Текст книги "Пальмы в снегу (ЛП)"

Автор книги: Лус Габас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Среди удушающей жары, изнурительной работы, бесконечных свар брасерос и бригадиров, непрерывного кожного зуда и нежной дружбы с невыносимым массой Грегором Хакобо чувствовал, что уже едва ли способен оценить хоть одно из тех чудес, о которых грезил, когда прибыл на остров.

Возможно, думал он, сейчас как раз самое время познакомить брата со своими туземными подружками, чтобы хоть немного его взбодрить. Одно из преимуществ холостой жизни на Фернандо-По в том и заключается, что можно ни в чем себя не ограничивать!

– Да, кстати, как у вас дела на Обсае? – спросил он с той же естественностью, с какой только что говорил о погоде.

Килиан немного помедлил перед ответом. Хакобо был единственным человеком, которому он мог рассказать о своих сомнениях и тревогах, но он не хотел, чтобы брат подумал, будто он жалуется. Все, кто видел их впервые, обращали внимание, как братья похожи; это всегда удивляло Килиана, поскольку, хоть он и был выше брата на несколько сантиметров, но чувствовал, что во многих отношениях слабее его. Хакобо всеми порами излучал безудержную силу и энергию, которых явно не хватало ему самому.

Где бы они ни появлялись, Хакобо нигде не мог остаться незамеченным. Никто никогда не видел его печальным, даже в школьные годы. Он всегда знал, чего ждёт от жизни: наслаждаться каждой минутой, не вдаваясь в глубокие материи. Он работал, потому что ему нужны были деньги, но, если какой-то год оказывался неурожайным, его это не волновало, ведь жалованье оставалось прежним. Так что он не переживал. Хакобо никогда и ни о чем не переживал.

– Ты что, язык проглотил? – спросил Хакобо.

– Что? – не понял Килиан. – Нет-нет. Грегорио всё тот же. Но хуже всего то, что он старается поссорить меня с брасерос. За моей спиной говорит им, чтобы они не обращали на меня внимания, ведь я новенький, а чуть что – тут же зовёт меня решать их споры. Я это знаю от Валдо.

– Просто он тебе завидует. Гарус сказал, что ему нужен человек для управления этим двором. С его стороны было очень умно послать на этот двор нового человека со свежим взглядом и ещё не угасшим интересом к работе. Если так и дальше пойдёт, скоро ты будешь управлять главным двором.

– Вот уж не знаю. Боюсь, мне не хватает авторитета. Такое впечатление, что брасерос меня просто не слышат. Приходится повторять им по двадцать раз. Им обязательно надо дождаться, пока я разозлюсь и рявкну как следует; тогда они ухмыляются и делают, что велят.

– Пригрози им, что сообщишь охране, – посоветовал Хакобо. – Или что пожалуешься в попечительство в Санта-Исабель, чтобы их оштрафовали и лишили жалованья.

– Я это уже делал. – Килиан закусил губу, стыдясь своего бессилия. – Я уже тысячу раз грозился, что пожалуюсь, но потом об этом жалел. Понятное дело, для них это что-то вроде сказки про волка. Они не верят, что я действительно это сделаю. И вьют из меня верёвки.

– Тогда отходи их пару раз палкой – вот увидишь, как они будут слушаться!

Килиан изумлённо посмотрел на брата.

– Но я никогда в жизни никого не бил!

Он не мог поверить, что брат на такое способен.

– Как это не бил? – удивился Хакобо. – Ты что, забыл наши детские драки?

– Это другое.

– Если не можешь сделать это сам, прикажи кому-нибудь из бригадиров. Уж они-то церемониться не станут! – голос Хакобо зазвучал тверже. – Видишь ли, Килиан, чем раньше ты заставишь себя уважать, тем будет лучше. Знал бы ты, сколько испанцев хотели бы оказаться на твоём месте, чтобы им платили столько, сколько платят тебе...

Килиан молча кивнул. Посмотрев в окно, он заметил нескольких грациозных обезьянок, махавших ручонками с ветвей деревьев вслед их пикапу. Густой зелёный полог простирался до самых окраин Санта-Исабель, где грунтовка сменялась асфальтированным шоссе.

– Сначала мы совершим небольшую экскурсию по городу, чтобы ты имел представление, где здесь что, – сказал Хакобо. – Времени у нас достаточно. И кончай чесаться! Меня это нервирует!

– Да я бы и рад! – вздохнул Килиан, засунув руки под бёдра, чтобы избежать соблазна почесать каждый сантиметр зудящей кожи.

Хакобо вёл машину по прямым симметричным улицам, словно расчерченным по линейке – от самого моря до реки Консул, отделявшей город от леса. Экскурсию начали с верхней части города, где жили в основном нигерийцы. Множество детишек бегали по улицам, гоняя самодельный резиновый мяч из застывшего сока каучуковых деревьев, или стреляли горохом из трубок, сделанных из полых стеблей папайи. Полуголые мужчины и укутанные с головы до ног женщины со свёртками и корзинами на головах и младенцами на руках прохаживались между ларьками и палатками, где торговали экзотическими товарами и местной продукцией, которую развозили во все части света.

Торговки отгоняли веерами из листьев докучливых мух, вьющихся вокруг шампуров с нанизанной жареной рыбой, кусочками мяса обезьяны или гронбифа – полевой крысы размером с зайца. До машины доносился упоительный аромат жаркого; здесь же торговали бетелем, помогавшими туземцам бороться с усталостью, и свежей зеленью, разложенной на листах газеты «Эбано» или на банановых листьях. Килиана охватил целый водоворот звуков, запахов, многоцветья и бесконечного мельтешения – настоящий пир для всех пяти чувств.

Килиан заметил, что многие носят рубашки поверх клоте – куска ткани, обёрнутого вокруг талии, который развевался на ветру и мягко облегал ноги, а некоторые женщины ходят с открытой грудью. Лукаво улыбаясь, с лихорадочным блеском в глазах, он не упускал не малейшей возможности поглазеть на тёмные и твёрдые соски этих девушек. Он невольно улыбнулся, вспомнив своих подруг из Пасолобино и представив их одетыми – а точнее, раздетыми подобным образом.

В верхней зоне дома строили из листов оцинкованного железа или досок дерева калабо, с крышами из того же железа или пальмовых листьев, которые здесь называли нипа, связанных мелонговыми верёвками. В средней зоне дома европейцев и процветающих торговцев всех народов были окружены ухоженными садами, где росли экзотические плодовые деревья – папайя, кокос, манго, гуава, авокадо, а также всевозможные цветущие кустарники, георгины, розы и хризантемы. В нижней и прибрежной части размешались в основном склады, лавки и конторы, а в верхней – жилые дома.

Хакобо остановил машину перед одним домом, выскочил из кабины и кивнул брату, чтобы тот тоже выходил.

– Я зайду в аптеку на углу, – сказал он. – Поищу что-нибудь от этой чесотки, что не даёт тебе житья, – он указал на здание, на фасаде которого красовалась вывеска с надписью: «Фактория Рибагорса», там было также написано, что принадлежит она семье из долины Пасолобино. – А ты пройдись по лавкам, и не забывай говорить, что делаешь покупки для плантации.

Ещё не успев войти в лавку, Килиан подивился, сколько всевозможных товаров целыми грудами высятся на полках и прямо на полу. Здесь были всевозможные изделия, какие обычно продаются в скобяных лавках, а рядом – целые батареи консервных банок, обувь, швейные машинки, духи и запчасти для машин. Видимо, Килиан повёл себя не так, как другие клиенты, потому что его вдруг окликнул сзади чей-то весёлый голос:

– Если вы не можете что-то найти, могу вам помочь.

Обернувшись, он увидел девушку примерно своих лет, довольно красивую, не слишком высокую, с каштановыми волосами и симпатичным лицом, которое показалось ему смутно знакомым. К его удивлению, поскольку он никогда не видел женщин, одетых подобным образом, на ней были хлопчатобумажные брюки зеленого цвета и белый вязаный джемпер с коротким рукавом, с рисунком из ромбов. Шею обвивал неизменный красный платок. Девушка первая подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты ведь Килиан, брат Хакобо! – воскликнула она. – Вы очень похожи! Неужели ты меня не помнишь?

И тогда он вспомнил. Она жила в трёх километрах от Пасолобино, и он несколько раз бывал у неё в гостях, вместе с отцом. Всякий раз, когда Антон возвращался домой с Фернандо-По, он навещал деда с бабушкой, дядьев и тёток этой девушки, чтобы отвезти им продукты, присланные ее родителями, жившими на острове. Пока Антон беседовал со взрослыми, Килиан играл с озорной девчонкой, которая уверяла, что когда-нибудь непременно отправится в Африку.

– Хулия? Прости, не узнал: ты так изменилась...

– Ты тоже, – девушка махнула рукой. – Ты очень вырос за эти... – она подсчитала в уме, – за эти десять лет.

– Ты давно уехала из дома? То есть, я хочу сказать, из Испании... А как твои родители? Здоровы?

Хулия кивнула.

– Дела у нас здесь идут неплохо, так что, закончив среднюю школу при колониальном институте, я решила принять участие в семейном бизнесе. – Она повела плечами. – Все эти годы я собираюсь поехать в Пасолобино, да так до сих пор и не собралась: то одно, то другое... Я постоянно расспрашиваю Хакобо, как там наши дорогие горы... Кстати, он уже вернулся из отпуска?

Килиан пересказал ей новости последних лет и ответил на все ее вопросы – а их было очень много: о родственниках и знакомых, о рождениях, свадьбах и похоронах. За несколько минут они так увлеклись разговорами о Пасолобино, что Килиан даже забыл про свою чесотку.

– Прости за нескромный вопрос, – вдруг спросила Хулия, – но как насчёт тебя самого? Как тебе твоя новая жизнь?

Килиан выставил вперёд руки ладонями вверх, чтобы она посмотрела на его мозоли.

– Да уж, – оценила Хулия. – Но ты не волнуйся, все наладится.

– Все вокруг повторяют одно и то же: не волнуйся! – Он наклонился к самому ее уху и прошептал: – Признаюсь, я представлял себе жизнь в колониях совершенно другой.

Хулия рассмеялась.

– Через пару месяцев ты переменишь мнение. – Прежде чем он успел что-то возразить, Хулия сложила руки поверх консервных банок и подняла голову. – Чем ты здесь занимаешься?

В эту минуту открылась дверь и вошёл Хакобо. Поприветствовав девушку, он смачно расцеловал ее в обе щеки. Килиан заметил, что Хулия слегка покраснела, и голос ее зазвучал мягче.

– Рада тебя снова видеть, – сказала она. – Как отдохнул?

– Отдых – это всегда прекрасно! Особенно, если за него ещё и платят.

– Ты совсем не скучал по нас? Ну, хоть немножко?

Не было сомнений, что, говоря «по нам», Хулия имела в виду конкретно себя.

– Ты же знаешь, что мы, шоколадники, и на острове по горло сыты травой и мачете, – процитировал Хакобо слова народной песенки. – По горло сыты травой и мачете...

– Но ты также знаешь, что мы с радостью сюда возвращаемся, – добавил он, увидев разочарование на на лице. – Кстати, – повернулся он к Килиану, решительно меняя тему, – не забыть бы купить фасоли. Прежнюю они уже всю сожрали. Надо же, как они ее любят! Эти цветные весь день машут мачете, а потом жрут в три горла! Ты уже все купил?

Покачав головой, Килиан достал из кармана список покупок и протянул его Хулии, которая тут же принялась подбирать товары по списку, пока братья осматривали полки: не приглянется ли им ещё что-нибудь.

– Это туррон¹ – остался после Рождества, – пояснила Хулия, заметив, что Килиан пытается прочитать надпись на консервной банке. – Как видишь, у нас здесь все есть.

– Ого, туррон в банке!

– Когда чего-то очень хочется, проявляешь чудеса изобретательности, чтобы это достать. Разве нет?

Хулия упаковала покупки. Хакобо подписал квитанцию и купил лично для себя бутылку ирландского виски «Талламор».

– Это нам, на проводы старого доктора, – шепнул он Килиану, лукаво подмигнув. – Сегодня вечером.

Хулия проводила их до фургона.

– Как насчёт того, чтобы заехать к нам на обед или ужин на следующей неделе? – спросила она. – Мои родители будут рады повидаться с вами. Да и Килиану будет полезно хоть ненадолго выбраться из леса, – добавила она, прежде чем Хакобо успел что-то возразить.

По правде сказать, у Хакобо были другие планы на их с Килианом выходные. Семейные вечера – это хорошо для молодых супругов. Холостяки предпочитают другие развлечения. Он ломал голову, подбирая слова, чтобы повежливее отказаться, но тут вмешался Килиан.

– Премного благодарен, Хулия. Мы очень рады будем вас навестить. Правда, Хакобо?

– Это... да-да, конечно...

– Значит, договорились: на следующей неделе мы вас ждём. – Лицо Хулии осветилось широкой улыбкой. – Наш бой сообщит, когда мы будем вас ждать. До встречи!

Она решительно подвернулась и лёгким шагом вернулась в лавку, довольная, что все же добилась желаемого.

Хакобо запустил руку в карман, достал оттуда маленькую баночку с кремом и швырнул ее брату, едва они успели забраться в машину.

– На, забирай! – проворчал он. – Надеюсь, это тебе поможет!

Его неприветливый тон удивил Килиана. Забравшись в пикап, он принялся намазывать кремом руки и верхнюю часть груди. Хакобо вёл машину, храня гробовое молчание.

– Могу я узнать, какая муха тебя укусила? – спросил наконец Килиан.

Хакобо поджал губы и встряхнул головой.

– В конце концов она добилась своего!

– Ты про Хулию? Мне она кажется очень приятной и умной девушкой. С ней легко общаться, и у неё есть чувство юмора.

– Так забирай ее себе!

Килиан поначалу сосредоточенно нахмурился, но тут же внезапно расхохотался, хлопнув себя по ляжкам.

– Я понял! То-то ты так изменился в лице, когда увидел ее в лавке! Она же влюблена в тебя как кошка! Ну, что молчишь?

– А что я должен сказать? Она не первая, кто за мной бегает, и не последняя.

– Дружище, таких, как Хулия, днём с огнём не сыскать...

– Ты, как всегда, прав, – согласился Хакобо и мечтательно улыбнулся, вспомнив о своих былых подругах. – Таких, как она, больше нет. Дружище, в других обстоятельствах я мог бы даже пригласить ее прогуляться на мыс Фернанды. Что, кстати, скоро и случится.

– Что скоро случится?

– Вот это самое и случится: я сделаю ей предложение. – Увидев, как Килиан в растерянности застыл, он сокрушенно вздохнул. – Знаешь, приятель, иногда ты кажешься полным идиотом. Даже не знаю, что с тобой делать! Видишь ли, Килиан, здесь почти все мужчины нашего возраста, да и те, что постарше – все мы имеем много... как бы это сказать... случайных подруг, но ни одной постоянной. Ну ладно, кое-кто имеет и постоянных, но не таких, как Хулия – не из наших, я хочу сказать. Так вот, эти постоянные подруги создают немало проблем. Они капризничают, без конца требуют денег, хотят, чтобы мы их содержали, а то ещё и ребёнка тебе навяжут... Так вот, я предпочитаю не иметь никаких постоянных. И ты тоже, надеюсь. Если ты понимаешь, о чем я.

Ну, в общем и целом Килиан понимал, что хочет сказать брат.

– С тобой все ясно, Хакобо, – протянул он – и тут же вздрогнул, охваченный внезапным подозрением. – Скажи, наш отец – он... тоже?.. Я хочу сказать, женатый человек, который долгое время живет здесь один...

Представив отца в объятиях другой женщины, не матери, он ощутил дрожь.

– Видишь ли, я не знаю, как было во времена его молодости, не спрашивал. Но могу сказать одно: пока я на острове, я не видел и не слышал ничего подозрительного. А здесь все все про всех знают. – Килиан вздохнул с облегчением. – В любом случае, меня это не удивляет, – продолжил Хакобо. – Ты же знаешь, наш папа – настоящей образец религиозности и морали.

– И он очень любит маму... я хочу сказать, он никогда бы ей не изменил.

– Так-то оно так, но другие женатые тоже любят своих жён, оставшихся в Испании, но при этом не стесняются искать общества других женщин, чтобы те скрасили долгие сезоны разлуки. Любовь не имеет никакого отношения к этим делам.

Килиан отнюдь не был согласен с последним утверждением брата, однако промолчал. Этот неприятный разговор так и не дал внятного ответа ни на один вопрос, зато возникло множество новых. Он решил оставить серьёзный тон и подойти к делу с другой стороны.

– И где же вы встречаетесь с подругами? За две недели я не видел здесь ни одной...

Хакобо возвёл глаза к небу.

– Ещё увидишь, Килиан, – пообещал он. – Ещё увидишь, и не одну. Я уже подумываю, что, пожалуй, стоит познакомить тебя с ними – для твоей же пользы. А то ещё возьмёшь и влюбишься в кого-нибудь вроде Хулии. Прости, но я никак не могу допустить, чтобы ты лишил себя главной радости этого острова...

– Спасибо за заботу, – с насмешкой ответил Килиан. – Надеюсь, я тебя не разочарую.

Он заметил, как брат улыбнулся. Выглянув в окно, Килиан увидел, что они уже подъезжают к Сарагосе. После поездки в город он впервые чувствовал себя хорошо. Зуд не унялся, но встреча с соотечественницей Хулией заставила почувствовать, что он не одинок на этой земле. И даже обсаженная королевскими пальмами дорога на плантацию уже не казалась такой чужой.

Он вспомнил первый день по приезде в Сампаку, свой лихорадочный энтузиазм, который сменился растерянностью при виде всех этих диковин, теперь ставших частью его жизни; он смотрел, как убегает назад красная земля грунтовки, и вспоминал, как его шокировало многое из того, что на острове считалось нормальным. А теперь ему даже приветствие охранника Йеремиаса показалось выражением родственной сердечности.

– Кстати, Хакобо, – сказал он, когда машина остановилась перед крыльцом с белыми колоннами – у главного здания.

– Ну, чего?

– Теперь моя очередь вести машину.

Выгрузив покупки, Хакобо взял другую машину и уехал в Якато. Килиан пересел на водительское сиденье, собираясь ехать в Обсай, чтобы заняться своей обычной работой. Проехав на машине несколько метров, он издали помахал Антону, идущему в сторону главного склада в сопровождении своего неразлучного Хосе. Дождавшись, пока они войдут внутрь, Килиан сосредоточился на трудной задаче – припарковать машину; ему не хотелось, чтобы кто-то видел его неумение. К счастью, в эти минуты на главном дворе никого не было.

Когда Килиан, обливаясь потом, добрался до Обсая, он весьма гордился собой, поскольку мотор ни разу не заглох. Припарковав пикап, он направился к посадкам какао по центральной тропе и вскоре услышал пение рабочих. В нескольких метрах впереди он заметил девушку в ярком клоте и с пустой корзиной на голове. Он решил, что она пошла в лес за дикими фруктами или за хворостом для домашнего очага.

Вскоре девушка остановилась, словно прислушиваясь к доносящимся из чаши звукам, а затем решительно углубилась в лес. Килиан не придал этому значения, поскольку знал, что калабарки привычны к лесу и часто бывают на плантации: приносят мужьям обед или просто приходят посмотреть, как те работают.

Он шёл своей дорогой, пока не услышал голоса брасерос, стук мачете и жужжание пульверизатора, из которого молодые растения опрыскивали особым составом из медного купороса и извести, чтобы защитить их от милдью – ложной мучнистой росы, которая всегда особенно свирепствует в сезон дождей.

Он поравнялся с первыми рабочими, которые опрыскивали длинный ряд какаовых деревьев. Среди них он узнал Нельсона, одного из бригадиров; Килиан поднял кверху большой палец, давая понять, что все замечательно. Тот ответил тем же жестом. Подойдя ближе, Килиан внимательно посмотрел на бригадира. Подумав, он решил задать ему простой вопрос: не потому, что его действительно волновало, куда девался второй белый служащий, а потому, что общение с рабочими помогало ему лучше освоить пичи, в котором он уже заметно продвинулся, хотя ещё и не научился строить сложные фразы.

– Whose side massa Gregor?

– I know no, massa Kilian. – Мужчина пожал плечами, поднял руку и обвёл ею вокруг себя, указывая сразу в нескольких направлениях. – All we done come together, but he done go.

Килиан ничего не понял, но кивнул. Он не слишком представлял, что делать, а потому стал прохаживаться между брасерос, наблюдая за и работой и одобрительно кивая, словно уже был экспертом в этом деле, пока не добрался до того места, где работал Нельсон. Здесь кончались посадки какао и начинались джунгли. Нельсон, крепкий мужчина одного с ним роста, с совершенно круглым и плоским лицом и безволосым подбородком, ругал кого-то из рабочих, одновременно встряхивая распылителем с купоросом. При виде Килиана он тут же перестал сердиться и расплылся в улыбке.

– Все хорошо, масса, – он говорил с сильным акцентом. Знание испанского языка было необходимым условием для тех, кто хотел дослужиться до бригадира. – Раствор нужно как следует перемешать, чтобы не повредить растениям.

Килиан снова кивнул. Ему виделось что-то смешное в ситуации, когда он собирался надзирать за процессом, в котором ровным счётом ничего не понимал. Он предпочёл бы помогать во дворе ремонтировать бараки, поскольку у него был немалый строительный опыт, полученный за время многих часов, когда он ремонтировал дом и сараи у себя в Пасолобино. Но что касается какао, то о нем он пока ещё не знал ровным счётом ничего.

– Сейчас вернусь, – сказал он, поднимая с земли несколько мягких листочков.

Удалиться в лес по естественным надобностям – лучший способ прекратить неловкое молчание и вывернуться из щекотливой ситуации. Первые несколько метров он прошёл свободно, но дальше уже пришлось прорубать путь при помощи мачете. Наконец, он нашёл укромное местечко, спустил штаны, наблюдая, как желтый с чёрным паук кладёт последние стежки на паутину из толстых нитей, протянутую между кустами. Хорошо ещё, подумал он, что я не боюсь пауков и тарантулов. Правда, здешние твари были в десять раз больше и мохнатее, чем самые крупные их собратья из Пасолобино, но все они трусливо разбегались, если хорошо потопать.

Другой проблемой были змеи. Килиан всегда был начеку, особенно после случая с удавом. Здесь был настоящий змеиный рай! Всевозможные змеи, всех цветов и размеров, были здесь повсюду.

Закончив своё дело, он подтерся листьями и встал, ухватившись за ветку; та оказалась мягкой и странно живой, зашевелившись под рукой. Килиан поспешно отпрянул, укрывшись за ближайшим камнем. Осторожно выглянув, он увидел, как медленно свивается кольцами то, что ему показалось зеленовато-коричневой веткой. Присмотревшись, он разглядел граненую треугольную голову и дрожащий в воздухе раздвоенный язык.

Килиан медленно натянул штаны и попятился. Отойдя на несколько шагов, он повернулся и быстро пошёл прочь, спеша убраться как можно дальше от этого места. Сердце бешено колотились. Он не смотрел, куда идёт, и через несколько минут понял, что направился совсем не в ту сторону, откуда доносились голоса брасерос. Шёпотом выругавшись, он вернулся назад по своим следам. Вдруг он услышал чьё-то восклицание, произнесённое знакомым голосом, буквально в нескольких метрах. Прислушавшись, он узнал голос Грегорио. Быть может, тот отправился в лес по той же надобности, что и он сам. Килиан с облегчением вздохнул. Грегорио знал здесь каждый кустик, каждую пядь земли. Килиан решительно направился к нему, стараясь производить как можно больше шума, чтобы тот услышал. В следующую минуту он вышел на крошечную полянку среди лесной чаши.

– Грегорио! Ты не поверишь, но я не знаю, как...

И тут же застыл, онемев от изумления.

Грегорио лежал на земле лицом вниз, крепко сжимая в объятиях тело женщины, конвульсивно дергался между ее раздвинутых ног и время от времени издавал сладострастные стоны. Внезапно рука женщины указала на Килиана. Грегорио прекратил свои телодвижения, приподнялся на локте, повернул голову и выругался.

– Тебе что, так нравится подглядывать? – зарычал он, вставая и натягивая штаны.

Килиан покраснел и замолк на полуслове, увидев пенис Грегорио – все ещё напряжённый, торчащий меж костлявых ляжек. Женщина – совершенно голая – по-прежнему лежала на своём расстеленном на земле оранжевом клоте, похотливо улыбаясь. Здесь же стояла ее пустая корзина. Это была та самая женщина, что скрылась в лесу возле посадок какао.

– Прости... – начал оправдываться он. – Я пошёл в лес и заблудился. Потом услышал твой голос и вышел сюда. У меня и в мыслях не было тебе мешать.

– Но ты помешал! Испортил мне все дело!

Он махнул рукой женщине, велев ей вставать. Та послушно поднялась, обмотала ткань вокруг талии, затем взяла корзину и поставила ее на голову, собираясь уходить, и протянула руку к Грегорио.

– Give me what you please, – сказала она.

– Не за что тебе платить! – ответил Грегорио. – Мне не дали кончить, так что это не считается.

Он махнул рукой, давая ей понять, что она может убираться восвояси.

– You no give me some moní?

На лице женщины проступило раздражение.

– Go away! I no give nothing now. Tomorrow, I go call you again.

Оскорбленная женщина, стиснув зубы, молча удалилась. Грегорио поднял с земли пробковый шлем, отряхнул его и надел.

– А ты, – саркастически обратился он к Килиану, – если не хочешь заблудиться, не уходи с дороги, – он прошёл мимо, даже не взглянув на него. – С твоей-то отвагой ты в джунглях и пары часов не продержишься!

Килиан сжал кулаки и промолчал, все ещё потрясённый увиденным. Внезапно на него накатил новый приступ зуда, и он принялся яростно чесаться.

Брат был прав. Ему нужна встряска.

Во всех смыслах этого слова.

Вечером, как и планировалось, все собрались за прощальным ужином, провожая доктора Дамасо. Этот приятный человек с совершенно седыми волосами и мягкими чертами лица возвращался в Испанию после почти трёх десятков лет, проведённых на острове, где он оказывал всей колонии медицинские услуги.

Они сидели вокруг стола, разделившись по возрасту и опыту. По одну сторону – Лоренсо, Антон, Дамасо, падре Рафаэль, служивший мессу в деревне Сарагоса, а также исполнявший обязанности учителя, Грегорио и Сантьяго, старейший из служащих. По другую сторону стола сидели молодые, кому ещё не исполнилось тридцати: Мануэль, Хакобо, Килиан, Матео и Марсиаль. Пока бои, среди которых был и Симон, накрывали стол к ужину, старики вспоминали свои первые годы на острове, а молодые слушали с вызывающим недоверием самонадеянной юности.

К концу ужина управляющий попросил тишины, чтобы произнести небольшую речь в честь своего доброго друга Дамасо, которую Килиан не слишком внимательно слушал, изрядно опьяненный вином «Аспиликуэта» из Риохи, любезно предложенным Гарусом; к тому же, проклятый зуд снова разыгрался, совершенно немилосердно терзая все тело. Когда управляющий замолчал, послышались громкие аплодисменты, слова благодарности и пожелания доброго пути.

Когда уровень вина в бутылках значительно понизился, беседа приняла другой тон.

– Вы уже со всеми простились? – лукаво спросил Матео – симпатичный мадридец, дружелюбный, порывистый и даже чуть нервный, чьи маленькие усики всегда готовы были дернуться вверх, открывая широкую улыбку под острым носом.

– Думаю, что да, – ответил доктор.

– Точно со всеми? – не отставал Марсиаль, напарник Хакобо во дворе Якато – здоровенный волосатый детина почти двухметрового роста, с мясистым добродушным лицом и могучими руками, похожими на брёвна.

Доктор понимал, куда он клонит, но явно не хотел вдаваться в подробности.

– Все, кто действительно для меня важен, сидят за этим столом, – сказал он, указывая на присутствующих. – И поэтому я повторяю: да, со всеми.

– Если дон Дамасо говорит: со всеми – значит, так оно и есть, – вступился за него Сантьяго – спокойный и рассудительный мужчина примерно одних лет с Антоном, худой и бледный, с гладко зачёсанными прямыми волосами.

– А я знаю одну особу, которой сегодня очень грустно... – вмешался Хакобо.

Молодые расхохотались – за исключением Килиана, который не знал, кого имеет в виду его брат.

– Довольно, Хакобо! – упрекнул сына Антон, украдкой кивая в сторону падре Рафаэля, которому едва ли могли понравиться подобные разговоры.

Хакобо развёл руками и пожал плечами с самым невинным видом.

– Парень, не наглей. – Дамасо погрозил пальцем. – Кто из вас без греха, пусть первым бросит в меня камень – верно, падре?

Все снова рассмеялись над явной двусмысленностью старого доктора, имевшего при этом самый невинный вид. Падре Рафаэль – грузный круглолицый мужчина с пухлыми губами, бородкой и обширной лысиной, которого все любили за добродушие – столь откровенно покраснел, что Дамасо поспешил объяснить свои слова:

– Я не имел в виду вас, падре Рафаэль. Ещё чего не хватало! Я всего лишь цитировал Библию. Ох уж эта молодёжь!.. – Он тряхнул головой. – Вор кричит: «Держите вора!», и так далее, и тому подобное...

– Вот именно, – рассудительно заметил священник. – Я не устаю повторять, что лишь те, кто умеет обходиться без женщины, смогут сберечь и здоровье, и кошелёк. Вот только боюсь, что мои слова на этой земле греха и соблазна – все равно что глас вопиющего в пустынею – Он вздохнул, посмотрев на Килиана. – Остерегайся своих приятелей, парень... Я имею в виду этих обормотов, конечно же.

Он снова весело подмигнул остальным.

– Полагаю, мне пора идти спать, вам не кажется? – Дамасо поднялся, опираясь обеими руками о стол. – Завтра мне предстоит долгое путешествие.

– Я тоже пойду спать, – сказал Антон, который и впрямь выглядел усталым.

Килиан и Хакобо переглянулись: оба подумали об одном и том же. Под глазами Антона залегли тёмные круги – в последнее время он очень уставал. Как он был не похож на того отца, каким был в молодости! Он никогда не жаловался, и Килиан не помнил, чтобы он болел. Он всегда был сильным, и физически, и духовно. Несколько лет назад, приезжая в Пасолобино из Африки, он работал в поле с такой страстью, как никогда прежде.

«Наверное, ему стоит взять отпуск, – подумал Килиан. – Или совсем вернуться домой, как Дамасо».

Старый доктор сердечно простился со всеми, пожав каждому руку, после чего удалился в сопровождении Антона, Лоренсо, Сантьяго и падре Рафаэля, которые тоже решили пойти спать. Хакобо тоже поднялся и вышел, жестом давая понять, что сейчас вернётся. Уже в дверях Дамасо обернулся, словно о чем-то вспомнив.

– Да, кстати, Мануэль, – сказал он. – Позволь дать тебе последний совет.

Мануэль кивнул.

– Я имею в виду эти укусы Килиана, – он выдержал паузу, желая убедиться, что все его слушают. – Салициловый спирт.

Килиан растерянно заозирался, а Мануэль поправил очки, благодарно улыбаясь, что старый доктор призвал его в свидетели.

– Пусть мажет им все тело, и через две недели сыпь полностью исчезнет. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи и доброго пути! – пожелал ему Хакобо, доставая бутылку виски, купленную в лавке Хулии. – Если вы не возражаете, мы выпьем по глоточку за ваше здоровье.

Дамасо ласково похлопал его по плечу и вышел из столовой, с сожалением думая обо всех проведённых здесь вечерах, которые отныне останутся лишь в воспоминаниях.

Хакобо велел Симону принести чистые стаканы. Под выпивку и смешки Килиан узнал, что если кому и будет не хватать Дамасо, так это Рехине – женщине, которая была его тайной сердечной подругой на протяжении последних десяти лет.

– Десяти лет! – воскликнул Килиан. – Но разве у него нет жены и детей в Испании?