.
Растение напоминало аспарагус и свисало из большого горшка, установленного на подставке чуть выше моей головы. Перистые ветки золотистого цвета в потоке света становились почти невидимыми, но вот что заставило буквально всхлипнуть от восхищения, так это цветы. Как будто крохотные капельки солнечного тумана, они окутывали каждый побег. Казалось, дотронься – и ладонь согреет волшебное тепло.
Рука сама собой потянулась к этому теплу. Нет, трогать я ничего не собиралась. Лишь поднести пальцы поближе и проверить догадку, но тут:
– Таша, стой!
Вздрогнув от неожиданности, я отшатнулась в сторону, словно нашкодивший щенок и обернулась, прижав обе ладони к груди.
– Он ядовитый, – крикнул почти бегущий ко мне Ирвин.
– Да я не… – попыталась я его успокоить, но на полуслове лишилась дара речи. – Ой…
Инкуб зря не смотрел под ноги, слишком встревоженный мнимой опасностью для меня, и, естественно, споткнулся. Угу, о корень брызговика, выползший на краешек настила! Сразу несколько больших плодов лопнули, окатив мужчину потоками воды с ног до головы, а я застыла с открытым ртом. Впрочем, не одна я впала в ступор. Ирвин тоже окаменел, будто на стену налетел. Хорошо хоть заранее предупредил, что конкретно это растение не опасно и вреда такой душ не причинит
Несколько секунд мы ошарашено смотрели друг на друга, а потом я не выдержала и прикусила губу. Золотисто-каштановые волосы от воды потемнели и отдельными прядками прилипли ко лбу и щекам. Рубаха в свою очередь облепила мускулистый торс, а брюки – хм… неоспоримые достоинства мужчины. И самая яркая часть картинки – невыразимо удивлённые глаза, мечущие молнии! А всё вместе… это нечто!
– О-ой, – застонала я, едва сдерживая рвущийся наружу смех. – Ирви-и-ин…
– Тебе что-то не нравится? – прищурившись с угрозой прошипел он. – Таш-ша…
– Пр… пр… прости, – Закрыв лицо руками, я хрюкнула в ладони и беззвучно расхохоталась. О-о-о-о…
– С тобой всё нормально? – чуть суховато спросил мокрый инкуб, подойдя.
– Прости, – утирая слёзы, выступившие от смеха, булькнула я. – Но даже в таком виде ты хорош, как картинка! Это ужасно!
Инкуб хмыкнул, но его взгляд потеплел:
– То есть… по-твоему, я ужасен?
– Ещё как!
Теперь грохнул хохотать уже он.
– Таша, ты уникальна, – немного успокоившись, фыркнул он весело. – Пей свой сок и пойдем отсюда.
– А зачем?
– Ну, если тебе так нравится смотреть на такого меня… – Ирвин поднял руки и медленно повернулся вокруг своей оси, внимательно следя за мной. Угу… Осознавшей, на что инкуб намекает и от того уже красной, как спелый помидор. – Можем продолжить прогулку по оранжерее.
– Нет, спасибо, – отбирая стакан, отказалась от сомнительного удовольствия. Вернее, удовольствия, несущего сомнительные последствия. – Наливай!
Залпом выпив стакан бледно-зелёного сока, я разочарованно поморщилась. Слишком сладкий и терпкий. Не моё. Потом мы быстренько смотались наверх, где я настояла на том, чтобы дождаться, пока Ирвин переоденется в сухое, возле двери со стороны коридора, а не так, как настойчиво предлагали некоторые нахалы с подмоченной… пусть будет «репутацией». На спор о месте ожидания ушло минут десять, а вот переоделся Ирвин секунд за шестьдесят – восемьдесят. Я даже не ожидала.
– Я совершенно забыл показать тебе хрустальный зал, – распахнув дверь, с завидным энтузиазмом воскликнул мужчина, откидывая в сторону полотенце, которым вытирал волосы. – Раньше там устраивали балы…
И, ухватив за руку, он потащил меня на продолжение экскурсии по замку.
Глава 3 С ног на голову
Вообще, инкуб оказался замечательным гидом с прекрасным чувством юмора. Мы подшучивали друг над другом и столько смеялись, что к вечеру у меня уже болел живот. Потом этот садюга потащил меня на башню, любоваться закатом. Ноги к этому времени уже не гудели – уныло пищали от усталости, и я попыталась отказаться. Не тут-то было! Не принимая отказа, Ирвин перекинул меня через плечо и пронёс все сто четырнадцать ступенек винтовой лестницы. Я считала! И даже ведь не запыхался почти. Я в ауте!
– Как красиво, – прошептала я спустя полчаса, благоговейно рассматривая потемневшее зеленоватое небо и ореол света над горизонтом. – Удивительно!
– Я же говорил, тебе понравится, – несколько самодовольно усмехнулся инкуб. – А ты не верила. Надо слушаться старших!
– Угу, – хмыкнула я, – прям разбежалась, подпрыгнула и начала слушаться! Размечтался!
– Почему размечтался? – пожал плечами мужчина. – Таш, тебе действительно стоит прислушиваться к моему мнению. В конце концов, я лучше знаю этот мир и могу защитить, направить, уберечь от ошибок.
– Ну, знаешь ли! Слушать и прислушиваться – две разные вещи. А так – флаг тебе в руки. Защищай на здоровье. Кто бы был против?
Мы стояли на плоской крыше круглой башенки. На глаз, до земли было метров двадцать, к тому же сам замок располагался на макушке холма и видно отсюда было далеко-далеко.
Облокотившись на каменный парапет, я задумчиво посмотрела на расстилающийся внизу луг с редкими пятнами раскидистых крон деревьев-гигантов. На самой границе сознания маячило какое-то то ли воспоминание, то ли ассоциация…
– Такое ощущение… будто я видела нечто подобное вот так, с высоты. Только тогда было светлее и…
– Таша, – не дав договорить, Ирвин мягко взял за плечи и развернул лицом к себе. – Я хотел сказать спасибо.
– За что? – опешила я от неожиданности. – Это я тебя благодарить должна. Целый день со мной вошкаешься.
– Это был замечательный день, – проговорил он тихо и выдохнул едва слышно: – с тобой.
Я открыла рот, чтобы съехидничать по поводу «как мало нужно инкубу для счастья», но не успела. Твёрдые губы ласково коснулись моего рта. Сильные руки легли на спину, прижимая к широкой груди.
Поцелуй… Томительный, нежный, мучительно-неторопливый и чувственный. Сладкий и волнительный поцелуй мужчины, знающего, как свести с ума женщину, способного заставить любую забыть всё на свете. Не поцелуй, а мечта!
Если бы ни одно «но»… Наверное, я сумасшедшая. Иначе почему спустя всего несколько секунд отстранилась и, развернувшись к Ирвину спиной, вновь облокотилась на парапет? Почему волнительно-прекрасный поцелуй ничего не разбудил в душе?
Ну, не то чтобы совсем ничего… Тело откликнулось на ласку, и мне было лестно такое… внимание. Настойчивое желание показать, насколько я интересна этому образчику мужественности, тоже льстило, но какая-то часть меня словно застыла, не желая откликаться на поцелуй. Правда ведь, я дура?
Такой мужчина чуть ли не в любви признаётся, а мне хочется спать. Или смотреть на закат, на то, как темнеет зелёное небо, как ветер гонит волны по высокому вереску… Всю сознательную жизнь мечтала попасть в сказку и встретить зеленоглазого принца на белом коне. И вот он принц – умный, сильный, красивый, как бог. И глаза зелёные, как мечталось. Стоит в полушаге – только руку протяни, а я… судорожно ищу повод для побега.
– Ты устала, – чересчур отстранённо проговорил инкуб. – Нам бы ещё к лекарю зайти, взять лекарство для тебя.
– Как скажешь, – деланно спокойно улыбнулась я и вложила пальцы в протянутую ладонь.
К лекарю мы зашли. Пощупав пульс и заглянув в рот, высокий сухопарый дядька солидного возраста всунул мне в руки тонкую металлическую пластину.
– Подержи пока, девочка, – сказал, а сам вышел через маленькую дверь в соседнюю комнатку.
Мутный товарищ. Мог бы и на стол положить железяку, мне-то её зачем вручать?
– Что это такое? – помахав пластиной, спросила я у задумчивого инкуба.
– Артефакт, – рассеянно ответил тот. – Определяет наполненность магического резерва.
Мдя… всё страньше и страньше. Артефактами разбрасываться – себе дороже. Вдруг упадёт и сломается? Или это они меня проверяют насчет способностей к волшебству? Хотя вряд ли. Откуда у обыкновенного человека магия? Наверное, врач просто хотел меня занять чем-то любопытным, пока лекарство готовит.
– Ясно, – сделав вид, что всё поняла, я зевнула. – А что тут написано?
– Где?
– Да вот, – я ткнула ногтем в ряды бледно-серых символов, вытравленных на пластинке. – Или это просто орнамент?
Инкуб заинтересованно склонился над артефактом.
– Хм… Не знаю. Раньше тут этого не было.
– Правда? Хотя, это скорее всего просто итог проверки. Нечто вроде «результат отрицательный», – я небрежно пожала плечами. – Слушай, а ты не мог бы завтра отвезти меня в Маргалу? Или кого-то из сотрудников попросить. Это ведь не очень далеко?
– По земле несколько дней пути, – заметно напрягся инкуб. – Но зачем тебе туда?
– Как зачем? Поспрашиваю у местных, может узнаю, как и почему мы сорвались с места.
– Но я уже всё тебе сказал!
– Я не верю, что мои спутники погибли, – призналась со вздохом. – Вдруг им нужна помощь? Вдруг они ранены, или ещё что. Не могу же я тут отдыхать, не зная, где они и как.
– Таша, ты ведь их даже не помнишь!
– Какая разница? Придёт время – вспомню, а если и нет – совесть никто не отменял. Неужели ты бы бросил друзей, не попытавшись помочь?
– Я пошлю людей на поиски, – неохотно проговорил мужчина, – но ты останешься здесь.
– Почему? – я искренне удивилась, а уж потом возмутилась самоуправством. – Ну-ка постой… я пленница или гостья?
– Конечно гостья. Но из замка я тебя не выпущу, пока не буду уверен в безопасности путешествия. Забыла, как тут очутилась? Не хочу однажды увидеть твой изувеченный труп.
– Но, Ирвин, я предпочла бы…
– А кто тебе позволит выбирать? – ни с того ни с сего вдруг сорвался на шипение инкуб. – Ты останешься под моей защитой, и точка! Отдыхай, набирайся сил и не дёргайся! А для твоего пущего спокойствия людей на поиски я отправлю.
– Слишком много на себя берёшь! – сжав кулаки, вызверилась я.
– Не больше, чем могу вынести! – отрезал инкуб. – Давай завтра это обсудим. Сейчас уже слишком поздно.
Я прищурилась и стиснула зубы, но тут вернулся лекарь с небольшим красным мешочком. Злая, как сто чертей, я впихнула ему в руки пластину и, резко развернувшись, выскочила в коридор.
Нет, ну это же надо! Знакомы без года неделю, а этот домостроевец уже распоряжается моей жизнью! Ничего, утро вечера мудренее. Не отпустит – сама уйду. Кто мне помешает расспросить кого-нибудь из персонала? Узнаю, в каком направлении город, и поминай, как звали! Пусть только попробует помешать!
Наверное, я слишком себя накрутила. Или это от запаха дыма, которым окуривали комнату? В том смысле, что Ирвин, едва я вернулась в комнату, принёс треногу. Ругаться на ночь глядя мужчина не стал и молча высыпал травы из мешочка в плошку с углями, установленную на треноге.
Скрестив руки на груди, я наблюдала за всем этим делом. С одной стороны – уже всё сказала, с другой – лучше бы он спорил! Ну не умею я молчать долго! Слова лезут, как дрожжевое тесто из тазика, поставленного на батарею. Сейчас досада распирала изнутри, хотелось топать ногами, визжать или бить посуду, лишь бы он меня услышал! Я многое могу понять, но попытки лишить меня свободы выбора бесят!
Ещё минута, и не сдержалась бы – выдала всё, что думаю, но инкуб опередил.
– Перед сном обязательно выпей, – он кивнул на кружку с тёплым пойлом, которое называлось лекарственным отваром.
В течение дня эту сладковатую пакость уже пила. И утром, когда заходили на кухню, и в обед на крепостной стене. Гадость несусветная, но надо, значит надо. Вроде там сбор укрепляющих трав и ягод, хотя на вкус – настоящие помои с запахом сена.
– Хорошо, – сквозь зубы выдавила и добавила ехидно: – А после мне позволено лечь? Конечно, если высочайшего соизволения не дашь, буду спасть стоя, аки боевой конь! Или правильнее на люстре кверху ногами, как летучая мышь?
– Не ёрничай, – тоже сквозь зубы отозвался Ирвин. – Я не о себе забочусь.
На мой скептический смешок мужчина не отреагировал. Убедившись, что травки принялись тлеть и над треногой поднимается голубоватая струйка дыма, инкуб направился на выход.
– Пей отвар и ложись, а завтра поговорим серьёзно, – открыв дверь, он замер на пороге. Костяшки пальцев, сжимающих дверную ручку, побелели от напряжения, и он всё-таки обернулся. – В одном ты права. Не о тебе одной забочусь, о себе тоже. Я и раньше это понимал, но сегодня уверился окончательно: ты нужна мне, Таша. Как никто нужна. Я не позволю себе тебя потерять.
У меня от его тона даже руки бессильно опустились. Убеждённость, граничащая с фанатизмом, тоска и какая-то безоглядная решительность. Господи, он сошёл с ума? Мы ведь почти не знакомы!
– Магия инкубов на тебя не действует, и слава Небу, – ласково, но в то же время как-то зло произнёс. – Ты полюбишь меня самого. Я всё для этого сделаю, можешь не сомневаться.
В следующую секунду дверь закрылась, и я осталась наедине со своими страхами, сомнениями и растерянностью. И как это называется? Права качает, скрывает что-то… Дура-то я дура, но сколько ни пыталась выведать подробности нашего знакомства в Маргале, ничего определённого Ирвин так и не сказал. Отделывался короткими сухими ответами и ловко менял тему, то отвлекая на кого-то из слуг, то втирая очередную байку.
Голова от дыма слегка кружилась. Я переставила треногу ближе к окну и приоткрыла створку. Лечение – это хорошо, но кто знает, чего тут понамешано? Может, какая-то трава на землянку подействует не правильно? Лучше перебдеть, чем недобдеть. Тем паче в свете необъяснимой одержимости инкуба получить меня в личное пользование. И зачем только я ему сдалась?
Подперев дверь стулом, я переоделась и забралась под одеяло. Крепкий сон – вот лучшее лекарство, и не надо мне про врачей, пожалуйста. Во всём надо меру знать, даже в доверии к медицине, а уж к в доверии к чересчур властным озабоченным красавцам – особенно.
