Текст книги "Стисни зубы и умри"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Громкие слова, Ульфрик, – сказал Ашер, – но как я недавно понял, слова ничего не стоят на самом деле.

Ричард посмотрел на вампира.

– Я работаю над собой, Ашер, и тебе нужно сделать то же самое.

– Что ты имеешь в виду? – оскорбился тот.

– Это означает, что ты раздражен! Ты хочешь, чтобы Жан-Клод любил только тебя, а он не может. Я тоже хотел, чтобы Анита любила меня одного, и чтобы мы оба перестали быть частично монстрами. Ни один из нас не получил того, что мы хотели. Потому лучше заняться тем, что у нас есть.

– Mon Dieu, вы слишком хороши, чтобы быть правдой, Ульфрик, и слишком скучны.

Я выдернула свою руку из руки Ашера. Он посмотрел на меня.

– Ты же сам хотел Ричарда, но в то же время умудряешься сердиться, что не можешь быть здесь наедине с Жан-Клодом, или с Жан-Клодом и мной. Тебя раздирает злость и противоречия, и ты будешь придираться к нам, пока все опять не пойдет прахом. Ты всегда так делаешь, когда сердит, и раньше тоже так поступал.

Ашер сел на кровати.

– Таким образом, потому что я не провел последние четыре месяца, занимаясь психотерапией, я должен быть изгнан из постели? Но пока кое-кто лечил голову, я здесь работал в качестве его заместителя.

– Я знаю, Ашер, и мне жаль, что меня не было здесь, чтобы помочь, – сказал Ричард.

Ашер протиснулся между нами и попытался встать с кровати. Ричард схватил его за руку.

– Отпусти меня, волк, – зашипел Ашер.

– Я думал, ты хотел моих прикосновений.

Это остановило вампира и заставило его посмотреть в лицо мужчины. Он опять сделал так, чтобы волосы скрывали одну сторону его лица, когда они смотрели друг на друга.

– Я хочу.

– Тогда куда это ты собрался?

Ашер посмотрел на руку Ричарда, которая не давала ему уйти. Он немного расслабился, но сказал:

– Твой терапевт, должно быть, прописала тебе неплохие таблетки? Это – единственная причина, почему ты можешь быть так спокоен.

Ричард улыбнулся.

– Нет, на оборотней не действуют подобные препараты. Наш организм слишком быстро их перерабатывает.

– Тогда ты тем более не можешь говорить это всерьез. Если ты убегал от Аниты, которую любишь, и Жан-Клода, к которому тебя тянет, ты не можешь вот так запросто терпеть мои прикосновения.

– Есть пределы тому, что ты можешь со мной делать, это – правда. Но я разделяю некоторые из эмоций Жан-Клода и его воспоминания. Я помню любовь к тебе, Ашер, и у меня есть тело, которое может это сделать.

Я вытаращилась на Ричарда, а затем на выражение на лице Ашера. Я никогда не видела вампира таким удивленным. Он засмеялся диким, резким смехом.

– Ты предлагаешь то, в чем Жан-Клод отказал мне?

Ричард улыбнулся.

– Я думаю, это будет почти на пределе моей новоявленной уверенности в себе, но я предлагаю попробовать. Теперь ты достаточно силен, чтобы заполучить собственную территорию с Нарциссом, оставаясь здесь, ты делаешь Жан-Клода сильнее, что делает нашу территорию более безопасной.

– На что ты готов пойти, чтобы я остался, Ричард? – в его голосе снова звучала насмешка.

Ричард потянул его назад одной рукой. Ашер позволил ему. Ричард откинулся на подушки и привлек мужчину к себе, прижав к своей груди. Ашер касался только его груди, но это уже было больше, чем я когда-либо видела у него с другим мужчиной, не считая Жан-Клода. Ричард обхватил своими сильными руками вампира и обнял его.

– Я же оборотень, нам нравится спать в большой теплой куче тел.

Ашер погладил пальцами голые руки Ричарда. Ричард откинулся еще дальше на подушки, сильнее прижимая его к себе. Ашер наклонил голову и коснулся губами загорелого, мускулистого предплечья.

– Только не кусаться, пока – нет, запомни это, – сказал Ричард, но поднял вторую руку и начал перебирать волосы мужчины.

Я обменялась ошарашенным взглядом с Жан-Клодом. Затем протянула ему руку.

– Ущипни меня, потому что это, должно быть, – сон.

Жан-Клод кивнул.

– Ты читаешь мои мысли, ma petite.

Ашер потерся щекой о плечо Ричарда, как кошка, словно ставя метку.

– Присоединяйся, Жан-Клод, тут тепло и так вкусно пахнет...

– Не стой столбом, – поддержал его Ричард. – Иди к нам.

– Извини, Ричард, но мне сложно поверить в такие перемены, – сказала я.

– Значит, ты мне не доверяешь? – поинтересовался он.

Ашер ласкал и целовал его руку.

– Не говорят ли: "Дареному коню в зубы не смотрят"?

– Типа того, – выдавила я.

– Чего же ты ждешь, Анита? Или ты не хочешь ни одного из нас? – он посмотрел на меня над рукой Ричарда, используя все чары своих прекрасных глаз. Хочу ли я их обоих? Да, и очень сильно.

Я обернулась к Жан-Клоду, который все еще стоял рядом с кроватью, наблюдая за ними. Я протянула ему руку.

– Если ты доверяешь, то и я буду.

– Я доверяю, – прошептал Жан-Клод.

– Когда я понял, как по-идиотски я вел себя по отношению к вам обоим, я думал послать цветы, но, кажется, в мире недостаточно роз, чтобы уравновесить то, что я чуть не натворил, – он приподнялся, и у Ашера невольно вырвался протестующий стон, когда он убрал свою руку. Ричард взялся за свою футболку и стянул ее одним плавным движением. – Я решил, что это будет лучше, чем цветы.

Ашер заколебался, глядя на него. Ричард снова притянул его к своей груди, так, как он лежал прежде. Ашер извернулся и для пробы положил руку на голый бок. Ричард протянул руки, одну ко мне, а другую – к Жан-Клоду.

– Я всегда могу позвонить флористу, если вы забракуете эти извинения, – его слова были шуткой, но лицо оставалось серьезным. – Но я надеялся, что это как нельзя лучше скажет "я облажался, и прошу прощения", лучше, чем что бы то ни было.

– Если ты на самом деле имеешь это в виду, то все будет хорошо, – сказал Жан-Клод.

– Если ты несерьезно, – сказала я, – и снова подведешь нас, то это будет конец, Ричард. Я не могу позволить тебе все время так резать нас.

Ашер положил голову на голый живот мужчины, его рука обнимала полуобнаженное тело.

– О, ради Бога, перестаньте говорить и присоединяйтесь к нам. Он не скинет штаны только ради меня одного.

Я рассмеялась, просто не могла ничего с собой поделать. Ричард не разделил моего веселья. Он провел рукой по волосам мужчины, потом захватил их в горсть, заставляя его запрокинуть голову назад. На мгновение я увидела лицо Ашера. Я знала это выражение, эти расширенные зрачки, почти несфокусированный взгляд, слегка приоткрытые губы. Я видела его на лице Натаниэля достаточно часто и пару раз ловила его в зеркале. Этот взгляд говорил, что Ашер из доминирующего стал подчиняющимся, переключился от боли, внезапности и силы в руках Ричарда.

Ричард использовал волосы Ашера, чтобы подтянуть его поближе, и теперь они смотрели друг на друга. Я видела, как напрягаются мышцы его предплечья. Ашер издал короткий звук, и хотя его спровоцировала боль, это не был стон боли. Это был хороший звук. Я слышала, как Жан-Клод время от времени добывал подобные из Ашера, и когда-то даже мы с Натаниэлем добились его, работая вместе.

– Я доминант и не буду под кем-то, так что, если кто-то и потеряет свои штаны – это буду не я, – Ричард подтащил мужчину еще ближе, используя этот болезненно-приятный захват. Затем он опустил лицо к вампиру и сказал: – Я – не еда. Я – не добыча. Я – Ульфрик из клана Thronnos Rokke, и в следующий раз, если ты забудешься, я причиню тебе боль, – последние слова он прошептал чуть ли не в губы другого человека, достаточно близко, чтобы поцеловать. Он использовал на Ашере свою красоту так же, как использовал ее на мне. Красота может быть таким же разрушительным оружием, как и любое другое.

Ричард выпрямился, выпустив Ашера так резко, что тот упал на колени другого мужчины. Упал и остался пассивно лежать, золотые волосы закрывали его лицо. Ричард посмотрел на Жан-Клода и меня.

– Я убегал не только от того, чтобы быть оборотнем или зверем зова Жан-Клода. Если бы боль и удовольствие ничего не означали для меня, Райна никогда не смогла бы меня соблазнить. Я обвинял ее в том, что она сделала меня извращенцем, но она не выдумала эту часть меня, она просто освободила ее, – он положил свою большую руку на голову Ашеру и погладил его волосы. Мужчина задрожал даже от столь малого прикосновения. – Я не хочу секса с Ашером, но мне нравится причинять ему боль. Заставлять его хотеть меня и отказывать в том, что он хочет, мне тоже нравится, – он положил голову на спинку кровати и закрыл глаза, а когда открыл их, они стали темно-янтарными. – Это мне очень сильно нравится.

Выражение его глаз заставило меня покрыться мурашками. Жан-Клод коснулся моей руки, и я аж подпрыгнула.

– Ma petite, мы присоединимся к ним?

Я только кивнула, потому что даже сказанное вслух "вау" прозвучало бы недостаточно круто для описания того, кто лежал в кровати, глядя на нас янтарными волчьими глазами.

Глава 8

Ашер освободился от штанов и всего остального, хотя был момент, когда он засомневался насчет рубашки, потому что наиболее серьезные шрамы были на груди и животе с одной стороны, и он не мог прикрыть их волосами, как лицо. Месяцы назад мы с Жан-Клодом уже сделали все, что могли, чтобы вселить в него уверенность. Ричард с его идеальным торсом снова привел Ашера в смущение и заставил застесняться, – слова, которые я бы не подумала употребить в его отношении ни при каких обстоятельствах.

Мы с Жан-Клодом взглянули друг на друга, размышляя, как помочь двум мужчинам решить этот вопрос, когда Ричард сказал:

– Жан-Клод сказал тебе обнажиться – так сделай это.

Ашер хмуро посмотрел на него. Его расстегнутая рубашка все еще была запахнута. – Он, вообще-то, сказал мне раздеться.

Ричард открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, как мне показалось, но что-то заставило его взглянуть на Жан-Клода. Что-то большее, чем взгляд, промелькнуло между ними. Полагаю, Жан-Клод прошептал ему что-то мысленно, как мог говорить со мной. Что бы он ни сказал, лицо Ричарда смягчилось. Он повернулся к Ашеру.

– Ты еще не видел шрамы от серебряных пуль, которыми меня чуть не убили летом прошлого года, – он провел рукой по своей широкой, нетронутой горе мышц. – Эта половина была месивом шрамов. Я думал, навсегда. Так обычно и бывает, если вообще остаются шрамы. Я не считаю себя самовлюбленным, но я не люблю шрамы. Мне не нравится быть несовершенным. Я узнал, как убрать мои шрамы, когда Жан-Клод начал использовать силу для исцеления своих ран. Он позволил мне взять достаточное количество сил из триумвирата, чтобы вернуть все, как было, – он раскинул руки, демонстрируя всю эту красивую гладкую кожу.

Я знала, что они использовали энергию из нашей силы в качестве инструмента для своего исцеления. Это было одно из серьезных преимуществ вампирских меток, – но даже не догадывалась, что если бы у нас не было достаточно сил, сейчас в комнате находилось бы трое мужчин с серьезными шрамами на всем этом сливочном и загорелом добре, соответственно.

– У меня нет триумвирата, к которому бы я мог обратиться, – угрюмо произнес Ашер, вцепившись в свою рубашку.

Ричард пошел к нему.

– Я пытался по-хорошему, но сочувствие только заставляет тебя сердиться. Я все понял, так что позволь мне попробовать что-то другое, – он молнией метнулся, одной рукой сгребая Ашера за волосы, другой рукой обхватывая талию мужчины, прижимая его к себе. Это было внезапно, грубо, но снова на грани поцелуя. Гнев Ашера, казалось, испарился в сильных руках Ричарда.

Сверля взглядом эти бледно-голубые глаза в дюймах от себя, Ричард прорычал:

– Я хочу, чтобы ты обнажился. Я хочу видеть все. Хочу, чтобы ты был связан и обнажен, и если мне придется еще раз просить тебя раздеться, я сорву одежду силой, – он почти отбросил Ашера от себя и отошел.

Ашер пошатнулся, ухватившись за кровать, чтобы не упасть. Когда он смог стоять устойчиво, его рубашка полетела на пол, а следом и вся остальная одежда. Что-то в желании Ричарда видеть его обнаженным и связанным успокоило его и заставило ощутить желание. Он больше не колебался.

Мы привязали Ашера, стоящего на коленях, к одной стороне кровати, по центру между стойкам. Он был достаточно близко к краю кровати, так что если бы мы хотели, могли бы позволить ему свесить ноги, но мы начали с удобной, коленопреклоненной позы. Кровать была той же самой, но раму сменили с последнего раза, когда с нами был Ричард. Рама была металлической и ручной работы, так что на ней были отдельные места для крепления по всей длине. Первоначально это было сделано для того, чтобы Ашер мог научить меня руководить Натаниэлем, но это означало, что все мы испытывали кровать с обеих сторон. Правило гласило: никогда не пробовать на подчиненном того, что сначала не попробовал на собственном теле. Было несколько вещей, которые хотел Натаниэль, но которые я не могла или не хотела примерить на себя, потому что уровень боли был слишком высок, а я не исцелялась так же, как он. Ашер испытал более чем одну сессию в этой области, но даже он сказал контрольное слово и остановил игру, а Натаниэль так и не дошел с нами до своего предела боли. Честно говоря, пределы Натаниэля в этой области по-прежнему пугали меня, даже если интриговали.

Жан-Клод вытащил чемодан для игрушек, – не коробку для игрушек, а большой квадратный чемодан. Это был один из тех огромных старомодных чемоданов, достаточно больших для того, чтобы спрятать в нем тело. Мы навсегда переместили его в спальню около месяца назад, вместо того, чтобы взять несколько игрушек и положить их в спальне. Это было молчаливым признанием того, что мы делали в постели и друг с другом. Я никогда не мечтала увидеть Ричарда на коленях, копающимся в игрушках. Я знала, что он любит этот вид секса, он был прав: Райна не создавала желание, она просто выпустила его наружу. И то, что он достаточно примирился с собой, чтобы признаться нам в этом, было ничем иным, как чудом. Если чудесами вы называете вещи, которые никогда не ожидали увидеть: например, как Сент-Луис Рамс выигрывает Супер-кубок, или катание на коньках в аду.

Жан-Клод просто снял рубашку и остался в кожаных штанах и сапогах, очень в стиле BDSM. Рядом с голым связанным Ашером мой бизнес-костюм с короткой юбкой смотрелся очень некстати, но Жан-Клод это исправил. Это было кожаное платье, короткое, но с настоящей юбкой и зауженное в талии. Оно смотрелось так, словно Джун Кливер решила заняться садомазохизмом. Я пошла переодеться в ванную, захватив также пару туфель на высоких шпильках. Туфли я носила раньше, но платье было новое. Истинная красота платья открылась мне только тогда, когда я надела его и начала играть с крупной молнией, которая спускалась по нему спереди до самого низа. Верхняя часть платья была достаточно тесной в груди, так что она удерживала мою грудь без лифчика, даже когда молния была застегнута только до половины. Моя грудь оставалась приподнятой, и как бы я ни двигалась, она бы не выпала случайно. Нет, мне следовало спустить молнию и показать их. Или же я могла застегнуть платье до самого верха и вовсе не демонстрировать свои прелести. Это было хорошее платье. Я играла с застежкой-молнией до тех пор, пока мои груди не стали смотреться так, словно выпадают или вот-вот выпадут, но я знала, что они зафиксированы на месте, – ну, также хорошо зафиксированы, как грудь на теле. Я увидела себя в зеркале в ванной, когда шла к двери, и это остановило меня. Я не очень любила свою грудь, но ее вид в этом платье с широким кожаным поясом, делающим мою талию еще тоньше во всей этой коже со свободной юбкой, привлекал внимание. Да, это даже меня заставило подумать: "Вау, посмотрите на всю эту сочную прелесть". Нельзя сказать, что я привыкла так думать о своей груди.

Когда я вышла в этом платье, Жан-Клод позволил мне увидеть на его лице, насколько ему понравился мой вид.

– Mon Dieu, ma petite, – он схватил Ашера за волосы и повернул его, чтобы тот мог меня видеть. Угол был болезненным, но, как и с Ричардом, Ашер не отреагировал на это как на боль. Жан-Клод приблизил его лицо к своему и сказал: – Посмотри на нее, Ашер. Смотри на нее и знай, что ты не сможешь прикоснуться к ней сегодня. Он отпустил его золотые волосы и подошел ко мне, оставив Ашера висеть, как будто он не имел значения. Я знала, что это часть игры и верила, что Жан-Клод знает, какого вида подчинение признает Ашер. Если бы я была связана, унижение или мучение сорвало бы меня с петель и отбросило назад к моей позиции: пошел-к-черту-и-ты-меня-не-выебешь.

Жан-Клод подошел ко мне и предложил руку. Шпильки были четыре дюйма высотой. Я сказочно смотрелась в них, но в то время как моя сексуальность возросла, моя изящность явно упала, по крайней мере, так я это ощущала. Он заверял меня, что если я стану носить их достаточно часто, чтобы привыкнуть, то почувствую себя лучше. Конечно.

Благодаря его руке, поддерживавшей меня, я чувствовала себя в них комфортно. Плетки и несколько кнутов были разложены рядом с кроватью ровными рядами. Я увидела Ричарда в конце кровати, скрытого опоясывающими кровать занавесями.

– Они не подходят, – сказал Ричард.

Жан-Клод достал кожаные штаны, которые должны были подойти Ричарду. Я поняла, что это, должно быть, те же, в которых я видела его не раз. Но это было больше года назад и, видимо, не только его руки стали больше от поднятия тяжестей.

Жан-Клод провел меня вокруг основания кровати. Ричард склонился к ней, его тело согнулось почти вдвое, когда он натягивал конец кожаной штанины через лодыжку и ступню. Он завязал волосы в хвост, так что от шеи до талии мне виден был изгиб этой спины, покрытой гладкой, по-летнему загорелой кожей.

Он покачал головой и сказал: – Бесполезно. Я нарастил слишком много мышц. Потом он поднял глаза и увидел меня в платье. Если лицо Жан-Клода было всем, что я хотела увидеть, то лицо Ричарда было и лучше, и хуже. Он сполз с кровати, тяжело приземлившись на пол. Он сидел с кожаными штанами на коленях и смотрел на меня так, будто я ударила его между глаз молотком. Байрон, один из наших новых британских вампиров, назвал бы его ошарашенным. Если бы у меня были сомнения по поводу одежды, вид Ричарда изменил бы мое мнение в один миг.

Потом Ричард собрался с силами и схватился за кровать, чтобы подняться. Он все еще держал брюки в одной руке у своего тела, но он распрямил свои шестифутовые плечи, а лицо приняло высокомерный вид модели. Большую часть времени я не была уверена, что он знал, насколько был красив, но потом на его лице появилось это выражение, и я знала, что он понял, насколько удивительно выглядел. Поскольку большая часть ног была открыта, я увидела дополнительные мышцы, которые не позволяли ему надеть брюки. Потом он отпустил штаны и позволил увидеть себя целиком. Он дал мне понять, что на мой вид в платье отреагировало не только его лицо.

Моя рука сжалась на руке Жан-Клода, потому что я вдруг почувствовала себя недостаточно устойчиво на высоких шпильках. Я не видела своего лица, но подозреваю, что наступила моя очередь выглядеть, словно меня треснули молотком промеж глаз, моя очередь быть ошарашенной. Все же он так действовал на меня почти с первого раза, как я его увидела обнаженным в постели, об этом следовало задуматься. Я никогда не спрашивала, что он делал в постели с женщиной-оборотнем. Я всегда предполагала, что они только что потеряли сознание, обратившись из животных в людей. Большинство оборотней едва ли не впадали в кому на несколько часов после обратного превращения. И кто-то положил их между простынями, чтобы они выспались. Глядя на него, стоящего там, я поняла, что предположение, вероятно, было наивным.

– Твое лицо, – сказал Ричард, – на какое-то мгновение на нем было именно такое выражение, которое я мечтал увидеть, а потом ты стала думать о чем-то другом. Ты перестала меня видеть. О чем... , о ком ты думала, когда смотрела на меня?

Лицо у него все еще было почти невозможно красивым, свободные от волос скулы, подчеркивающие темный цвет кожи, вылепливали его лицо с болезненным совершенством, но сейчас на нем также отражался гнев, и это было не очень привлекательно. Из всех мужчин в моей жизни, только он когда-либо использовал свой гнев против меня.

– Ма petite, – произнес Жан-Клод, – и моего прозвища было достаточно. Он хотел сказать мне, чтобы я попыталась исправить это. Я все поняла. Никогда прежде мы с нашим Ричардом не были так близко к чему-то реально работающему. Как только я подумала о "нашем" Ричарде, я поняла, что это не моя мысль. Я давно перестала думать о нем как о своем, но это было нормально. Теперь нам это было нужно, как детям, пытающимся помирить их ругающихся родителей до того, как развод разобьет семью и разделит имущество. Проблема с нами тремя была в том, что "имущество" включало людей. Больше, чем любой ребенок, нашим имуществом в этом городе были вампиры, вервольфы и прочие оборотни. Нам нужно было вырасти и научиться исправлять свои ошибки.

– О тебе, Ричард. Я думала о том, как впервые увидела тебя. Ты лежал в постели Жан-Клода, в комнате под Цирком проклятых, в кровати рядом с женщиной-оборотнем. Вы оба были голые, и я никогда не спрашивала, что ты делал в постели с голой женщиной. Я никогда не спрашивала, как вы там оказались в таком виде.

Гнев начал уходить, оставляя на его лице лишь смущение и делая его каким-то более реальным.

– Что ты хочешь услышать?

– Я не знаю! Просто я подумала, что никогда не спрашивала об этом. Я никогда не спрашивала, были ли вы с Рашадой любовниками. Ты попросил меня о свидании в ту же ночь, так что я предположила, что ты ни с кем другим не встречаешься. Это было наивно, Ричард? Я повела себя, как наивная дурочка тогда?

Его лицо смягчилось, и он улыбнулся. Тогда он подошел к нам, не злой или высокомерный, а нежный. Когда он двигался, я могла смотреть ему в лицо, а не пялиться ниже. Очко в мою пользу, но, честно говоря, взгляд на его лицо в тот момент значил для меня больше, чем видеть его обнаженным.

Он коснулся моего лица, и его кожа была теплее, чем должна была быть. Тепло объятий против холода ночи, и я повернула лицо к этому прикосновению, а он повернул руку так, чтобы я могла положить лицо в теплую чашу его ладони.

– Мы оба были, – тихо проговорил он, и я поняла, что другая его рука потянулась мимо меня. Я повернула голову, но его рука была достаточно большой, чтобы мое лицо все еще покоилось в ней, когда я смотрела, как он касается волос Жан-Клода.

Ричард привлек нас к себе, пока наши лица не оказались близко друг к другу. Им пришлось нагнуться, чтобы коснуться своими лицами моего лица. Волосы Жан-Клода и мои смешались, создавая путаницу черных локонов, так что трудно было сказать, где были чьи волосы. Руки Ричарда были на наших головах, пальцы пропущены сквозь пряди волос, так что я могла чувствовать их на затылке. Его пальцы прошлись по моей коже, как бы массируя. Я знала, что то же самое он делает с Жан-Клодом. Я могла бы проследить все по тактильной памяти, по-настоящему почувствовать, что ощущает Жан-Клод, но он знал, что это испугает меня, поэтому мы работали над простым знанием без видения. Я просто знала, что делает Ричард.

Он сжал наши лица вместе и прошептал: – Если бы мы знали, что случится, мы бы сбежали друг от друга?

Я не знала, что сказать, но Жан-Клод знал.

– Спроси лучше, mon ami, были бы мы все сейчас живы, если бы у нас не было возможности обратиться друг к другу в беде? Спроси, сколько из наших вампиров и волков были бы мертвы, либо захвачены мастерами-садистами?

– Не только мои волки, – сказал Ричард. – Анита и Мика помогли многим оборотням в городе, – я услышала его долгий выдох. Он повернул голову, чтобы коснуться губами моего лба. Слишком мягко, чтобы назвать поцелуем. – Если вы хотите сохранить Ашера в качестве второго, своего заместителя и удержать вергиен в городе, мы должны приручить его.

– Oui, – сказал Жан-Клод.

– Что ты подразумеваешь под словом приручить? – спросила я.

Ричард усмехнулся, отклонившись, чтобы взглянуть на нас обоих, но больше на меня.

– Эти подозрительные нотки в твоем голосе, в этом вся ты, Анита, полностью вся ты.

Я нахмурилась, одна рука на бедре, другая – по-прежнему на руке Жан-Клода.

– Я – все еще я, Ричард. Как же еще я могу звучать?

– Как я могу любить тебя и по-прежнему хотеть таких ужасных вещей тебе и с тобой? Как вы можете мириться с тем, что мне нравится, с тем, какой я есть?

Жан-Клод стоял неподвижно рядом со мной.

– Я не хочу снова говорить об этом, Ричард, – сказала я.

– Я тоже, – он посмотрел на Жан-Клода. – Я хочу секса с Анитой. Я готов вас трогать и к тому, чтобы трогали меня. Я хочу истязать Ашера при условии, что он не получит меня. Взгляд прошел через эти шоколадно-карие глаза, и они вдруг показались темнее.

– Я хочу видеть его лицо, когда Анита сядет на меня, а я войду в Аниту. Я хочу, чтобы он смотрел, как ты трахаешь Аниту, и думал, что он не получит вас. Также я хочу причинять ему боль, в то время как вы будете это делать, и знать, что он получает от нее удовольствие. Темный взгляд его глаз стал ожесточенным: не гнев, но ярость.

– Эта мысль возбуждает меня.

Его слова заставили меня взглянуть вниз, и его тело соответствовало мыслям. Я перевела взгляд снова на его лицо и обнаружила, что он смотрит на меня. Он заметил, что я сделала, или, может быть, он почувствовал это так же, как чувствовала я, когда он гладил волосы Жан-Клода.

– Ты хочешь меня?

– Что? – спросила я.

– Ты хочешь меня, Анита?

Я не знала, что сказать. Я открыла рот и снова закрыла. Жан-Клод сказал:

– Правду, ma petite, правду.

Я сказала единственную правду, которая у меня была, чуть ли не с первого раза, как я увидела Ричарда.

– Да.

Он улыбнулся, но в его улыбке была та самая ярость, которую я едва ли понимала. – Хорошо, – сказал он, – потому что я скучал по тебе.

Он двигался так быстро, что я по-девичьи взвизгнула. Просто вдруг оказалось, что он держит меня за талию. Мой пульс подскочил к горлу, забившись под кожей. Ноги висели над землей, а сама я смотрела ему в глаза на расстоянии в несколько дюймов. Мои руки были у него на плечах, но в не слишком удобном положении.

– Я напугал тебя. – Он приблизил свое лицо к моему, почти касаясь, и потянул воздух над моей кожей. Этот жест заставил подняться волосы на моем затылке.

– Твоя кожа пахнет так хорошо, потому что ты боишься меня, Анита. Мне это нравится, ты это понимаешь?

Мне пришлось сглотнуть, чтобы прошептать: – Да.

– Я хочу, чтобы ты боялась, ты понимаешь?

– Это одна из этих штучек "догони-жертву", я понимаю, – и снова голос мой был шепотом.

Низкий рык вырвался из его мягких человеческих губ. Мой пульс ускорился снова, словно я им подавилась.

– Ты доверяешь мне? – прошептал он, но в голосе звучал все тот же намек на рычание, как будто его голос стал глубже.

Я дважды сглотнула. Я не доверяла своему голосу и знала, что настоящий ответ был "может быть", но там был Жан-Клод, и я доверяла ему: он проследит, чтобы дело не вышло из-под контроля. Я утвердительно кивнула головой.

– Хорошо, – сказал он снова. Я почувствовала, как напряглись его мышцы, а затем я взлетела в воздух и упала на кровать.

Глава 9

Я с размаху приземлилась на постель, выставив руки для смягчения удара, но кровать была достаточно мягкой, чтобы я и так не пострадала. Зато это дьявольски заводило. Если бы это была реальная чрезвычайная ситуация, я бы подхватилась и стала искать какое-то оружие, но никакой опасности не было. Так что я просто растянулась на кровати, пытаясь дышать спокойно, несмотря на бешеный стук пульса в моем горле. Я могла видеть тело Ашера. Но полюбоваться видом того, как он смотрит на меня сверху вниз, мне не дали. Кровать качнулась, я попыталась привстать, но рядом со мной оказался Ричард.

Он опустился на меня всей тяжестью своего тела и поцеловал меня. Я оказалась в ловушке под ним, почти задыхаясь от его поцелуя. Это было слишком страстно, слишком жарко, я еще не была к такому готова. Я отталкивала его, стараясь увильнуть от его поцелуя, и наконец, схватила за стянутые в хвост волосы, чтобы заставить его оторваться от моих губ.

– Ты еще недостаточно для меня сделал, Ричард, – сказала я сквозь зубы.

Он взглянул на меня, и я увидела мелькнувшую в его глазах мысль о том, что он, вероятно, достаточно силен, чтобы заставить меня. Он был больше меня, и я была безоружна; только доверие позволило ему зайти со мной так далеко. Доверие к нему и Жан-Клоду. Увиденная мною мысль дала мне возможность кое-что понять о тех демонах, с которыми он боролся. Не то, что он оборотень и волк зова Жан-Клода, преследовало Ричарда. Некоторые стороны его существа были бы в нем, даже будь он человеком, как и хотел. Это тоже отразилось в его карих глазах, отчего я снова почувствовала легкую дрожь страха на моей коже.

Он опустился ниже, даже моя хватка на его волосах не помешала ему это сделать. Когда он спустился достаточно низко, он начал целовать мою грудь, нежно, очень нежно. Он проложил дорожку поцелуев по обнаженной части груди в вырезе, обрамленной застежкой-молнией и кожей, и каждый поцелуй был очень нежным. Я позволила его волосам проскользнуть сквозь пальцы, пока он целовал мое тело через кожаное платье, спускаясь еще ниже. Потом он положил свою голову мне на колени, просто ощущение ее веса сквозь мягкую кожу платья заставило меня закрыть глаза и задрожать. Моя голова, должно быть, запрокинулась, потому что когда я подняла ресницы, я увидела линии тела Ашера. Он встретил мой взгляд. В его глазах не было ни покорности, ни подчинения. Этот взгляд совершенно точно давал понять, что он – доминант. Ашер был подчиненным и более покорным, чем я могла бы быть. Именно он объяснял мне, что я никогда не смогу покориться. Я была доминантом, который иногда был снизу, но это не то же самое, что всегда быть тем, кто подчиняется. Ашер мог быть тем, кто подчиняется, и те вещи, которые просто раздражали меня, его возбуждали. Но он ходил по грани. Он мог переключаться во время секса быстрее, чем любой, кого я когда-либо видела. В одно мгновение ягненок мог стать львом. Сейчас я смотрела на льва. Его взгляд ощупал мое тело и перешел на Ричарда. Я была почти уверена, что не я заставила его превратиться снова в хищника. Это был вид обнаженного тела Ричарда, который лежал так близко, но все еще так далеко.

Я почувствовала, что Ричард поднял голову. Движение заставило меня повернуться к нему. Он опирался на локти, держа подол платья в руках. Он улыбался мне такой улыбкой, которую мужчина дарит, если уверен в вас, уверен, что вы не скажете "нет". Прошло много месяцев с тех пор, как я его видела, так что та часть меня, которая всегда изгалялась, требовала и жаловалась, подсказала, что он еще не заработал право на такой взгляд.