Текст книги "Морской разбойник. Морские разбойники"
Автор книги: Луи Жаколио
Соавторы: Франц Гофман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
– Ха-ха-ха! Наконец-то молодец выдал себя! – дико сверкая глазами, воскликнул Морской Разбойник. – Этот вызов, очевидно, пришелся не по душе. Пусть же их глаза вдоволь насладятся видом этого флага; мы не станем преждевременно отнимать это удовольствие. Однако, – прибавил он несколько озабоченно, и недоброе выражение мелькнуло на его красивом лице, – он и в самом деле не уступает нам в быстроте хода и рассекает волны так же бодро, как сокол рассекает воздух. Разве он пользуется репутацией быстрого ходока?
– Да, сэр, и нам едва ли удастся уйти от него на большое расстояние, – промолвил Вильдер. – Я отлично знаю, какова может быть быстрота его бега, коль он пустит в ход все свои силы. Это один из самых быстрых килей, какими вправе гордиться английский флот. Слышите? – прибавил он. – Вот уже начинают раздаваться удары барабана: фрегат, очевидно, готовится к бою с нами. Мы едва ли можем льстить себя надеждою выйти победителями из этого сражения, а потому я серьезно советую вам, капитан, воспользоваться, не теряя ни минуты, тем расстоянием, какое пока еще отделяет нас от врага, и постараться во что бы то ни стало уйти от него.
– Нет, Вильдер, – возразил пират твердо и решительно, – нет, я не могу последовать вашему доброму совету и не последую. Не думайте, что я намеренно умаляю опасность схватки с подобным врагом; этого я вовсе не делаю, но однако я не считаю его настолько сильнее меня, чтобы видеть в бегстве безусловную необходимость. Взгляните только на моих боевых молодцев. Между ними найдется много из числа тех, которые дрались рядом со мною в ту памятную бурную ночь и, стало быть, уже имели возможность испытать мощную силу нашего будущего противника. А между тем вы все-таки не найдете среди них ни одного, кто бы отказался принять участие в предстоящем кровавом бою. А потому последуемте-ка лучше примеру грозного неприятеля и очистим палубу для сражения.
Опечаленный словами пирата и борясь в душе с самыми разнородными чувствами, Вильдер скрепя сердце приступил к исполнению полученного приказания, хотя и не смог совладать с собою настолько, чтобы скрыть легкий трепет,
звучавший в его голосе, когда он начал делать необходимые распоряжения.
Правда, поведение молодого моряка не подавало ни малейшего повода к каким бы то ни было подозрениям относительно храбрости и мужества; напротив, глаза его горели огнем воодушевления, щеки пылали, и весь он, казалось, был проникнут духом неустрашимой отваги.
А между тем взгляд его то тревожно устремлялся на идущий по их следам корабль, то опять переносился на капитана "Дельфина", что не замедлило обратить на него внимание подозрительных матросов, шепотом сообщавших друг другу свои догадки, сопровождая их далеко не лестными для Вильдера замечаниями. Скоро и сам Морской Разбойник начал время от времени удивленно поглядывать на своего старшего лейтенанта.
Впрочем, все эти разнородные душевные ощущения, видимо, волновавшие нашего героя, мгновенно приглушились чувством долга, когда на "Дельфине" раздался первый удар барабанного боя.
А эти боевые звуки, словно электрический ток, подействовали на буйных и алчных матросов: смех, болтовня, шум – все мгновенно стихло, уступив место глубокому безмолвию. А затем каждый из них поторопился занять назначенный ему пост. Молодцы, занятые до сих пор той или другой ничтожной работой или просто глазевшие с праздным любопытством на приближавшийся корабль, мигом разошлись по местам. Пушкари поместились возле своих орудий и принялись приготовлять боевые снаряды, необходимые для безостановочной стрельбы, и размещать их таким образом, чтобы иметь под рукой во время сражения.
Арсенал был открыт; оружейные ящики опустошены; пики, алебарды, топоры розданы воинам, которым предстояло действовать при абордаже. Словом, все необходимые приготовления совершались с величайшей осмотрительностью и тщательностью, принимались всевозможные меры, чтобы встретить врага как следует, в полном вооружении. После этого младшие офицеры явились с докладом к старшему лейтенанту корабля.
Выслушав их рапорт, Вильдер, в свою очередь, отправился с докладом к командиру «Дельфина», который на короткое, впрочем, время покидал палубу. Теперь же он опять стоял на своем прежнем месте, на шканцах. И он тоже, насколько можно было судить по его внешности, приготовился к жаркой и кровавой схватке.
Сняв свою фуражку, он стоял теперь с непокрытою головою, и длинные, густые кудри его развевались по воле ветра. Но подле него, на полу, лежало нечто вроде кожаного шлема, своеобразная форма которого должна была придавать лицу странный, необычный вид. Этот шлем в глазах подчиненной разбойнику команды имел большое значение: надетый на голову Морского Разбойника он служил верным признаком его непоколебимого решения принять вызов врага и вступить с ним в бой. Но пока шлем оставался без употребления, никто не знал, последует сражение или нет.
Вот почему сотни зорких глаз жадно впивались теперь в лицо пирата в надежде прочесть на нем его настоящие намерения. Но, увы! Надежды их оставались пока тщетными. Морской Разбойник, очевидно, считал за лучшее не обнаруживать до поры до времени своих намерений.
ГЛАВА XIIIКапитан Говард
Весь экипаж находился на своих постах в молчаливом ожидании. Не слышно было даже приказаний, так как все распоряжения уже были сделаны, и тяжелая тишина, нависшая над палубой, прерывалась иногда скрипением рей и плеском волн о носовую часть корабля.
Каждый старался употребить короткое время, оставшееся до того момента, когда загрохочут пушки, для того, чтобы приготовиться к битве с врагом.
Итак, люди неподвижно стояли на своих местах, но на их лицах можно было прочесть выражение самых разных чувств. Каждый готовился по-своему, каждый по-своему переживал странное состояние.
На лице у одного можно было прочесть жажду крови, у другого – затаенную серьезную мысль, нервное нетерпение или обдуманное спокойствие, равнодушие и беспечность, неустанную заботу.
Впрочем, как ни разнообразны были характеры этих людей и их мысли перед битвой, одно объединяло всех: мужество и готовность пасть за своего предводителя.
Но из всех этих людей Красный Морской Разбойник выделял троих. Вильдер очень переменился с той минуты, как англичанин приблизился настолько, что вооруженное столкновение становилось неизбежным. Правда, он всячески старался не выдавать своих мыслей. Его движения и разговор не носили никаких следов внутреннего волнения, но пират, обладавший способностью глубоко проникать в человеческую душу, читал в его глазах нечто такое, что заставляло его задумываться.
Капитан не мог понять, почему молодой офицер явно страшится предстоящего сражения, почему он не перестает делать попытки помешать наступлению. Трусость, без сомнения, не могла им руководить. Красный Морской Разбойник ни на минуту не мог допустить этой мысли. Нет, в теле
этого юноши скрывался геройский дух. В этом, повторяем, капитан не сомневался.
Но другая догадка возникла у капитана, когда его взор упал на двух спутников Вильдера, приставленных к одной из ближайших пушек. И, задавшись целью выяснить занимавшую его мысль и окончательно удостовериться в справедливости своих подозрений, капитан обратил на этих людей все свое внимание.
Сам корабль не мог покоиться прочнее на спокойной поверхности моря, чем Фид в эту минуту на своем посту. Он стоял, расставив ноги позади пушки, и сосредоточенно смотрел вперед; по-видимому, он весь был погружен в размышления о том, куда упадет заряд, пущенный из пушки.
Расположение обоих кораблей в настоящий момент было таким, что ядро должно было поразить носовую часть корабля; эта уверенность, по-видимому, наводила Фида на серьезные размышления. Можно было заметить, что он вопросительно поглядывал иногда на Вильдера, шагавшего в средней части корабля, и затем тотчас переводил взгляд на приближающийся крейсер. Потом он безнадежно покачивал головой и с недоумением начинал смотреть на Гвинею, стоявшего по другую сторону орудия, точно тот мог разрешить мучивший его вопрос.
Атлетическая фигура негра сохраняла каменную неподвижность, и только большие черные глаза обнаруживали жизнь. Он непрестанно переводил взгляд с военного крейсера на своего прежнего господина, и его недоумение с каждой минутой все возрастало.
Морской Разбойник подошел и заговорил с ними:
– Ну, мистер Фид, – сказал пират, обращаясь к нему, – надеюсь, орудие, к которому ты приставлен, на что-нибудь годится, как ты думаешь?
– Если я в этом что-нибудь понимаю, то, пожалуй, это лучшее орудие на всем корабле, – сказал он. – При помощи Гвинеи, я думаю, эта пушка сделает все, на что способна, и когда представление закончится, ваша милость убедится, что эти ядра не пропали даром.
– Вы уже не в первый раз сражаетесь, не правда ли, Фид?
– Помилуй Бог, ваша милость! Не в первый раз? Да я привык к пороху не меньше, чем мой нос к табаку! Но, если позволите…
Он вдруг остановился и снова бросил вопросительный взгляд на английский крейсер.
– Ну? Говори прямо.
– О, я хотел только сказать, что мне все это дело кажется удивительным. Если бросать куда камни, то лучше попасть в горшок соседа, чем моей матери! – Но, сударь, приказание есть приказание, и ничего больше!.. Послушай, Гвинея, приготовь пару лишних пыжей.
Гвинея молча кивнул только своей черной, курчавой головой.
Пират отошел задумавшись. Его предположение, по-видимому, имело основание. Этим людям было тяжело сражаться против прежних своих товарищей, и, конечно, только многолетняя привычка к слепому повиновению удерживала их на своих местах.
Вильдер в эту минуту сходил по лестнице вниз. Морской Разбойник позвал его.
– Вильдер, – сказал он, дружески обращаясь к молодому человеку, – я понимаю ваши чувства и ценю их по достоинству. Находящиеся на том корабле, может быть, ни в чем не повинны перед вами, и вам тяжело выступать против них как раз на этом судне. Я хочу кое-что для вас сделать. Я готов пожертвовать тем удовольствием, какое мне доставила бы победа над этим крейсером, и соглашаюсь с вами: мы уклонимся от встречи с ним, если это нужно для вашего душевного спокойствия.
– Вы уже не можете этого сделать, капитан, – возразил молодой человек, грустно покачав головой. – Теперь уже поздно.
– Вы ошибаетесь, мистер Вильдер, вы увидите. Этот маневр нам будет чего-нибудь стоить, но мы достигнем цели. Проводите дам в каюту, и вы увидите, как все переменится, пока вы успеете вернуться.
Вильдер молча удалился исполнять приказание. Меньше чем через десять минут он вернулся назад.
Он не поверил своим глазам, когда увидел, какая перемена произошла на палубе. На "Дельфине" теперь вместо французского флага развевался другой, с гербами Англии, и между обоими кораблями происходил обмен сигналами. Куда девалась вся огромная масса холста, перед тем укрепленного на мачтах и реях; оставались только брамсовые, а все прочие были убраны или висели вдоль мачты.
"Дельфин" переменил в это время свой курс и шел теперь прямо навстречу крейсеру, который в свою очередь убирал паруса. Но уборка производилась медленно, так как экипаж, вероятно, не доволен был тем, что от него уходил такой богатый приз.
– Без сомнения, – сказал капитан Вильдеру, – там не довольны тем, что враги становятся друзьями и что мы лишаем их удовольствия захватить нас в плен, как они, в свою очередь, надеялись. Но вы видите, как мы их водим теперь за нос. Они идут нам навстречу с полным доверием, и, право, очень соблазнительно было бы для нас этим воспользоваться, но, Вильдер, я этого не сделаю ради вас.
Молодой человек как-то странно взглянул на него, но ничего не сказал.
Между тем расстояние между этими двумя суднами уменьшалось с каждой минутой. Мало-помалу можно было различать не только общие контуры, но и отдельные предметы на борту. Так, постепенно выделялись пушки, люди, канаты и т. д., вплоть до некоторых мелочей.
Прошло еще немного времени, на крейсере засуетились, ход его замедлился, и тяжелый корпус окончательно остановился. Приблизительно тот же маневр был произведен и на "Дельфине". Каждый из членов экипажа спокойно и уверенно исполнял свое дело, несмотря на то, что "Дельфин" находился теперь прямо под выстрелами сильного противника.
Таким образом, разбойничий корабль, плавно покачиваясь на волнах, приблизился к англичанину на расстояние около ста футов.
Вильдер заметил, что бушприт "Дельфина" находится в уклончивом положении по отношению к крейсеру, и в этом он тотчас увидел обычную предусмотрительность пирата. Последний имел, таким образом, преимущество перед англичанином в том отношении, что имел возможность свободно маневрировать, если бы он был узнан, и вместе с тем мог всегда первый начать стрелять из своих орудий.
Едва только "Дельфин" поравнялся с крейсером, как с королевского судна был сделан запрос о названии и назначении корабля.
Морской Разбойник взял в руки трубу и сделал знак Вильдеру, предлагая ему присутствовать при разговоре.
– Сейчас комедия начнется, – сказал он вполголоса и затем проговорил в ответ:
– Крейсер его величества "Антилопа" – капитан Говард. Крейсирует в Вест-Индских водах без специального назначения.
– Ага, – прозвучало с крейсера. – Я так и думал, судя по вашим сигналам.
– А ваше назначение? – спросил в свою очередь Морской Разбойник.
– Военный корабль его величества "Дарт", возвращаемся из плавания к берегам средней Америки… Испанское море. Капитан… (имя трудно было разобрать) просит капитана Говарда сделать ему честь своим посещением.
– Что скажете, мистер Вильдер? – проговорил, смеясь, Морской Разбойник. – Каких-нибудь четверть часа назад вы считали невозможным не вступать в бой, а вот, как видите, мы дружески беседуем, и нас приглашают почтить корабль нашим присутствием.
Но Вильдер, по-видимому, еще не был уверен в том, что события складываются вполне благоприятным для них образом. Кто знает, какие последствия их ожидают, а потому он ответил с некоторым сомнением.
– На мой взгляд, это любезное приглашение создает нам только лишние затруднения. Не знаю, что вы предполагаете сделать. Неужели вы решитесь на такую безумную выходку и захотите в самом деле принять это приглашение?
– Ну, вот опять вы представляете себе все в каком-то невозможном виде. Невозможного вообще мало на свете, а в данном случае все очень просто, как вы сейчас убедитесь. Если хотите, милости просим с нами, если же вы боитесь…
Молодой человек прервал его и сказал, покраснев.
– Я ничего не боюсь, но одно я знаю наверное: в тот момент, когда меня увидят на крейсере, тотчас станет известно, что представляет собою "Дельфин" и какое его назначение.
– Да, это правда, я и не подумал об этом. Конечно, вы останетесь здесь. Я один нанесу визит легковерному капитану его величества. С этими словами он ушел в свою каюту.
Когда он появился снова, Вильдер не сразу его узнал и от удивления сделал шаг назад.
Морской Разбойник был одет теперь в форму настоящего командира королевского судна, со всеми отличиями, подобающими его рангу. Волосы его были причесаны иначе, чем всегда, лицо слегка загримировано. Вся его фигура приняла до такой степени иной вид, что даже Вильдер мог узнать его только по голосу.
Капитан тотчас заметил удивление Вильдера и улыбнулся.
– Не правда ли, меня трудно узнать? – сказал он. – Да, я сумею обмануть и более острые глаза, чем глаза честного Бигналя.
– Как? Вы знаете имя командира крейсера? – воскликнул Вильдер с удивлением.
– Напрасно вас это поражает, мистер Вильдер. Моя профессия такого рода, что я должен интересоваться многим таким, чем другие не интересуются. Может быть, нет такого офицера, который был бы так, как я, до мельчайших подробностей, осведомлен во всем, что касается королевского флота. Я знаю, что на борту "Дарта" нет ни одного человека, который бы знал корабль, носящий имя "Антилопа".
Этот крейсер недавно только приобретен и оснащен, а в настоящую минуту он находится на дороге в Ост-Индию. Между тем "Дарт" уже несколько лет как оставил Европу и крейсировал все время у американских берегов. Ну а что касается меня лично, то, конечно, я сумею не возбудить подозрений. Если вы хотите заглянуть вот в эти бумаги, то увидите, что я принадлежу к знатной английской семье и что мое производство в капитаны состоялось уже после отплытия "Дарта" из Англии.
– Да, все это прекрасно придумано… Но скажите, капитан, с какой целью вы находите нужным разыграть эту комедию?
– Вы хотите знать, с какой целью, – повторил он задумчиво. – Может быть, я имею в виду при этом посещении убедиться, что я немного потерял, отказавшись от битвы в угоду вам. Может быть, тоже… впрочем, об этом я пока умолчу. Но это приключение, во всяком случае, меня особенно интересует.
– Но оно представляет и особую опасность, капитан?
– Нет. Я вам уже сказал, почему. Впрочем, я не думаю о том, чего это будет стоить, когда хочу достичь какой-нибудь цели, что-то осуществить. Ну, нам пора отправляться!
И, взглянув на морского офицера с каким-то особенно ласковым и доверчивым выражением в глазах, он прибавил:
– Я ухожу и оставляю мою честь и жизнь в ваших руках. Ну, с Богом, оставайтесь моим заместителем, и действуйте от моего имени; в мое отсутствие на вас возлагается командование судном и экипажем, и я знаю, что не мог бы доверить это более достойному лицу. И с этими словами он, не ожидая ответа, повернулся и стал спускаться по трапу в шлюпку, качавшуюся внизу на волнах.
Когда шлюпка оттолкнулась от "Дельфина" и двинулась вперед, Морской Разбойник еще раз помахал рукой Вильдеру, стоявшему возле шканцев.
Под ударами восьми пар весел шлюпка стрелой неслась по зыбким волнам. Глаза сотен людей с "Дельфина", затаивших дыхание, следили за ней, пока она не поравнялась с английским крейсером. Сердца этих людей забились сильнее, когда фигура пирата показалась на палубе чужого корабля.
Что принесет следующее мгновение? Каков будет исход смелого предприятия, заставившего дрожать даже храбрейших? Но никто не был так спокоен, как сам капитан.
Почести, которыми его встретили на борту крейсера, он принимал как должные и вполне отвечающие его рангу. Войдя в роль, он держался, как избалованный член знатной семьи, получивший командование крейсером благодаря протекции и связям.
После обмена приветствиями капитан Бигналь повел гостя в каюту. Это был моряк старой школы – грубоватый в обхождении, но честный, прямой человек, верный данному слову, решительный в действиях.
Пятьдесят лет, проведенных на море, состарили его и, несмотря на безупречную службу, не дали ничего, кроме морщин и седых волос. Дальше командования крейсером он не пошел. Понятно, он не питал особого расположения к баловням судьбы, к тем, кто благодаря только родовому имени, придворным связям, умению понравиться достигал уже в ранней юности "степеней известных".
Итак, принимая у себя гостя, он уже был предубежден против него, догадываясь, что имеет дело с именно таким отпрыском благородных предков.
– Прошу садиться, капитан Говард, – сказал он, когда они вошли в каюту. – Не ждите от меня светских любезностей. Впрочем, как серьезный человек, заслуживший так рано командование крейсером, вы, конечно, и сами не любите заниматься болтовней. Как вы, однако, молоды, сэр. Удивительно, как вы успели заслужить такое доверие…
Морской Разбойник опустился в кресло и сидел в непринужденной позе, слушая Бигналя и глядя ему прямо в лицо.
– В самом деле вы находите, что я еще так молод? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал. – Ах, мистер Бигналь, если бы вы знали, каким стариком я себя чувствую.
Вы не поверите, капитан… а ведь мне завтра исполнится 23 года.
– Я дал бы вам даже несколькими годами больше, но и это довольно юный возраст. Да, – прибавил он с явной иронией, – очевидно, Лондон накладывает морщины на лицо раньше, чем это делают океан и королевская служба на море!
– Конечно, сэр, вы совершенно правы, – произнес Морской Разбойник.
– Вверенный вам крейсер производит чрезвычайно благоприятное впечатление.
– Да, крейсер недурен, если хотите, но очень мал. Я уже через моих родных обратил внимание кого следует, что Адмиралтейство должно подумать о постройке судов более внушительных размеров, иначе никто из высшего сословия не захочет ими командовать. Вы согласитесь со мной, что эти палубы до смешного малы – не правда ли?
Почтенный капитан провел рукой по седым волосам и с достоинством ответил:
– Когда постранствуешь полвека по волнам чуть ли не всех морей, то станешь невзыскателен в этом отношении и не будешь думать о нескольких лишних футах.
– Ну, вы философ, капитан. Я не могу так рассуждать. При такой скромности далеко не уйдешь. Нет, капитан, я смотрю на вещи иначе! Как только мы окончим это плавание, я поставлю на ноги всех моих родных, чтобы перевестись на береговую службу, в главный штаб в Лондоне. В наше время все дело в связях. Мне вам, конечно, незачем это объяснять, так как вы сами все это знаете.
Капитан Бигналь чувствовал, как в нем закипает гнев при этих хвастливых словах. Морской Разбойник затронул больное место, так как вся его жизнь представляла горький опыт того, что никакие заслуги не могут соперничать со связями. Не желая высказывать, однако, своего неудовольствия, он попробовал переменить разговор.
– Нам, старикам, не угнаться за молодежью, мистер Говард, – заговорил он, – но, как бы ни изменялись времена, надеюсь, флаг Старой Англии еще продолжает развеваться над Адмиралтейством. Вы же сегодня так упорно держались под французским флагом, что, признаюсь, мы готовы были начать бомбардировку из наших орудий. К счастью, вы вовремя догадались покончить с этой мистификацией.
– Ха, ха, ха!.. – беззаботно рассмеялся Морской Разбойник. – Превосходно… Этот казус позабавит моих друзей в Англии, когда я в ближайшем письме расскажу о нашей встрече.
– Конечно, почему бы вам это не сделать… – с удовольствием проговорил Бигналь. – Если вы находите такую шутку приличной и считаете ее чуть ли не геройским подвигом…
– О, мистер Бигналь, могу вас уверить, что моя мать упала бы в обморок, услышав об этом. Один из Говардов под французским флагом – могу себе представить ее ужас!
– Все-таки я нахожу весьма утешительным, что ваш каприз не слишком затянулся! Могу вас уверить, что довольно было еще четверти часа, и ваш крейсер был бы сильно поврежден.
– Да, я могу себя поздравить! Но подумайте, чем нам здесь когда-нибудь развлечься? – проговорил Морской Разбойник, приближая руку ко рту и как бы желая скрыть зевоту. – Ну, вы, например, как вы проводите время?
– Мне кажется, у нас в океане довольно забот и дела, чтобы не скучать, – ответил Бигналь. – Я стараюсь быть всегда готовым к встрече с врагами Англии, забочусь о состоянии крейсера и провожу время в обществе моих моряков. – Неужели вы находите, что этого мало, чтобы не скучать.
– Как посмотреть! Впрочем, если у вас хороший состав офицеров… Кстати, я просил бы вас позволить мне заглянуть в корабельную книгу. Меня интересует ваш личный состав. Иногда встретишь вдруг хорошо знакомое имя и удается получить какое-нибудь интересное свидание.
Командир "Дарта" молча вынул книгу из запертого ящика бюро и положил ее на стол перед гостем.
– Да это прямо указатель мужества и ревностной службы, – сказал иронически пират, просматривая список… – Плимут, Бермут, Эксмут… 44
Мут – мужество
[Закрыть]Далее идут Шмиды 55
Шмид – кузнец
[Закрыть]. Ну, капитан Бигналь, кузнецов у вас столько, что все железные изделия на корабле вы можете изготовлять домашним способом, не говоря уже о починках и т. п.
Капитан Бигналь с неудовольствием слушал эти остроты, и глубокие морщины появились у него на лбу.
Впрочем, он не возражал, предоставляя гостю возможность иронизировать, не желая, очевидно, без серьезных причин затевать ссору.
– А эта вот фамилия в списке напоминает потоп! – воскликнул Морской Разбойник. – Какое странное имя "Арк" (ковчег)… Генри Арк? Так называется ваш старший офицер, мистер Бигналь? Но скажите, что это за человек?
– Это один из тех молодых людей, которым не достает только знатного рода, чтобы стать со временем, быть может, во главе всего английского флота.
– Вот как! Вы меня очень заинтересовали, капитан. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии познакомиться с ним. Если он и не знатного происхождения, это ничуть не умаляет моего интереса к нему.
– К сожалению, я не могу исполнить вашу просьбу при всем желании, – ответил капитан в смущении. – В настоящую минуту молодой человек не находится на корабле и…
Капитан, по-видимому, был в затруднении, но, наконец, как бы приняв решение, продолжил.
– Между нами, к чему мне скрывать от вас, если вы обещаете сохранить в тайне то, что услышите. Молодой человек решился на очень смелый поступок. Я сам не знаю, насколько он продвинулся вперед, так как не имею от него никаких известий. Если моряк не принадлежит к аристократической семье и хочет выдвинуться, он должен совершить какой-нибудь выдающийся поступок, но я должен сказать, что задуманное этим молодым человеком превосходит все возможное. Я пробовал даже удержать его, но не мог. Если ему это удастся, он окажет большую услугу всей нации, и его имя станет известным. Настоящее же его имя, конечно, не имеет большого значения; так его окрестили люди, которые нашли его на тонувшем судне.
– Но, несмотря на свое отсутствие, он числится у вас старшим офицером?
Если бы капитан Бигналь не увлекся своим рассказом, он бы давно заметил, что его гость с каким-то необъяснимым любопытством прислушивается к повествованию. Но он не обратил на это внимания и ответил:
– Конечно, он не исключен и останется в списке, надеюсь, до тех пор, пока будет снова стоять здесь на палубе.
– Да, вы счастливы, что имеете такого офицера в экипаже. Я, быть может, был бы очень рад быть полезным этому молодому человеку и содействовать его повышению. Если вы дадите мне более точные сведения о нем, я непременно напишу своим и попрошу похлопотать в Адмиралтействе.
– К сожалению, я не могу рассказать вам все, а между тем вы не можете себе представить, как я был бы счастлив видеть, что его оценили по заслугам. И представьте себе, какой-нибудь час назад я готов был думать, что его предприятие увенчалось успехом. Кстати, скажите, мистер Говард, что означал ваш маневр с брамсовым парусом? Я думаю, что только неопытный моряк может это сделать.
– И я вполне понимаю ваше удивление. Но дело в том, что у меня есть один матрос, недавно принятый на службу; это была его ошибка, и он строго наказан за свою неосмотрительность. Впрочем, я не вижу в этом большой беды.
– Может быть, с вашей точки зрения, но мы это поняли иначе!.. Признаюсь, во мне родилось в ту минуту очень серьезное подозрение.
Капитан Говард рассмеялся.
– Вы шутите, – сказал он. – Клянусь, я не могу даже представить, какого рода предположение могло возникнуть у вас. Но, капитан, позвольте мне попросить у вас несколько минут внимания. Я хочу посоветоваться с вами, так как мне дано весьма важное поручение в этих водах.
– В самом деле? Какого же рода это поручение? – спросил Бигналь.
– Я должен разыскать одно судно. Не знаю, удастся ли мне это сделать, но, говоря откровенно, был момент, когда я принял ваш крейсер за тот корабль, который я ищу. Вскоре, однако, ваши сигналы заставили меня убедиться в том, что я ошибаюсь.
– Но за кого же это вы меня приняли, смею спросить?
– Неужели вы не догадываетесь?
– Могу вас уверить, что нет.
– В таком случае, не знаю, следует ли мне говорить.
– Почему же нет?
– Вы не обидитесь? Капитан пожал плечами.
– Я думал, что передо мной Красный Морской Разбойник.
Капитан Бигналь был поражен.
– Вы шутите? – воскликнул он.
– Нет, уверяю вас.
– Каким же образом, черт возьми, могли вы принять меня за морского пирата? Надеюсь, это могло случиться только на очень далеком расстоянии. Или, вы думаете, существует на свете пират, располагающий таким боевым снаряжением, такими пушками, какие вы увидели на "Дарте"?
– Не сердитесь, капитан, но большинство моих офицеров были того мнения, что перед нами пират. Впрочем, это так естественно. Вы находитесь в плавании продолжительное время, а потому ваш крейсер принял несколько плачевный вид и стал походить на разбойничий корабль. Не обижайтесь, капитан Бигналь, я говорю это вам, как друг.
– Благодарю вас, – произнес капитан гневно.
В эту минуту дверь отворилась, и на пороге показался капеллан.
– Если вы меня приняли за пирата, то, пожалуй, примете благочестивого священника за самого сатану, – продолжал капитан, указывая на вошедшего.
Красный Морской Разбойник повернулся к двери.
При виде капеллана он невольно вздрогнул и как будто смутился, но тотчас овладел собой и ответил на поклон.
По-видимому, у него возникли какие-то воспоминания, но он ничем больше не выдал себя и продолжал беседу с прежней развязностью.
– Я вижу перед собой, конечно, вашего корабельного священника, капитан? – спросил он.
– Да, и прежде всего моего лучшего друга. До его назначения сюда мы тридцать лет не виделись, а теперь плаваем вместе благодаря любезности адмирала, согласившегося нас не разлучать. Позвольте, господин капеллан, представить вам сэра Говарда, капитана "Антилопы" – крейсера его величества.
На лице капеллана в первую минуту тоже мелькнуло удивление, когда он увидел человека, которого представил ему капитан Бигналь. Впрочем, он тотчас стряхнул с себя это невольное недоумение, как это бывает, когда человеку приходит в голову явно невозможная мысль. Итак, сделав над собою усилие, он любезно приветствовал гостя.
– Простите, господин капеллан, – сказал Морской Разбойник, – если я буду продолжать, так как начатый перед вашим приходом разговор представляет большую важность. Итак, мистер Бигналь, я хотел вам предложить соединить наши силы и вместе преследовать смелого пирата. Понятно, что я как младший готов руководствоваться вашими указаниями и убежден, что ваш опыт послужит верной гарантией нашего успеха.
Это предложение было чрезвычайно лестным для старого моряка, тем более, что оно было сделано в такой любезной форме. Старый моряк, польщенный тем, что аристократический соратник открыто признавал преимущества его опыта и знаний, примирительным тоном пригласил гостя отобедать на крейсере с некоторыми офицерами "Антилопы".
Затем капитан Говард попросил позволить ему вернуться на свой корабль, чтобы передать приглашение другим и сделать надлежащие распоряжения. Капитан Бигналь и капеллан проводили его до самого трапа, спускавшегося к шлюпке. Здесь они простились.
Капитан уже повернулся к трапу, когда заметил, что капеллан шепчет что-то на ухо капитану Бигналю.
