Текст книги "Стисни зубы и умри"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Я второй раз в жизни почувствовала версию ардера Ричарда. Она была ближе к обладанию, но не демоническому, а чему-то вроде пока-смерть-не-разлучит-нас, к принадлежности только друг к другу и ни к кому другому. Когда-то таково было желание моего сердца, но со временем во мне поднялся ардер, мне нужно было больше помощи в моей жизни, чем мог дать один человек, так что ардер дал мне Мику и Натаниэля, и, наконец, сделал меня той, которая могла быть с Жан-Клодом.

Я потянулась к Джейсону, потому что знала, что он был еще в комнате, хотя перед моим зрением стояло видение Белль и Падмы в этой темной комнате, далеко от нас. Рука Джейсона встретилась с моей, словно он чувствовал, что мне нужно. Последний раз, когда я столкнулась с выросшим и поднявшим голову ардером Ричарда, только страх Джейсона быть поглощенным одним человеком помог мне побороть его. У меня был момент сомнения: интересно, заставила ли Джей-Джей его изменить свое мнение. Но нет. Одной из причин, почему он и Джей-Джей лучше всего подходили друг другу, чем кто-либо другой когда-либо, было то, что они не хотели моногамии, но хотели принадлежать друг другу, быть особенными, но не в стиле сожги-свои-мосты.

Но Ричард не бросил свой свадебно-вуальный ардер в меня, он прицелился в эту далекую комнату. Он прицелился в Белль Морт. За все века существования ардера, некоторые пытались поймать Белль в ловушку любви. Августин из Чикаго делал это, Жан-Клод и Ашер были ее навязчивой идеей, но никто не предлагал подобного, только Ричард. Только он мог предложить тому, кто должен был кормиться похотью, нечто вроде пятидесятой годовщины свадьбы, и заставить это звучать заманчивой идеей.

Он лежал на кровати, обвившись вокруг Жан-Клод, Ашера и меня, и направлял мысль, что вы могли бы это получить навсегда, и предложение Белль действительно значило – навсегда. Это была любовь такого рода, которую Белль не понимала, а если даже она понимала, то Марми Нуар и вовсе была потеряна.

Белль поглядела на нас своими карими глазами.

– Ричард, – сказала она, и она никогда не произносила его имя с такой теплой интонацией. Он смотрел на нее снизу вверх сквозь этот длинный коридор видения и позволил ей увидеть себя, лежащего обнаженным. И обещал он немало.

– Белль, – прошептал он в ответ. Она улыбнулась ему, но заговорила с Жан-Клодом.

– Я называла тебя глупым, но ты находишь силы там, где я нахожу только слабость. Любую силу, которой обладает Мать, она может контролировать. Она питается отрицательными эмоциями, следует за ними в ваш разум и сердце.

Падма был позади нее с мечом в руках. Глаза его горели черным огнем, вытесняя его естественный цвет, это были не его глаза. Я закричала, потянувшись к ним. Я не была уверена, кричала ли я или это был Жан-Клод. Мы кричали: – Сзади, Белль!

Мы почувствовали, как ее ардер затопил Падму. Он упал на колени, сраженный слишком большим желанием. Я наблюдала, как колеблются Гидеон и Томас. Они ненавидели Падму и теперь понимали, что его смерть может быть лучшим выходом. Но когда он приказал им помочь ему, у них не было выбора. Белль подобрала юбки и побежала. Они позволили ей сбежать, и я знала, что Падма заставит их заплатить за это позже.

– Спасайся, если можешь, Жан-Клод, – сказала она. – Свяжись с Странником, если сможешь его найти. Может быть, он сможет помочь тебе. Беги, если можешь. Скройся. Мы произошли не от Тьмы, запомни это.

Потом словно кто-то выключил изображение. Мы все вдруг оказались лежащими на кровати, сами по себе, не ощущая ни Белль, ни Падмы, ни Дорогой Мамочки. Мир больше не пах цветами.

Мы все просто лежали в тишине, такой густой, что я слышала, как стучит кровь в моей голове. И в этой тишине я услышала свой голос.

– Ублюдок.

– Точно, mа petite, – сказал Жан-Клод.

Глава 13

Если я когда и хотела впасть в истерику, то именно в тот момент. Как можно драться с тем, кто не имеет тела, которое можно убить? Как можно бороться с тем, кто с легкостью завладевает самыми мощными вампирами в мире и использует их как марионеток? Как, черт подери, справиться с кем-то столь сильным?

Думаю, мы все лежали и размышляли об одном и том же, когда зазвонил чей-то сотовый. Он играл мелодию из старого фильма о детективе Майке Хаммере. Натаниэль соскользнул с кровати и начал рыться в разбросанной на полу одежде.

– Это мелодия Макса, Мастера Лас-Вегаса, – бросил он.

– Это твой телефон? – спросила я.

– Твой, – сказал он, выуживая мой мобильный из кучи одежды. Он открыл его и сказал в трубку: – Это телефон Аниты, Макс, просто подожди минутку, – он протянул мне трубку.

– Мелодия Майка Хаммера? – почти беззвучно прошептала я.

Натаниэль ткнул мне в руки телефон и нахмурился. Я взяла телефон, но собиралась еще поговорить о новых мелодиях в моем телефоне. Я только недавно убрала зажигательную "Wild Boys", которую он поставил как основной рингтон, сменив на мелодию по умолчанию – колокольный звон.

– Maкс? – это больше походило на вопрос, чем на утверждение.

Никки большей частью лежал на мне, все еще не оправившись от передачи зверя. Насильственное изменение – это больно. И я говорила по телефону, лежа зажатой между Жан-Клодом и Ашером.

– Анита, чем, черт подери, вы там занимаетесь весь вечер? – басовито прорычал он, явно не будучи от этого в восторге.

Макс был крупным человеком, подходящим по комплекции к такому голосу, почти совершенно лысым, в стиле у-меня-облысение, а не потому, что это вошло в моду. Он был высоким, атлетического телосложения, как полузащитник в старые времена. Могло показаться, что он толстый, но только если вы его не знали. Мышцы не выпирали, но они там были.

– И тебе добрый вечер, Макс, – огрызнулась я, и в моем голосе тоже не слышалось особой радости. Это заставило меня почувствовать себя немного лучше. Я все еще огрызалась, если со мной так грубо разговаривали. Если я еще могла раздражаться по столь ничтожному поводу, значит, мир еще не рухнул в тартарары просто потому, что Мать Всея Тьмы по-прежнему живее всех живых.

– Виви проснулась от собственного крика. Она вопила, что темнота пытается ее съесть. И заставила меня позвонить вам, Анита, сказав, что ты и Жан-Клод знаете, что с ней происходит. Вы знаете? Я имею в виду – что с ней? – сейчас его голос звучал неуверенно. Он был боссом мафии при жизни и не потерял работу даже после смерти, став одной из причин того, что Вегас оставался старомодным мафиозным городом, несмотря на приплыв свежачка из Украины и восточных стран. Но он любил свою жену и беспокоился о своей маленькой королеве тигров.

– Да, я знаю, что случилось, хотя, когда Вивиана успокоится, мне бы очень хотелось услышать от нее все подробности ее сна.

– Это должна быть какая-то другая темнота, Анита. Вы сказали мне, что Мать Всей Тьмы мертва. Ты сказала, что чувствовала, как она умерла, когда ее тело взорвали.

Теперь он разозлился; лучше злиться на меня, затмевая беспокойство о жене. Лучше обвинять меня, чем признаться самому себе, что ты боишься.

– Я сказал то, во что я тогда верила, Макс. Сегодня был первый визит Милой Мамочки с момента взрыва. Поверьте мне, не только у Вивианы выдалась тяжелая ночка.

– Прошел почти год, Анита. Почему именно сейчас? Как? – он тихо выругался и добавил: – А что сегодня случилось с тобой, Анита?

Я повернула голову на пару дюймов, чтобы посмотреть в лицо Жан-Клода. Мы все еще лежали живой кучей на кровати, покрытые толстым слоем жидкости, которая образовалась из-за слишком быстрой смены облика Никки, подсыхающей на нашей коже и волосах. "И что тут сказать?", – подумала я.

– Скажи ему правду, – шепнул Жан-Клод в моей голове. – Он является нашим союзником.

Я пересказала Максу сокращенный вариант произошедшего. Тем временем Жан-Клод приказал остальным пойти смыть с себя эту дрянь, пока она не присохла. Большинство мужчин посматривали на меня, чтобы увидеть, хочу ли я, чтобы они ушли. Честно говоря, мне требовалась рука, за которую можно подержаться. Жан-Клод сидел рядом со мной, когда я говорила с одним из самых сильных наших союзников, а мужчины, которые мне были нужны больше всего, сидели со мной на испорченных шелковых простынях вокруг нас, не подчинившись Жан-Клоду. Я не знала, что с этим делать, но я совершенно точно почувствовала себя лучше в окружении Натаниэля, Дамиана и Мики. Джейсон ушел помыться и проверить, как там Джей-Джей, и это было правильно. Кардинал пыталась заставить Дамиана уйти, но он хотел узнать, что мы собираемся делать с Милой Мамочкой и Советом. Он был вампиром, а значит, ему нужно было все знать прежде, чем погрузиться в дневной сон. Кардинал была женщиной, а значит, ей хотелось как можно быстрее увести своего парня подальше от меня.

Ричард поцеловал меня в лоб и прошептал:

– Я приведу себя в порядок, а ты пока занимайся вампирской политикой.

Я хотела поговорить с ним, хотя я все еще висела на телефоне, описывая Максу, насколько глубокое то дерьмо, в которое мы влипли. Вот так попрощаться с ним после всего, что было, казалось мне неправильным. И не только мне. Жан-Клод выбрался из постели, чтобы провести Ричарда к двери. Мика поцеловал меня в щеку и пошел за ними. Вот это уже меня удивило. Жан-Клод, возможно, получить прощальные объятия, но отношения Мики и Ричарда были другими. Ашер остался на постели, но на его лице было такое выражение, словно он прислушивался. Оборотни и вампиры на кровати должны были слышать все, что говорилось на обоих концах провода. Возможно, они остались, чтобы пообниматься, но они также и слушали.

– Ублюдочная тварь, – сказал Макс, когда я закончила перечень бедствий.

– Я сказала то же самое.

– Виви настояла, чтобы все, кто собирался в Сент-Луис, вылетели пораньше. Виктор, Цинрик и остальные уже в воздухе и направляются к вам.

– Макс, я ни в коем случае не хочу тебя обидеть, но мы должны зажарить рыбку покрупнее, чем эта сделка между твоими людьми и Жан-Клодом.

– Виви сказала, что единственный способ победить Тьму – это еще один Мастер Тигров, новый Отец Дня.

– Я высоко ценю такое доверие к Жан-Клоду, но тигр не является его зверем зова, а единственный вампир, способный оставаться живым и днем, не является ничьим Мастером.

– Твой слуга-вампир, Дамиан, верно? Это он – неспящий?

– Да.

– А кто сделал его таким? Не хочу обидеть вашего Мастера города, но это был не Жан-Клод. Это ты сделала слабого вампира способным на то, что является одной из самых больших редкостей среди нас, кровопийц.

– Да, но...

– Мы не посылаем наших ребят Жан-Клоду, Анита. Мы отправляем их тебе. Хотя Огги из Чикаго говорит, что надо послать ему кого-то из наших женщин, потому что, может быть, он унаследует твою способность призывать тигров так же, как ты унаследовала его способность призывать волков.

– Что-что? – перепросила я.

На том конце провода был какой-то посторонний шум. Послышался шорох и голос Макса: "Ты точно хочешь сделать это, Виви?"

Через минуту Чанг-Виви Клана Белого тигра взяла трубку, так что, думаю, она была уверена в том, что делает. Или Макс не смог помешать ей отобрать телефон. Иногда его любовь к жене зашкаливала.

– Анита, – в ее голосе звенели слезы, он прерывался от волнения. Поскольку она была одним из самых страшных вертигров, которых я когда-либо встречала, это было горько слышать.

– Здравствуй, Вивиана... то есть, Чанг-Виви.

– Оставим титулы на другой раз, Анита. – она сделала дрожащий вдох и сказала: – Когда мои тигры прибудут, ты должна принять их. И ввести их в полную силу.

– Я знаю, что ты всегда этого хотела, но другие кланы тигров не желали, чтобы мы ставили вас выше всех остальных.

– Все их Чанги видели тот же кошмарный сон, что и я, Анита. Они видели темноту, и в глубине своих сердец они помнят, как она пыталась править всеми нами. Отец Дня спас нас. Он управлял нами и не позволял ей использовать всю силу тигров. Она победила его, только уничтожив последнюю золотую королеву.

– Откуда ты все это узнала? Ты ведь не знала этого раньше...

– Это была легенда. Сказка, Анита. Я не верила в истории про Живую Тьму, темную Богиню и Бога Живого Света, который создал наш народ. Кто верит в такие вещи?

Да уж, она меня подловила. Я имею в виду, что я знаю, как хорошая маленький христианка, я действительно, должна искренне верить во все, что говорится в Ветхом Завете... Но я всегда думала о нем, как о подборке историй, которые пытались объяснить, почему Бог Любви создал мир, где люди так много страдают.

– Значит, теперь ты веришь, – проговорила я.

– А у меня есть выбор? – это прозвучало горько.

– Что тебе снилось? – спросила я.

– Нет... Разговоры о таких вещах только придают им силу. Я могу только сказать, что только Свет, только Бог спас нас от ее власти в первый раз. А объединенная сила всех кланов тигров дала ему возможность удержать ее от завоевания мира.

– Слушай, Вивиана, мы все на нервах, но, по-моему, способность бить током и зажигать огонь не очень-то поможет победить Милую Мамочку.

– Ты видела только то, что могут самые слабые члены моего клана, Анита. Ты даже не представляешь, на что способен черный тигр Домино. К тому же, если Мастер Тигров и Всепоглощающая Тьма существуют на самом деле, то и силы наших кланов тоже реальны.

– Ради бога, Вивиана... – простонала я.

– Красный тигр, с которым ты переспала, может вызвать огонь в руке, он пирокинетик. Ему подобные существуют и среди людей.

– Предположим, я тебе поверила. Но белый тигр – это металл, и его силы, похоже, в основном касаются статического электричества. Это не оружие.

– Черный тигр – это вода, Анита. Человеческое тело в основном состоит из воды.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я.

– Я говорю, что ты видела только поверхность того, на что мы могли бы быть способны, если бы ты вернула нам наши силы.

– Но Цинрик не получил новых способностей.

– Он молод, и ты спала с ним только раз, Анита.

– Одного раза было достаточно, – проворчала я.

– Голубой тигр – это сила воздуха. Легенда гласит, что Голубой может вызывать бури и подчинять их своей воле. Золотые тигры контролируют землю и все земные энергии.

– Что это значит?

– Они могут заставить саму землю подчиняться их воле.

– Ты имеешь в виду землетрясения? – я даже не пыталась убрать недоверие из своего голоса.

– Одного из членов Совета, которого Жан-Клод победил в Сент-Луисе, звали Колебатель Земли, Анита; как думаешь, что он делал?

Я облизнула губы. У меня не было аргументов, потому что она была права. Только слово Колебателя Земли, что он не будет использовать эту свою силу в дуэли с Жан-Клодом, уберегло Сент-Луис от превращения в груду камней. Он бы выиграл дуэль, но он допустил ошибку, сломав печати Жан-Клода и сделав так, что я стала принадлежать его вампиру-лейтенанту. Его ошибка была в том, что он решил, будто я скорее вгоню кол в сердце Жан-Клода, чем рискну своей собственной жизнью, чтобы убить их. Они меня недооценили.

– Ладно, предположим, Цинрик может вызывать шторм. Не думай, что я рада заиметь в своем городе семнадцатилетнего подростка с такой властью.

– Но это не будет его власть, Анита. Она перейдет к тебе. Если ты разбудишь ее в тиграх, она станет твоей, и вы будете слишком мощными, чтобы Тьма могла вас поглотить.

– Я не вампир, Вивиана.

– Это не так. Ты просто не пьешь кровь, Анита. Время красивой лжи прошло. Уже поздно, Анита, и Тьма идет. Если ты не спасешь нас, она овладеет всеми тиграми, включая тебя, и как только она заполучит золотую королеву – тебя – как своего носителя, она погубит нас всех.

– Я не вертигр. Я не могу превращаться.

– Желтая должна была быть нашей правительницей, всех нас, настоящей Царицей. Некоторые говорят, что способность колебать землю принадлежит только Желтой. Мы не будем знать наверняка, пока ты не приведешь больше наших в полную силу.

– Вивиана, все это предположения. Ты не знаешь, возможно ли это.

– Не сомневайся, Анита. Ты должна верить. Это должно быть реальностью. Ты можешь использовать силу всех кланов. Ты должна.

– Я не должна, – проговорила я.

– Да, должна, потому что если ты нас подведешь, Тьма восстанет и поглотит мир. Именно она когда-то давно уничтожила желтых тигров. Это Тьма нашептала злые мысли на ухо Первому Императору. Она знала, что если мы потеряем золотых, у Мастера Тигров не будет достаточно сил, чтобы противостоять ей. Она раздавила его и почти уничтожила нас как народ, невзирая на цвет.

– Ты знаешь, как она оказалась в... коме, в той пещере?

Потому что это в пещере, освещенной факелами, лежало ее тело. Совет Вампиров пытался бросить ее несколько раз, когда мировые войны заставляли их перебираться из одних стран в другие, но какое-то принуждение не позволяло им оставить ее тело. Однако ни один из вампиров не знал, почему она "уснула". Они только знали, что в одну прекрасную ночь она не проснулась. Она спала более тысячи лет – до сих пор.

– Если легенды говорят правду, то ее собственные стражи сделали это. Те, кого вампиры не могут называть. Она позволила некоторым из них сохранить своих золотых тигров, как зверей зова, потому что считала их верными себе.

– Как они заставили ее уснуть?

– История говорит о заклинании и жертвоприношениях. Они собирались убить ее, но не смогли.

– Не смогли из жалости или оказались неспособны, потому что она не может умереть?

– Они не смогли понять, как убить ее навсегда. Они привязали ее к телу, в котором она тогда пребывала, и оставили.

– Зачем стражи рассказали это тиграм?

– Затем, чтобы даже если все они исчезнут, память о том, что произошло и что нужно для победы над ней, осталась.

– Вивиана, я не могу быть каким-то спасителем вертигров.

– Не спасителем, Анита, Мастером. Ты должна стать Мастером Тигров. Это ты – вампир, способный жить днем, который победит ночь раз и навсегда.

Я спросила то, о чем думала с того момента, как все произошло:

– В ваших легендах говорится, как убить Тьму или как погрузить ее обратно в сон?

– Безымянные Стражи до сих пор существуют. Спросите их.

Я кивнула, бросая взгляд на прикроватную тумбочку. В верхнем ее ящике был мой крест и очень древний кусок металла. Безымянные Стражи вампиров – это Арлекин. Они дали мне этот оберег тогда, когда Мать Всей Тьмы впервые влезла в мою голову. Он должен был держать ее на расстоянии от моего разума и тела. Он работал, но его нужно было периодически очищать и заряжать, как пистолет, которому необходимы патроны. Мой крест просто работал, хотя он имел отношение к вере, а амулет с выгравированным многоголовым тигром работал на магии, а не на вере. Чем больше ведьм я встречала, тем больше понимала, что между ними существует большая разница.

Арлекин был так страшен, что просто упоминание их имени могло привести их к вашей двери с разрешением на убийство. Они были элитой среди вампиров, достаточно сильными, чтобы иметь собственные территории или даже являться членами Совета. Но их собственным выбором было прервать всяческие связи со своей линией крови и стать чем-то вроде шпионов, полиции и ликвидаторов для сообщества вампиров. Предположительно, только Совет мог командовать ими, но было ли это по-прежнему так, или же Мать Всей Тьмы уже вернула себе своих стражей? Если так, то мы уже проиграли, нам крышка; эта война проиграна еще до ее начала. Милая Мамочка была еще слаба, слабее, чем она была до того, как Совет нанял наемников взорвать ее тело к чертовой матери. В прошлом она овладевала мной легко и без посредников. Может быть, потеря ее тела не уничтожила ее полностью, но ослабила. Она нуждалась в других вампирах, чтобы поговорить с нами, овладеть нами. Если и был способ уничтожить ее раз и навсегда, нужно было поторопиться.

– Анита, ты еще здесь?

– Извини, Вивиана, ты только что дала мне пищу для размышлений. Я задумалась.

– Не раздумывай слишком долго, Анита. Я свяжусь с другими королевами кланов. Я потороплю их направить людей к вам. Наша единственная надежда заключается в быстром наращивании силы.

– Я не соглашалась на это, и ты это знаешь.

– Я знаю это, и знаю, что ты скептик по своей природе, но у нас нет времени, Анита. Нет времени колебаться. Нужно действовать, и я молюсь, чтобы ты действовала быстро.

– И что же мне теперь трахаться со всеми, чтобы они могли продвинуться на новый уровень, как в какой-то порнографической компьютерной игре? – я постаралась вложить в эти слова все презрение, на которое я была способна. Это я умела, и умела хорошо. Натаниэль и Дамиан одновременно прикоснулись ко мне, успокаивая меня поглаживанием и своей близостью. Ашер положил голову мне на колени, не обращая внимания на то, что я покрыта этой клейкой дрянью. Несмотря на весь этот ужас, он, видимо, решил сосредоточиться на хороших вещах. Подобная жизнерадостность была не в его характере, но он всегда был чувствительным.

Вивиана пощелкала языком.

– Я прощу тебе любые шуточки, но делай то, что должна, или в следующий раз, когда Тьма посетит наши сны, она начнет завоевание королев кланов.

– Она не может завладеть теми, кто не является вампиром, – припомнила я.

– Потому что член Совета, известный как Странник, так ограничен в своих способностях? – настала очередь Вивианы говорить презрительным тоном.

– Ну, да, – произнесла я уже не так уверенно.

Она засмеялась, но это был резкий звук.

– Ты еще не поняла, что она собой представляет. Она является одной из первых. Она владеет силами, которым другие лишь подражают, но никто из них не имеет тот же уровень возможностей. Они все являются ее бледной имитацией. Она может завладеть и завладеет любым, кто не является вампиром, если это служит ее цели.

– И людьми? – спросила я.

– Нет, не думаю. Мне кажется, это только вампиры и веркошки. Ее животные зова и ее народ – все станут ее орудиями, если мы позволим ей обрести достаточную мощь.

– Многое из этого – просто догадки, Вивиана.

– Если бы Адам и Ева вдруг вошли в твою дверь, ты бы поверила в Змея?

– Что? – изумилась я.

– Это такая же древняя история для тигров, как легенда о райском саду – для людей. Мы тоже верили, что наша история – это просто метафора, но когда зло из этой истории оказалось настоящим, тогда и сама история стала реальной, Анита. Эта история правдива, и ты должна переварить – или, называй, как хочешь – этот факт немедленно, и действовать, следуя этой истине. Ты должна сделать это ради нас, Анита, или она будет захватывать вампиров по одному, а потом возьмется за тигров и тоже завладеет ими. Обретя столько силы, она поднимется и погрузит мир во Тьму. Неужели ты этого не понимаешь?

– Каждая история о начале начал имеет часть про конец света, Вивиана. Как правило, в ней говорится про наводнения и землетрясения, которые были страшны только древним людям. Эти бедствия казались им способными уничтожить мир. Но на сто миль в сторону все было в порядке.

– Ты ощущала ее силу, Анита. Ты чувствовала, что она не способна любить или заботиться; она интеллект и чистейший социопат. Она печется только о себе, все остальные для нее – просто игрушки, а не реальные люди, не живые существа. Ты действительно веришь, что она ограничится уничтожением вампиров?

Воцарилось молчание, от которого в моем желудке свивался тугой, холодный ком, посылая озноб по коже.

– Нет.

– Тогда перестань бороться логикой с ночными кошмарами. Иногда монстры реальны, Анита. Иногда они реальны, и единственный способ победить их – это стать большим чудовищем.

– Подожди... Если я сделаю то, что ты сказала, почему я стану большим чудовищем?

– Неужели ты веришь, что получив такую силу, ты сможешь удержаться от соблазна использовать ее?

– Да.

– Анита! – она произнесла мое имя так же, как его произносила моя мачеха, когда мне было лет пятнадцать.

– Разве ты сама не хочешь, чтобы я использовала силу, если я смогу ее получить? Разве не в этом весь смысл?

– Да, но я доверяю тебе не только силу, Анита. Я верю, что когда ты используешь ее, чтобы победить Тьму, ты не обратишь весь этот свет и силу против нас. Я надеюсь на твою честь и нравственность так же, как доверяю твоим сверхъестественным способностям.

– Мы виделись только раз. Не слишком ли много доверия?

– Я посадила своего сына и Цинрика, единственного существующего голубого тигра, и некоторых из наших самых мощных вертигров на самолет сегодня утром. Если бы я не верила в тебя, я бы не посылала тебе тех, кто так дорог мне.

Я не знаю, что на это ответить. Утверждать, что она ошиблась, казалось неблагодарностью, поблагодарить казалось неадекватным. Что нужно говорить, когда кто-то так вам верит?

– Я сделаю все возможное, чтобы не причинить никому вреда.

– Видишь, Анита, ты не сказала, что сделаешь все возможное. Ты сказала, что сделаешь все от тебя зависящее, чтобы не причинять никому вреда. Ты считаешь, что твой моральный компас нарушается из-за секса, но я думаю, если ты преодолеешь убеждение, что это грех, твой моральный компас будет показывать точно на север.

– Не слишком ли много надежд ты на меня возлагаешь, Вивиана?

– На кого же еще мне возлагать надежды?

К этому нельзя было ничего добавить. Не то чтобы я не хотела спасти мир, но мысль, что если я провалюсь, никакого запасного плана нет...

Точно. Нам нужен запасной план.

Глава 14

Я только отложила телефон после разговора с Вегасом, как мой мобильный начал играть главную тему из "Сопрано". Я посмотрела на Натаниэля. Он произнес:

– Августин, Мастер Чикаго.

– Потому что он босс мафии, – сказала я.

Натаниэль кивнул.

Я подняла трубку. Я действительно начинала замерзать, покрытая застывшей слизью оборотня, и попыталась закутаться в остатки чистого шелка. Мужчины откликнулись, плотнее прижимаясь ко мне, даже Ашер лег мне на колени, так что я была вынуждена обхватить его рукой, чтобы он не упал. Я ответила:

– Привет, Огги.

– У меня побывал тот, кто, как ты уверяла, умер. – Это не был его обычный дразнящий тон. Обычно он вел себя очень легкомысленно. Сейчас же это был гораздо более серьезный голос и выверенный подбор слов. Это был голос, который он использовал, когда ему было все равно, что я знала, что он видел Рим в самом расцвете.

– Для нас это тоже было неожиданностью, – сказала я, мой голос тоже был немного менее счастливым, чем обычно. Мокрый шелк был недостаточно теплым, чтобы закутаться, так что я перестала и пытаться.

Дамиан, Натаниэль и Ашер прижались ко мне еще теснее. Никки, с его мягким львиным мехом, обернулся вокруг всех нас, будто стараясь стать шубой для каждого. Я почти ожидала, что кто-то из мужчин станет протестовать, но они не стали. Жан-Клод, Мика и Ричард по-прежнему разговаривали у двери. Домино все еще был в дверях, как и подобало охраннику, но Криспин ушел отмываться.

– Поскольку Жан-Клод де-факто считается нашим лидером в США, это не должно было стать неожиданностью, – сказал Огги.

– Ее взорвали, Огги, это должно было ее убить. – Никки обнял всех нас немного крепче, и я заставила себя расслабиться в их руках, чтобы Никки расслабился тоже. Моя расслабленность, казалось, освободила некоторую напряженность в его теле, потому что он вздохнул и потерся лицом о мои волосы и щеку Натаниэля. Как и большинство оборотней, Никки любил обниматься, и в этом было не больше секса, чем в куче спящих вместе котят.

– Ну, я думаю, этого не случилось, – голос Огги звучал сердито.

Я поняла, что он использовал один из моих трюков, пряча свой страх за гневом, думаю, это помогло мне не рассердиться.

– Послушай, Огги, у нас у всех сегодня был шок. Скажи мне, какую легенду, или сон, или что ты видел, что она сделала или пыталась сделать с тобой.

– Она притворялась Белль Морт, но это была не она. – В его последних словах звучало сожаление. Огги, как и все вампиры, которые когда-то были частью ее близкого окружения, всегда сожалели о ее потере, несмотря на то, что она пугала их. – Она пыталась войти в меня. Она пыталась взять меня, Анита. Но ей нужно было разрешение. У меня сложилось впечатление, что если бы я сказал "да", прельстившись ложной Белль, она бы получила необходимое разрешение и завладела мной. Потом она оторвалась от меня. Я ощутил гнев, страх и то, что она нуждается в вампире, зверями зова которого являются большие кошки. Она слабее, чем была, иначе ей не требовалось бы разрешение, она просто проложила бы силой свой путь в одном из нас.

– Дражайшей Мамочке потребовался год, чтобы сделать это с Советом. Я думаю, она слонялась вокруг как тень или свой собственный призрак, пока не обрела достаточно силы, чтобы ударить по ним. Взрыв причинил ей вред, Огги.

– Но недостаточно, – произнес он.

– Согласна, – сказала я.

– Что же она сделала, чтобы сохранить себе жизнь, и как она стала сильнее? Если бы мы могли это понять, тогда мы могли бы не позволить ей стать еще сильнее, чем она уже есть на данный момент. Просто не дать ей стать сильнее, уже было бы чем-то.

– Ее точки опоры – Белль Морт и Падма. Они достаточно сильны, чтобы стать нашей основной проблемой, – возразила я.

Зазвонил телефон, и на этот раз это был просто хороший, нормальный звонок, конечно же, это был не мой телефон, поскольку я все еще разговаривала с Огги. Домино достал свой сотовый из кармана.

Я "ощутила" льва, и это был не Никки. Я чувствовала энергию, как будто стояла в середине сожженной солнцем травы под палящими лучами этого горячего света, и надо всеми был запах кошки и меха, львов.

Домино заговорил с Жан-Клодом, который указал ему на меня. Он обошел кровать и встал перед нами.

– Хейвен и большинство его львов здесь, по крайней мере, громилы. Он требует пустить их внутрь. Охранники у дверей не позволят ему войти с таким количеством громил.

– Я чувствую их. – Я вздрогнула, и Никки прижал нас крепче, рыча мне на ухо: – Если бы ты позволила мне драться с ним, я стал бы новым Рексом, а он был бы мертв.

Огги заговорил снова. Я поднесла трубку ближе, чтобы расслышать. – Я чувствую львов, Анита. Ты и Хейвен должны разобраться с этим.

– Скажи это ему, – произнесла я.

– Сказал, – ответил он.

– Какого черта ты сказал ему сделать? – спросила я.

– Я не говорил ему прийти со всеми своими людьми и бросать тебе вызов.

– Что ты ему сказал?

– Что все, что подрывает основу власти Жан-Клода, сейчас плохая идея. Что он должен найти мир между тобой и ним, и новым львом, Никки. Но тебе следует приручить Хейвена, Анита. Ты должна убедиться, что контролируешь львов, как их Мастер-Вампир.

– Я не настоящий вампир, Огги, и у меня нет всех этих сумасшедших навыков, которые нужны.

– Есть, ты просто слишком человек, чтобы ими воспользоваться.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что тебе жаль людей. Это означает, что ты позволяешь своему сердцу становиться на пути бизнеса.

– А ты – нет? – спросила я.