Текст книги "Стисни зубы и умри"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Это дело львов, – зарычал Хейвен, но он определенно не спускал с нее глаз, когда она обходила вокруг него. Это означало, что в ней одной он видел большую угрозу, чем в любой из нас. Я была оскорблена.

– Я телохранитель Аниты. Я не очень хорошо выполню свою работу, если позволю тебе нанести ей вред, не так ли? – Одни интонации ее голоса дали мне понять, что Хейвен нравился ей еще меньше, чем Ричард.

– Вы думаете, что вместе сможете побить меня? – спросил он.

Я никогда не видела, как дерется Келли, и Розамунда, скорее всего, была менее чем полезна, но я знала Клаудию.

Я сказала:

– Думаю, сможем.

– Может быть, но я обломаю вас до того, как вы меня уложите.

– Мы вышибем из тебя дерьмо.

– Что? – переспросил он.

Я почувствовала, что улыбаюсь, и улыбка не была милой. Она была холодной и предупреждающей. Она соответствовала тому, что я собиралась сказать.

– Если думаешь, что можешь выиграть этот бой – иди сюда и докажи это.

В один миг он просто стоял там, а в следующий превратился в размытое пятно. Мне хватило времени только на одну мысль: "Он слишком быстрый!" – а затем начался бой.

Глава 22

Розамунде хватило нескольких ударов. Она упала на пол и лежала окровавленная и ошеломленная. Я дважды резанула Хейвена, прежде чем он достал меня своей длинной ногой, лишив равновесия. Я свалилась. С ножами в руках я не могла оттолкнуться от пола, перенаправив энергию падения. Я должна была просто упасть. В том, чтобы внезапно упасть, есть что-то, что сбивает с толку, заставляя сердце пропустить удар. У меня не было на это времени. Он возник надо мной, а потом исчез. Все произошло настолько быстро, что было похоже на фокус. Но это случилось не благодаря его силе. Клаудия отшвырнула его от меня, и он полетел в камин. Удар был такой силы, что комната затряслась. Надо мной сверкнули ее длинные, обтянутые джинсами ноги, завершающие удар.

Я вскочила на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хейвен заблокировал ее следующий удар и, поймав ее ногу рукой, ударил локтем. Она упала на землю, увлекая его всем своим весом вниз. Он смог устоять, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы обрести равновесие. И она использовала эти секунды, чтобы нанести второй удар свободной ногой, описывая дугу, которая заканчивалась у его лица. Он не мог заблокировать удар и остановить ее ногу. Но он заблокировал и теперь обеими руками держал ее ноги. Она была в ловушке, но мы-то не были.

Келли метнулась к нему справа, а я двинулась слева, перехватывая большой нож, так, чтобы его острие смотрело вперед, и я могла дотянуться до него прежде, чем он заблокирует удар. Я не надеялась, что мне хватит скорости, чтобы проткнуть его, но острие ножа внезапно прошло между его ребер – годы тренировок сделали свое дело. Когда бьешь кого-то сверху вниз, можно достать до сердца, если нажать, как следует.

Я знала, что Келли тоже что-то делает с другой стороны, но у меня не было времени посмотреть. Хейвен воспользовался Клаудией как щитом, бросив ее в меня. Клаудия рухнула на меня, и мы кучей свалились на пол. Я ничего не могла поделать, не выпустив при этом ножи из рук и не ранив Клаудию. По крайней мере, на этот раз бесчувственное тело Розамунды прервало мое падение. Но лежащая на мне Клаудия не позволила мне вскочить в тот же миг.

Она перекатилась, освобождая меня, и поднялась на ноги. Хоть и с опозданием, но я тоже встала. Келли и Хейвен обменивались ударами, каждый из которых был таким быстрым, что блокировал удар соперника. Я едва могла уследить за ними, потому что движения казались размытыми. Но она была моего роста, и Хейвен держал ее на расстоянии благодаря своим длинным ногам. Она пыталась увернуться от града болезненных ударов и подойти ближе, но не могла. Никто из них не мог ударить туда, куда хотел, но они нанесли друг другу уже множество ударов по рукам и ногам. Тот, кто первым устал бы, или тот, кто смог бы сломать своему противнику руку или ногу очередным сильным ударом, определил бы исход драки... Если бы она была только между Келли и Хейвеном.

Клаудия зашла с другой стороны. Он сделал последний выпад, Келли заблокировала его рукой, и я услышала треск кости, похожий на звук ломающегося карандаша. На мгновение она потеряла концентрацию от боли и травматического шока. И тогда его нога, описав круг, ударила ее по лицу. Она рухнула на пол и больше не поднялась.

Клаудия заняла ее место, выставив руки, сжав кулаки, приготовившись отражать его удары, расслабленно расставив длинные ноги, почти подпрыгивая на месте.

Его руки тоже были подняты, а ноги расставлены. Два небольших пореза, которые я нанесла ему раньше, окрашивали алым живот и одну руку. Последняя глубокая рана на грудной клетке была узкой, но сильно кровоточила. Чем больше он двигался, тем быстрее мог истечь кровью. Потом я заметила бурлящие в ране крошечные пузырьки. Я что, задела легкие?

– Ни одна женщина не может победить меня один на один, – Хейвен тяжело дышал. – Вот почему я – царь, а вам приходится жульничать.

– Я недооценила тебя, – сказала она. – Я не повторю этой ошибки.

– Думаешь, ты способна меня побороть?

– Да, – подтвердила она.

– Клаудия, – сказала я, – не делай этого из-за какого-то шовинистического дерьма.

– Я уже давно хотела выбить дерьмо из двух мужчин в твоей жизни, Анита. Это – не шовинистическое дерьмо. Это – облегчение.

– Клаудия. . . – начала я.

– Сделай же это, сука, – бросил Хейвен.

И она сделала.

Глава 23

Я раньше не понимала, что меня удерживало от активного участия в боях с оборотнями и вампирами не только то, что я была девушкой. А то, что я была миниатюрной девушкой. Клаудия такой не была.

Она была выше Хейвена, и ноги у нее были длиннее. Конечно, руки были длиннее у Хейвена, но в боевых искусствах именно ноги позволяют достать противника. И у Клаудии был хороший размах. Она использовала его, чтобы заставить Хейвена защищаться, снова и снова. Только благодаря тому, что ее руки и ноги были темнее, а у него – светлее, я могла разобрать, кому какое движение принадлежит, ибо цвета их кожи из-за невероятной скорости превратились в визуальный эффект Допплера.

Я перебралась за упавший диван, чтобы быть подальше от боя. Не отрывая взгляда от дерущихся, чтобы кто-нибудь снова, падая, не сбил меня с ног, я упала в небольшую груду одежды и наткнулась на единственную твердую вещь среди всей этой мягкости. Я положила наручный клинок обратно в его ножны и откопала под собой еще один беспризорный пистолет. Это был 357-й магнум. Кто, черт возьми, был настолько большим, чтобы незаметно его пронести?

Натаниэль и Тревис стояли на коленях возле Розамунды и Келли. Келли была без сознания, но Розамунда должна была уже встать. Может ли оборотень умереть от перелома шеи или трещины в черепе? Кажется, нет, но я не знала наверняка. Я так привыкла к действительно сильным оборотням, которые могли выжить практически всегда, что просто ничего не могла сказать о ком-то вроде Розамунды, с более низким уровнем силы. Я не знала, куда подевался Ноэль, но до тех пор, пока он был далеко от Хейвена, так было даже лучше.

На какой-то момент в драке наступила заминка. Я увидела, как нога Клаудии соединилась с телом Хейвена, и он оказался в воздухе. Когда он пролетел мимо, ветер прошелся по моей щеке. Звук, с которым он ударился о дальнюю стену, был глухим ударом плоти о препятствие. Клаудия пронеслась мимо меня, перепрыгнув раскуроченный диван, чтобы закончить начатое.

В комнате прогремел выстрел, отразившись от голых каменных стен. Я повернулась на звук с 357м в руке. Я успела заметить, как Хейвен сполз по стене, кашляя кровью. Клаудия упала на пол. Ее левая рука висела плетью, по ней струилась кровь. Это был один из тех моментов, когда мир замедляется, как будто все поймано в кристалле. Все выглядит ярким и четким, будто увиденное навсегда врезалось в мозг. Хейвен снова поднял свой пистолет, целясь в Клаудию. Я прицелилась в него, но еще не сделала выстрел. Я выкрикнула его имя: "Хейвен!"

И это заставило его заколебаться на долю секунды. Его глаза стрельнули в меня, и тогда мир ускорился. Все произошло одновременно. Он нажал на курок, и я тоже. Сила отдачи от большой пушки в конечном итоге развернула ее дулом в потолок в моей руке, прежде чем я смогла навести ее на цель еще раз.

В его груди была дыра, но он все еще водил пистолетом, пытаясь прицелиться в меня. Тот, кто стреляет первым, выигрывает. Я даже не успела занервничать или испугаться, поле зрения сузилось до размера цели. Я задержала дыхание и нажала на курок. Его пистолет выстрелил вслед за моим. Я услышала свист пули и вздрогнула, когда она попала в диван рядом с моей головой. Грудь Хейвена расцвела малиновым, как уродливый цветок. Невероятно, но он снова навел на меня пистолет. Я же больше не могла прицелиться в него из 357-го, я бы просто не успела. Отдача от выстрела заставила мою руку подняться вверх. Я снова опустила ее вниз и попыталась навести на цель, хотя знала, что уже не успею.

Его выстрел был оглушительным, и третья пуля прошла мимо, но мое плечо онемело, так что я решила, что он меня ранил. Однако я сделала свой выстрел, и внезапно эхом отозвались другие пистолеты. Я не стала оборачиваться. Если они стреляли в меня, я все равно была бы покойником, если же они стреляли по Хейвену, вот и отлично. Я сосредоточилась на том, чтобы выстрелить вместе с ними. Мое плечо работало не совсем нормально, но я могла его использовать. Я побеспокоюсь об этом позже.

Тело Хейвена дернулось, когда в него попали пули. Я не знала, какой выстрел был моим, а какой – нет. Мы все целились в центр тела, и эта красивая мускулистая грудь и живот превратились в кровавое месиво.

Я оглохла. В моей голове звенело от выстрелов. Когда кто-то тронул меня за плечо, я вскочила и начала водить вокруг пистолетом. Нечестивец придержал мою руку и пистолет своей большой рукой. Его рот двигался. Я не могла расслышать, что он говорит, но когда он взял пистолет у меня из рук, я позволила ему это сделать.

Я посмотрела на свое левое плечо, но крови не было. Оно болело, но я не видела раны. Нечестивец продолжал говорить со мной, помогая мне подняться на ноги, а я все еще не могла понять его. Мимо нас, направляясь к Хейвену, спешили люди с оружием наизготовку. Фредо стоял на коленях возле Клаудии. Я спросила: "Клаудия... С ней все в порядке?" Я понятия не имела, насколько громко или тихо говорила. Я не могла понять!

Нечестивец покачал головой, его мокрые светлые волосы приклеились к лицу, как будто он не успел вытереть их насухо. Он был одет. Он развернул меня от Клаудии, и я сопротивлялась его хватке, намереваясь пойти и проверить ее, но он только крепче сжал руки. Он не хотел, чтобы я ее видела? Насколько сильно она была ранена? Потом он развернул меня в другую сторону, и я увидела лежащего на спине Ноэля. Вся его грудь была в крови. Я шагнула вперед, толпа расступилась, и я поняла, что они стояли на коленях возле другого тела. Длинные золотисто-каштановые волосы рассыпались между ними. Теперь я поняла, почему мое плечо болело, несмотря на то, что раны не было.

Я шагнула вперед, сбрасывая руку Нечестивца. В этот момент, если бы кто-то хотел меня застрелить, у него был бы шанс, потому что я забыла обо всем, кроме Натаниэля.

Глава 24

Не замечая ничего вокруг, я протолкалась сквозь коленопреклоненных людей, чтобы упасть на колени рядом с ним. Он посмотрел на меня широко раскрытыми лавандовыми глазами. Джейсон держал его за руку. Лисандро зажимал рану на плече. Я дотронулась до своего плеча, болевшего именно в том месте, где была его рана. Но я раньше чувствовала боль от гораздо худших ран Ричарда и Жан-Клода. По сравнению с ними, эта была не такой тяжелой. Он бывал в худшем состоянии и выжил. Я знала это, но по-прежнему чувствовала необходимость прикоснуться к нему. Я расплакалась, хотя не собиралась, но Джейсон тоже плакал, так что это было нормально.

Я дотронулась до лица Натаниэля, и он мне улыбнулся. Мой слух начал возвращаться ко мне. Я услышала крики: "Его больше нет! Нет!". Я повернулась и увидела Джесси и Келли, стоящих на коленях по обе стороны от Ноэля. Я чувствовала их энергию, их львов, пытающихся дотянуться до Ноэля.

– Иди, – сказал Натаниэль, – помоги Ноэлю.

Я положила руку на его грудь напротив сердца: мне необходимо было ощутить его уверенное биение, прежде чем уйти. Потом я преодолела несколько футов, отделявших меня от Ноэля. Оказалось, что это Келли кричала на Джесси: "Его больше нет! Слишком поздно!" Джесси гладила ее по плечу.

Одного взгляда на Ноэля хватило, чтобы понять, что она была права. Мозгам не место снаружи. Я смотрела на содержимое его черепной коробки, вывалившееся на пол. Он собирался получить магистра по литературе. Все его знания, все усилия вытекли из пробитой головы и густой, кровавой массой растеклись по полу. Даже сильный оборотень не мог исцелиться от подобного. Им было подвластно почти все, но не это.

Истина возник рядом со мной, его волосы были еще темными после душа.

– Он прятался в коридоре. Когда мы вбежали на звуки драки, он выскочил. Он прикрыл собой Натаниэля, спас его. Мы же опоздали.

Я опустилась на колени рядом с трупом, потому что это был именно труп. Это больше не был Ноэль, это было его тело и не более. Никакое чудо не могло спасти его на этот раз.

Услышав крик из глубины комнаты, я выдавила:

– Как Клаудия?

– Она будет жить, – проговорил Нечестивец. Он как раз вернулся оттуда. – И, кажется, ваш Рекс – тоже.

Я уставилась на него снизу вверх.

– Что? – спросила я.

– Его раны заживают. Врач считает, что он выживет, – пояснил Нечестивец.

– Хейвен достаточно силен, – сказала Джесси.

Отрицательно покачав головой, я поднялась над телом Ноэля и пошла к охранникам, обступившим Хейвена. Нечестивец и Истина следовали за мной по пятам. Не знаю, собирались они охранять меня или попытаться остановить. Доктор Лиллиан, наш главный медик, стояла на коленях над Хейвеном. Должно быть, она пришла, когда я была в душе. Но эта мысль промелькнула где-то на заднем плане, потому что мне не было дела до того, когда она пришла или откуда узнала, что мы в ней нуждаемся.

Я пробилась сквозь охрану. Я слышала свой голос, который произнес:

– Все в порядке, Лиллиан, вам не нужно ничего для него делать.

– Он пострадал сильнее, чем Клаудия. Мне нужно стабилизировать его состояние, – сказала она.

– Он будет жить? – спросила я.

– Думаю, да.

– Нет, – сказала я.

Лилиан посмотрела на меня, и я увидела что-то в ее лице, в ее глазах.

– Анита, не нужно этого делать...

Я покачала головой.

– Нет, нужно.

Она попыталась остановить меня, и я приказала: "Уберите ее отсюда. Пусть спасает кого-то другого".

Ее утащили прочь. Лежащий на полу Хейвен взглянул на меня. Его глаза казались неестественно, просто невероятно синими по контрасту с кровью на его лице. Из его рта потекло еще больше крови, когда он попытался что-то сказать.

Я направила 357-ой ему в лицо. Он просто смотрел на меня этими своими глазами. Его голос был сдавленным, потому что в его горле были вещи, которых не должно быть у живого человека. Он закашлялся, брызгая кровью, и выдавил: "Я исцелюсь".

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, не исцелишься.

– Я убил твоего леопарда? – спросил он.

– А ты в него целился? – поинтересовалась я.

Он улыбнулся, показывая перепачканные в собственной крови зубы.

– Да.

– Почему? – спросила я.

– Потому что ты любишь их всех больше, чем меня.

Он закашлялся так сильно, что выкашлял на пол что-то густое и мясистое, похожее на кусок легкого. Тот, кто мог исцелиться от таких страшных ран, нанесенных серебром, должен был быть очень мощным.

– Прощай, Хейвен.

Он зарычал на меня и начал обращаться. Его сила омыла мою кожу волной наэлектризованного тепла. Моя львица зарычала. Его синие глаза наполнились львиным янтарем, и я нажала на курок. Янтарь начал исчезать. Я нажала на курок второй раз, глядя в те самые голубые глаза, в которые не раз смотрела в постели. После второго выстрела смотреть уже было невозможно. Я упала на колени и приставила ствол к его лицу для третьего выстрела. С такого близкого расстояния он бы вынес ему мозги. Как Ноэлю. В точности, как Ноэлю. Мое лицо покрылось кровью и более густыми вещами, и я пыталась проморгаться. Слишком близко. Ему разнесло мозги.

Я еще дважды выстрелила вхолостую, прежде чем поняла, что револьвер пуст. Тогда я поднялась на ноги, позволив незаряженному пистолету упасть на пол. Без пуль это был просто тяжелый камень, который не помог бы мне против кого-либо в этой комнате.

Все отступали с моего пути. Никто не пытался прикоснуться ко мне, или утешить меня, или заговорить. Они просто расступались, глядя на меня. Я шла к Натаниэлю. Сейчас с ним был Мика, он держал его руку. Натаниэль улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Я тоже тебя люблю, – проговорила я.

Мика взял меня за руку, но я отрицательно покачала головой и поднялась на ноги.

– Останься с Натаниэлем, – попросила я.

– Он не оставил тебе выбора, – сказал Мика.

Я кивнула.

– Я знаю.

Затем я направилась в прихожую. Я просто шла вперед. У меня проскользнула смутная мысль, что мне нужно еще раз помыться. Я шла. Джейсон был в коридоре с Джей-Джей. Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Джейсон попытался отвести ее в спальню, подальше от всей этой крови и смерти.

Я шла, пока не добралась до одной из новых душевых, которые достроил Жан-Клод, когда мы осознали, как много людей живет в подземельях цирка. Это была большая открытая душевая, как в тренажерном зале. Я повернула кран на ближайшем душе и шагнула под него. Я не сняла одежду, это казалось мне неправильным. Я просто налила мыло из дозатора и смыла кровь Натаниэля с рук. Отмыла от крови Хейвена свои волосы и лицо. Кровь Ноэля пропитала мои джинсы от колена и ниже, и мою обувь. Я не могла от нее избавиться. Я сняла кроссовки и швырнула их через всю комнату. Затем сняла брюки и попыталась отмыть колени.

– Анита... Анита...

Я усердно отчищала свои джинсы.

– Не выходит... Я не могу смыть кровь.

– Анита! – Ричард схватил меня за руки, развернул меня лицом к себе, и вода, которая лилась сверху, облила его грудь. Он был высоким, и вода не намочила его выше. Его карие глаза были наполнены жалостью, грустью и еще чем-то, что я не могла разобрать.

Я протянула ему джинсы.

– Я не могу отмыть кровь.

Он взял джинсы из моих рук.

– Ничего страшного, – сказал он.

Я отрицательно покачала головой.

– Это не так.

Он привлек меня к себе, так что вода текла по моей спине.

– Да, это не так. Мне очень жаль, Анита. Мне очень жаль.

Я напряглась в его объятиях, но он просто крепко держал меня, и постепенно мои руки разжались, и я обняла его за талию. Я спрятала лицо в мокрой футболке на его мускулистой груди. Я была как раз такого роста, чтобы прижаться ухом к его груди. Я держалась за него, прислушиваясь к глухим, сильным ударам его сердца.

Он гладил мои волосы, шепча: "Я здесь, я с тобой. Мне очень жаль... но я здесь ".

Я успела сказать: "Я рада, что ты здесь", прежде, чем разрыдаться. Я плакала, пока мои ноги не подкосились, и тогда он поймал меня. Он поднял меня на руки, прижимая к себе, приблизив свое лицо к моему, и шептал: "Я здесь, я здесь". Иногда это все, что можно сказать. Иногда это единственное утешение, которое вы можете предложить, и единственное, которое можете ожидать.

Глава 25

Я сидела на краю кровати Жан-Клода. Даже после того, как целый год я бывала здесь почти каждый день, я до сих пор не думала о ней, как о нашей кровати. Я завернулась в мягкое синее одеяло, потому что мои волосы снова были мокрыми, а все мои халаты – шелковыми. Жан-Клод стоял позади меня на коленях, в черном бархатном халате с меховыми лацканами, такими же черными, как и остальной наряд. Обычно мне очень нравилось, когда он надевал этот халат, но сегодня мне было все равно. Он сушил мои волосы с помощью большой, зубчатой насадки фена. Обычно я позволяла моим волосам высохнуть естественным образом, но я вся дрожала, и он попросил разрешения высушить их феном. Я не возражала. Мне было все равно. Самым лучшим в фене, помимо тепла, было то, что он гудел так громко, что никто не мог приставать ко мне с разговорами. Значение разговоров слишком переоценивают.

Жан-Клод взял другую прядь моих кудрей и приложил к ней фен. Я сидела, а горячий воздух овевал кожу головы, играл с моими волосами. Жан-Клод втер в них какой-то оставшийся у него кондиционер, осторожно, так чтобы фен не пересушил мои волосы. Предварительно он спросил у меня разрешения, и мой ответ был таким же, как и весь последний час: "Хорошо".

На вопрос: "Ты в порядке?", я автоматически отвечала: "Я в порядке". Если это и была ложь, правды я все равно пока не знала. Я была в порядке.

Он выключил фен и положил его на кровать рядом с собой. Собрал в пучок мои локоны в своих руках, сооружая такую прическу, которая ему нравилась. Я просто сидела, изредка моргая. Меня меньше всего беспокоило то, как выглядят мои волосы.

Я услышала звук открываемой двери. Я не обернулась. Это не казалось мне таким уж важным. Затем я почувствовала запах кофе. Мой пульс немного ускорился, я пошевелилась и вдруг поняла, насколько я горбилась. Я заставила себя сесть ровнее, расправила плечи, выровняла спину. Я не должна была съеживаться, как побитая собака; то, что часть меня ощущала себя именно таким образом, меня не трогало. Я чувствовала себя побитой, но я не могла позволить себе так выглядеть.

Передо мной появился Ричард. Он был без рубашки, но в джинсах – таких выцветших, что на них появились белые пятна, словно попали в какую-то аварию с отбеливателем. Обычно Ричард выбрасывал подобное старье. К тому же, он был босым.

– Мне жаль, что вся твоя одежда промокла, – сказала я. Мой голос звучал как-то неестественно, как будто в моей голове раздавалось эхо.

Он протянул мне красную кружку с кофе. Это была одна из новых кружек из набора посуды, который Натаниэль купил сюда. Так же, как и в нашем доме, он взял обычную большую столовую посуду двух контрастных цветов. У нас это были зеленый и синий цвет, а для цирка он выбрал красный и черный. Посуда стояла в недавно установленной кухне, которую сделали в то же время, что и новые ванные комнаты. Хорошо, что все не пошло наперекосяк, когда у нас здесь были все эти рабочие.

Ричард встал передо мной на колени и протянул кружку.

– Кофе. Тебе это нужно.

Я кивнула, но не шелохнулась, чтобы взять ее. Я могла думать только о Натаниэле в холле, с врачами и Микой, держащим его за руку. Я пыталась взять себя в руки и прекратить это дерьмо, прежде чем идти к нему. Какая-то тихая часть внутри меня продолжала повторять: "Хейвен пытался убить Натаниэля. Он хотел, чтобы Натаниэль лежал там с растекшимися по полу мозгами". Тогда я отогнала мысли прочь и попыталась ни о чем не думать.

– Ты не хочешь кофе? – спросил он.

– Пахнет хорошо, – сказала я, и мой голос звучал так же заторможено, как я себя чувствовала.

Ричард прикоснулся к моей руке, выглядывающей из-под края одеяла, и обернул мои пальцы вокруг ручки кружки.

– Пей.

Моя рука затряслась, когда я подняла кружку, поэтому мне пришлось помочь себе другой рукой, чтобы не опрокинуть кофе не себя. Двумя руками было удобнее. На секунду я замерла, вдыхая насыщенный аромат хорошего черного кофе. Кофе покупал для меня Натаниэль. Он был единственным, кто всегда выбирал то, что я хотела.

– Как Натаниэль? – спросила я.

– Как я уже говорил, ma petite, он в порядке. Он будет в порядке. Он пострадал, но это поправимо.

– Пей кофе, пока он горячий, Анита, – попросил Ричард.

Я отпила глоток, и это было замечательно. В нем было недостаточно сахара, но Ричард не знал, что я стала класть его больше. Его долго не было рядом, чтобы знать, что у меня что-то изменилось.

– Как мы всех защитим? – спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Когда ты будешь готова, мы встретимся с тиграми, – ответил Жан-Клод.

Я отрицательно покачала головой.

– Я имела в виду не от Марми Нуар, а от того, что только что случилось. Я думала, что мы с Хейвеном все решили. Я полагала, мы в безопасности.

– Мы все так думали, – заметил Ричард.

Жан-Клод сел позади меня, прижавшись своим телом к моей спине. Его руки бережно обвили мои плечи так, что он не мешал пить кофе, но все же обнимал меня.

– Ты не могла знать, ma petite.

– Что Хейвен был плохим парнем? Я знала, и то, что он избил их до полусмерти, только подтвердило, что он ничуть не изменился.

Он прижался лицом к моим волосам.

– Среди крыс Рафаэля тоже есть плохие парни, но они никогда бы не повели себя так. Это случилось не из-за его прошлого. И не из-за того, что он провел большую часть своей жизни по ту сторону закона.

– Тогда почему? Из-за чего?

– Не спрашивай сейчас, ma petite. Пожалуйста, оставь это в покое, пока не пройдет какое-то время.

– Нет, – отозвалась я, – если ты знаешь, почему это произошло, то скажи мне, потому что я не понимаю.

– Возьми кофе, Ричард, – попросил он.

Ричард забрал кружку и сел на полу, нащупывая рукой мои ноги в чистых джинсах под одеялом. У меня хватало одежды переодеться, независимо от того, сколько раз я ее портила. У меня здесь был весь мой треклятый гардероб. Так что я могла переодеваться после каждого кровопролития. Ричард погладил мою ногу сквозь ткань. Я не возражала.

– Скажи мне, Жан-Клод, – потребовала я.

Он обнял меня за плечи, его лицо приблизилось к моему.

– Я думаю, что он прежде никогда не был влюблен. Возможно, за всю свою жизнь он никогда и никого не любил по-настоящему. До тебя, ma petite.

Нахмурившись, я положила свои руки поверх его.

– И что это значит? Если я была его первой любовью, почему он пытался убить одного из тех, кого я больше всего люблю?

Он стиснул меня крепче, и я поняла, что мне не понравится то, что он собирается сказать. Но мне необходимо было это услышать. Мне нужно было понять, какого хрена все пошло наперекосяк.

– Мне сказали, он ответил на вопрос, почему он это сделал, ma petite.

Я кивнула.

– Он сказал – это потому, что я люблю других мужчин больше, чем его.

– Некоторые мужчины, влюбляясь в первый раз, принимают желание обладать за настоящую любовь. У собственности нет прав или чувств, она – то, чем владеют и управляют. Он провел более года, пытаясь сделать именно это, и проиграл.

– То есть, когда он напал на Мику и Натаниэля последний раз, когда мы все были в моем доме, это была своего рода последняя попытка... завладеть мной?

– Когда ты стала драться против него, на их стороне, он не смог этого понять, – спокойно сказал Ричард.

– Он причинил боль тем, кого я любила. Я не прощаю таких вещей.

– Но он был сильнее, чем они, он мог бы выиграть бой, если бы ты не стала на их сторону. Думаю, если бы он на самом деле был готов причинить тебе физическую боль, ты бы не победила его.

Я кивнула, держась за руки Жан-Клода, опираясь на его крепкое тело. Ричард поглаживал мои ноги снова и снова.

– Сегодня он хотел ранить меня.

– Может быть, – сказал Ричард, – но не тебе он хотел пустить кровь. Даже в запале боя он практически не ранил тебя, не так ли?

Я взглянула на него сверху вниз.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не хотел причинить тебе боль физически, даже в самом конце.

– После этого я должна почувствовать себя лучше? – поинтересовалась я.

– Нет. То есть, да. Черт...

– Ты хочешь сказать, что Хейвен не ранил бы меня? Что я не должна была его убивать? – мой голос сорвался почти на крик.

– Нет, – сказал Ричард, – нет, он должен был умереть. Он был слишком опасен.

– Тогда что ты хочешь этим сказать?

Осторожно поставив кружку с кофе на тумбочку, Ричард опустился передо мной на колени, положив свои руки на мои ноги, укрытые одеялом.

– Я хочу сказать, что он не хотел ранить тебя физически, но стремился сделать тебе больно, Анита. Он хотел причинить тебе такую же боль, как ты – ему.

– Что это значит? – спросила я.

– Это значит, ma petite, что он знал, кого убить, чтобы разбить тебе сердце, – произнес Жан-Клод.

Я повернулась, чтобы видеть его лицо.

– Что?

– Ты меня любишь, я знаю, – сказал он, – но мысль о гибели Натаниэля, о его безвозвратной потере, мысль о том, насколько близко ты сегодня подошла к тому, чтобы утратить его навсегда – именно она заставляет тебя покрываться холодным потом и желать ничего не чувствовать.

Я открыла рот, чтобы сказать ему, что он сошел с ума, но тут же закрыла его и попыталась обдумать его слова. Затем отрицательно покачала головой.

– Я не знаю, что на это ответить. Я чувствовала бы себя так же плохо, если бы в той комнате лежал один из вас.

Ричард положил голову мне на колени. Моя рука машинально опустилась, чтобы прикоснуться к пушистым волнам его волос.

– Я знаю, что не безразличен тебе, Анита. Может быть, если я перестану быть таким ослом, ты снова полюбишь меня. Мне тоже пришлось несладко, когда я наблюдал, как ты влюбляешься в Натаниэля и Мику. Мику я принял. Он – Нимир-Радж. Может быть, он слишком мал, чтобы выиграть кулачный бой со мной или с одним из более крупных доминантов, но он – хороший лидер, лучше меня, лучше, чем был Хейвен. Мы оба это понимали и уважали его... Но Натаниэль... Мне потребовалось много времени, чтобы понять, за что ты его любишь.

Он говорил, опустив голову мне на колени, согнув свое длинное тело, чтобы иметь возможность прижаться головой и своими широкими плечами к моим коленям. Я видела только одну сторону его лица, когда он говорил, а он вообще не мог видеть моего. Так было задумано?

– Я не хотела обидеть тебя или кого-то еще, – выдавила я.

– Я знаю, – проговорил он, – но иногда я хотел ранить тебя, Анита. Я очень сожалею об этом сейчас, но Натаниэль задел мое мужское достоинство. Хейвен был намного большим мачо, отчасти потому, что таковы львы, а отчасти потому, что с юных лет жил в банде. Он просто не мог делиться с кем-то, кого считал слабаком.

Ричард обхватил мои ноги, обнимая меня.

– Он не мог вынести того, что ты любишь кого-то более слабого, менее доминантного, покорного во всем, и любишь его больше.

Я задумалась.

– Так вот почему он был уверен, что у меня был секс с Тревисом и Ноэлем? Они слабые, покорные... по крайней мере Ноэль, насчет Тревиса не уверена. Не думаю, что он сам успел определиться на свой счет.

Ричард кивнул головой, лежа у меня на коленях.

– Думаю, отчасти из-за этого. Он смотрел на мужчину, которого ты любила больше всего, и тех, в кого ты, казалось, легче всего влюблялась, и, как правило, это были менее доминантные мужчины. Мика – Нимир-Радж, но он не боролся с тобой за главенство среди леопардов. Он не спорит с тобой, как я.