Текст книги "Разбитые иллюзии (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Прости…

Вик.

Я не могу вздохнуть, я лежу вместе с ним под колесами пикапа, перед глазами асфальт, но я вижу водителя, со стоном отчаяния обхватившего голову руками. Я вижу, как прикасаются к девочке прихожие: «Ты цела?». Я слышу: «Парень мёртв? – Да. Он бросился под колеса, чтоб спасти её». И истеричное: «Вызовите скорую!».

Я-Вик, Вик-я – мы вместе, мы единое целое. Я не могу его отпустить, не могу и не хочу, поэтому мы висим над его телом, безучастно наблюдая за происходящим. Кажется, я таю. Моя боль всё меньше. Это должно пугать меня, но не пугает. Мы растаем вместе, и это будет правильно. Это единственное, что я знаю и помню.

Глава 30

Вдруг послышался запах утреннего луга и цветов в росе… Странно… Потом мне стало тепло, но ненадолго, тепло не задержалось во мне.

А потом… потом… мне стало снова тепло, и из ниоткуда появились картины.

– Постой… – брюнетка со спокойным лицом и идеальными женственными формами подходит ко мне и предлагает поцелуй и силу, я очень аккуратно принимаю такой подарок и благодарю.

Она серьезно смотрит на меня и произносит:

– Ты достоин.

И я понимаю, что это не игра и притворство, она считает, что я действительно достоин… уважения.

Всё сущее во всех мирах! Как? Как мне исправить то, что натворил? Как⁉ Она заплатила за меня. Не должна была! Но сделала это. Мы стоим у выхода из подвала, из моей камеры пыток. С нами Венди, из-за глупости которой всё и произошло. Но она не сердится на неё, не сердится на меня. Я не в силах на неё взглянуть, мне безумно стыдно. Как⁉ Как исправить?.. Я всё же решаюсь бросить на неё взгляд, в ужасе ожидая увидеть на лице то, что она не скажет словами: «Я предатель». Ведь я предал её, ту, которая посчитала меня достойным, вынудил её платить за меня Слугам Равновесия – Блюстителям клятв. Я поднял глаза и… встретился с ней взглядом. Она смотрела на меня, как мать на больное дитя: с нежностью и жалостью. Пережитое опустошило её, и измождение сделало её всегда спокойное лицо неизъяснимо прекрасным. Она улыбнулась мне… И я вспыхнул, сердце расщепило болью, выпустив белый свет. Я прочел в её глазах, что по-прежнему достоин… Опустившись на одно колено перед ней, я влил силу ей в ладошку. Приняв подношение, как истинная богиня, она сказала:

– Я поступила правильно. И я выдержу. Всего лишь месяц. Я смогу.

Я кивнул, зная, что сможет, и встал рядом, держа её за руку. Я всегда буду рядом. Она подарила мне уважение к себе. И мой выбор – служить ей во всём и всегда. Она мой Свет и моя Жизнь.

– Это узел, – голос Стража устал и спокоен. Я не выдерживаю:

– Пати…

– Не надо! – тут же отзывается она, и в отчаянии я дерзостно повышаю тон.

– Надо! Надо, Пати! Я хочу этого! Хочу, чтобы ты снова стала собой! Ты нужна нам всем, – я страстно ищу слова, больше всего на свете я хочу убедить её. – И флерсам твоим, и Тони, и Ники, и Венди… Всему этому городу, который собрался прятаться за тобой, сияющей. И мне, Пати, мне ты тоже нужна! Свет моей жизни, я должен знать, что ты сияешь. И если я могу тебе помочь, я помогу, хочешь ты того или нет.

– Куда тебе, Шон? – устало отвечает она. – Я же видела – на тебе места живого нет.

– Найдётся. Что нужно делать? – спросил я у Стража.

Она заплакала от слабости, опустошения и ужасного выбора, на который не может решиться. Мой Свет, моя Жизнь, я сделал его за тебя.

Тем временем Страж объяснил, что делать.

– Не бойся, Свет моей жизни, тебе не придётся видеть напоминание о своей слабости.

От удивления она широко распахнула глаза.

– Ты сбежать собрался? Шон… Не делай хоть этого. Не надо. Мне ведь легко тебя наполнять… – взмолилась она.

Я улыбнулся… Мой Свет, моя Жизнь, достойнейшая из достойных, я спасу тебя, я счастлив, что могу это сделать.

– Если подарок Уту выдержит ещё одно проклятие, – говорю я, – я останусь, если нет – уйду. Если бы ты знала, как я счастлив сейчас, – признался я. – Запомни, Свет моей жизни, это моё решение, и я воплощу его с радостью.

Она избавилась от Стилета, и пришла моя очередь…

– Да… Принимаю…

Она смотрела на меня широко распахнутыми от страха глазами, она боялась за меня…

Потом… Тени сделали свое дело. Я тонул в боли и ещё не понял, что произошло и как мне с этим жить, когда появилась она.

– Потерпи, я всё сниму. Ты только потерпи.

– Нет! Нельзя! – взвился я в ужасе. – Они расторгнут сделку!

– Нет, Шон, не расторгнут, – твёрдо сказала она. – Будущее в моих руках. И этими руками я могу тебя освободить. Верь мне.

– Нет-нет-нет! Свет мой, нельзя… Не давай мне надежды… – я плакал от бессилия, мне надо вырваться, не дать ей рисковать всем, спасая меня. Но не было сил. Я малодушный трус.

– Верь мне. Просто верь мне. Ты веришь, что я сильнее тебя? – настаивала она.

– Да.

– Что в чём-то умнее?

– Да.

– Доверься, и я сниму это. Будет больно, но ты потерпи.

Я замолчал, без единой мысли наблюдая, как она постепенно освобождает меня от орудия пытки.

– Твои руки не заживут до следующего новолуния, – вдруг произнес Страж.

– Думаешь, меня это напугает? – насмешливо спросила она.

«Пати! Пати! Пати!»

Я вижу ту же женщину, безвольно обвисшую на руках… Шона… Рядом с ним… Флерсы. Лиан и Пижма…

«Пати!»

Это я. Пати – это я. Я таю… вместе с Виком…

«Вернись!!! Вернись к нам!»

Не могу. Не могу бросить Вика, но…

Вдруг с кристальной ясностью пришло понимание и решение.

«Вернись!!!»

Я открыла глаза, и из них тут же хлынули слезы

«Простите меня», – я хотела это сказать вслух, но получилось лишь мысленно.

– Пати? Ты с нами? Ты остаешься?

– Да… Простите меня, – теперь я смогла это прошептать. Руки Шона ослабели, и я опустилась обратно в кресло, сам он осел и, уткнувшись лицом мне в колени, разрыдался от облегчения, выпуская со слезами пережитый страх. Мои драгоценные мальчики обняли меня, еле шевеля крыльями, они опустошились до дна, спасая меня.

– Простите меня, – снова произнесла я. – Я больше так не буду.

Шон поднял мокрое лицо, в его глазах до сих пор стояла боль.

– Да уж. Не умирай больше, Пати. Мы этого не переживём.

Я кивнула.

– Шон, у нас есть одно дело до рассвета.

– Какое? – насторожился он.

– Не бойся, я не буду делать глупостей и рисковать собой.

Заведя домой флерсов, мы поехали в Бруклин.

Голова была ясная, на сердце было спокойно. Я попытаюсь. Не получится – смирюсь. Но сначала – я буду бороться до конца.

– Пати, что ты задумала? – в голосе Шона слышались мольба и отголосок злости.

– Не бойся, Шон, – я нежно коснулась его щеки, и он прильнул к ладошке. – Я не буду делать глупостей, обещаю. Я просто поговорю со Стражем.

Его передёрнуло.

– О чём поговоришь?

– О его долге.

– Ты не сможешь отобрать Вика у него! – в отчаянии крикнул Шон, стукнув ладонью по рулю.

– Я знаю. Знаю, – успокаивала я его. – Я же пообещала не делать глупостей.

– Ты хотела умереть с ним, – это прозвучало как обвинение.

– Ну… Понимаешь, я виновата во всём. Я не думала, что… что…. Я связала себя с ним, не специально, не осознанно. Связала намертво. А его последняя мысль была обращена ко мне… Последнее «прости»… Этого следовало ожидать… Он не мог подумать ни о чём другом. Виновата в случившемся лишь моя глупость. Я была не готова… и утонула, потеряла себя. А ты вернул. Спасибо, что спас меня, брат мой.

Он отнял руку от руля и сжал мою ладонь. Просто жест, обычный человеческий жест.

– И всё же мы едем к Стражу… – горько прошептал он

– Да. И утром уедем от него. Верь мне.

Он кивнул, соглашаясь.

Дверь в квартиру Отшельника, как обычно, была не заперта, я толкнула её, и меня ожидал неприятный сюрприз: неизвестная мертвячка из отказавшихся. Она стояла и смотрела на меня со смесью страха и враждебности. Шон за моей спиной тут же подобрался. Я знала: в руке у него появился посеребрённый нож – одно неверное движение вампирицы, и он вскроет ей горло. Это знание успокаивало, позволяло сохранить достоинство. Проигнорировав её, я прошла в комнату. Мои ожидания оправдались, я увидела там и Вика, и Стража. Вик уже был с крыльями. Но он помнил меня, это главное.

Я посмотрела в глаза Стражу, в мыслях обвиняя его. Я не сошла с ума и по-прежнему чувствовала эту реальность, ведь в этом городе многое в моих руках – я держу нити. И время Вика ещё не настало. У нас было время. А Страж заключил сделку с кем-то ещё: кто-то пожелал скорой смерти Вика. Странно, безумно, но это так. А значит, Страж сам нарушил Равновесие, поторопив события и вынудив его умереть, ведь Вик не мог поступить иначе, не мог дать умереть ребенку под колесами машины.

– Это не я, – произнес он.

– Мне всё равно. Я пришла забрать своё.

– Твоего тут нет ничего.

– Ошибаешься. У меня отняли время. Моё и Вика, наше общее время. Я пришла за ним.

– Ты… – Страж замер, не договорив, сквозь смертельную усталость на мгновение промелькнуло удивление. – Я тебя слушаю.

– Ты должен мне услугу. Я предлагаю вернуть тебе долг за возможность забрать то, что мне принадлежит.

– Что ж, возьми, если сможешь. Но если у тебя получится, – он ухитрился своим безэмоциональным голосом передать крайнюю степень сомнения, – то платой будет то, что ты каждую ночь на три удара сердца будешь забывать о том, что тебе удалось.

Я скривилась. Серый Демон всегда возьмет плату, уравновесит. Плата лишь кажется пустяковой, но я смогу её отдать.

– Я согласна.

Сплетающий шагнул ко мне, но в мои планы не входило позволить ему сегодня напиваться моей кровью. Я оцарапала палец о брошку и прикоснулась к его губам, оставляя даже не каплю, а намек на неё. Ему пришлось удовлетвориться.

– Да будет так, – тихо произнес он и посмотрел поверх моей головы на Вика.

Я обернулась и, наконец, позволила себе всмотреться в своего любимого. Смерть изменила его черты, он не избавился от шрамов, но они стали… естественными, словно он с ними и родился. Ну да, Страж Равновесия родился со шрамами.

– Ты не отказался от памяти… – проронила я.

Не согласился стать чистым листом, на котором уже невозможно ничего написать, согласился хранить боль потерь. Согласился помнить меня и дать мне шанс.

– Пати… – боль, отчаяние и вина, всепоглощающая вина за то, что бросил меня.

Я обняла его, прильнула, как раньше… Поцеловала, ощутив клыки и, не щадя себя, разрезала о них губу. Ощутив вкус моей крови, он дёрнулся, но…

Спасибо, брат мой, ты подсказал мне решение.

Моя кровь текла в него, и текли воспоминания.

Наша встреча… Он был такой восхитительно белый, и так открыто улыбался… Я тогда просто подошла к нему и поцеловала, он ответил на поцелуй и удивился лишь, когда я отстранилась.

День за днем, встреча за встречей, я вспоминала, как он раскрывался мне, как я узнавала грани его характера. Как я была ему благодарна за то, что он смог принять мой образ жизни и делить меня с другими источниками, как совсем недавно принял флерсов с их детским собственничеством. Принял Шона и Тони, зная, что тот готов убить его в любой момент.

Мой Вик, мой белый-белый, любящий людей и весь мир Вик, страдающий от того, что должен подчиняться чужой воле и обрывать одни жизни, чтобы спасти другие. Мой Вик, не раздумывая бросившийся под колеса, спасая ребенка. Я знаю, он бы бросился, даже если бы на месте девочки стоял бомж. Он не дал бы умереть человеку. Не променял бы чью-то жизнь на продление своей. И я люблю его за это. Я прощаю ему то, что бросил меня, обменял на жизнь человека. Это правильный выбор. Мой Вик не может поступить иначе.

Первый луч света коснулся моей щеки. Я стою в пыльной комнате. Меня обнимает Вик. Мой Вик. Я смогла.

Сознание потухло и закрылось.

Я пришла в себя рывком и оказалась сразу в реальности. Рядом был Вик, его любовь грела, как солнце…

– Почему я не попала на свой луг? – прошептала я, ведь раньше при истощении я всегда оказывалась там.

– Потому что ты отдала очень много крови, а вместе с ней и себя, своей силы, – ответил Шон, он сидел в кресле у моей постели, мне было его хорошо видно. Вик обнимал меня со спины, прижимаясь всем телом, он проснулся вместе со мной.

– Ты надорвалась, Пати, – с горькой улыбкой продолжил Шон. – Vis-центры не повреждены, но пока ты не восстановишь свою кровь – ты слабее котенка.

– Я опять не учла… Прости меня, Шон.

Я понимала, что он пережил, когда я второй раз за ночь убивала себя, и была безмерно ему благодарна за то, что не помешал, не попытался меня прервать и остановить. Не попытался управлять мной и моей жизнью.

– Брат мой, я причинила боль, невольно нарушила свое обещание…

– Свет мой, я всё понимаю. Конечно, я прощаю тебя и ни в чём не виню. Молю об одном – будь осторожнее и храни себя. Ты моя жизнь, и не только моя. Восстанавливайся скорее.

Помолчав, он собрался и деловым тоном продолжил:

– Я вызвал Венди, чтобы она поддержала и восстановила твоих флерсов, но им нужен ещё день, максимум два, прежде чем они смогут кормить тебя. Этой ночью с тобой будет Ники.

Ники?.. Ну да, Вик уйдет. А мне ещё предстоит пережить три удара сердца.

– Сколько я была без памяти?

– День, часов двенадцать, – ответил Шон, вставая. – Оставлю вас. Ему, – он кивнул на Вика, – скоро уходить.

– Даже Шон меня ненавидит, – с грустью проронил Вик.

– А Тони? – с опаской спросила я.

– Ники повисла на нём и смогла удержать, поцелуями и лепетом.

– Они успокоятся. Я восстановлюсь, и они успокоятся.

– Угу… Знаешь, я не надеялся на такой исход. Я просто не хотел терять себя, терять свою душу полностью. Сплетающий настаивал на отказе от памяти, объяснял, что я не смогу блюсти Равновесие, если оставлю в себе человеческое. Он ведь и со мной успел заключить сделку, потому так легко и принял твое предложение. Если бы тебе не удалось, я бы стал настоящим Стражем, таким, как он. Он не верил, что ты сможешь. Сможешь принять меня целиком и не попытаешься превратить в свою куклу. Оставишь мне свободу и право выбора.

– Я люблю тебя. И никогда не смогу отобрать то, что ты не отдашь мне сам.

Он прижал меня к себе, согревая своим светом.

– Я тоже люблю тебя и отдам всё, что в моих силах. Нас теперь никто не разлучит, – и грустно улыбнулся. – Хотя Сплетающий говорит, что любовь не вечна и что мы рано или поздно разбежимся или возненавидим друг друга.

Я усмехнулась:

– Что этот усталый Демон знает о любви? Один раз он уже ошибся.

– Это точно.

Теперь Вик уходит от меня каждую ночь, но сейчас я отношусь к этому куда спокойнее, потому что двум смертям не бывать, а одна уже произошла. Каждые сутки в одно и то же время, когда Вик оказался под колесами, я забываю о том, что он жив. К счастью, за три удара сердца отчаяние не успевает меня опустошить. Сплетающий Нити доволен, он тоже получил, что хотел: Вик – полноценный Страж от заката и до восхода.

Восстановилась я довольно быстро. Благодаря любви Вика и заботе моей семьи прошёл лишь месяц, как я снова вернулась в форму. Седрик и Фрешит сильно перенервничали, они почуяли, что мне худо, но подробностей не знали. Шон молодец, держал круговую оборону, не допустив расползания слухов и позволив соправителям меня посетить лишь, когда я полностью восстановилась. Зелёные побухтели на тему «не делай глупостей» и, успокоенные, вернулись к своим делам. Семья потихоньку оттаивает в своем отношении к Вику, и лишь Тони по-прежнему темнеет от желания вцепиться ему в глотку, как только видит, – не может простить «предательства и попытки убить вместе с собой». Ну да Ники и я работаем над этим. Он упрям, но нам двоим долго сопротивляться не сможет.

К О Н Е Ц

Маленький бонус

Неделя из жизни Лиана.

Понедельник. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Покормил Пижму. Хорошо!

Пошел на кухню. Сделал вид что не замечаю Шона. Съел кусочек рахат-лукума. Хотел съесть второй, но Кисс оказалась быстрее, счавкала два. Пришла Пати выгнала нас с Кисс из кухни и стала кормиться с Шоном. Плохо!

Оказалось что Кисс второй кусок не съела, а заглотила, теперь сидит жует. Жадина! Затискал Кисс до отрыжки, потом долго ловил по всей квартире и посадил себе на голову. Хорошо! Пижма поставил обратно опрокинутую в процессе ловли Кисс мебель. Хорошо.

Пати убежала в ресторан, Шон тихо смылся. Пижма и я прошлись по всей квартире выгоняя инкубский запах. От этого устали крылья. Подкрепились медом и персиками. Хорошо.

Пижма до вечера занимался цветами, а я обучением. Кисс лежа у меня на голове помогает держать связь с Мальвочкой, Фиалкой и Незабудкой. Учил их, как бороться с тлей, растить пионы и сливать силу в воду. Незабудка вместо пионов растил тимьян. Ну и ладно. Зато силу хорошо сливает.

Вечер. Пати нет. Поздний вечер. Пати нет. Дергаю крыльями периодически. Пижма меня успокаивает. Ночь. Пати пришла. Вся провонялась этим пыльным человеком. Высказал ей, дергая крыльями. Обняла и покормила. Хорошо. Покормил ее и вывел из нее запах пыльного человека. Очень хорошо!

Вторник. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Покормил Пижму. Хорошо!

Пошел на кухню. По примеру Кисс схватил сразу три куска рахат-лукума запихнул за щеку. Медленно жую. Сжевал. Кисс покусала пальцы Шону. Потому что не было рахат-лукума. Но Шон не обиделся. И правильно. Чего на Кисс обижаться. Чего-то хочется… Чего, не пойму. Пижма такой красивый. Такой желтоволосый и сероглазый. И почти не длинный и почти складный… Чего-то я от него хочу… Чего? Пати! Странно так посмотрела. Попросила Пижму меня накормить. Но я полон. Я рахат-лукума наелся. Ах, именно поэтому Пижма должен меня накормить? А давайте я его накормлю! Почему это «Ни в коем случае»? Пижма добросовестно меня накормил и я от обжорства проспал весь день. Что я от него хотел??? Пижма смотрит на меня как-то странно и всё время обдувает крыльями, говорит, что я пропах Шоном. Странно. Остаток вечера тискал Кисс и растил цветы. Получалось плохо. Плохо.

Среда. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Покормил Пижму. Хорошо!

Пошел на кухню. Хотел съесть рахат-лукум, но Шон не дал. Сказал: Пати запретила. Расстроился. Долго лакал мед, жалуясь Фиалочке. Кисс съела три куска рахат-лукума и носилась по комнате кругами на бреющем полете. Пати снова кормилась с Шоном. В гостиной. Плохо. Пати убежала в ресторан. Я и Пижма долго выветривали комнату прогоняя запах инкуба. Пати быстро вернулась! Хорошо! Сидит дома, наполняет накопители. Хорошо. Пришел Тони-оборотень. Плохо. Раскрыл на него крылья. Он сделал вид что не заметил. Пижма тоже раскрыл на него крылья. Сделал вид что не заметил. Прошел на кухню стал рыться в холодильнике. Ничего не нашел. Мертвой еды не держим! Кисс нарезала круги по комнате и напоролась на Тони. Он клацнул зубами. АААААААА!!! ААААААА!!! Он откусил хвост Кисс!!! ААААААА!!! Прибежала Пати с криком «Кто напал? На кого?». Тони сжевал и проглотил хвост Кисс. Пати его стукнула по лбу с криком «Дурак! Отравишься!». Кисс воет у меня на руках, я дергаю крыльями. Пижма и Пати пытаются к нам подступиться. Пати обняла меня и накормила, пообещав отрастить хвост Кисс. После пятого обещания я поверил и перестал дергать крыльями. Стал думать какой хвост должен быть у Кисс. На седьмом варианте (длина два локтя, диаметр пол локтя), Пати попросила: «Без экстремизма», и согласилась на три расходящихся хвоста, приближенных к кошачьим. Пати захотела отложить наращивание хвоста до завтра. Но Кисс без него не сможет летать! После двух минут дергания крыльями она сдалась, нашла пеньковую веревку и мы быстренько отрастили нашей Кисс три шикарных соединяющихся и расходящихся в полете хвоста. Ура! Очень хорошо! Только Тони ходит за Пати и слишком к ней прижимается. Плохо! И выражение лица у него дурацкое. Пати позвонила Ники, сказала что Тони траванулся красной силой. Ники прибежала за две минуты. Оттащила Тони от Пати. Хорошо. Повалила оборотня на диван в гостиной и принялась выкачивать силу через либидо-центр. Пати вздохнула и пошла в кабинет, Пижма пошел за ней. Все надеется, что Пати все же будет с нами кормиться через либидо-центр. Но нет. Не хочет, а говорит, что не может. Пижма взгрустнул и я его накормил. Хорошо. Тони и Ники дрыхнут в гостиной. Плохо. Кисс летает по спирали и петлями. Красиво!

Вечером Тони и Ники наконец ушли и мы с Пижмой прогоняли их запах. Крылья устали.

Четверг. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Покормил Пижму. Хорошо!

Пошел на кухню. Шона нет. Кисс доедает вчерашний рахат-лукум. Полакал мед, поболтав с Фиалочкой. Посадил Кисс на голову, связался с девочками Ауэ и Отамнела. Долго болтали. Они теперь все вместе и им хорошо. Хорошо! Пока разговаривал пришли Шон и Тони. Оборотень посмотрел на Кисс у меня на голове и назвал ее пушистым мозгослизнем. Тони такой глупый иногда. Спросил у Пати что такое мозгослизень. Она не знает. Спросил у Шона. Сказал, что не знает, но думаю, он врет. Ну и ладно. Весь день проболтал с девочками узнал много интересного. Хорошо! Пижма грустит. Плохо! Думает, как бы уговорить Пати питаться через либидо-центр. Тогда он сможет ее насыщать, так же как и я. Пошел к Пати, рассказал ей как есть. Она вздохнула и сказала, что ничего менять не хочет и ничего страшного в том что Пижма не реализует свой потенциал нет.

Пошел к Пижме, пересказал. Он расстроился. Я его покормил. Хорошо. Пижма рассказал, что у него только два ребенка и они родились очень-очень-очень давно. И он не знает что с ними. Плохо. Пижма хочет ребенка. Как я его понимаю. Незабудка – прелесть, моя гордость и отрада. Но Пати не хочет инициировать ребенка. Плохо. Ничего. Она и флерсов раньше не хотела. До весны еще все переменится. Отругал Пижму за то, что хочет инициировать ребенка на зиму глядя, и пообещал помочь весной. В конце концов, я и без Пати смогу инициировать ребенка Пижме. Я даже сейчас могу это сделать. Но на зиму нельзя. Зимой все спят и дети не растут.

Пятница. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать… а там человек! Плохо! Тот самый пыльный человек! Очень плохо!!!

Раскрыл на него крылья. Он задумался. Пати тихонько выперла его с кровати и отправила в кухню. Хорошо! Покормил Пати. Хорошо!

Пока кормил Пати, набежали гости, засели на кухне. На кухню не пошел. Пошел к себе в комнату цветы растить и с девочками болтать. Для этого надо поймать Кисс. Поймал, посадил на голову. Пижма поставил опрокинутую мебель обратно. Хорошо. У девочек и Незабудки все хорошо. Хорошо!

Пати снова наполняла амулеты, и я ее подкармливал три раза. Хорошо! Но устал сам и крылья еле шевелятся. Пижма меня накормил. Хорошо.

Суббота. Утро. Залезли с Пижмой к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Покормил Пижму. Хорошо!

Пати сказала, что едем на ферму. Хорошо! На машине. Плохо. Всю дорогу сидел на коленях у Пати и тискал Кисс. Иногда уступал место Пижме. Он лучше переносит дорогу, чем я, но все же близость Пати ему была нужна.

Приехали! Носились по всем полям до полудня.

Фиалочка, Мальвочка и Незабудка такие красивые, у них такие звонкие и веселые голоса. Хо-ро-шо-о!!! Пати нашла нас в полосе гладиолусов, принесла нам мед! Хорошо!!! Пока ели мед, Пати как-то странно смотрела, а потом, оглянувшись, принялась лакать с блюдца как мы. Прилетела Кисс, а ей меда не досталось. Плохо. Она обиделась и покусала Пати пальцы. Но Пати не Шон, и Кисс таким образом почти не подкормилась. Плохо. Пати рассказала, где искать Шона и Кисс улетела. Хорошо. Мы еще немного повалялись в цветах и Незабудка повел нас к азалиям, что-то они стали чахнуть. До вечера растили азалии и цикломены. Хорошо.

На ночь устроились на опилках в оранжерее. Хорошо!

Воскресенье. Утро.

Проснулись в оранжерее. Покормились все вместе. Мы с Пижмой пошли в дом к Пати. Дверь оказалась заперта. Долго стучали, пока Тони не открыл. Прошли в спальню, залезли к Пати в кровать, покормили. Хорошо!

Весь день растили лилии, незабудки, мальвы, герберы, цмин и пижму. Хорошо. Только крылья устали.

Пока Пати не решила ехать обратно в город, быстренько спрятались в оранжерее и устроились спать. Пати пришла, увидела нас спящими, накрыла полотенцем и погладила по голове. Хорошо! Не поедем в город. Хорошо!!!

Что бы такое придумать, чтоб Пати в город не возвращалась?