Текст книги "Мелкий Шрифт (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

39

ЗАХРА

Я хочу целовать Роуэна, пока его губы не распухнут, а печальный взгляд в глазах не сменится вожделением. Часть меня хочет вернуться в прошлое и защитить того маленького мальчика, который хотел только мечтать, рисовать и быть тем, кем он был, не подвергаясь нападкам за это. Я бы сделала все, чтобы оградить его от уродливых слов отца – результата того, что ему было так же больно, как и его сыновьям.

Я крепко сжимаю руки вокруг его тела. Его аромат океанского бриза окутывает меня, когда его голова опускается на изгиб моей шеи. Он прерывисто вздыхает.

Я не уверена, что это такое, но это чувствуется правильно.

Его сердце бьется о грудную клетку в неустойчивом ритме. – Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела.

– Тогда почему?

– Потому что… – Его голос прерывается.

Я даю ему время, в котором он явно нуждается. Мы ничего не делаем, только сидим здесь вместе, наслаждаясь обществом друг друга.

– Ты… потому что… – Огонь скрывает большую часть красноты на его лице, но я улавливаю ужас в его глазах.

Я провожу губами по его губам, оставляя слабый поцелуй. – Потому что что?

Я чувствую, как его сердце учащенно бьется, его ритм становится тревожно быстрым. – Потому что ты мне нравишься. Это чертовски страшно, потому что ты заставляешь меня чувствовать все. И я знаю, что разочарую тебя. Я не могу многого обещать, но иногда мне кажется, что я мог бы. Если бы я очень старался. Если бы я нашел способ все исправить.

Все мое сердце грозит распасться в груди от жара, распространяющегося по моему телу. Это самое близкое признание в любви, которое я могу получить от него. И это знак надежды.

Что он может быть замешан в этом ради чего-то большего, чем случайный трах и дружба с кем-то, кто относится к нему как к обычному парню. Что он действительно может быть готов все исправить, если очень постарается.

Я поднимаюсь на колени и прижимаюсь поцелуем к губам Роуэна. Это должно было быть утешением, но он не отпускает меня. Одной рукой он обхватывает мой хвост и тянет за него, а другой прижимается к моим бедрам, углубляя поцелуй. Я стону, давая ему лучший доступ к моему рту. Наши языки сталкиваются друг с другом, и кровь стучит от моего неровного сердца к ушам.

Губы Роуэна не отрываются от моих, пока он осторожно перемещает меня так, что моя спина прижимается к мягкому ковру. Он целует меня так, словно хочет заклеймить меня своим языком. Как будто ему нужно убедиться, что я не забуду его. Я бы не забыла. Ни через сто лет, ни через миллион поцелуев. В нашей связи есть что-то такое, что заставляет меня жаждать большего.

У меня кружится голова, когда он кончиками пальцев прослеживает очертания моего тела. Я перехожу от его губ к его шее, посасывая кожу, пока не ставлю на нем клеймо.

Он стонет, отстраняясь. С голодными глазами он поднимает подол моей толстовки.

– Хм. Это неожиданно. – Его хриплый голос прорывается сквозь мое тяжелое дыхание.

Каждая унция крови приливает к моим щекам. – Ани упаковала его.

– Черт. Так ранить мое самолюбие. Я думал, ты выбрала это только для меня. – Он проводит пальцем по отвратительному принту пончиков. Я уверена, что этот бюстгальтер не видел свет с тех пор, как я училась в школе. Плюсы: В нем мои сиськи выглядят потрясающе. Минусы: В нем я выгляжу нелепо. Я могу только надеяться, что он достаточно отчаян, чтобы пропустить цитату «Donut You Want Me», на моих ягодицах. Я не уверена, что смогла бы это пережить.

– Ты планируешь пялиться на меня всю ночь или собираешься продолжить шоу?

Его взгляд по-прежнему сосредоточен на моей груди. – Мне нравится вид.

– Мне бы больше понравилось, если бы твое лицо было между моих ног.

Его губы врезаются в мои. Он переворачивает нас, прежде чем я успеваю перевести дыхание. Одной рукой он расстегивает мой лифчик, а другой быстро снимает с меня толстовку. Ему требуется меньше мгновения, чтобы оставить меня без одежды и ждать его.

Он поднимается, увлекая меня за собой. Умоляющая область прижимается к его эрекции, и мы вместе стонем. Его руки жадно пробегают по моей коже, вызывая мурашки там, где они задерживаются.

Моя голова кружится, когда я снова ударяюсь спиной о ковер. Я ничего не могу с собой поделать. Наши губы отстраняются, когда я издаю смешок.

– Если ты смеешься, то здесь есть проблема.

– Я ничего не могу с собой поделать! Где ты научился так двигаться? – Еще одно хихиканье вырывается из меня. Я замолкаю, когда его тело скользит по моему.

Я не получаю предупреждения. Ничего, кроме резкого нервного толчка, когда его рот прижимается к моей груди. Его язык мечется, дразня меня, пока я не начинаю стонать и извиваться под ним. Все, что я могу сделать, чтобы удержаться, – это вцепиться в его волосы и дергать.

Роуэн – человек с безупречным вниманием к деталям. Его рот может быть занят, но это не мешает его рукам нежно касаться моего второго соска. Это всего лишь шепот ласки, заставляющий мою кожу гореть от его прикосновения. Все мое тело чувствует себя так, словно он облил меня жидкостью для зажигалок и поджег.

Я стону от разочарования, и рот Роуэна с шумом размыкается. Пламя от камина пляшет по его лицу, озаряя его золотым сиянием. – Терпение – это добродетель.

– Да, как и целомудрие, но ты не видишь, чтобы я его практиковала.

Уголок его рта приподнимается. – Я пытаюсь быть джентльменом. Прелюдия важна.

– Ты трахнул меня в машине всего пару недель назад. Карточка джентльмена аннулирована.

Он смеется. Насыщенно и глубоко, с таким грохотом, что у меня подгибаются пальцы на ногах.

– Оставайся здесь. – Он поднимается, демонстрируя свою внушительную выпуклость, давящую на молнию его джинсов. Он частично расстегивает пуговицу и молнию, пока идет к кухне. Ящики открываются и закрываются, прежде чем он возвращается и бросает несколько презервативов на ковер.

Он стягивает футболку через голову, и я чувствую, что мой рот открывается. Я хочу провести языком по его пульсирующим мышцам, запомнить изгибы и твердые края. Его джинсы постигла та же участь, что и футболку, и он остался в одних трусах-боксерах. Мой рот наполняется влагой при виде очертаний его члена.

Я подползаю к нему и провожу ладонью по его выпуклости. Он откидывает голову назад, а его пальцы находят корни моих волос, когда я высвобождаю его эрекцию и провожу кончиком языка по его длине. Это вызывает у меня стон и боль в коже головы.

– Докажи, как сильно ты хочешь меня.

Что-то в его словах бьется в моей груди. После всего, чем он поделился, его слова кажутся важными. Как будто он наполовину ожидает, что я буду думать о нем как о меньшем, потому что он прошел через жизнь, будучи неоцененным.

Я мысленно обещаю обожать его. Показать ему, что ничто из того, что он говорит, не может меня оттолкнуть. Я забочусь о человеке, которого больше никто не знает. Я даже думаю, что люблю его.

Мои щеки горят, когда я беру его в рот, по одному дюйму за раз. Он проталкивает свой член дальше в мой рот, и мой клитор пульсирует в ответ. Он управляет моим телом, как в зале заседаний – с абсолютной уверенностью и смертельной сдержанностью, которая меня опьяняет.

И мне это чертовски нравится.

Он толкается сильнее, и край его ногтей царапает кожу головы. Мой стон выходит приглушенным, но это возвращает его внимание ко мне.

Кончики его пальцев ласкают мою щеку. – Я не уверен, что люблю больше. То, как ты улыбаешься мне беззаботно, или то, как ты смотришь, обхватив мой член своими пухлыми губами.

Ему нравится, как я улыбаюсь.

Все мое тело оживает, и я снова беру контроль в свои руки. Руками я проталкиваю его дальше в горло, и стон, который он издает, заставляет меня желать поглотить его, пока он не ослабит контроль.

Я провожу зубами по гладкой коже, и его бедра подаются вперед. То, что Роуэн доминировал над ситуацией, рушится, и его демон вырывается на свободу. Он трахает меня так, будто ненавидит. Как будто я вызываю все те чувства, которые он не может выносить.

Мне это очень нравится. На самом деле, я хочу еще. Больше его и больше того, что это такое.

Крошечные уколы боли едва ощутимы, когда его пальцы перебирают мои волосы. Он использует меня, помечая мой язык своим возбуждением при каждом толчке.

Наши глаза встречаются, и ярость в его взгляде посылает новый ток энергии по моему позвоночнику. В ответ я сжимаю его яйца, и каждый мускул в его теле дрожит.

– Не смей глотать. – Он снова и снова входит и выходит из моего рта. Его ствол блестит, а мои глаза почти закатываются.

Он стонет одновременно с тем, как потоки его горячей спермы попадают мне в горло. Ее так много, что я уверена, что задохнусь, но я делаю глубокий вдох и выполняю его просьбу.

Он вынимает свой член. – Открой. – Его большой палец проводит по моей нижней губе, смазывая ее смесью моей слюны и его спермы.

Я смотрю ему прямо в глаза, показывая, чего он хочет.

– Черт. – Его взгляд обжигает. – Проглоти все до последней капли.

Мое горло сжимается, когда я выполняю его приказ.

Он опускается на ковер и толкает меня на спину. Его губы возвращаются к моим, пожирая их. Он вцепляется в пояс моих спортивных штанов и трусиков одновременно, отрываясь от моих губ только для того, чтобы стянуть их. Огонь заливает меня золотым сиянием.

– Ты идеальна. – Он проводит пальцем по чувствительной плоти на внутренней стороне моего бедра, заставляя меня чувствовать себя почитаемой. Особенной. Любимой. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой красивой, как сейчас.

Он располагается надо мной. Одна его рука скользит по моему телу, а губы снова находят мои. Он целует меня до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание. Пока кровь не вернется к его члену и сперма не потечет по моему животу, оставляя следы его возбуждения.

Я обхватываю его растущую эрекцию, и он вздрагивает надо мной. Роуэн не оставляет ни одного участка кожи нетронутым или нецелованным. Он словно хочет запомнить мои очертания своими губами. Его голова откидывается в сторону, когда я провожу большим пальцем по бусинке спермы и использую ее, чтобы помочь руке легче скользить по его стволу.

Роуэн опускается еще ниже, пока его рот не оказывается на одной линии с тем местом, которое отчаянно желает его. Я вздрагиваю, когда он проводит по мне языком. Искры рассыпаются по моей коже, как фейерверк, а мои руки хватаются за его густые локоны. Он хихикает, что отдается вибрацией на моем клиторе. Я испытываю внетелесные ощущения, когда Роуэн доводит меня до грани наслаждения. Я цепляюсь за него, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы приковать меня к Земле.

Его губы находят мой клитор, и он сосет его одновременно с тем, как один из его пальцев проникает в меня. Я не успеваю отстраниться, как Роуэн вводит в меня другой. Весь мой мир становится разноцветным. За моими глазами вспыхивают цвета, когда я взрываюсь вокруг него. Он преследует мой оргазм поцелуем, заглушая мои стоны, словно хочет владеть ими.

Я дрожу, когда спускаюсь с высоты. Он проводит большим пальцем по моему возбуждению, прежде чем провести по нижней губе. – Попробуй, как сильно ты хочешь меня.

Мой язык выныривает, облизывает губы, а затем дразнит кончик его большого пальца.

Его глаза становятся хищными, когда он переворачивает меня и поднимает на колени, меняя направление, так что я оказываюсь лицом к горизонту города. Я не знаю, куда смотреть. На него, стоящего на коленях позади меня, или на яркие огни, сияющие передо мной.

Тишину заполняет звук разрыва фольги. В нижней части моего живота разливается тепло. Мои ладони упираются в ковер, и я делаю несколько глубоких вдохов.

Тело Роуэна прижимается к моей спине, окутывая меня своим теплом. Тепло его дыхания заставляет мои нервы работать на пределе, когда он вдавливает в меня кончик своего члена.

Он целует основание моего позвоночника. – Ты не должна была заставлять меня улыбаться или смеяться. – Он покусывает край моего уха, а затем проводит пальцем по моим сережкам. – Ты не должна была проникать под мою кожу, как яд, от которого нет противоядия. – Он вводит в меня только кончик. Я отталкиваюсь, но он тоже двигается, держа меня в заложниках.

– И ты никогда не должна была заставлять меня хотеть большего.

В моей груди расцветает жар. Я задыхаюсь, когда он одним толчком вводит в меня свой член. Мое тело горит от этого вторжения, а на глаза наворачиваются слезы.

– Но теперь уже слишком поздно. – Он приглаживает мои волосы и наматывает их на руку, как веревку.

Он тянет. – Ты моя.

Мои руки дрожат, едва удерживая меня. Его слова бьются о мое сердце. Обычно Роуэн не говорит много, но сегодня он не останавливается. Каждое слово проникает в мою душу, соединяя воедино разбитые кусочки, которые Лэнс оставил после себя.

Его рука, сжимающая мои волосы, напрягается. – Скажи это. – Он врезается в меня так сильно, что я скольжу вперед по ковру, обжигая колени.

Я могу ответить только стоном, когда он выскальзывает из меня, чтобы проделать то же самое снова и снова.

– Скажи, что ты моя. – Он выскальзывает до самого кончика, оставляя во мне ощущение пустоты.

– Я твоя, – кричу я. В ответ я получаю еще один грубый толчок его бедер, но на этот раз он касается моего чувствительного места.

Внутри меня нарастает давление. Покалывание начинается в верхней части моего позвоночника и доходит до пальцев ног. Одна рука Роуэна держится за мое бедро, а другая дергает меня за волосы, заставляя посмотреть на него через плечо. Вид, открывающийся перед нами, ничто по сравнению с тем, как Роуэн распускает руки, вколачиваясь в меня снова и снова. Я заворожена, вцепившись ногтями в ковер, хотя все, чего я хочу, это впиться пальцами в его кожу и никогда не отпускать.

Забудьте об искрах. Вместе мы – бушующее инферно, настолько пылающее, что я боюсь, что вспыхну, если прикоснусь к нему. Это вполне уместно, ведь влюбиться в Роуэна – все равно что играть с огнем. Одно неверное движение может поглотить меня. Разрушить меня. Превратить меня в пепел после него.

Но я все равно хочу рискнуть и влюбиться в надежде, что мы вместе создадим нечто прекрасное. Как алмаз, созданный под давлением, с недостатками, которые делают нас потрясающими. Я хочу такой любви с Роуэном. Страстной, как лесной пожар, и долговечной, как драгоценный камень.

Одна из рук, обхватывающих мои бедра, перемещается на мой клитор. Его большой палец прижимается к чувствительной плоти, погружая меня в сладкое забытье. Роуэн прижимается ко мне, погружаясь в темноту вслед за мной.

Он идеален. Мы идеальны. Все настолько идеально, что я боюсь произнести что-либо вслух. Это больше, чем похоть, но я отказываюсь первой признать это. Неважно, насколько я искушена.

40

РОУЭН

Рука Захры дрожит на моей. – Ты скажешь мне, куда мы едем?

– Если я скажу тебе, то это уже не будет сюрпризом.

Она поправляет шарф на лице. Все ее тело дрожит, несмотря на то, что я одолжил ей свое единственное пальто, потому что Ани упаковала ей джинсовую куртку.

Два помпона на макушке ее шапки покачиваются, когда она идет за мной по оживленной улице. – А в этот сюрприз входит что-нибудь теплое? Я уже почти не чувствую пальцев на ногах.

– Это потому, что твои кроссовки не предназначены для такой погоды.

– Не думаю, что моя сестра догадывается, как здесь бывает холодно. – Она потирает руки в перчатках.

Я должен был купить ей лучшую зимнюю одежду, пока мы здесь. Она дрожит как лист, и я боюсь, что она улетит при следующем порыве ветра.

– Ты не готова к чикагской зиме, если думаешь, что здесь холодно.

– Я не знала, что меня ожидает чикагская зима.

Я шлепаю по одному из ее помпонов. – Ты моя спутница на новогоднем гала-вечере.

– Что за эгоисты устраивают гала-вечер на Новый год? Разве люди не любят проводить его со своими семьями?

– Конечно, если им девяносто и они в доме престарелых. – Я беру ее за руку и перехожу с ней дорогу. Несмотря на ее неоновую куртку, я не верю, что она не застрянет во встречном движении, потому что она поражена всеми огнями и людьми.

– Ты когда-нибудь спрашиваешь вместо того, чтобы приказывать? Сначала поездка в Нью-Йорк. Теперь этот гала-вечер на Новый год. Есть ли у меня выбор, когда дело касается тебя?

– Конечно. Сегодня вечером ты можешь решить, как ты хочешь заняться сексом. – Я ухмыляюсь. На этот раз мышцы на моем лице более расслаблены, как будто я наконец-то привыкаю к такому жесту.

Она поглаживает мою руку краем своего шарфа. – Как щедро с твоей стороны.

– Ну же. Мы почти пришли. Еще одна улица позади.

Мы доходим до Рокфеллер-центра. Толпа людей окружает массивную елку, сверкающую разноцветными огнями.

Захра запрокидывает голову, чтобы рассмотреть дерево высотой семьдесят пять футов (прим. пер. 22,86 м). – Вау! Это позорит дерево в Дримленде.

У меня возникает искушение сделать следующую елку в Дримленде такой же гигантской, как эта, чтобы сделать ее такой счастливой.

Я обхватываю ее рукой и прижимаю к себе. – Что ты думаешь?

– Что это самое близкое, что у нас есть к волшебству. Серьезно, где они вообще нашли такое большое дерево? На Северном полюсе?

Я подавляю смех. – Скорее, где-то в Коннектикуте.

– Так разрушить мечту. – Захра смотрит на огни, а я смотрю на нее. Мне никогда не нравились глупые традиции вроде посещения Рокфеллеровской елки, но наблюдение за тем, как Захра улыбается, переживая что-то новое, оживляет поврежденную часть меня. Это заставляет меня искать другие вещи, которые могли бы удивить ее, хотя бы для того, чтобы воссоздать такое же выражение удивления на ее лице.

Я в полной заднице. Абсолютно теряю свой чертов разум.

Ее глаза загораются, как чертово дерево, когда она поворачивается и осматривает каток позади нас. – Итак, насколько сложно будет убедить тебя покататься на коньках прямо сейчас?

Я не умею кататься на коньках, чтобы спасти свою жизнь. Там, где Деклан и Кэл громили свои хоккейные команды низших лиг, я предпочитал более творческие занятия. У меня больше шансов сломать зуб сегодня вечером, чем получить секс, но мне все равно.

– Назови мне свои условия.

Она закатывает глаза. – Для тебя все – сделка.

Я касаюсь ее красного носа. – Ты быстро учишься.

Ее улыбка соперничает со звездой на вершине елки.

Да. Я в полной заднице.

🏰 🏰 🏰

– Есть последняя вещь, которую я хочу сделать. – Захра вцепляется в мою руку.

Снежинки падают вокруг нас, покрывая наши пальто и шапки.

– Катания на коньках тебе было недостаточно?

Она качает головой. – Может, прогуляемся по Центральному парку? Пожалуйста?

– Я потерял всю чувствительность ниже колен около тридцати минут назад. – Я делаю вдох, чтобы доказать свою точку зрения. Дымный воздух исчезает в ночи.

– Это потому, что ты больше времени провел на руках и коленях, чем на ногах.

Мои легкие горят от смеха. Тепло, распространяющееся по моей груди, борется с прохладным воздухом.

Она тащит меня за руку в неправильном направлении. – Давай. Это всего лишь быстрая прогулка. Я погуглила.

– Нет.

– Не будь такой занудой. – Ее надутые губы, хоть и милые, но абсолютно ничего для меня не делают.

– Считай, что я не тронут твоей демонстрацией.

– Пожалуйста? Есть еще одна маленькая вещь, которую я хочу сделать. – Ее нижняя губа подрагивает. Ее ресницы трепещут, собирая снежинки.

Моя решимость тает. Я обхватываю ладонью ее обветрившую щеку. Ее улыбка растет, когда я провожу большим пальцем взад-вперед по ее замерзшей коже.

Черт. Мои яйца официально стали военнопленными.

– Хорошо. Но только на пятнадцать минут. Твой нос вот-вот отделится от тела. – Я щелкаю по ее красному кончику.

Захра сияет. Ради ее улыбки я готов на все.

🏰 🏰 🏰

Я был дураком, думая, что пятнадцать минут – это достаточно времени. Я ни за что на свете не вытащил бы Захру из парка без того, чтобы она не брыкалась и не кричала. Одна маленькая вещь, которую она хотела сделать, превратилась в две вещи, а затем в три. И вот я уже леплю снеговика посреди Центрального парка, проехав через весь парк на нелепых санях.

– Ты нашел пуговицы? – Захра прерывисто вздыхает. Она бросает три веточки возле моих ботинок.

Я кладу три маленьких камешка, ради которых просеял дюймы снега, чтобы найти их.

– Да! Идеально. – Захра смотрит на камни, как на бриллианты.

Никогда в жизни я бы не подумал, что лепить снеговика будет так весело. Наблюдать за тем, как Захра впервые видит снег, – все равно что быть рядом с маленьким ребенком в рождественское утро. Я никогда раньше не испытывал такой радости. По крайней мере, с тех пор, как я сам был маленьким ребенком.

Я хочу украсть у Захры больше ее первых впечатлений. Все, что угодно, лишь бы воссоздать ее улыбку, когда она смотрит на груду камней и кривобокого снеговика. Я хочу обладать ее улыбкой так же сильно, как и любой другой ее частью.

Она смеется, катая голову снеговика по кругу, с каждым разом делая шар все больше и больше.

– Ты уверена, что тебе двадцать три года? – дразню я.

– Да ладно тебе. Самое близкое, что у меня было к снеговику, – это снеговик, сделанный из песка. Дай мне немного пожить.

– Вспомни этот момент, когда через пару дней будешь торчать в постели с миской куриного супа.

– Какая разница. Мы живем сегодняшним днем.

– Это здорово и все такое, пока я не потеряю девять из десяти пальцев от обморожения.

– О, бедный малыш. – Она берет мою руку в перчатке и целует каждый палец.

– Я знаю кое-что чуть ниже, что тоже не помешало бы поцеловать.

У нее вырывается смех. Я наклоняюсь и нежно целую изгиб ее шеи, слишком искушенный ее обнаженной плотью.

Ее глаза разгораются, когда она собирается с силами. – Пойдем, Джек Фрост (прим. пер. персонаж английского фольклора, олицетворяющий собой зиму). Мы почти закончили. – Она проводит рукой в варежке по моей молнии, оживляя мой член.

Захра имеет такую власть надо мной. Несколько ее прикосновений, и мой член готов к работе.

🏰 🏰 🏰

– Где ты, черт возьми, был? Ты игнорировал меня, – огрызается Деклан, как только я отвечаю на его звонок.

– Я был занят. – Я закрываю дверь в свой кабинет на случай, если Захра выйдет из душа быстрее, чем ожидалось.

– Чем именно занят? Расписанием автографов в Нью-Йорке без какой-либо другой причины, кроме того, что ты сходишь с ума?

Я крепче сжимаю телефон. – Как ты об этом узнал?

– Я знаю обо всем, что происходит в компании, включая тот факт, что ты впервые за много лет взял отпуск. Что, черт возьми, с тобой происходит?

– Это долгая история.

– Изложи мне ее в сокращенном виде.

Я опускаюсь в свое кожаное кресло. – Это настоящая причина твоего звонка?

– Нет, но я хочу знать, почему ты ведешь себя как идиот всего за несколько недель до голосования.

– Я решил провести выходные, занимаясь тем, что мне нравится.

– Оставь мне эту хреновую отговорку про Нью-Йорк.

– Мне не нужно оправдываться перед тобой. Ты мне не нянька.

– Нет, но именно я собираюсь вбить в тебя здравый смысл, когда ты явно потерял рассудок из-за женщины.

Какого хрена? Он знает о Захре? – Кто тебе сказал?

– У меня везде есть глаза и уши, Роуэн.

– Хватит лезть в мои дела. Если бы я хотел рассказать тебе, что я задумал, я бы рассказал.

– Нет, не рассказал бы. Ты никогда этого не делаешь.

Я тихо хихикаю себе под нос.

Он вздыхает, как будто несет на своих плечах всю тяжесть мира. – Я беспокоюсь о тебе.

Я закатываю глаза. – Не стоит. – Мне кажется бессмысленным даже говорить это. Деклан может вести себя как недотрога, но я знаю, что это происходит из лучших побуждений. Защитный инстинкт был заложен в нем с раннего возраста.

– Мне не нравится идея, что какая-то женщина манипулирует тобой, заставляя взять отгул так близко к голосованию. Это подозрительно.

Моя челюсть сжимается. – Я не понимаю, как это возможно, если это была моя идея.

– Она тебе действительно нравится? – Он издевательски смеется.

– Неужели в это так трудно поверить?

– Подумать только, я считал тебя своим более умным братом. Какое разочарование.

Мои коренные зубы скрежещут. – Деклан, я сейчас занят, так что либо переходи к сути своего звонка, либо я вешаю трубку.

– Письма были отправлены в выбранный дедушкой комитет по голосованию.

Черт. Это последний вид стресса, который мне нужен. – Есть новости о том, кого он выбрал?

– Нет, но тебе нужно собраться, потому что мы все зависим от твоей презентации.

– Я готовился несколько месяцев. Не может быть такого, чтобы я провалил это голосование.

– Хорошо. Как только ты получишь одобрительные голоса, ты потратишь месяц на то, чтобы ввести в должность следующего директора, и он займется проектом дальше.

– Я подумал, что пока ты улаживаешь все со своей частью письма, я мог бы остаться здесь и сам контролировать проект. – Идея ускользает от меня. Если я останусь в Дримленде, это даст мне время разобраться со своими чувствами к Захре, не жертвуя ничем в процессе.

Если у нас ничего не получится, я вернусь в Чикаго, как и планировал.

А если нет?

Тишина, исходящая от Деклана, заставляет мою шею покалывать.

– Я думал, ты шутишь. – Он говорит спустя целую минуту.

– Нет. Какой смысл мне переезжать обратно, если ты все еще не женился?

– Чтобы стать моей тенью и взять на себя часть моих обязанностей финансового директора, чтобы я мог сосредоточиться на поиске своей будущей жены.

Я скрежещу зубами. – Дай мне еще шесть месяцев в роли директора. Это будет менее запутанно для сотрудников, если у них будет директор на целый год.

– С каких пор ты заботишься о том, чтобы запутать сотрудников?

– Это моя работа – заботиться.

Низкий смех Деклана раздается в маленьком динамике. – Нет. Твоя работа – закончить все там и переехать обратно в Чикаго после голосования.

– Дедушка сказал, что я должен быть директором, по крайней мере, шесть месяцев. Но он не уточнял, когда я должен буду уехать.

– Я прекрасно знаю, что сказал дедушка. Это не меняет результата для тебя. Я уже выбрал следующего директора, и он свяжется с твоим секретарем после голосования.

– Ты еще не генеральный директор. Ты не можешь заставить меня отойти, когда бы ты ни щелкнул пальцами.

– Давай будем честными. Единственная причина, по которой ты заинтересован в том, чтобы остаться там, – это женщина. Тебе даже не нравится Дримленд, так что прекрати это дерьмо.

Мои ногти впиваются в ладонь. – Нет. Это неправда. Мне на самом деле нравится эта работа.

Он вздыхает, напоминая мне о том, как мы были детьми, и я выпрашивал у него десерт перед ужином. – Роуэн, если ты действительно хочешь быть директором, ты можешь вернуться в Дримленд, как только я получу должность генерального директора. А до тех пор давай разберемся с каждым из наших писем, прежде чем ты пойдешь менять планы.

Черт. Я включил громкую связь и провел руками по волосам.

Как я должен выбирать между моим братом и Захрой? Мои страдания по поводу этого решения смехотворны после всего, что Деклан сделал для меня за всю мою жизнь.

Я ненавижу, что мой брат прав. Я ненавижу то, что знаю, что обязан ему многим, несмотря на мои чувства к Захре. Деклан всегда был рядом со мной, когда мой отец был пьян или отсутствовал. Он был тем, кто научил меня кататься на велосипеде, как и тем, кто допоздна помогал мне с домашним заданием, несмотря на то, что у него было свое собственное. Черт возьми, он пожертвовал образованием Лиги плюща, чтобы остаться в Чикаго и заботиться о нас с Кэлом. В некотором смысле, он стал для меня родителем, когда у меня его не было.

Все, что я чувствую, это душевную боль от мысли, что я выбрал его вместо Захры. Ничто в переезде обратно в Чикаго не кажется легким, особенно сейчас.

Ты был тем, кто хотел чего-то случайного с Захрой. Смирись с этим.

Я издаю тяжелый вздох. – Хорошо.

Я ожидаю какого-то облегчения от того, что согласился с его планом, но вместо этого чувствую тяжесть, давящую на грудь. Ведь чтобы угодить брату, я должен причинить боль единственному человеку, который стал мне дорог.