Текст книги "Хозяйка Мозеби (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

«Черт меня дернул за язык! Деньги, деньги…Нет, если и следовать плану, то осторожно – не массовые заезды, а небольшие партии, чтобы эта красота не пострадала…Заказник здесь объявить?» – думала попаданка, бродя по просматривающимся в траве дорожкам, любуясь мощной сенью деревьев и вдыхая упоительный запах разнотравья под переливы птичьих трелей.

* * *

Сольберги вдвоем излазили все дальние коттеджи, ярл выбрал один, напомнивший ему постройки родины, и отец и сын, восстановившие пусть и не столь близкое, но доверительное общение, своими руками привели его в порядок – именно здесь, в некотором отдалении от главного здания, Сигурд предполагал жить с Ильзэ.

– Тут и огородик для неё можно разбить – посмеивался помолодевший ярл. – Сделаем кованую ограду вокруг, чтобы уединение сохранить, баню– сауну у того ключа поставлю и …

Мужчина раскинул руки в стороны, глубоко вздохнул и закричал во всю глотку:

– ….будем жи– и– и– и– и– ить! Эйдан, просто жить, понимаешь?!

Нина, сопровождавшая будущих родственников, тоже рассмеялась, зараженная искренним энтузиазмом ярла.

– Нинель, то, что ты придумала, хорошо…Но! Давай пока отложим эти…Как ты говоришь? Наполеоновские планы? Это грандиозные, как я понимаю? Того, что мы привезли, нам надолго хватит…Знаешь, кусок земли, прилагающийся к поместью, довольно велик, пустим под твою кукурузу! Масло мне понравилось, и остальное… Думаю, охоту устраивать можно, но только для избранных!

Сигурд хохотнул и продолжил:

– Нам повезло, что нынешний монарх не любитель сего занятия… Вернее, он охоч до другой дичи! – ярл снова рассмеялся. – Детишки пусть приезжают, я и сам не прочь поиграть в «войнушку», да? Лучше займемся яхтами! Пауль просто заболел этой затеей! Ох, Нинель, ты действительно умеешь подбирать людей! Перекрестить зануду– поверенного в морского волка – это надо суметь! И регаты…Это ведь гонки на море? Мои предки были прекрасными мореходами, наши драккары покоряли дальние воды…Так что, дети мои, подождем с устройством развлекательного комплекса…Нинель, Хольгер прав – как ты придумываешь эти определения?

* * *

Когда с корабля в Мозеби начали доставлять «приданое», Нина потеряла дар речи: сундуки, тюки громоздились в зале один на одном! Обедать пришлось в кабинете!

Как– то вечером ярл предложил будущей жене и невестке оценить привезенное –любопытство женщин достигло предела. Не жадность, именно интерес!

Ну, посмотреть было на что, определенно! Ярл в Москвении накопил немалые богатства плюс личные (клановый раритет Сольберги принципиально не тронули) сокровища покойного Герарда…Может, на пещеру Али– Бабы наследство не тянуло, но поразить воображение несведующего могло.

Меха, шкуры, моржовые бивни, куски малахита, яшмы, родонита, осколки и обработанные топазы, аметисты, сапфиры, нефрит, горный хрусталь, мешочек речного жемчуга…Отрезы восточных шелков, парчи, украшения, рукописные книги, кубки и подносы из серебра и даже золота, фарфоровые и селадоновые вазы, чайный и обеденный сервизы, монеты, ковры, гобелены, коллекция оружия…Глаза разбегались!

Но больше всего Нину потрясла…хохлома! Целый сундук узнаваемой деревянной лакированной посуды: расписные миски, тарелки, ложки, подносы, баночки…Они чуть отличались яркостью красок и некоторым дизайном, но это был привет из прошлого! И самовар – больше купеческого, прям новенький, с подходящим чайничком и …сапогом для растопки!

– Нинель, я все же настаиваю, что где– то пересеклись твои предки с московитами! Никто так не реагирует на эти предметы и не понимает их предназначение с первого взгляда, как ты! И характер твой…ну очень тамошний…Я рад, что Эйдан встретил тебя! – ярл одобрительно смотрел на будущую невестку, а Нина с трудом сдерживала слезы…Похоже, и ей повезло, что бы кто ни говорил и ни думал.

* * *

Пока свадьба пела и плясала, Эйдан, пользуясь всеобщим гомоном, тихо увел Нину за собой…

– Эйдан, куда ты меня тащишь? Нас потеряют! – смеясь, попаданка пыталась остановить новоиспеченного мужа.

– Я предупредил отца и мать, они всё объяснят, если надо будет. Идем, пока не стемнело окончательно! – Эйдан был уверен и напорист, поэтому Нина смирилась.

Оказалось, тащил он её на яхту, стоявшую на якоре в Хесне! Когда ребята смогли устроить мини– пристань для кораблика, неизвестно, но благодаря их предусмотрительности молодожены, не замочив ног, перебрались на «Скарлетт» и, поймав ночной бриз, вышли в море…

Нина, осознав задумку Эйдана, только рассмеялась. Брачная ночь обещала быть очень необычной!

…Как по заказу, море было спокойным, ночь – теплой и темной, луна и звезды – яркими, а мужчина – горячим! Крохотная каютка, покачивание яхты на волнах, тишина, прерываемая легкими шлепками волн о борт, бескрайнее море, переходящее в такое же бескрайнее небо…

И острое желание близости, толкающее тела друг к другу, столкновение сущностей инь и янь, нежная борьба и нетерпеливая ласка, соприкосновение кожи, губ, переплетение рук и ног, вздохи и стоны наслаждения и освобождения, кратковременная передышка …и продолжение процесса познания истинного смысла взаимной любви мужчины и женщины…

Забрезжившее на востоке утро застало пару в объятиях сна – утомленные, но со счастливыми улыбками на расслабленных лицах, Нина и Эйдан вступили в новую жизнь.

* * *

Все новобрачные нашли себе брачные чертоги по вкусу! Сигурд и Ильзэ ушла в преображенный коттедж, Нина с Эйданом сбежали на яхту, остальные пары предпочли специально приготовленные для них покои в особняке Курцелитзее!

Нина потом отметила про себя, что такой выбор вполне понятен: для простых людей обстановку дома господ можно сравнить с люксовым номером фешенебельного отеля, в котором не каждому удастся побывать хоть раз в жизни!

Странно, но интерьер особняка действительно поражал и меблировкой, и ее состоянием: по сравнению с Мозеби, Курцелитзее просто блистал! Не было ни протечек на потолках, ни обшарпанных ковров, ни потрескавшегося дерева на столах, шкафах, кресла и прочее… Наличествовал даже клавесин (требующий серьезной настройки, но все же!). Либо слуги барона привели обстановку в порядок, либо этому имуществу короны повезло больше, чем доставшемуся купцу Лунду. Впрочем, новые хозяева приняли ситуацию с благодарностью, отплатив предшественнику золотом щедро.

Сельским молодоженам представилась уникальная возможность закрепить свои брачные клятвы в отдельных комнатах хозяйского крыла: на широких устойчивых кроватях с резными столбиками по краям, покрытых чистым новым льняным бельем, под высокими потолками с лепниной и (даже) фресковыми медальонами, в окружении продуманно расставленных красивых тумб, этажерок, изящных канделябров с зажженными дорогими свечами… Незабываемые впечатления!

Осталось дело за малым –продолжить род…И они старались, так старались! К чести старателей скажем, что ни один предмет из господского имущества в процессе работы над увеличением народонаселения Дански не пострадал…

И это было достойно удивления, поскольку, по словам не успевших вовремя покинуть территорию поместья (или не сумевших это сделать по причине чрезмерных возлияний) гостей, накал страстей и пожар эмоций бушевал в покоях особняка знатный, да– с…Даже завидно, черт побери!

Глава 62

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Октябрь 1774 года, поместье Мозеби

Заметила, что записи в дневнике имеют тенденцию повторятся в одно и то же время года…Вроде странно, а вроде – нормально. Осень– сезон подсчета урожая и всего остального. Поговорка не врет!

Это лето пролетело незаметно. Ларс Бор, наш рулевой, был прав: год выдался успешным по всем фронтам! Снова собрали много и разно, заполнили закрома, расплатились по повышенным налоговым ставкам, пробрели новые знания и опыт, а также друзей– товарищей и перспективы.

Последние касаются роста численности населения острова и дальнейшего развития народного хозяйства в плане превращения его в многопрофильное с тенденцией к промышленному.

О, как закрутила! А если конкретно, то свадебный флэш– моб плавно перетек в бэби– бум: забеременели все! Даже я, хоть и припозднилась, по сравнению с остальными.

Перспективы – это масличное производство и постройка яхт, одну из которых планируют выпустить уже на следующий год.

Герр Пауль, действительно, прет в этом направлении как танк. Пока был в Свее, «провентилировал» среди торговцев тему корабельной древесины, прочих составляющих и обзавелся полезными знакомствами в кругу тамошних мастеров. Вернулся и направился прямиком к «самоделкину», то есть, Кнуту Лауридсену, выкупать чертежи яхты. Энтузиаст принял предложение уважаемого поверенного, сожалея, что не может принять участие в процессе, и радуясь, что дело его нашло продолжателей. Герр Пауль запатентовал изделие, определил долю автора и явился в Мозеби – весь гордый и возбужденный!

Я в эти мужские игры не лезу, но, судя по настрою и напористости, ярл, Эйдан и герр Пауль обязательно замутят яхтостроение на Фалькстаре! Флаг им в руки!

* * *

Граф Хольгер приехал нынче уставший и расстроенный поведением короля, все более отстраняющегося от государственных дел при наличии юного наследника, что повышает нагрузку на аппарат и лично на опекуна. Мы его тут, как могли, реабилитировали, за что получили благодарности, кучу политических анекдотов и по мешку кофе, чая, риса (!), мешочек с монетами и свежие выпуски столичного вестника с моими новыми романами. Асмунда Лунге с ним не было – парень готовится к свадьбе.

Несмотря на площади Курцелитзее, тусоваться гости предпочитают в Мозеби!

– Нинель, дорогая, ну не сердись! –канючил как маленький герр Хольгер. – Ну у тебя как– то привычнее и уютнее.

Согласна, но! Тесновато, понимаете, господа? Мы уж тут тасовали гостей как карты: тех – туда, этих – сюда , вы – выезжаете, вы– уплотняетесь…

Почему? Так вернулись– то НАШИ с НИМИ: два подростка Фродо и Олле плюс граф Ольсен в качестве сопровождающего лица, трам– та– ра– рам! По словам двух ГРАФОВ, юноши из числа их близкой родни нуждались в поправке телесного и душевного здоровья вдали от вечно занятых собой непутевых родителей перед началом непростого учебного года в некоем закрытом учебном заведении для самых– самых…

Такую версию выдал мне бывший опекун, когда я, обалдев, увидела его среди выгружаемых вещей в зале Мозеби.

– Фру Нинель, голубушка, прошу прощения за внезапность и бесцеремонность! Простите старика и будьте снисходительны, умоляю! Примите несчастных путников под кровом Вашего гостеприимного дома, да благословит Господ Вас и эти стены! Мы будем признательны, скромны и неприхотливы! Юноши, прошу любить и жаловать эту прелестную женщину, чей ум и таланты нам еще только предстоит узнать, однако весть о которых уже дошла до наших ушей!

Старый интриган заливался соловьем, набившиеся в дом зеваки слушали и прятали улыбки, молодые аристократы(а кто же еще?) краснели и смущались, а я, хоть и злилась немного, не могла сопротивляться харизме постаревшего, но по– прежнему лукавого и велеречивого царедворца– долгожителя.

В принципе, я понимала , зачем он здесь –экзамены, нейтралитет и остальное, что вытянет из меня. И в то же время я видела – дядька хорохорится, но он одинок и расстроен. Да пусть побудут, не жалко! И парни вроде нормальные…

* * *

Мальчики уехали вместе с герром Хольгером, а старик, герр Якоб, как он просил его называть, остался «писать мемуары, Нинель, по твоему совету». Ага! Ему просто не хотелось возвращаться в столицу…

– Мне трудно это говорить и также трудно признавать, уважаемая фролен Нинель (ну вы же молоденькая), но я одинок и несчастен…Вы в курсе случившегося со мной? Да кто не знает о бесславном конце могущественного графа Ольсена…Да, людская память короткая, а истинная благодарность – редкость, особенно в нашем кругу…После того, как я взял на себя вину за проступки родни и заплатил по всем счетам, они быстренько от меня открестились и в прямом смысле разбежались, желая быть от падшего советника как можно дальше –боялись замараться, кхм…

Герр Якоб однажды во время прогулки, на которую пригласил меня примерно через месяц пребывания в Мозеби, завел этот разговор. От меня требовалось выслушать его, что я и делала, пока мы медленно шли в сторону Хесне среди зеленеющей кукурузы и подсолнечника.

– Хольгер прошлой осенью сделал мне шикарный подарок, пригласив заменить его на время…Этим он меня спас, буквально…Ваши же идеи вернули меня к осмысленному существованию: я начал думать не только о своих несчастьях, но и о будущем страны, которой служил всю сознательную жизнь, как умел и как мог…– старик сжал мою руку.

– Вы знаете, мой титул сейчас – простая формальность, дань прошлому. Наследовать будет, если король вообще сохранит его, совершенно никчемный двоюродный племянник –своих детей я, увы, пережил… Все выплаты в казну и компенсации обиженным родственникам – граф едко усмехнулся – существенно подорвали мои финансы, я даже сдал городской особняк в аренду. В принципе, он мне не нужен, конечно, могу снять небольшой домик на окраине…Но, Нинель…

Герр Ольсен остановился и пристально посмотрел мне в глаза.

– Я хотел бы остаться, на острове! Здесь, где меня принимают за бедного старика– дворянина, разговаривают о видах на урожай, пчелах, переменах погоды, судя по ломоте в костях, где я могу просто ходить пешком, вспоминать прошлое и размышлять об ошибках, наблюдать за всеми вами и общаться без постоянного контроля за лицом и словами. Вы – хозяйка Мозеби, Вас и прошу! Я оплачу своё проживание, есть у меня предложение к Вашему мужу…

– Ваша светлость, герр Якоб! Я ценю ваше доверие, поэтому не нужно никакой платы, просто оставайтесь! Если уж Вас не смущает та простота, в которой мы тут живем, я буду рада Вашей компании и все остальные – тоже! Так что, более не волнуйтесь и, действительно, подумайте над мемуарами! Зимой мне обычно хорошо пишется, может, и Вам тоже?

Граф Ольсен улыбнулся, огляделся, кивнул головой в красном колпаке (подарок старосты) и мы пошли дальше.

* * *

Фродо и Олле оказались неплохими ребятками: воспитанные, дисциплинированные, неразговорчивые, исполнительные…После того, как мы их переодели в привычные для местных штаны, рубахи и тилстоппеты, они несколько дней как– то ежились, но взявший их под свою опеку Мадс быстренько развеял смущение гостей …нагрузками по хозяйству, долгими путешествиями по острову, тренировками с отцом и дядями…

Как– то я услышала разговор, вернее, наставление удивительно мудрого для своих лет старшего младшего Петерсена, с которым он обратился к приезжим.

– Вы, парни, пока живете здесь, забудьте свои столичные замашки. У нас тут, как говорит госпожа, кто не работает – тот не есть, усекли? Да не боись, голодными не останетесь! Но! Мы Нильсом заведуем индюшатником, учимся у Эйна…, у дяди Эйдана ходить под парусом, помогаем матери в огороде…На гулянье время тоже остается! Просто видите ли, сейчас у нас… случился этот …Бэби– бум, вот! Догадались? Надо же…Это на англосакском? Короче, не суть! Надо помочь, вот и будем помогать! Вчетвером– то мы быстрее справимся…И покажем вам весь остров, научим плавать, рыбу ловить, за грибами скоро уже…Грибы? Вы не знаете, что такое грибы? Вы много потеряете, если не будете нас слушать!

Так, благодаря «руководящей и направляющей» Мадса, гости влились в хозяйственную жизнь Мозеби: за парнями прочно закрепилось мытье посуды, прополка сорняков под контролем Трюгве, уход за индюшками, стирка (в машинке!), сбор костей по деревням на повозке и позже –грибов со мной, ну и остальное, на что хватало сил и предприимчивости неугомонного Мадса.

К моменту отъезда Фродо и Олле подросли, загорели, возмужали, как говаривала моя мама в той жизни, заработали мозоли на руках и пятках, научились драться «на кулачках» и прикоснулись к жизни простых смертных. Граф Хольгер, приехавший на охоту, забирал, смею надеяться, немного других аристократов, а они прятали глаза, прощаясь, не желая показывать выступающие слезы

Глава 63

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Октябрь 1774 года, поместье Мозеби

Перечитываю и думаю: покажи кому, скажут – не жизнь, а сплошная идиллия! Все такие душки и лапочки, всё работает, все счастливы. Если бы…Просто приятнее вспоминать хорошее…Хотя, все относительно…

Помимо приобретений в виде поголовной беременности молодоженов, которой не избежала даже Ильзэ..Ох, вот в этом я не знаю…Сама подруга– свекровь рада и пребывает в приподнятом настроение, а мы все …

Банальная фраза «В сорок пять – баба ягодка опять» получила подтверждение…Сигурд сначала ликовал, потом ударился в паранойю…Стараемся, конечно, сдерживаться, думать о хорошем, но червячок точит…Страшно!

Другие старородящие уверяют, что все нормально, ничего плохого не случится…Я даже к Фриде тайком съездила, проконсультироваться! Оказалось, что старьевщица чуть ли не первая повитуха в городе! Чего только не бывает…Фрида сказала, что Ильзэ справится, а она сама весной приедет к нам и примет роды у всех, чтобы я не волновалась…Ну, поживем– увидим.

Ида носит спокойно (да, и она беременная, к великой радости Ивера, ждущего дочку), Аннегрете – работает по– прежнему. Айрис, Энни и Бирте вообще не заморачиваются, никаких сомнений… Я пока тоже, только по утрам начинает подташнивать, и Эйдан запретил переутомляться на кухне…

Да, я теперь практически главный повар…Нет, мне нравится, и помощников хватало и хватает, позже Амалия обещалась переехать, если надо… Уборку делают ее дочери три раза в неделю, стирают мальчики, так что справляемся…Почему? Так получилось, и эта та самая ложка дегтя в бочке мёда…Вернее, не совсем, но отношение имеет.

* * *

Беременность Аннегрете привела к двум вещам – уходу Сорена и Ньяла и скандалу с участием ее младшей дочери, приведшей к некоторым переменам в деревне, к огорчению герра Бора и пересмотру мною взглядов на демократию…

Сообщение счастливой жены Гуннара о том, что она в положении, было принято на «ура», но погрузило Сорена, и так отстраненного, в какую– то особую задумчивость, закончившуюся странным разговором наедине.

Я собралась с парнями в лес (почти конец июля, дождики регулярные, пора по грибы), Сорен напросился с нами. Ньял курировал пацанов, мы бродили между деревьев, когда Сорен заговорил.

– Госпожа, я хочу уйти! Подождите, я собьюсь иначе. Гуннар теперь семейный, за ним есть, кому присмотреть. Я счастлив за него и спокоен. Поэтому …Когда я…мы… были на континенте…Я слышал разговоры, что есть на юге, в Иберии, монастырь… Фру Нинель, Вы необычная женщина…Почему– то мне кажется, что Вы поймете…– Сорен опустил глаза и побледнел.

– Я всегда был не таким, как все…Отец меня считал слабаком, отправил на войну, чтобы стал мужчиной…Вышло наоборот…Я смирился, правда! Но в последнее время я как– то странно себя чувствую…– мой домовой запнулся, собираясь, и выпалил – Это так…неправильно и стыдно…невыносимо! Поэтому мне надо уйти, госпожа! Может, там я найду ответы на свои вопросы и смогу победить сомнения…

Никогда прежде мне не доводилось выслушивать ТАКИЕ откровения. Невероятные, болезненные для обеих сторон, и настолько серьезные и важные, что само знание о них ложится грузом ответственности на плечи слушателя…И понимаешь, и неловко, и страшно за того, кто делится тайной…

Мне, честно, поплохело…Нарушение гендерной идентичности и иже с нею, о чем так много трещали в СМИ в той жизни…Для меня такие истории были сущим кошмаром. Не в том смысле, что противно, не совсем так. Страшно было представить, что испытывают люди, подобные Сорену…Ошибка природы, нонсен с реальными чувствами, желаниями и болью. Я про тех, кто не имел выбора, а не про тех, кто его сделал сам. Что я могла ответить?

– Сорен, иди, ищи ответы, ищи свой путь. Мне жаль, что…Скажу одно, поверишь или нет: ты не единственный…такое случается порой, понимаешь? Вряд ли смогу объяснить так, чтобы ты понял… У природы свои причуды, ты не виноват! Не буду ссылаться на бога и его испытания, хотя можно и так сказать. Короче, Сорен – иди! Денег на дорогу дам, если надумаешь вернуться, приму!

…Они, Сорен и Ньял, ушли тихо, оставили письма друзьям…Мы ничего меж собой не обсуждали: то ли мужики раньше догадывались, то ли приняли сердцем…А я встала к плите.

* * *

Никогда бы не подумала, что у обычной беременности счастливой пары будут столь необычные последствия….

Старшая дочь Аннегрете, Аннелиза, прибежала ни свет ни заря однажды в конце августа.

– Госпожа, скорее! Я, я …не знаю, что будет! Мама, Гуннар, они …там

– Спокойно, Аннелиза, не мельтеши …

– Нет, прошу Вас, пойдемте со мной! Там все собрались…Я боюсь…

Ну что сказать? Маленькие детки – маленькие бедки, а вырастут велики – большие будут…

В монастыре, где теперь жили (поближе к овцам и сапожной мастерской) супруги Йохансен, кипели страсти: скандалила младшая Бьяруп, Аннабель. Скандалила по– крупному – с битьем посуды, оскорблениями, насмешками и зрителями.

В центре хаоса сидел в каталке белый Гуннар, рядом, защищая его от летящих тарелок и мата, стояла такая же белая, со стиснутыми зубами и красными от слез глазами, величественная Аннегрете, а перед ними бесновалась похожая на неё лицом и статью молодая девка лет восемнадцати.

– Я тебе еще раз говорю –не встревай лучше и отдай мою долю, иначе я вас всех порешу! Слышишь,мама? Смотреть противно на тебя иэтогобезногого, тьфу! Постыдилась бы, ты же старая! Мало замуж вышла за калеку, хм, так еще и брюхатая! Срамота одна! Думаешь, яего отпрысковнянчить буду? Не дождешься!!! Мне вообще надоело горбатиться на этумилостьпришлую. Добренькую из себя строит, а ты и уши развесила! И сестрица туда же!

Меня (и Эйдана с Ивером, не отпустивших одну) толпа не заметила, и спектакль продолжался. Аннелиза хотела было вступить в диалог, я удержала. Интересно же послушать!

– Какую долю ты хочешь? – дрожащим от гнева голосом просила дочь бывшая вдова. – И зачем она тебе?

– Половину всего! Приданое, я замуж выхожу, за Ноаха– мясника, городского, он меня давно зовет… Я тебя жалела, а ты нас опозорила, дура старая! И мне не стыдно такое тебе в лицо говорить, потому как, вон, люди тоже так думают!

Аннабель с победным видом окинула взглядом толпу селян, каким– то образом оказавшихся в ранний час вдали от дома. Я определила, что в основном это – жители Вайренге, не желающие брать дополнительную землю для работы или задолжавшие мне за аренду имеющейся, и безземельные среди них тоже были, человек пятнадцать, в общей сложности. Что их сюда привело?

Аннегрете охнула:

– Да ты с ума сошла, Аннабель! Ему же больше пятидесяти, у его дети старше тебя, и …Какую половину? А Аннелизе, а я?

– И что? Он – крепкий мужчина, на своих ногах…А дети? Да пусть только попробуют пикнуть! И то, что он жен бил – враки! Меня он любит! Хватит чушь нести, сказала же –отдай моё приданое, скоро мой жених приедет! А ты…Ты же в любимчиках у госпожи, замужем теперь, заработаешь! Сестрица…Да кто её возьмет, корову комолую? Зачем ей приданое?

Аннелиза тряслась рядом, а мне надоело.

– Итак, Аннабель Бьяруп, вы желаете покинуть деревню и выйти замуж в город, правильно? – все повернулись ко мне. – Аннегрете, ты согласна расстаться слюбимоймясником дочерью? Насколько я могу судить, ни родная мать, ни это место девушку не устраивают с некоторых пор…

Гуннар уставился на меня как на чудо, Аннегрете вспыхнула.

– Госпожа Нинель, я…

– Аннегрете, дочь твоя взрослая, выбор сделала, зачем неволить, тем более, если она так добивается свободы? Думаю, тебе лучше не спорить с ней, пусть идет. О, вот и женишок нарисовался!

Во двор въехала повозка с пожилым мужиком, на вид здоровым, мордастым, с непонятным выражением осмотревшим толпу и меня.

– Аннабель, детка, я приехал! Ты собралась? – слезая с козел, мужик елейным голоском, неуместным для такой комплекции, обратился к приосанившейся невесте.

– Дорогой, ты здесь! – засюсюкала девица, проталкиваясь к приехавшему и хватая его за руку. – Они не хотят отдавать мое! Ты должен меня защитить!

Я чуть не закатилась от смеха, так комично смотрелась эта сценка: здоровый хряк и не менее крупная дева, скорчившая жалкую гримаску обиженной цыпы…

– Кто тут её мать? – взрыкнул мясник. – Почему обижаете мою жену?

Толпа охнула, Аннабель стыдливо покраснела…

– Жену? – промямлила Аннегрете.

– Да, мы обвенчались третьего дня, вот бумага…– опять этот голосок!

Я аж прям встрепенулась: нефигово девки пляшут!

– Аннегрете, что скажешь? – подмигнула бригадирше. – Думаю, пора нам разобраться в сути происходящего. Итак, герр…?

– Ноах Мюльтке… А Вы кто будете?

– Нинель Сольберг, виконтесса Флетчер, хозяйка всего этого – обвела рукой округу. – Позвольте документ?

Мужик малёк утих, глядя, как рядом со мной возникают Эйдан и Ивер, а зеваки отшатываются назад. Аннабель тоже как– то сникла…

– Так, понятно...Поздравляю, герр Мюльтке, с законным браком. Так на что претендуете Вы и Ваша дорогая жена? –задала я вопрос, еле сдерживая рвущийся наружу смех.

«Лейс, надо тебе премию выдать за предусмотрительность! Уговорил обеих оформить стадо и прочее как арендованное имущество, иначе сейчас было бы сложнее…Но какова младшенькая?»

Мужик начал перечислять предполагаемое приданое:

– Два акра земли, десяток овец, пять коз, полотна штуку…

По мере называемого Аннегрете бледнела еще больше, Аннелиза подхватила её с одной стороны, Гуннар – с другой, а я злилась и заводилась как мотоцикл.

– Вот всё, госпожа. Меня в лавке ждут, так что надо бы поторопиться, нам еще ехать…– закончил речь мясник и обнял жену.

– Скажите– ка, милейший, Вы вроде торговец, а жене верите на слово? Похвально. Только ошиблась Ваша драгоценная…

– Как …как ошиблась? – запищал натурально мужик и тряхнул женушку. – Ты мне соврала, Аннабель?

– Нет, милый, как я могу? – промямлила та. – Это…

– Все принадлежит мне, герр Ноах! В личной собственности Аннегрете Йохансен, бывшей вдовы Бьяруп, находится дом в Вайренге, при нем пол– акра под огород и пять коз, про утварь я молчу – мелочи меня не интересуют. Остальное – мое имущество, которое находится в аренде у упомянутой фру Йохансен.

Немая сцена из «Ревизора», точь– в точь: все застыли, тишина и полное недоумение на рожицах…

– Теперь, думаю, всё ясно. Аннелиза, выведи пару коз, что– там из носильного…Огород у нас неотчуждаемый от дома, так что надо будет решить вопрос с его продажей. Ну, это не горит…Теперь об Аннабель. Гуннар, принеси бумагу и перо, я напишу отпускную, и пусть молодожены отправляются в светлое будущее.

Пока я писала разрешение на уход крестьянки из деревни (положено так), Аннелиза вывела самых слабеньких козочек, и Эйдан лично погрузил их в повозку, потом туда же последовал сундук с вещами Аннабель и пять далеров, переданных Гуннаром…

Ноах стоял красный, злой, пыхтел, но молчал, Аннабель же бледнела все больше и больше. Я закончила, расписалась, как свидетели, поставили подписи Эйдан (с титулом и оттиском печатки), Ивер, приложила палец и растерянная Аннабель –читала она плохо, писала еще хуже.

– Что ж, на этом, думаю, пора прощаться! Всего наилучшего, герр Ноах, фру Аннабель! Бай– бай! – откровенно издеваясь, помахала ручкой. Блеющие козы, недовольный Ноах, испуганная Аннабель выехали со двора на мясниковой повозке.

А я обратилась к зрителям...

Глава 64

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Октябрь 1774 года, поместье Мозеби

* * *

– А теперь у меня вопрос к вам, уважаемые зрители. Что привело вас сюда? – серьезно спросила я толпу, все еще стоящую во дворе монастыря, после отъезда Аннабель с мясником и козами..

Выяснилось, что их подговорила прийти – для массовки – Аннабель, но товарищи имели и собственный шкурный интерес: они тоже желали покинуть юдоль скорби, в которую превратилось их существование на моих землях.

Будучи в возрасте старше 35– ти, мужчины по действующему закону имели право сменить местожительства, получив от владельца земель такую же отпускную, как я только что написала. Вместе с семьями, они намеревались устроиться на парусную мануфактуру Ольсенов, где их уже ждут.

– Занятно…Ну что же, вольному – воля, спасенному – рай. Подходите, я напишу нужные бумаги. Можете покинуть деревню уже сегодня. За имущество сколько хотите? – я не намерена пускать их обратно, значит, надо лишить надежды на возвращение раз и навсегда.

То ли товарищи не осознали, что делают, то ли рассчитывали на мою прежнюю мягкость, но, получив желаемое и услышав сказанное, немного растерялись.

– А может…– писнул кто– то…

– Не может! Вы же не один день думали? Прекрасно! Аннегрете, сколько, примерно, могут стоить их дома?

– Да не больше пяти далеров каждый, госпожа…– ответила пришедшая в себя скотница. – Там старье одно, потому и хотят уйти…

– Ивер, Гуннар! Тридцать далеров найдется? Отлично! Пишем расписки, что вы получили от меня по десять далеров, довольны, согласны и претензий, как и желания вернуться, не имеете. Всего хорошего! Завтра Ивер приедет проверить дома. Все свободны, ступайте с богом!

Будущие пролетарии как– то вяло двинулись в деревню…Я же думала об их детях…Но не уговаривать же людей, взрослые как никак! Или они именно этого ждали? Ай, к черту все! Не нравится жить по моим правилам – не надо! Кому– то нужен пряник, а кому– то – только кнут...Все познается в сравнении.

Поиграли в любовь народную и хватит! Его пример – другим наука…Но как же противно… Нет, пусть Эйдан занимается хозяйством, я лучше романы писать буду и платки вязать, как примерная жена и образцовая помещица. И идеи подбрасывать при случае…

* * *

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Декабрь 1776 года, поместье Мозеби

О– хо– хо, давненько не брала я в руки шашек! Два годика с лихом…Да уж, закрутила жизня…С чего же начать– то, раз уж взялась? Промежуточные итоги подвести? Новый год на носу…

Как– то не задумывалась я особо в ТОЙ жизни о смысле своего существования…Проживала день за днем в суете, только последние годы очнулась, успела кое– что отхватить– понять, все равно не до конца.

Да я и здесь про смысл этот не думаю, если честно, просто каждый день проходит так, что, вслед за Островским, могу смело сказать – мне не будет мучительно стыдно перед второй (странно– то как) смертью: мои годы на острове прожиты не бесцельно и не зря!

Пусть не все получилось и получается, и, думаю, не все и получится из задуманного, однако то, что сделано, наполняет меня гордостью… Дивлюсь на дело рук (хотя все же больше слов) и тихо радуюсь, что предложенное приносит пользу и людям, и миру.

Это пафос, конечно…Но и реальность нетривиальна. А главное, у меня в этой жизни все хорошо! Прошлое было серым, тусклым, вялым – так оно мне сейчас видится, а настоящее – яркое, многоцветное, бодрое! Каждый день наполнен заботами, открытиями, общением…Не праздные, скучные будни, а маленькое торжество жизни в самых незначительных, на первый взгляд, ее проявлениях…