Текст книги "Морской разбойник. Морские разбойники"

Автор книги: Луи Жаколио

Соавторы: Франц Гофман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА IV
Секретарь адмирала

Лорд Коллингвуд вернулся в Англию по вызову первого министра Вильяма Питта, который в это время старался провести в верхней палате свой знаменитый «Индийский билль» и для этой цели собирал необходимые голоса. Адмирал рассчитывал пробыть в Лондоне не больше месяца, хотя Адмиралтейство предоставило ему гораздо более продолжительный отпуск.

Но дело в том, что Коллингвуд чувствовал себя на суше скверно. Ему казалось, что он находится в безопасности только в море, среди своей эскадры. Он предвидел, что рано или поздно наступит день, когда сыновья старого герцога Норрландского потребуют у него отчета о смерти своей сестры.

Вследствие этого он распродал все имения и недвижимое имущество герцогов Эксмутских, за исключением неотчуждаемого майората, сопряженного с титулом, обратил в деньги акции Индийской компании, которых оказалось на десять миллионов, и вынул из Лондонского королевского банка двадцатипятимиллионный капитал, положенный туда прадедом адмирала еще при основании банка. Все эти суммы адмирал Коллингвуд перевел в Америку, рассчитывая бежать туда при малейшей опасности.

Теперь его задерживали только тс два документа, которые ему должны были вручить «Морские разбойники» в обмен на сто тысяч фунтов стерлингов. Эту сумму он обязался уплатить в тот день, когда займет место в палате лордов. Как раз сегодня к нему должен был явиться поверенный чичестерского нотариуса Пеггама, Надод, за получением этих денег и передать ему компрометирующие его документы.

Получив их, Коллингвуд рассчитывал вздохнуть, наконец, свободнее, так как до этих пор он опасался, что бесчестный Пеггам будет с помощью этих документов шантажировать его.

И все-таки братоубийца уже понес тяжелую кару. Каждую ночь его посещали кошмары. Ему представлялось, что к нему сходятся все его несчастные жертвы и, испуская жалобные стоны, начинают плясать вокруг него, потом подхватывают его на руки и несут к Лафоденским островам, к тому месту, где погибла Элеонора Биорн со своим мужем и детьми… Иногда ему снилось, что он попадает в руки сыновей герцога Норрландского, которые запирают его в одно из подземелий Розольфского замка и бесчеловечно истязают. После таких кошмаров несчастный адмирал просыпался, весь дрожа и в холодном поту.

Ночи для него стали пыткой. Он с ужасом встречал приближение темноты и зачастую совсем не ложился спать, расхаживая взад и вперед по палубе своего корабля в надежде, что физическое утомление поможет ему найти душевный покой. С приездом в Лондон положение не улучшилось. Он также бродил ночи напролет по улицам и ложился спать только на рассвете. Но ничто не помогало. Как только Коллингвуд закрывал глаза, его воображение рисовало ему все те же ужасные картины.

Он решительно не в состоянии был выносить одиночество. Однажды – это было в Ньюфаундленде – ему пришло в голову, что, если при нем будет безотлучно находиться какой-нибудь человек, то ему будет легче. Воспользоваться для этой цели кем-нибудь из своих адъютантов адмирал считал неудобным. Тогда он решил пригласить к себе на службу частного секретаря.

В одно прекрасное утро в канадских газетах появилось следующее объявление:

«Герцог Эксмут Коллингвуд, командир английской эскадры в Атлантическом океане, приглашает к себе в частные секретари молодого человека благородного происхождения и хорошего воспитания, свободно говорящего по-английски и по-французски. Национальность безразлична».

Несколько дней спустя в Монреаль прибыл молодой человек лет тридцати, высокий, стройный и очень представительный. Он отрекомендовался Коллингвуду маркизом Фредериком де Тревьер и объяснил, что его семейство давно поселилось в Канаде и что его отец служил под началом знаменитого Монкольма, защитника Канады. Коллингвуд был человек, легко поддающийся первому впечатлению. Наружность молодого человека ему понравилась. Черные, как смоль, волосы и такая же борода обрамляли тонкие, изящные черты лица молодого маркиза; глаза же его, по странной случайности, были светло-голубые. Документы молодого человека оказались в порядке, и на них значилась виза канадского генерал-губернатора лорда Кольсона. Коллингвуд не стал больше ничего спрашивать и тут же договорился с маркизом, не скрывая своего полного удовлетворения. Легкомысленный! Он не заметил, каким взглядом окинул его украдкой молодой секретарь и как при этом голубые глаза его засверкали неумолимой ненавистью.

Адмиральские апартаменты на английских кораблях очень просторны: в них смело можно поместить до пятнадцати человек. Адмирал Коллингвуд отвел своему секретарю отдельную спальню, примыкавшую с одной стороны к небольшой гостиной, а с другой – к его рабочему кабинету. Кроме того, адмирал объявил своему секретарю, что обедать они будут вместе и что прислуге приказано относиться к нему так же, как и к хозяину дома. Одним словом, маркиз должен был жить у адмирала на правах хорошего знакомого.

В первую же ночь молодой человек был разбужен громкими криками и стонами, доносившимися из спальни Коллингвуда. Впрочем, адмирал еще с вечера предупредил своего секретаря, что подвержен нервным припадкам и спит по ночам беспокойно.

– Если вы когда-нибудь услышите ночью мои крики, – сказал он, – то, пожалуйста, разбудите. Этим вы избавите меня от жестоких страданий, которые вредно сказываются на моем здоровье.

Поспешно набросив на себя халат, молодой человек побежал к адмиралу.

Несчастный метался на своей постели. Лицо его было искажено до неузнаваемости, а на посиневших губах выступила пена. Он делал странные движения руками, словно отгонял от себя грозные призраки.

Остановившись на пороге спальни, Фредерик де Тревьер скрестил на груди руки. На губах его играла зловещая улыбка.

– Час возмездия пробил, – прошептал он. – Кара уже начинается…

Потом, тихо повернувшись, он вышел из комнаты.

На другой день Коллингвуд спросил его:

– Вы ничего не слыхали ночью?

– Ничего, – ответил Фредерик де Тревьер, твердо выдержав испытующий взгляд адмирала.

И так продолжалось из ночи в ночь. Лишь только с адмиралом начинался припадок, Фредерик де Тревьер на цыпочках приходил в его комнату и молча наслаждался видом его мучений.

Между тем адмирал Коллингвуд всей душой привязался к своему секретарю. Он почти не расставался с ним днем и по вечерам нарочно старался как можно дольше затянуть беседу, чтобы отдалить час сна. Когда его вызвали в Лондон, он не пожелал расстаться со своим секретарем и предложил маркизу сопровождать его в поездке.

– Я ни разу еще не выезжал из Канады, – сказал маркиз, – и с удовольствием побываю в Англии, а в особенности во Франции.

* * *

В первый же день по приезде в Лондон Коллингвуд должен был отправиться с официальными визитами, причем, разумеется, секретаря с собой он не взял. Пользуясь этим, Фредерик де Тревьер тоже ушел из дома и с уверенностью, совершенно не свойственной человеку, в первый раз приехавшему в Лондон, углубился в лабиринт лондонских улиц.

Ни у кого не спрашивая дороги, прошел он через Вест– Энд, Сити, улицы Поль-Моль, Пиккадили, Оксфорд, Реджинт-Стрит, Стрэнд и спустился в Саутварк, ни разу не заплутавшись. До сих пор он шел очень быстро, но здесь замедлил шаги и направился вдоль берега Темзы, внимательно присматриваясь к кораблям, стоявшим на якоре в устье реки.

Долго, по-видимому, он не находил того, что искал, потому что временами у него прорывались жесты нетерпения.

– Неужели мне придется спуститься до самого Гревезенда? – бормотал он про себя.

Поравнявшись с Бамбетом, он остановился и, приставив ладони к глазам, стал смотреть вдаль.

Вдруг у него вырвалось радостное восклицание:

– Наконец-то!.. Это они. А я уже думал, что они забыли мой приказ.

Взгляд его не мог оторваться от большого трехмачтового корабля, окрашенного в зеленый цвет – любимый цвет жителей Севера. Своими огромными размерами корабль резко выделялся среди прочих судов.

В ту же минуту молодой человек обратил внимание на другой корабль, точь-в-точь такой же, как и предыдущий: та же осанка, тот же размер, та же зеленая окраска, напоминающая отблеск норрландских глетчеров. Корабль этот, распустив паруса, шел вверх по Темзе. Приблизившись к своему двойнику, он сделал поворот и стал на якорь рядом с ним. Маневр исполнен был с такой ловкостью, что матросы соседних кораблей прервали на миг свои занятия и криками выразили свое восхищение капитану и экипажу неизвестного зеленого корабля.

С новоприбывшего корабля на корабль-двойник перекинули мост, и матросы обоих экипажей смешались, радостно приветствуя друг друга. В это время молодой человек услыхал изумленное восклицание таможенного досмотрщика, который, скрестив руки на груди, расхаживал по набережной:

– Еще один!.. Да это целая эскадра!

Третий корабль, как две капли воды похожий на предыдущие, подходил со стороны Бамбета, идя с еще большей скоростью, так как ветер успел посвежеть.

– Странно! – пробормотал молодой человек. – В один час, почти в одну минуту… чего не сделаешь с такими моряками!

Вскоре новый корабль стал рядом с прежними двумя и был встречен такими же восторженными криками.

– Три брата! – воскликнул таможенный досмотрщик, не перестававший наблюдать за столь любопытным зрелищем.

Действительно, сходство между кораблями было поразительное. Очевидно было, что их строили по одному плану и на одной верфи.

Таможенные досмотрщики, немедленно отправившиеся на борта двух новоприбывших кораблей, вернулись обратно с одинаковой отметкой для обоих: «без груза». Такая же отметка была сделана и десять месяцев тому назад относительно первого корабля. Это обстоятельство возбудило уже много толков в трактирах Бамбета и Саутварка.

Молодой человек, постояв некоторое время в задумчивости, вдруг направился к тому месту, где находились лодки, и уже хотел окликнуть одну из них, но потом, как бы одумавшись, прошептал:

– Нет, лучше подожду до вечера. Не надо, чтобы кто-нибудь видел меня средь белого дня. Как знать?.. Осторожность никогда не мешает. Ведь дело идет о жизни и смерти.

Когда он вернулся домой, время обеда давно уже прошло.

Лорд Коллингвуд, напрасно прождав своего секретаря, отобедал без него и уехал в парламент, оставив ему записку следующего содержания:

«Сегодня, между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, ко мне явится один человек. Если заседание затянется и я к тому времени не вернусь, то попросите этого человека подождать и – что очень важно – не спускайте с него глаз до моего возвращения. Если вам необходимо будет за чем-нибудь выйти, то передайте надзор Мак-Грегору. Это единственный из моих слуг, которому вы можете безусловно доверять».

Молодой человек наскоро пообедал и ушел опять, дав Мак-Грегору соответствующие инструкции. Вернулся он в одиннадцать часов, очень озабоченный и как будто раздосадованный чем-то.

Нетерпеливо снимая перчатки, он разорвал их, бросил на стол и пробормотал:

– Все трое ушли с утра, и никто не знает, куда именно… Какая небрежность!.. Не сообщить мне ни слова! По их милости я теперь лишен возможности воспользоваться удобным случаем.

Он закурил сигару и вышел на веранду с мраморными колоннами. Она шла вдоль первого этажа, придавая Эксмут-Гаузу вид греческой постройки. Прямо перед домом катила свои черные глубокие воды Темза, а на противоположном левом берегу смутно выделялись на темном фоне звездного неба контуры домов Сити.

Городской шум затихал. Уличная жизнь мало-помалу замирала в этом большом человеческом улье, обитатели которого собирались ложиться спать, утомленные дневной суетой.

Фредерику де Тревьеру было не по себе. Он угадывал, что наступают решительные события, и вместе с тем его волновало предчувствие близкой и грозящей ему опасности.

Он стоял, задумчиво облокотясь на перила, и вздрогнул, когда часы пробили полночь. На веранде послышались шаги. Фредерик де Тревьер быстро обернулся. К нему подходил Мак-Грегор.

– Извините меня, сэр, что я нарушаю ваше уединение, – сказал, низко кланяясь, верный шотландец. – Но вот письмо, присланное с нарочным из Валиса. Я бы не стал вас беспокоить, если бы посланный не требовал немедленно ответа.

Коллингвуд питал к своему секретарю такое доверие, что уполномочил его распечатывать всю свою корреспонденцию.

Молодой человек вошел в гостиную, разорвал конверт и прочел:

«Лорда Коллингвуда покорнейше просят повременить с выдачей ста тысяч фунтов стерлингов, которые он должен вручить сегодня нашему уполномоченному. Причины очень важные. Пеггам».

Внизу стоял угрожающий постскриптум:

«Вы погибнете, если заплатите деньги. Час спустя после приезда моего гонца я буду сам в Эксмут-Гаузе».

По-видимому, Фредерик де Тревьер понял таинственный смысл этой записки, потому что вся кровь бросилась ему в лицо, и рука, державшая письмо, задрожала:

– Что прикажете отвечать, сэр? – спросил Мак-Грегор. Молодому человеку с трудом удалось побороть волнение.

Он понимал, что при этом шотландце, всей душой преданном своему господину, ни в коем случае нельзя выказывать истинных чувств. Но какой ответ мог он дать посланному, не переговорив с лордом Коллингвудом? Быть может, адмирал еще до отъезда в парламент уплатил ту сумму, о которой шла речь? Впрочем, вероятнее всего, что сто тысяч фунтов стерлингов должны были быть переданы ожидаемому гонцу. Остановившись на этом соображении, Фредерик де Тревьер перестал колебаться и сказал Мак-Грегору:

– Скажите посланному, что он приехал вовремя.

Вернувшись на веранду, молодой человек затворил за собой дверь и только тогда дал волю охватившему его гневу.

– Сто тысяч фунтов стерлингов!.. Негодяй!.. – бормотал он, в бешенстве сжимая кулаки. – Это плата за пролитую кровь!.. Гнусный Пеггам! Он будет сейчас здесь, а я лишен возможности что-нибудь предпринять.

Потом, через некоторое время, в течение которого он бегал из угла в угол веранды, он продолжал уже более спокойно:

– Навряд ли мне представится еще один такой удобный случай. Но все равно самое лучшее, что я могу сделать в моем положении, – это остаться на месте и ждать. Что-то говорит мне, что в эту ночь должны произойти решающие события.

ГЛАВА V
Заговор

Вошедший слуга вывел Фредерика де Тревьера из задумчивости.

– Сэр, – сказал Мак-Грегор, – пришел неизвестный человек, называющий себя Надодом и желающий видеть его светлость.

Сначала щеки секретаря побледнели, потом кровь прилила к ним и они покрылись густой краской. Молодой человек почувствовал, как в горле у него сразу пересохло; перед глазами пошли круги. Некоторое время он не мог выговорить ни слова. К счастью, темнота помогла ему скрыть замешательство. Сделав над собой огромное усилие, он сказал деланно-равнодушным тоном:

– Это, должно быть, тот самый человек, о котором мне говорил адмирал. Проводи его в библиотеку и оставайся при нем. Смотри за ним так, чтобы ни один его жест от тебя не укрылся. Таков приказ адмирала. Я потом приду и сменю тебя.

Едва Мак-Грегор успел выйти, как Фредерик де Тревьер бросился к перилам веранды и облокотился на них, подставляя свое пылающее лицо легкому дуновению веявшего с реки ветра.

Молодому человеку было от чего потерять голову.

Коллингвуд, Пеггам, Надод! Каждое из этих имен заставляло его сердце трепетать от ненависти. Коллингвуд, Пеггам, Надод! Три его злейших врага, месть которым он поставил целью своей жизни.

Читатель, быть может, удивится и поинтересуется, какое отношение к трем вышеупомянутым именам имеет Фредерик де Тревьер, выходец из Канады. Ведь он никогда до сего времени не бывал в Европе, а следовательно, не имел возможности встретиться где бы то ни было раньше с обладателями этих имен. Возможно даже, что читателю не совсем ясна причина ненависти Фредерика де Тревьера к Коллингвуду, Пеггаму и Надоду?

Что ж, в таком случае я должен сознаться, что ошибался, полагая, что читатель давно уже узнал в Фредерике де Тревьере сына покойного герцога Норрландского – Фредерика Биорна.

После трагической смерти отца, сделавшись герцогом Норрландским, Фредерик Биорн энергично принялся за дело отмщения убийцам. Корабли розольфской эскадры, под его началом и началом его брата Эдмунда, старательно выслеживали разбойников и особенно адмирала Коллингвуда. Но адмирал всегда плавал в сопровождении целой эскадры, и об открытом нападении на него нечего было и думать. Тогда Фредерик избрал другой путь для своего мщения, и это явилось причиной того, что мы видим его секретарем адмирала Коллингвуда. Теперь счастливый случай привел его встретиться со всеми тремя злодеями сразу. Но что мог поделать он один? Ах, если бы с ним рядом были его товарищи.

Вдруг внимание молодого человека привлекла какая-то тень, мелькнувшая через улицу. Вглядевшись пристальнее, он заметил, что в подъезд дома, стоявшего против Эксмут-Гауза, пробрались три человека. Возможно, подумал он, они собирались наблюдать за домом адмирала.

Заинтересованный этим, Фредерик де Тревьер притаился за колонной, продолжая наблюдать. Неожиданно одна из фигур выступила несколько вперед, и, увидев ее громадные размеры, Фредерик едва не вскрикнул от изумления и радости.

– Гуттор! – прошептал он. – Это они! Сам бог посылает их сюда.

И, желая скорее убедиться в том, что он не ошибается, молодой человек издал протяжный, резкий крик норвежской снеговой совы.

Не прошло и минуты, как до него донесся ответный зов: «киу-уи-вуи».

Тогда, перегнувшись через балюстраду, Фредерик повторил еще раз тот же крик.

Тотчас же один человек из стоявших напротив отделился от стены и перешел улицу.

– Кто здесь, в Лондоне, подражает крику северной птицы? – тихо спросил он.

– Это я, Грундвиг, – отвечал молодой человек, – я, Фредерик Биорн.

– Герцог!.. Наш дорогой господин!.. Вы здесь?

– Да. Отойдите от дома. На той стороне есть глухой переулок. Мне нужно с вами переговорить.

Позвонив Мак-Грегору, Фредерик сказал ему, что пойдет узнать, окончилось ли заседание парламента, так как продолжительное отсутствие адмирала беспокоит его. Уходя, он еще раз напомнил шотландцу, чтобы тот хорошенько следил за Надодом.

Проводив секретаря, Мак-Грегор долго качал головой.

– Да, странные происходят здесь вещи, – пробормотал он. – Смотри в оба, Мак-Грегор… Этот секретарь не внушает мне доверия.

Между тем герцог Норрландский в немногих словах познакомил верных слуг со своим планом. Через несколько минут все три злодея соберутся сюда, и тогда их очень легко будет захватить всех вместе. Для этого Грундвиг должен отправиться в Саутварк и привести с собой пятьдесят матросов, только без огнестрельного оружия, чтобы не возбудить подозрения полиции. Сам Фредерик брался провести их тайно в отель, и, таким образом, можно было надеяться овладеть злодеями без кровопролития.

А на рассвете следовало поднять якоря и идти в Розольфс, где над преступниками должно было свершиться правосудие.

– Но экипаж «Олафа» насчитывает всего пятьдесят человек, – возразил Грундвиг, – а так как забрать всех с корабля невозможно, – следовательно, предложение это невыполнимо.

Тогда герцог рассказал им о прибытии еще двух розольфских кораблей – «Гарольда» и «Магнуса-Биорна» под началом его брата Эдмунда.

– И ты передашь Эдмунду, чтобы он сам не съезжал на берег и чтобы вся эскадра была готова к отплытию, – приказал Фредерик.

Времени было мало. Наскоро рассказав герцогу о своих приключениях и о том, как они собирались похитить Надода по выходе его от адмирала вместе со ста тысячами фунтов стерлингов, Грундвиг сказал:

– Берегитесь, ваша светлость, берегитесь, как бы Красноглазый не узнал вас. Ведь вы не хуже меня знаете, как он хитер и на что способен.

– Я ничем не рискую, милый мой Грундвиг, – ответил Фредерик. – Я так удачно замаскирован, что нет никакой возможности меня узнать. Надод знал меня белокурым и без бороды, а теперь я брюнет и борода у меня, как у британского сапера.

– Вы не видели еще этого негодяя, ваша светлость?

– Нет, не видел. Я его оставил под надзором слуги адмирала.

– Как хорошо, что мы встретились с вами. Теперь мы можем вас предупредить. Негодяй совершенно изменил свою наружность. Вы знали Надода чудовищным уродом. Но доктор Петерсон, королевский хирург, сделал ему превосходный стеклянный глаз и выпрямил нос и челюсти. Все это он сам рассказал Биллю, когда пытался убедить его поступить к нему на службу. И, если бы он сам себя не выдал Биллю, мы бы его никогда не узнали.

Пять минут спустя Грундвиг и его два товарища исчезли в лондонском тумане. Они спешили в Саутварк, а Фредерик Биорн подозвал кэб и поехал в Вестминстер, где заседала палата лордов.

Заседание еще продолжалось. Вильям Питт говорил, возражая ораторам оппозиции. Вокруг здания парламента, несмотря на позднюю ночь, стояла громадная толпа, дожидавшаяся конца прений.

Очевидно, адмирал Коллингвуд не мог скоро освободиться. Однако на посланную Фредериком записку он ответил, что вернется домой через четверть часа, так как окончательное голосование могло последовать не раньше завтрашнего дня.

Вернувшись домой, Фредерик де Тревьер прошел в библиотеку, чтобы сменить Мак-Грегора. Он с волнением ожидал той минуты, когда увидит убийцу своего отца.

Поднявшись навстречу молодому человеку, Надод приветствовал его низким поклоном, а тот ответил ему с видом холодного безразличия, с каким относятся к незнакомым людям. Но, желая получше разглядеть наружность злодея, Фредерик поднял голову и, пристально глядя на него, сказал:

– Вы дожидаетесь адмирала Коллингвуда и уже давно? Могу вас утешить, сударь, что он скоро вернется.

Услышав голос Фредерика, Надод невольно вздрогнул, но сейчас же овладел собою.

«Удивительно, я где-то слыхал этот голос и видел это лицо, – подумал он. – Но где? «

В свою очередь молодой человек был удивлен переменой, происшедшей с Красноглазым. Куда девалось все его уродство? Перед ним сидел человек некрасивый, но с правильными чертами лица.

А в это время Мак-Грегор, стоя у стола, исподлобья поглядывал на обоих.

– Можешь идти, – сказал ему Фредерик. Шотландец удалился, не произнеся ни слова, но при этом бросил на Фредерика взгляд, исполненный самой жгучей ненависти.

Этот взгляд не укрылся от Надода, который не преминул принять его к сведению.