Текст книги "Кровь нуар"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– У меня ardeurвроде как их проверил. Почти все они флиртуют ради самого процесса, головы у них вполне холодные. А вот Лайза легла бы с тобой в ту же секунду, но в ее желании есть нотка паники.

– Она собралась замуж. Я думаю, ей страшно.

Я кивнула:

– Вполне ее понимаю. Но я всегда думала, что если ты насчет свадьбы нервничаешь, то не за того, значит, замуж собралась.

Он улыбнулся:

– Ты бы действительно так думала. Но я просто не знаю никого больше, настолько лишенного фобий перед обязательством, решительным поступком.

Я посмотрела на него в упор:

– А я знаю некоторых, кто бы с тобой по этому поводу мог поспорить.

Он осклабился:

– Они думают, что раз ты не выбрала кого-то одного, то боишься взять на себя обязательство. Я-то думаю, все наоборот: твоя беда в том, что ты слишком легко взваливаешь на себя такую преданность, а взвалив, уже не сбрасываешь.

– Не может одна женщина быть предана такому количеству мужчин.

– Может. Но ты относишься к своим любовникам лучше, чем многие женщины к своим единственным бойфрендам.

– Прискорбно слышать, – ответила я.

Он на миг задумался.

– Я как мог закрывался, чтобы не зацепить радар или ardeur или твоих зверей.

– У тебя получилось, – улыбнулась я. – Был совершенно непроницаем.

Он снова улыбнулся:

– И хорошо. На самом деле мне жаль, что мы вообще сюда пришли. Для меня это отлично, а для тебя нет. Я не продумал заранее. Тут девичник, сексуального напряжения будет полно. И это действительно будет вызов для твоего ardeur'а.

– Трудно будет выступить по-быстрому, пока в номере Шэдвелл и Роу.

– А с чего это они нас не оставляют наедине?

– Я тебе говорила: не знаю, но выясню.

Он вздохнул:

– Я думаю, я скажу девушкам, но только им. Будем притворяться перед всеми, кроме моих подруг.

– Друзья, которых не видел со студенческих лет, могут оказаться не такими уж друзьями, как помнится.

– Знаю, но когда завтра появится статья Ирвинга, наша легенда все равно лопнет.

– Верно. Так что ты говоришь им правду, но не отрезаешь никаких возможностей?

Он кивнул, и на его лице стала проступать улыбка:

– Хотя с Джей-Джей можно и то, и другое. Первый мой menage a trois был с ней и с одной подругой.

Я покачала головой:

– Menage a trois в школе?

– Нет, это я на каникулы приезжал из колледжа, и она тоже.

– И ты реализовал мечту про двух девушек еще до того, как мог легально выпить?

Он осклабился уже вовсю:

– Я всегда был не по годам развит.

– Не сомневаюсь.

Он встал, протянул мне руку.

– Я постараюсь быть тебе не худшим другом, чем ты мне, Анита.

Я приняла его руку:

– Договорились.

И хотела эту руку пожать, но он поднес ее к губам и поцеловал. Так или иначе, мы нашли компромисс. Оставалось только узнать, как его воспримут блондинки в соседней комнате.

Глава тридцать шестая

Пока у нас шел разговор по душам, у девушек происходил он же. Лайза плакала на диване, остальные столпились вокруг. Джей-Джей отошла от группы к нам.

– Анита, мы очень виноваты, – сказала она. – Мы себя вели омерзительно.

Лайза говорила, всхлипывая:

– Анита, прошу тебя, не сердись на нас!

Она шла к нам, чуть покачиваясь. Триш держалась рядом с ней, как защитник в персональной опеке. Лайза вцепилась мне в руку, пошатываясь на каблуках. Черное платьице и туфли на каблуках придавали ей бледный вид, потому что вся краска смылась слезами.

Я напрягла руку, давая ей, за что держаться, потому что иначе она бы рухнула.

Лайза попыталась сосредоточить на мне взгляд, и это было явно нелегко.

– Анита, я очень прошу прощения. Я так себя нехорошо повела.

– Все нормально, Лайза.

У нее было классическое раскаяние пьяницы, будто она вот сейчас растает слезами начисто, если я не прощу ее на месте. Честно говоря, я считала, что виноват Джейсон, и потому на самом деле на нее не сердилась. Он не установил правил, и я тоже этого не сделала. Если пара не обозначает своих границ, трудно обвинять других в том, что они эти границы не увидели.

Она шатнулась ко мне – наверное, получше заглянуть в лицо. Я начала думать, только ли дело в опьянении. Может, ей нужны очки, а она их не носит?

Она наклонилась, вглядываясь так близко, что это ощущалось слишком интимным во вдруг затихшем помещении. Да, близорукая, готова ручаться, потому что вблизи она меня видела лучше. Если бы я могла использовать ее чувство вины для двух целей, я бы это сделала: попыталась ее отрезвить и попросила бы кого-нибудь найти эти ее чертовы очки.

Она не удержала равновесие на каблуках и рухнула на меня. Я отпустила руку Джейсона ипоймала ее. Тут же я поняла про Лайзу Бромвелл две вещи. Во-первых, она пьяна так, что стоять не может, уже колени подгибаются. А во-вторых, у нее под платьем вообще ни хрена не надето. Как я это поняла? А я ее поймала ниже талии, чтобы не дать упасть, и случайно задрала юбку так, что почти всю задницу показала всем. Если бы я не боялась оголить девушку перед всей публикой, я просто взяла бы ее на руки. Сотня фунтов, наверное, в ней была. Но я не знала, как ее поднять и не показать всем присутствующим то, чего показывать не надо. Вот такой момент, когда ну ни хрена не понятно, что делать.

Меня выручили Джейсон и Джей-Джей. Они подошли, взяли каждый ее за руку, освободив мне руки, чтобы я одернула на ней платье. А у нее тем временем закатились глаза под лоб – Джей-Джей только и успела сказать: «Лайза…»

Я бросилась ее подхватить, не собираясь двигаться быстрее нормального человека, но вдруг оказалось, что у меня одна рука держит ее под спину, другая под колени. Джейсон успел заметить это движение и отпустил руку, которую держал, а Джей-Джей так и осталась стоять, держа Лайзу за руку и глядя расширенными глазами. Я стояла с Лайзой на руках под вдруг очень посерьезневшими взглядами всех присутствующих. Женщины просто были удивлены, а телохранителей в глазах читалось: «Если что, стреляем ее первой».

Вот черт. Я не привыкла быть быстрее выпущенной пули. О'кей, не настолько на самом деле, но почти такой же быстрой, как настоящий ликантроп. И быстрота реакции была у меня очень зрелищной. Я почти всю жизнь изо всех сил старалась хоть как-то физически соответствовать, а теперь… вот просто поймала перебравшую девушку и переполошила полную комнату вооруженных мужчин.

Ну ни хрена себе.

Джейсон ласково поцеловал меня в щеку:

– Все нормально, – шепнул он.

Джей-Джей отпустила руку Лизы, глядя на меня большими глазами.

– Как волшебство. Вот она падает – а потом ты держишь ее на руках. Это ты такая быстрая или мозги мне задурила?

– Вот кстати, – отозвался Шэдвелл, отвалившись от стены, и рука чуть подалась ближе к оружию, – действительно, маршал, что это было? Быстрота? Или замутили мозги всей комнате, как своего рода вампир?

– Быстрота, – ответил Джейсон.

– А вы оборотень? – спросил Шэдвелл.

Я покачала головой:

– Строго говоря, нет.

– Что значит «строго говоря»?

Я посмотрела на него недружелюбно:

– Сами любите хранить свои тайны? Скажете мне, что я хочу знать, я с вами поделюсь. А до тех пор у вас нет допуска к данной информации.

Сознаюсь, последнее было сказано с металлом в голосе. Это я стараюсь его достать или просто злюсь на ситуации вообще? Сочетание, похоже.

Триш оправилась первой: подошла с жакетом, который кто-то с себя снял, и завернула нижнюю половину Лайзы. Наверное, это стоило сделать. Платье было так коротко, что я, держа ее на руках, не могла не показывать ее прелести всем собравшимся. Для того-то, девочки, белье и нужно. В таком вот аварийном случае свои приманки покажете только тем, кого любите.

– Положим ее на диван, – предложила Триш.

Я с Лайзой на руках направилась к дивану.

– Очень она тяжелая? – спросила Триш.

– Нет, – ответила я.

И даже пока я не набрала силу больше средней человеческой, тоже не была бы – я тогда вполне могла выжать собственный вес, а Лайза полегче меня. Почему я и смогла ее пронести через весь номер и положить на диван. Места хватило, потому что девушки брызнули во все стороны, как голуби, когда через их толпу пробегает ребенок. Никто из них не хотел смотреть мне в глаза или оказаться слишком близко.

Стервы суеверные.

Аккуратно положив ее на диван, я проследила, чтобы она была укрыта жакетом.

– Она на всю ночь отрубилась? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Девушки, я вам говорил, что я – вервольф, – обратился к ним Джейсон, – и вроде никому из вас это не помешало тискаться. А теперь вы от Аниты шарахаетесь за то, что она не дала вашей подруге хлопнуться на пол.

– Джейсон прав, – сказала Джей-Джей. – Дуры мы.

Она снова протянула мне руку, но теперь без заигрывания – прямо глядя своими синими глазами.

Я протянула свою.

– Спасибо, что не дала ей упасть, – сказала Джей-Джей. – Прости, что мы переполошились. – Она неприязненно посмотрела на остальных, стоящих вокруг дивана. – Так, девочки, будем вести себя прилично с девушкой нашего друга?

Несмотря на вопросительную интонацию, это был приказ.

Кто-то из них переглянулся с другими, но первой вышла вперед и протянула мне руку Джен. Мать двоих детей была в брючном костюме – единственная из всех. Но костюм симпатичный, выгодно подчеркивающий округлости, приобретенные вместе с детьми. Волосы до плеч обрамляли соломенно-желтой рамой бледное лицо с синими глазами. Накрашена она была скупо, почти незаметно.

Она решительно пожала мне руку, глядя прямо в глаза – одна из тех немногих, кто не повис на Джейсоне. Наверное, в силу своего замужнего статуса. Моногамия как она есть.

– Сперва выразили тебе неуважение, лапая твоего постоянного бойфренда, потом как школьницы испугались, когда ты не дала упасть нашей подруге. Не знаю, что ты должна о нас думать, Анита, но прошу тебя, дай нам возможность реабилитироваться.

Я кивнула. Наверное, я нервничала или злилась сильнее, чем мне казалось, потому что сказала, что думала.

– Ты ничего такого с Джейсоном не делала, Джен, так что говорить не о чем. А противоестественных вещей многие путаются.

– Наверное, она говорила про нас всех, – выступила вперед Дженна в своем варианте черного платьица. Более плотная материя, и не такое короткое, как у Лайзы, но все равно пресловутое черное платьице в версии для ночного клуба. Бывает черное платьице для бизнеса, для похорон (может быть одно и то же) и для вечеринок – последнее обычно короче и с более глубоким вырезом. Платьице Дженны исключением не было.

Волосы почти такие же белокурые, как у Лайзы. И даже также убраны в хвост на затылке. Обе как клоны Барби, если не Пэрис Хилтон. Смотреть противно.

Она протянула мне руку с тщательным маникюром – черный лак на ногтях под цвет платья. Женщина слегка покачивалась на каблуках, но голос у нее был уверенный и нисколько не пьяный.

– Я обещаю вести себя лучше.

Почему-то я не смогла сдержать улыбку:

– Я тебе верю.

Она улыбнулась в ответ, и остальные тоже стали подходить по одной – пожать руку и извиниться. Крис, пьяная больше всех, если не считать Лайзу, неуклюже меня обняла.

– Лапать твоего парня у тебя на глазах! Извини, ради бога.

Я неловко потрепала ее по голой спине – не люблю обниматься с чужими. Почему по голой? Да потому что спина ее платьица состояла только из бретелек. Но почти у всей группы размер груди был так мал, что позволял легко обходиться без лифчика.

– Я вела себя как стерва. – Крис повело на слезы.

Я еще раз ее потрепала и поискала взглядом, кто бы спас меня от пьяной блондинки. Джей-Джей забрала ее у меня из рук и отвела к другому краю дивана.

Я посмотрела на Джейсона, ожидая, чтобы он сказал своим подругам правду. Что мы на самом деле не такая уж близкая пара, и он может с ними закрутить, если они хотят.

Но Джейсон рассматривал всех нас и вроде бы не собирался поднимать эту тему. Ну так черт меня побери, если я ее подниму.

В дверь постучали. Шэдвелл кивнул, и Санчес с безмолвным Прайсом направились к двери. Шэдвелл сказал им вслед:

– Это Чак и артисты.

Слова «Чак» и «артисты» он произнес так, будто это была невесть какая мерзость.

Я посмотрела на женщин – они все уже были чуть поддавшиеи очень разогретые. Как эта группа поведет себя со стриптизерами, мне – вот честное слово – смотреть не хотелось. Подойдя к Джейсону, я шепнула:

– Можем мы уже уйти?

Но тут Эшли – у которой была самая навороченная прическа во всей компании, будто сделанная в салоне, – обратилась ко мне:

– Анита, не уходите. Прошу тебя, ты должна остаться. Мы хотим быть тебе друзьями, а если ты сейчас уйдешь, мы будем думать, что тебя обидели.

– Анита, не уходи, повеселись с нами!

Это сказала Крис, подняв ко мне заплаканное лицо.

Я наклонилась к Джейсону и выдала сквозь стиснутые зубы:

– Одна я не останусь.

Он обнял меня за талию и поцеловал меня:

– И в кошмаре не приснилось бы оставить тебя одну.

Договорив эти слова, он посмотрел на меня странно. До меня дошло, что если бы я его попросила со мной уйти, он бы ушел, а я его, дура, попросила остаться. А что, переиграть уже поздно?

Глава тридцать седьмая

В дверь вошел хмурый Чак. Интересно, кто ему хвоста накрутил.

Потом я увидела мелькнувшего за ним мужчину. Он был высокий, с красивым ровным загаром, с каштановыми волосами, так коротко стриженными, что под ними просвечивала менее темная кожа. Глаза у него были серые, смотрелись почти белыми на темном лице. Рост около шести футов, худощавый, но с той плотностью, которую дает штанга, скрывая сложение, которое можно было бы назвать хрупким. Одет он был в белый смокинг, блестящий на фоне загара, и от этого смокинга все прочее казалось одновременно и темнее, и светлее.

За ним вошли охранники в форме, неся большой сундук. Джейсон рядом со мной напрягся, и через секунду я тоже это почувствовала: пахнуло колючей энергией. Секунда – и в двери показался ее источник.

Такой же высокий, как первый стриптизер, но с короткими локонами, спадавшими ниже ушей, белокурый почти до полной белизны. Глаза синие, с каким-то переливающимся в них иным оттенком. Чтобы точнее понять, что за оттенок, надо было бы подойти ближе, чего я делать не собиралась. Если не придется.

А потом я почувствовала энергию другого рода – холоднее.

Вошла другая пара охранников с другим сундуком, и все это вишенкой на торте этого ненужного предприятия венчал последний танцор. Того же роста, что первые два, будто их подбирали как тройку лошадей. Темные волосы, почти черные, я могла сравнить с собой и с Санчесом, так что все же темные. Они плавной волной падали на плечи, обрамляя лицо скорее красивое, чем симпатичное – хорошее лицо. И даже ямочка на подбородке, и еще одна в углу рта стала видна, когда он улыбнулся публике. Аккуратно, не показывая клыков.

– Значит, без стриптизеров-вампиров? – спросила я Джейсона.

Он обнял меня за талию, привлек к себе:

– Да, ошибся. – Он скорее выдохнул, чем прошептал мне в ухо, чтобы не услышали существа с острым слухом, только что вошедшие. – Я видел фотографии. Это тот вампир, что изображает в Вегасе Жан-Клода.

Джейсон имел в виду, что это ведущий исполнитель в вампирском стриптиз-шоу в Лас-Вегасе. Мастер города Максимилиан, или просто Макс, попросил у Жан-Клода разрешения создать в Вегасе представление на основе номеров «Запретного плода». После некоторых переговоров мы получили первый филиал нашего спектакля.

Так как Жан-Клода у них не было, они нашли вампира, на него похожего. Сходство, по-моему, поверхностное, но с мест для публики сойдет.

Джейсон крепче прижал меня к себе и снова выдохнул в ухо:

– Он себя называет Люсьеном.

– Называет? – шепнула я в ответ.

– Сценический псевдоним, – ответил он шепотом, целуя меня в щеку.

А, вот оно что.

С одной стороны, мне хотелось уйти, с другой – стало любопытно. Да и вообще: мужчины, которых эти женщины сейчас будут лапать, не из моих возлюбленных. То есть мне не придется давиться ревностью, пока не кончится шоу. Вполне отдохновенная мысль.

Я поудобнее прислонилась к Джейсону. Он потерся об меня щекой и сказал:

– Каникулы бушмена у меня получаются.

– Хочешь уйти? – спросила я, обернувшись, чтобы видеть его лицо.

Он улыбнулся:

– Нет, просто удивился, что ты хочешь остаться.

Я пожала плечами:

– Не то чтобы хочу, и не то чтобы не хочу.

Он поцеловал меня сзади, так закинув мне голову, что поцелуй получился хороший, сочный. Такой, что я даже задохнулась слегка.

– А вернемся в номер, там можно будет по-настоящему.

Я улыбнулась:

– Предлагаешь мне приватный танец?

– Самый приватный из всех, на которые я способен.

И он улыбнулся такой хорошей улыбкой, что я могла ответить только одно:

– Пойдем.

– Кейт! – сказал вампир, подходя к нам. – Я и не знал, что ты здесь, и еще с другой брюнеткой. – Люсьен глянул мне за спину, на диван, где лежала еще не пришедшая в себя невеста. – Ее подруги не расскажут?

– Это не Кейт, – ответил ему белокурый танцор. – Выглядит как Кейт, но пахнет не так.

Танцор подплыл к нам, хотел обойти сзади, но Шэдвелл и Роу встали у него на дороге, воспрепятствовав намерению.

Танцор улыбнулся им, потом нам, чуть отступил.

– Вы, вампиры, всегда полагаетесь на зрение. Неужто ты не чувствуешь? Он из наших, и она тоже.

– Тигры? – спросил Люсьен.

– Нет, – ответил танцор, придвинулся ближе, вторгаясь в наше личное пространство. Понюхал воздух. – Волк, и что-то еще…

Он придвинулся ближе, на расстояние пары дюймов. Я ощутила поднимающийся от него жар энергии.

– Сдай назад, – предупредила я.

Он понюхал воздух прямо у меня перед лицом. Энергия скакнула выше, стала жестче, будто электрические мурашки по коже забегали.

– Я не знаю, кто ты, – прошептал он.

– Она просила сдать назад.

Вставший передо мной Роу заставил тигра-оборотня отступить, и я ему была благодарна, потому что энергия зашевелилась и во мне, в том темном месте, где обитают мои звери. Я стала успокаивать ее дыханием, сосредоточением. Давно тренируя это умение, я научилась контролировать своих зверей – всех. Почти всех. Этот чертов тигр у меня самый последний, а на освоение уходит время.

Облизав вдруг пересохшие губы, я сказала:

– Роу, Шэдвелл, проводите нас к дверям.

– С удовольствием, – ответил Роу.

Шэдвелл подошел и встал рядом с ним, они отодвинули танцоров.

– А зачем уходить? – удивился тигр. – Оставайтесь, повеселимся.

– Вон у вас там сколько женщин для веселья, – ответила я. – Без меня вполне обойдетесь.

– Они совсем не такие живые, как ты, – возразил тигр.

– Вам заплатили за то, чтобы развлекали девичник, а не… наших гостей, – напомнил Чак.

Они обернулись на его голос. Вампир состроил непроницаемую физиономию. Оборотень посмотрел на Него задумчиво, будто не совсем понимая, что с ним делать. Впрочем, взгляд подразумевал, что сожрать его – тоже вариант. Очень неуместное выражение на лице человека, но и не кошачье. Такое было бы у кота, если бы он умел мыслить, как человек, сохранив мораль кота. Очень много открывается возможностей.

Я ощутила вспышку чего-то очень во мне глубокого – оранжевого и золотого. Блин, этого не хватало.

С тиграми у меня еще та проблема, что их у меня больше одного. Один – это штамм ликантропии, полученный обычным путем – после нападения. А вот второй – то ли дар, то ли предупреждение от Марми Нуар – Матери Всех Вампиров.

Некоторые говорят, что она – самый старый вампир в мире, первая из них. Но я когда-то знала вампира, который был австралопитеком, поэтому сомневаюсь. Но как бы там ни было, а она древняя, она могущественная, и я ее боюсь до судорог. Она все еще спит где-то в своем зале в Европе, где уже «спит» более тысячи лет. Во снах она наводит ужас на меня, на других вампиров и вообще на кого хочет. Но ее штамм вампиризма настолько стар, что позволяет быть одновременно вампиром и ликантропом, что для современного вампиризма неверно. Эти вирусы друг друга убивают, и что подцепишь первым, то у тебя и останется.

Она проникла в мои сны и поместила в меня частицу своего зверя. Зачем? А захотелось.

– А разве они не участники вечеринки? – спросил Люсьен, вампир.

Он пытался изобразить пустой голос по-настоящему древнего вампира, и это не получилось, потомучто он был моложе, чем хотел сыграть. Вообще многие молодые вампиры пытаются изображать старших – и чем старше, тем обычно моложе сам вампир. Кроме того, он не отреагировал на то, что у меня крест на виду. И это тоже выдавало очень молодого вампира. Вампиры ста лет или старше ведут себя так, будто освященные предметы представляют опасность всегда. Но, честно говоря, если этот вампир не попробует использовать против меня свои силы, крест может просто себе висеть.

– Нет, не участники, – ответил Чак. – Он – школьный друг невесты, а она его девушка.

Я отметила, что наших имен он не назвал. Представил нас как можно более любезно. Очень, очень интересно.

– Просто друг невесты?

На этот раз Люсьен позволил себе выразить голосом сомнение.

– Я дальний родственник Саммерлендов, – ответил Джейсон.

– Выглядишь как очень близкий, – заметил тигр и снова попытался к нам придвинуться.

Мой тигр – то есть тигры – на это среагировали. Они стали красться во внутренней темноте проблесками красно-золотого и мельканием светло-желтого. Тигры более других моих зверей любят прятаться в глубинах этого внутреннего пространства, используя тени как деревья и листья для укрытия. Мелькнет полосатое – и скроется. Мне говорили, что так ведут себя тигры в джунглях – невидимые.

Пока не захотят сами, чтобы их увидели.

Джейсон, не выпуская меня из объятий, повернул к себе, уткнув меня лицом в плечо и шею. Я вдохнула аромат его кожи. Пахло Джейсоном, но под этим угадывался волчий мускус. Это помогло не выпустить те поблескивающие контуры.

– Запах тигра. Появляется и исчезает, как сны ветра в пустыне, – сказал оборотень-тигр.

– Поэтично, – оценил Джейсон. – Но мы уходим.

Он двинулся к двери. Я обернулась, чтобы видеть куда иду, и увидела мелькнувшие синие глаза, но не человеческие. Цвет человеческий, а вот то ли оттенок, то ли форма – совсем не. От вида этих глаз у меня свело нижнюю часть тела – не сексуальным желанием, а болью. Тигр сжимал когти, давая мне знать, что ему очень не нравится сидеть в ловушке моего человеческого тела, не имея выхода.

– Криспин меня зовут, – представился оборотень.

Джейсон тронул меня за лицо свободной рукой.

– Не смотри, – шепнул он.

Я послушалась, смотрела только прямо перед собой. С нами вместе шли Роу и Шэдвелл. Криспин пристроился сзади – я почувствовала не глядя.

– Оставь ее в покое, – велел Чак.

Кто-то оказался у нас за спиной, и это был Санчес.

– Прикрою сзади, – сказал он.

Я не знала, кому он говорит, но прикрывал он меня, нас – я поняла.

Живот свело, будто в желудке у меня оказалось что-то тверже, плотнее еды – тяжесть фантомной беременности. Только это не призрачный младенец был во мне, а что-то куда более солидное. И как настоящий младенец, это «что-то» хотело на волю.