Текст книги "Мелкий Шрифт (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

ПЛЕЙЛИСТ

Ain’t No Rest for the Wicked – Cage the Elephant

Oh, What a World – Kacey Musgraves

My Own Monster – X Ambassadors

Cloudy Day – Tones And I

Flaws – Bastille

Rare Bird – Caitlyn Smith

Lasso – Phoenix

Bubbly – Colbie Caillat

Believe – Mumford & Sons

Take a Chance On Me – ABBA

From Eden – Hozier

Could Be Good – Kat Cunning

R U Mine? – Artic Monkeys

34+35 – Ariana Grande

Ho Hey – The Lumineers

Can’t Help Falling in Love – Haley Reinhart

Wildfire – Cautious Clay

White Horse (Taylor’s Version) – Taylor Swift

Need the Sun to Break – James Bay

Landslide (Remastered) – Fleetwood Mac

Missing Piece – Vance Joy

Dreams – The Cranberries

1

РОУЭН

В последний раз, когда я присутствовал на похоронах, у меня была сломана рука. Эта история попала в заголовки газет после того, как я бросился в открытую могилу своей матери. С того дня прошло более двух десятилетий, и хотя я полностью изменился как личность, мое отвращение к трауру осталось прежним. Но из-за моих обязанностей младшего родственника моего покойного дедушки от меня ожидают, что я буду стоять во время его поминок во весь рост, сохраняя спокойствие. Это почти невозможно, когда моя кожа зудит так, как будто на мне дешевый костюм из полиэстера.

Мое терпение иссякает по мере того, как проходят часы, когда сотни сотрудников и деловых партнеров Кейна выражают свои соболезнования. Если я что-то и ненавижу больше, чем похороны, так это разговоры с людьми. Есть лишь несколько людей, которых я терплю, и мой дед был одним из них.

А теперь его нет.

Жжение в груди усиливается. Я не знаю, почему оно беспокоит меня так сильно. У меня было время подготовиться, пока он был в коме, но странное ощущение над грудной клеткой возвращается с новой силой всякий раз, когда я думаю о нем.

Я провожу рукой по своим темным волосам, чтобы хоть чем-то себя занять.

– Я сожалею о твоей потере, сын. – Безымянный слушатель прерывает мои мысли.

– Сын? – Одно это слово вылетает из моего рта с достаточным количеством яда, чтобы заставить мужчину вздрогнуть.

Джентльмен неуверенными руками поправляет галстук на груди.

– Я… я… я… я.

– Прости моего брата. Он борется со своим горем.

Кэл кладет руку мне на плечо и сжимает его. Его мятное с водкой дыхание ударяет мне в лицо, заставляя нахмуриться. Мой средний брат может безупречно выглядеть в отглаженном костюме и с идеально уложенными светлыми волосами, но его покрасневшие глаза говорят совсем о другом.

Мужчина бормочет несколько слов, которые я не слушаю, и направляется к ближайшему выходу.

– Борется со своим горем? – Хоть мне и не нравится мысль о смерти моего деда, сегодня я не борюсь ни с чем, кроме неприятной изжоги.

– Расслабься. Такие вещи говорят на похоронах. – Две светлые брови сошлись вместе, когда Кэл пристально посмотрел на меня.

– Мне не нужно оправдание моему поведению.

– Нет, но тебе нужна причина, чтобы отпугнуть нашего крупнейшего инвестора шанхайского отеля.

– Черт.

Есть причина, по которой я предпочитаю одиночество. Светская беседа требует слишком много усилий и дипломатии, на мой вкус.

– Ты можешь попытаться быть добрее еще один час? По крайней мере, пока все важные люди не уйдут?

– Я пытаюсь. – Мой левый глаз подергивается, когда я поджимаю губы.

– Ну, попытайся лучше. Ради него. – Кэл наклоняет голову к картине над камином.

Я испускаю дрожащий вздох. Фотография была сделана во время семейной поездки в Дримленд, когда мы с братьями были детьми. Дедушка улыбается в объектив, несмотря на мои крошечные руки, обвившиеся вокруг его шеи в удушающем захвате. Деклан стоит по сторону дедушки, пойманный с закатанными глазами в то время, как Кэл поднимает два пальца за его головой. Мой отец демонстрирует редкую трезвую улыбку, обхватив дедушку за плечи. Если я достаточно постараюсь, то смогу услышить мамин смех, когда она делала снимок. Хотя воспоминания о ее лице расплывчатые, я могу разглядеть ее улыбку, если хорошенько подумаю.

Странное царапанье в горле затрудняет глотание.

Остаточная аллергия после весны в городе. Вот и все.

Я прочищаю раздраженное горло.

– Он бы возненавидел такое шоу. – Хотя дедушка занимался развлекательным бизнесом, ему не нравилось быть в центре внимания. Мысль о том, что все эти люди едут ради него на окраину Чикаго, заставила бы его закатить глаза, если бы он все еще был здесь.

Кэл пожимает плечами.

– Он, как никто другой, знал, что от него ожидали.

– Мероприятие по налаживанию контактов, замаскированное под похороны?

Губы Кэла приподнимаются в небольшой улыбке, но затем снова становятся ровными.

– Ты прав. Дедушка был бы в ужасе, потому что он всегда говорил, что воскресенье – день отдыха.

– Нет покоя нечестивым.

– И еще меньше для богатых. – Деклан останавливается по другую сторону от меня. Он смотрит на толпу людей с неумолимым хмурым взглядом. Мой старший брат довел способность запугивать людей до совершенства, и все избегают его мрачного взгляда. Его костюм сочетается с его темными волосами, что только усиливает его образ плаща и кинжала.

Я немного завидую Деклану, потому что люди обычно начинают разговаривать со мной первым, принимая меня за самого милого ребенка, так как я самый младший. Может, я и родился последним, но уж точно не вчера. Единственная причина, по которой гости тратят время на разговоры с нами, заключается в том, что они хотят остаться в нашем расположении. Такого фальшивого обращения следует ожидать. Особенно когда все люди, с которыми мы общаемся, имеют моральный компас, постоянно направленный в сторону ада.

Неизвестная пара подходит к нам троим. Женщина достает из сумочки салфетку, чтобы протереть сухие глаза, а ее коллега протягивает нам руку для пожатия. Я смотрю на неё снизу вверх, словно он может передать какую-то болезнь.

Его щеки краснеют, когда он засовывает руку обратно в карман.

– Я хотел выразить свои соболезнования. Я очень сожалею о вашей потере. Ваш дед…

Я отмахиваюсь от него кивком. Это будет чертовски длинная ночь.

Она ради тебя, дедушка.

🏰 🏰 🏰

Я смотрю на белый конверт. Мое имя написано на лицевой стороне элегантным дедушкиным почерком. Я переворачиваю его и обнаруживаю, что на нем нет его фирменной сургучной печати «Замок принцессы Кара в Дримленде».

Адвокат заканчивает раздавать другие письма двум моим братьям.

– Вы должны прочитать его личные письма до того, как я ознакомлюсь с окончательной волей и завещанием мистера Кейна.

Мое горло сжалось, когда я открыл конверт и достал свое письмо. Оно датировано ровно неделей раньше до несчастного случая, произошедшего с дедушкой три года назад и приведший к его коме.

Моему милому маленькому Роуэну,

Я подавил смех. Милый и маленький – это последние слова, которыми я описал бы себя, поскольку я высок, как игрок НБА, и обладаю эмоциональным диапазоном камня, но дедушка находился в блаженном неведении. Это было лучшее и в то же время худшее в нем, в зависимости от ситуации.

Хотя сейчас ты уже мужчина, в моих глазах ты навсегда останешься тем маленьким мальчиком. Я до сих пор помню тот день, когда твоя мать родила тебя, как будто это было вчера. Ты был самым крупным из троих, с пухлыми щечками и головой, покрытой темными волосами, которым я грустно завидовал. В тебе точно была пара легких, и ты не переставала плакать, пока тебя не передали маме. Казалось, что все в мире было правильно, когда ты был у нее на руках.

Я дважды перечитал этот абзац. Странно слышать, как мой дедушка так непринужденно говорит о моей матери. Эта тема стала запретной в моей семье, пока я стал едва помнить ее лицо и голос.

Я знаю, что был занят работой и что не проводил с вами столько времени, сколько должен был. Было легко обвинить компанию за физическую и эмоциональную отдалённость в моих отношениях. Когда умерла твоя мать, я не знал, что делать и как помочь. Поскольку твой отец оттолкнул меня, я посвятил себя работе, пока не оцепенел от всего остального. Это сработало, когда умерла моя жена, и сработало, когда твоя мать встретила такую же смерть, но я понимаю, что это настроило твоего отца на неудачу. И, сделав это, я подвел и всех вас. Вместо того, чтобы научить Сета как жить после тяжелой утраты, я показал ему, как держаться за отчаяние, и в итоге это только навредило тебе и твоим братьям. Ваш отец воспитывал вас так, как умел, и я единственный, кого нужно в этом винить.

Конечно, дедушка оправдывает действия моего отца. Дедушка был слишком занят, чтобы обратить достаточно пристальное внимание на то, каким настоящим чудовищем оказался его сын.

Сейчас, когда я пишу эти строки, я живу в Дримленде, пытаясь восстановить связь с самим собой. Что-то беспокоило меня последние пару лет, но ничего не выходило, пока я не приехал сюда, чтобы переоценить свою жизнь. Я встретил человека, который открыл мне глаза на мои ошибки. По мере роста компании я потерял связь с тем, зачем я все это начал. Я понял, что меня окружает так много счастливых людей, но никогда в жизни я не чувствовал себя настолько одиноким. И хотя мое имя является синонимом слова «счастье», я чувствую себя совсем иначе.

Неприятное чувство когтями впивается в мою грудь, умоляя вырваться на свободу. В моей жизни было темное время, когда я мог понять его слова. Но я отключил эту часть своего мозга, когда осознал, что никто не может спасти меня, кроме меня самого.

Я качаю головой и переключаю внимание.

Старость – это особенная вещь, потому что она все расставляет на свои места. Это обновленное завещание – мой способ загладить вину после смерти и исправить свои ошибки, пока не стало слишком поздно. Я не хочу такой жизни для вас троих. Черт, я не хочу ее и для вашего отца. Так что, дедушка здесь, чтобы спасти положение, в стиле настоящего принца Дримленда (или злодея, но это зависит от вашего видения, а не моего).

Каждый из вас получил задание, которое должен выполнить, чтобы получить свою долю в компании после моей смерти. Разве вы ожидаете чего-то меньшего от человека, который зарабатывает на жизнь сочинением сказок? Я не могу просто отдать вам компанию. Поэтому тебя, Роуэн, мечтателя, который перестал мечтать, я прошу об одном…

Стань директором Дримленда и верни волшебство.

Чтобы получить свои 18 % компании, ты обязан стать директором и возглавить уникальный проект для меня на шесть месяцев. Я хочу, чтобы ты определил слабые места Дримленда и разработал план реконструкции, достойный моего наследия. Я знаю, что ты подходишь для этой работы, потому что нет никого, кому я доверяю, кто бы любил творить больше, чем ты, хотя с годами ты потерял связь с этой стороной себя.

Я любил творить. Акцент на прошедшем времени, потому что я ни за что не стал бы снова рисовать, не говоря уже о том, чтобы добровольно работать в Дримленде.

С независимой стороной свяжутся и попросят проголосовать за твои изменения. Если они не будут одобрены, то твоя доля в компании будет передана вашему отцу навсегда. Никаких вторых попыток. Никакого выкупа. Вот как крошится печенье, малыш. Мне пришлось потрудиться, чтобы сделать имя Кейн таким, какое оно есть сегодня, и только от тебя и твоих братьев зависит, будет ли оно жить вечно.

Люблю тебя всегда,

Дедушка

Я смотрю на чернила, пока слова не расплываются. Трудно сосредоточиться на адвокате, когда он обсуждает раздел имущества. Сейчас все это не имеет значения. Эти письма откладывают все планы на потом.

Деклан показывает адвокату на выход, прежде чем вернуться в гостиную.

– Это полная хрень. – Я беру бутылку виски с журнального столика и наполняю свой стакан до края.

– Что ты должен делать? – Деклан садится.

Я объясняю свою предстоящую задачу.

– Он не может требовать этого от нас. – Кэл поднимается со стула и начинает вышагивать. Деклан проводит рукой по своей щетине.

– Ты слышал адвоката. Либо мы соглашаемся, либо моя возможность стать генеральным директором аннулируется.

Глаза Кэла становятся все более дикими с каждым неровным вздохом.

– Черт! Я не могу этого сделать.

– Что может быть хуже, чем потерять свою долю в компании? – Деклан разглаживает свой пиджак.

– Потерять свое достоинство?

Я окидываю его взглядом.

– Оно еще существует?

Кэл отмахивается от меня.

Деклан откидывается в кресле, делая глоток из своего стакана.

– Если кто и имеет право злиться, так это я. Я тот, кому нужно жениться на ком-то и оплодотворить её, чтобы стать генеральным директором.

– Ты же знаешь, что дети создаются во время секса, верно? Это ли то, чему твоё внутреннее программное обеспечение способно научиться? – Кэл начинает борьбу, которую он никогда не сможет выиграть. Деклан гордится своей репутацией самого неприкасаемого холостяка в Америке по другой причине, кроме как спать с кем попало.

Деклан поднимает с пола письмо Кэла и бросает на него скучающий взгляд.

– Алана? Интересно. Интересно, почему дедушка решил, что для вас обоих будет хорошей идеей воссоединиться?

Алана? Я не слышала этого имени уже много лет. Что дедушка хочет, чтобы Кэл сделал с ней?

Я протягиваю руку, чтобы взять письмо у Деклана, но Кэл вырывает его прежде, чем у меня появляется шанс.

– Отвали. И не говори о ней больше, – рычит Кэл.

– Если хочешь поиграть с огнем, то приготовься к кремации.

Деклан опрокидывает свой бокал в Кэла. Его взгляд скользит между нами двумя.

– Независимо от наших личных мыслей по этому поводу, у нас нет другого выбора, кроме как выполнить условия дедушки. Слишком многое поставлено на карту.

Я никогда не позволю нашему отцу получить наши акции компании. Я всю жизнь ждал возможности управлять компанией Кейнов вместе с моими братьями и не планирую проигрывать в борьбе против отца. Не тогда, когда нами движет нечто гораздо более сильное, чем потребность в деньгах. Потому что если мы и выучили один урок от Сета Кейна, так это то, что любовь может приходить и уходить, но ненависть остается навсегда.

2

РОУЭН

Моя новая ассистентка Марта – ветеран Дримленда, работавшая со всеми директорами парка развлечений, включая моего деда. Она с легкостью справилась с моим переходом. То, что она знает все обо всех, стало бонусом, и мне стало легче дышать при мысли о переезде во Флориду.

Благодаря ключевым сведениям Марты я знаю, как найти большинство сотрудников Дримленда в одном месте, чтобы официально представиться. Мне удается занять выбранное место, потому что я позаботился о том, чтобы первым прийти на утреннее совещание. Мое место находится в задней части аудитории, куда не достают флуоресцентные лампы, тем самым окутывая меня столь желанной темнотой. Сидя вдали от любопытных глаз, я смогу наблюдать за тем, как взаимодействует команда и как менеджеры решают проблемы.

За десять минут до начала совещания все входят в помещение и заполняют бесчисленные ряды кресел. Какая бы энергетика от меня ни исходила, сотрудники избегают задние ряды, предпочитая места спереди и посередине. Только один человек отважился занять место передо мной. Пожилой джентльмен смотрит на меня так, будто я причиняю ему неудобства, сидя на его территории, но я игнорирую его.

Прожекторы в передней части комнаты направлены на Джойс, менеджера дневной команды и маму Дримленда. У нее шлем из белых волос и голубые глаза, которые сканируют всю комнату, как сержант на строевом смотре. Я не уверен, откуда она знает мое местоположение, но ее взгляд останавливается на мне, и она кивает, поджав губы.

Джойс постукивает по своему планшету.

– Так, хорошо. Давайте начнем. У нас много дел и мало времени до прибытия первых гостей.

Она составляет повестку собрания и уверенно переходит к бесчисленным вопросам. Женщина едва дышит, обсуждая июльское расписание парадов, фестивалей и знаменитостей, посещающих территорию.

Позади меня со скрипом открывается дверь. Я поворачиваюсь в кресле и оглядываюсь через плечо. Более молодая брюнетка проскальзывает через небольшую щель и мягко закрывает за собой дверь.

Я смотрю на часы. Кто она и почему опоздала на двадцать минут?

Она держится за неоново-розовый скейтборд Penny одной золотисто-смуглой рукой, осматривая заполненную комнату. Я пользуюсь тем, что она отвлеклась, чтобы оценить её. Она прекрасна так, что мне трудно переключить внимание на разговор в передней части комнаты.

Я ненавижу это, но я не могу отвести от нее взгляд. Я рассматриваю изгибы ее тела, прокладывая путь от нежного горла к широким бедрам. Мое сердцебиение учащается.

Я сжимаю руки в два кулака, ненавидя отсутствие контроля над своим телом.

Приди в себя.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы замедлить сердцебиение.

Прядь темных волос падает ей на глаза. Она заправляет их за ухо, украшенное золотым пирсингом. Словно почувствовав мой взгляд, ее глаза останавливаются на мне, а точнее – на пустом кресле рядом со мной.

Девушка выходит из освещенного входа и направляется к проходу, окутанному темнотой. Она изучает расположение мест, словно хочет понять, как проскользнуть в кресло рядом со мной, касаясь меня как можно меньше.

– Привет. Извините. – Ее голос мягкий, с легким акцентом. Она делает глубокий вдох, продвигаясь дюйм за дюймом в мое личное пространство.

Я ничего не говорю, вцепившись в подлокотники. Мне открывается вид на ее зад, едва стесненный беспорядочным нарядом – джинсами и футболкой.

Есть причина, по которой униформа является обязательной на территории компании, и я смотрю прямо на нее. Затылок нагревается, а подлокотники скрипят под давлением моих рук. Аромат ее духов бьет мне в нос. Мои глаза закрываются от пьянящего запаха – смесь цветов, цитрусовых и чего-то, что я не могу определить.

Она возится вокруг моих длинных ног с грациозностью новорожденного жирафа.

Желая положить этому конец, я даю ей немного пространства, садясь. От моего резкого движения она спотыкается о мои ноги. Одна из ее рук ударяется о мои колени для равновесия, пропуская мой член всего на несколько дюймов. Электричество пробегает по моей ноге до самой промежности.

Черт. С каких пор чье-то прикосновение вызывает у меня такую реакцию?

Ее широко раскрытые глаза смотрят в мои, демонстрируя густые ресницы и карие миндалевидные глаза. Она моргает пару раз, доказывая, что у нее какая-то форма когнитивного функционирования.

– Мне очень жаль. – Ее губы открываются, когда она смотрит на свою руку на моих коленях. Она ахает и отрывает руку от моего бедра, забирая с собой тепло и странное ощущение.

Какой-то член команды оглядывается через плечо.

– Не могла бы ты уже присесть? Я едва слышу Джойс за твоим привычным шумом.

Привычным шумом? Полезно узнать, что это закономерность.

– Точно. Да, – бормочет она.

Я считаю ее способность скользнуть в кресло рядом со мной без очередного несчастного случая чудом. Она роняет свой громко звенящий рюкзак на пол, вызывая еще одно отвлечение. Металл дребезжит и звякает, когда она наклоняется и расстегивает сумку.

Я закрываю глаза и дышу через нос, чтобы успокоить тупую боль, пульсирующую в висках. Только вот с каждым глубоким вдохом я вдыхаю все больше ее духов, что делает невозможным забыть ее.

Во время поисков ее рука задевает мою ногу. От этого прикосновения у меня по позвоночнику пробегает искра, словно прилив тепла, умоляющий куда-то отправиться.

Куда угодно, но только не туда, черт возьми.

– Вы не возражаете? – выдавливаю я из себя.

– Простите! – Она вздрагивает, когда, наконец, хватает свой блокнот и возвращается в сидячее положение. Ее Penny соскальзывает с колен и падает на мои туфли за две тысячи долларов.

Не зря эти чертовы штуки были запрещены в парке десятилетия назад. Я отпихиваю контрабандный предмет от себя и попадаю прямо в лодыжки того же мужчины, который отчитал ее ранее.

– Давай же, Захра. – Мужчина поворачивает голову и бросает на нее злобный взгляд.

Захра. Ее имя подходит той дикости, которую я пока лишь немного ощутил.

– Извини, Ральф, – бормочет она.

– Перестань извиняться и начни приходить пораньше.

Я борюсь с желанием улыбнуться. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем люди, которых уличают в дерьме.

Она наклоняется и кладет нежную руку на плечо мужчины.

– Могу я загладить свою вину свежим хлебом, который мы с Клэр испекли вчера вечером?

Хлеб? Она серьезно предлагает этому человеку еду после того, как взбесила его?

Ральф пожимает плечами.

– Добавь еще немного печенья, тогда я не буду жаловаться Джойс на то, что ты снова опоздала.

Я моргаю на седеющего ворчуна передо мной.

– Я знала, что ты питаешь ко мне слабость. Люди говорят, что ты грубый, но я не верю ни единому слову! – Она пихает его плечом в знакомой манере.

Я понимаю, что она делает здесь. Каким-то образом она обвела старика Ральфа вокруг пальца, всего лишь улыбнувшись и пообещав выпечку.

Эта девушка опасна, как мина, которую не замечают, пока не становится слишком поздно. Захра достает из рюкзака пакет и бросает его в руки Ральфа.

Ральф улыбается, обнажая сколотый передний зуб.

– Никому не говори о нашем секрете. Я не выдержу такой упасти.

– Конечно. Я бы не посмела. – Она издала тихий смех, который отозвался в моей груди, словно кто-то разбил кувалдой чертов гонг. Тепло распространяется по моему телу, пугая меня до смерти.

Ее белые зубы выделяются в темноте, когда она улыбается Ральфу. В выражении ее лица есть что-то такое, что заставляет мое сердце учащенно биться в груди. Красивая. Беззаботная. Невинная.

Как будто она действительно довольна своей жизнью, а не притворяется, как все мы.

Мои зубы клацают вместе, когда я испускаю взволнованный вздох.

– Вы закончили? Некоторые из нас пытаются слушать.

Белки глаз Ральфа увеличиваются, прежде чем он разворачивается на своем стуле, оставляя Захру одну.

– Мне жаль, – шепчет она себе под нос.

Я игнорирую ее извинения и переключаю свое внимание на Джойс.

– В корпорации происходят большие изменения, которые мы будем изучать в течение следующей недели. Они будут внимательно следить за нами в этой четверти.

– Отлично. Как раз то, что нам нужно, – мямлет Захра под нос, делая пометки в своем блокноте.

– У вас проблемы с корпорацией? – Я не знаю, что я ожидаю услышать и почему меня это вообще волнует.

Она смеется про себя, а меня охватывает еще одно странное чувство в грудной клетке.

– На самом деле вопрос в том, у кого нет проблем с корпорацией.

– Почему?

– Потому что совет директоров компании Кейна заполнен кучкой стариков, которые сидят и говорят о том, сколько денег они заработали, не обсуждая важные вопросы.

– А вы вдруг стали экспертом по заседаниям совета директоров?

– Не нужно быть гением, чтобы сделать выводы на основании того, как они обращаются с нами здесь.

– И как же?

– Как будто мы ничего не значим, пока мы приносим им миллиарды долларов в год.

Если она и заметила мой взгляд, то, похоже, он ее не беспокоит.

– Разве сотрудникам не платят за то, чтобы они не жаловались?

Она направляет свою улыбку на меня.

– Извините, это будет стоить компании дополнительных расходов, а поскольку большинство из нас получает минимальную зарплату, молчание не является частью сделки.

Голос ее легкий и воздушный, что только раздражает меня еще больше.

– Так и должно быть, хотя бы для того, чтобы вы не выдавали еще больше невежественных заявлений.

Она втягивает воздух и возвращает свое внимание к тетради, наконец-то давая мне тишину, которую я хотел.

– Следующая четверть будет отличаться от предыдущей. – Глаза Джойс светлеют.

Несколько членов команды ворчат себе под нос.

– Да ладно. Это правда.

Захра издает звук в задней части горла. Она делает какие-то пометки в своем блокноте, но я не могу разобрать слов в темноте.

– Вы ей не верите?

Какого черта ты делаешь, парень? Она наконец-то замолчала, а теперь ты задаешь ей вопросы?

Ее голова поворачивается в мою сторону, но я не могу разобрать ее выражения.

– Потому что ничего хорошего не может случиться теперь, когда Брэди действительно больше нет. – Ее голос ломается.

Мои коренные зубы сжимаются. Кто она такая, чтобы называть моего дедушку Брэди? Это оскорбительно.

– Только за последний год парк работал лучше, чем когда-либо, поэтому я считаю ваше заявление необоснованным.

Ее колено раздражающе подпрыгивает.

– Не все сводится к итоговым показателям. Конечно, парк стал работать лучше, но за счет чего? Маленьких зарплат? Более дешевых льгот по медицинскому страхованию для сотрудников и неоплачиваемых дней отпуска?

Если она пытается воззвать к моей человечности, она может умереть в этой попытке. Люди в моем положении не руководствуются сердцем, потому что мы никогда не удовлетворимся чем-то настолько нелепым.

Мы не стремимся сделать мир лучше.

Мы стремимся сделать его своим.

Я поправляю свое положение в кресле, чтобы посмотреть на нее.

– Это говорит человек, который ничего не знает об управлении многомиллиардной индустрией. Не то чтобы я удивлен. В конце концов, вы здесь работаете.

Она протягивается ко мне и щиплет меня за руку. Ее маленьким пальцам не хватает силы, чтобы причинить реальный вред.

– Какого черта это было? – огрызаюсь я.

– Я пыталась понять, не кошмар ли это. Оказалось, что весь этот разговор – самая настоящая реальность.

– Если еще раз тронете меня, будете уволены на месте.

Она замерла.

– Из какого вы отдела, вы сказали?

– Я ничего не говорил.

Она бьет себя по лбу рукой, переключаясь с английского на незнакомый мне иностранный язык.

– В каком отделе работаете вы? – парирую я.

Она садится выше, на ее лице ухмылка, как будто я не угрожал ей увольнением секунду назад. Дикость.

– Я косметолог в салоне «Волшебная палочка».

– Отлично. Значит, по крайней мере, вы не делаете ничего настолько важного, что не стоило бы пропустить.

Стул скрипит под ней, когда она отшатывается.

– Боже, какой же вы мудак.

Джойс не могла спланировать мое появление лучше, чем это. Она выкрикивает мое имя, и все поворачивают головы в сторону нашего темного угла.

Я поднимаюсь со своего места и смотрю на Захру, приподняв бровь. Ее голова низко опущена, а грудь сотрясается. От смеха?

Какого черта? Она должна извиняться и умолять, чтобы я сохранил ее работу.

Джойс называет мое имя, и мой взгляд бросается на сцену.

Я поворачиваюсь к толпе и иду прочь от Захры. Есть только одна вещь, на которой мне нужно сосредоточиться, и моя цель не имеет ничего общего с женщиной, которая посмела назвать меня мудаком и посмеяться над этим.