Текст книги "Разбитые иллюзии (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Покидал поле боя.

– Все здесь ляжем. На этой мёртвой осквернённой земле, – с глухой злостью произнес Арденте и добавил: – Если чуда не случится.

За те несколько секунд, что Бромиас нас отвлек, Седрик и Фрешит смогли достичь согласия. В глазах болотника стояла смертная тоска, а Седрик со странной яростью пообещал:

– Ты выживешь! И ты будешь править городом! Слышишь, Пати? Ты станешь единственным правителем этого города!

«Что ты натворил? Что ты задумал, Седрик?» – спросила я мысленно.

«Не смей бояться, Пати! Тебе уже нечего бояться! Поняла?» – с той же яростью ответил он.

«Я понял, – вмешался Шон, – Я объясню», – и, предвидя мою реакцию, тут же добавил: «Чуть позже».

Мы отвлеклись от происходящего возле прорыва реальности совсем ненадолго, на минуту или около того, но события развивались слишком быстро.

Пастор и Родж оказались в окружении тварей, тех сдерживала только разлитая вокруг людей святая вода. Но сдерживала недостаточно. Сила противостояла силе, без хитростей и тактики. Либо пастор и его вера сожгут всех, либо твари тьмы задавят людей. А тварей было слишком много, и они не знали страха и боли.

Стало совершенно ясно – людям не выжить, святая вода не успевает разрушать полчища тварей.

«Родж!»

«Он сам выбрал свою судьбу, Свет мой», – тут же ответил Шон.

«Он не выбирал смерть!»

«Он – воин, знал, на что идёт».

«Пати, они дали нам передышку. Не делай их смерти напрасными. Соберись! Вспомни кто ты», – Седрик вмешался в наш разговор.

Скрепя сердце, я поняла, что он прав. Роджу и пастору я сейчас уже ничем помочь не смогу. Надо собраться с силами для последней атаки.

Я ушла в свою реальность, дабы не быть свидетелем смерти двух светлых людей: моего вассала и слуги Единого.

Мой луг. Сумрачный, холодный. Словно осенью в предрассветный час. Я встала на колени, упершись руками в колкую траву и мерзлую землю. Осень – оборотная сторона весны. В осени тоже скрыта сила. Сила противиться смерти и холоду, сила укрыть и сохранить искру жизни. Но на моем луге зимы не будет. А значит, и сила эта не нужна…

– Нет! – звонкий голос Лиана был неуместен в этом сумрачном холоде. – Не разрушай… всё, прошу.

Я посмотрела на него, зябко обхватившего себя за плечи, и вспомнила, что луг не только мой, а и моих флерсов. Уничтожив его, я уничтожила бы и их, вытянула бы из них силы – все, до последней капли. Заставив истощиться и убить цветы вокруг, как в ту ночь, когда Лилия стал Лианом. А они отдали бы, отдали бы добровольно и беспрекословно, ведь я их Белая Мать. И только Лиан, не совсем уже флерс, нашёл в себе силы попросить…

Покрывшись испариной от страха перед тем, что только что собиралась сделать, я отняла руки от земли, словно положила оружие.

– Да… Да, конечно же…

– Я наполню тебя, я смогу, – флерс решительно двинулся ко мне.

Я закрыла глаза. Какой богатый выбор: принять помощь и убить того, для кого ты весь мир, или умереть самой, имея лишь тень надежды, что те, кто всецело вручил себя тебе, выживут.

– Нет, Лиан, – отрезала я, и он замер в шаге, испуганно глядя на меня.

– Ты должен….

Вспышка света поглотила всё, выдернула куда-то вверх и бросила на ледяные камни.

Глава 23

Боль. Свет. Чужой! Нестерпимо чужой свет. Сжигающий дотла.

Я корчилась в муках, не понимая, почему умираю от света, если мы сражались с Тьмой.

Вдруг нас заслонила тень. Я поняла, что рядом со мной кто-то есть, и ему так же плохо. Несмотря на резь в глазах, я всё же смогла разлепить их и сквозь слезы рассмотреть, что рядом со мной Шон и Седрик.

«Брат мой!»

«Свет мой», – с облегчением выдохнул Шон.

«Пати, – простонал Седрик, – этот ангел, чего он остановился? Решил позабавиться?»

«Ангел?» – удивилась я.

Шон картинками сообщил мне о событиях, происшедших, пока я ушла в себя.

До Роджа и пастора всё же добрались, и, умирая, кто-то из них призвал ангела. Чудовищное, сотканное из чуждой силы существо возникло из ниоткуда и погрузило всех в смертельный свет. А тень?..

Это Сплетающий нити встал между ним и нами.

«Он защитит нас? Спасет?» – с надеждой вырвалось у Седрика.

«Сомневаюсь», – мы с Шоном подумали одновременно.

Словно услышав наши мысли, Сплетающий склонил голову и подался в сторону, открывая нас смертоносному свету.

«Флерсы, Вик, Митх», – вихрем пронеслось в моей голове, пока Страж двигался, и волна света катилась к нам.

«Пати! Эльвиси! Отец!», – вторил Шон, пытаясь накрыть меня собой.

«Мои псы…», – донеслось от Седрика.

И… Волна застыла перед нами. Мгновение мы смотрели на неё, и вдруг она пошла вспять.

Голос… Всё понимающая и всё прощающая любовь…

Я думала, что я белая, что я хорошая, но я всего лишь маленькая слабая эгоистка, защищающая тех, кто стал частью меня. Я понятия не имею о любви и свете. Но Голос не стыдил, голос прощал, понимая, что иной мне не стать.

Казалось, ещё мгновение – и моё сердце разорвётся, не выдержав этого Голоса и того, что он нёс, но… отзвучало последнее слово, и стало пусто. Совсем.

Ни света. Ни тьмы. Ни сил.

Лишь всхлипы… Кто плачет? Я?

Шон вцепился в меня, до боли вдавился безносым лицом мне в живот. Дышит мной. Седрик бьется головой о цементный пол, оставляя капли драгоценной крови, надеясь выбить Голос и то, что он нёс, из памяти…

Пеньковые нитки в зеленоватой и розовой краске… это Кисс? Я, наверное, заплакала бы, если бы у меня остались слезы. Но слез не было, и поэтому я перестала всхлипывать и потянулась к ниткам. Пеньковый монстрик дёрнулся. Жива!!! Жива моя ворчунья. Я схватила её и, подобрав осколок стекла, порезала палец. Напитывая её своей кровью, я вспоминала нашу Кисс: вечно недовольную пакостницу, любимицу флерсов.

Шон очнулся, Седрик перестал биться, а я всё не хотела выныривать из воспоминаний, не ощущая мягкого меха в руках.

– Игрушки, – горько проронил Седрик. – Да, на них можно отвлечься.

– Кисс не игрушка, – ответила я.

Кошка была мало похожа на себя прежнюю, маленькая, блеклая и облезлая.

– До лазарета долетишь? – спросила я, и фамилиар молча попытался взлететь. Ей это удалось, хоть и с трудом. И она, шатаясь, как подбитый бомбардировщик, полетела между стеллажами.

– А чёрный кот? – не унимался Седрик, пытаясь отвлечься хоть на что-то.

– А что ему сделается, если тут Страж был…

Есть.

Сплетающий нити всё это время стоял за нашими спинами и наблюдал. Седрик, обернувшись, глянул на него и выругался.

– Как жить? Пати? Как жить дальше? – а потом махнул рукой в досаде. – Ну да, ты белая, для тебя всё это легче прошло.

Я не стала доказывать Седрику, что он не прав.

– Жить, как жили, Седрик. Мы такие, какие есть, и иными не станем. Мы не люди, а значит, Ему нет дела до нас, пока мы не встанем у Него на пути.

– Ты сможешь? Жить, как жила… – задумавшись, спросил Седрик.

На меня нашло. Смогу ли я жить, как жила?

– Я розовая идиотка! Я всё могу! А тебе пора вспомнить, что ты Собачий Пастух и охрана нашего города. Шон! Отлипни от меня! Надо найти Эльвису и Фрешита! Вперед! Где все? Куда они подевались?

Седрик наклонил голову, словно пряча улыбку.

«Вот за это я тебя и люблю», – донеслась его мысль.

– Я спрятал всех, кроме вас троих, – произнес Отшельник, и я подпрыгнула на месте. Знала! Знала, что стоит за спиной, и всё равно…

– А нас почему не спрятал? – ляпнула я.

Отшельник проигнорировал дурацкий вопрос. Ну да, кто-то должен был отдуваться за всех, тот, кто принял власть на свои плечи.

– А Фрешита чего с нами нет? – не унималась я.

– Потому что я за него, – ответил Седрик. – Он испугался слишком сильно, и я прибрал его к рукам. Жаль, лишь на пару часов.

– Ты действительно был готов принести себя в жертву? – вдруг спросил Шон.

Седрик нахмурился и отмахнулся.

– Был да перестал.

– Вам некогда отдыхать. И праздновать победу ещё рано, – снова заговорил Сплетающий.

– И почему меня это не удивляет, – пробормотал Седрик.

– Вы должны разорить гнездо дотла, покуда в нём не завелся новый хозяин. А появиться он может очень скоро.

– Ты не мог бы изъясняться точнее, – ворчливо влезла я. – Опустошение делает меня ещё более тупой, чем обычно.

– К утру вам нужно быть в Детройте. Выжечь гнездо вампов и добить Гекатиду.

Седрик коротко рассмеялся.

– Я готов. Мы такие, какие есть, да, Пати? И иными нам не быть. А значит хорошая драка – это лучшее времяпрепровождение.

– Так где все? Куда ты их спрятал? – спросил Шон, думая об Эльвисе.

Сплетающий вдруг распахнул крылья, и за его спиной гурьбой повалились на пол оборотни и divinitas, испуганные и опустошённые.

– А где? Где этот… ангел? – раздались тихие и не очень вопросы.

Я позволила себе закрыть глаза и ненадолго провалиться в сон. У меня должен был остаться глубинный резерв, надо его высвободить.

* * *

Очнулась я на рассвете от того, что Шон аккуратно стравливал свой vis похоти мне в ладошку. Оказывается, меня успели доставить на нашу цветочную ферму, и как только взошло солнце, я ещё на слабых ногах побрела в оранжерею. Флерсы, встретили меня радостными криками и, обогреваемые Уту, объединившись в круг, дружно накачали меня vis.

Лиан, руководивший моим наполнением, потом тут же взялся за Кисс, неразборчиво горестно причитая над облезлой и ещё более недовольной, чем обычно, кошкой. Минут через двадцать благодаря объединённым усилиям крылатиков Кисс стала ещё пушистее и мордастее, чем была, и совершила пробный налет на спящего Тони. Пес горестно вздохнул и натянул одеяло на голову.

Жизнь возвращается в своё русло? Ещё нет.

Двор перед домом был запружен массивными внедорожниками, в них спали оборотни, Седрик, Фрешит и Арденте. В роскошном лимузине дремали в объятиях друг друга Отамнел и Ауэ. Венди отказала им всем в гостеприимстве и, позволив остаться на нашей земле, не пригласила в дом. Что ж, её можно понять, несколько месяцев назад я такую ораву нелюдей не пустила бы и на порог моего ресторана, не то, что в дом.

После впихнутого в меня Шоном и флерсами vis я ощущала себя надутым шариком, перетруженные ночью vis-центры и вены отказывались справляться с наполнением – малейший эмоциональный всплеск, и я растеряю силу. Шона подобные проблемы не мучили, похоже, он успел «побыть» с двумя-тремя людьми или оборотнями, и ему этого вполне хватило для хорошего самочувствия. Поскольку я не закрывала от него свои мысли, то он, узнав о моей проблеме, молча укутал меня в два одеяла и отнес в полосу хризантем, оставив там «приходить в себя». Он всё чаще и чаще ведет себя как старший брат, а меня это по-прежнему пугает и радует одновременно.

Без меня будили оборотней и divinitas, без меня они завтракали. А я сидела и размышляла о прошедшей ночи. К счастью, воспоминания об убийстве той полузмеи, вернее, о той бездне тьмы, что высосал из неё Убийца богов, поблекли, стали размытыми. Вообще, начало казаться, что все события этой ночи были не со мной, а кто-то красочно и в деталях пересказал мне их, вызвав липкий кошмарный сон. Который можно забыть… Очень хочется забыть. И чужой свет, и Голос, и страх Арденте, избежавшего гибели от моей руки… А главное, забыть, как чуть не убила всех, кто мне безраздельно верит, всех, для кого моё существование – светлое чудо. Хочется забыть о своей дурости. Но нельзя, дабы не повторить ошибку.

Кения бесшумно вышел из цветов и лег у ног. Пушистый слуга двух хозяев. Странно, что Сплетающий укрыл от света ангела всех оставшихся в ангаре нелюдей, такой альтруизм не в его стиле. Кто-то заключил сделку? Кто? И какую?

– Кения, ты знаешь? – фамилиар прикинулся глухим, но стало ясно, что он знает, знает, несомненно.

Интересно, кто же из нас смог позаботиться не только о себе? А может, это было множество сделок с каждым по отдельности? И теперь у Стража целый отряд должников?

– Пати, пора ехать, – Шон поднял с земли кокон из одеял и, не доставая меня из него, понес к машинам.

Меня встретили полным молчанием, на полуслове оборвались разговоры, и все взгляды притянулись ко мне.

«Чего это они?»

«Хотят убедиться, что их герой с ними».

«Что?»

Шон засмеялся про себя:

«Ты наш герой, убийца вампов и бессмертной ламии. Спасительница от Страшного Света».

«Э?»

«Страж сказал, что распорядился долгом по своему, и что если ты не согласна, то можешь оспорить его решение»

«Эээ?»

Шон подавил вспышку странной смеси раздражения и умиления.

«То есть это благодаря мне он всех спрятал?» – уточнила я.

«Да».

Я подумала.

«Ну ладно».

По большому счету, если бы я хоть чуть соображала в тот момент, то и сама бы об этом попросила. Оспаривать решение Сплетающего нити я уж точно не буду. Значит, он теперь мне ничего не должен. Даже не знаю огорчаться этому или радоваться.

Шон посадил меня на заднее сиденье, и вслед за мной в машину скользнул Кения, пробираясь по своему обыкновению за подголовники к заднему окну. Дверь уже закрывалась, когда в салон влетела Кисс, фыркнув на всех, она принялась карабкаться по мне, пытаясь влезть на плечо. Какой бы скверный у неё ни был характер, а она не раз и не два доказала свою полезность, и я была рада тому, что она со мной.

Машины одна за другой покинули двор. Ники и Венди, ещё не восстановившиеся после работы в лазарете, провожали нас, стоя на крыльце, словно жены, провожающие мужей на войну. Хотя, по сути, так оно и есть.

Мы приехали на небольшой частный аэродром, затерявшийся в разросшемся пригороде, где ждал самолёт средних размеров, вместивший нас всех. Шон незаметно пропал, шепнув, что отец доставит его в Детройт, и он наймет для нас машины, чтоб мы не теряли зря времени по прилёте.

Полет вышел тягостным: divinitas боятся летать, они слишком стары и не могут научиться доверять новшествам цивилизации, а оборотни в принципе очень плохо переносят как бездействие, так и заточение в маленьком пространстве. Только Седрик, для которого полёты, очевидно, были привычны, и фаталист Арденте не боялись оказаться взаперти в консервной банке между небом и землей.

Я тоже не боялась, белым универсалам это попросту не свойственно.

Так вышло, что оба мужчины сели напротив меня, причем сначала Арденте, а уж потом Седрик присоединился, увидев соседство Красного со мной.

Арденте что-то обдумывал и явно хотел пообщаться, но не при Седрике. Собачий Пастух же ничего не мог поделать со своими чувствами ко мне и своей ревностью. Выглядел он ужасно: постаревшим и похудевшим за одну ночь. Я попыталась «постучать» по мыслесвязи, но, увидев, как исказилось болью его лицо, догадалась, что наш ментально-крутой Фрешит вырвался из-под краткой власти своего насильственного побратима и жестоко отомстил, дабы тому не повадно было бунтовать. Я принципиально не вмешивалась в отношения Седрика и Фрешита, но если болотник и дальше будет проявлять такую жестокость, придется пересмотреть свою политику.

Подумав, я порылась в сумке: девчонки упаковали мне завтрак и, как обычно, положили несколько простеньких амулетов, что флерсы вяжут для нас всех. Незабудка сплел что-то веселящее, Пижма-умница – браслетик для сосредоточения, а Фиалочка – для успокоения и хорошего сна. Этот-то амулет я подала Седрику.

– На, тебе это нужно.

Он взял и понюхал плетёнку, по прежнему больше доверяя нюху, чем vis-зрению, а затем приложил амулет к затылку, расслабился и погрузился в дрёму.

Арденте, постреляв глазами на размякшего соправителя города, всё же не рискнул заводить беседу. Оно и к лучшему.

Когда шли на снижение, даже боявшиеся летать не смогли удержаться и смотрели на землю с высоты птичьего полёта.

– Люди… иногда мне думается, что они нас всё же превзошли, – сказал вполголоса сам себе Арденте.

Тони, слышавший это, лишь скептично хмыкнул, он почти человек и уж точно знает, какие чудеса настоящие, а какие нет.

Самолёт все покинули с нескрываемой радостью, кто-то был счастлив снова оказаться на твердой земле, а кому-то просто надоело сидеть без дела.

Увы, напряжённость между охраной Седрика и Фрешита была видна любому, сами же побратимы старательно делали вид, что не замечают друг друга.

Я хотела пообщаться с Ауэ, поблагодарить её за работу в лазарете, да и Отамнел не отсиживался за стеллажами, получив рваную рану в руку. Но при моем приближении зелёная пара напряглась и подобралась. Странно и обидно было видеть такую реакцию на себя, хоть умом я их и понимала. Сказав всё, что намеревалась, и получив сдержанные кивки в ответ, я уже развернулась уходить, когда Ауэ неуверенно окликнула меня:

– Сейчас не время и не место, но… когда всё это завершится… Мы бы хотели заключить брак. Официальный… – Она неуверенно и просительно смотрела на меня, чего-то ожидая.

Я ничего не понимала.

– О… Отличная новость. Думаю, вы хорошо взвесили все за и против. Ну, время у вас было за эти годы, да? – попыталась я пошутить. Но зелёные продолжали на меня внимательно и выжидательно смотреть.

Я сдалась:

– От меня что-то нужно? Для заключения вашего брака, – уточнила я.

– Вы проведете церемонию? – спросил молчавший до этого осенний.

– Проведу.

Оба зелёных враз расслабились и заулыбались.

К нам подошёл Фрешит, бросив удивлённо настороженный взгляд на непонятно почему радующуюся пару.

– Где ваш… Шон Чери? – спросил он.

– Нанимает нам машины, – пожав плечами, ответила я, и, словно по заказу, пять просторных седанов подъехали к краю посадочного поля.

Мы дружной гурьбой направились к ним, из машин выходили шоферы и прощались с Шоном, как с лучшим другом.

– Ну и как он тут оказался? – тихо спросил Седрик, поравнявшись со мной.

– Родственные связи, знаешь ли.

– Сын Солнца, – хмыкнул полуволк, а на мой удивлённый взгляд пояснил. – Ну, его клич боевой, ты перевела его в своей голове, а мы услышали. Поаккуратнее с нашим болотником, – добавил он, – он перепугался и сейчас боится, а мы все от страха горазды на глупости.

– Чего он боится?

– Кого. Тебя и брата твоего, инкуба с большими и неожиданными возможностями.

Видя, что я нахмурилась, обдумывая, Седрик вбил последний гвоздь.

– Пати, ну ты ж не думала на самом деле, что наш болотник такой добрый альтруист, взявший под свое крыло инородцев. Он долго шёл к власти и, наконец, дошёл. Теперь он боится её потерять. А то, что я обрёл над ним контроль этой ночью, напугало его истерики, до безумия – он убил бы меня, если бы не псы и не свидетели.

– Ты ударил его по самому больному месту, Седрик. Больше так не делай, если не думаешь умереть сам или убить его.

– Вот как? А меня, значит, можно…

Но мы уже дошли до машин, и разговор пришлось прервать на полуслове. Вперед вышел Фрешит.

– Ну, хорошо, мы в Детройте, и где нам искать гнездо вампов, а?

Все уставились на меня, очевидно дожидаясь ответа. Я растерялась на мгновение, однако быстро нашла выход из ситуации – достала Кению из сумки и сурово поинтересовалась:

– Где гнездо вампов?

«Раз уж твой второй хозяин послал нас сюда, то пусть подсказывает, куда нам ехать».

Кения попытался прикинуться спящим, но я его встряхнула, и он, недовольно мявкнув, выдал мне картинку здания – заброшенной фабрики.

Я подробно описала увиденное, но никто из присутствующих это место не опознал. Пришлось вытребовать у кота направление движения.

Вся эта сценка позабавила лишь Шона с Тони да Седрика, у всех остальных вызвав какой-то священный страх. Ну да, если не знать, что фамилиар у меня совместного владения со Стражем, то можно и испугаться его возможностей.

Глава 24

Мы расселись по машинам, и Арденте, тянув до последнего, всё же юркнул в наш седан, надеясь, что Седрик оставит это без внимания. Не тут-то было, Шон уже начал движение, как дверь распахнулась, и в салон ввалился Руман, одарив нас оскалом: то ли улыбкой, то ли угрозой.

Арденте оказался между двух перевёртышей, и такое соседство его не обрадовало. Однако он решил всё же воспользоваться возможностью и обсудить, что его тревожило. Подождав, пока я пристрою Кению возле лобового стекла так, чтобы он мог показывать Шону дорогу, Красный заговорил:

– Тебе пересказали, что происходило, пока ты была в отключке?

Шон скривился, понимая, что допустил оплошность.

– Не имеет значения. Я хочу послушать тебя. Расскажи, – ответила я.

Арденте хмыкнул.

– Вкратце: когда хлынул свет ангела, мы все успели основательно поджариться и попрощаться с жизнью, но вдруг нас накрыла тень, а потом мы оказались в тумане. Я так понимаю, это Страж вытащил нас в междумирье. Сколько мы там пробыли, не знаю, время там вязнет и не получается даже считать удары своего сердца. А когда Страж нас отпустил, ты лежала бездыханным телом в руках Шона Чери, куда менее симпатичного, чем сейчас, а Седрик был бодр и полон энергии. Черпать силу из злости иногда очень удобно, знаешь ли. Так вот, он захапал вашу победу себе. Хоть он и говорил «мы победили», «мы прогнали», это звучало как «я».

Руман тихо предупреждающе зарычал.

– Прекрати, Руман, – скомандовала я. – Сиди и слушай. Молча. А не то я разозлюсь.

Несерьезная угроза подействовала как ушат воды – Руман сник. Я озадаченно переглянулась с Тони, и тот лишь подмигнул, мол, страшна ты, хозяйка, но я тебя знаю получше и не боюсь. Арденте продолжил:

– Так вот, покуда Седрик толкал речь о победе и о том, что надо добить врага, Фрешит очухался…

– Так быстро… – вырвалось у меня.

– Ну, это не удивительно. Ведь Седрик воспользовался его опустошённостью и захватил сырой силой, а потом контакт был разорван, когда Страж забрал нас всех. Но, Пати! Фрешит очухался и ударил Седрика, и не просто ударил, а отсек его от собственного тела. Это было страшно, говорю тебе, он словно выдернул его рацио-центр из головы и потянул на себя. Наверное, если бы он смог оттянуть его дальше и разорвать vis-вены, Седрик бы погиб. Огги набросился на болотника, а тот мальчишка-тигр на Огги. В результате – оба до сих пор в лазарете, а Фрешиту не дали убить Седрика. Но главное, слишком многие видели то же, что и я, слишком многие поняли, что готов был сделать наш всегда сдержанный и правильный болотник – защита инородцев.

– То есть если до этой ночи считалось, что Седрик – придурок, чуть не лишивший город белого универсала, то теперь все знают, что и Фрешит – психопат, готовый на убийство без причины. Или причину поняли?

– Нет. Почему он набросился, догадались единицы, а кто догадался, считает, что причина недостаточна для такого поступка.

– Ты выпускаешь из виду, – вмешался в разговор Шон, – что белый универсал владеет Убийцей Богов, а инкуб вспыхивает жгучим солнцем.

– В точку, – поддакнул Красный.

– И? Ладно, допустим, нелюди Нью-Йорка слишком много узнали за эту ночь. В чём проблема? Я не улавливаю, – расстроенно призналась я.

– В том, что они разделились, и как только вы вернетесь в город, может начаться открытая война за власть. Между вами тремя.

– Я не хочу в ней участвовать, – в ужасе отозвалась я.

– А придется. Судя по вашему тихому разговору, Седрик, как лучше тебя знающий, будет тянуть тебя на свою сторону. А Фрешит уже явно записал во враги.

– Что же делать? – тихо обронила я.

– Два соправителя найдут язык между собой, а вот три – развяжут войну, – повторил Арденте.

Шон вышел на связь.

«Он предлагает нам „потерять“ Фрешита или Седрика в этом вампирьем гнезде».

«Убить?»

«Да, – уловив мою бурю эмоций, добавил. – Свет мой, если ты примешь решение, тебе не придется задумываться о его исполнении».

«То есть…»

«Я с лёгкостью отправлю к Стражам что одного, что второго», – и эхом долетела упрятанная мысль: «Обоих ненавижу».

«Даже не знаю, радоваться мне этому или огорчаться».

«Я твой щит и твое копье, Свет мой».

«Да, а значит, всё, что ты делаешь, делаю я».

«Только если ты отдала приказ. У меня ведь есть и собственная воля, хоть она и не идёт вразрез с твоей».

«Демагогия и софистика».

Я задумалась, заглядывая вглубь себя, и чем больше я думала над предложением «потерять» одного из чёрно-зелёных, тем меньше мне эта идея нравилась.

– А разве клятва побратимов не запрещает поднимать руку на брата? – спросила я.

– Седрику запрещает, а Фрешиту нет, – тут же откликнулся Арденте.

– А в чём твоя выгода, красный? – не выдержал Тони. Filius numinis презрительно глянул на оборотня, но я скорчила гримасу, мол, мне тоже интересно, и Арденте ответил.

– Во-первых и главных: мне не нужна война. Одно дело – являться на пир и совсем другое – устраивать его в своем доме. Да я и не бог войны. Смерти и кровь меня не радуют – они лишь неизбежные атрибуты победы и поражения. А победы и поражения теперешних людей меряются деньгами, так что страстей на бирже и тотализаторах мне вполне хватает. Во-вторых, я, как и все разумные обитатели города, заинтересован в твоём благополучии, Пати. А оно окажется под угрозой, если начнется междоусобная война.

– А в-третьих? – спросила я, почувствовав, что он не договаривает.

– А третья причина сейчас совсем не актуальна и не будет таковой ещё несколько лет. У бессмертия есть свои плюсы: можно позволить себе спокойно дождаться и не вылезать из шкуры в попытках достичь. Не все filii numinis это понимают, а ещё меньше хотят проявлять терпение. Отсюда у нас и столько хлопот.

– Угу, – мрачно согласилась я, думая о своём.

Вдруг я заметила, что Руман как то странно тих и смотрит в одну точку.

– Что ты с ним сделал?

– Да так, отвлёк, чтобы не мешал тебе думать и принимать решение.

– Я уже приняла решение. Разморозь его.

– Я могу узнать, каково это решение? – очень вежливо и светски осведомился Арденте.

– Можешь. Я не собираюсь довольствоваться половиной там, где мне нужно целое.

О, Красный был весьма умен, просчитал всё в одно мгновение.

– Думаешь, у тебя сможет получиться?

Я оставила вопрос без ответа, задав свой.

– Я могу рассчитывать на твою помощь? Или же моё решение тебя не устраивает?

Арденте задумчиво ответил:

– Наверное, ты права, лёгкие пути всегда ведут вниз. Можешь на меня рассчитывать.

И он легко толкнул Румана под локоть, тот моргнул и очнулся.

Остаток пути мы с Шоном мысленно обсуждали возможные варианты наших действий в отношении побратимов и так увлеклись, что чуть не проскочили мимо гнезда.

Кения обиженно мявкнул, когда мы проехали фасад заброшенного здания, картинку которого он мне передал. Но наш кортеж не стал останавливаться прямо напротив гнезда, куда разумнее оставить машины чуть в стороне.

Мы собрались все вместе, и настороженный испытующий взгляд Седрика многое поставил на свои места. Не ревновал он в самолете, а опасался, что Арденте выложит мне весь расклад, и ему уже не придётся рассчитывать на мою жалость. Опасался, что я с холодной головой выберу одного из двоих, а Седрик мне причинил куда больше зла, чем Фрешит. Хотя это спорное утверждение.

Однако я, приняв решение, теперь сконцентрировалась на предстоящем проникновении в чужую цитадель, а это значило, что Седрик, сколько бы ни бросал взглядов, разобраться в том, что у меня в голове, не мог.

Как мы и полагали, гнездо охранялось в дневное время. Фрешит чувствовал живые существа, ему не надо было распускать vis-щупальца, как мне, дабы определить, сколько их, он видел огоньки жизни, точки на своем внутреннем радаре. Это давало большую фору нашим бойцам.

Мы двинулись вперед, Отамнел и Ауэ в арьергарде, они – наша скорая помощь на случай, если кто-то поймает пулю.

С внешней охраной мы разобрались быстро и безжалостно, обошлось без потерь с нашей стороны.

Слишком легко, слишком просто.

В здание вели два входа. Один, – официальный, в несколько стеклянных дверей, – был явно заколочен. Второй – обычная дверь для охраны и обслуживающего персонала. Вот к ней мы и направились. Оборотни растерянно застыли, принюхиваясь. Все мы ощущали, что по ту сторону притаилось что-то чёрное и мерзкое.

– Падаль живая, – фыркнул кот, леопард, наверное, и потер нос ладонью.

– Действительно, там какая-то сильная тварь тьмы, – авторитетно заявил Фрешит. – Не вижу смысла лезть ей в пасть.

– А я полезу, – ответил ему Шон. – Разберитесь с замком, – приказал он котам, и те, получив кивок от Фрешита, завозились.

– Пати, ты уверена, что хочешь отпустить своего вассала на верную гибель? – спросил Фрешит, играя какую-то только ему ведомую роль в собственном спектакле.

– Прекрати, Фрешит. Мы призвали на помощь Стража и теперь должны выполнить его желание. Я не рискну нарушать такую договорённость. И, кстати, вдруг вспомнилось, ты ведь не забыл, что клялся не вредить мне ни действием, ни бездействием.

– Я помню, Пати, – раздосадовано отозвался он. – Потому и спрашиваю, осознаёшь ли ты степень риска?

– Осознаю. Кстати, предлагаю Ауэ, Отамнелу и Тони остаться здесь, на улице, дабы нам не нанесли удар в спину.

Бело-зелёная благодарно глянула на меня, а Тони укоризненно сдвинул брови, но оспаривать мои слова не посмел.

С замком разобрались, и я, отогнав жестом остальных, встала за спиной у Шона, тот расстегнул рубашку, готовясь достать из себя оружие.

«Будем надеяться, что это не умертвие».

«Вспыхни, как только перешагнёшь порог», – напутствовала я.

Моему брату не довелось использовать в ночном бою свой медный меч, не было подходящих противников, но теперь…

Шон скользнул в щель чуть приоткрытой двери, и я застыла, ощущая его как маяк. Он вспыхнул, как я и просила, только переступив порог, потом ещё через несколько секунд и ещё. Я чувствовала, что он стремительно движется, скорее всего, бьётся с кем-то… Вдруг он замер.

Не успела я испугаться, как он вышел на связь.

«Сделано. Больше никого не слышу пока что».

«Можно заходить?» – переспросила я.

«Да. Только не расслабляйтесь».

Махнув стоящим за спиной, я смело распахнула дверь и вошла. Сразу наткнувшись на какое-то чудовище, похожее на шипастую собаку размером с медведя.

Седрик, следовавший за мной, обронил:

– Как-то слишком быстро наш инкуб это затрахал, а?

Я не поддержала шутку, мрачно глянув на него, Седрик лишь повел глазами, указывая на Фрешита. Лицо болотника застыло в попытке ничего не выразить.

– Фрешит, с тобой всё в порядке? – как ни в чём не бывало, поинтересовалась я.

Он заполошно глянул, но, увидев лишь привычную маску дурочки на моем лице, кивнул.

Мы оказались в небольшом коридорчике, который через пару метров выходил в холл с заколоченными дверями официального входа. Беда была в том, что туша монстра практически перекрыла нам проход, и мы один за другим проходили, втиснувшись в стенку так, чтоб не коснуться его. Никто не хотел проверять на себе, отравленные у этой дохлой твари шипы иль нет.

В холе лежал монстр-близнец, а Шон деловито осматривал центральную лестницу.

– Сдается мне, это бывшая фармацевтическая фабрика, а значит, здание будет, как китайская шкатулка, – произнес он, как ни в чём не бывало. – Хорошо устроились кровососы. Но на этом уровне, я думаю, неприятностей уже не предвидится.

– Угу, хорошая работа, Чери, – мрачно поддакнул Седрик.

– Спасибо, – словно на светском рауте отозвался Шон, и уже по-деловому: – Ну что? Идём?