Текст книги "Тигриные игры (ЛП)"
Автор книги: Лора Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Знание потрясло его до глубины души. Грэм потерял равновесие, ошеломленный слабостью уз, которые он был уверен, нельзя разрушить.
– Ты разрушил эту связь, – обвинила она его тогда, ее голос был мягким, от раздражения. – Ты уничтожил то, что создал, Грэм. Я могла бы быть твоей парой, но, как и альфа-связь, она не существует сейчас. Сейчас ничего нет, но мне нужно увидеть единственную часть тебя, к которой я все еще ощущаю потребность в выживании. Как ни странно, это не та часть тебя, которую я знаю как Грэма, на которую мне даже наплевать. Это та часть тебя, которую мир знает как Гидеона, которая касается меня. Хотя его выживание связано с твоим, кажется, поэтому, я думаю, я застряла и с этой частью тебя. Застряла в этом. Не в паре. Так почему бы не оставить меня в покое, чтобы я поспала немного, пока утром мне не придется иметь дело с сумасшедшей Породой льва?
Годы душевной боли, ночных кошмаров, которые мучили ее уязвимое сердце, и потеря единственного друга, медленно, много лет разрушали ее. У нее никогда не было шанса на излечение, даже на то, чтобы отдышаться, прежде чем ей пришлось иметь дело с еще одним ударом.
Все, чего она когда-либо хотела, это принадлежать кому-то. Быть частью чего-то, кроме мучительного одиночества. И даже сейчас он отказывался делиться достаточным количеством информации о себе, чтобы позволить ей снова чувствовать себя в безопасности.
– Чего ты ждешь? – с болью закричала она, когда он встал, сузив глаза, просто уставившись на нее. – Полагаешь, пристальный взгляд заменит эту связь? Что можешь запугать меня этим? – насмешливый смех сорвался с ее губ. – Ты нашел меня не потому, что я была твоей парой. Ты пришел ради мести, а я была достаточно глупа, чтобы проложить тебе путь, не так ли?
Он медленно скрестил руки на груди, властная поза еще сильнее привела ее в бешенство.
– Тебе нравится лгать самой себе, не так ли, Кэт? – предложил Грэм, удовольствие развлечения, которое он демонстрировал, оскорбляло.
– Не так, как тебе, – яростно ответила она. – Теперь, почему бы тебе не уйти, пожалуйста. Я просто больше не могу иметь с тобой дело. Я отказываюсь иметь дело с тобой. Убирайся отсюда и не возвращайся, пока я не уйду.
У нее было мало вариантов. Единственное заверение, которое она имела в защите, также подвергло бы опасности одного человека, которого она не собиралась раскрывать ни Джонасу, ни Грэму.
– Сейчас я уйду. – Он убрал руки с груди. – Но вернусь утром, когда прибудет Джонас. И тогда мы закончим этот разговор.
Обернувшись, он вышел из комнаты, дверь за ним закрылась, и Кэт почувствовала, как сила покидает ее.
Этого было слишком много.
Слишком много потрясений, слишком много потерь и откровений.
Она хотела сбежать. Ей нужно сбежать.
И ей некуда идти, нет способа выжить, если она сбежит так далеко, как хочет.
И Боже помоги ей, но ей очень хотелось сбежать.
• ГЛАВА 10 •
Просто невозможно иметь дело с Джонасом.
На следующее утро Кэт встала, приняла душ и вышла из задней двери к рассвету. В маленьком рюкзаке, который она повесила на спину, были вода, фрукты, два бутерброда с арахисовым маслом и оружие.
Она привязала нож к бедру, под черными брюками, которые торопливо натянула на ночь перед тем, как сбежала вниз, пока Грэм не начал пытать своих врагов. Черная рубашка прикрывала верхнюю часть майки-борцовки, а на ноги были обуты походные ботинки.
Если повезет, у нее будет час, прежде чем Грэм догонит ее. Кэт не сомневалась, что он догонит ее, так же как не сомневалась, что он знал, что она покидает территорию.
Она не заключенная. Кэт не позволяла себе быть заключенной с тех пор, как сбежала из исследовательского центра, где выросла. Где Грэм превратил ее в Породу с потенциалом быть его парой.
Горечь, которая излилась из нее прошлой ночью, удивила ее. Поскольку удовольствие от его прикосновения подогревало ее, распространяясь через ее чувства и вызывая у нее чувственную летаргию, она не хотела ничего другого, кроме как откинуться назад и отдаться ему.
В этот момент Кэт почувствовала его, почувствовала ту первичную связь, которую не испытывала ни с кем с той ночи, когда отреклась от него как от своего альфы.
Она была ребенком. Разбитая, преданная так сильно, что хватило и раза, и потерянная без единственного человека, от которого зависела всю свою жизнь.
Ее Ги.
Сейчас было по-другому. То, что чувствовала сейчас, не было детской любовью и обожанием. То, что она чувствовала прошлой ночью, было голодом, которого никогда не чувствовала раньше. Голод к мужчине, Кэт чувствовала, как он просачивается внутрь нее, становясь ее частью. Нет, он всегда был ее частью. Но она чувствовала, что теперь он забирает у нее больше, и не могла с этим справиться.
Пробежав сквозь холод пустыни, ветер дул ей в лицо, она пыталась убедить себя, что может с этим бороться, может отрицать. Что чувствительность ее плоти может быть проигнорирована, что голод по его прикосновениям может быть отвергнут. Что она не его пара.
У нее нет владельца
Не так ли?
Когда она бежала, необходимость избежать хаоса в ее жизни становилась внутри нее яростью, которая оставляла ее в недоумении, как с этим справиться. Тринадцать лет она позволяла своей жизни диктовать необходимость скрываться от тех, кто ищет ее. Всегда осознавая, что если будет схвачена, если допустит этого, то Джадд и даже Онор будут в опасности. Вес этой ответственности всегда был с ней, когда ей хотелось избежать ненависти и недоброжелательности семьи Мартинесов.
Как Клэр, мрачная, слишком серьезная молодая женщина, в чью жизнь она вступила, переносила ее в течение пятнадцати лет, которые она росла в этом доме?
Что заставило Клэр вести машину, которую она украла у своего отца той ночью, по обрыву с ее лучшей подругой сидящей рядом с ней, что привело к трагической, почти фатальной аварии для Клэр и Лизы, Кэт никогда не знала. Даже Клэр не помнила, почему она сделала это. Прежде чем она полностью исчезла, ее сущность полностью погрузилась в Кэт как часть этого ритуала двенадцать лет назад, Клэр очень мало помнила о своей жизни до той аварии.
В чем Кэт была уверен, так это в том, что РэймондМартинес как-то связан с этим.
Когда солнце согревало холод утра, Кэт смотрела с обзорной площадки у основания одной из каменных башен, которые поднимались с земли пустыни, когда вертолет Бюро приземлялся возле главного дома, который Лобо Ривер позволил ей использовать.
Грэм знает, что ее там нет. К счастью, он не последовал за ней. Не то чтобы она знала наверняка. Она не чувствовала его поблизости, но это ничего не значило. Если он последовал за ней, то, по крайней мере, на мгновение оставил ее одну.
Хотя он был единственным, кто оставил ее одну. Спустя всего несколько минут, откинувшись назад, чтобы насладиться видом, она почувствовала приближение двух Пород. Не их запах насторожил ее, а чувство вторжения и манипуляций.
– Хорошее место.
Не потребовалось много времени, чтобы они появились и потревожили красоту утра. ДжонасУайетт и РулБрейкер. Она просто не нуждалась в этом прямо сейчас.
– Какого черта ты тут делаешь?
Одетый в темные шелковые брюки, белую слегка помятую шелковую рубашку с закатанными рукавами, он не выглядел так, словно следил за ней с тех пор, как она покинула огороженную территорию гостевого домика.
Он был чертовым волшебником или кем-то вроде того.
Улыбка изогнула его губы, когда он двинулся в укрытие, созданное валунами, прежде чем усесться у основания башни. Откинувшись на прохладный камень, Джонас посмотрел между валунами, очевидно наслаждаясь тем же видом, который она назвала своим.
– Я знал, что тебя не будет дома сегодня утром, – сказал он ей, схватив ее рюкзак, прежде чем Кэт смогла остановить его.
Покопавшись внутри, он вытащил бутылку воды и одно из яблок. Откусив хрустящий фрукт, он с благодарностью посмотрел на нее, прежде чем расслабиться, поедая плод.
Кэт ждала.
В исследовательском центре она узнала, что стремление к объяснениям и ответам заставляет ее казаться слабой. Она ни черта не просила у него и ничего ему не должна.
Закончив есть яблоко и бросив огрызок за укрытие падальщикам, он открыл воду, сделал большой глоток и закрыл ее. Расслабленно держа ее между пальцами и сгибая одно колено, чтобы упереть руку, его взгляд сузился, смотря на пустыню под валунами.
Кэт просто смотрела на него.
Недостаточно людей потратили достаточно времени, наблюдая за лицом и глазами этого мужчины, подумала она. Не то чтобы он часто что-то демонстрировал, но проследив за ним достаточно долго, уделяя достаточно внимания, и иногда намеки на то, что он чувствовал или знал, вспыхивали в его глазах или на его лице. Раз или два она могла бы почувствовать запах эмоций, сожалений.
– Я не чувствую превосходства над твоей генетикой из-за того, как я был сотворен в отличие от тебя. То, что ты почувствовала на собрании, трудно объяснить, и твое обвинение в предубеждении, возможно, не было полностью необоснованным. За что, искренне прошу прощения, – тихо сказал Джонас, все еще глядя на пустыню. – Я хотел бы отметить это как момент человеческой слабости, который с тех пор был ликвидирован.
Он снова посмотрел на нее, и лед, который обычно наполнял его взгляд, этот эмоционально пустой взгляд, который он обычно давал миру, отсутствовал. Джонас понизил свою защиту, позволив Породе и мужчине раскрыться перед ее уникально сильным обонянием.
Сожаление, искренность и, возможно, даже намек на неопределенность. Он не мог предсказать, примет ли она его извинения или нет.
– Извинения приняты. – Она пожала плечами, все еще пристально наблюдая за ним, осознавая эмоции, которые он пытался сдержать или осмысливать. Джонас был Породой, которая редко позволяла окружающим приближаться и доверяла им еще меньше.
– Эмбер – мой ребенок так же, как и любой, которого Рэйчел принесет в этот мир от нашего союза, – сказал он ей мягко. – Она плоть моей плоти, кровь моей крови, и я хочу знать, как Гидеон сделал это возможным.
Кэт не могла скрыть вздрагивания от шока, вызванного его словами.
– Что? Что ты имеешь в виду? – Она покачала головой, смущение наполнило ее.
Задумавшись, Джонас повернулся к ней, полностью обратив на нее внимание.
– В течение по крайней мере, шести месяцев, он проходил мимо каждого протокола безопасности, который я использовал, чтобы предупредить меня, что он там, и он вводил моей маленькой девочке, ребенку, который пришел ко мне как падчерица, это зло, которое Бранденмор создал. Файлы, которые он оставил, объяснили все, – то, как Эмбер постепенно становится Породой льва, но не объясняя единственного – моего генетического маркера. И я хочу знать, как он это сделал.
С генетическими маркерами Джонаса? Грэм знал, как создать сыворотку, чтобы пометить генетику Породы с семейным кодированием, и он не пометил ее таким образом? Было ли это что-то, чему он научился только после того, как покинул лабораторию? Или что-то, чему он научился, вернувшись туда?
– Я не знаю, как он это сделал. – Кэт покачала головой, уставившись на него и позволяя ему почувствовать ту внутреннюю часть ее, где скрывались правда или ложь.
– Я и не думал, что ты знаешь, как он это сделал, – признал он. – Но, это то, что я должен узнать. Он вернется, Кэт. Он вернется к тебе, он не сможет быть в одиночестве. Ты его пара. Ты принадлежишь ему, и мы оба знаем, что он никогда не будет в дали от тебя. Это ставит тебя и его под угрозу. Единственная защита, которая у вас есть – я.
О, теперь она могла видеть, куда он клонит, и тщетность того, что он хотел, была почти забавной. Неужели он действительно думал, что она так легко передаст ему Грэма? Неужели он действительно верил, что так легко может контролировать Грэма?
– Джонас, поверь, ты не хочешь когда-нибудь его поймать, – она вздохнула. – Ты не захочешь когда-либо пытаться навязать ему что-либо. – Мучительное сожаление наполнило ее, которое она даже не пыталась скрыть. – Разве ты не знаешь, он даст тебе все, что может дать. Но ты поймаешь его, и он тебя убьет. Тебя и всех, кто стоит на пути его побега.
Грэм никогда снова не окажется в тюрьме. Это существо, которое восстало из всей внутренней ярости, накопленной в нем, создаст кровавый след, непохожий на то, что Джонас когда-либо видел.
– Он не Супермен, Кэт, – мягко сообщил он ей. – Он не может прыгать с высоких зданий или отклонять пули. Он просто Порода, хотя и очень умная.
Кэт покачала головой и медленно наклонилась вперед.
– Ты не прав, Джонас, – с болью прошептала она. – Ты так сильно ошибаешься. Нет, он не Супермен. Он не может прыгать с высоких зданий. Он не может отклонить пули. Но он может чувствовать, что ждет в этом здании. Он может чувствовать пулю и избегать ее. Он может видеть сквозь каждый ментальный щит, который ты выставил против него, в самом духе того, кем и чем ты являешься. И если ты встанешь на его пути, тогда он будет использовать каждую информацию, которую он имеет против тебя. Что бы ни создал доктор Фостер, когда создавал Гидеона, сыворотка, которую ему давали в этом исследовательском центре, усилила силу как человека, так и Породы, которыми он обладал, уничтожая любую слабость, которую могли обнаружить. И все, что спасает мир, это то, что каким-то образом ему удалось сохранить достаточное сострадание, чтобы не дать злу человечества обогнать его.
– Кэт, ты действительно веришь в эту чушь? – На его лице отразилось странное недоверие. – Гидеон не суперпорода.
– Оставь его в покое, Джонас, – она попросила бы его об этом, если бы ей пришлось, хотя это не принесло бы пользы. – Он оставил двух шакалов живыми тебе для допроса, и каким-то образом убедил одного из них действительно сотрудничать с тобой…
– По словам Киля, это сделала ты, – парировал Джонас. – Он утверждает, что ты управляешь монстром.
– Восприятие Пород иногда поражает меня, – горько указала она. – Я не контролирую его. Никто и ничто в этом мире, не может контролировать существо, которым он стал. Но ты можешь существовать, не захватив его. Ты можешь извлечь выгоду из его свободы. – Она умоляюще наклонилась вперед, протягивая ему руки в молитве. – Джонас, невероятный, пугающий интеллект, которым он обладает, может только помочь Породам. Хватит охотиться на него. Ради бога, дай ему немного покоя, хотя бы на короткое время.
Если они продолжат давить на него, если продолжат преследовать ее, будь то Совет или Джонас, тогда Грэм никогда не будет полностью контролировать свое второе я, то, что внутри него уничтожит все остатки милости, которые он все еще может иметь.
– Ты боишься его, Кэт, – отметил он. – Не без причины.
– Я не боюсь его. Чего мне бояться? Он может угрожать убить меня. Он может ненавидеть меня всеми частями своего существа или любить меня до глубины души, кто, черт возьми, это знает. Но он никогда не причинит мне вреда. Чего я боюсь, так это того, что ты сделаешь с ним, если продолжишь давить на него.
– Ты спасла шакалов и Мартинеса прошлой ночью. Он бы убил их…
Джонас просто не знал Породу, с которой имел дело, несмотря на демонстрации Грэма.
– Он бы их казнил, – поправила она его. – Подобно тому, как ты поступаешь с теми, кого считаешь нуждающимися искупить вину в каком-то отдаленном вулкане. Или, как ты убиваешь животное с бешенством. Он никогда никого и ничего неубивал.
Джонас кивнул, но, когда он это сделал, доступ, который он дал ей к своим внутренним эмоциям, захлопнулся.
– Почему ты следишь за мной здесь, Джонас? – спросила она его, на этот раз с искренней необходимостью понять, почему он тут. – Ты действительно думаешь, что я знаю что-нибудь, что поможет тебе поймать его? Или что я сказала бы тебе, если бы знала?
Противоречивый юмор мелькнул в его взгляде.
– Рэйчел посчитала, что, если я приду к тебе без моего «обычного высокомерного отношения», – он с отвращением скривился, невольно вызывая у нее смешок, – возможно, ты захочешь помочь, а не помешать моим поискам. Я должен убедиться, что расскажу ей, насколько хорошо это сработало, – насмешка в его выражении была скорее самоуничижительной, чем конфронтационной.
– Как ужасно должно быть, что на твоих плечах лежит масса стольких жизней, – тихо сказала она, отводя удивленный взгляд от него. – Осознавать, что каждый твой шаг, каждое принимаемое тобой решения влияет на каждую Породу в мире, на каждую уникальную и исключительную душу, за которую ты борешься, пытаясь спасти. И, готова поспорить, что с каждой потерянной Породой, ты чувствуешь себя так, словно потерпел неудачу.
Он отвернулся от нее. Кэт сомневалась, что Джонас редко дает кому-либо шанс увидеть нежелательные эмоции, не говоря уже о том, чтобы ощутить всю глубину боли, которую он испытывал при мысли о любых неудачах.
– Ты и Гидеон одинаковы, – прошептала она, чувствуя, а не видя напряжение, которое внезапно наполнило его. – Исключением является то, что ты воспринимаешь интеллект, которым он обладает, как свой собственный провал. Если ты сможешь поймать Гидеона, тогда ты сможешь завладеть всеми секретами, которыми он обладает, и все знания, которые он имеет или будет иметь.
Высокомерие, уверенность и отрицание наполняли черты, которые возвращались к ней.
– Я вижу его как, то бешеное животное, о котором ты говорила ранее, – заявил он с холодным отрешением, поднимаясь на ноги, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. – Того, кто имеет определенную ценность, хотя по сравнению с риском, который он представляет, недостаточно, чтобы позволить ему продолжать вести войну, которая может легко стать оружием, используемым против Пород. Мир хочет справедливости, Кэт, а не мести.
– Ни защиты? Или правды? – Она твердо покачала головой. – Ты не прав, Джонас. Еще в детстве задолго до того, как я приехала в этот исследовательский центр, его пытали. Эта сыворотка чуть не уничтожила его. Он выжил, потому что интеллект позволил ему понять, как использовать сыворотку, чтобы сделать его сильнее, умнее, нежели умереть, как это делали многие другие. И ты хочешь запереть его за это? – Она поднялась на ноги, пристально глядя на него. – Нет, ты хочешь запереть его не поэтому. Ты хочешь запереть его, чтобы использовать его. Чтобы украсть этот разум и силу. – Теперь она указала на него дрожащим пальцем. – Ты ничем не отличаетесь от Совета в этом отношении, и, если бы я знала, где он находится, что он делает или где он нанесет следующий удар, я бы умерла, прежде чем сказала тебе или кому-либо еще, кто решит пробиться в эту пропасть – душу Породы.
Это бесило ее. Это разбило ей сердце.
– Он никогда не будет смирным, Кэт, – отрезал он. – Он чертовски сумасшедший.
– Может быть, он должен был просто спрятать это лучше, как ты, – хрипло вскрикнула она. – Как и любая другая существующая Порода. Потому что ни один проклятый, которого я встретила, не является абсолютно нормальным. Ты хочешь использовать его, Джонас. По крайней мере, будь чертовски честен, чтобы признать это.
Подняв свой рюкзак с песчаной земли, она яростно натянула его на плечи.
– Возможно, я покончила с его сумасшедшей задницей в ту ночь, когда он спас меня и Джадда от того умерщвления, как они это называли, но, черт возьми, у меня не так много Пород, с которыми я не получила то или иное время с тех пор, и я определенно закончила с тобой, директор. Ты должен был остаться с Советом. По крайней мере, они согласились бы с твоими дебильными методами.
– Кэт, – требование в его голосе заставило ее остановиться, чтобы взглянуть на него. – Он рассказал тебе, что случилось, когда его поймали? Что они сделали с ним в то время, когда доктор Беннетт держал его?
– Собираешься рассказать мне?
Она задавалась вопросом, ей хотелось спросить, но она знала, что он не скажет ей. Так же, как он никогда не говорил ей, что они с ним делали, когда доктор Беннетт восстановил генную терапию после его исчезновения.
– Спроси сначала его, – предложил Джонас. – Если он не скажет тебе, тогда найди меня. Я расскажу тебе, без каких-либо условий, что создало монстра, с которым ты столкнулась прошлой ночью, и почему ты не можешь доверять ему свою жизнь так же, как и я не могу доверять ему жизнь Эмбер.
– Еще игры? – она усмехнулась с отвращением. – Знаешь, Джонас, я бы нашла тебя гораздо более привлекательным, если бы ты прекратил пытаться манипулировать мной и просто признал, что не сможешь получить то, что хочешь через меня.
С этими словами она стала обходить валуны стремясь вернуться обратно в дом.
Как она ни старалась, покоя не было.
***
– Ну, хорошо поговорили.
Рул отошёл от каменной башни, и выражение его лица сменилось с веселого на задумчивое, когда он тоже смотрел, как Кэт бежит обратно в дом, который Лобо Ривер позволил ей использовать.
Что Ривер должен Гидеону, что готов рискнуть нарушить соглашение, заключенное с Бюро по делам Пород, чтобы защитить его?
Джонас не сомневался, что он поймет это, точно так же, как он выяснит, что именно РулБрейкер, его новый директор подразделения и один из его ближайших друзей, также обязан этой безумной сумке бенгальской генетики.
– Нет, на самом деле, не очень хорошо. Но у меня не было никаких заблуждений, – он вздохнул, стараясь быть таким же честным с Рулом, как и всегда.
В конце концов, за годы, когда они сражались вместе, это был единственный случай, когда он нашел, где он не мог полностью доверять Рулу. По какой-то причине, что бы Порода не знала о Гидеоне или его местонахождении, он отказался разглашать.
Джонас мог это понять. У него было так много секретов, что узнай о них Рул и его брат, они, вероятно, убили бы его за сокрытие их, если бы узнали об этом. Это обмен репликами, устало подумал он. Не обмен, который ему нравился, но даже если бы Рул раскрыл свои знания, Джонас знал, что никогда не раскроет свои собственные секреты, пока у него не будет другого выбора.
– Что теперь? – поинтересовался Рул, как будто только любопытство было причиной вопроса.
– Я скажу Рейчел, что она ошибалась, – он пожал плечами. – Эта девушка знает, где прячется Гидеон. Она знает гораздо больше, но не даст добровольно эту информацию кому-либо, даже кому-то, кому доверяет.
Но она все еще слабость Гидеона. Угрожай Кэт, и он выйдет и поиграет. Хотя на данный момент это не был шаг, который Джонас хотел сделать. На данный момент главное сбор информации.
Во-первых, какую роль играет во всем этом Ривер. Во-вторых, роль Рула в сложной игре между Гидеоном и Джонасом. И, в-третьих, тот факт, что падчерица Ривера, как-то связана с этим. Список, который он получил о связях Гидеона в сообществе Пород, был удивителен.
У Гидеона была очень хорошо скрытая, хотя и очень мощная группа людей, готовых помочь ему, и Джонас хотел знать, как это удалось одной безумной, жестокой Породе. Это был трюк, который Джонас должен был выяснить, чтобы раскрыть всех, кто участвовал в этом маленьком заговоре.
– Ты еще не нашел прячущуюся Породу, Джадда? – спросил Джонас, когда они двигались вокруг башни к Драгуну, который они пригнали незадолго до того, как Кэт ушла на свою пробежку.
– У меня даже нет списка подозреваемых, Джонас.
«Рул тоже не был счастлив этому. На самом деле он был довольно разочарован этим, если его чувства были правдивы», – размышлял Джонас.
– Я хочу получить список подозреваемых к концу недели, – приказал Джонас. – Это не может продолжаться.
– Я не один из твоих инфорсеров, – ощетинился Рул.
Джонас отметил, что уровень недоверия, который приобрел Порода, стал серьезной проблемой в последнее время. Не то чтобы Джонас намеревался что-либо с этим сделать. Не то чтобы он мог сделать что угодно, если бы попытался. По крайней мере, не так много.
– Тогда пусть один из твоих инфорсеров позаботится об этом, – огрызнулся Джонас. – Это проблема Западного округа, Рул. Ты директор отдела. Так что, блядь, позаботься об этом. И позаботься об этом к концу недели.
Вскочив в Драгуна, он посмотрел сквозь лобовое стекло, сдерживая яростное проклятие. Защита Гидеона имела весомую причину, и он помог бы в любое другое время. Но защищать его теперь не вариант.
– Куда сейчас? Возвращаемся к ее дому? – спросил Рул, садясь на сиденье водителя.
Вынужденный казаться расслабленным, он медленно повернулся к Рулу.
– Гипотетический вопрос, – заявил он. – Чтобы ты сделал на моем месте, если бы знал, что одна, казалось бы, уникальная Порода не была такой уникальной? Что, как ты подозреваешь, было закодировано другими Породами? Породы, у которых триггеры гораздо более чувствительны.(прим. пер.:Триггером называют событие, вызывающее у человека воспоминания о травматическом опыте и переживания, связанные с этим опытом)
Рул долго бесстрастно смотрело на него, прежде чем ответил на вопрос.
– То же самое, что делают люди, когда осознают, что триггеры одних психопатов гораздо более чувствительны, чем других. Или некоторые социопаты настолько умны, что их никогда не найти, – наконец сказал он со вздохом. – Мы не просто Породы, Джонас. Мы отчасти люди, отчасти животные и нечто среднее, что не может быть определено. Каждый день нашей свободы – подарок. Когда этот дар будет отнят, нам вполне могут понадобиться монстры, чтобы обеспечить наше выживание.
– Значит, мы даем Гидеону свободу действий? – спросил он, зная, что это невозможно.
– Мое мнение? – спросил Рул. – Или это риторический вопрос?
Иногда эта Порода была слишком умна для своего же блага. Конечно, именно поэтому Джонас повысил его до должности директора отдела.
– Твое мнение, – кивнул Джонас.
– Ни у кого из нас нет свободы действий. – Отвернувшись от него, Рул активировал драгун, когда Джонас прищурился, ожидая. Он знал, что последует продолжение.
– Свободная воля – это такая же сказка, как и то, что говорят о Гидеоне, поскольку свобода воли и свобода – это миражи, когда речь идет о Породах, – выдавил Рул, явно не довольный сделанными им выводами по вопросу о свободе. – Если бы я был на твоем месте, я бы дал ему мираж свободы. Эту же сказку мы дарим друг другу. Это создает долг, одолжение. Ему врут, что он может жить своей жизнью и принимать свои собственные решения, и он врет нам, что у нас есть его преданность. Затем, когда все идет к черту, и мы находим общественное мнение скорее нашим врагом, чем нашей силой, мы вспоминаем об оказанной услуге и даем монстрам правду о свободе воли. Возможно, это все, что спасет некоторых из нас в этот момент.
Драгун сорвался на полной мощности с припаркованного места за считанные секунды, мчась через пустыню, пока Порода управляющий им контролировал местность с суровым, почти мрачным выражением лица. С тем, которое Джонас изучал с прищуренными глазами, когда он позволил видениям всего, что окружало эту Породу, проникнуть в его чувства.
Тем не менее, тот, кто успокаивал его разум, был львом, одетый в доспехи, когти, сталь, голубыми глазами дикими и полными смерти.
Это существо всегда будет сдерживаться, всегда контролироваться до тех пор, пока, как говорил Рул, мир не покатится к чертям в отношении Пород.
Это был первый раз, когда Джонас почувствовал эту часть этой Породы, и он подозревал, что именно эта его часть убедила Правление предать десятилетие верности Джонасу за мираж свободы одной Породы.
Гидеон понял, что скрывал Рул.
«Триггер», – устало подумал Джонас. Все, что для этого потребовалось, – это правильный пусковой механизм, и это «что-то среднее» – та часть, которую Рул определил как то, что все Породы имели внутри них – было тем, чего Джонас боялся больше всего.
Поскольку у него было чувство, что триггеры были гораздо более чувствительными во многих Породах, чем кто-либо знал.
***
Репортеры. Они разбили лагерь у ворот, словно стервятники, сидевшие в ожидании смерти. Или мельком увидеть ее.
Ей следовало ожидать этого – минутная новость об аресте Рэймонда и выдвинутые против него обвинениях, одним из которых было покушение на убийство женщины, которую все считали его дочерью, Клэр Мартинес.
Всплывет ли правда, что она не Клэр?
Не многие знали. Те, кто не хотел, чтобы правда рассказала больше, чем она хотела, говорили прямо сейчас.
К тому времени, как она проскользнула обратно в дом и поднялась наверх, чтобы осмотреть имущество за стенами, на каждой стороне ограждения, прямо за восьмифутовыми стенами, стояли фургоны.
Стоя в комнате для гостей и заглядывая под кружевные занавески, она поняла, что там больше, чем просто репортеры. Через узкую двухполосную дорогу графства стоял знакомый драгун. Пока она смотрела, с другой стороны появилась красивая белокурая голова, и Эшли безумно махала рукой, дразня с улыбкой на губах. Без сомнения, она знала, что Кэт смотрит.
Секунду спустя журналисты повернулись и стали фотографировать, поскольку Эшли, казалось, действительно позировала им. Пока кто-то довольно грубо не толкнул ее обратно в драгун.
Что за черт…
Менее секунды спустя, зашифрованный спутниковый телефон, который Джонас дал ей за несколько месяцев до того, начал вибрировать. Каким-то образом она знала, кто это был.
– Эшли, почему ты просто не позвонила мне для начала? – Кэт с удивлением ответила на звонок. – Тебе не нужно было ждать, чтобы привлечь мое внимание.
– О, я махала папарацци, – русский акцент был обаянием в чистом виде. – Держу пари, Кэт, они снова разместят мою фотографию на первых страницах. Видишь, какая я замечательная подруга? Не бойся, я спасу тебя от них.
Эшли чокнутая.
Некоторое время Кэт размышляла, смогла ли женщина-койот оправится от пули, которая вонзилась в ее грудь, и от полученного опыта смерти. Она дважды умирала на операционном столе. Во второй раз хирурги почти потеряли надежду вернуть ее.
– Поверь, я ценю это, – заверила ее Кэт. – А твой альфа?
– О, Дель-Рей был вызван обратно в отель. Он оставил Брима Стоуна присматривать за детьми. Он все еще балует меня и позволяет мне быть плохой девочкой, – Эшли протягивала слова, ее акцент стал сильнее, и Кэт практически могла видеть, как она подмигивает, прежде чем поцеловать Брима, пока она накручивала свои окрашенные светлые локоны.
Однажды Дель-Рей запрет ее ради здравомыслия свободного мира. Она распространяла смех и сумасшествие, куда бы ни пошла, если был потенциал для этого.
– Итак, ты хотела бы мою компанию ненадолго? – спросила Эшли. – Я подумала, что подойду к очень обаятельным репортерам, продемонстрирую немного зубов – ты знаешь, мои резцы были заточены и отполированы до прекрасного блеска вчера – затем я могла бы просто перепрыгнуть через твой забор и заставить их всех чувствовать себя как ленивые маленькие задницы, потому что они не могут сделать этот прыжок.
О, она так хотела это увидеть.
– Давай же, – предложила Эшли. – Ты так сильно хочешь узнать осмелюсь ли я, не так ли, Кэт?
