Текст книги "Горячие дозы (сборник)"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

Луч пошарил по грядкам и остановился на большой тыкве с оранжевыми и желтыми полосами.

– Это и есть моя детка? – спросил Гэри.

Фрэнк нагнулся, расчистил землю и нащупал прямоугольную табличку, привязанную к стеблю растения коричневым шпагатом.

– Номер шестнадцать?

– Да, она самая.

Гэри потрепал Ренделла по плечу.

– Посмотри, какая большая. Думаешь, это простая тыква? А может быть, это что–то совсем другое?

Он посветил на тыкву, а потом направил луч прямо в лицо Ренделлу.

– А я–то думал, что они растут на деревьях, – признался Ренделл.

– Вот здесь Фрэнк тебя и похоронит, – показал рукой Гэри. – Корни обволокут твои косточки, и никто никогда не найдет тебя.

Он воткнул вилы в землю и снова вытащил их. Комки влажной черной земли налипли на зубцы. Гэри ткнул Ренделла в живот. Тот не знал, что ему говорить и что делать, чувствуя, как влага проникает сквозь тонкие подошвы его стодолларовых итальянских туфель.

– Не выпускай из виду этого продавца героина, – приказал Гэри.

Он отбросил вилы, вернул Фрэнку фонарь и направился обратно к дому.

Фрэнк провел Ренделла к задним воротам, открыл их, и тот, сопровождаемый лучом фонаря, вышел на дорогу. Ворота захлопнулись. Ренделл оставил машину у главных ворот, и теперь ему надо было идти до нее более полумили.

Было совсем темно. Отсутствовало уличное освещение, не было ни луны, ни даже звезд. Он двинулся в путь.

Когда Фрэнк вернулся в кухню, Гэри копался у холодильника, перебирая замороженных цыплят. Потом поднял глаза и сказал, жуя:

– Я что–то хотел спросить у тебя, Фрэнк.

– Что же?

– Когда здесь были Оскар Пил и Пэт Нэш, ты помнишь, как Пил сбросил с каминной полки мои спортивные призы и один из них сломался?

– Конечно, помню. Как можно забыть?

– Так вот, пропало основание от сломанного приза. Ты не знаешь, где оно, не видел?

Фрэнк отрицательно покачал головой.

– Это так важно, Гэри?

– Возможно, его выкинула горничная. Закажи новое основание, укрепи приз, и пусть на нем напишут: «Первое место. Одиночный мужской разряд. Межгородской чемпионат по сквошу, 1988 год».

– Помнится, у вас было третье место в том году.

– Сделай так, о'кей?

– Как скажете, Гэри.

Гэри встал и вышел из кухни. Он так и оставил дверцу холодильника открытой, просто не побеспокоился закрыть. Там, где он ел, на полированном полу остались кусочки мяса и желтого жира. Фрэнк закрыл холодильник, собрал объедки и отдал их кошкам.

Лето почти прошло. Надвигалась зима. Но Фрэнк знал, что, пока он с Гэри, дни, как всегда, останутся длинными.

Глава 14

Паром резко замедлил ход, винты взбили пену, и палуба под ногами Патерсона завибрировала. Единственное, о чем он мог думать в течение этого двенадцатиминутного рейса, что у мужчины, в которого он стрелял, наверняка есть дружки и они могли поджидать его на этой стороне.

Он беспокойно вглядывался в красные огни флюоресцентных ламп. На том берегу виднелись три человеческие фигуры: двух мужчин и женщины, ожидавших парома. Мужчинам было что–то под тридцать, они были в джинсах и черных кожаных куртках. Под огнями их лица выглядели ненатурально бледными, а глаза темными и пустыми.

Паром был устроен так, что пассажиры садились с правого борта, а выходили с левого. Система была полностью автоматизирована, персонала мало, но все работало очень эффективно. Двери с электронным управлением открывались в конце рейса.

Патерсон направился к выходу в носовой части. Никто не обращал на него внимания. Он смешался с остальными пассажирами. Автоматические двери раздвинулись. Он вышел на причал и пошел к улице, то и дело оборачиваясь и оглядываясь.

Над причалом нависала громадная эстакада, поддерживаемая опорами из грубого бетона. Под нею была заляпанная маслом асфальтированная площадка, на которой останавливались муниципальные автобусы, курсирующие между пристанью парома и Норт–Шор.

У автобуса стоял водитель в униформе и курил сигарету. Патерсон спросил у него, где ближайшая стоянка такси. Водитель бросил сигарету, раздавил ее подошвой и показал пальцем через плечо на машину, стоявшую у тротуара. Прежде чем Патерсон мог что–то сказать, он сел на свое место и дверь со свистом сжатого воздуха закрылась.

Такси был «кадиллак» темно–синего цвета, последняя модель. Таксист – итальянец средних лет, лысый, с пучками седых волос над ушами, в темно–синем пиджаке, мятой рубашке и галстуке с диагональными рядами серебристых свинок. В салоне было чисто и пахло мятой.

Таксист молча разглядывал его в зеркало заднего вида. Патерсон показал двадцатидолларовую банкноту.

– Можете рекомендовать мне отель?

– «Вандейм» – неплохой отель. Дороговат, но стоит того.

– Поехали!

«Вандейм» оказался бетонным небоскребом с номерами стоимостью от шестидесяти долларов. Патерсон с помощью карточки «Виза» заплатил за ночь вперед.

Мальчик–посыльный, с носом как у Боба Хоупа и в черных глянцевитых брюках, провел его в лифт, а затем в номер на пятом этаже. Он передал ключ Патерсону, подошел к окну и поднял шторы, открыв непрезентабельный вид на Марин–Драйв – бесконечный ряд газовых заправочных колонок самообслуживания, стоянок подержанных автомобилей и закусочных, где подают цыплят и пиццу. На ветру трепетали яркие флаги. Ряды неоновых огней уходили вдаль. Мальчик–посыльный включил и выключил телевизор. Он показал Патерсону ванну, но, к сожалению, не объяснил, как спускать воду в туалете. Потом потоптался у дверей. Патерсон дал ему доллар и закрыл за ним дверь.

Комната была тихая, если не считать отдаленного шума уличного движения. Он включил телевизор и стал невольным зрителем старого сериала с участием Мэри Тайлер. Он уменьшил громкость. Весь героин остался на яхте, а он взял только один из полуфунтовых мешочков, чтобы доказать, если потребуется, серьезность своих намерений. Героин в дорогом кейсе из свиной кожи был оставлен в камере хранения отеля. На кейсе была маленькая латунная пластинка с его инициалами. Сначала он не мог успокоиться, потом пришел в себя. Он думал о деньгах и старался забыть о боли и страданиях, которые приносит героин. Но вот он уже стрелял в человека так же спокойно, как его жена управляется с микроволновой печью. Этот тип был сутенером и еще Бог знает кем, но что из этого? Он мог убить его, Патерсона.

А что, если вернуться на пристань, где стоит его яхта, и Выбросить весь героин в океан? Что тогда? Стоимость героина взлетит, как ракета в небо, а наркоманы останутся. Ничего не изменится.

Он прежде всего ответствен за свою жену и детей. Семья зависит от него, это главное. Ему надо поддержать уровень их жизни.

И этот распроклятый «порше» цвета сливы тоже надо сохранить.

На экране телевизора развивалась интрига, и Патерсон выключил звук, поднял трубку и вызвал службу сервиса. Заказал гамбургер, жаркое, кофе и два двойных виски. Что ему было надо, так это горячий душ, хорошая выпивка и крепкий сон. Время выгнать адреналин из организма и очистить мысли.

Он пытался восстановить в памяти и связать воедино все, что произошло. Иисусе, были такие моменты, которые могли явиться только в ночном кошмаре. Он никак не мог поверить, что это именно он стрелял в того подонка, наводил на него пистолет и два или три раза нажимал на спусковой крючок.

А когда он спешил по сходням парома, он готов был стрелять в каждого, кто преградит ему дорогу.

И надо найти лучший способ вести свое дело.

Но в одном он уверен: уже поздно давать задний ход.

Глава 15

Телефон на столе Эдди Оруэлла прозвонил дважды. Оруэлл выжидал, держа наготове руку, похожую на жирную бабочку. Он пожал плечами и вернулся к своей бумажной работе. Телефон зазвонил снова, и Эдди схватил трубку.

– О, Джудит, я пытался созвониться с тобой целое ут… – Его мясистое лицо покраснело. – Извините, я думал… Да, конечно. Я взял карандаш, говорите!

Оруэлл прижал трубку к уху, чтобы лучше слышать, нацарапал адрес на листке блокнота, произнес слова благодарности, попрощался, подождал, когда на том конце линии положат трубку, вырвал листок из блокнота, сложил его вдвое, положил в карман рубашки и отодвинул стул от стола. Потом встал, убедился, что листок не выпадет из кармана, прошел через комнату и присел на стол Клер Паркер.

На Оруэлле была голубая рубашка с короткими рукавами. Его бицепсы играли и напрягались. Паркер нажимала кнопки маленького калькулятора, подсчитывая размер месячного взноса за новую «хонду–сивик». Она безразлично посмотрела на Оруэлла.

– Что ты делаешь? – спросил Оруэлл.

– Свое дело, – ответила Паркер. – Почему бы и тебе не заняться своим?

– Ох, – вздохнул Эдди.

Его голова дернулась, будто от удара. Он бросил на Паркер хитрый взгляд и потер подбородок. Паркер явно игнорировала его.

– Где Джек?

– У Бредли.

Оруэлл повернулся к двери инспектора.

– Почему же не слышно криков?

– Потому что оба – вполне разумные люди, Эдди, а такие не считают необходимым кричать друг на друга, чтобы решить какой–нибудь вопрос.

– Тогда ясно. – Эдди указал большим пальцем на калькулятор. – Подсчитываешь налоги?

– Да нет, моя машина сжигает масло, нужен новый двигатель.

– «Фолькс»? – Оруэлл изобразил сочувствие. – Я думаю, эти машины вообще сошли. Помнишь картину Вуди Аллена, когда он смывался от копов и нашел в пещере старый автомобиль? Он был весь покрыт паутиной. Стоял там две сотни лет. Он повернул ключ, и мотор сразу завелся. Помнишь эту картину?

Паркер кивнула.

– А когда он захотел избавиться от нее, то сбросил со скалы в море или еще куда–то, короче, в воду. Так эта штука не хотела тонуть.

– Ты что–то хотел, Эдди?

– Публика в кино смеялась до упаду, когда Вуди завел этот автомобиль, – продолжал Эдди. – Но только не я, разумеется. За двести лет у «фольксвагена» или у любой другой машины аккумуляторы будут разряжены, я гарантирую.

– Новая машина обойдется мне почти в тысячу долларов, – сообщила Паркер.

– У него есть и серьезные вещи. Ты видела «Любовь и смерть»?

– Но за обивку берут отдельно, и… – продолжала Паркер.

Оруэлл, не слушая ее, вытащил листок из кармана рубашки и сморщился, будто ему было трудно расшифровать свою собственную запись.

– Отель «Вэнс», знаешь его?

– А что такое? – спросила Паркер.

– Только что оттуда звонил клерк. У них там труп. В постели. Комната три–восемнадцать.

Дверь в кабинет инспектора Бредли отворилась, из нее вышел Уиллоус и направился к ним.

Оруэлл слез со стола Паркер.

– Я остался один в том деле, которое вы мне поручили. Я подумал, может быть, мы поработаем вместе?

– Ты что, шутишь, Эдди?

Уиллоус кивнул Оруэллу.

– Бредли хочет видеть тебя, Эдди!

– Зачем?

– Он сам тебе скажет.

Оруэлл протянул листок из блокнота.

– Только что был телефонный звонок. Убийство.

– Отель «Вэнс», – добавила Паркер, – комната три–восемнадцать.

Уиллоус выхватил листок из рук Оруэлла. Тот таким же способом вернул его себе.

– Когда звонили?

– Несколько минут назад.

– Пару дней назад оттуда же был вызов по поводу стрельбы, – вспомнила Паркер. – Детективы нашли только следы крови, и все.

– Думаете, здесь есть какая–то связь? – спросил Оруэлл.

Уиллоус указал на калькулятор.

– Что, проблемы?

– Я пытаюсь определить, – ответила Паркер, – получу ли я нового партнера.

Уиллоус на долю секунды поверил, что она говорит серьезно.

Полицейский в форме стоял на улице у входа в отель «Вэнс», другой на лестничной площадке, еще двое топтались в номере. Клерк из отеля маялся в проходе с таким видом, будто ожидал очереди в ванную комнату. Ему на вид было двадцать восемь или двадцать девять лет, он казался очень худым при росте в пять футов и шесть дюймов. В черном кожаном жилете поверх черной же рубашки и в черных джинсах, он носил в ухе маленький бриллиант. Он стоял в развязной позе.

– Кто–нибудь вызвал техников и медицинского эксперта?

Один из полисменов кивнул.

– Минут десять – пятнадцать назад.

Клерк провел пальцами по волосам. Его ногти были окрашены в бледно–голубой цвет.

– Ваше имя? – спросил его Уиллоус.

– Пит Блаттнер.

– Когда вы обнаружили тело, Пит?

– С полчаса назад. Я сразу же позвонил в полицию по номеру девять–одиннадцать. У нас строгие правила.

– Вы трогали что–нибудь?

– Нет, конечно. Я знаю, что нельзя.

– Вы смотрели ее карманы?

– Если ее обчистили, это не моя вина, инспектор!

– Кто–нибудь еще находился в комнате, из тех. кого вы знаете?

Блаттнер немного поколебался, а потом сказал:

– Ну да. Конечно, был.

– Кто? – спросила Паркер.

– Человек, который снимает эту комнату. Он мне и сказал про эту даму первый.

– А как его имя?

– Не имею понятия. Можно посмотреть книгу регистрации.

– Он все еще в отеле? – спросила Клер.

Пит Блаттнер показал большим пальцем через плечо и заодно поправил подтяжки.

– Он там, через коридор, в комнате три–пятнадцать. Как только обнаружил тело, сразу пришел в регистратуру. С отвращением на лице. Потребовал другую комнату или деньги обратно.

– Вполне резонно, – согласился более высокий из двух копов.

– Я так понимаю, она мертва, – сказал Блаттнер. Он поднялся на цыпочки, стараясь заглянуть через плечо Паркер на тело, распростертое на кровати. Но Паркер оказалась слишком высока, и ему не удалось посмотреть. Он отошел, все еще сомневаясь. спросил: – Она мертва, так ведь?

– Когда снята комната?

– Позапрошлым вечером. Тут была стрельба два дня назад. Комната была опечатана полицейской лентой…

Уиллоус кивнул. Группа расследования опечатывает помещения и держит их так, пока не будет сделан анализ крови.

– Кто снял комнату после того, как ленту убрали?

– Я знал, что вы спросите, поэтому специально посмотрел книгу. Человек по имени Смит. Мистер Джон Смит.

– Был мистер Смит с кем–нибудь?

– Нет, он был совсем один. Для двоих цена выше. Мы не разрешаем принимать гостей раньше десяти утра и позже десяти вечера.

– Когда мистер Смит освободил, комнату?

– Сейчас скажу… до одиннадцати утра сегодня. У нас контрольное время – одиннадцать. Никаких задержек. Дирекция строго придерживается этого правила. Если кто–нибудь задерживается, я имею распоряжение использовать свои ключи и вышибить его на улицу.

– Я попытаюсь запомнить это, – пообещал Уиллоус.

Блаттнер рассмеялся. Он сплюнул табак прямо на пол и извинился:

– О, простите. Не хотел портить вам место преступления.

– А как выглядит этот мистер Смит? – спросила Паркер.

– Опишите нам его, – попросил Уиллоус.

И Блаттнер подробно описал внешность Ренделла Демойна.

Уиллоус все это подробно занес в свой блокнот, а потом взял у Блаттнера его полное имя и адрес.

– Мы еще поговорим с вами, – сказал он. – Не покидайте город в ближайшее время, хорошо?

– О'кей, только обратитесь прежде всего на биржу труда. Дело идет к тому, что меня вышибут отсюда.

В номере не было ванной комнаты. Уиллоус понимал, что общая ванная в конце коридора тоже является частью места преступления. Одного копа в форме он послал охранять ванную комнату, другому приказал следить за вторым свидетелем, жильцом комнаты три–пятнадцать.

На лице неподвижно лежащей на кровати девушки странно блестели большие темные очки в пластиковой оправе. На ней была простая белая блуза, гофрированная черная юбка и черные же туфли на высоком каблуке. Не было ни колготок, ни чулок. Волосы мандаринового цвета с зелеными прядями обрамляли бледное лицо. Никакой косметики, даже губной помады. Левую ноздрю украшал маленький бриллиант. Если бы не цвет волос и бриллиант, девушка вполне сошла бы за служащую банка или адвокатской конторы. Уиллоус придвинулся поближе к кровати и осмотрел сжатые кулаки мертвой девушки, пытаясь найти оружие защиты или маленький пузырек с ядом или наркотиком.

Ничего!

Шею обвивала тонкая золотая цепочка с прямоугольным кулоном, на котором прописными буквами было выгравировано имя «Мойра». На пальцах – никаких следов колец. Одежда чистая и недавно отглаженная. Никаких следов крови, никаких пятен.

– Она словно только что из химчистки, – пошутил тот коп, что был повыше.

Когда сняли очки, обнаружили, что правый глаз открыт, он был зеленым с неподвижной, суженной точкой зрачка.

– Что–то необычное, – констатировала Паркер. – Один открыт, другой закрыт…

– Открыто–закрытый случай, – продолжал отпускать свои мрачные шутки коп.

– И почему я не послал вас стоять в коридоре вместо вашего напарника?

– Ты когда–нибудь видел такое? – удивлялась Паркер.

– Никогда.

– Подмигивает нам, будто все это – обычная шутка. Как ты думаешь, с какой целью ее здесь оставили?

– Не будем опережать события и делать поспешные выводы, – призвал Уиллоус.

В комнату уже входил медицинский эксперт Бейли Роуленд. Детективы называли его «Попейя» из–за пенсне, которое он надевал, когда работал. Попейя, кивнув Уиллоусу и Паркер, подошел к кровати.

Уиллоус спросил у болтливого копа:

– Вы умеете фиксировать время?

Коп утвердительно кивнул. Уиллоус поручил ему сделать письменный отчет обо всех, кто приходил на место преступления. С указанием точного времени.

Попейя достал термометр, который вставляется в прямую кишку, поднял манжету и посмотрел на часы.

– Фотограф собирается сегодня сюда?

– Ждем с минуты на минуту, – ответила Паркер.

Работа медицинского эксперта состояла в том, чтобы установить возможную причину смерти, а если есть повреждения, то определить, когда они получены, до или после смерти. Он должен также определить приблизительное время смерти, что устанавливается по температуре, цвету, степени окоченения тела и другим признакам. Но медицинский эксперт не может приступить к работе, пока место преступления не будет тщательно описано и сфотографировано.

Описать место преступления не составляло для Уиллоуса большого труда. Комната имела прямоугольную форму, примерно десять на двенадцать футов. В углу слева от двери находилась раковина с краном холодной воды. Из мебели – только кровать и старое, растрескавшееся бюро, обшитое фанерой «под дуб». Он сделал эскизный набросок этого бюро, а потом и кровати с трупом.

Тело девушки было уложено очень аккуратно. Ее положение чем–то напоминало позу спящего ребенка. Уиллоус в своем блокноте зафиксировал и положение единственного в комнате окна. Особенность состояла в том, что из него нельзя было заглянуть в комнату снаружи.

Попейя уже в сотый раз смотрел на часы, когда в комнату влетел Мэл Даттон. Поздоровался, извинился за задержку и улыбнулся Клер. Даттон был низенький и лысый. Он достиг такого возраста, когда обмен веществ замедляется и человек начинает набирать вес. По этой причине ему приходилось часто менять одежду, и в конце концов он оказался одетым слишком хорошо для копа. Сегодня на нем был жемчужно–серый костюм, ковбойские сапоги с серебряными носами и каблуками в четыре дюйма высотой. Благодаря таким каблукам его глаза находились на одном уровне с глазами Паркер.

Даттон навел видоискатель.

– Не можете ли чуть подвинуться, док? – Раздался характерный звук спускаемого затвора. Даттон легко передвигался по комнате, словно танцуя. – Можно, я отодвину занавеску? – попросил он разрешения у Паркер.

– Оставь занавеску в покое, – не позволил ему Уиллоус.

– Но со светом будет лучше, – недоумевал Даттон, – можно будет обойтись без вспышки. Можно сделать интересные снимки.

– Может быть, позже, – пообещал Уиллоус.

Даттон – холостяк. У него масса свободного времени, и его хобби – фотография. Уиллоус как–то побывал у него дома. Даттон из ванной комнаты сделал фотолабораторию, все свободные деньги использовал для приобретения фотоаппаратуры и выписывал чуть ли не все журналы по фотографии. Участвовал во всех конкурсах. Фотография – единственное, что его интересовало и о чем он мог говорить.

Теперь Даттон перешел на «Полароид». Вальсируя по комнате, принимая странные позы, то сгибаясь, то разгибаясь, он израсходовал две упаковки пленок: цветную и черно–белую. Когда все снимки были готовы, он собрал их и пропустил сквозь пальцы, словно колоду карт.

– Кончили?

– Как вы считаете? – спросила Паркер.

– А занавески, без них…

– Может быть, в следующий раз…

– Да, кстати, Мэл, мне потребуется пачка неиспользованной пленки для «Полароида», – сказал Уиллоус.

– Зачем? – На мясистом лице Даттона промелькнуло смущение и подозрительность.

– Официальная полицейская необходимость, – ответил Уиллоус, улыбаясь.

Даттон неохотно дал пленку и направился к двери.

– Я пришлю вам отснятую тридцатипятимиллиметровую пленку, как только она будет проявлена.

– Чем скорее, тем лучше, – поторопил Уиллоус.

– Могу я наконец начать работу? – спросил медэксперт Попейя.

– Давайте все–таки подождем техническую группу. Я хочу, чтобы они кое–где сделали напыление, а вдруг где–нибудь на ее коже мы найдем отпечатки пальцев мистера Смита?

– Так вот зачем вам нужна пленка?

Уиллоус кивнул.

Попейя взглянул на свои массивные золотые часы, которые, кроме всего прочего, показывали и фазы луны. Очень удобно, если хочешь стать оборотнем, а в обычной жизни – чтобы знать, когда удобнее сходить с ума.

– Четверть второго, – провозгласил Попейя. – Неудивительно, что я проголодался. Здесь поблизости не найдется приличного ресторана?

– Кафе «Ред Хок», – ответила Паркер. – Полквартала по этой же стороне улицы. У них большая неоновая вывеска, нависающая над тротуаром. Невозможно не найти.

– Мне нужно всего полчаса, – сказал Попейя. – Если понадоблюсь раньше – дайте знать.

Уиллоус кивнул. Он решил посмотреть под кроватью и опустился на четвереньки. И нашел шприц с поршнем в нижнем положении, пустую ампулу и стреляную гильзу, двадцать второго или двадцать пятого калибра. Он старался вспомнить, делал ли Даттон снимки под кроватью. Похоже, делал. Он отметил положение этих предметов на своей схеме, взял два мешочка для вещественных доказательств и положил в один из них шприц, а в другой – стреляную гильзу. Все–таки это двадцать второй калибр, а не двадцать пятый. Это ясно.

Коп у дверей отметил в своем блокноте время прибытия техника – час двадцать семь минут. Его звали Тим Фишер, он был в грязноватой спортивной куртке, таких же брюках и в тяжелых желтых ботинках с резиновыми каблуками.

– Ну, и что у вас, Джек?

Уиллоус пожал плечами.

– Не много. Шприц и стреляная гильза под кроватью.

– Стреляла или застрелена, – объявил Фишер. – Мне это все равно, потому что она мертва.

– В конце коридора общая ванная комната, – показал кивком головы Уиллоус. – Там, наверное, масса отпечатков, но вдруг…

Фишер кивнул. Ему приходилось бывать здесь и раньше.

– Она не снимала комнату, – пояснил Уиллоус. – В регистрационной книге отметился некто Смит. Она могла умереть где–то еще, а потом ее подкинули сюда. Попробуйте отыскать скрытые следы на теле.

– Хорошо, – ответил Фишер.

– Мэл Даттон дал мне пачку пленки для «Полароида», если понадобится, возьмите ее.

Фишер отрицательно покачал головой.

– У меня есть карточки Кромкота. Используйте эту пленку для себя, если надо кого–нибудь снять, жену, детей…

Уиллоус бросил на Фишера недовольный взгляд, но тот не обратил на это внимания. Паркер невольно сделала шаг к Уиллоусу. Он строго посмотрел на нее. Она осталась на месте. Фишер поставил кейс на пол и открыл его.

Карточки Кромкота напоминали обычную фотобумагу. Чтобы снять невидимые отпечатки с человеческого тела, карточку плотно прижимают к нему примерно на три секунды. Потом ее снимают и посыпают черным порошком. Получается зеркальный отпечаток, и его можно обработать в лаборатории.

Фишер использовал четырнадцать карточек размером пять на семь дюймов. Он исследовал шею мертвой девушки, кожу за ушами и запястья рук. Поскольку существовало предположение, что тело волокли или несли откуда–то, он исследовал пятки и кожу на коленях. Поднял юбку. Трусиков не было. Он поставил карточки на бедра. Снял их, посыпал черным порошком и положил в специальный конверт. Закончив работу, он взглянул на Уиллоуса и пожал плечами.

– Проверьте еще кровать и подоконник, – попросил Уиллоус. – Мы передадим ее медицинскому эксперту, и, когда снимем блузку, надо будет проверить еще кожу рук и вокруг грудей.

– Как скажете, – ответил Фишер без энтузиазма.

Скрытые отпечатки на живом теле сохраняются в течение примерно девяноста минут. А для трупа это время зависит от многих причин, прежде всего от атмосферных условий и состояния кожного покрова. Фишер только начинал пользоваться этими новыми карточками и поэтому, естественно, не очень доверял им. Но он делал свою работу и должен был выполнять требования Уиллоуса.

Уиллоус приказал копу, стоящему у дверей, пойти в «Ред Хок» и вызвать медицинского эксперта.

Нигде, ни на кровати, ни на подоконнике, ни на бюро, ни на выключателе и стене вокруг него, не было найдено скрытых отпечатков.

Правда, на дверной ручке обнаружили отпечаток ладони и пальцев, в том числе большого. Уиллоус был уверен, что эти отпечатки ничего не дадут и наверняка принадлежат обитателю комнаты номер три–пятнадцать.

Фишер вышел в коридор и направился в ванную комнату. Покрыв порошком дверь и дверную ручку, он увидел там массу отпечатков в несколько слоев. Здесь были только раковина и унитаз и ничего больше. Фишер покрыл порошком внутреннюю сторону двери, выключатель и стену вокруг него. Потом перешел к раковине и, надев резиновые перчатки, исследовал потрескавшуюся пластиковую крышку унитаза, водяной бачок и ручку для спуска воды. Когда он закончил, у него оказалось более сотни отпечатков, из которых полезными могли быть не более двадцати. Из–за того, что всегда существовала опасность испортить отпечаток при попытке обработать его, он сделал несколько снимков при помощи «Полароида» с постоянным фокусом.

Он уже заканчивал съемку, когда появился Уиллоус.

– Давайте завершим проверку с карточками Кромкота.

– А что, медэксперт уже все сделал?

Уиллоус не видел особой необходимости сообщать Фишеру, что полисмен, которого он послал в кафе «Ред Хок», нашел Попейю скорчившимся на полу, в слезах и рвоте, с признаками острого пищевого отравления. И что теперь ему в больнице Святого Павла промывают желудок. Резервный медицинский эксперт уже выехал, но едва ли появится раньше, чем через час. Пока он доберется сюда, скрытые следы на плечах и груди могут исчезнуть.

Это был длинный день. И многое надо было еще сделать, прежде чем он кончится.