Текст книги "Кровь нуар"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава тринадцатая

Такси не могло выехать с дорожки перед отелем, если только не давить репортеров. Но такой акт, наверное, считается нарушением Первой Поправки, а я целиком на стороне Конституции. Да и вообще убийств не люблю.

Водитель обернулся к нам:

– Мистер Саммерленд, простите, но мне не проехать.

– Моя фамилия… о черт!

Джейсон уставился на толпу, рванувшуюся к нам по дороге, нас окружили. Где же те слуги, что раньше тут стояли? Отовсюду вспыхивали блицы, репортеры орали вопросы:

– Кто она? Вы расстались с Лайзой? Свадьбу отменили?

– Б-блин, – сказал Джейсон тихо, но с чувством.

Окна закрыли люди и объективы. Я заставила себя дышать ровно и медленно, но клаустрофобия не хотела уходить. Черт.

Наконец в толпе репортеров появились охранники в форме и слуги отеля и начали дюйм за дюймом отталкивать репортеров. Такси стало подавать вперед, но даже с охранниками и слугами нас остановили.

Кэбби повернулся и посмотрел на нас:

– Ну что, бросим это дело?

– Кажется, придется, – ответил Джейсон.

Я выглянула и увидела, как толкаются друг с другом охранник и фотограф.

– Мне тут не проехать, – сказал таксист.

Джейсон посмотрел на меня:

– Если бы не этот поцелуй, что я сегодня устроил, я бы сказал, что хрен с ними. Но здесь моя вина.

Я только посмотрела на него – а что я могла сказать? Он хотел вызвать скандал, и у него получилось.

Охранник постучал в стекло, Джейсон приоткрыл его. Охранник объявил:

– Мне кажется, мистер Саммерленд, вам придется вернуться. Для гарантии вашей безопасности нам нужно больше людей, потому что эти поедут за вами всюду и не отстанут. Это опасно.

– Что вы предлагаете нам делать?

Еще один охранник подошел к окну, его толкали сзади.

– Мы не можем очистить дорогу так, чтобы пропустить такси. Если только не бить по головам.

– На это у нас нет разрешения, – возразил первый. Судя по тону, с этим разрешением он бы радостно прошелся по репортерам, помахивая дубиной. Что за охрана такая?

– Мы сейчас их оттесним, и вы выйдете из такси. Нас тут хватит, чтобы встать вокруг вас кольцом. Вы только оставайтесь в центре, и все будет отлично.

Он говорил уверенно, но глаза этой уверенности не выражали.

Я выглянула из-за плеча Джейсона:

– Нас же затопчут!

– Нет, мэм, мы вас защитим. Это наша работа.

– Он нас защитит, – сказал Джейсон. – Потому что иначе губернатор будет очень, очень им недоволен. И ими всеми. Правда ведь?

Охранник облизал губы. Глаза его слишком блестели белками – он был по-настоящему и хорошо напуган. Или у него нервы слабые, или губернатор Саммерленд мог напугать похлеще среднего политика. А может, охранник боялся вылететь с работы.

– Так точно, сэр, – ответил он, повернулся и стал выкрикивать приказы другим охранникам.

– Ты его нарочно напугал, – сказала я.

– Нарочно.

– А зачем?

Он показал на толпу, которую оттесняли охранники.

– Он был прав: если не действовать грубо, нам тут может достаться. Я не хочу, чтобы меня еще раз отлупили вместо Кейта.

Охранники теснили толпу, как оттесняют футболисты игроков противника, только если представить себе, что у тех еще камеры и микрофоны. Репортеры кричали на нас, на охрану, друг на друга, и шум стоял, как в бурю, и все звуки сливались в один неразборчивый рев.

Когда образовалось свободное место, нервный охранник отворил дверцу Джейсона. Я не была уверена, что это самое разумное, но ничего лучше придумать не могла. Джейсон вышел и помог выйти мне.

Не знаю, как мы не ослепли от вспышек, пока прошли два фута. Я вцепилась в руку Джейсона, пытаясь защитить зрение от блицев и думая, куда, к черту, девала солнечные очки. Если они мне когда и были нужны, то вот сейчас.

– Кейт, Кейт! – кричали со всех сторон.

Джейсон выждал некоторого спада в шуме голосов и заговорил ясно и отчетливо:

– Меня зовут Джейсон Шуйлер.

Ему не поверили, завопили протестующее, даже наперли на круг прикрывающих нас охранников. И мы застряли на дорожке, уходящей вверх: охранники не пускали к нам репортеров, но двигаться мы не могли.

На этот раз Джейсон уже заорал:

– Меня зовут Джейсон Шуйлер! Вам доказательство? – Он вытащил бумажник. – Кто мое водительское удостоверение покажет в камеру?

Началась суета и давка, и пока они там спорили, я шепнула:

– Номер и адрес прикрой.

Он кивнул и переменил положение рук, чтобы были видны только фотография и штат. Счастливая победительница конкурса вышла вперед с камерой и оператором и показала удостоверение в объектив. Охранники пропустили только их, но остальные слегка присмирели, очевидно, ожидая своей очереди или надеясь увидеть кровь. Корреспондентка, вошедшая в круг, сунула микрофон в лицо Джейсону.

– Если вы и правда Джейсон Шуйлер, отчего вы тогда так похожи на младших Саммерлендов?

– В школе нас вечно путали. Сами видите теперь почему.

– Вас можно принять за тройняшек, – сказала она.

Он кивнул, мрачновато.

– Я приехал на родину навестить своих, и никакого отношения к свадьбе Саммерленда это не имеет. Сейчас у меня просьба ко всем – дайте мне пройти, навестить родных.

– Что привело вас на родину?

Он посмотрел на меня – я пожала плечами.

– Мой отец умирает от рака, и ему осталось немного. Я очень прошу: пропустите меня с ним попрощаться.

– А кто ваш отец?

– Если я вам скажу, вы же начнете приставать к нему в больнице?

– Нам бы очень хотелось услышать от ваших родных, каково это – иметь сына, так похожего на знаменитых Саммерлендов.

– Мой отец умирает, ему остались считанные недели. Прошу вас, умоляю, не мучайте его. Пожалуйста.

– А кто эта брюнетка? – заорал кто-то из толпы.

Джейсон отступил, и я вдруг оказалась перед микрофоном.

– Я Анита Блейк.

– Кем вы приходитесь Саммерлендам?

– Никем. И ничего об этой семье не слышала, если не считать губернатора Саммерленда. С Джейсоном Шуйлером мы… добрые друзья.

Это была первая неловкая пауза. Я отлично понимала, что не последняя.

Джейсон положил руки мне на плечи – вспышки словно взбесились. Чей-то еще голос крикнул из толпы:

– Так вы же Жан-Клодова Анита Блейк! Правда ведь?

Жан-Клодова Анита Блейк. Не федеральный маршал Анита Блейк, не истребительница вампиров Анита Блейк. Просто подруга Жан-Клода. Ну и ну.

– Да, – ответила я. Кто я такая, чтобы затевать препирательство?

– О Господи! А вы Рипли!

Женский голос из толпы. Под именем Рипли Джейсон выступал в стриптизе. Да, псевдоним он выбрал по «Чужому». А на мой вопрос почему ответил: «Сигурни Уивер – потрясающая». Самые отвязанные фанатки сокращенно звали его Рип. Среди корреспондентов, очевидно, тоже такие есть. И это либо хорошо, либо очень, очень плохо.

– Кто такой Рипли? – стали спрашивать коллеги у репортерши.

Джейсон высунулся у меня из-за плеч, выждал, пока другие микрофоны подтянутся, и заявил:

– Рипли – это мой псевдоним в стриптизе. Я выступаю в клубе Жан-Клода «Запретный плод» в Сент-Луисе.

По собравшимся репортерам пробежала дрожь, как будто они были единым зверем с единой шкурой, и эту шкуру потрогала рука великана.

Женщину, которая знала, кто мы, пропустили вперед, и у нее был вопрос получше:

– Анита, вы же подруга Жан-Клода?

– Да, – ответила я, опять не слишком довольная, что в сухом остатке от всех моих достижений осталось именно это. Чья-то там подруга.

– Так что же вы тут делаете с Рипли? То есть с Джейсоном.

– Джейсон вам сказал, что его отец смертельно болен, и это правда. Он приехал сюда попрощаться, я с ним в качестве моральной поддержки.

– Боже мой! – ахнула она. – Вы приехали знакомиться с его родными! Бросили Жан-Клода ради его стриптизера!

Вот блин!

– Нет-нет, – ответила я. – В смысле, это не так, как вы думаете. Это…

Но было поздно – акулы учуяли кровь. И стихия прессы вышла из-под контроля, как сила природы.

Репортеры орали ответы на вопросы коллег, будто бы направленные нам, но их ответы заглушали наши. Весьма нестандартное переживание – стоять среди урагана слухов, которые ничто не может остановить.

С охранниками в штатском появился Чак, и я была рада их всех видеть – даже Чака. Нас повели прочь от прессы, по дорожке, в здание отеля. Я даже спорить не могла – такси никуда не ехало.

Глава четырнадцатая

Нас привели в просторное помещение рядом с вестибюлем, где стояли кресла и имелся небольшой подиум. Очевидно, место проведения мероприятий с более укрощенной прессой.

В одном из кресел сидела женщина – не то чтобы высокая, но очень длинноногая в туфлях на шпильках и убойном костюме. Рыжеватые волосы собраны в тугой пучок, открывавший взорам идеально накрашенное лицо с излишне театральными глазами.

– Никаких больше разговоров с прессой без моей санкции, – приказала она.

– Я не Саммерленд, – ответил Джейсон очень усталым голосом. Можно понять.

– Он там ради нас упал на свой меч, Дюбуа, – сказал один из группы людей в костюмах. Этот был постарше, и серый костюм лишь чуть темнее волос. Лицо прорезали морщины, но это было хорошее лицо. Если покрасить волосы, он смотрелся бы моложе своего возраста. Да и другой костюм не помешал бы. Не его это цвет – серый.

Она коротко кивнула:

– Согласна, он им бросил кость, которая их отвлечет. Но этот поцелуйчик в закутке был совсем уж ребяческим.

– Сам знаю, – сознался Джейсон. – Но присутствующий здесь Чак стал мной командовать, а я не Кейт. Няньки мне не нужны.

– После того поцелуя и этой импровизированной пресс-конференции – очень даже нужны, – возразила она.

– Это у всех пресс-секретарей такие очаровательные манеры? – спросила я.

– А вы, – обернулась она ко мне сердито, – очень не помогаете!

– Я федеральный маршал и истребитель вампиров. Кроме того, я живу тем, что поднимаю мертвых. Но единственное, что при этом интересует прессу – это мои любовники. А я с ними не спорила, позволила задавать сексуальные вопросы и не стала орать перед объективами. Я считаю, что вела себя идеально.

Джейсон обнял меня за плечи.

– Ты абсолютно собой владела. Я тобой горжусь.

Я посмотрела на него так, что взгляд миз Дюбуа показался кротким. Джейсон вздрогнул – точнее, изобразил, что вздрогнул.

– Откровенно говоря, – объяснила я, – это было настолько неожиданно, что я растерялась. Приходилось мне с Жан-Клодом выступать перед прессой, но такого и близко не было.

Дюбуа сумела преодолеть раздражение и протянула мне руку. Именно мне, не Джейсону. Пара очков в ее пользу.

– Я Филлис Дюбуа, направлена сюда в качестве пресс-секретаря на время свадьбы.

Я взяла ее руку. Твердое хорошее пожатие, но и у меня не хуже.

– Я Анита Блейк, и, похоже, здесь я только подруга Джейсона.

– Жан-Клод – это тот сексуальный мастер-вампир из Сент-Луиса?

Я кивнула.

– Вы его бросили ради Джейсона?

Я посмотрела на нее недружелюбно:

– Не надо.

Она улыбнулась, и лицо ее стало моложе, более под стать почти клубной раскраске.

– Прошу прощения. Но если это правда, то могло бы отвлечь внимание от наших мальчиков.

– Вы бы еще раздули эту историю как следует, чтобы репортеры на нас набросились, – сказала я.

Она пожала узкими изящными плечами:

– Это моя работа.

– Как мне добраться до больницы? – спросил Джейсон.

– Посадим вас в лимузин, а если надо будет, то дадим полицейское сопровождение.

– Зачем? – спросил Джейсон с несвойственной ему подозрительностью.

Ему ответила я:

– Потому что лимузин с полицейским эскортом оттянет часть репортеров, ошивающихся здесь в ожидании мальчишника.

– Вы и правда думаете, что я собираюсь бросить вас на растерзание волкам?

– Ой, волков я люблю, – ответила я. – Я репортеров боюсь.

– Не думаю, – заговорил Серый Костюм, – что есть какой-либо способ доставить вас в больницу незаметно. На самом деле нам придется послать наших людей и предупредить персонал больницы, чтобы репортеров не пускали в палату мистера Шуйлера.

– Разумная мысль, Питерсон, как всегда. Позвоните нашим контактам в больнице.

Питерсон, он же Серый Костюм, вынул мобильный телефон и отошел в сторонку. Очевидно, не хотел говорить при всех.

Зазвонил другой телефон. Дюбуа достала из кармана тоненький аппарат и начала разговор.

– А вы и вправду федеральный маршал? – спросил Чак.

– Вправду.

Он смерил меня взглядом – не так, как мужчина, а иначе, совсем с другой точки зрения. К сексу отношения не имеющей.

– У вас на пояснице пистолет. Поперек, не сверху вниз, потому почти не виден.

Я кивнула:

– И при первой встрече ты его начисто проглядел.

– Виноват.

– Небрежность, – отметила я.

– Больше такого не будет.

– Чего больше не будет?

– Я больше не приму вас просто за… подружку.

– Ты перед словом «подружка» всегда делаешь паузу, Чак. Какое ты слово проглатываешь?

– Вам не понравится.

– Могу спорить, что угадала, какое слово у тебя каждый раз готово с языка сорваться.

Джейсон смотрел на нас так, как иногда смотрит, когда у него на глазах делается что-то для него интересное или непонятное. Он внимательно смотрит, запоминает, откладывает, а потом заговаривает об это позже. Иногда намного позже.

Чак огляделся, убедился, что ни Дюбуа, ни Питерсон не слышат, и тихо сказал:

– За телку. Я никогда больше не сделаю ошибки, думая о тебе просто как о телке.

Я кивнула:

– Вот я и думала, что именно это слово приходит тебе на ум.

Глава пятнадцатая

Наше прибытие в больницу было обставлено так, как и Жан-Клод не смог бы: город не дал бы ему полицейского эскорта, разве что он был бы арестован. Но нас таковой сопровождал в больницу Сент-Джозефа с ее новеньким травматологическим отделением. Оно располагалось в Саммерлендском крыле больницы, и я чуяла запах огромного пожертвования.

Какое-то время у нас ушло на то, чтобы пройти через больничное начальство – оно высыпало на полицейские сирены и появление лимузина. Да черт побери, с нами еще несколько серых костюмов заявилось. Вместо Чака нас сопровождал Питерсон, что было явным повышением, но все равно это была со стороны администрации вполне понятная ошибка. Если бы кто-то мне дал достаточно денег, чтобы пристроить к больнице целое крыло, я бы с этим кем-то тоже обращалась поласковее.

Пока мы в вестибюле больницы объясняли, что Джейсон не является ни одним из близнецов Саммерлендов, мне попался на глаза портрет. Старомодный портрет маслом, изображающий мужчину в черном костюме, белой рубашке, в крахмальном воротничке и с темно-русыми усами. Несмотря на старомодную одежду и усы, лицо портрета было лицом Джейсона.

Я невольно подошла к портрету поближе. С сурового лица незнакомца на меня глядели синие глаза Джейсона.

Джейсон подошел и встал рядом. Я посмотрела на него, на портрет, снова на него.

– Мурашки по спине? – спросил он.

– Ты был бы через несколько лет таким же, если бы отрастил усы.

– Знакомьтесь – Джедедия Саммерленд. Глава религиозной общины, поселившейся здесь подальше от мирских соблазнов. Суровый и добродетельный муж, но почему-то во многих семьях, что могут проследить свою родословную до тех времен, когда он был жив, есть дети, до ужаса на него похожие.

– Такое впечатление, что у основателей сект часто бывала слабость к женщинам.

Он кивнул, потом улыбнулся, хотя до глаз улыбка не дошла.

– Джедедия был убит вампирами. Очевидно, пытался обратить их к Господу, и им это не понравилось. Но если честно, я думаю, он пытался соблазнить даму из нежити, и это ему дорого обошлось.

Он повернулся ко мне не то чтобы с улыбкой, но с каким-то непонятным выражением в глазах.

– Что такое? – спросила я.

– Мне кажется, что попадаться на крючок вампирам – это семейная черта.

Он отвернулся, и что бы он сейчас ни думал, прочесть его мысли по глазам я не могла.

Я снова посмотрела на портрет. Это было лицо Джейсона, но если верить художнику, в глазах Джедедии не было веселья, улыбка не раздвигала углы губ. Лицо то же, но личность совсем иная.

К нам подошел Питерсон, тоже рассматривая портрет.

– Фамильное сходство просто жутковатое, если позволите так выразиться.

– Пожалуйста, пожалуйста, – ответил Джейсон.

– Я договорился о вашем проходе к отцу, мистер Шуйлер. Вас буду сопровождать я и еще один человек. Сотрудники больницы уже отловили двух репортеров, пытавшихся проникнуть наверх. Я попросил их охранять спокойствие вашего отца так, как будто это сам губернатор. Мне кажется, это поможет не допустить репортеров.

– Спасибо, – сказал Джейсон, все еще глядя на портрет. Потом обернулся к Питерсону с улыбкой, наполнявшей смехом глаза, и лицо его стало… стало лицом Джейсона.

Питерсон был несколько ошарашен, но потом улыбнулся в ответ. Так обычно действовала улыбка Джейсона.

Джейсон потянулся к моей руке, я помогла ему ее найти. Улыбка несколько пригасла, и глаза стали почти так же суровы, как на портрете.

– Давайте уже с этим покончим.

Мы направились к лифту, но там уже один из костюмов держал дверь и присутствовала дама из администрации больницы. Очевидно, она собиралась нас сопровождать. Богатые и сильные действительно от нас отличаются – во всяком случае, относятся к ним по-другому.

Рука у Джейсона была тепловата на ощупь. Не вспотевшая, просто от нервов. А он ликантроп, и разгулявшиеся нервы могут вызвать превращение. Он владел собой, и очень хорошо, но температура тела у него повысилась от тревоги. И это не было хорошо.

Впервые я подумала, что будет, если Джейсон перекинется прямо на глазах у родственников. Но они же знают, что он вервольф? Или не знают?

Репортеры будут знать, если заглянут на сайт «Запретного плода». Там указаны не только обычные параметры танцоров, но и вампиры они или оборотни, и какими зверями могут перекидываться. Если репортерам очень понадобится, они его раскроют.

Милая администраторша разговаривала с Джейсоном, который что-то рассеянно хмыкал ей в ответ. Я посмотрела на нее с другой стороны от него и сказала:

– Очень любезно с вашей стороны так заботиться о его отце.

– Любой из друзей губернатора у нас будет очень почетным гостем, – улыбнулась она.

Резким до горечи тоном Джейсон возразил:

– Мой отец – не друг губернатора.

Женщина посмотрела на меня, потом на Питерсона:

– Но я думала…

– Губернатор счел, что раз сходство мистера Шуйлера с его сыновьями вызвало такие проблемы с прессой, то самое меньшее, что мы можем сделать – обеспечить, чтобы последние дни его отца не были отравлены репортерами.

– Сходство невероятное, – сказала она. – Даже вот на таком близком расстоянии я бы поклялась, что вы – один из сыновей губернатора.

– Джедедия времени зря не терял, – тихо сказал Джейсон.

– Простите? – переспросила администраторша.

– Нет, ничего.

Я попыталась завести светский разговор – в чем никогда не была сильна особенно. Ну сколько еще будет тащиться этот лифт?

– Джейсон не знал, что близнецы будут в городе, и пресса нас застала врасплох. Вот еще с этой свадьбой, со всем прочим, стало совершенно невыносимо. Если к настоящим Саммерлендам пресса так относится всегда, то я им не завидую.

– Стало хуже после выдвижения в президенты, – ответил тот костюм, что помоложе.

Питерсон глянул на него со значением, и значение это было явственно: не болтай.Младший перестал болтать и постарался изо всех сил встать очень прямо и исчезнуть за углом. Одновременно это трудно, но он попытался.

– Конечно, конечно, – согласилась администраторша.

Двери открылись, и мы вышли в больничный коридор. Как бы ни была хороша больница, больницей она и останется. Тут выбрали приятную краску, цвет достаточно жизнерадостный, но запах бил в нос, запах антисептика, которым маскируют запах болезни, запах смерти. Единственно так не пахнут коридоры родильного отделения. Как будто у смерти есть свой запах, и у жизни тоже, и скрыть эту разницу моющим раствором – попытка безнадежная. Нос понимает, и понимает та часть мозга, которая не знает о лифтах и президентских гонках. Та часть мозга, которая с нами еще с тех пор, когда мы не знали, не окажется ли прямохождение очередной мимолетной модой.

Джейсон резко остановился в коридоре, сжал мне руку. Я поняла, что если уж я чую запах, для Джейсона он в сто раз сильнее. Оборотни даже в человеческом виде чуют то, что люди чуять не могут.

Администраторша остановилась, обернулась:

– Палата вашего отца вот в эту сторону.

Она даже сделала движение, будто хотела нас направить. Наверное, когда работаешь здесь каждый день, через какое-то время перестаешь ощущать запах. Или обращать на него внимание.

Джейсон снова сжал мне руку, улыбнулся мне – сильно разбавленная водой версия его обычной улыбки – и кивнул. Мы пошли, пошли за ней следом, туда, куда она показывала. И рука у Джейсона была горячая.

Глава шестнадцатая

Прямо перед администраторшей в коридоре возникла женщина. Она была одета в светло-розовый костюм, волосы короткие и светлые. Примерно нашего роста. Когда она повернулась и я увидела ее лицо, мне стало ясно, что это мама Джейсона. Те же глаза и те же волосы, но лицо другое, тоньше, подбородок чуть острее, но глаза – точно будто смотришь в глаза Джейсона. Но как на портрете внизу глаза были полны неодобрения, так и эти полны были тревоги.

Она увидела Джейсона, на секунду лицо ее засветилось. Глаза глянули на меня, и после минутного сомнения она пошла, улыбаясь, к нам, раскрывая объятия, но в глазах ее читалась мысль, ясная мысль: «А может, не надо было?» Надеюсь, мать Джейсона в покер не играет – она бы там все просаживала.

Джейсон отпустил мою руку, чтобы обнять мать. Она охватила его руками, гладя по волосам, потом отстранилась. Одернула на нем костюм, который слегка помяла.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала она.

Джейсон кивнул и протянул руку назад, ко мне. Я взяла ее.

– Это Анита Блейк. Анита, это моя мама, Айрис.

Я пожала руку Айрис Шуйлер – примерно того же размера рука, что у меня. Рукопожатие – едва заметное прикосновение, и тут же убрала руку, как будто ей не часто приходится здороваться за руку.

– Глупая я! – сказала она и обняла меня.

Я постаралась не напрячься – не люблю, когда меня трогают чужие. Еще я подумала, как бы она пистолет не нащупала, но она, к счастью, обняла меня так же, как и здоровалась: едва-едва. Милое такое неуклюжее с обеих сторон объятие – я очень старалась. Костюм висел на ней свободно – очевидно, она сильно похудела за последнее время.

– Очень приятно, миссис Шуйлер, – сказала я, возвращаясь к Джейсону. Я в этом коллективе умею врать лучше всех.

– Айрис. Называйте меня Айрис, пожалуйста.

– А вы меня тогда Анитой, – попросила я.

– Анита, – повторила она и снова до меня дотронулась, до руки выше локтя.

Я сумела удержать на лице улыбку, но несколько напряженную. Господи боже мой, это такая семейка, где все время друг друга лапают? У Ричарда такая семья. Я смирилась с фактом, что мама Ричарда меня то и дело обнимает и трогает, но не нравилось мне это никогда. Мужчины лучше себя вели из-за сексуальных табу, но мама и сестра Ричарда все время меня лапали. Фу.

Джейсон обнял меня за талию и притянул к себе покрепче. То ли понял, как мне неуютно, то ли ему самому стало еще неуютнее. Так или иначе, я не возражала. Джейсону можно меня трогать.

Мать Джейсона взяла его свободную руку и повела нас к палате, из которой вышла. Мне не понравилось, что его ведут за руку как ребенка, но я промолчала. Во-первых, на самом деле я все-таки не его девушка. Во-вторых, умирает ее муж, и она вполне заслужила право держаться за руку собственного сына.

Из палаты вышла женщина с волосами почти такими же черными, как мои. Высокая, широкоплечая, но создавала впечатление хрупкой и тонкокостной. Одета она была в джинсы и футболку с каким-то лозунгом. Увидев нас, она радостно вскричала:

– Джейсон!

И тут же они с Джейсоном повисли друг на друге. Она чуть не задушила его на мощной груди. Существенная разница в росте – в ее пользу.

Джейсон вынырнул перевести дыхание и успел сказать:

– Анита, это моя сестра Джулия.

Сестра? У меня в семье так братьев не обнимали.

Но тут Джулия обняла меня, и я поняла, что ничего сексуального тут нет – просто она любит обниматься. Рост у меня и Джейсона одинаковый, и я получила еще одно доказательство, что девушка не хуже меня одарена природой. Господи, даже в семье Ричарда и то тискались меньше.

Спас меня Джейсон – рассмеялся и попросил:

– Сестренка, дай ей подышать.

Джулия отодвинулась, но руки оставила у меня на плечах.

– Я просто тебя рада видеть, маленький братик. И не думаю, что ты бы привез домой девушку, не будь это серьезно.

Она еще раз меня обняла, чуть менее яростно, но я все же готова была задуматься, как мне от нее освободиться.

У нее на футболке была надпись «Шуйлер и Браунинг, садоводческий центр» и схематические рисунки каких-то растений. Футболка желтоватого цвета, который мало кто мог бы надеть, но с ее цветом волос и летним загаром смотрелось отлично. Загорела она почти до той же смуглости, что у родственников Ричарда, у которых в роду есть индейцы.

Может быть, она Джейсону сестра только наполовину?

– Держите садоводческий центр? – спросила я, надеясь отвлечь ее от обниманий.

– Мы с Брайаном, моим благоверным. Он пока сидит в лавке, чтобы я могла папу навестить.

В ее больших карих глазах чуть пригас солнечный свет. Так, бывает, никнет цветок от недостатка воды. Но понятно, что, если сейчас придут какие-нибудь приятные вести, она просияет снова.

– Сестрица… отпусти… Аниту, – выговорил Джейсон сквозь приступы смеха, протянул руку и высвободил меня из объятий сестры.

Она ответила ему улыбкой, мне знакомой. Лицо совсем иное, а улыбка – улыбка Джейсона.

С чувством облегчения я обняла рукой знакомую Джейсонову талию. Ой, спасите, чужие меня обнимают!

– Джейсон, здравствуй!

В дверях стояла женщина, слишком похожая на Джулию, чтобы быть кем-либо кроме второй сестры. Она была одета в темно-синий деловой юбочный костюм с белой блузкой. Несколько более консервативный вариант моего костюма. Но я могла бы поспорить, что пистолета у нее под костюмом нет.

– Привет, Роберта! Это Анита.

Он вывел меня вперед, и она двинулась нам навстречу. Я напряглась в ожидании объятия, но она протянула руку.

Пожатие было твердым, но не слишком. Как будто ей часто приходится здороваться за руку. Я благодарно ей улыбнулась – за то, что не стала меня трогать активнее.

Скромно наложенная, но красивая косметика подчеркивала карие глаза, господствующие на этом лице – это была лучшая его черта. У Джулии рост сочетался с тонкостью черт, а Роберта была просто высокая, и структура лица слишком прямолинейная, чтобы назвать ее красавицей. Но с помощью косметики она сумела изменить лицо так, чтобы ты видел то, что она хочет тебе показать. Нет, она была красива, но какой-то почти мужской – за отсутствием лучшего слова – красотой.

У Джулии волосы болтались в беспорядке, не доставая до плеч, у Роберты – тщательная прическа, спускающаяся ниже плеч.

– Вы и вправду его девушка? – спросила она.

Я позволила себе удивиться:

– А почему вы спрашиваете?

Подошла Айрис, тронула Роберту за руку:

– Это грубо.

– Нет. Я не хочу расстраивать отца. – Ее глаза снова повернулись ко мне. – Вы действительно девушка Джейсона, или же он вас притащил просто потому, что мама паникует?

Я посмотрела на Джейсона – попыталась сообразить, как ответить так, чтобы не соврать. Наверное, просто не ожидала, что кто-то спросит так прямо.

– У тебя есть привычка приводить домой девушек – не тех, с которыми встречаешься? – спросила я его.

– Ну, приводил некоторых, с которыми по-дружески потрахивался, но кроме этого – никогда.

– Джейсон! – одернула его мать тем тоном, каким мама сообщает ребенку, что он расшалился.

– Бобби, с чего ты такая злая?

– Меня зовут Роберта, – ответила она так, будто много чего еще могла бы сказать, – и я не злая. Я просто хочу ясности. Если ты врешь, Джейсон, отец это поймет. И ему будет хуже, чем от правды.

Администраторша покачала головой и решила сделать так, чтобы ее искали – пошла к лифту. Молодой человек в костюме стоял с таким видом, будто с удовольствием последовал бы ее примеру. А у Питерсона – совершенно каменная физиономия. Работа есть работа.

Роберта глянула на этих двоих, потом на Джейсона:

– Наконец-то и ты обзавелся личной охраной. Как остальные Саммерленды.

– Роберта!

Произнесенное очень серьезно, слово щелкнуло в тишине с куда большей силой, чем я могла подозревать в убитой горем миссис Шуйлер. Под хрупкой оболочкой имелось твердое ядро. Будем знать.

Роберта посмотрела на мать почти так же зло, как до того смотрела на Джейсона. Я склонялась к мысли, что ей просто хочется на кого-нибудь сорваться, без разницы на кого. Горе иногда делает такое – вызывает желание наброситься на первого попавшегося.

– Скажи папе правду, Джейсон, – произнесла она тише, но все так же напряженно.

– Что ты называешь правдой, Роберта? – спросил он голосом ровным и недружелюбным – я даже не знала, что он так может. Явно не было между ним и его сестрой избытка нежности.

– Ты гей, Джейсон.

Он засмеялся,но не так, будто ему весело.

– Вы с отцом в это верили с тех пор, как я еще в школе учился. Не знаю с чего. Мама говорит, приезжай домой, привези с собой подругу, если она у тебя есть, чтобы твой отец умер с миром. Мы же не можем допустить, чтобы он умер, считая своего единственного сына пидором?

– Он бы предпочел, чтобы ты просто это признал.

Я подняла руку:

– Можно мне сказать?

Джейсон ответил «да», она ответила «нет».

– Да, – сказал Джейсон с большей силой.

– Мы с ним очень большие друзья, Роберта. Вчера твоя мать ему позвонила, я все бросила и прилетела с ним сюда. Я бы не сделала этого, если бы он не значил для меня так много.

Она на меня посмотрела с яростью – или с каким-то очень близким чувством. Понятия не имею, с чего это она.

– У него всегда была куча околопедерастических подружек.

– Роберта! – воскликнули в один голос Айрис и Джулия.

Я уставилась на нее, отвесив челюсть.

– Спасибо, Бобби, я тебя тоже люблю, – ответил ей Джейсон.

Полный ненависти взгляд обратился к нему:

– Я знаю, что ты в школе спал с девчонками, но ты и с парнями спал, Джейсон. А это значит, что ты гей!

– Строго говоря, это значит, что я бисексуал, Бобби. Ты мне не скажешь, отчего вы с папой так уверены, что я спал в школьные годы с парнями?

– Я тебя видела.

– Один раз. Ты думала, что видела меня, и сказала отцу. Я тебе тогда сказал и сейчас повторяю: меня там не было. Не знаю, с кем и кого ты тогда видела, но я был с девушкой и в другом месте.

– С кем? Скажи с кем, и я тебе, может быть, поверю.

– Я ей обещал, что никто никогда не узнает. Слово я держу.

– Очень удобно. Я знаю, что я видела.

Джейсон стал поглаживать мне бедро – это для самоуспокоения, как свойственно ликантропам. «Браунинг» на пояснице заставил его опустить руку так низко – талия была занята этим железом.

– Тискайся с ней на публике, если хочешь, правды это не изменит.

– Послушайте, – вступила я в разговор. – Я не знаю, в какую я попала семейную разборку, но мы с Джейсоном любовники.