Текст книги "Пальмы в снегу (ЛП)"

Автор книги: Лус Габас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Однако, в отличие от Хакобо, он не искал частых удовольствий. Ему необходимо было взаимопонимание, душевная близость, родство душ с женщиной, с которой он мог бы разделить постель.

Но Саде прекрасно знала, как его убедить. Казалось, он ей действительно нравится, и она искренне хочет быть с ним. Килиан почувствовал, как между ног у него твердеет, наливаясь тяжестью, и она заметила его возбуждение.

– Если хочешь, можем пойти прогуляться, – нежно прошептала она.

Килиан кивнул; они вышли из клуба и направились в сторону окраины. Они шли по тихой безлюдной улице, мимо низких домиков, пока не добрались до ее конца, где кончались постройки и начинался зелёный лес, залитый лунным светом. Саде повела его среди раскидистых деревьев, в тени которых укрывались другие парочки, пришедшие сюда за тем же самым делом, пока не нашла укромное местечко, где они удобно расположились.

Тогда она вновь прижалась к нему всем телом, и Килиан не стал отстраняться. Саде крепко обняла его; ее многоопытные руки принялись шарить по самым потаённым уголкам его тела; при этом она не уставала стонать, выкрикивая в экстазе какие-то непонятные слова на чужом языке. Убедившись, что он уже готов, она легла прямо на землю, увлекая его за собой. Килиан уже ничего не соображал. Он вошёл в неё, ощущая в груди странную смесь желания и смущения, словно не веря, что его тело может отвечать с такой страстью на телодвижения Саде. Он молча дёргался на ней, пока, наконец, не смог больше сдерживаться и не взорвался. Блаженство разлилось по всем его жилам; несколько минут он лежал неподвижно, пока она не похлопала его по плечу, давая понять, что хочет встать.

Они поднялись, неловко поправляя одежду. Килиан пребывал в полном ошеломлении, не в силах прийти в себя после столь бурного соития. Саде понимающе улыбнулась, взяла его за руку и снова повела в клуб. Возле барной стойки она с ним распрощалась.

– Буду рада снова с тобой увидеться, – произнесла она, кокетливо подмигивая.

Килиан двусмысленно кивнул, оперся о стойку бара и спросил ещё выпивки. Мало-помалу он пришёл в себя, и дыхание его успокоилось. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он смог вернуться к друзьям и вести себя так, словно ничего не случилось. Возможно, они и могли непринуждённо обсуждать подобные темы, но он не мог. Он не хотел вдаваться в объяснения или становиться объектом шуток.

В его голове носились обрывки разговоров и картины последних дней, где так или иначе присутствовали женщины. Теперь он знал, что Марсиаль, Матео, Хакобо, Грегорио, Дамасо и даже Мануэль – такой хороший, такой непохожий на остальных... все они в полной мере познали запретные удовольствия этого острова. А теперь он и сам стал одним из них.

Так скоро! И так легко! Голова у него шла кругом. Увидит ли он ещё Саде? Станет ли она его постоянной подругой? Они же с ней едва перекинулись двумя словами! Он ее совсем не знал: ни что она за человек, ни чего она ждёт от жизни, есть ли у неё родители, братья и сестры... Чего она ждёт от него? Она сказала, что рада будет снова с ним увидеться... Каждый месяц, в день зарплаты, он будет давать ей деньги в обмен на право считаться единственным ее возлюбленным? Так, кажется, делаются эти дела? Внезапно он услышал слабый голос совести. Лучше бы ему подольше не возвращаться к Аните Гуау. Да-да, со временем он сам решит, где и с кем ему проводить время.

Он пригладил волосы, сделал несколько глотков и с бокалом в руке, как ни в чем не бывало, направился к своему столику.

– Где Саде? – спросил Матео. В его глазах плясали любопытные чёртики.

Пожав плечами, Килиан кивнул в сторону танцплощадки.

– Как видишь, меня тоже променяли на другого.

– Бедняга! – цокнул языком Марсиаль, взмахнув огромной ручищей. – Уже второй раз!

Мануэль, вглядевшись в его лицо, понял, что Килиан лжёт. Он подумал, что они с Килианом похожи не только внешне. Килиан, как и он сам, страстно мечтал найти подругу на всю жизнь – почти невыполнимая задача в этом раю соблазнов.

– Думаю, мне пора возвращаться в Сампаку, – сказал он, вставая. – Если хочешь, можешь поехать со мной, Килиан.

Тот кивнул. Остальные решили остаться ещё ненадолго.

Всю дорогу до Сампаки они молчали. Добравшись до постели, Килиан долго не мог уснуть. Стоны, доносившиеся из комнаты брата, смешивались с его собственными стонами, когда он вспоминал Саде. Да, он хорошо провёл с ней время, очень хорошо. Но это уже в прошлом. Все закончилось. Ему больше незачем с ней встречаться.

На следующее утро Хакобо, зевая, вышел к завтраку. Увидев Килиана, одиноко сидевшего над чашкой кофе, он тут же направился к нему.

– Доброе утро, братишка! Ну, что скажешь? Доводилось тебе встречать в Пасолобино или Бармоне таких горячих кобылок?

– Нет, – ответил Килиан, не желая вдаваться в подробности. – Не доводилось.

Наклонившись к самому его уху, Хакобо шепнул:

– Вчера я тебя пригласил, так что это от меня подарок, так сказать, с почином, не стоит благодарности. Но учти: если захочешь повторить, то уже за твой счёт.

Он налил себе кофе, шумно отхлебнул и добавил:

– Пойдёшь со мной к одиннадцатичасовой мессе? К счастью, здесь не служат на латыни...

V

Palabra conclú ( Тема закрыта )

Несколько дней спустя управляющий вызвал Килиана и Грегорио и велел им привезти материалы и фурнитуру, заказанные в лавке родителей Хулии. Лоренсо Гарус знал от Антона, что отношения между этими двумя достаточно напряженные, и подумал, что, если они останутся наедине за пределами плантации, это поможет им найти общий язык. Он знал Грегорио уже много лет, и тот не казался ему опасным человеком – ну, разве что, несколько жёстким; но при этом Гарус знал, как поставить его на место. В конце концов, на первом месте для него были интересы плантации; Грегорио был превосходным тестом для проверки новых служащих, кто из них чего стоит. Проработав один сезон под его началом, молодые либо покидали колонию, либо становились прекрасными работниками. Именно на это Гарус надеялся в случае с Килианом.

Всю дорогу до города Килиан не открывал рта, не только потому, что не имел ни малейшего желания беседовать с напарником, но и потому, что тот вёл машину. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы благополучно провести по далеко не лучшей дороге тяжёлый грузовик с круглой кабиной и деревянным кузовом, а Килиан не хотел давать повода для новых свар. Тяжёлый «студебекер-49» ехал сначала по грунтовке, а затем по шоссе, мягкость и удобство которого начинающий водитель уже успел оценить.

На фактории их встретила сияющая Хулия. Килиан не понимал почему, но в последние дни девушка чувствовала себя невероятно счастливой. Ужин в их доме прошёл даже лучше, чем она ожидала. Не так-то легко ей было завладеть вниманием Хакобо дольше, чем на пять минут, поскольку, приезжая за покупками, он все время был занят и скоро уезжал, а все остальное время безвылазно сидел на плантации.

Она обошла все места в Санта-Исабель, где его можно было встретить. Бывала на воскресной двенадцатичасовой мессе в кафедральном соборе, сидела в кафе «Чирингито» на площади Испании, с видом на море, где, по ее представлениям, он должен часто бывать, однако ни разу его там не встретила. Так что два часа, проведённые в обществе Хакобо, пусть даже в компании родителей и его брата, стали для неё настоящим счастьем. И теперь, увидев в дверях лавки Килиана в сопровождении другого человека, она почувствовала, как сердце у неё замерло. На какой-то миг ей подумалось, что, быть может, Хакобо все-таки тоже приехал, только задержался снаружи. Но нет, это было бы слишком хорошо. Узнав Грегорио, она дружелюбно поприветствовала обоих.

Килиан был рад снова увидеть Хулию, хотя в глубине души ему было стыдно, что они с братом так бессовестно обманули ее и ее родителей в ту субботу.

– Ваш заказ на складе, – сказала Хулия. – Было бы лучше отогнать машину туда. Отец как раз проверяет, не забыли ли чего.

– Вперёд, Килиан, – сказал Грегорио. – Мы же договорились – сегодня ты за рулем.

Хулия заметила, что властный тон Грегорио разозлил Килиана. Она едва знала этого человека, и отношения между ними были чисто деловыми: Грегорио показывал ей образцы товаров, а она прилежно разыскивала их по ящикам.

– Ну как, удалось решить ту вашу проблему? – спросила Хулия в своей обычной манере. – Я имею в виду ту драку в субботу вечером.

На лице Грегорио отразилось удивление: он явно не понимал, о чем она говорит.

– В субботу вечером? – переспросил Грегорио.

– Ну да. Мне сказали, там случилась большая драка, было много раненых...

– И кто же тебе такое сказал?

– За Хакобо и Килианом приехал бой, потому что без них никто не мог навести порядок.

Брови Грегорио удивленно поползли вверх. Он не знал, насколько тесные отношения связывают эту девчушку с братьями, и сейчас как раз представился случай это выяснить.

– В субботу на плантации ничего такого не было.

Хулия растерянно заморгала.

– Но как же...

– Более того, я видел Хакобо и Килиана у Аниты Гуау. Это было где-то часов в одиннадцать... – Он сделал паузу, выжидая, какое впечатление произведут его слова. Увидев, как Хулия покраснела, он продолжил: – Все молодые люди из Сампаки там бывают. В хорошей компании, естественно.

Хулия стиснула зубы, и ее подбородок яростно задрожал. Теперь она поняла все, и все ее недавние иллюзии развеялись как дым. Хакобо ее обманул. И ее родителей тоже...

Сколько раз, прокручивая в уме их разговоры, она снова и снова убеждалась, что они идеально подходят друг другу. Их связывали общее детство в Пасолобино и опыт жизни в Африке. Совершенно невозможно, чтобы для него не было столь же очевидно, как для неё, как много между ними общего. С другой стороны, он никогда не упускал случая поболтать с ней. Никогда не упускал! Он явно наслаждался ее обществом и непринуждённо смеялся. Порой смотрел ей в глаза; больше того, просто не сводил с неё своих дивных зелёных глаз долгие и сладкие минуты... И уже трижды касался ее руки!..

Теперь же ее охватило глубокое разочарование.

А Грегорио в своей ушлой манере поспешил ее добить. Мягким, ласковым голосом, словно добрый отец, наставляющий детишек, он рассказывал всевозможные гадости про обоих братьев, стараясь как можно больше очернить их в глазах девушки, с интересом при этом разглядывая лежащие на стойке товары.

– Про Килиана ничего не скажу – не знаю, но Хакобо – тот ещё кобель... Не удивлюсь, если окажется, что он и своего братца приохотил к этим делам. – Он сокрушенно цокнул языком. – Юнцам здесь трудно сберечь невинность: слишком много выпивки и женщин. В конце концов, – он поднял взгляд и улыбнулся, довольный собой, а Хулия уже вот-вот готова была расплакаться, – в конце концов, такое уж это место. Не первые они, и не последние.

Тут, к счастью, вернулся Килиан, за которым следовал Эмилио, и Хулия отвернулась, изо всех сил закусив губу и стараясь сдержать слезы, уже текущие по щекам.

– Грегорио! – поприветствовал его Эмилио, протягивая руку. – Давно же я тебя не видел! Ну, как у тебя дела? Так и не выходишь из леса?

– Некогда, Эмилио, некогда... – ответил тот, крепко пожимая протянутую руку. – Работы всегда хватает... Только и получается, что иногда выбраться по субботам, сам ведь знаешь...

Хулия резко отвернулась. Ей не хотелось, чтобы отец узнал о непорядочности братьев, а Грегорио, казалось, очень радовался такому положению дел.

– Папа, – вмешалась она подчёркнуто спокойно, – я никак не могу найти болтов нужных размеров. – Она протянула ему болт. – Посмотри на складе, пожалуйста.

– Да, конечно.

Килиан заметил, как изменилась в лице девушка. Она отводила взгляд, и руки у неё дрожали. Затем он посмотрел на Грегорио, гадая, чего тот мог наговорить.

– Надеюсь, я тебя не сильно расстроил?.. – прошептал Грегорио, хмуря брови с фальшивой обеспокоенностью.

– Меня? – перебила Хулия, стараясь сохранить остатки гордости. – Можно подумать, мы, белые женщины, не знаем, как и с кем вы проводите время? – она смерила Килиана суровым взглядом. – Не считайте нас идиотками!

– Эй! Что случилось? – спросил Килиан, не сомневаясь, что Грегорио сказал ей какую-то гадость. – Хулия, в чем дело?

– Кажется, я дал маху, – признался Грегорио, с притворным сожалением покривив губы. – Я ей сказал, где мы были в субботу тем вечером... причём все. Ты даже не представляешь, как мне жаль.

Килиан сжал кулаки, но сказать ничего не успел, потому что как раз в эту минуту вошёл Эмилио. Килиан посмотрел на Хулию, и ему стало не по себе при виде ее взгляда, полного боли.

Хулиа тут же отвела глаза и поспешила удалиться на склад.

Поговорив ещё несколько минут, они распрощались. Грегорио вышел из лавки с торжествующей улыбочкой на губах, а Эмилио тут же бросился на поиски Хулии.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дочка? – обеспокоенно спросил он. – Что-то ты побледнела.

– Все хорошо, папа, – ответила она.

Хулия изобразила дружелюбную улыбку, хотя внутри у неё все кипело от ярости. Она ещё не знала, как именно это сделает, но непременно даст понять Хакобо, что разоблачила его обман. Сейчас как раз настал момент изменить стратегию. Тяжело вздохнув, она решила набраться терпения и дождаться подходящего случая.

Когда они вышли из лавки, Килиан дал волю гневу.

– Ну что, доволен, Грегорио? Вот зачем, скажи, тебе это понадобилось?

– А ты на меня не кричи! Ишь, разошёлся! – он раздраженно цокнул языком. – Как говорится, воровать воруй, но хоть не попадайся!

– Ты за это ответишь!

Грегорио встал перед ним, уперев руки в бока. Он был выше на полголовы, но Килиан мог поклясться, что в нем нет и половины его силы.

– Ну что ж, давай! – ответил Грегорио, засучивая рукава. – Посмотрим, на что ты способен!

Килиан едва не задыхался от возмущения.

– Хочешь, чтобы я начал первым? – ухмыльнулся Грегорио. – Могу облегчить тебе жизнь! – он толкнул его обеими руками.

Килиан отшатнулся.

– Ну, давай! Что же ты? – тот снова толкнул его. – Покажи свою отвагу истинного горца!

Килиан схватил Грегорио за запястья и крепко сжал, не давая шевельнуться, изо всех сил напряг мускулы, пока не заметил в тёмных глазах противника слабую вспышку удивления. Тогда Килиан брезгливо его оттолкнул. Вернувшись к машине, он поднялся в кабину и завёл мотор.

Дождавшись, пока Грегорио тоже заберётся в кабину, он уверенно повёл грузовик на полной скорости.

Так, словно всю жизнь только этим и занимался.

Спустя несколько недель наступил март – самый жаркий месяц в году, предвестник сезона дождей. Деревья на плантациях, с их гладкими стволами и крупными вечнозелёными листьями, растущими поочерёдно, покрылись маленькими желтыми цветочками, похожими на мясистые розы. Килиан удивлялся, что цветы растут прямо на стволе и на самых старых ветках. Жара и влажность последующих месяцев скоро превратят цветы в ягоды, или плоды какао. На плодовых деревьях в Пасолобино, если не случалось неожиданных заморозков – а это бывало довольно часто – из сотен завязей оставалось лишь несколько десятков. На какао же, по словам Хакобо, из тысяч цветов, распускавшихся на дереве, вызревало лишь двадцать плодов.

Последующие дни прошли без особых потрясений. Работа была тяжёлой и монотонной. Все знали, что должны делать: чинить жилища и другие постройки, ухаживать за посадками, готовить сушилки и склады для нового урожая, сбор которого предстоял в августе.

Килиану даже казалось, что жизнь стала спокойнее; по крайней мере, ничто не нарушало многотонного ритма будней и выходных. Грегорио вёл себя, как обычно. Казалось, он стал даже более благоразумным после их размолвки в лавке, о которой Килиан решил никому не рассказывать, особенно брату. Грегорио по-прежнему не желал отвечать на многие вопросы по работе, но, по крайней мере, не нарывался на ссору. Килиана это вполне устраивало, поскольку этот человек совершенно не вызывал у него доверия.

Несколько раз он бывал у Аниты Гуау, но при этом не искал внимания Саде; та тоже его не беспокоила, поскольку вокруг неё и так роилось достаточно обожателей. Зато оказалось, что Мануэль и Килиан любят смотреть фильмы в кинотеатре «Слоновая кость» или проводить время за неспешной беседой на террасе с видом на море, под монотонный шелест крыльев огромных летучих мышей, что по вечерам поднимались целыми гроздьями с верхушек пальм, кружа над ними в грациозном танце.

Однажды, когда Антон и Хосе на главном дворе показывали Килиану различные части сушилки, к ним подошёл Мануэль и показал визитную карточку.

– Вот, смотри, Килиан. Мои бывшие коллеги из больницы в Санта-Исабель прислали несколько пригласительных билетов на вечеринку в казино в эту субботу. Надеюсь, ты составишь мне компанию? Остальным я тоже скажу.

– Вечеринка в казино! – воскликнул Антон. – Ты не можешь ее пропустить. Это самое лучшее, что есть на этом острове, сынок. Обычным служащим с плантаций нет туда ходу.

– Ну конечно, папа! – глаза Килиана радостно заблестели. – Вот только что мне надеть в такое место? У меня нет подходящего костюма.

– Вполне хватит американки и галстука, – объяснил Мануэль. – На карточке написано, что строгого протокола не требуется, так что нам нет нужды брать напрокат смокинги.

– Я одолжу тебе галстук, если ты его не привёз, – предложил Антон.

Мануэль распрощался с ними до обеда, а остальные продолжили обход сушилен – построек без боковых стен, но с крышами, покрытыми огромными листами шифера, на которых предстояло поджаривать бобы какао. Дождавшись, когда Хосе отошёл поговорить с рабочими, Килиан решил напрямую поговорить с отцом о том, что им всем давно уже не давало покоя.

– Папа, я должен вам кое-что сказать, – начал он серьёзно.

По правде сказать, Антон уже и сам догадывался, о чем с ним хочет поговорить Килиан.

– Я тебя слушаю.

– Мы с Хакобо считаем, что вам нужно вернуться в Испанию. Хоть вы это и скрываете, но мы-то знаем, что ваши силы уже не те. Почему бы вам туда не съездить и не посетить врача в Сарагосе?

Антон не перебивал, позволив Килиану изложить все заготовленные аргументы.

– Если проблема в деньгах, то мы с братом уже достаточно заработали, чтобы покрыть все расходы, и ещё останется... А кроме того, сколько лет вы не виделись с мамой?

Антон изобразил подобие слабой улыбки. Затем повернулся и позвал Хосе.

– Ты знаешь, что мне сейчас сказал Килиан? То же самое, что сказали вы с Хакобо. Вы все сговорились, что ли?

Хосе широко открыл глаза, изображая святую невинность.

– Антон. – Когда не было посторонних, Хосе, на правах старого друга, мог позволить себе обращаться к нему по имени, без почтительного «масса». – Я не знаю, о чем вы говорите.

– Прекрасно знаешь, старый жулик! Я вижу, тебе не терпится избавиться от меня? Вы все втроём решили меня отсюда выжить?

– Это для вашей же пользы, – настаивал Килиан.

– Ваши сыновья правы, – вмешался Хосе. – Работа здесь трудная. Не знаю, каким будет новый урожай. Думаю, тамошние врачи вам лучше помогут.

– От врачей, Хосе, чем дальше, тем лучше, – убеждённо заявил Антон. – Они одно лечат, другое – калечат.

Килиан уже открыл рот, чтобы возразить, но Антон остановил его предостерегающим жестом.

– Подожди, сынок. Я уже говорил с Гарусом. Мы договорились, что я поеду домой осенью, после сбора урожая, и останусь там до Рождества. Я не хотел вам говорить, потому что не был уверен. Потом я снова вернусь сюда и буду работать в конторе.

Килиану казалось более разумным, если бы отец окончательно распростился с колонией, но он не стал настаивать. Хотя, возможно, в Испании он и сам передумает. Человека, привыкшего к физическому труду, вряд ли удовлетворит работа «массы-клак», как здешние рабочие называли клерков, или конторских служащих, хотя нередко так называли вообще всех белых служащих на плантации, потому что они умели читать и писать. Так или иначе, его отец был человеком упрямым и консервативным, и Килиан знал, что он все равно поступит по-своему, как бы остальные ни настаивали.

– Вы меня успокоили, – сказал Килиан. – Но до осени ещё так долго!

– Когда сушилки работают во всю мощь, даже не замечаешь, как летит время. Оглянуться не успеем, как уже будем слушать рождественские гимны. Правда, Хосе?

– Ясное дело!

– Сколько же тонн какао отправим мы с тобой за границу в этом году!

Глаза его друга сияли. Килиан любил слушать рассказы Антона и Хосе о былых временах, в которых они словно возвращались в начало века. Он даже представить не мог, что Санта-Исабель была когда-то крошечной деревушкой в несколько бамбуковых хижин, мало чем отличавшихся от негритянских; не мог он представить и немощёных улочек вместо асфальта; и туземную аристократию, пьющую чай в пять часов на английский манер и слушающую по утрам католическую мессу, а по вечерам – протестантскую, ярчайший пример толерантности. Хосе смеялся, показывая ослепительные зубы и раздувая широкие ноздри над лиловыми губами, вспоминал сцены из своего детства, когда ровесники его отца потели в костюмах и стоячих воротниках под горло, не желая вдарить в грязь лицом перед дамами в элегантных туалетах и парижских шляпках.

– А вы знаете, масса Килиан, что, когда я родился, в Санта-Исабель не было ни одной белой женщины?

– Как такое может быть? – воскликнул Килиан.

– Было несколько в Басиле: приехали вместе с мужьями-колонистами. Жизнь здесь была трудная. Но вот в городе не было ни одной.

– А когда на Фернандо-По приходил корабль компании «Трансмедитеррания»? – перебил Антон. – Он прибывал каждые три месяца, сынок. Тогда закрывались все лавки! Все бежали в порт, чтобы поскорее узнать новости из Испании...

– А вы знаете, масса Килиан, когда я был маленьким, белым приходилось каждые два года возвращаться в Испанию лечиться от тропических хворей? Если они не возвращались, то очень скоро умирали. Редко кто выдерживал здесь долго. Сейчас-то все иначе.

– Да, Хосе, – вздохнул Антон. – Сколько мы с тобой повидали, а? А ведь мы ещё не такие старые. Но как же здесь все изменилось с тех пор, когда я приехал сюда с Марианой!

– Да, как же здесь все изменилось, Антон! – добавил Хосе, печально качая головой. – Как же здесь все изменилось!

В субботу Килиан надел свежий костюм, который Симон его тщательно вычистил и отгладил. Повязал галстук, зачесал волосы назад, смазав их гелем, и посмотрел на себя в зеркало. Он с трудом узнал сам себя: из зеркала на него смотрел настоящий щёголь из кино! В Пасолобино ему некуда было так наряжаться. Дома он мог себе позволить надеть этот тёмный костюм лишь по случаю очень большого праздника – такого, как свадьба какой-нибудь кузины.

Ровно в семь Матео, Хакобо, Марсиаль, Килиан и Мануэль, одетые должным образом, отправились на вечеринку.

По дороге Килиан решил поддеть брата.

– Ты, помнится, говорил, что суббота – это святое. Надеюсь, сегодня ты воздержишься о своих визитов к Аните Гуау?

– Анита никуда не денется, – ответил Хакобо – А вот в казино не каждый день удаётся попасть. А кроме того, если там все же будет кисло, мы в любую минуту можем отвалить в другое место. В любом случае, этим ньянга-ньянга мы точно сумеем вскружить головы.

Остальные встретили это замечание дружным смехом, к которому присоединился и Килиан, когда узнал, что забавное выражение «ньянга-ньянга» означает элегантных барышень.

Казино находилось на мысу Кристины, в тридцати метрах над уровнем моря. Войдя во двор через маленькую дверь, можно было увидеть, что это целый комплекс, состоящий из нескольких зданий, сосредоточенных вокруг теннисного корта и бассейна с двумя трамплинами. Двор был выложен квадратными плитами, чёрными и белыми. С длинной арочной балюстрады, окружавшей открытую террасу, над которой раскинулась единственная пальма, наклонённая в сторону горизонта, открывался вид на залив Санта-Исабель, полный кораблей и лодок на якоре.

Из всей компании в казино раньше бывал только один Мануэль; теперь он взял на себя роль проводника и повёл их прямо туда, откуда доносилась музыка. Они вошли в здание с большими окнами в бамбуковых рамах, пересекли зал, где о чём-то оживлённо беседовали группы посетителей, и устроились на открытой террасе, окружённой белым парапетом, над которым висели маленькие светильники, излучавшие мягкий свет. Половину террасы занимала танцплощадка, окружённая столиками из белого мрамора. Сейчас танцплощадка была пуста.

Мужчины и женщины, белые и чёрные, все элегантно одетые, приветствовали друг друга с показной сердечностью. На эстраде расположился оркестр под названием «The New Blue Star», как было написано на пюпитрах, на которых стояли ноты партитур. Оркестр показался Килиану вполне приличным по сравнению с теми, что он слышал до сих пор; музыка была приятной и не мешала беседе.

– После ужина будет музыка и танцы, – объяснял Мануэль, протягивая руку, чтобы поприветствовать каких-то своих знакомых. – Боюсь, ночка сегодня будет жаркой! Здесь собрались мои друзья, которых я давно не видел.

– Не беспокойся за нас, – сказал Хакобо, снимая бокал с подноса, предложенного официантом. – Найдём столик в удобном месте и подождём, когда к нам подойдут.

Друзья посмотрели на него с иронией. На самом деле Матео, Марсиаль, Килиан и Хакобо чувствовали себя несколько скованно: ведь им нечасто доводилось бывать в таких местах, как это казино, где собирался высший свет города. Они не сомневались, что, несмотря на их безупречный внешний вид, завсегдатаи казино с первого взгляда поняли, кто они такие: жалкие служащие плантации, слишком неотесанные, чтобы ввести в заблуждение опытных прожигателей жизни.

Хакобо указал им на столик возле двери, с видом на зал, откуда они могли наблюдать за происходящим и в самом клубе, и на танцплощадке, расположенной на террасе. Вскоре Килиан и Хакобо услышали знакомые голоса, и к их столику тут же подошли Эмилио и Хенероса в сопровождении ещё двух супружеских пар и трёх девушек.

– Хулия! Ты посмотри, кто пришёл! – Эмилио был искренне рад видеть братьев. – Это Хакобо и Килиан со своими друзьями, – обратился он к девушкам. – Прошу любить и жаловать!

После церемонии представления и традиционных приветствий Хенероса и остальные семейные пары удалились. Хулия и ее подруги уселись за столик, а братья и Эмилио остались стоять. Покосившись на Хулию, Килиан заметил, что она немного нервничает, и предоставил вести беседу ее симпатичным подругам, Асенсьон и Мерседес, которые тут же принялись расспрашивать Марсиаля и Матео о жизни на плантации и об их прошлой жизни в Испании. Сами же они, в свою очередь, рассказали, чем занимаются в Санта-Исабель и как замечательно, что они имеют возможность в любое время пользоваться спортивными сооружениями казино.

Эмилио, который после нескольких бокалов стал ещё более открытым и отечески дружелюбным, принялся занимать их беседой.

– Итак, вы сегодня впервые оказались в том месте, где собирается вся европейская элита. А где вы обычно проводите выходные? Да ладно, можете не говорить, я и сам примерно представляю... – Он махнул рукой и понизил голос до шёпота. – Сам был молодым... – Он лукаво подмигнул. – Короче говоря, как вы можете убедиться, здесь все равны: белые и негры, испанцы и иностранцы; единственное, что здесь требуется – иметь деньги.

Хакобо и Килиан обменялись быстрыми красноречивыми взглядами: если посетителей клуба отбирают именно по этому критерию, то они ему явно не соответствуют.

Эмилио указывал на сидящих за столиками людей, перечисляя их профессии: коммерсант, банкир, чиновник, землевладелец, таможенный агент, торговец автомобилями, ещё один коммерсант, адвокат, врач, местный бизнесмен, начальник Колониальной полиции...

– А это владелец сети авторемонтных мастерских. Он представитель «Катерпиллера», Воксхолла» и «Студебекера». Родители подруг Хулии работают у него. А вон тот – секретарь генерал-губернатора Фернандо-По и Рио-Муни. Сам губернатор не смог приехать, о чем весьма сожалеет, и прислал своего представителя.

Килиан никогда не видел такого скопления важных персон. Если бы кто-то из них вдруг обратился к нему, он бы даже не знал, как начать – а уж тем более продолжить – хоть сколько-нибудь умный разговор. Он был уверен, что эти люди бесконечно обсуждают темы управления колониями и мировой экономики. Он покосился на Хакобо, который, казалось, внимательно слушал Эмилио, но глаза его при этом блуждали в поисках более весёлой компании, к которой он мог бы примкнуть.

К счастью, кто-то издали поманил его рукой.

– Думаю, ребята, – произнёс вдруг Эмилио, – супруга меня уже заждалась. Желаю вам хорошо повеселиться!

Братья присоединились к молодёжной компании, где Асенсьон и Мерседес блистали одинаковым остроумием, хотя внешне были совсем не похожи. У Асенсьон были очень светлые, почти белые волосы, вздернутый носик и голубые глаза, доставшиеся ей от бабушки-немки. На ней было платье цвета индиго с заниженной талией, широким поясом и круглым вырезом. Мерседес была в зеленом крепдешиновом платье с плотно облегающим корсажем и длинной летящей юбкой; тёмные волосы, собранные в высокий шиньон, придавали ее облику особую изысканность, подчёркивая оригинальные черты лица с довольно крупным носом.

Возле столиков появились несколько официантов с подносами, полными изысканных канапе. Долгое время все ели, пили и болтали. Килиан радовался, что рядом с ним Матео, Марсиаль и две подруги Хулии, потому что сама она не удостоила их даже взглядом. Гордо вскинув голову, она хранила молчание, с притворным интересом слушая болтовню остальных. Килиану она казалась просто ослепительной в переливчатом шёлковом платье в белый горошек на бледно-голубом фоне. Шею обвивало ожерелье из мелкого жемчуга над круглым вырезом. Для полноты образа не хватало лишь непринуждённой улыбки, обычно сиявшей на ее лице. Просто не может быть, чтобы Хакобо не заметил холодности девушки, пусть даже Килиан и не рассказал ему об оплошности Грегорио, чтобы не возвращаться к этой теме.

Около десяти Хулия принялась нарочито посматривать на часы.

– Ты кого-то ждёшь? – спросил наконец Хакобо.

– Да, жду, – твёрдо ответила она. – Твоего боя. Надеюсь, он не опоздает приехать и увести тебя с этой скучной вечеринки.

Хакобо застыл как соляной столб, а Килиан пристыженно опустил голову. Хулия смотрела на них победным взором, а остальные, столпившись вокруг, ожидали конца спектакля.

– Как ты узнала? – в голосе Хакобо было больше ярости, чем раскаяния.

– Какая разница? Главное – узнала. – Она ещё больше выпрямилась. – Хочешь, я скажу, где ты был в тот день после одиннадцати вечера?

– Это не твоё дело, – отрезал Хакобо. – Насколько я знаю, ты мне не невеста, чтобы я перед тобой отчитывался.

Хакобо поднялся и вышел. Остальные продолжали молчать. Килиан не знал, куда деваться от стыда. Он взглянул на Хулию. У девушки дрожал подбородок: казалась, она изо всех сил старалась сохранить остатки гордости и не расплакаться после жестоких слов его брата. В эту минуту оркестр заиграл пасодобль, встреченный громом аплодисментов. Килиан поднялся и протянул Хулии руку.