Текст книги "Разбитые иллюзии (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Ладно, мы решим эту проблему сами, мисс Дженьювин, – едко ответил Фрешит. – Только чем тогда вы можете быть полезны в предстоящей войне?

– О… И правда, чем? – пропела я, взбесившись. Кстати, после вызова Убийцы Богов я уже не боялась собственной ярости. Ярость – это хорошо, это распаляет моё солнце, вот удушающая, бессильная ненависть – это плохо.

Седрик вдруг схватил Фрешита в охапку и оттащил его на пару шагов, а Шон, обняв меня, нахально пил жар моего солнца, речитативом вливая мне в уши слова древнего языка и вталкивая их смысл через нашу связь.

«Моя сестра и госпожа, мудрейшая из мудрых, сильнейшая из сильных, направит силу против врагов, а глупых союзников вразумит после боя».

Ярость схлынула, и я расхохоталась.

«Льстец ты, брат мой».

Шон поняв, что я успокоилась, тут же перестал тянуть из меня силу и даже отстранился на дистанцию почтения.

Глава 19

Совершенно трезво и спокойно я взглянула на соправителей и краем глаза заметила, что абсолютно все оборотни застыли, как хищные звери, завидевшие сильного чужака на своей территории.

– Тихо, мальчики, я на вашей стороне.

Никаких изменений.

– Ау, пушистики! Мозги включите-то! Инстинкты – это хорошо, но и головой думать надо.

Вот только не хватало мне сейчас бойни со своими же.

– Продолжайте работу, чего встали? – властно прикрикнул Седрик, и оборотни нехотя зашевелились.

Фрешит пришёл в себя последним.

– Ладно, вернёмся к делу, – вздохнула я. – Вы договариваетесь со Стражем о том, чтобы враги прибыли в определённое место, в определённое время, и мы устроили им там засаду. Я, в свою очередь, обеспечиваю наполнение всех белых амулетов и охранителей. И участвую в бое, естественно. Как и вы, – добавила я.

– Раскомандовалась, – констатировал Седрик.

Я улыбнулась ему.

– Я не командую, а озвучиваю. Делить наших жителей на боевые отряды – ваша задача, определить, что, где и как будет происходить – тоже.

– Вот спасибо, Розочка.

– Всегда пожалуйста, Полуволк.

Седрик оттаял, о чём свидетельствовала наша привычная перебранка, а вот Фрешит погрузился в мрачные думы.

– И всё же, – болотник вынырнул из размышлений, – это эгоистично, мелко и подло с твоей стороны: отказываться от общения с Отшельником.

– Считай, как хочешь, Фрешит. У меня свои резоны, своя правда, у тебя своя. И решение моё неизменно.

В ближайшие четверть часа помост был достроен, и прибывших начали пускать в зал. До этого момента все, кто пришёл пораньше, околачивались в коридорах.

На помосте поставили три кресла, Фрешит сначала хотел сесть в центральное, но, глянув на меня, выбрал крайнее. Я не желала садиться в центре, меня напрягало близкое соседство болотника, поэтому я тоже села с краю. Центр достался Седрику, и уже потом я поняла, что это по-своему правильно. Все привыкли к нему как к главе города, пусть и дальше воспринимают его старшим.

За моей спиной стояли Шон и Тони, за Фрешитом – тигр и медведь, за Седриком – Руман, а мастифф Огги сидел у его ног, причем голова чудовищного пса была почти на одном уровне с нашими лицами.

Как это всегда бывает на собраниях divinitas, входящие разбивались по цветам и рангам: оборотни к оборотням, болотники к болотникам, только обособленная кучка майамских беженцев была разноцветной. Зал заполнялся, а вскоре стали заполняться и зрительские трибуны. Я внимательно разглядывала прибывающих, ведь я редко бывала на советах, а созыв всех жителей в последний раз был полвека назад, после нападения Абшойлиха, и я на нём не присутствовала.

Я узнала старуху – предводительницу змей в компании мрачных индусов: крепких и сильных, хоть и немолодых мужчин. Гиены выглядели, как африканская женская команда по академической гребле: плоскогрудые, широкоплечие, без грамма жира; их пятеро мужчин тоже были мускулистыми, но какими-то более мелкими, что ли. Из-за большого рта и тяжёлой челюсти все гиены казались сестрами, впрочем, кто знает, может, они и были ими. Двое медведей – массивных мужиков с бедной мимикой, войдя, привлекли всеобщее внимание. Лебедь Джерад тихонько пробрался поближе к помосту. Тигрица Мита оказалась крепкой, невысокой и полноватой женщиной, её аура хищника была приглушённой, и если не знать, что искать, то в ней не заподозришь не то что тигра, а и просто оборотня. Прочие кошачьи входили либо поодиночке, либо небольшими группами.

Грязнули-divinitas прибывали по одному, некоторые из них что-то не поделили с майамской тройкой плохих парней, возглавляемой Бромиасом, и время от времени бросали на них красноречивые ненавидящие взгляды. Майамцы в ответ демонстрировали выдержку и презрение. Розовые старожилы пришли стайкой и неуверенно встали поближе к майамцам, к розовым беженцам. Я усмехнулась. Наглядная демонстрация: белые сдружились, чёрные перегрызлись. Арденте, сильный красный filius numinis, вошёл в зал как хозяин, отвесил нам вежливый полупоклон и с удобством развалился на зрительской скамейке. За вальяжным красным как-то не сразу приметили грязнулю Пасьон, следовавшую за ним, как собачка на поводке. На мой удивлённый взгляд Седрик вполголоса сообщил:

– Эдалтери стала совсем невыносима после твоего наказания, и Пасьон сбежала от неё, подавшись в servus к Арденте. А Эдалтери, в свою очередь, смылась из города, и наши враги получили замечательный источник информации.

Отамнел появился под руку с Ауэ, что не могло меня не порадовать. Я лукаво улыбнулась бело-зелёной, и она, вспыхнув, опустила глазки. После исчезновения своего извечного соперника Саббиа Осенний, наконец, простил – и ста лет не прошло – любовь всей своей жизни, и зелёная пара воссоединилась.

Последними прибыли вампы, представляемые Франсом, Пуделем и Блондинкой.

– Итак, – заговорил Седрик, и его голос, усиленный артефактом, долетел до всех уголков зала. – Все ли в сборе? И есть ли кто, не явившийся по уважительной причине?

Старуха-змея сказала, что её дочь за границей и она за неё. Кто-то сообщил, что Белый уже отбыл на зиму в Заполярье, знать бы ещё кто это. А ещё один голос сказал, что Вифур не придет и на рассвете покинет город.

– Отлично, – отреагировал Седрик. – Ну что ж, жители славного города Нью-Йорка, как вы догадались, собрали вас здесь не для того, чтобы сообщить радостные новости. Вести плохие. Сплетни вы слышали, а теперь я говорю вам: предстоит война за этот город, за наше место под солнцем и луной. Участвовать в сражении будет каждый, так или иначе. Способные исцелять будут работать в лазарете, не способные драться будут выносить раненых с поля боя, умеющие держать оружие или содержащие оружие в себе будут драться.

Седрик помолчал, давая осмыслить сказанное, и продолжил:

– Кто не хочет сражаться за свой дом и эту землю, пусть сейчас выйдет отсюда, возьмет всё, что может унести на себе, и уберется из города НАВСЕГДА. Ни он, ни его дети, ни внуки не будут здесь жить.

Увидев отчаяние на лице тигрицы Миты, я поспешила вмешаться.

– Исключение будет сделано только для тех, кто ответственен за несовершеннолетних детей. Детей в сопровождении взрослых вывезут и спрячут на время войны. Мита, Джерад…Кто ещё?

– Откуда это у денежного мешка дети? – пробурчал кто-то.

Гиена сделала шаг вперед.

– У нас четверо, но им не нужна нянька.

– Мы сами спрячем волчат, – сообщил Тод, вожак свободных.

Вперед протолкался какой-то низенький болотник.

– У меня сынок, один, не в полном разуме ещё, высокие господа. А если б вы дали слово присмотреть за ним, если со мной что станет, так и останусь я. Драться буду, хоть на суше я и не мастак, драться-то.

Мы с Седриком синхронно повернули головы к Фрешиту.

– Даю слово присмотреть за твоим сыном, Тиль-Буль, если ты сам присмотреть за ним не сможешь.

– Вот и хорошо, вот и славно, – и странный Тиль-Буль развернулся и скрылся за спинами, вернувшись на свое место.

– Итак, – снова взял инициативу Седрик, – подумали?

И грозно уставился на розовых.

Вдруг раздался голос Арденте.

– Вы не сказали самого главного, дорогой наш… соглава города. С кем нам придётся драться?

Разнесся одобрительный ропот.

Ответила я.

– С оборотнями, вампами и тварями тьмы, – с улыбкой закончила я.

Повисла тишина.

– Тварями тьмы? – несмело переспросил чей-то голос.

– Угу, – я кивнула, как ни в чём не бывало.

Присутствующие скисли. Зачатки энтузиазма и боевого задора улетучились, оставив запах страха и даже отчаяния.

– Оборотни бессильны против тварей тьмы, – пророкотал медведь.

– Да, поэтому и общий сбор. Потребуются таланты и способности каждого, вся магия и умения filiinuminis, подзабытые в привычной клетке города.

Но страх и отчаяние продолжали шириться, и тут…

– Я! Я буду драться! – звонко крикнула Эльвиса. – Я буду драться до последней капли силы, до последнего движения, со всеми выходцами из всех кругов ада. Я обрела здесь дом, и я никому его не отдам!

Щеки Эльвисы вспыхнули румянцем, глаза горели, а невидимый ветер играл её волосами. Все замерли, глядя на неё.

– Я тоже буду драться, – произнес сильный голос. Странно, но он принадлежал старухе-змее. – Я и мой народ!

И она зашипела так, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

– И мы! – гиена сопроводила свои слова странным взлаиванем.

Три женщины глянули друг на друга и вышли вперед к помосту. За змеёй последовали индусы, за гиеной её сестры-сородичи, а за Эльвисой… все розовые divinitas, мрачные и сосредоточенные.

В зале стояла потрясённая тишина. Волки, медведи, грязнули, вся эта тестостероновая мачистская братия смотрела, не веря своим глазам, на розовых слабаков, презираемых гиен и старуху-змею в окружении людей.

На тех, кто принял вызов и готов драться до конца.

Первым не выдержал медведь, взревев, он выдал какое-то ругательство, сплюнул на пол и тоже встал рядом. Второй медведь коротко ругнулся и присоединился к собрату.

Бромиас, поправив галстук манерным жестом, пробормотал что-то вроде:

– Это будет даже забавно, – и подошёл к кучке «вояк». Двое майамских грязнуль последовали за ним, один с широкой предвкушающей улыбкой хулигана, второй с кислым выражением «а что ещё остается?». За ними последовали братья-мостовики.

– Ой, да бросьте, – раздался насмешливый голос.

– Арденте! – три гневных голоса прозвучали как один, мы еле сдерживали свою силу, чтобы не ударить по эгоистичной скотине. Боковым зрением я заметила, что наша спонтанная синхронность произвела впечатление.

Арденте поднял руки в жесте «сдаюсь».

– Я только хотел сказать, – произнес он медленно, осознав, на что нарвался, – что нечего тут думать. Бежать некуда. Нью-Йорк – последний свободный город на этом побережье, а в Лос-Анджелес так просто не попасть. Да и попав, свободы не увидишь: либо служи, либо плати дань.

Я уняла свою силу и смутно почувствовала, что Седрик с Фрешитом тоже успокоились.

Слово взял Фрешит, он встал и подошёл к краю помоста:

– Никто не хочет сражаться, никто не хочет умирать или калечиться. Но у нас выбор между «Драться и победить или умереть» и «Бежать, прятаться и сдохнуть». Выбирайте.

– Мы в деле, – мрачно произнес молодой вожак Тод. – Деваться некуда. Но если вы нас бросите одних, мы, умирая, проклянем вас так, что жизнь ваша превратится в ад на земле.

– Никто вас не бросит, Тод, – ответил Седрик. – Победить мы можем только вместе. А победа нужна всем.

Пока шёл разговор, в дверях время от времени быстро мелькали тени. Тихо и незаметно бежали слабаки.

О вампах все забыли. Кроме меня. Пудель и Блондинка что-то жарко доказывали Франсу.

– О чём вы там спорите, господа? – спросила я. И все замолчали, посмотрев на мертвяков.

Пудель спесиво выпрямился и выкрикнул:

– Мы не…

Договорить ему не удалось, потому что Франс схватил его за горло и сдавил. Удушить уже мёртвого нельзя, а вот заткнуть получилось отлично.

Я встала и спрыгнула с помоста, Шон последовал за мной.

– Какую роль вы нам отводите? – спросил Франс.

– Как это – какую? – удивилась я. – А что? Есть варианты? Ваша роль – заниматься привычным делом: уничтожать себе подобных, наш дорогой князь.

– Чего это ты при… – Блондинка увернулась от руки Франса. – Приказываешь нам?

– Изабэ, мерзкая неблагодарная тварь, – прорычал князь на французском, – заткнись немедленно!

– Черта с два! Ты стелешься под них, слабак, недаром тебя свергли, ничтожество! Недаром ты валялся в дерьме и только с чужой помощью выбрался из него. Ты нам не князь, понял⁉

«Ты сможешь сжечь её прикосновением?» – спросила я Шона.

«Да!» – ответ был полон страсти и предвкушения.

– Франс! – я отвлекла беловолосого на себя, чтобы не дёрнулся помогать. Князь повернул голову ко мне, а Шон в броске, словно змея, налетел на вампирицу, впечатав ладони ей в лицо. Раздался визг, Франс дёрнулся на помощь, но остановился, правильно оценив ситуацию, я бы не позволила ему помешать Шону. Князь отпустил горло Пуделя, схватив его за волосы и заставив смотреть. От вампирицы пошёл дымок и мерзко завоняло тухлятиной и горелым мясом. Визг прекратился и Шон убрал ладони от лица. Тело вампирицы тлело и осыпалось серыми лохмотьями жирного пепла, так, будто попало на полуденное солнце. Даже Франс струхнул, а Пудель от страха застыл статуей, Шон многозначительно посмотрел на нашего князя.

– Я не услышала твоего согласия, Франс, – деловым тоном произнесла я.

– Моё гнездо за последний год перенесло две чистки. Все, кто хоть чего-нибудь стоил, рассыпались пеплом. Мы будем драться на вашей стороне, только толку с этого вам будет мало.

– Ну-ну, Франс, зачем так пессимистично. Ты ведь очень хорошо соображаешь. До боя придумаешь, как уравнять шансы.

Он задумчиво глянул на меня и хищно осклабился.

– Вы, как всегда, правы, Белая леди. Позволите нам идти готовиться?

– Идите.

И Франс двинул к двери, так и не отпустив волосы Пуделя, тому пришлось бежать рядом с ним вприсядку.

– Плохой дохлый пёсик, – бросил им в спины Шон, Пудель что-то булькнул, а Франс оскалился, почти весело.

Когда мертвяки покинули зал, Арденте озвучил то, что у всех вертелось на языке.

– Впечатляюще.

– Но слишком медленно, – проронил кто-то

– И совсем даже не медленно, – заспорил ещё один неизвестный.

– Да я о другом! – отмахнулся Арденте. – Уважаемый Шон Чери ведь проделал это сам, без помощи прекрасной госпожи Пати.

Шон сдержанно с достоинством поклонился в знак согласия, а Арденте одарил меня странным оценивающим взглядом. В ответ на это я, как говорят люди, «прикинулась шлангом», не собираясь признаваться, что таким умением Шон обязан не мне, а новообретённому батюшке – богу солнца.

На этом эксцессы закончились, и мы занялись деловыми вопросами: кому какое оружие выдать, кто и какие возьмется наполнять артефакты и совершать чары. Это отняло ещё полтора часа, но расстались все полные мрачной решимости, а кто-то и азартного предвкушения большой драки.

Прямо ночью мы забрали спящих Лиана и Пижму и поехали загород на мою цветочную ферму. Утром Лиан, получив от меня vis, присоединился ментально к новым девочкам-флерсам, а после я помогла ему их раскачать и превратить в маленьких. Затем началась одуряющая, в прямом смысле этого слова, работа по зарядке амулетов-накопителей и воды. В этом участвовали все, даже Уту, гревший прилежно трудившихся флерсов.

Ники составила какие-то сложные графические чары, которые позволят Тони многократно перекидываться в пса и обратно в человека без обязательной подпитки. Как ни крути, а в оборотничестве она знала толк. Память её никуда не делась, а чем дальше она входила в полный разум, тем больше полезного извлекала из своего тяжёлого прошлого.

Так что пока мы возились на кухне, влюблённая парочка была занята друг другом: татуировкой и сексом, сексом и татуировкой. Если рассматривать происходящее с позиции Тони. На самом деле Ники наносила vis-рисунок и наполняла его. К вечеру она выложилась так, что напоминала собственную тень, с ввалившимися щеками и трясущимися руками. Венди, помогавшая мне, кинулась реанимировать подругу, к ней присоединился Пижма, и то, что Ники никак не отреагировала на флерса, всегда вводившего её в восхищённый ступор, говорило само за себя. Ники навела на Тони лёгкий морок, чтобы не мешал ей во время процесса. К счастью, пёс-оборотень окончательно очухался, когда мы уже привели его любимую в более-менее нормальное состояние и отправили в глубокий восстановительный сон.

Я, задумавшись, решила последовать примеру нашей бело-зёленой и составила простенькие, но действенные солнечные чары – последний довод. Нанесла хной на всех членов своей команды символ солнца и, объединившись с Уту и Шоном, наполнила его, заложив силе приказ высвободиться при телесном контакте носителя с концентрированной тьмой. Теперь если вамп или тварь тьмы схватит ту же Венди, знак на щеке полыхнёт, как полуденный солнечный луч. Жаль, только один раз. Подумав, Венди и Ники я наградила тремя такими оберегами, Тони смог вынести лишь один, а Шон и вовсе не нуждался в них, вспыхивая по собственному желанию. Причем вспышка обжигающим светом солнца раскалённой пустыни ему давалась легко и естественно, а вспышка белым vis любви – как и раньше: с болью в сердце, и только от мыслей обо мне.

Глава 20

С заходом солнца утомлённые флерсы уснули в оранжерее, а следом за ними вырубились и мы все, оставив бодрствовать только Тони – он больше всех пострадал сегодня, но меньше всех устал. Дризл и Оук вместе с Ландышами как ещё утром спрятались от наших экспериментов и трудов в гостевом домике, так и остались там на ночь. Стивенсон привычным дозором обходил земли фермы, Тони сторожил дом, так что уснула я спокойно.

Только ненадолго. Ведь Страж обещал сообщить мне этой ночью дату нападения на нас, и моя забывчивость не помешала ему это сделать.

Я проснулась от полузабытой боли – горели пальцы. Не проснувшись до конца, я встала и побрела на кухню, там для меня обычно оставляли белую воду. Пока дошла – боль стихла, и я пыталась понять, зачем встала и что вообще делаю.

– У вас ещё два дня…

С криком я подпрыгнула на месте, инстинктивно хватаясь за что-то, лежащее на столе…

– … и одна ночь, – закончил Страж.

Я отбросила поварешку, мрачно радуясь, что не успела метнуть её на звук голоса. И глубоко вдохнула. А может, и надо было бы метнуть… Потом, вспомнив, что Страж слышит все мои мысли, одёрнула себя и заставила осмыслить сказанное им.

– Два дня и одна ночь, – повторила я. – А… Седрик или Фрешит разговаривали с тобой этой или прошлой ночью?

– Да, – в кратком ответе послышалось глубокое удовлетворение, и я впилась взглядом в Отшельника.

– Ты доволен? Чем?

Страж равновесия пристально посмотрел на меня, и я почти пожалела о своем любопытстве.

– Доволен, – всё же промолвил он. – Сделка состоялась.

Угу. Значит, он доволен тем, что сделка состоялась. Что же он стребовал с наших чёрно-зелёных побратимов, хотела бы я знать? Но вслух задавать вопросы не решилась. Излишнее любопытство чревато…

– Что будет, если мы проиграем? – вырвалось у меня.

– Для вас уже ничего не будет, – ответил он.

– Логично, – горько хмыкнула я.

Страж ничего не говорил, но и не уходил. Чего-то хочет? Он прочитал в моих мыслях этот незаданный вопрос.

– Я хочу заключить сделку, – произнес он, отведя взгляд.

– Ты? Сделку? – удивлённо пролепетала я.

– Я хочу обменять твою кровь на услугу. Тебе что-нибудь нужно?

И он поднял на меня глаза. И опять я почти физически ощутила, что принимаю удар на щит и сопротивляюсь давлению.

– Что для тебя моя кровь?

Он помолчал и ответил

– Сила. Жизнь. Свет. Нас зовут отчаявшиеся, как твоя мать, или сгорающие в ненависти, как Виктор…

– А я глупая, довольная жизнью белая divinitas, – понимающе кивнула я. Страж промолчал.

И тут-то до меня дошёл смысл ответа – Сила.

Свет и Тень, да Страж подсел на мою кровь! Если горькие капли крови заключающих сделки могут давать силы для осуществления условий договора, то сколько же силы получил Отшельник с того подаренного глотка и сколько может получить сейчас. Вот почему-то мысли отказать Стражу в его просьбе у меня даже не промелькнуло.

Отшельник «слышал» эти размышления, и я безмолвно спросила: «Как же ты используешь эту силу? Что ты сплетаешь?»

– Жизнь, – ответил он. И, словно ментальная связь заработала в оба конца, до меня донеслось эхо: «И смерть».

Жизнь и смерть. Потому что нет жизни без смерти. Получив мою кровь, он обрел власть изменять, вырвать из стазиса вечности тех, кто в ней застыл, как в янтаре. Серый Демон!

Я протянула запястье.

– Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, и не стремишься извести нас всех!

– Разве я причинял тебе зло? – спросил он.

– Ты играешь нами! – зло выкрикнула я. – Подсовываешь подарочки, чтобы мы могли осуществить задуманное тобой! Освобождение Шона, Кения, теперь меч этот медный и Чёрная смерть в числе нападающих – всё цепляется друг за друга, всё – звенья одной цепи.

Страж смотрел, не отрицая, но и не соглашаясь, словно всё, сказанное мной, правда лишь отчасти, вернее, часть правды. Ну да, часть… Ведь решения раз за разом принимали мы сами. Надеюсь, правильные решения.

– Я не знаю, о чём просить тебя сейчас, – устало произнесла я. – Бери кровь в долг или уходи.

Отшельник бережно взял мою ладонь своей когтистой рукой и поднес ко рту. Я постаралась успокоиться, зная, что больно почти не будет, зато будет страшно, когда он начнет тянуть кровь и вместе с ней мои воспоминания.

Аккуратно запустив клыки рядом с прежними отметинами, он, как и в прошлый раз, долго набирал полный рот, затем сделал неимоверно большой глоток и замер, прислушиваясь к моей крови в себе.

– Да, я не должен этого делать, – вдруг произнес он. – Ты обретаешь от этого силу и власть не меньшую, чем я. И власть надо мной в том числе. Я тебе должен две услуги. Любых. Это много. Слишком много.

Мне стало горько от его пустых слов. Что толку от этих двух услуг? Серый Демон – Страж Равновесия никогда не упустит своего. Даже если я потребую аннулировать сделку с Виком и оставить его в покое, он аннулирует. А потом сплетёт судьбы так, что Вик сам будет умолять его о новом договоре на ещё более страшных для себя условиях.

Невозможно заставить служить себе Стража, даже в малом.

Он не уходил.

– Что ещё? – раздражённо спросила я.

– Помни, что всё в твоих руках, – и он, распахнув крылья, взмыл бестелесной тенью вверх, проходя сквозь потолок.

Ну да, опять и снова: Страж ставит задачи, а мы их решаем и получаем конфетку и следующую задачу, ещё более сложную. Серый Демон!

Тони вошёл в кухню, принюхался и обнял.

– Иди спать, хозяйка.

На следующий день мы вернулись в город, в район старых заброшенных складов, и я весь день занималась тем, что ставила vis-знак солнца на псов Седрика и оборотней, подконтрольных Фрешиту. Ночью мы решили проверить, как же работает защита. Для этого я попросила у Франса какого-нибудь вампира, которого не жалко подпалить малость, и он пришёл с каким-то хмырём, сильно напоминающим зомби из фильмов. В качестве проверяемого я выбрала того самого мальчишку – кошачьего, который охранял дом Джерада. Сначала зомби просто схватил кота – ничего не произошло, а когда мертвяк получил команду от Франса «кусай» и набросился, метя в шею, знак на щеке полыхнул, как яркая фотовспышка. На мертвяка это слабо подействовало, но Шон был начеку со своей серебряной саблей. Он рубанул по шее – сабля завязла… Со страшной руганью, Шон буквально отпилил голову и в бешенстве развернулся в сторону Франса… Но князя не оказалось там, где он был всего несколько секунд назад.

– А ну, вылазь! Сколько часов прошло, как ты поднял этого гуля? Сын жабы и гадюки!

Франс, пошатываясь вышел откуда-то из-за ящиков. Он был сильно обожжён, и это произвело впечатление на оборотней.

– Крови, – потребовал князь.

– Ополоумел? Иди поймай какого-нибудь люмпена, – отозвался Седрик.

– Твари! Да я еле стою!

– Вот и иди себе, пока уважаемый Шон Чери не решил потребовать возмещения за испорченную серебряную саблю, – наш полуволк откровенно развлекался.

– Мрази! Твари неблагодарные, – зашипел Франс переходя на французский. – Что б вам…

– Полегче! – прервала я его, и мой окрик подействовал. Франс, нехорошо сощурившись, двинул на выход.

– Убьешь не люмпена – узнаю и припомню, – крикнула я ему вслед.

– Ага, если выживем, – огрызнулся Франс, но стало ясно, что дурить он не будет.

– Эх, твою бы силу – да полвека назад, – грустно пробормотал Седрик, и я поняла, что он вспоминает Серхио. Вообще, чем больше я общалась с ним после клятвы служить мне, тем чаще улавливала его мысли и настроение. С ним происходило то же самое, недаром он вчера Фрешита оттащил, когда тот вывел меня из себя.

– Почему? Почему я вспоминаю сейчас?.. – пробормотал он, когда мы отошли подальше от оборотней.

– Вспоминаешь что?

– Кого. Серхио.

И помолчав, добавил:

– Пати, розовые и болотники могут быть вместе.

– О, не сомневаюсь, – едко выдала я.

– Нет, ты не понимаешь. Я не обижал его. Я никогда не обижал его. Может быть, потому, что он добровольно делился силой, может, потому, что я действительно был ему небезразличен. Он забавлял меня, веселил… Он был чем-то вроде младшего брата: глупого, веселого и восхищающегося старшим. Как я мог забыть? Всё забыть…

– Боль и потеря были слишком велики, – он и сам знал этот ответ, но я всё же озвучила его.

– Почему воспоминания возвращаются сейчас, когда мне надо быть собранным и жестким?

– Наверное, в них есть что-то, делающее тебя сильнее… или умнее.

Он горько хохотнул.

– Сильнее они точно меня не делают.

– Ты всегда путал силу и агрессию, Седрик.

Он внимательно на меня посмотрел.

– Ты права, Пати. Но, может быть, всё проще: очень скоро мы станем свидетелями смерти бессмертных. Нам придется переживать тот кошмар раз за разом.

– Седрик!!! Да я тебе сейчас в морду дам! Я Белая, забыл? Мне нельзя о таком задумываться. Я должна быть оптимистичной слепой идиоткой.

– О… Да…Но, знаешь, ты очень мало похожа на оптимистичную идиотку.

– Потому что ты мне мешаешь!

Он расхохотался, и я почувствовала, что клещи, сжимающие его сердце, немного ослабли.

Мы не зря проторчали весь день в таком гадком районе: провонявшем мёртвыми химическими запахами и без единого деревца. Большой склад был выбран местом главной битвы. Стены и крыша, пусть и хлипкие, скроют от посторонних глаз большую часть будущих событий и не позволят напавшим разбежаться сразу кто куда. Но на стены надежды было мало, поэтому кто-то поставил невидимую границу-стену. Тот, кто пытался выйти за неё, делая шаг вперед, незаметно для себя разворачивался назад, и даже не сразу понимал, что направление поменялось. Когда я спросила у Седрика, кто же смог создать такое – он указал на ничем не примечательного угрюмого болотника, пояснив, что это чары лешего, только усиленные и закреплённые.

Остаток ночи я намеревалась проспать в своей квартире и наконец-то покинула этот ужасный район. Но моим планам о безмятежном сне не судилось сбыться. Шон отвез меня и не спешил уходить домой: его подруга где-то пропадала с самого совета, и на все вопросы о ней он отвечал уклончиво: «Готовится». Зная, что Эльвиса поклялась, никто не сомневался, что она будет участвовать в бою, сейчас многие скрылись в своих местах силы и наполняются. Так что Шон напросился зайти в ресторан, ограбить кухню, а поскольку я тоже хотела есть, то согласилась на это.

Дежурил опять Родж. Вместо приветствия он окинул Шона хмурым взглядом.

– На кинозвезду ты уже почти не похож, – сообщил он.

– Ага, но Пати я таким нравлюсь больше, – весело отозвался тот.

Родж перевел хмурый взгляд на меня.

– Мэм, нам надо поговорить.

– Давай через три дня, я как раз освобожусь, – ответила я, мы втроем уже дошли до кухни, и я принялась хозяйничать.

– А чем вы так заняты сейчас? – спросил Родж, и я, бросив всё, посмотрела на него в упор.

– Ты задаешь слишком много вопросов, Родж.

Он не смутился.

– Возможно. Но сегодня заплакали кровью кресты в трёх церквях. И я думаю, вы знаете, почему.

Я задумалась. Первый порыв был: почистить Роджу мозги и избавиться от проблем, но это уже невозможно сделать, не причинив ему вреда. Слишком многое пришлось бы стирать. С другой стороны, если я ему всё расскажу, то чем это грозит? Всё зависит от того, как человек воспримет эти новости.

– Я жду, мэм.

– Для наемного работника ты слишком оборзел, – тихо процедил Шон.

И мужчины тут же сцепились взглядами. Будь они котами, то уже б начали выть перед дракой.

– На нас вот-вот нападут, – произнесла я, и взгляды метнулись ко мне. – И всем нелюдям Нью-Йорка предстоит сражаться за свой дом.

– А людям? – тут же спросил Родж.

– Это не ваша война.

– Если бы это была не наша война, то Бог не предупреждал бы нас.

– Война не ваша, – отрезала я. – Она станет вашей, если мы проиграем.

– Вот как? – Родж разозлился. – Мне вот интересно, если вы всё же проиграете, то как нам, людям, разобраться с тем, с чем не смогли вы, нелюди?

– У вас есть Бог, и он вам поможет. По вере вашей. Ведь так? Ты ж видел, что твой пастор сделал.

– Он святой человек! Таких крайне мало.

Вдруг стукнув по столешнице, он твёрдо спросил:

– Ты не думала, что нам стоит объединиться?

Я уставилась на него.

– Родж! Раскрой глаза! Только такие, как я, Чери и Эльвиса, нормально относятся к людям. Для других вы либо корм, либо враги, уничтожившие дом. Прошли времена, когда мы были вместе. Когда боги и люди сражались бок обок. Нет возврата назад. Это наша война. И я так говорю потому, что слишком хорошо отношусь к вам, людям и не хочу, чтобы ваши жизни послужили аптечкой либо батарейкой подзарядки.

– Вы будете драться с такими же, как вы? – спросил Родж, намеренно убрав эмоции, глядя в сторону.

– Не совсем, – ответила я.

– Бой предстоит с оборотнями, вампирами и тварями тьмы, – ответил Шон. – Поэтому плачут статуи и кресты.

– Если нас предупреждают, значит, у вас велик шанс проиграть, – констатировал Родж, пытливо переводя взгляд с меня на Шона.

– Плевать нам на шансы, – отрезал Шон. – Мы будем биться до победы или смерти. И хватит, разговор окончен. Будете решать проблемы по мере их появления. А если сейчас сунетесь в нашу драку, то гарантированно бездарно сдохнете.

Жёстко, но, в общем, целиком и полностью правильно.

Забрав пакеты с продуктами, мы вышли в наш переулок. На лестнице моего дома сидел Вик.

Он встал, взял у меня из рук пакет и впихнул его Шону, а сам обнял, окутывая своей светлой силой, своей любовью.

Я опять расплакалась. Тихими слезами вышли страх и напряжение последних двух дней. Свет и Тень, какое счастье, что Вик со мной. Что он есть у меня и всё-всё понимает.

Он поднял меня на руки и занес в квартиру, и остаток ночи я провела куда лучше, чем рассчитывала.

Утром Шон готовил оладьи с беконом для Вика и фруктовый салат для меня. К счастью, мужчины вполне спокойно реагировали друг на друга, Шон уважал мой выбор и не пошёл бы против меня, как-то доставая Вика. А Вик был спокоен, зная, что с Шоном я никогда не спала и что у того есть «девушка».