Текст книги "Тигриные игры (ЛП)"
Автор книги: Лора Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
– В мире нет здравомыслия, с которым мы сталкиваемся в отличие от других, – мягко поправила она. – Будь моим Гидеоном сейчас, ненадолго? И я буду той Кэт, которой так долго хотела быть для тебя. Лишь сейчас. Дай мне моего Гидеона.
***
Джонас слушал просьбу Кэт через линии связи, установленные нано-нитью, которую ему удалось получить. Глядя на голографическую доску, управляющую почти микроскопическим устройством, он замедлил руку и отключил ее.
Черт, он должен чувствовать меру удовлетворения. Он подозревал, что Грэм и есть Гидеон в течение нескольких месяцев и не мог доказать это. Были ночи, которые чуть не сводили его с ума, эта неуверенность, необходимость знать.
Теперь, он ощущал сожаление.
– Она любит его, Джонас, – тихо заявила Рейчел с того места, где стояла позади него, пока он проверял жучки. – И он любит ее.
Черт, он не ожидал, что это сработает. Все, что он поместил в окрестности Грэма, казалось, работало неправильно.
До сих пор.
– Они пара, – сказала она, когда он ничего не ответил. – Кэсси будет что сказать по этому поводу, если ты попытаешься захватить его после спаривания.
Да, Кэсси будет, что сказать, если он попытается арестовать кого-нибудь, особенно Кэт. Это не означает, что он не сделает этого, если придется. Но это все зависит от Грэма.
– Джонас? – Рэйчел наклонила голову, пока она не опустилась на его плечо. – Чем ты планируешь заняться?
Посмотрев на нее краем глаза, он позволил улыбке изогнуть его губы.
– Чем всегда занят.
Она застонала, опустив лоб на его плечо, а ее тонкие руки сжали его плечи.
– Я люблю тебя, Джонас, но однажды Порода убьет тебя за вмешательство в его жизнь.
Да, она любила его. Она уравновешивала его и часто помогала формировать его планы и взгляды в любой момент.
– Я вмешиваюсь только когда у меня нет другого выбора, – пообещал он ей. – Эта Порода, возможно, самая умная и самая опасная Порода, когда-либо созданная. То, что он знает о создании и физиологии Пород, может испугать инженеров-генетиков Совета генетики на долгие столетия. Он никогда не будет свободен, Рейчел. Даже его концепция свободы ошибочна.
– Так ли это, Джонас? – тихо спросила она. – Это недостатки? Или это противоречит твоей концепции его свободы?
***
Дать ей ее Гидеона?
Сумасшедшее существо, которое стало монстром?
Боже, она понятия не имеет, о чем просит его.
– Кэт, это не то, что ты хочешь. – Этого не может быть. Кровь, которая запачкала его руки, временами беспокоила даже его.
Его рубашка упала на пол во дворе, а кончики ее пальцев скользнули по его запястьям.
– Разве ты не принимаешь меня такой, какая я есть? – спросила она, ласка этих пальцев двигалась по бокам, его животу. – Хочешь ли ты меньше, чем кто и что я есть?
Он не мог этого вынести.
– Каждый раз, когда мы вместе, удовольствие поражает, всегда лучше, чем раньше. Но каждый раз я знаю, что чего-то не хватает. Часть тебя отсутствует. Мне нужен весь ты.
Изменят ли все части него все?
Грэм не мог предсказать ее ответ на этот вопрос. Он мог бы спросить, если бы она не выбрала этот момент, чтобы встать на колени.
– Кэт…
– Ты все еще в ботинках.
Ловкие пальцы работали на шнурках, ослабляя их, что составляло всего несколько ударов сердца, прежде чем взглянуть на него. Держа кожаную обувь, она подождала, пока он вытянул сначала одну ногу, а затем другую.
Поднявшись, ее пальцы сжали его штаны и потянули, стягивая ткань с его ног, затем он перешагнул из них.
– И что теперь? – рычание в его голосе было естественным скрежетом его изначального состояния.
– Они покрывают все твое тело, – прошептала она, касаясь одной из полос золотистого цвета вдоль его бедра.
Кулаки сжались, когти вонзились в его ладони, Грэм боролся с импульсом, чтобы подтянуть ее, подтолкнуть ее к столику рядом с ними и просто взобраться на нее.
Это животное желание росло, как огонь в его животе.
Он был полностью поглощен и извергнут из его тела, его член пульсировал от резкого удара сердца, в то время как его яички были так чертовски плотно сжаты, что болели. Необходимость взять ее, пролиться внутрь нее становилась все более насущной.
– Кэт… – предупреждения в его голосе должно было быть достаточно, чтобы заверить ее, что время становится существенным.
Легкий вздох смеха коснулся его бедра, когда она извилисто поднялась на ноги, схватила подол своей рубашки и стащила ее с тела. Она упала во внутреннем дворике рядом с его вещами, ее шорты быстро последовали за ней.
Черт.
То, что он увидел, было далеко не таким заметным, как его собственные отметины, и не такие широкие полосы, но ее мягкая плоть была лишь слегка затенена золотым оттенком в виде полосок, тигриных полос, которые его поразили.
– Ты не сказала мне.
Обхватив ее грудь, он провел подушечкой пальца по одной нежно-окрашенной полосе, изгибаясь по опухшему холмику и указывая на ее сосок.
– Ты не спрашивал, – за мягкой репликой последовал чувственный маленький вздох, когда он поймал твердый кончик между большим и указательным пальцами, прикладывая достаточно давления, чтобы послать удовольствие, пронизывающее ее.
Запах этого удовольствия, ее голода, заставлял напрягаться все мускулы его тела, в то время как его член пульсировал быстрее, жесткая длина становилась все более поглощенной.
– Тебе не нужно ждать, пока я его задам. – Сунув другую руку в ее волосы на затылке, чтобы удержать ее на месте, его губы опустились. – Добровольная информация.
– Когда ты сделаешь…
Он не хотел больше слушать.
Прикрывая ее губы своими, Грэм дал ей то, о чем она просила, пару, которая следовала за ними обоими.
Крепко прижимая ее к себе, он взял ее приоткрытые губы с растущей потребностью, придав остроту небольшого стона, который превратился в мурлыканье, когда его язык скользнул по ее.
Вкус ее был чувственным наслаждением, к которому он привык с первым поцелуем. Полный жизни, обогащенный борьбой и самой природой упрямой независимости. Это была сущность самого изысканного эликсира, и он жаждал большего. Страдал по большему.
Откинув голову назад, он взял еще больше, пока она боролась, чтобы разделить контроль над их поцелуем. Сама ее природа отказывалась подчиняться, но ее подчинение было не тем, к чему он стремился. Не ее покорность и не просто пламенное удовольствие от нахождения в ней.
То, чего он жаждал в самых глубоких пределах своей безумной души – ее сердце. Сердце, которым даже сейчас он знал, что не обладал полностью.
• ГЛАВА 18 •
Кэт пыталась бороться с удовольствием, сдерживая какую-то часть себя, хотя знала, что в ней не было ни части, которую Грэм не пометил.
Его поцелуй господствовал над ней, питаясь голодом. Брачная лихорадка только усиливалась и сжигала ее тело, как лесной пожар. Одна широкая мозолистая ладонь обхватила набухший изгиб груди, а другая погладила бок, бедро, прежде чем переместилась на нижнюю часть живота и протолкнулась между бедрами.
Длинные, талантливые пальцы скользили по избытку влаги, которая собиралась между складками, скользили по клитору, изогнулись и нашли вход в глубины ее ноющего лона. И оказавшись там он не колебался. Когда его ладонь обхватила ее холмик, его палец скользнул внутрь нее, раздвигая чувствительные ткани, когда Кэт поднялась на цыпочки, задыхаясь от чистого восторга.
Толкнув палец внутрь, он нашел то ноющее местечко глубоко внутри нее, то единственное, которое обнаружил его зубец, когда он кончал внутри нее. Теперь кончик его пальца нашел его, потирая, лаская, подогревая растущую потребность, зреющую в ней, пока она не думала, что сможет выжить, если он заставит ее ждать намного дольше, чтобы достигнуть кульминации.
Его ладонь терлась о ее клитор, стимулируя его, усиливая каждое ощущение, накапливающееся в ее киске, пока она не была на грани умолять его взять ее. Ей нужно, чтобы он взял ее, жаждала этого, умоляла бы об этом, если бы его губы и язык не поглотили звук, рвущийся из нее.
Каждое уверенное прикосновение его пальца к этому пучку внутренних нервных окончаний подталкивало ее дальше, толкало ее все глубже в нарастающие волны чувственного разрушения. Одна рука скользнула вокруг ее спины, притягивая, прижимая к себе, когда ее колени ослабли. Его палец продолжал мучить ее, восхищать, доводя до безумия внутренней необходимости оргазма. Непослушный голод, пульсирующий внутри нее, заставлял ее бедра подниматься и опускаться в такт проникновению, скользя по его пальцу, когда она начала задыхаться, отчаянно пытаясь найти это прикосновение, эту единственную ласку, которая заставила бы ее взорваться в освобождении.
Грэм оторвал губы от ее губ, пододвинув рот к ее уху, чтобы прикусить мочку, когда к первому пальцу присоединился второй. Дополнительное проникновение смешало воедино удовольствие и боль. В растянутом лоне начался пожар, который возрос в туже секунду, когда он проник в нее. Проникнув в нее, оба кончика пальца нашли то место и стали гладить и потирать, создавая бурю такого ощущения, что она потерялась в его растущей силе.
– Ты, чертовски горяча, – прошептал он, снова покусывая ее ушко. – Такая милая. Вот оно, детка, возьми это. Объезди мои пальцы так же, как ты будешь объезжать мой член. Вот и все, мой котенок. Дай это мне, дай мне почувствовать, как ты кончаешь, сжимаясь вокруг меня.
Как будто все, что ей было нужно– его приказ, ее чувства взорвались. Спазмы повторного восторга струились по плоти, обнимая его пальцы, сжимая их, удерживая внутри себя, когда вопль мучительного удовольствия наполнил воздух вокруг них.
Кэт почувствовала прилив влаги, когда та потекла от его пальцев к ее бедрам, рябь мучительного экстаза вырвалась из сужающейся плоти прохода, когда удовольствие взорвалось там, охватывая ее клитор, где оно снова взорвалось.
Она дергалась в его руках, потоотделение увлажняло ее и его плоть, когда он держал ее во время шторма, стонал от голода, когда отпустил ее, сдерживая себя. Ей не нужно было думать о его удовольствии, не нужно было думать ни о чем, кроме взрывов, разрывающих ее и посылающих волны жестокого удовольствия по всему ее телу.
Однако шторм не утих. Даже когда каскадные дуги освобождения проносились сквозь нее, она все еще чувствовала, как внутри нее горит огонь, потребность молниеносно росла. Голод внутри нее к этой Породе был похож на болезнь, от которой она не могла избавится. Даже когда была уверена, что сможет сдержать ее, она все же вышла из-под ее контроля, потрясла ее чувства и сделала ее слишком уязвимой, слишком слабой для потребности, которую они разделяли.
– Вот и все, детка, – проворчал он ей на ухо, когда дрожь начала ослабевать, а хватка на его пальцах ослабла. – Теперь ты можешь объездить мой член.
Прежде чем она успела сделать что-то большее, чем отдышаться от его внезапного движения, он лежал на лежаке и притягивал ее к себе.
– Скачи на мне, Кэт. Давай, детка, уничтожь меня своей любовью.
Ее любовью?
О,боже, она любила его.
Она ненавидела и любила его. Страдала за него и из-за него. И она не могла отказать ни одному из них в этом шокирующем удовольствии.
Соединив его мощные бедра, ее колени уперлисьв подушки по бокам от него, когда она наклонилась вперед, держась руками за его грудь. Закрыв глаза, Кэт отодвинулась назад бедрами, стараясь дышать, когда его выступающая эрекция начала разделять скользкие, вздутые складки, охраняющие ее ножны.
Янтарный цвет его глаз изменился на зелень диких джунглей, полосы вдоль его лица медленно исчезали. Его руки сжимали ее бедра, мягко водили ее, обучали, как двигаться против него, как скакать на нем со все возрастающей скоростью.
– Что ты делаешь со мной? – это была мольба, рыдание, неспособность понять, почему она так легко уступила ему и его прикосновениям.
– Я не создал тебя, Кэт, – прошептал он, его хриплый голос усиливал боль в ней. – Ты была создана для меня, чтобы сдержать безумие. Ты мое здравомыслие.
Толчок внутрь нее с приливом силы, раздвинул ее плотные ножны и зарылся по самую рукоять.
– О,боже… Грэм, – закричала она, едва осознавая, что не назвала его Ги или Гидеон.
– Скачи на мне, Кэт, – проговорил он, двигаясь под ней, до того, как хаотическое удовольствие снова не начало закручиваться в ней.
Каждое сильное, жгучее проникновение его твердой железной плоти срывало всхлип с ее губ. Удовольствие было беспощадным. Встретившись с ним взглядом, двигаясь над ним, поднимаясь и опускаясь тяжелыми толчками между ее бедрами, Кэт потерялась в нем. Ее ресницы почти закрылись, чувственная слабость нарастала, даже когда обжигающее удовольствие выходило из-под контроля.
– Вот и все, Кэт, возьми меня, – прорычал он, черты его лица ужесточились, руки крепче сжимали ее бедра, когда он так глубоко врезался в нее, что она готова была поклясться, что проникал в ее душу. – Отдайся мне, детка. Дай мне всю себя.
Он владел ей всей.
– Всю себя… – она сорвалась на крик из-за того, что его удары становились все сильнее и быстрее, двигаясь внутри нее ударами отбойного молотка, которые толкали ее через край разума, реальности, и она взорвалась в калейдоскопе пылающего, всепоглощающего экстаза.
Под собой она почувствовала, как Грэм напрягся, хриплое рычание окружило ее, когда ослепительная жара его семени заставила ее мчаться в очередной взрыв ослепительного удовольствия. Это никогда не кончится, восторженное удовольствие, которое она не могла предвидеть, оказалось невозможным поверить, что может быть таким невероятным в холодном дневном свете.
Удовольствие, которое связывало их вместе, когда выскользнул зубец, и выплеснул вторичное освобождение, которое толкнуло ее в еще один сотрясающий оргазм. Ее лоно обхватило его, обвиваясь вокруг толстого члена, доя его, забирая все, никто не мог оторвать его от нее.
На данный момент он был здесь с ней, и он принадлежал ей одной. Ни безумие, ни наука, ни Джонас не могли оторвать ее от него, пока она держала его в себе так глубоко, что не знала, где он закончился, и начинается она.
Рухнув на него, Кэт оказалась в кольце его мощных рук, прижатой к его груди, и на данный момент защищенной чистой силой, которую он источал.
***
Кэт не ожидала этого сна.
Несколько лет назад она научилась блокировать из своего сознания ужасы, которые испытала в детстве, поэтому ночные кошмары были редкостью. Не то чтобы она не испытывала многих из них в первые несколько лет после прихода в дом Мартинеса. Но никогда такого.
Ее никогда не возвращали в исследовательский центр, в котором она выросла, где испытывала такую боль, что умоляла Гидеона позволить ей умереть. Она умоляла его отпустить ее.
– Он бы никогда не выжил, если бы ты умерла, Кэт.
Она резко дернулась, ее глаза расширились от образа хрупкой женщины-ребенка, чью жизнь ей дали. Клэр Мартинес могла быть ее близнецом, даже до незначительной пластической операции, которая гарантировала, что ее никто никогда не обнаружит.
В последние годы она много раз говорила с Клэр, так как ее дух был связан с Клэр через этот древний ритуал в ночь аварии девушки. Но никогда так. Никогда во сне, и определенно никогда в этом месте.
– Что мы здесь делаем, Клэр? – спросила она, осторожно оглядывая окружающую клетку.
Это было тем, чем было на самом деле. Клетка. Одна стена была ярко белой, остальные три были стальными прутьями, усиленными электрическим зарядом. Единственным уединением была крошечная туалетная комната. Там даже не было душа. Просто туалет и крошечная раковина, чтобы помыть руки и почистить зубы. Душ был под строгим наблюдением.
– Ты так и не ушла отсюда, Кэт, – вздохнула Клэр, оглядываясь вокруг маленькой зоны, когда села на койку напротив нее. – Ты всегда была в этой ловушке.
Кэт посмотрела на нее, заставляя сердце биться спокойно и ровно.
– Значит, прошедшие годы были своего рода заблуждением? – Она так не думала. Никакая галлюцинация не может быть настолько испорченной.
Клэр грустно огляделась, пряча за ухом прядь длинных волос карамельного цвета.
– Там, где ты физически, ничего не изменилось, – наконец ответила она с мрачным размышлением. – Важно то, что независимо от того, куда ты ушла, независимо от того, с какими врагами ты столкнулась, ты все еще заперта в этой камере, одна. Ты так и не покинула ее после того, как поняла, что Гидеон добровольно оставил тебя здесь.
Она не собиралась спорить с духом, она сомневалась, что в этом был какой-то смысл.
Клэр улыбнулась немного устало.
– Ты будешь отрицать это до последнего вздоха, правда, Кэт?
– Сначала я должна знать, что я отрицаю, – сказала Кэт, пожимая плечами. – Почему бы тебе не забрать нас отсюда в какое-нибудь милое место? Я не люблю здесь говорить.
Это просто сон, она знала это.
– Это не сон, – огрызнулась Клэр, удивляя ее. Она не могла вспомнить время, когда Клэр делала это. Она всегда была слишком робкой.
– Хорошо, это не сон. – Она смотрела на девушку прищурив глаза. – Значит ли это, что, когда я проснусь, я не буду спать в доме Ривера с Грэмом?
Она чуть не ухмыльнулась Клэр, но жестокое отношение к девушке не казалось правильным.
– Не играй в игры, Кэт, обе наши жизни зависят от этого, – твердо потребовала Клэр. Не сердито или яростно, лишь с твердостью, которую Кэт никогда не чувствовал в ней.
– Зависят от чего, Клэр? – потребовала Кэт. – Как я признаю, что мы в исследовательском центре? Хорошо, мы здесь. – Она развела руками, указывая на камеру, в которой они сидели. – По твоим словам, я так и не покинула его. Что дальше?
Клэр медленно поднялась на ноги. Ее изображение было одето в джинсы и свободную майку, в которой она умерла. Они были пыльные, порванные; ее ноги были босыми. Она выглядела такой, какой все ее любили. Хрупкой. Слишком мягкой для жизни, в которой родилась.
– Ты не понимаешь, что часть тебя все еще заперта в этой клетке, совсем одна, не так ли? – прошептала Клэр.
– Джадд был здесь. – Он не ушел. Однако она всегда удивлялась, почему он не ушел. Он был достаточно силен, достаточно умен, чтобы понять, когда Грэм сбежал той ночью. Тем не менее, он остался.
– Как ты думаешь, почему Джадд остался? – Клэр медленно повернулась к ней. – Если он мог избежать этого ада, почему он не ушел с Гидеоном?
– Грэм, – почти рассеянно поправила ее Кэт, и ее собственные мысли долго терялись в этом вопросе, прежде чем она наконец пожала плечами. – Джадд такой же скрытный, как и Грэм. Он никогда не говорил мне.
– А ты и никогда не спрашивала? – Клэр наклонила голову, глядя на нее с любопытством. – Это не похоже на тебя, Кэт. Ты так чертовски любопытна, что ничто не может пройти мимо тебя. Почему ты позволила Джадду обойтись без объяснения этого? Я знаю, ты бы удивилась.
– Я думала, что Грэм мертв. – Она хотела спрыгнуть с кровати, хотела выпрыгнуть из нее, отчаянно пытаясь сбежать от сна, но, казалось, была заперта на месте, наблюдая за Клэр. – Думаю, я просто предположила, что солдатам, назначенным в группу по эвтаназии, не было приказано взять Джадда.
Что, черт возьми, происходит? Чего Клэр хотела от нее, зачем они были здесь?
Клэр покачала головой.
– До тех пор, пока ты не поймешь, что никогда не покидала это место, пока не спросишь себя, почему и ответишь на этот вопрос честно, ты рискуешь не только своей жизнью, но и жизнью Грэма, – она вздохнула. – Я всегда думала, что я трусиха, Кэт, но я начинаю думать, что ты такая же, как и я.
– Не зли меня, Клэр, – предупредила ее Кэт, прищурившись. – Я все еще могу надрать тебе задницу. Сон это или нет.
Клэр ухмыльнулась.
– Ты не можешь оторваться от этой кроватки, Кэт. Ты не можешь надрать кому-нибудь задницу в этом сне. Ты заперта тут, так же, как и утром, когда тебя разбудила та тревога. Тревога, которая означала попытку или успешный побег.
Кэт покачала головой.
– Я думала, что ученые пытаются нас обмануть…
– Зачем? – Клэр насмешливо рассмеялась. – Зачем им это делать, Кэт? Он ушел. Ты была умнее. Гидеон позаботился о том, чтобы ты была умной.
– Грэм. Его, черт возьми, зовут Грэм, – рассержено поправила ее Кэт. – Перестань, Клэр. Если хочешь поговорить со мной, делай так, как всегда. Мы намного лучше разговариваем, когда я не сплю.
Прислонившись к стальным решеткам, Клэр смотрела на нее с таким намеренно мрачным видом, что Кэт почти боялась, что другая девушка навсегда удержит ее в этом пейзаже.
– Ты можешь уйти в любое время, когда захочешь, Кэт, – прошептала Клэр, выражение ее лица так и не изменилось. – Пробуждение зависит от тебя, так же, как и осознание того, что не важно, проснешься ли ты, ты все равно будешь здесь. – Она медленно взмахнула рукой, охватывая клетку, жизнь, которую когда-то имела Кэт. – Пойми, пока еще не поздно для нас обеих.
Она может проснуться, когда захочет? Ну, она хотела проснуться сейчас. Прямо сейчас.
Закрыв глаза на несколько секунд, она проснется, отгоняя себя от грустного, беспризорного видения, которое показало в аду гораздо больше силы, чем показала в жизни.
– Ад? – прошептала Клэр. – Это не ад, Кэт. Это то, что сформировало тебя. Место, где он спас тебя. Где он понял, кто ты для него… Перед тем, как ты приняла первую терапию, это разъяренное животное осознало это и успокоилось, успокаивая обезумевшего мальчика и позволяя ему учиться гораздо больше, чем любой одаренный научится. Но он учился. Ради тебя.
Она откроет глаза и проснется. Она будет лежать в объятиях Грэма, обнаженная, его тело будет теплым рядом с ее, его высокомерное превосходство выведет ее из себя. Все, что ей нужно сделать, это открыть глаза.
– Да, – прошептала Клэр, звуча странно отдаленно. – Все, что тебе нужно сделать, это открыть глаза, Кэт. Но даже открытые, они закрыты. Бедный Грэм, он всегда будет Гидеоном в твоих глазах, независимо от того, насколько он изменился, независимо от того, как сильно любит…
Она не хотела больше слышать. Она не могла этого вынести. Она проснется сейчас!
Быстро открыв глаза, она обнаружила, что уставилась на Грэма, в его темных, зеленых бенгальских глазах блестело золото. «Огни ярости», – подумала она. Безумие. Эту часть себя он называл монстром.
Низкое предупреждающее рычание прозвучало в его горле.
– Это присутствие заставило меня стать жестоким, – низкое, злобное рычание было тем, что она никогда не слышала от него. Даже когда он предупреждал ее о том, что чудовищная часть его самого пробудилась, он не казался таким сильным, таким взбешенным.
– Сон… – прошептала она отчаянно. Это должен был быть просто сон.
– Моя.
Двигаясь над ней, его ноги раздвигали ее с доминирующей силой, когда он придвинулся к ней.
Предварительных ласк не было, но она и не нуждалась. Ее тело ответило на его голод, его потребность, мгновенно.
– Грэм… – за ее вздохом последовал тихий стон, когда его руки схватили ее за запястья. Закрепив их на кровати рядом с ее плечами, он с силой толкнулся внутрь нее.
– О, боже. Грэм! – выкрикивая его имя, она внезапно была потрясена, отвечая гладкостью, которая наполнила ее внутреннюю плоть, которая встретила его, помогая проникнуть его увеличившемуся члену.
– Моя пара, – прорычал он, наклонив голову к ее уху, покусывая мочку зубами. – Моя, черт возьми.
Закрепив ее запястья над головой одной рукой, он переместил другую на одно бедро, притянув ее колено к своему бедру, и начал вбиваться в нее. Каждый яростный толчок внутрь жара ее киски вызывало поразительное пламя реакции, устремляющееся через нее. Ее пальцы сжались в его объятиях, отчаянно пытаясь что-то удержать. Отчаянно пытаясь удержать его, пока он двигался внутри нее, как мужчина, одержимый возбуждением, притяжательной жаждой. Он был полон решимости каким-то образом отметить ее больше, чем уже сделал.
Его бедра неоднократно ударялись между ее бедрами, проталкивая себя по самую рукоять внутри нее, тараня ее шейку матки, потирая плоть настолько чувствительную, что каждое проникновение преодолевало границу между удовольствием и болью и сводило ее с ума от полного эротизма его потери контроля.
Ощущение того, как его губы скользят по ее шее, вызвало у нее головокружительное наслаждение, заскользив по ее податливым и пронзительным ощущениям по ее и без того чувствительному телу.
Вниз по ее шее, покусывая ключицу, изгибая голову, обхватывая губами твердый кончик ее груди, всасывая его в рот и опираясь на него голодными движениями рта, когда его язык хлестал по нему, подталкивая ее выше.
Удовольствие пронеслось сквозь нее с ураганной силой. Оно пронзило ее чувства, изогнув ее тело ближе; каждый толчок внутри ее сжимающегося лона был встречен ответным сжатием ее бедер. Она взяла его глубже, сильнее. Хриплые стоны сорвались с ее губ, пока в ней не разразился поток полного восторга. Насилие удовольствия украло ее дыхание. Ее бедра изогнулись, с силой сжимаясь вокруг его бедер, она держалась за него, держась за реальность единственным способом, который знала. Удерживая его только так, как могла.
• ГЛАВА 19 •
Грэм подождал, пока они закончат завтракать, прежде чем обсудить прошедшую ночь с Кэт. Она, несомненно, ждет этого, что усложнит нарушение ее защиты.
Откинувшись на металлическом стуле, который соответствовал столу для завтрака, стоявшему в маленькой нише рядом с кухней, он с любопытством наблюдал за ней. Она пила кофе, просматривая новостные страницы, которые читала каждый день, на своем планшете. Кэт была чертовски любопытна не только обо всем, что ее окружало, но и о самом мире. И вряд ли она забудет столько слов, сколько увидела, не говоря уже о прочитанном.
Информация, которую она хранила в своих уникальных воспоминаниях, никогда не удивляла его, даже в исследовательском центре. Возможно, Кэт иногда не понимает, что именно воспринимает, но может процитировать слово в слово.
Понимание науки не было ее сильной стороной. Она была смущена этим в центре, хотя ей удалось сохранить все, что он ей показал. Сильная сторона Кэт – люди, как ни странно, хотя Кэт терпеть не могла толпы и редко заводила друзей, насколько он знал.
– Почему ты дал мне тигриную ДНК?
Вопрос заставил его удивленно моргнуть в ответ, когда ее глаза оторвались от планшета, когда она озвучила вопрос.
Слишком много для того, чтобы расспросить ее первым.
– Читаешь доклады доктора Фостера.
Подняв свою чашку с кофе, он задумчиво глотнул варево без кофеина, наблюдая за ней, видя, как работает ее ум, несмотря на закрытое выражение лица.
– Твоих причин для этого нет в отчете, – указала она, ее тон был слишком спокойным. – Я хочу знать, о чем ты думал, когда решил использовать тигриную ДНК в моей терапии. Ты хотел сестру или уже решил, что я твоя пара?
О чем он думал? В то время у него не было других мыслей, кроме как спасти ее жизнь. Недостающие гены в ней убили бы ее через несколько недель после базовой инъекции, которая использовалась, чтобы поддерживать ее жизнь, пока доктор Фостер не смог придумать терапию. Грэмбессознательно принял решение пометить ее своей генетикой, но он не сомневался в своих животных инстинктах.
– Я тигр, – наконец ответил он, решая сказать правду, а не приукрашивая ее, поскольку чувствовал, что она нуждается в этом – Бранденмор дал тебя мне. Я чувствовал, что сделал тебя своей. Мне было одиннадцать лет, Кэт, с чего бы мне подумать о том, чтобы ввести какую-то другую ДНК в терапию ребенка, переданного мне на хранение?
Это было так просто, но и гораздо сложнее, и он чувствовал, что она это знает.
– Тебе никогда не было одиннадцать, – она фыркнула. – Даже доктор Фостер сказал, что ты родился намного старше своих лет.
Он удивленно поднял брови услышав эту информацию.
– Он никогда не говорил мне этого. Но если это правда, то это не более того, на что он запрограммировал меня. Я знаю, в то время как суррогатная мать носила меня, он приказал ей слушать множество научных теорий, которые были записаны в течение многих поколений в генетической манипуляции. Он знал, чего хотел, когда создавал меня, и гарантировал, что получил то, что хотел.
Обиды не было. Отнюдь нет. Если он видел кого-то как фигуру «отца», то это был Бенджамин Фостер.
– Но он получил гораздо больше, чем рассчитывал, не так ли? – предположила она. – Когда он понял, что твой интеллект выходит за пределы масштаба, изобретенного, чтобы оценить его?
Грэм почти улыбнулся на этот вопрос. Он всегда был намного умнее, чем предполагал Бенджамин Фостер.
– Сомневаюсь, что он когда-либо знал, насколько я превзошел те генетические манипуляции, к которым он стремился, – наконец ответил он. – Люди могут управлять всем, чем хотят, но внедрение генетики животных – гораздо более дикая манипуляция, чем они когда-либо воображают. Или хотят признать. И это станет еще сильнее заметно в последующих поколениях. Если мои подозрения верны, то, как только дети, рожденные от оригинальных спариваний, достигнут зрелости, они превзойдут даже первоначальные Породы.
Она на мгновение остановилась, но, видимо, решила, что это предположение пройдет.
– Значит, поскольку меня вручили тебе, ты использовал тигриную генетику в моей терапии? – повторила Кэт еще раз. – Ты также выбрал генетику Онор– почему же не использовал тигриную и для ее терапии? Не посчитал ее достойной стать частью прайда, на который ты претендовал в центре?
О, да, его котенок была слишком умна. И она явно обдумывает эти вопросы довольно давно.
– Онор не была дана мне. И лейкемия, от которой она страдала, могла стать гораздо более смертельной с появлением любой кошачьей генетики. Она могла мутировать в форму лейкемии кошачьих, намного более сильную, чем неизлечимая человеческая лейкемия, от которой она уже страдала. – Он допил кофе и поставил чашку на стол, прежде чем положил на него руки и наклониться вперед. – Мы изучали генетику волков в то время, когда ее привезли. Доктор Фостер сам создал ее терапию, опираясь на его дружбу с ее отцом. У меня не было подобных связей, связанных с тобой, и ты была моей.
Он не станет отрицать этот факт. В тот момент, когда она была помещена в его руки, его животные инстинкты мгновенно захватили ее. Не как пару, а как принадлежащую исключительно ему.
– Ты знал тогда, что я твоя пара? – Ее разум работал, ей нужно было понять свою жизнь, и выбор, и наконец-то принять решение о ее дальнейшей судьбе. Он задавался вопросом, когда это произойдет.
– Мне было одиннадцать, – мягко повторил он. – Я был в бешенстве, приближаясь к безумию и эвтаназии. Я был всего в нескольких неделях от того, чтобы быть доставленным в центр убийства, несмотря на все усилия доктора Фостера, чтобы спасти меня, когда Филипп Бранденмор дал мне тебя. Нет, я не посмотрел на тебя и сразу решил, что ты моя пара. Я посмотрел на тебя, увидел волю к жизни и понял, какую ошибку совершил Бранденмор. Он дал мне кое-что, за что стоит бороться.
