Текст книги "Пальмы в снегу (ЛП)"

Автор книги: Лус Габас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– В том-то и дело, что в Испании! – Марсиаль сделал глоток. Его организм, видимо, был привычен к спирту тройной перегонки. – Испания слишком далеко.

– А они ещё и сами вешаются нам на шею, лишь бы взяли в сердечные подруги! – подхватил Матео, картинно разводя руками. – Так что же нам ещё остаётся? Плоть слаба, и они прекрасно это знают!

Килиану невольно вспомнился Грегорио, лежащий на женщине в лесу, и разговор с Хакобо в машине.

– Несомненно, подруги делают жизнь на острове более чем сносной. – Хакобо поднял бокал над головой. – Так выпьем же за них!

Остальные тоже подняли бокалы и выпили, после чего за столом воцарилось недолгое молчание.

– И что же теперь будет с этой Рехиной? – спросил Килиан.

– Да что ей сделается! – ответил Матео, воюя с пуговицами рубашки. Вентилятор под потолком почти не спасал от жары, которая от выпитого стала ещё мучительнее. – Погорюет несколько дней, а потом найдёт себе другого. Все они так делают.

– Положим, это ей будет непросто, – добавил Марсиаль, меланхолично почёсывая своё огромное ухо. – Она, прямо скажем, уже старовата. Но зато все эти годы жила как настоящая сеньора. Дон Дамасо – истинный кабальеро!

Килиан смотрел вокруг остекленевшими глазами цвета расплавленного янтаря. Его очень удивили представления друзей о том, что такое настоящий кабальеро. По их мнению, вполне нормально десять лет жить с женщиной, а затем, как ни в чем не бывало, преспокойно вернуться в объятия законной супруги.

Мануэль между тем наблюдал за Килианом. Он прекрасно понимал, какие мысли роятся в его голове. Да, нелегко испанскому юноше, воспитанному в среде, где любое проявление чувств считается грехом, где влюблённые не могут на людях даже взяться за руки, а супружеская измена считается преступлением, принять неписаные правила совершенно иного мира, где секс столь же естественен, как еда. Да, большинство мужчин эти правила принимают легко и с удовольствием, но не все люди одинаковы. В отличие от своих друзей, Килиан привык вести жизнь, которую можно было назвать добропорядочной.

– А что, если от такой связи родятся дети? – спросил наконец Килиан.

– Их не так много... – вмешался Хакобо.

– Эти цветные шлюхи знают, как избежать беременности, – со всей убеждённостью добавил Грегорио.

– И все же они есть, – вмешался Мануэль, – хотим мы этого или не хотим. Откуда, вы думаете, берутся все эти мулаты, которых вы видите в Санта-Исабель?

Матео и Марсиаль в панике переглянулись и пристыженно потупились. Хакобо поспешил вновь наполнить бокалы.

– Видишь ли, Килиан, в таких случаях ребёнок обычно остаётся с матерью, а та получает отступные либо регулярные выплаты на его содержание. Я знаю несколько случаев – правда, их можно пересчитать по пальцам – когда отцы признавали своих детей-мулатов и даже посылали их учиться в Испанию. Но, как я уже сказал, такое случается крайне редко.

– А тебе известны случаи, чтобы белый женился на негритянке? – спросил Килиан.

– До сих пор такого не случалось. Если кто-то и пытался, его быстренько спроваживали в Испанию.

– Да и зачем кому-то жениться на негритянке? – презрительно бросил Грегорио.

– Совершенно незачем! – поддержал Марсиаль, откидываясь широченными плечами на спинку стула. – Они и так тебе дадут все, что нужно, без всякого алтаря!

Хакобо, Матео и Грегорио довольно улыбнулись. Мануэль поморщился, явно задетый этим замечанием, а Килиан ничего не сказал, обдумывая услышанное.

Грегорио, уже давно заметивший интерес Килиана к этому вопросу, не упустил случая с ним схлестнуться.

– Кстати, если уж тебя заинтересовала эта тема: не хочешь ли сам попробовать?

Килиан не ответил.

– Слушай, оставь парня в покое! – сказал Матео, мягко похлопав его по плечу.

Грегорио прикрыл глаза и всем телом навалился на стол.

– Или ты тоже считаешь Антона святым? Да за все годы, что он провёл на Фернандо-По, он перепробовал кучу шлюх!

– Грегорио!.. – прервал его Матео, видя, как вспыхнуло лицо Хакобо.

Действительно, одно дело – в шутливом тоне обсуждать шлюх, и совсем другое – откровенно лгать, стараясь причинить боль, чего Грегорио совершенно очевидно пытался добиться. Все присутствующие прекрасно знали Антона. И уж, во всяком случае, подобные беседы между кабальеро подразумевали определённый уровень тактичности и сохранение тайны. Любым шуткам есть предел. Таков неписаный закон острова.

– Может, вокруг ходят целые толпы твоих братьев-мулатов, как знать... – продолжал Грегорио, цинично ухмыляясь. – Даже интересно, что думает об этом твоя мамаша?

– Хватит, Грегорио! – грозно оборвал Хакобо. – Думай, что говоришь, ясно? Это ложь, сам знаешь!

– Да брось! – высокомерно заявил Грегорио. – В конце концов, он такой же мужик, как все остальные...

– Уж во всяком случае, получше тебя! – повернулся к нему Мануэль.

– Пожалуй, не стоит об этом говорить, – добавил Матео, покручивая ус.

– Сразу видно – новичок! – оставшись в одиночестве, Грегорио пытался оправдаться. – Это была шутка. Хотя лично я бы не дал бы руку на отсечение за Антона...

Килиан покачал виски в бокале, так, что янтарная жидкость заходила кругами. Хмель внезапно прошёл, и мысли его вновь обрели ясность. Медленно подняв голову, он уставился на Грегорио твёрдым ледяным взглядом.

– Ещё раз ко мне полезешь, – объявил он, с трудом выговаривая слова, – получишь по полной!

Грегорио фыркнул, вставая.

– Ты что же, шуток не понимаешь? Скажите, какая цаца!

– Хватит, Грегорио! – резко оборвал его Мануэль.

– Ты что, не слышал? – Марсиаль угрожающе поднялся, демонстрируя могучий рост.

– Защитнички, тоже мне! – прошипел Грегорио. – Ничего, однажды настанет день, когда никого из них рядом не окажется.

Хакобо бросился на него, крепко схватив за плечо.

– Кому ты угрожаешь, придурок?

Грегорио резко вскочил и почти выбежал из столовой. Марсиаль и Хакобо снова сели на свои места и вновь глотнули виски, чтобы немного успокоиться.

– Не обращай внимания, Килиан, – произнёс наконец Марсиаль. – Раньше он не был таким, а теперь вдруг как с цепи сорвался. Но, как говорится, собака лает, ветер носит...

– Очень на это надеюсь, – спокойно ответил Килиан, хотя внутри у него все клокотало от ярости. – Ещё одного раза я ему не спущу.

В пятницу вечером Йеремиас передал Симону записку, которую принёс бой из дома Хулии. Хулия писала, что обоих братьев и Антона ждут в ее доме к ужину.

Килиан едва дождался субботнего утра, чтобы поговорить с Хакобо. В шесть часов утра он спустился во двор, где уже собрались брасерос, как никогда пунктуальные, в ожидании еженедельного жалованья. Они ждали, выстроившись в шеренгу, пока назовут их имена одно за другим, чтобы получить желанные деньги и поставить отпечаток пальца напротив своего имени в списке, лежавшем на вынесенном во двор столе. Эта церемония, так же, как еженедельная выдача поварам продуктов по понедельникам, занимала около двух часов. Дожидаясь, пока их вызовут, брасерос пользовались возможностью почистить зубы своими неразлучными «чок-стик» – щеточками, сделанными из корешков, которыми, собственно, и были обязаны своей ослепительной улыбкой.

Килиан подошёл к Хакобо и протянул ему записку Хулии.

– Очень умно, ничего не скажешь, – раздраженно фыркнул Хакобо. – Она прислала записку тебе, чтобы мы точно пришли. Ну что бы ей стоило выбрать какой-нибудь другой день? Так нет же: обязательно в субботу!

– Чем тебе не нравится суббота? – поинтересовался Килиан. – Какая разница?

– Субботний вечер здесь священен, Килиан. В смысле, для всех. Посмотри на этих людей. Чему, по-твоему, они так радуются? Завтра им выплатят жалованье, а вечером они спустят изрядную его часть в Санта-Исабель.

– Так что же: идём мы в гости или нет?

– Да-да, конечно, идем. А теперь ступай к Грегорио, и чтобы никаких препирательств! Сегодня он будет как шелковый.

Когда Килиан сел за стол, Грегорио сунул ему список своих бригад. Затем поднялся из-за стола, даже не взглянув на Килиана.

– Вот, возьми, – сказал он. – Я сегодня занят, мне нужно готовить отчетный материал по Обсаю. Нельсон тебе поможет.

Килиан сел за стол и принялся изучать список. Поглядев на Симона, он заметил, что тот несколько заскучал. Парнишка был одет, как всегда, в шорты и рубашку с короткими рукавами, то и другое – цвета хаки. Вот только на ногах у него вместо ботинок сегодня были простые сандалии из кожаных ремешков.

Несмотря на то, что он был похож на других ребят своего возраста, Килиан всегда отличал Симона по особому блеску в огромных глазах – казалось, парень все время начеку, словно постоянно ждёт какого-то подвоха, поводя головой из стороны в сторону и подмечая все, что происходит вокруг. Килиан жестом подозвал его к столу, чтобы помог Нельсону переводить. Когда подошла очередь одного из рабочих, к столу тут же протолкался другой и встал рядом, что-то возмущенно тараторя без остановки. Килиан мысленно выругался: день начинался с очередной дрязги.

– Что случилось, Нельсон? – спросил он.

– Этот человек утверждает, что Умару должен ему деньги.

Это имя показалось Килиану знакомым. Подняв взгляд, он вспомнил парня, которому Грегорио отказался дать хинин в тот день, когда произошёл памятный случай с удавом.

– За что ты ему должен? – спросил он.

Хотя Нельсон старательно переводил каждое слово, уже по одним жестам Умару можно было догадаться, что он не намерен платить. Между тем, истец с каждой минутой все больше выходил из себя. Остальные рабочие молча наблюдали за этой картиной.

– Экон одолжил ему свою жену. Умару попользовался ее услугами, а теперь не хочет платить.

Килиан растерянно заморгал и стиснул зубы, чтобы не рассмеяться. Ничего смешнее он в жизни не слышал. Не веря своим ушам, он смотрел на этого привлекательного мужчину среднего роста, с коротко остриженными волосами, высокими скулами и ямочками на щеках.

– Так, говоришь, Экон одолжил ему свою жену?

– Да, конечно, – как ни в чем не бывало, ответил Нельсон. – Умару холост. Холостым нужны женщины. Женатые одалживают им своих жён, если жены не против, а те потом платят им деньги. Так вот, Экон хочет получить свои деньги.

– Мони, мони – да, масса! – повторял Экон, старательно кивая.

– Мони нет, масса! – столь же упрямо повторял Умару, мотая головой.

Килиан фыркнул. Он терпеть не мог выступать в роли третейского судьи. Так они никогда не закончат!

– Свидетели есть? – спросил он.

Нельсон перевёл его вопрос. На него тут же ответил двухметровый гигант с руками толщиной с бедро обычного мужчины.

– Моси говорит, что он их видел в лесу. Два раза, – снова перевёл Нельсон.

Килиан снова мысленно улыбнулся. Судя по всему, этот Моси был далеко не единственным, кто видел парочку в джунглях в столь компрометирующей ситуации. Затем Килиан спросил, сколько тот должен, извлёк нужную сумму из конверта Умару и вложил ее в конверт Экона.

– Итак, говорить больше не о чем, – он протянул обоим конверты, к удовольствию одного и гневу другого. Затем повернулся к Симону. – Я правильно поступил? – спросил он.

Симон кивнул, а Килиан вздохнул с облегчением.

– В таком случае, вопрос закрыт.

Ровно в семь часов вечера рабочий день закончился, и остров, как всегда внезапно, погрузился во тьму. Килиан и Хакобо сели в «пику» и отправились в город. У ворот Хакобо окликнул Йеремиаса:

– Напомни, что Валдо сделать то, что я велел!

– И что должен сделать Валдо? – спросил Килиан.

– Ничего. Это мои дела.

У выезда из деревни Сарагоса Килиан увидел множество весёлых смеющихся брасерос, держащих в руках ботинки. Свою ветхую и грязную одежду они сменили на длинные брюки и чистые белые сорочки.

– Что они там делают? – спросил он брата.

– Ждут автобуса, чтобы отправиться на гулянку в Санта-Исабель.

– А почему они держат ботинки в руках? Чтобы не испачкать?

– Просто не хотят их надевать. Они избегают носить обувь, когда возможно, – расхохотался Хакобо. – Но сегодня вечером они спустят часть своего заработка на выпивку и женщин. Кстати, я вижу, ты уже меньше чешешься.

– Мануэль приготовил мне лосьон по рецепту Дамасо. Кажется, он действительно помогает.

– Я же говорил! – с иронией воскликнул Хакобо. – Нет ничего более ценного, чем опыт.

Килиан кивнул.

– Послушай, Хакобо, – сказал Килиан, – тебе не кажется, что папе лучше поехать домой? Я вижу, с каждым днём он все больше устаёт. Сегодня вечером он даже не хотел идти на ужин.

– Ты прав, но ты же знаешь, какой он упрямый. Я уже не один раз поднимал эту тему, и он говорит, дескать, ему лучше знать. И в его возрасте вполне естественно, что он устаёт. Он упорно не желает, чтобы его осмотрел Мануэль. Даже не знаю...

Они остановили машину перед дверью «Фактории Рибарагорса». Затем поднялись по ступенькам боковой лестницы и постучались. Видимо, их уже увидели из окна, поскольку не прошло и двух секунд, как Хулия открыла дверь, пригласив их в просторную уютную комнату, выходившую на открытую террасу; комната, очевидно, служила одновременно гостиной и столовой; здесь стоял большой стол, деревянные стулья и диван из настоящего ротанга с деревянными подлокотниками.

Взгляд Килиана скользил по стенам, увешанным картинами с африканскими видами, среди которых он заметил фотографию Пасолобино, вызвавшую у него ностальгическую улыбку. Здесь же висело копье с красным древком почти двухметровой длины и стояла большая морская раковина. Справа, на низком столике, красовался огромный слоновый бивень в окружении всевозможных фигурок из чёрного дерева, привезённых из разных мест. Самым же выдающимся предметом западной культуры здесь был проигрыватель «Грюндик» на тумбочке возле дивана, а рядом лежали несколько журналов «Ола» и «Ридер'с дайджест».

Хулия представила Килиана своим родителям, Хенеросе и Эмилио, и предложила братьям выпить по бокалу контрити – распространённой на острове выпивки, пока повар двое слуг-боев накрывали стол к ужину. Помимо прочих яств, Хенероса велела приготовить тосты с иранской чёрной икрой и вожделенное жаркое из антилопы, которое Килиан нашёл поистине божественным.

– Я думала, открывать или не открывать банку маринованных овощей, которые мне прислала мама из Пасолобино, – призналась мать Хулии, женщина с такой же гладкой загорелой кожей, как у дочери, с волнистыми волосами до плеч, одетая в коричневую юбку и вязаный джемпер цвета охры, – но в конце концов решила, что не стоит отвлекать внимание от фирменных блюд моей кухарки. Надеюсь, вы к нам ещё придёте? Тогда я приготовлю что-нибудь по маминым рецептам.

Килиану очень понравились Хенероса и Эмилио. Он вёл с ними долгие беседы, поскольку они хотели знать, как обстоят дела в Испании, и ему пришлось повторять им все то, что он уже рассказал Хулии на фактории на прошлой неделе. Хенероса прекрасно помнила его мать и сама была ещё большей болтуньей, чем Мариана. Она сохранила энергию и отвагу женщины гор и к тому же обладала отменным здоровьем, переполнявшим ее до краев, что было весьма ценно, учитывая нелёгкую жизнь на Фернандо-По, а ведь она прожила здесь столько лет! Эмилио был мужчиной среднего роста, с редкими всклокоченными волосами, подстриженными щёточкой усами и живыми, как у дочери, глазами. Килиану он показался человеком спокойным и добродушным, образованным и улыбчивым.

Эмилио спросил, как поживает отец, с которым он не виделся несколько дней, и посетовал, что его здоровье не столь крепко, как раньше.

– Знаешь, – сказал он, – нам повезло, что мы все так держались друг за друга, когда приехали сюда впервые. Тогда здесь все было по-другому! Сейчас улицы покрыты асфальтом, проведена канализация. У нас есть вода, свет в домах и на улицах, телефон... Все здесь так же, как в Пасолобино, парень!

Килиан уловил иронию в его словах. Трудно было представить два столь непохожих мира, как его деревня и Санта-Исабель. Возможно, европейцы, приезжавшие из больших городов, не замечали всех этих различий, но он, привыкший пасти скот и месить грязь, замечал. Он начинал понимать, почему Эмилио и Хенероса так легко удалось привыкнуть к жизни в таком месте, как это. В этом городе к их услугам были все удобства; на острове имелись даже колледжи, так что Хулия смогла получить хорошее образование.

Однажды настанет день, когда и он полюбит этот кусочек Африки, как полюбила его семья Хулии, но пока он все ещё вздыхал по родной долине, видя на каждом углу маленькие и неожиданные напоминания о ней – как, например, скромный алтарь в углу со стоящей на нем статуэткой Пресвятой Девы Гуайенте, покровительницы его долины, и изображением Пресвятой Девы дель Пилар. Или вкус прокисшего вина, пронзительно напомнивший ему о празднествах дома; бочонок этого вина Хенеросе тоже прислали из дома, чтобы запивать фирменные коржики на сале из Пасолобино...

Смех Хулии заставил его очнуться от раздумий. Во время ужина девушка изо всех сил старалась привлечь внимание Хакобо шутками и умными разговорами. Сейчас она казалась очень красивой в простом платье с коротким рукавом из желто-коричневой вискозы, плотно облегающем фигуру, с большим пикейным воротником. Забранные в пучок волосы подчёркивали ее тонкие черты.

Килиан пожалел, что его брат равнодушен к Хулии: они были бы прекрасной парой. В этот вечер Хакобо уделил особенное внимание своему внешнему виду. В льняных брюках и белой рубашке он выглядел безупречно. Хулия и Хакобо были молоды, привлекательны и обладали весёлым нравом.

«Да, они были бы прекрасной парой», – подумал Килиан, который просто лишался сна, если видел, что один любит, а другой нет. И теперь он начинал по-настоящему жалеть Хулию, которую уже считал своим другом. Он видел, какой надеждой светятся ее глаза, когда Хакобо ей улыбался и даже смеялся с ответ на ее остроумные замечания.

Один из боев сообщил, что кофейный стол уже накрыт на веранде в саду, освещённом керосиновыми фонарями, вокруг которых вились тучи комаров. Ночь была настолько ясной, что вполне хватило бы и лунного света, пробивавшегося сквозь листву манговых деревьев и огромного авокадо – Килиан прикинул, что это дерево, должно быть, никак не меньше восьмиметровой высоты – царящими над другими экзотическими деревьями в саду. Хулия предложила поиграть в «раввина», но ее родители предпочли продолжить беседу.

Отец Хулии по-настоящему боялся ветров независимости, дующих из других мест – таких как Кения или Бельгийское Конго, достигающих Гвинеи и грозящих благополучию белых. Хенероса мягко, но решительно пресекла разговор, видя, что Килиан не перестаёт задавать вопросы. Молодой человек испытал лёгкое разочарование: он бы с удовольствием обсудил с ними все, что прочитал на корабле о движении Мау-Мау. Он даже представить не мог, что в столь превосходно организованном колониальном мире имеются такие провалы. Однако ему не хотелось показаться невежливым, и он поддержал разговор, который повела хозяйка.

С каждой минутой Хакобо все чаще обеспокоенно посматривал на часы. По субботам он делал то же самое, что и брасерос: получал жалованье и отправлялся развлекаться. И теперь с тоской прикидывал, что в эту минуту поделывают Марсиаль и Матео, а в животе у него ворочался червячок нетерпения.

К счастью для него, через несколько минут на веранде появился другой бой и сообщил, что приехал рабочий из Сампаки по имени Валдо и просит разрешения войти. Он говорит, что масса Килиан и масса Хакобо должны немедленно вернуться на плантацию: там что-то случилось.

– Несколько калабарцев праздновали субботу у себя в бараках, – Валдо говорил быстро, явно волнуясь, хотя это волнение показалось Килиану несколько наигранным. – А потом началась драка, они схватились за мачете и...

– Надо же, какие дикари! – воскликнула Хенероса и размашисто перекрестилась. – Такие же, как из той секты, где едят людей. Вы ничего об этом не слышали? На рынке только и говорят о том, как в Рио-Муни дикари съели епископа...

– Ну, что ты говоришь, мама! – запротестовала Хулия.

Хакобо велел Валдо продолжать, прежде чем кто-то снова влезет со своими замечаниями и, чего доброго, поломает ему все планы.

– Есть несколько раненых, – продолжал юноша. – Но никто из белых надсмотрщиков не пострадал, и доктор тоже...

Хакобо пожал руку Эмилио, поцеловал в щёчку Хенеросу и Хулию и потащил брата прочь из дома, пока тот бормотал, как он благодарен за приятный вечер, и принимал новые приглашения в гости. Хулия проводила их до пикапа, дождалась, пока они погрузят в задний отсек велосипед Валдо, и попрощалась; в глазах ее блестели слезы разочарования.

Хакобо на полной скорости проехал пару кварталов, где остановил машину, вышел из кабины, вытащил из кузова велосипед Валдо и вложил ему в руку несколько банкнот.

– Отлично сработано, парень!

Валдо зажег портативный фонарик и уехал на велосипеде, весьма довольный тем, как легко и без усилий ему удалось заработать деньги.

Хакобо сел в машину и повернулся к Килиану, торжествующе улыбаясь.

– Ну ты и жулик! – шутливо упрекнул его Килиан.

– Добро пожаловать в ночную Санта-Исабель! – торжественно обьявил брат. – Идём же, нас ждёт Анита Гуау!

Хакобо нажал на газ и погнал, как безумный, к столь желанной цели. Килиан, заражённый его весельем, с нетерпением ждал чего-то необычайного.

– Добро пожаловать, дорогие гости!

Едва они вошли в зал, как навстречу вышла дородная женщина с пышным бюстом и сердечно пожала им руки.

– Давненько вас не было, масса Хакобо! А это, должно быть, ваш брат? Добро пожаловать! Проходите, располагайтесь!

– Я вижу, Анита, тут все по-прежнему? – Хакобо в ответ пожал ей руку и огляделся. Заметив неподалёку своих друзей, он помахал им рукой. – Ты глянь, Килиан, Мануэль уже здесь! А вот ни Дика, ни Пао я что-то не вижу.

– А кто это такие – Дик и Пао? – спросил Килиан.

– Это мои друзья, они работают в Бате, на лесопилке. Иногда по субботам приезжают сюда... Ну, для начала я намерен выпить моего любимого виски. Запомни эту марку: «Белая лошадь», чёрная этикетка. Ты не поверишь, но оно здесь дешевле пива: вот что значит преимущества порта без таможенных пошлин...

Они подошли к барной стойке. Килиан заметил, что большинство клиентов действительно заказывают крепкие напитки. Официантки щедро наливали виски незнакомых ему марок – в основном, шотландских или ирландских – и бренди, напротив, знакомых марок: «Осборн», «Фундадор», «501», «Ветеран» или «Трес сепас». У них дома, в незабвенном Пасолобино, одной такой бутылки хватало почти на год; здесь, у Аниты, ее опустошали за считанные секунды.

Хакобо заказал два бокала «Белой лошади», и пока они ждали свой заказ, Килиан смотрел на танцплощадку под открытым небом. Клуб располагался в огромном закрытом дворе, разделённом на две части: в правой, под навесом на случай дождя, располагалась барная стойка и столики; в левой же, где находилась танцплощадка, не было даже намёка на крышу, так что посетители могли любоваться огнями окрестных домов.

Бесчисленные детишки сгрудились на балконах ближайших домов, наблюдая, чем заняты внизу взрослые. Белые и чёрные мужчины двигались в ритме танца в объятьях одетых в европейские платья негритянок под звуки маленького оркестра из шести музыкантов, состоявшего из нескольких барабанов всевозможных размеров, ксилофона, пары маракасов, сделанных из сушёных тыкв, и одной трубы. Все вместе создавало странную смесь экзотических африканских и знакомых латиноамериканских ритмов. Килиан с удивлением заметил, что и сам уже пританцовывает, поводя плечами: эта музыка была поистине заразительной.

Хакобо протянул ему бокал, и они направились к дальнему столику в глубине зала, где уже сидели Мануэль и Марсиаль, выпивая в компании двух красивых женщин. Они со смехом указали братьям в сторону танцплощадки, и те увидели Матео, который пытался поспевать за ритмом танца, сжимая в объятиях свою партнершу – внушительную даму почти вдвое крупнее его. Марсиаль поднялся и пододвинул братьям два стула. В этом углу, предназначенном для тихой беседы под неспешную выпивку, окна были занавешены тёмными шторами, создавая интимную обстановку, наполненную табачным дымом, запахом духов и пота.

– Вот, познакомьтесь: это Оба и Саде, – представил девушек Марсиаль. – Они только что прибыли с континента. А это Хакобо и Килиан.

Девушки протянули руки. Оба была ниже ростом, чем ее подруга, и одета в желтое платье с широкой юбкой и плотно облегающим корсажем с глубоким треугольным вырезом. У неё были волнистые волосы до плеч и вполне европейская причёска. Но ее подруга, с высоким ростом и горделивой осанкой, показалась Килиану настоящей африканской королевой, со своими браслетами из разноцветных зёрен и цветными стеклянными бусами. На ней было бледно-розовое платье с белыми пикейными манжетами, наглухо застегнутое от шеи до талии и плотно облегающее фигуру, и такого же цвета босоножки. Волосы были заплетены в крошечные косички, проборы между ними образовывали причудливый узор вроде крошечной мозаики. От этой причёски ее огромные глаза казались ещё больше, а губы – ещё полнее.

– Не хотите ли потанцевать? – спросила Оба на превосходном испанском.

Марсиаль и Хакобо кивнули, и все четверо направились в сторону танцплощадки. Мануэль пошёл к стойке за напитками и по дороге столкнулся с Матео, который возвращался к столу один. Килиан улыбнулся, видя, с какой готовностью его брат прижимается к Саде, и как, должно быть, неудобно Марсиалю танцевать с Обой – из-за разницы в росте ему приходилось сутулиться.

– Я убит! – пожаловался Матео, плюхаясь на своё место. – В этих женщин словно бес вселился! Ну, а ты... почему не танцуешь? Некого пригласить, да?

– Признаюсь, танцор из меня не очень... – пробормотал Килиан.

– Из меня тоже, но ты быстро очаруешься звуками всех этих дундунов, джембе и бонго, и тогда все будет намного проще, чем кажется. – Он рассмеялся, заметив удивление на лице Килиана. – Да, пока я выучил названия всех этих барабанов... Поначалу они все для меня были тамтамами... – Он ощупью нашарил стакан, скользя взглядом по залу в поисках новой спутницы. – Сегодня, я вижу, здесь весьма оживлённо. Вон сколько новых девочек!

Вернувшийся с напитками Мануэль тут же включился в разговор.

– Кто бы мог подумать! – воскликнул он. – Там, у стойки – Грегорио и Рехина! Быстро же она утешилась, едва расставшись с Дамасо! О чем вы тут говорили?

– О барабанах... о девочках... – ответил Килиан. – Кстати, откуда они?

– Корискенки, нигерийки, женщины из племён фанг и ндове из Рио-Муни... – принялся перечислять Матео. – Короче, с миру по нитке.

– А буби здесь нет?

– Буби – нет! – убеждённо ответил Мануэль. – Если девушка-буби утратит девственность, ее сурово накажут.

– Надо же, сколько различных мировоззрений на таком маленьком острове... – заметил Килиан, вспомнив, как брасеро одалживал приятелю свою жену. – Так или иначе, это знаменитое место стоит того, чтобы вкалывать всю неделю.

– Ну, это не единственное злачное место, хотя этот клуб – и в самом деле лучший, – разъяснил Матео, покачивая бокалом в такт музыке. Даже сев за столик, он все ещё не мог угомониться. – Иногда мы ходим в «Риакамбу», за кафедральным собором. Ещё есть клуб «Фернандино», но он мне не нравится: там девочки не такие доступные, как здесь. – Он рассмеялся, и его глаза превратились в две щелки, почти утонув в морщинах. – Ломаются почище белых, строят из себя этаких тонких штучек и благородных дам.

– Это что-то вроде казино у белых, – добавил Мануэль, которого слегка повеселили объяснения Матео. – Там собирается негритянская элита. И, естественно, там нечасто увидишь, чтобы белый танцевал с негритянкой. То ли дело здесь: здесь мы все равны.

Между тем, к столику вернулись Марсиаль и Саде, но без своих партнеров.

– А где другие двое? – спросил Мануэль.

– Оба меня бросила: променяла на парня своего роста, – пошутил Марсиаль, устраивая внушительное тело на скрипучем стуле. – А Хакобо встретил свою давнюю подружку. Килиан, он сказал, чтобы ты его не ждал и возвращался домой вместе с нами. – Он тряхнул головой. – А он, однако, зря времени не теряет!

Саде села рядом с Килианом. С самой очаровательной непосредственностью она попросила налить ей виски и в благодарность нежно погладила Килиана по бедру. Остальные весело переглянулись.

Килиан явно нервничал. Он почувствовал, как в штанах в него затвердело, и поспешил отвлечь от себя внимание остальных.

– Сегодня мне рассказали, будто бы где-то на континенте туземцы съели епископа. Какая-то запрещённая секта или что-то в этом роде. Вы что-нибудь об этом слышали?

Матео и Марсиаль удивленно покачали головами. Саде и Мануэль, переглянувшись, громко расхохотались.

– Как же вы, белые, боитесь, что мы вас съедим! – в сердцах бросила Саде. – И что захватим вашу власть...

Килиан нахмурился.

– На континенте есть племена, которые охотятся на горилл и едят их, – объяснил Мануэль. – Одну из разновидностей этих горилл называют епископом: у самцов имеется козлиная бородка, которая, видимо, кому-то напомнила какого-то падре-миссионера давних времён. Охотно верю, что эту новость превратно истолковали. Кстати говоря, дипломатов они тоже едят.

Саде кивнула, искоса поглядывая на Килиана, который, не зная, куда деваться от смущения, взял бокал и отпил глоток. Но тут его выручил Марсиаль.

– Эй, ребята! – воскликнул он. – Вы только гляньте, какая красавица!

Все головы повернулись в сторону женщины в лиловом платье, облегающем великолепную фигуру. Она шествовала через зал на высоченных каблуках.

– Вот эта была бы мне по росту! – мечтательно протянул Марсиаль.

Он направился было в сторону девушки, но через несколько шагов остановился. Другой мужчина, намного выше его, подошёл к ней и, протянув ей руку, повёл к танцплощадке. Марсиаль со вздохом вернулся за столик.

– Да уж, воистину Моисей Египетский, величайший из Моисеев! – посочувствовал Матео. – Верно, Марсиаль?

– Да я уж вижу! Ну, что ж, делать нечего – только выпить.

Саде встала из-за стола, схватив Килиана за руку.

– Пойдём, потанцуем, – произнесла она не терпящим возражений тоном.

Килиан позволил вытащить себя на площадку. Он порадовался, что оркестр заиграл бегуэн – танец, похожий на медленную румбу, самый подходящий к этой ситуации. Саде прижалась к нему всем телом, глядя на него бездонными глазами и нашёптывая какие-то нежности, от которых у него кружилась голова. Килиан подивился, с какой естественной непринуждённостью она его обольщала. Его охватило желание, смешанное с любопытством: ничего подобного в своей жизни он ещё не испытывал.

До сих пор его опыт ограничивался борделем в Бармоне, куда его впервые привёл брат после ярмарки скота, чтобы сделать мужчиной, да несколькими мимолётными связями с работницами в поместьях Пасолобино и Сербеана. Ему вспомнились слова Хакобо после того, первого – кстати, довольно неудачного! – опыта в борделе: «Женщины – как виски: первый глоток даётся с трудом, но со временем начинаешь ценить его вкус». Спустя годы он признал, что брат в чём-то был прав.