Текст книги "Разбитые иллюзии (СИ)"

Автор книги: Любовь Пушкарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Проснулась я оттого, что почувствовала приближение фамилиаров. Кения влетел в комнату, в зубах он нёс куда меньшую по размерам Кисс. Бережно опустив её на пол, он получил от неё лапой по носу – не со зла, а так, превентивно. Окинув нас четверых хмурым взглядом, кошка неторопливо направилась ко мне с грацией коня-тяжеловоза. Промаршировав мимо Вика, она стоически взобралась на меня и легла на грудь. Раздалось мурлыканье, сравнимое с тарахтением трактора, который мне довелось слышать и наблюдать ещё до второй мировой.

В меня полился vis – такой родной и знакомый, словно я дома и всего несколько минут назад меня разбудил Лиан, а на кухне ждёт пастила, напитанная красной силой Шона… Я перебирала тёплую, словно нагретую солнцем розово-салатовую шерстку Кисс. Кения всегда был прохладным или откровенно холодным, словно только что вернулся с мороза, и летом в жару это было приятно. Сейчас же тепло Кисс – это то, что нужно. Я наполнялась, наверное, с час, и по мере обретения сил возвращалась способность думать, а с нею нарастало беспокойство за Шона. Вытянув из Кисс всё, что она могла дать, я проводила её в обратный путь: пронаблюдала, как Кения аккуратно берет её за холку и плавно вылетает в окно.

– Я к Шону, – сообщила я, вставая. Вик, кряхтя, последовал моему примеру.

– Нам идти с тобой? – уточнил Тони.

– Не обязательно.

Как я и боялась, мы нашли Шона там же, где оставили. Он стоял на коленях, держа в руках браслеты и ошейник, глядя пустым взглядом перед собой.

– Что с ним? – тихо спросил Вик.

– Сейчас узнаю. Если я так же залипну дольше, чем на две минуты, потяни меня за одежду так, чтобы разорвать контакт между нами. Но сам меня не касайся.

– Хорошо.

Я встала рядышком на ледяные плиты крыши и коснулась шеи Шона, желая провалиться в его мир.

Обычно это было легко, но не в этот раз – я словно открывала тяжеленную дверь, за которой бушует непогода.

Так и вышло. В пустыне царили сумрак и холод, выл ветер, нося жалящие песчинки… и гудело пламя огромного костра.

Шон стоял в нескольких шагах передо мной и в то же время очень далеко. Приблизиться оказалось тяжело: хозяин пустыни не хотел ни с кем разговаривать, мне пришлось пересилить его волю.

– Шон…

Он не обернулся.

– Откуда дрова⁈ – похолодев от ужаса, спросила я.

Он молча махнул в сторону оазиса, вернее, того, что от него осталось.

– Костер будет гореть всю ночь, – пустым голосом произнес он, и всё же обернулся ко мне. – Прости, – обронил он, глядя в глаза, и тут же вернулся взглядом к огню.

Я в панике соображала, что будет, если он сожжёт оазис дотла, чем ему это грозит. Ведь оазис – воплощение его резерва! В лучшем случае Шон впадет в vis-кому…

Меня выдернуло в реальность, я повалилась на холодные плиты. Холодный ветер был тот же, только нёс не песок, а морось.

– Времени прошло немного, но… у тебя лицо стало совсем испуганным, – запинаясь от беспокойства, сказал Вик.

– Шон сжигает свой оазис в погребальном костре, – произнесла я. – Надо что-то делать.

Вик поднял меня и прижал к себе.

– Что делать?

– Не знаю, – тихо ответила я. – Наверное, надо попытаться растить деревья в оазисе, а может, поискать сушняк в пустыне.

Вик покачал головой. Ну да, похоже на бредни сумасшедшего. Но он произнёс:

– Я раздобуду одежду потеплее для нас всех и позову Тони, чтобы он страховал нас.

– Нас? Вик, тебе туда нельзя, ты человек! Чужая реальность – это всегда… риск, это губительно… Ты можешь не вернуться. Нет.

– Пати, тебя одну я туда больше не отпущу и там я от тебя не отойду ни на шаг.

Я собралась спорить, но он поцеловал меня, вливая каплю белого vis.

– Пати, если бы ты видела себя сейчас, то поняла бы – одну я тебя никуда не отпущу.

– Что? Всё так плохо?

Он кивнул.

– Вик, если бы ты видел, насколько пуст сейчас, то тоже понял, почему я сопротивляюсь.

– И, тем не менее, Пати, либо ты признаёшь за мной право на самостоятельность, на поступки, либо нет.

Я смотрела, не зная, что сказать. Вик продолжил:

– Я не Тони и не Шон. И никогда таким не стану. Не успею, да и не хочу. Готова ли ты к тому, что рядом с тобой будет мужчина, муж, если хочешь, а не вассал или слуга?

Я сглотнула, ошарашенная этим ультиматумом.

– Если я не соглашусь, ты уйдешь? – сама не узнала свой надтреснутый голос.

– Да, уйду. И скоро.

Я вздрогнула, вскинув на него взгляд. Как он может угрожать мне своей смертью?

– Замечательно! – я оттолкнула его и отвернулась. – Либо я позволяю тебе делать глупости, в результате которых ты погибнешь, либо не позволяю, и это тоже приведет к твоей скорой смерти. Богатый выбор!

Он снова обнял меня. Я попыталась оттолкнуть его локтями, но он обхватил меня за плечи, одновременно прижимая к себе и оставляя свободу движений.

– Ты же не хочешь посадить меня в клетку своей любви и надеть ошейник? Правда, Пати…

– Я не хочу жить и знать, что виновна в твоей смерти, – тихо ответила я.

– Ты взрослая девочка и понимаешь – мне осталось очень мало. Не важно, что спустит курок и когда. Важно, как я проживу отмеренное время. Давай договоримся, что за свои решения я отвечаю сам. Ты всегда была слишком чиста, чтобы хладнокровно манипулировать другими. Это меня к тебе и привлекло – детская непосредственность, правдивость, чистота… Не стоит меняться сейчас.

Я вытерла слёзы. В последние дни я слишком часто плачу…

– Хорошо. Договорились.

Глава 16

Мы спустились с крыши, и я попросила Тони достать нам что-нибудь потеплее. Ники вызвалась принести горячего питья. Девушка вернулась быстро с большими чашками наваристого бульона на подносе и смущённой улыбкой на лице.

– Они меня боятся, – обронила она.

– И правильно делают. Гиены – одни из самых агрессивных оборотней, особенно самки. Не стоит им знать, что ты гиена лишь внешне.

– Угу, – понурилась Ники. Любое упоминание о её «проблеме» портило ей настроение. Пришлось подбадривающе приобнять её, и она тут же по-детски уткнулась мне носом в шею.

Тони пришёл, гружённый форменными зимними куртками охраны. Скинув их, чуть ли не залпом выпил бульон, а потом взялся и за мою чашку – такая пища не для меня. Вик и Ники тоже торопливо похлебали согревающий, дающий силы напиток. Жаль, что в логове оборотней не в чести сладости, и я осталась голодной.

Наконец мы, надев куртки и прихватив одну для Шона, вышли на крышу. Приготовления были окончены, Тони предупреждён, и Вик, крепко держа меня за руку, одновременно со мной коснулся Шона.

Попасть в пустыню в этот раз вышло чуть легче. Я крепко держала Вика, боясь, что он потеряется при переходе. Но нет, мы оба оказались в сумерках на злом, жалящем ветру.

Мы замерли, глядя друг на друга. Я разглядывала Вика, он стоял, согнувшись под тяжёлой ношей. Какие-то каменные плиты, похожие на горб, не давали ему распрямиться.

– Что это? – вырвалось у меня. – Свет и Тень! Это сделка со Стражем?

– Да, это мои каменные крылья. Растут с каждым днём… Когда я умру, они раскроются, – тихо ответил он.

– Вик… – я заключила в ладони его лицо. Наверное, оно было таким, как до катастрофы, только шрам над бровью остался… И мелкие царапины на лбу, рядом с венком из полевых цветов… руки охватывали такие же цветочные браслеты, а возле сердца примостился букетик-бутоньерка.

– Цветы… – растеряно произнесла я.

– Да, это от тебя, – улыбнулся он.

– А царапины? – нахмурилась я.

– Розы оставили своими шипами, а сейчас их сменили полевые цветы.

– Я делала тебе больно…

Он отрицательно покачал головой.

– Ты пьянила меня ароматом.

– А сейчас?

– Солнце, полдень, горькая нежность… Пойдём, любовь моя, ты собиралась искать сушняк… Думаю, лучше начать с этого.

– Да…

Мы не спеша двинулись к Шону и костру. Чужая реальность… Но я легко хозяйничала в реальности Седрика, наверное, и у Шона смогу что-нибудь.

Коряга. Сухая большая коряга… Ну же! Нам нужна коряга.

– Пати, смотри, – Вик показал на еле заметный, занесённый песком перекрученный ствол.

– Ага! – обрадовалась я.

Мы вместе направились к ней, я боялась отпустить ладонь Вика хоть на мгновение. Подойдя, я протянула руку, чтоб ухватиться за сук, как вдруг коряга извернулась, оказавшись мерзкой зубастой змеёй, и дёрнулась ко мне. С визгом я отскочила, а Вик, наоборот, бросился вперёд, падая набок. Он придавил змею своим весом и двумя руками схватил за туловище, возле головы. Змея вырывалась, от неё пошёл смрад, как от мертвечины или вампа. На одних инстинктах я выхватила из сердца белый vis, обращая его в кинжал, и вонзила в голову этой дряни. Передо мной замелькали оскаленные вампирьи рожи, мерзкие, глумливые и голодные, с распахнутыми пастями, и длинными клыками… и…

Перед нами снова была коряга. Сухое трухлявое дерево.

– Дружелюбненько тут, – пробурчал Вик, перекатываясь на бок и вставая на четвереньки. Только так он мог подняться на ноги.

– Такие тяжёлые, – вырвалось у меня. Он лишь отмахнулся, не желая комментировать свою ношу-проклятие.

– Забираем? – уточнил он, глядя на корягу. Я кивнула: конечно, забираем.

Мы шли медленно, волоча корягу за собой.

– Вон ещё одна, – мрачно произнес Вик, отчего-то он их видел лучше меня.

– Надо рискнуть, – я заранее сделала стилет из света, и это отозвалось ноющей болью в сердце. Ах, похоже, я таким образом вспыхиваю с нуля, и мой перетруженный vis-центр совершенно однозначно выражает протест. Увы, придется потерпеть.

Подойдя, мы долго присматривались, определяясь, где у змеи будет голова. Не нашли. Вик осторожно потянулся к ней. Коснувшись, он вдруг замер с маской боли и ужаса на лице. Я, не раздумывая, вонзила стилет в «дерево».

– О Боже, – выдохнул Вик, – Боже, нет…

– Это морок, Вик, всего лишь морок. Ничего этого не было! – тормошила я его.

– Было, – мрачно ответил он, – но не со мной. К счастью. Давай оставим это здесь.

– Нет. Я потащу. Всю эту дрянь надо сжечь. Шон сжигает свою душу, лучшую её часть, пусть сожжет и это.

– Но зачем? Что за самоубийство – и ради чего? Ведь тот инкуб…

– Этот инкуб – почти отражение Шона. Шону помогли: сначала Уту, потом я, и теперь он не может не помочь такому, как он сам. У всех народов есть обряд прощания с умершим. Плакальщицы, отпевание, погребальный костер или ещё что-нибудь. Всех поминают. Сразу или через какое-то время. Совершают что-то, дающее силу ушедшей душе, а иногда и направление. Костер, считается, очищает от грехов, а в его тёплом воздухе душа воспаряет, и чем он больше, тем выше она взлетит. Отпевания, особенно ночные, – защита для души в пути и истаивание её грехов. Поэтому Шон жжёт костер, чтобы сжечь грехи ушедшего и дать ему подняться повыше.

– Сплетающий Нити…

– Получит силу этого костра и отпустит душу на новое рождение, – закончила я.

– Ну, может, и так…

Третью корягу снова увидел Вик.

Она была большая, толщиной с человека и пустая внутри.

– Мне страшно, – тихо пробормотал он.

– Мне тоже.

Создание стилета отозвалось сильной болью.

– Даже не знаю… – произнес Вик. – Давай я упаду на неё крыльями, а ты воткнёшь кинжал.

– Главное – не ошибиться, где голова, а где хвост.

Но понять было невозможно, и Вик наудачу выбрал более широкий конец. Подпрыгнув, он упал своим каменным горбом на трухлявое дерево, и оно дёрнулось, оборачиваясь той самой змеёй, мучавшей Мойана. Я с диким воплем воткнула в неё кинжал раз и ещё раз. В глазах всё потемнело…

– Пати! – голос Шона. Пришёл-таки, нерадушный хозяин.

Я дышала тяжело и с присвистом, где-то рядом слышалось такое же дыхание Вика.

– Сейчас, Свет мой, сейчас, – и он аккуратно запустил в мою руку клыки, вливая красный vis похоти.

Я была слишком опустошена и слаба, меня скрутило от нестерпимого желания.

– Вик, – простонала я, и Шон подтолкнул меня к нему. Оказавшись в объятиях, я смогла управиться с vis и даже чуть поделиться с Виком. Обрела зрение и осмотрела Шона. Он словно постарел лет на двадцать, весь высох.

– Тащи корягу, – у меня просто не осталось иных мыслей в голове. Только то, что мы, рискуя собой, раздобыли топливо для его костра, чтобы спасти остатки оазиса.

Шон глянул, куда я показывала, и на его лице отразилось изумление. Тем не менее, он схватил ствол и поволок его. Мы с Виком встали и тяжело потащили каждый свою ношу.

Вдруг Вик коротко невесело рассмеялся.

– Добрые дела – это такая морока!

– И не говори, – поддакнула я.

Мы бросили коряги в костёр почти одновременно. Пламя, получив такое странное топливо, чуть не потухло, но потом разгорелось с прежней силой.

Я в изнеможении опустилась у огня.

– Не смогу сейчас растить оазис заново, если этого топлива не хватит до рассвета, то это конец.

– Хм… Пати, я вроде слышал, что время в таких мирах субъективно… Рассвет может вообще не наступить.

– Нет, я имею в виду настоящий рассвет. Тогда Уту, отец Шона, обретёт силу, найдёт нас и выручит. Рассвет и там, и здесь наступит одновременно, это точно.

– Уту – это тот божок-доходяга?

– Он больше не доходяга. Шон верит в него, и я тоже.

Шон стоял, раскачиваясь, тихим речитативом отмеряя минуты.

Сколько времени так прошло, не знаю. Вдруг рядом со мной появился огромный пёс. Он изучающе лизнул меня в лицо и тихонько заскулил.

– Сколько часов до рассвета? – спросила я.

Пёс два раза поднял лапу.

– Два… Я думаю, выдержим.

Пёс заскулил ещё сильнее.

– Пати, пойдём! Всё равно мы не в состоянии сделать что-либо ещё. Если Шон захочет сжечь всё, без остатка, ты его не остановишь. Смотри, он никуда не уходил, а даже следов шатра не осталось и деревьев стало меньше.

С тяжёлым сердцем я поняла, что Вик прав.

– Ладно. Но я скажу ему всё, что думаю.

Тяжело встав, я, шатаясь, добрела до Шона.

– Шон, – позвала я, он нехотя обернулся. – Не забывай о живых.

Не дождавшись реакции, я вывалилась в реальность одновременно с Тони и Виком. В предрассветных сумерках наши измождённые лица с запавшими глазами казались масками смерти. Ники, оттащившая нас от Шона, не знала, кому отдать свои крохи силы, кого спасать первым.

Я наотрез отказалась уходить с крыши. Буду дожидаться Уту. Мужчины на это вяло повозмущались, на большую активность им не хватало сил.

Ники по своей инициативе приволокла снизу немаленький ковёр, и как только с ним управилась. Мы постелили его на холодные плиты и им же накрылись, защищаясь от ветра, на Шона набросили ещё одну куртку. И стали ждать рассвета, то есть провалились в тяжёлую дрёму.

Уту так спешил, что не дождался, покуда лучи солнца доберутся до крыши, я проснулась от того, что он с хеканьем впечатался в стену и, кряхтя, подтянулся на руках. Мы встретились взглядами. Он бегло глянул на Шона, на медь в его руках, и, скинув с него капюшон и саму куртку, крепко прижал сына к себе.

Ну всё, теперь я спокойна. Можно и домой… Кто б ещё отвез нашу калечную компанию.

Дорогу я не помню: позорно отключилась, предоставив Вику держаться из последних сил. Он не мог бросить свою машину, а Тони отказался оставить мой ренджровер у Седрика, не доверяя бывшим собратьям по стае.

Очнулась я уже в своём привычном тупичке-переулке, в пяти шагах от дома. Вик порывался оставить меня и куда-то ехать, но я вцепилась в него, заявив, что никуда в таком чаморошном состоянии его не отпущу, и пусть выбирает: спать у меня дома или в апартаментах над рестораном.

– Ты одна живёшь? – спросил он.

– С флерсами, – на автомате ответила я.

Вик не имел ни малейшего представления, кто это такие. Пока он определялся, я решила за него.

– Пошли, познакомишься.

Что я творю⁉ Дала бы человеку прийти в себя, а уж потом… Нет, пусть лучше сразу узнает и поймёт. И примет. Или не примет…

– А кто они? – осторожно поинтересовался Вик, пока я его буксировала к лестнице.

– Они… ну, как бы дети. Да дети и есть. Старший сын и любимый.

Вик аж вздрогнул от удивления.

– Ты ничего о них не говорила.

– Они у меня недавно. С весны. С тех пор, как у меня духи меняться стали.

– То не духи менялись… А смена роз на полевые цветы – это от них?

– Угу.

Я открыла окно-дверь. Лиан и Пижма стояли в паре метров, как вышколенные дети из какой-нибудь патриархально-сектантской семьи. Одеты они были колоритно: в тонкие свободные штаны до пола и длинные вязаные пеньковые шарфы, пока не затянутые вокруг горла, а лишь свободно наброшенные.

– Ну, вот это Лиан, это Пижма, а это Вик.

Вик уставился на флерсов, слегка выпучив глаза.

– Он нас видит⁉ – с возмущённым удивлением вскричал Лиан, оказывается, он использовал флерский гламор.

– Ну да, – ответила я, невольно одаряя ласковым взглядом молчащего Пижму, – Вик не совсем человек, потому и видит.

– Кто он? Мне не нравится, как он пахнет! Пылью, и туманом, и склепом… Плохо! – Лиан принялся подёргивать крыльями, что означало начало истерики у флерсов. Пижма тоже заволновался, потому и не рискнул успокаивать товарища.

– Ты опустошена! До дна! Измождена! – продолжил мой драгоценный флерс.

– О! Очаровательная модификация любящей мамочки, – вдруг выдал Вик, и я расхохоталась, не сдержавшись. Обняла своего дурашку, стараясь успокоить, он тут же прильнул в поцелуе, отдавая накопленное и начиная меня раскачивать, но я, помня о Вике, отстранилась и испытующе посмотрела на человека.

Конечно, увиденное ему, мягко говоря, не понравилось.

– Ты с ними…

– Кормлюсь.

– Как с мужчинами? – и потом выдавил из себя. – Ты спишь с ними?

Ну а чего я хотела? Хорошо хоть не хлопает дверью и не убегает.

– Я и флерсы кормим друг друга, раскачиваем через прикосновения и поцелуи. Либидо-центр при этом не используем, – Пижма тихонько вздохнул, и Вик бросил на него хмурый взгляд. – А спать вместе – спим.

– То есть, секса между вами нет, – всё же уточнил Вик, потирая ладонью лицо, надеясь заставить работать отключающиеся мозги.

Я вздохнула, напомнив себе, что слишком многого хочу от человека.

– Нет. Поцелуи и объятия.

– Хм… Надеюсь, я смогу к этому как-то привыкнуть, – пробормотал Вик.

– Я тоже. Пижма, покажи Вику ванную и спальню. Я схожу за едой.

Обняв на прощание надувшегося Лиана, я услышала удивлённый возглас Вика, сопровождаемый тихим свистом крыльев, и закатила глаза: Кисс теперь не только Тони, но и Вику будет в лицо врезаться на бреющем полете. Лиан подозрительно повеселел.

– Кисс, летая по квартире, часто не вписывается, – крикнула я Вику.

– Я уже понял…

Я рванула на улицу, в ресторан, пока сила Лиана ещё поддерживает меня и я могу соображать и шевелиться.

На охране был Родж. Он окинул меня хмурым взглядом

– Мэм, вы себя в зеркале видели?

– Нет, – честно призналась я.

– Давайте я сам схожу на кухню, а вы здесь подождёте, – и, не дожидаясь согласия, ушёл.

– Фруктов и мяса, – крикнула ему в спину я.

Ох, я уже жутко соскучилась по послушному и почтительному Шону. Я пробралась в кабинет Дениз. В такую рань в ресторане были только охранники да помощники повара, готовящие полуфабрикаты для дневного меню.

Вернувшись, Родж отдал мне три набитых пакета.

– Мясо и рыба. Фрукты. Пирожные, – проинструктировал он.

– О, ты чудо, – вырвалось у меня.

Родж лишь хмуро глянул.

– Мэм, вы очень, очень плохо выглядите, – с нажимом произнес он.

Я пощупала свое лицо.

– Ну, я хоть похожа на себя? – с опаской спросила я. Вроде бы метаморфозы, предпринятые для посещения Аукциона, должны уже развеяться.

– Похожи. Как будто вам сорок лет, а то и больше.

– О…

А Вик ничего не сказал. Значит, любит меня и старухой?

– Это временно… – выдавила я.

– Надеюсь, – строго ответил Родж.

Когда он узнал, что я не человек, это, конечно, сняло часть проблем и по-своему облегчило жизнь, но и усложнило тоже.

Я поспешила домой. По дороге, однако, ухитрившись сожрать, иначе не скажу, персик в три укуса.

У двери меня ждал недовольный Лиан.

– Он уже спит, – сообщил флерс. – В твоей постели.

– Ну а где ж ему ещё спать… – отозвалась я.

– Пошли к нам, – и Пижма, взяв меня за руку, мягко потащил во флерсную. Сопротивляться не было ни желания, ни сил.

Лиан всё сделал сам, раскачивая и наполняя нас. Осень – не весна и не лето, создавать огромные «свадебные торты» силы ему стало уже не под силу. Но и того, что он сделал, мне хватило, чтобы наполниться и провалиться в счастливую дрёму.

Часа через два я пришла в себя вполне бодрой и довольной жизнью, хотя ощущение полупустого резерва отзывалось беспокойством где-то на краю сознания. Вспомнив о Венди и купленных флерсах, я спросила Лиана о них. Он вызвал по своей «флерсной связи» Фиалочку и узнал положение дел. Да, новенькие флерсы ещё слабенькие; хотя стараниями Венди и сородичей им уже ничего не угрожает, однако перед зимой было бы лучше их перекинуть в малышей.

Мне даже удалось поговорить с Венди, используя Лиана и Фиалочку как переводчиков. Дочка Шона отчиталась, что вместе с Дризл и Оук укрепляет магическую охрану земель фермы и дом от всякой дряни, вроде вампов и чёрных divinitas. Если Оптимус выследил Ландышей, значит, это могут сделать и другие. Вообще Венди очень повзрослела за последние месяцы, с тех пор, как переселилась на ферму. Как ни крути, а она там на положении хозяйки, старшей, и хочешь, не хочешь, а соответствовать надо. Приходится справляться со сварливой Дризл и волком-Стивенсоном, совершенствовать навыки пассивной защиты жилища и оповещения о чужаках. Есть надежда, что скоро, буквально через год-другой, у нас в команде появится ещё один полноценный белый универсал, только не в городе, а в окрестностях. Я совсем не против такого поворота событий.