Текст книги "Кровь нуар"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятая

Когда вернулись силы, мы пошли и помылись, а потом возвратились на кровать немного отдохнуть. Я оказалась в середине, как оно обычно и бывает. Джейсон сказал:

– У тебя столько неловкости вызывает секс, Анита. Но когда ты решишь им заняться, то выкладываешься до конца. Это потрясающе.

– Да и у тебя тоже хорошо получается, – ответила я, еще не до конца переведя дыхание.

Он засмеялся, и ради одного этого смеха стоило все это проделать. Даже такой неимоверный секс после этого смеха стал еще лучше.

– Папаша считает, что я гей.

Мы с Натэниелом обернулись к нему:

– Это почему же? – спросила я, помолчав.

– У меня в школе все друзья были девчонки, а лучший друг среди парней был геем. То есть он и сейчас гей. Еще я не любил играть в спортивные игры. Предпочитал танцы – от самого первого класса и до последнего.

– Одинокий парень в полном зале девчонок, – посочувствовала я.

Он кивнул, осклабясь:

– Только я мог их поднимать и вертеть, и это было здорово. Во всех школьных мюзиклах мне доставалась главная мужская роль.

– Я и не знала, что ты петь умеешь.

Он засмеялся:

– Танцую я лучше, чем пою, но я умею играть на сцене и умею петь и танцевать. Сочетание довольно редкое в маленькой частной школе, тем более среди ребят.

Вот об этой стороне личности Джейсона я ничего не знала.

– Я думала, что ты в колледже изучал бизнес, а не театр – когда мы познакомились.

– Мои родители не стали бы платить за диплом театрального отделения. Только за диплом школы бизнеса.

– А если тебе не надо было платить за обучение, зачем ты тогда нанялся стриптизером?

– Отчасти чтобы предков позлить. Но еще это было что-то вроде театра, чем я мог заниматься по выходным, а остальное время посвятить колледжу.

– А прочие твои родственники тоже считают тебя геем? – спросила я.

– Старшая сестра точно, остальные не знаю. Наверное. Я стриптизер и живу у Жан-Клода.

– Они думают, ты с ним спишь, как Перли думала, – сказал Натэниел.

– Ага, – ответил Джейсон.

Я погладила его по животу – не сексуальный жест, просто дружеский.

– Ее пунктики могли тебе напомнить родных.

– И в самые неудачные моменты.

Натэниел приподнялся на локте, положив руку мне на бедро.

– И что ты можешь сделать?

– Если не говорить о том, чтобы найти работу, которую мой папаша сочтет мужской, и завести семью, то ни хрена. – Он устроился среди подушек, положив на меня руку, прижавшись лицом мне к плечу. – Ты не поверишь, что мне предложила сделать мать.

– Что? – спросили мы с Натэниелом одновременно.

Я почувствовала, как он улыбнулся мне в плечо:

– Привести к ним свою подружку и показать отцу, что я не гей. Чтобы он умер успокоенный.

– Неудачный момент вы с Перли выбрали для расставания.

– Я бы все равно не мог ее привезти домой, Анита. Ты себе представить не можешь, насколько она стала ревнивой. Психовала сразу, стоило знакомой девушке со мной на улице поздороваться.

– Чертовски ревнивой, – согласилась.

Он кивнул, притиснулся поближе, будто я – плюшевый медвежонок в натуральную величину.

– Я ей сказал, что мы с Перли расстались. Она говорит: «Привези подругу. Я знаю, у тебя есть другие. Привези девушку, чтобы отец был доволен».

– Что она имела в виду, говоря, что у тебя есть другие? – поинтересовалась я.

– В школе и в колледже я был тот еще кобель. Спал с каждой девчонкой, которая была согласна. Весь город считал меня и моего лучшего друга парой. В лучшем случае считали бисексуальным, а большинство народу считало, что такого слова даже нету.

– То есть либо гей, либо нормальный, – сказал Натэниел. И что-то в его голосе заставило меня на него посмотреть.

– У тебя были трудности с теми, кто придерживается другого мнения? – спросила я.

Натэниел пожал плечами:

– Были. Сейчас я знаю, кто я и каков, и меня это устраивает. Но в молодости все это труднее.

– Тебе двадцать один. Не такая уж старость.

Он улыбнулся и поцеловал меня:

– У меня было длинное тяжелое детство. Оно меня состарило.

Он оказался на улице, когда ему еще и десяти лет не было. Очень быстро скатился в детскую проституцию. В тринадцать приучился к наркотикам. К семнадцати годам сумел с ними завязать, но сказать, что у Натэниела было тяжелое детство – примерно так же, как сказать, что «Титаник» повредил себе обшивку.

Я тронула его за лицо, притянула к себе для поцелуя посерьезнее. Он отклонился со смехом:

– Анита, даже мне нужно больше времени на восстановление.

Я вспыхнула и сама почувствовала, как лицо горит:

– Я не это имела в виду!

Джейсон поднял голову, посмотрел на меня:

– Как это мило, когда ты краснеешь!

– Прекратите оба!

– Прости, – сказал Джейсон.

Натэниел только улыбнулся мне:

– Так ты хочешь привезти домой девушку и познакомить с отцом?

Джейсон нахмурился:

– Я был бы рад папашу ткнуть мордой в тот факт, что я люблю девушек. Будь я геем, мне было наплевать, но вот тот факт, что он мне не верит, это как-то…

Он зарылся лицом в подушку.

– Раздражает, – подсказал Натэниел.

– Бесит, – предложила я.

Джейсон поднял голову:

– И более того. Мы с ним никогда не ладили. Я у него единственный сын после двух дочерей, единственный его шанс продолжить цепочку настоящих мужчин. Он же в колледже учился на футбольную стипендию.

– Я так понимаю, он повыше тебя будет, – сказала я.

– Больше шести футов. Я ростом в мать пошел.

– Не повезло.

– Да плевать мне, что я низкорослый, а папаша вот переживал. Если бы он так не напирал, может, я бы больше занимался спортом. Хотя на самом деле это не мое.

– Отчего тебе не взять с собой Аниту? – спросил Натэниел.

– Куда взять? – удивился Джейсон.

– Домой, с отцом знакомить. – Мы оба вытаращились на него. Смотрели долго и пристально, ему даже неловко стало. – Вы чего?

– Что «вы чего»? – спросила я.

– Поддерживаю Аниту, Натэниел. Слишком отдает дешевой комедией. Привезти домой девушку, с которой вы друзья, но она не твоя девушка, чтобы доказать отцу, что я не гей. Слишком отдает неделей телерейтинга.

Натэниел сел. Простыня сбилась у него на коленях, едва прикрывая.

– Вы с Анитой друзья?

– Да, – ответила я, переглянувшись с Джейсоном.

– Да, – ответил он.

– Вы с ней еще и любовники, верно?

Оба мы, помедлив, ответили утвердительно.

– Ты общаешься с нами. Смотришь с нами марафоны фильмов, ходишь по ресторанам. Ты с нами не так, как Мика, но проводишь с нами много времени.

– Да, но… – начал Джейсон.

– Так почему «но»? Она твой друг, она девушка, и вы любовники. Значит, она твоя девушка. Где же тут вранье?

Мы с Джейсоном переглянулись. Он пожал плечами. Я обернулась к Натэниелу:

– Я не думаю, чтобы его мама имела в виду дружеский секс, Натэниел.

– Вас связывает куда больше, и даже я это знаю.

На это я не знала, что сказать. Я потеряла дар речи – не потому что не знала, что сказать, а потому что ничего не могла придумать, как мне выпутаться. Понятно было, что есть причины этого не делать, и уважительные, вот еще минута – и соображу.

– Я не могу везти Аниту знакомить со своей семьей, – сказал Джейсон. – Это подразумевает вещи, которые не являются правдой.

Вот, он правильно сказал.

– Именно так, – подтвердила я.

– Но вы же не будете говорить, что вы помолвлены или что-то в этом роде. Твоя мама хочет, чтобы ты привел домой подружку. Привел домой девушку. Если тебе все равно, что думает твой отец, тогда ну это все на фиг, а если нет – почему тебе не привезти Аниту?

Джейсон посмотрел на меня – и его взгляд мне не понравился.

– Ой, нет, – сказала я.

– Ты не обязана это делать, Анита. Слишком большое одолжение, чтобы кого-нибудь о нем просить.

– Ты и правда думаешь, что мой приезд облегчит уход твоего отца?

Я старалась не говорить ни резко, ни язвительно, но вряд ли это получилось.

– Он, собака, мужик железный. Даже не разрешил маме мне сообщать, что он болен. Сказал, что если мне было наплевать и я не навещал его здорового, то жалость ему не нужна.

– Но… – начала я.

– Но врачи говорят, что ему остались считанные недели. До Рождества ему не дожить.

– Ты давно его не видел?

– Три года.

Я посмотрела на Натэниела.

– Я же не смогу долго питать ardeur от одного лишь Джейсона?

– Ты сама знаешь, что сейчас управляешь им лучше. Жан-Клод может поделить ardeur между нами. Я помню, в последний раз получилось, потому что ты кормилась от публики в «Запретном плоде», но можем попробовать так тебя питать несколько дней, как было, когда ты была занята полицейским расследованием.

Джейсон посмотрел на меня:

– Ты и вправду готова согласиться?

– А ты и вправду считаешь, что это удачная мысль?

Он широко улыбнулся.

– Вероятно, весьма неудачная. Но видеть, как сойдетесь лицом к лицу ты мой родитель – это того стоит.

– Он умирает. Я думала, ты хочешь, чтобы я была с ним доброжелательна.

– Будь доброжелательна, если он будет. Но не давай ему на себя напирать. Он такой.

– Кажется, ты его и правда не любишь.

– Не люблю, – кивнул Джейсон.

– Он тебя бил? – спросил Натэниел.

Джейсон посмотрел на него незнакомым, почти пустым взглядом.

– Он всегда выдавал мне «случайно», когда старался закалить. Учил меня спорту, и я возвращался домой в синяках и в крови. Наконец он мне сломал руку, уча играть в футбол, и мама уже больше нас одних не отпускала. Он всегда тщательно следил, чтобы это не были побои. Ничего такого, за что его можно притянуть к ответу, но всегда что-то слишком резкое, суровое, грубое для моего возраста и роста. В переходном возрасте школьный врач направил меня к психотерапевту, и там мне разъяснили, что все-таки это были побои. Отец специально хотел сделать мне больно.

Я тронула его за щеку:

– Джейсон, я тебе сочувствую…

– Я сам себе сочувствую, – сказал он мрачно.

– И не хочешь ехать домой один, – добавил Натэниел.

– Не хочу. Позвал бы тебя, но показаться с тобой значило бы подтвердить отцу, что он прав и весь город тоже. – Он вдруг усмехнулся: – Весь, кроме тех, у кого были дочери моего возраста. Папочки меня ненавидели.

– Тогда твой отец, казалось бы, должен быть доволен, что ты так часто менял девчонок, – сказала я.

– Казалось бы, но за это он меня будто бы тоже ненавидел.

– Тому, кто хочет ненавидеть, ничто не помешает, – заметил Натэниел.

Джейсон кивнул.

– Папаша меня всегда терпеть не мог, сколько я себя помню.

– Ты мой лучший друг. Если хочешь, чтобы я поехал с тобой для моральной поддержки – я поеду, – сказал Натэниел.

Джейсон улыбнулся и покачал головой:

– Ничего личного, но ты вряд ли поможешь мне убедить папашу, что я нормальный мужик.

– Натэниел нормальный, – возразила я.

– Но не похож на представление моего отца о нормальных мужиках. Все дело во внешности.

Я набрала воздуху, выдохнула.

– Сколько времени тебе нужно будет там пробыть?

– Не знаю, но не меньше пары дней.

– Сама не знаю, как у меня язык поворачивается сказать такое, но если я тебе нужна, то я поеду.

– Ты серьезно? – вытаращился на меня Джейсон.

– Разве похоже, что я шучу?

– Да нет, – сказал он, садясь на пятки. Простыня была у него за спиной, так что не слишком он был прикрыт. И хотя только что мы занимались сексом, я поймала себя на том, что мне на него неловко смотреть. Иногда мои тараканы даже меня удивляют, – Но одолжение колоссальное.

– Это точно. Будешь мне обязан по гроб жизни.

У него по лицу пробежало выражение, которого я не уловила. И он посмотрел на меня так эмоционально, что мне снова стало неловко. Я заставила себя смотреть ему в глаза.

– Ты и правда готова для меня такое сделать? Глупейший поступок из дешевой комедии? На самом деле?

Мне все же пришлось отвернуться от этой пронзительной синевы в его глазах.

– Да, Джейсон. На самом деле.

– Но ты понимаешь, что придется лететь самолетом?

– Блин! – воскликнула я с досадой. – За это ты мне еще больше будешь должен.

– Но ты все равно согласна, хотя боишься летать?

Мрачно сложив руки под грудью, я буркнула:

– Я же сказала, что согласна. Сколько времени лететь?

Он с размаху сел возле меня, и от радости на его лице я почувствовала себя не такой уж все-таки дурой.

– Я знаю, что ты не любишь меня так, как любишь Натэниела или еще кого-нибудь. Но ведь я тебе тоже не безразличен, правда?

Я заглянула ему в лицо. Лицо моего давнего друга иуже год больше чем друга. И сказала единственное, что могла сказать:

– Да.

Глава шестая

Пока еще была ночь, мы позвонили Жан-Клоду исообщили ему, что задумали его ротте de sangДжейсон и слуга-человек – то есть я. Я думала, он нам мог бы сказать, что это глупости и сказать «нет». Джейсону он работодатель и мастер, и теоретически мне он тоже мастер, хозяин. Хотя, честно говоря, этим козырем я редко разрешала ему пользоваться.

Джейсон рассказал ему наш план, потом дал мне трубку:

– Он просит тебя к телефону.

Встав с кровати, Джейсон направился в ванную. Натэниел остался со мной.

– Привет, Жан-Клод.

– Ma petite , яудивлен, что ты согласилась.

– Я тоже.

Он рассмеялся своим чудесным, осязаемым смехом, и у меня мурашки пошли по коже – не от страха. Натэниел прижался ко мне теснее, будто тоже почувствовал.

– Спасибо, что делаешь для Джейсона то, чего не могу я.

– Ты не собираешься нас отговаривать?

– Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Я сообразила, что да, именно этого я и хочу. Теперь, дав согласие, я чувствовала себя очень неловко, почти что дурой.

– Да как-то это очень неловко выходит.

– Тебе будет трудно. Ты будешь единственной его эмоциональной поддержкой в очень травмирующей ситуации.

– Ты заговорил как психотерапевт, Жан-Клод.

– Что бы ты хотела от меня услышать?

– То, что ты на самом деле думаешь.

Он снова засмеялся, и я опустила щиты достаточно, чтобы понять: он сидит на кровати, одетый только в шелковые простыни. Мелькнули черные кудри на идеальной белизне плеч. Пришлось закрыть щиты прежде, чем я увидела полуночную синеву его глаз.

Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, считая до десяти. Если не остеречься, связь между ним и мною может меня сильно отвлечь.

– О чем ты думаешь, та petite?

– О тебе, и стараюсь сменить тему. Где Ашер?

– Он опаздывает, но придет.

– Джейсон хочет утром уехать. Кто будет тебя питать, пока нас обоих не будет рядом?

– Всегда найдутся добровольные доноры, та petite.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Всплыл пузырек ревности, но я тут же его придушила, чтобы он не слышался в голосе:

– Ты только не ешь ничего такого, что с тобою не согласилось.

– Ревнуешь, ma petite?

– Может быть.

– Я тоже.

– А ты с чего?

– Вы едете к родным Джейсона. Делаете совершенно ординарную вещь, очень человеческую, которая мне вовеки недоступна.

– Не поняла.

– Мои родные умерли задолго до того, как родилась ты, та petite. Я не могу представить тебе свою мать или сестру. Не могу совершенно обычным путем показать тебе родные места и своих родственников.

– Я знакома с родоначальницей твоей линии, Жан-Клод. Насколько я понимаю, Белль Морт и есть твоя родня.

– Non, та petite. Она мой мастер, или была им, но никогда не была моей родней. Она любовница и богиня, если хочешь, но это совсем не то.

– Ты завидуешь Джейсону, что у него есть живые родственники и дом, куда меня можно привезти.

–  Oui.

Лежа с телефоном возле уха, я подумала о его словах.

– Никогда не думала, что для тебя это важно.

– Я не сожалею о том, что я тот, кто я есть, та petite. Но сожалею о том, чего у меня нет. Я бы многое отдал, чтобы представить тебя своей матери и сестре.

– Не отцу, – отметила я.

– Он умер, когда я был совсем маленьким, и я его почти не помню.

Еще одна вещь, которой я не знала. Сегодня какой-то день сногсшибательных открытий о тех, кого я знала вроде бы насквозь.

– И ты огорчен, что я не возила тебя знакомить со своей семьей?

Он тихо хмыкнул:

– Да нет, я… – Он засмеялся, но не сексуально, скорее про себя. – А ведь мог бы. Мог бы почувствовать, что ты считаешь меня недостойным представления.

– Я считаю, что Бабуля Блейк выгнала бы тебя из дому святой водой и распятием. Вот что я считаю.

– Она религиозна?

– Фанатична. Мне говорили, что она молится за мою душу – из-за тебя.

– Я разделил тебя с твоей семьей, та petite?

– Нет, я уже от них отделилась, если так формулировать. Бабуля Блейк молится обо мне вообще из-за того, что я зомби поднимаю из могил. А что я сплю с нежитью – ну, так это еще один симптом моей погибели.

– Мне очень жаль, та petite. Я не знал.

Я пожала плечами, сообразила, что он не видит, и сказала:

– Ничего страшного.

– И ты едешь с Джейсоном знакомиться с его семьей. Будешь его девушкой.

– Ты ревнуешь.

– В моем голосе нет эмоций.

– Когда у тебя голос настолько лишен эмоций – значит, ты что-то скрываешь. Ты знаешь, что к Джейсону тебе ревновать не надо.

– Я не ревную в том смысле, который ты имеешь в виду.

– Объясни тогда.

Натэниел рядом со мной застыл неподвижно ислушал.

– Тебе еще нет тридцати, а ему – двадцать три.Вы оба так молоды, та petite. Вы едете в его родной город и там будете вместе так молоды. И это нечто такое, в чем я с тобой быть не могу. Я не могу быть наивным, молодым инеуверенным.

– Любое из этих трех качеств – и это был бы уже не ты. Я люблю тебя такого, как ты есть, Жан-Клод.

– По моему голосу можно было решить, что мне надо это услышать, та petite?

– Да.

Он снова засмеялся, и я прижалась к Натэниелу, ощутив осязаемость этого смеха.

– У меня какое-то противоречивое чувство. Джейсон – мой ротте de sang и для меня бесценен. То, чтомой слуга-человек так нежно о нем заботится – этопрекрасно. Другие вампиры будут считать меня очень добрым мастером, но я знаю, что ты это делаешь потому, что он у тебя вызывает нежные чувства. Он молод, красив и обаятелен.

– Не может быть, чтобы у тебя на этом месте был комплекс.

– Почему?

– Потому что ты прекрасен, восхитителен в постели. И я тебя люблю.

– Но Джейсон может быть для тебя тем, чем я не могу, та petite.

– Чем же это?

– Смертным. Он может впустить тебя в юность своей жизни. Может предложить тебе неразбериху собственной семьи. Может тебе показать, где он вырос, представить тебя тем, кто знал его ребенком. Все, кому могу представить тебя я, знали меня уже вампиром, а не смертным.

– Мне кажется, это твои тараканы, Жан-Клод, а не мои. Я лично не слишком предвкушаю путешествие по волнам памяти с Джейсоном и его папашу с кулаками.

– Я слышу, что ты говоришь искренне, но непонятно почему завидую. По своим родным я очень давно не скучал.

– Слышу ностальгические интонации.

– Вполне допустимый термин.

Голос у него звучал печально.

– Мы нужны тебе сегодня?

– Для какой цели? Ты приедешь перед самым рассветом, а уедешь до того, как я проснусь.

– У меня такое чувство, будто я должна заехать попрощаться.

– Спасибо тебе за это чувство, та petite, но я уж сам буду ублажать моих, как ты их назвала, тараканов. Тебе хватит работы с Джейсоновыми.

Что я могла на это сказать?

– Это да.

– Je t'aime, ma petite.

– И я тебя тоже люблю.

Наверное, это конец разговора? Что еще можно было бы добавить?

Глава седьмая

Еще один звонок мне надо было сделать перед тем, как улетать с Джейсоном на закат. Я набрала Микин сотовый, потому что в его поездках за город это лучший способ его найти.

– Привет, – сказал он, и это одно слово было полно нежности, счастья и заботы.

– И тебе привет, – ответила я с теми же эмоциями в голосе. Самое интересное, что эти эмоции он у меня вызывает почти с той секунды, как я его увидела. Странно, особенно для меня. Обычно, когда мужчина начинает мне нравиться, с меня можно писать картину «Панический страх». Только с полгода назад мы выяснили, что это был ardeur– мой совершенно личный вариант вампирской силы, и он убрал все мои пунктики. В каком-то смысле я загипнотизировала Мику и себя, но никто из нас об этом не жалел. Может, это тоже из-за какой-то вампирской силы.

Я спросила его, как поездка, он ответил, что новый леопард ему понравился, и его телохранителям – Мелу и Ною – тоже. Что ж, приятно знать.

– Но ты же не по поводу нового леопарда звонила.

– А я уже не могу позвонить просто так?

Он засмеялся, и я представила себе его лицо. У него снова появился летний загар, настолько сильный, что он мог бы сойти за цветного. Но слишком уж у него черты были североевропейские, чтобы можно было так ошибиться. Лицо у него было деликатное, как и телосложение – он был в точности с меня ростом. Леопардовые глаза, зеленые как шартрез – они остались такими после того, как его один очень злой субъект заставил слишком долго ходить в животном облике. Субъекта я убила, а Мика переехал ко мне. Вот с тех пор мы и пара.

Я ему сжато изложила, что случилось у Джейсона.

– Я ему сочувствую, – ответил Мика.

– Я тоже.

– Как он тебя сговорил на эту поездку?

– Ты не думаешь, что я сама вызывалась?

– Нет, – ответил он без малейшего сомнения.

– Натэниел.

– Гм, – произнес он в телефон.

– Кажется, ты расстроен?

– Что ты едешь с другим мужчиной знакомиться с его родными? Так, думаем. Должно ли это меня расстраивать?

– Ты хочешь сказать, чтобы я не ехала?

– Я бы никогда такого не сказал.

– Но…

– И никаких но. Говорить, что тебе делать и чего не делать, – этого наши отношения не предусматривают. Но слегка ревновать, что ты едешь домой к Джейсону, мне можно.

– То же самом мне сказал Жан-Клод – другими словами, но его родные уже сотни лет как мертвы. Для него это просто невозможно. А ты никогда ничего о своих родных не говорил.

– Когда Химера был жив, он против каждого использовал его родственников. Пытал их, превращал в оборотней, чтобы иметь над ними власть. Чтобы спасти своих, я делал вид, что их ненавижу. И отлично делал вид, Анита. Вряд ли они когда-нибудь захотят меня видеть.

Я слышала в его голосе грусть.

– Точно ты этого не можешь знать, пока не попробуешь, Мика.

– Увидим.

– Если это получится, я бы рада была увидеть твоих родных.

– На самом деле тебе и твои не очень-то интересны.

– Я себе позволяю иметь пунктики против собственных родных. Это не значит, что я должна ненавидеть вообще всех родственников своих друзей.

– О'кей, – ответил он, но как-то осторожно.

– Мика, ну Химеры же больше нет. Он ни тебя, ни твоих родных не тронет.

– Я знаю. Ты его убила.

– Ты хотел, чтобы я это сделала.

– Хотел.

И была в его голосе нотка, тон, уверявший меня, что это я правильно поступила, одобрявший это насилие. Мика видел, как я убила Химеру, и совершенно по этому поводу не переживал. Ох, не одна есть причина, почему из нас получилась хорошая пара. И одна из этих причин – что оба мы практичны до беспощадности.

– Я бы поехала с тобой к твоим родным, Мика.

– А Натэниела мы бы взяли с собой?

Я запнулась. Да, мы все трое живем вместе, но…

– Не знаю. Я думаю, это надо было бы тебе решать.

– Я об этом подумаю. Обо всем. О своих родных, о том, хватит ли мне духу после всех этих лет показаться им с тобой и с Натэниелом.

В такой формулировке я немножко поняла, какие у него трудности. Несколько похожи на те, что испытывает Джейсон. Бываю я проницательной.

– Ты меня прости, если моя поездка с Джейсоном тебе неприятна.

– Ты меня прости, что она мне неприятна. Надо над этим поработать.

– Я люблю тебя, Мика.

– Я знаю, я тебя тоже. И Натэниела; ты ему это передай. И давай собирайся.

– Мика, я…

– Все нормально, Анита, честное слово. Делай для Джейсона то, что должна сделать. Я бы и правда был рад представить тебя маме и папе, брату и сестре. Просто никогда не думал, что это возможно.

– Очень многое возможно, Мика.

– Наверное. Мне пора. Я тебя люблю, Анита.

– И я тебя.

– Натэниелу привет.

– Передам.

Он повесил трубку, а я осталась в непонятных чувствах. Несколько виноватая, что вызвала у него неприятные ощущения, но в основном озадаченная. Он почти никогда о своих родных не говорил – откуда мне было знать, что он хочет их видеть? Иногда в отношениях с таким количеством мужчин самое трудное – балансировать эмоциями каждого. Говорят в основном о сексе, но секс – вещь простая. Сердце – куда сложнее.