Текст книги "Хозяйка Мозеби (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Взгляды моряка – быстрые, если рядом были люди, долгие, если их не было – она чувствовала и …таяла внутри, как мороженое…Можно ли отказаться от такого? Нина не смогла…

* * *

Она знала, зачем он пришел…Стояла, не шевелясь, смотрела, не отрываясь…И первая шагнула навстречу, мысленно послав всё к черту…

Эйнар тихо застонал, резким рывком обнял, вдыхая запах ее волос, подхватил на руки, подержал секунду, прижимая к себе, а потом шагнул к узкой кровати.

– Нель…Прости…Но я не мог ждать больше…Никого нет…С первой встречи в моем сердце только ты…Я…люблю тебя…Пусть хоть раз…Я…–голос мужчины срывался в хрип, глаза метались по ее лицу, высматривая …что? Отказ, отвращение, сомнения?

– Эйнар, ты же здесь? К чему слова? – Нина на удивление спокойно произнесла глупую фразу, хотя тело её, придавленное тяжестью мужского, уже плавилось и требовало действий, а не разговоров.

Эйнар, все еще неверяще, уставился на Нину, тряхнул головой, рассмеялся тихо и начал раздеваться…Она молча наблюдала, как избавленное от одежды, перед ней возникает скульптурное тело, как рассыпаются по широким плечам золотые, чуть вьющиеся, волосы, как ходит по крепкой шее кадык, и не могла оторвать взгляд от этой картины…

Когда Эйнар наклонился над ней, Нина уже мало что соображала, всем существом трепеща в предвкушении того, о чем знала, но так и не испытала…

* * *

Несмотря на охватившее обоих сильное желание (отрицать очевидное было нелепо), первое соитие произошло слишком быстро и как– то суетно, но сквозь легкую бессознательность Нина автоматом отметила две вещи: Эйнар остановился в критический момент (она– то совсем забыла!) и еще – он точно не умел целоваться!

Они лежали рядом, тяжело дыша, Нина испытывала утомление, но того самого так и не случилось…

– Нель, прости…Я поторопился…Долго сдерживался…

– Эйнар, не переживай…Мы же не разбежимся прям сейчас? Или ты…– попыталась сгладить неловкость Нина. – Спасибо…ну…за предусмотрительность…

Эйнар приподнялся, оперся на локоть и ласково и внимательно посмотрел на попаданку.

– Нель, я не очень опытен…Ты поняла ведь? – Нина кивнула. – Расскажу как– нибудь, поймешь или посмеешься…

Розанова удивилась словам любовника, но спрашивать не стала, зато обратила внимание на выражение его лица: смесь мальчишеского смущения и грусти взрослого человека. «Странно» – мелькнуло в голове.

– Но откуда берутся дети, я знаю…Тебе это не нужно…Так что я…

Нина провела рукой по лицу Эйнара и потянулась за поцелуем. Он покраснел!

– Я… правда…

– Я хоть тоже не мастер, ха– ха, но кое– чему научить тебя могу –развеселилась попаданка, и следующие полчаса они упражнялись в поцелуях! Эйнар был способным учеником, так что скоро лобзания перешли в более интенсивные действия, и во второй раз Нина Андреевна Розанова увидела, наконец– то, небо в алмазах!

«Нет, это, правда, нечто невероятное…– женщина, вернувшаяся в реальность из головокружительного сладкого беспамятства, пыталась собрать мысли в кучу, но им было явно не до неё. –Ай, ну и ладно!»

Эйнар лежал на спине, с закрытыми глазами, счастливой улыбкой на лице, и в уголке его левого глаза блестела в свете свечи капелька влаги… «Он плачет? Но почему?» – встревожилась Нина.

– Эйнар, что с тобой?

– Ничего, Нель, я просто счастлив…Я знал, что с тобой и не может быть …по другому…Спасибо…– мужчина погладил женщину по лицу, обводя брови, скулы, губы. – Впервые в жизни я жалею, что... не дворянин…Будь у меня титул…

* * *

Эйнар ушел под утро: ребят он предупредил, что будет ночевать на яхте. Нина просто отрубилась.

Дорогу домой она запомнила как череду редких остановок в прибрежных деревеньках, двух полу– дохленьких, но живучих козочек с длинной мягкой ЧЕРНОЙ шерсткой, прикупленных по случаю, ловлю рыбы, смех довольных парней, задумчивые взгляды Эйнара и долгие размышления о том, как жить дальше…

Глава 52

По возвращении Нина много чего выслушала от Айрис и укрепилась в решении выдать её замуж, тем паче, что Ида поделилась наблюдениями о странностях в поведении служанки, из чего женщины сделали вывод: у Айрис и Лейса роман!

«Вот и славно! Пристрою девчонку, а то она меня до кондрашки доведет своей опекой неуместной!» – Нина серьезно не злилась, но поговорить с парнем предполагала.

Однако, пришлось тему о свадьбе отодвинуть, поскольку за время их отсутствия в поместье произошли важные события.

Впервые в Мозеби качали мед! Эксперименты по модернизации примитивных (господи, одноразовых, с гибелью пчел!) ульев увенчались успехом, и теперь на выдвижных рамках трудяжки полосатые накопили и воск, и соты с тягучей сладостью!

Матиас сконструировал медогонку: бочку с вертящимися лопастями, на которые ставились рамки, и там, крутясь– вертясь, мед сливался вниз, а восковые соты соскабливались аккуратно до сплетенной Гуннаром сетки, чтобы вновь быть использованными в улье.

Это был поистине прорыв! Старый Клаус плакал и благодарил виконтессу за сохранение пчелиных маток, обещался не помирать, пока не доведет количество ульев до полусотни, чтобы воска хватало на «свечной заводик»…Нина радовалась вместе со всеми, тайно мечтая о так нужных ей деньгах…

* * *

Вторым событием стали первые литры масла обоих видов, на что тоже делала ставку попаданка. С отжимным приспособлением снова помог рукастый Матиас и Гуннар, у которого, помимо ювелирного обращения со шпагатом и сапожным шилом, имелась склонность к инженерному мышлению.

Безногий красавец катался теперь по дорожкам сада и пандусу в дом (выровненными мальчишками Петерсенами специально для него) в кресле на колесах: громыхал, напрягался, но гордился собственной мобильностью.

– Госпожа, я вот тут подумал…Мед сливается потому, что сила вращения лопастей его гонит, да? – Нина кивнула, объяснять про центробежную силу и силу тяжести ? Ну на фиг!

– А если сделать такую же бочку для стирки? Крути себе ручку, белье там мотается, грязь сама и отходить будет? Останется только отжать…Как думаете? – Гуннар с надеждой смотрел на госпожу, а попаданка в который раз удивилась предприимчивости и сообразительности простого мужика.

– Гуннар, я думаю, это будет здорово! А отжим можно через валики сделать…Понимаешь?

Этого предложения местным Кулибиным хватило: уже осенью Сорен Соренссен, давно взявший на себя уборку и стирку в особняке, вовсю управлялся с первой на острове (да и в Данске, если не во всем мире этом ) ручной стиральной «машиной»!

* * *

Кстати…Было в этом плохослышащем парне что– то, чего Нина не понимала, но спрашивать у стражей почему– то стеснялась, а они опекали его также, как и Гуннара…Каждый раз, глядя на приятного внешне молодого мужчину, с отстраненной улыбкой тщательно наводящего чистоту в комнатах особняка или развешивающего белье на веревках, Нина боролась с ощущением, что видит мужеподобную женщину или …евнуха?

Почему в голову лезла такая дичь, Нина не знала, но тревожность в отношении Сорена ее на отпускала. Как выяснилось позже, иногда незнание – благо…

* * *

Сорен Соренссен стал жертвой садиста– врача в одном городке на материке, когда подразделение Гуннара Йохансена, тогдашнего командира подразделения данских наемников, потерпело поражение в стычке с противником. Каким, почему – не важно.

За жизнь командира молодой солдат расплатился участием в чудовищных экспериментах местного доктора Менгеле. Через что прошел парень, никто не знает, но Гуннар выжил, хоть и лишился обеих ног по колено, а Сорен оглох и стал импотентом…Доктора однополчане по– тихому прикопали, конечно, но разум бывшего солдатика помутился…

Нину затошнило, когда она услышала рассказ старшего Томсена.

– Госпожа, мы Вам так благодарны…Сорен всегда был тихим, добрым, ему было трудно воевать, мы его больше как денщика держали…Он безвредный, Вы не бойтесь! Мы за ним приглядываем, ему некуда идти …От него даже отец отказался… – бывший наемник запнулся. – Не выгоняйте его, Ваша милость! Он странный, да, но старательный, его к делу приставишь – и он будет копаться без жалоб, только бы было, где спать, чего поесть и рядом с Гуннаром. Они теперь как братья…

– Да не собиралась я, герр Лукас, что Вы! – отмахнулась Нина, и больше к теме глухого уборщика в доме не возвращались…

* * *

Так вот о масле…Поняв, что требуется семечки и маис сдавить так, чтобы из них потекло масло, Матиас с Гуннаром выдолбили из толстого бревна колоду с дырочкой в нижней части, снабдили ее вставленным внутрь еще одним бревном, поменьше, и давай по нему долбить!

Первый опыт показал, что просто бревно использовать неудобно: уходило оно внутрь и …все! Тогда ребятишки усовершенствовали конструкцию, добавив кусок квадратного сечения поперек, вот по нему и стали бить! Брусок двигался по сделанным в боках колоды щелям, давил на внутренний цилиндр– бревно, а сжатые таким «макаром» семечки расплющивались, и в желобок внизу текло МАСЛО!

Масло было ароматным (Нина жарила семки), мутноватым (приходилось отстаивать), но родным подсолнечным! Отрезав кусок ржаного ,специально испеченного Идой несладкого хлеба, попаданка полила его первым маслом, посыпала солью, откусила…И расплакалась от счастья!

Нине нравилось подсолнечное, остальным – кукурузное. Фигня, главное – получилось! Герр Ларс Бор снова пел осанну госпоже, крестьяне прикидывали, куда пристроить на участках маис, а Лейс подсчитывал возможную прибыль от продажи невиданного продукта и той кучи «зелёнки», что оставалась на полях после сбора початков.

Вот тут снова прозвучала темы парусины и ее применения в хозяйстве.

* * *

Нина мало что помнила о кормах из стеблей кукурузы, крутились «силос» и «сенаж», но про первый она знала, что нужны какие– то закрытые емкости и вроде соль, а про второй – что– то про герметизацию…

Пришлось делиться догадками и предлагать «мозговой штурм». С подсолнечником селяне решили просто – жечь на корню, потому как не очень скотина жевала жесткие горьковатые стебли. Так и повелось: собрали, дождались полного высыхания и жгли, после чего перекапывали землю с золой и навозом: вытаскивал, зараза, подсолнечник питательные вещества из почвы…

Трюгве кумекал, менял места посевов, экспериментировал с разными культурами. Постепенно в Мозеби нашли алгоритм для всех посадок, Лейс следил за соблюдением последовательности, да и селяне не дремали.

С кукурузой дело пошло лучше: стебли мелко резали (стариков посадили за сделанные Андерсами резаки по типу тех, что Нина видела в азиатских сериалах), чуть подвяливали на расстеленной парусине (остатках, увы), потом плотно заворачивали в неё же и скармливали животным в первую очередь, чтобы не загнила и не пропала. Хватало до января, примерно.

Початки давили и целиком, и шелушили. Последнее – копотно, но ребятня, пристроенная к делу, радовалась лишней монетке, что госпожа им платила. Свиньи с удовольствием съедали все отходы, как и индейки, коих теперь в Мозеби было уже двадцать: подростки ныне, Мадс и Нильс, увлеклись строптивой птицей, выгуливали стадо, следили за несушками (не ели заморские цыпы что ни попадя, как куры) , и результат был впечатляющим. Нина планировала раздать по весне молоденьких индюшат (с разрешения мальчиков) некоторым передовикам производства в качестве призов.

Аннегрете подавала пример: ее овце– козье поголовье росло, плодилось (в пару Тору, стареющему, животновод прикупила еще одного козлика и вырастила «в родном коллективе» способного барашка), обеспечивая артель вдов предметами труда. На Аннегрету теперь смотрели как на влиятельную особу, а она смотрела на …Гуннара.

* * *

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Октябрь 1773 года, поместье Мозеби

Весна – пора любви, а у нас на острове эта болезнь приключилась осенью, ха! Дурной пример заразителен, что ли? Со своей внезапной увлеченностью не разобралась, а тут, смотрю, не одна я в поле кувыркалась…Айрис и Лейс (точно), Матиас и внучка пасечника Клауса, Янис, вроде, в сторону второй дочери Ларса неровно дышит, и венец всего – трудный роман Аннегрете и Гуннара. Вот где трагедия– то, воистину!

Хотя, так– то разобраться, чего страдать? Гуннар – одиночка, Аннегрете – вдова, а что инвалид и помоложе – так и что, если женщина не против? Нет, мы будем строить из себя неприступную крепость и тратить жизнь на никому не нужные мучения! Зла на него не хватает! Надо поговорить с парнем по душам – мозги ему на место поставить!

Это вот я, как партизанка, по лесам шныряю, лишь бы разочек поцеловаться да обняться, немного желание приглушить, а ему зеленый свет – нет, выёживается, когда не надо! Вот уж не ко времени в мужике гордость верховодит!

* * *

Да, я, как девочка, бегала на спонтанные свидания…Пока тепло было, как той стрекозе, под каждым листом был готов и стол, и дом…А с началом дождей – все, закончилась малина…Чего не скажешь о либидо! Чувствую себя мартовской кошкой, только что под луной концертов не устраиваю.

Одно хорошо: моя решимость добиться полной независимости и показать себя полезной короне, чтобы на мезальянс посмотрели сквозь пальцы, только увеличилась! Я даже план примерный по реформам и прогрессу для Дански написала, замахнувшись в ней на святое…Короче, а не превратить ли эту небольшую страну во вторую Швейцарию – все деньги в гости к нам, нейтралитет, центр знаний и всё такое? А? По– моему, что– то в этом есть…

– Госпожа, госпожа! Скорее...Там..

О, Айрис! Что– то случилось? Так, прячем всё!

Глава 53

Нина быстро отложила перо, встала, убрала дневник в шкаф –успела! Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась взволнованная горничная.

– Ваша милость, там …это…гости приехали! – выпалила Айрис.

– Господи, милая, ну и из– за чего сыр– бор? Ждали же мы их, графа и остальных, чего ты раздухарилась– то?

– Так это, госпожа, там не только граф приехали! – продолжала кипиш девчонка, оглядываясь назад и понижая голос. – Герр Пауль, герр Асмунд, а еще …– опять загадочная пауза.

– Айрис, я тебя умоляю! – закатила глаза Нина, подходя к служанке.

Та скорчила недовольную моську.

– Вы бы хоть капельку заинтересовались, фру Нинель! Я так не играю! – засопела совсем расслабившаяся в последнее время Айрис, наигранно надувшись и притворно отвернувшись.

«Ну как ребенок, ей богу, а в невесты метит!» – усмехнулась про себя Нина.

– Хорошо, хорошо, говори, кого там ещё принесло в нашу глухомань. Я уже слышу шум…Сорен их встречает?

Айрис кивнула – все– таки не могла она долго сдерживать порыв высказаться.

– Да, и мальчишки уже утащили баронета и герра Пауля к своим индюшкам, Лассе коней принимает, Ньял – вещички, Сорен с Идой помчались на кухню, а сам граф ….– Айрис снова понизила тон и перешла на шёпот – повел тако– о– о– о– го мужчи– и– и– ну по са– а– ду– у…

Нина насторожилась, но, судя по виду служанки, приезжий был ей незнаком, а исходя из сказанного, человек непростой и явно пользуется уважением графа, раз тот, как говориться, «ни писимши– ни какамши», отправился демонстрировать хозяйство подопечной гостю.

«Распустила я этих столичных важняков, честно! Приезжают, как в дом родной, гостей вот, каких– то «неизвестных солдат», с собой без уведомления везут…Ох, мужики – чисто дети: то буцкаются, то игрушками делятся… Молодец Сорен, как чувствовал, комнату лишнюю отмыл, белья настирал про запас…Ида тоже закваску поболе поставила на хлеб…Ладно, прорвемся, не впервой! А не нравится …» – не закончив мысль, виконтесса Флетчер покрутилась перед горничной, мол, как я?

Айрис уверенно кивнула и показала большой палец (научила на свою голову!), подхватила хозяйку под белы ручки и потащила из дома.

«Ну, глянем, какого красивого дяденьку к нам намело? Где ты, северный олень?»

* * *

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер

Октябрь 1773 года, поместье Мозеби

Не утерпела, притащила дневник в комнату…Надо как– то все полученные новости обмозговать и упорядочить…

Короче. Новым гостем оказался старый друг герра Хольгера (чуть ли не с детства) некто Сигурд Сольберг – свейский ярл не из последних представителей тамошней национальной аристократии (так я поняла), до недавнего времени бывший послом в Москвении, откуда и прибыл, передав дела преемнику, прямиком в Данску…

Заметьте, не на родину…Я, конечно, удержалась от вопросов, но почему– то почувствовала себя странно в тот момент – что– то екнуло внутри...Да еще дядька смотрел на меня так пристально, аж неловко.

Выглядел варяжский гость внушительно: выше немаленького Хольгера, при этом сбитый, крепкий, и двигается, что мои охранники в минуты бдения, по– военному – четко, без суеты и, в то же время, текуче как– то, словно зверь дикий.

Очень интересная внешность: седой длинноволосый блондин, морщинки у глаз, в уголках губ, кончик носа чуть загнут книзу, аккуратная седая же щетина вокруг губ и на подбородке – к месту и к лицу. А глаза, несмотря на возраст – синие– синие! В молодости, видно, не мало сердец разбил, а так – потрепало мужика: в глубине очей застыла то ли боль, то ли тоска. Кого– то напомнил из актеров, не наших, точно, но кого?

Одет как остальные – в светское платье, но чувствуется – не нравится официоз, что для посла – нонсенс. Заметил, видимо, что– то в выражении моего лица, и заговорил после представления сам, приведя меня с места в карьер в легкий шок.

– Кристиан предупреждал, да и Хольгер хвалил Ваш ум, виконтесса. Вижу, слова их правдивы, Вы весьма необычная женщина, сразу определили, что я предпочитаю одежду попроще, уж не говоря о том, что мне поведал раньше и показал сейчас граф… – ярл чуть шевельнул губами в полуулыбке, а я удержала рот закрытым ценой неимоверных усилий. Кристиан?

– Да, именно, барон Брагау много о Вас рассказывал, когда мы с ним познакомились в Москве. Просил передать Вам привет, пожелания благополучия и процветания…

– Благодарю, …герр Сигурд – промямлила в ответ. Привет передает, значит? Ну, спасибо.

– Кристиан и привел меня сюда, по сути. Я купил его поместье неподалеку, Курцелитзее, знаете? Так что, будем соседями, уважаемая фру Нинель... – явно отслеживая мою реакцию, сообщил гость.

– Буду рада такому соседу. Простите за любопытство, а как и…– не договорила, а мужики, то есть, граф и ярл, тихонько рассмеялись.

– А ты переживал! – вступил в беседу граф. – Дорогая моя Нинель, прости, что вот так, без уведомления и с хвостом –он подмигнул ярлу – но, понимаешь, так получилось. Сигги, ой, прости, друг, ярл Сольберг явился ко мне, попросил помочь с бумагами, я вызвал Пауля, он спросил, когда едем, ну и – слово за слово…Ты не сердишься? – герр Хольгер поцеловал мне ручку и посмотрел глазками кота Шрека.

Что толку злиться? С мужиками у нас установились взаимовыгодные, где– то даже – близкородственные отношения: и поверенного, и опекуна я воспринимала как дядей, а баронета – не братом, но очень хорошим приятелем. Они наезжали в Мозеби весной и осенью, рыбачили и охотились, мы много разговаривали, смеялись, отдыхали. Ну, как родня гостила. Я привыкла.

– Граф, так и быть, прощаю. Я сегодня добрая – чуть подыграла опекуну, хотя на душе было…Вроде и отпустила барона, а, подишь– ты, обида царапнула.

– Барон Брагау женился этой зимой на дочери царского родственника, князя Шарометьева, ожидает прибавления в семействе, поэтому перевозит дочь и родителей в Москвению. Заодно распродает имущество, поскольку возвращаться на родину не планирует. Я привез королю прошение царя Ивана Пятого о замене Кристиана на посту посла и богатые подарки…– свей скривился . – Его величество был не очень доволен поступком барона, но подарки принял благосклонно.

– Кто не любит икру и малахитовые шкатулки? Но, думаю, для Брагау такой расклад – самый лучший, и поддерживать отношения с московитами будет проще…

– Я рада за барона, он достойный мужчина и способный человек. Совет да любовь, как говорят в той стране – выдавила из– себя, надеюсь, не выдав себя…

– Да, Кристиану повезло…Ему встречаются исключительные женщины – с легкой завистью пробормотал ярл. – Княжна Марья не только красавица, каких поискать, к тому же богатейшая невеста, но и любит Кристиана искренне, даже против отца пошла, настояв на свадьбе. Московиты не очень приветствуют браки с иноверцами…Но барон ради жены решил сменить вероисповедание, Ханс, сын его –тоже. Парню прочат карьеру на тамошнем флоте…– продолжил было гость, но тут, на мое счастье, выскочила Айрис, шепнула, что у поваров все готово, и я с облегчением пригласила приехавших к столу.

Если честно, сил слушать про Кристиана не было…

* * *

Вытерпела я ужин, разговоры в кабинете, столичные новости с трудом, положа руку на сердце…Хотя, были же мысли, что неспроста барон за все время ни строчки не прислал…

Странно все– таки устроен человек – всё ему чего– то не хватает. Ведь и примирилась, и счастлива сама, ан нет –задело…Хотела бы я, чтобы это он вернулся сюда, а не ярл приехал? Еще весной, может, и подумала бы, а сейчас – нет, определенно нет!

Просто, лучше бы герр Сигурд не рассказывал ничего …

После того, как все разошлись по комнатам, я осталась одна в кабинете – захотелось побыть в одиночестве, и тут он осторожно вошел и попросил уделить ему немного времени.

– Фру Нинель, простите, но я обещал Кристиану…Подозреваю, что речи мои Вам не очень приятны будут, и Вы бы предпочли услышать это от него самого или, по крайней мере, прочитать, но, – седовласый свей тяжело опустился в кресло и устало и грустно посмотрел на меня.

Я молчала – а что скажешь?

– Знаете, я не был уверен, что Брагау сделал правильный выбор, и сейчас, познакомившись с Вами, лишь утвердился в этом мнении… Впрочем, не судите да не судимы будете. Постараюсь максимально коротко, – ярл сел ровно, посмотрел мне прямо в глаза и выдал.

– Брагау испытывал к Вам …нежные чувства, он просил сказать это Вам лично. Сложись обстоятельства иначе…Кается, что не писал, просит прощения. Знаете, жизнь в чужом мире сложна, а на таком посту – тем более. Я по себе знаю: мой срок пребывания в Москвении, в этой, совершенно отличной от родины и вообще нашей части света, стране равняется без малого пятнадцати годам, заметная часть моей жизни…Я долго привыкал, потом освоился, сроднился даже…Но это потребовало много сил … – ярл задумался, а я чуть не крикнула: «И это ты МНЕ говоришь?»

– Ну, а потом случилось то, что случилось… Вдали от родины, в непривычных условиях некоторым из нас бывает трудно сохранить верность и себе, и мечтам… Не вините его сильно, виконтесса… Скажу одно – княжна Марья очень похожа на Вас. Не знай я, что Вы родились в Данске, решил бы, что Вы родня…Не грешил батюшка Ваш? – попытался пошутить мужчина, но передумал.

– Простите великодушно! Поместье Кристиан предложил мне, как только узнал, что я собираюсь в отставку. Я согласился, поскольку... Впрочем, это неважно. Я собираюсь жить здесь постоянно, так что надеюсь на Ваше покровительство и помощь! Не откажете?

Вот так я и узнала подоплеку «пропажи» герра Нильсена…Вместе с тем, хоть ярл и отметил наше сегоженой сходство (якобы), намекнул он и на некую одержимость княжны по отношению к барону, против которой (да и всего остального, по– видимому) Кристиан не устоял. Словом, «красивая и смелая дорогу перешла»…

Ну и бог с ними, пусть живут счастливо! Я тоже постараюсь!

* * *

Нина закрыла глаза, вздохнула и почувствовала, что справилась и с досадой, и с новостями…Задула свечу, легла и, укуклевавшись в одеяло, начала строить планы на завтра: предложить ярлу совместное предприятие (крутилась давно мысль об организации охотхозяйства или там дома отдыха для столичной знати, с охотой и рыбалкой сезонной), не подозревая, что в этот самый момент мойры уже плетут полотно её судьбы согласно собственному разумению или воле незримых богов...И не только её, самое главное.

Глава 54

Утро следующего дня, как по заказу, порадовало обитателей Мозеби солнечным безоблачным небом, ласковым ветром и вовсе не октябрьским теплом.

«Словно бабье лето вернулось» – подумалось Нине, гости же восприняли сей погодный феномен как знак отправиться в плавание на яхте, о которой всем уже давно прожужжал все уши герр Расмуссен!

Поэтому, после плотного завтрака, предвкушая развлечение, визитеры отправились верхом к отремонтированному монастырю, где в укромной бухточке стояла, подальше от любопытных глаз, виновница переполоха – необычная «Скарлетт». Заодно приезжие собирались на тамошних шерстяных обитателей глянуть, склады посмотреть, и вообще, подышать сельским воздухом.

Янис же рванул в Хесне, забрать Эйнара Дана как главного в предстоящем мероприятии.

* * *

Нине тоже почему– то на месте не сиделось, и, проводив городских авантюристов, она на Марте потрусила к побережью –проведать Ильзэ.

Искомую виконтесса нашла на огороде, где фру Дан обихаживала пустые грядки, жгла высохшую ботву и пребывала в несвойственной ей меланхолии.

– Привет, Ильзэ! Не помешаю? Что– то мне сегодня маятно, вот и до тебя доехала – проговорила Нина, подходя к стоявшей в задумчивости хозяйке дома.

– Здравствуй, госпожа…Это хорошо, что пришла…– Ильзэ была серьезна и ,Нине показалось, что расстроена. – Фру Нинель, а не выпить ли нам по рюмашке?

Попаданка рассмеялась, услышав знакомую фразу, перенятую приятельницей в каком– то застолье, что иногда у них случались по– бабски так.

– Заметьте, не я это предложила!

Женщины вернулись в дом, рыбачка достала водку местную, неизменную сельдь, хлеб, холодную картошку и сало, разлила на правах хозяйки. Выпили по одной, закусили, и тут Нина обратила внимание на особую тишину в доме.

– Ильзэ, а где дети?

Рыбачка усмехнулась криво, налила себе еще, выпила залпом.

– Заметила, значит? Ну, тогда побудь сегодня моим исповедником, госпожа. Помоги хоть один камень с души снять...

Нина обратилась в слух, не решившись задавать вопросы. Гряло откровение, а оно не терпит вмешательства…

* * *

Рассказ Ильзэ Дан

– Тебе, говоришь, маятно сегодня? Вот и мне…Душа аж наружу рвётся, стонет внутри всё…И сон я муторный видела...Хорошо, что Эйнара твой Янис забрал, а то натворила бы я дел…

Думаешь, чего это оторва Ильзэ выпить решила в будний день? Это потому, что и сама тебе, госпожа, доверяю, и сын мой тебя любит...Да не красней ты, знаю я всё! Любовь, как чих, не спрячешь… Оттого– то и тошно мне еще больше…

Эй, ты не о том подумала! Вина к земле меня гнет, вина перед сыном, понимаешь? Жизнь я ему порушила! Пусть невольно, пусть и выбора– то не было, а всё одно – стыдно до смерти и больно. Он никогда не обвинял ни в чём, всегда поддерживает, говорит, что не жалеет…Может и так, да только как же тяжко осознавать, что твой дорогой ребенок страдает из– за тебя…

Давай еще по одной…Ну вот, сейчас…

В общем, дело такое. Забрал детей дед их, трактирщик Альбрехт Хансен. Трактир и гостиница у него в городе, «Три кабана». Заведение прибыльное, дом справный, денег немеряно. Сам он вдовый давно, мать ребятишек была единственной дочерью, так что внуки – наследники прямые, другой родни у старика нету…

Через то богатство и пошла беда. Кирстен, дочка его любимая, была красавицей, но редкой стервой, упокой господи ее душу! Избалованная, себялюбивая, подлая и распутная, к тому же. А папенька ей во всем потакал, что б его черти драли!

Мы с Эйнаром приехали сюда десять лет назад из Кёпенхейгена, когда муж мой умер, а родне его мы никогда не нравились, вот и выгнали нас. Я уже в годах была, надоело по чужим углам скитаться. Ларса как– то в порту случайно встретила, он и сказал, что дом этот пустой стоит после смерти отца, приезжай и живи.

Приехали, а дом на ладан дышит, того и гляди крыша рухнет. Ну и я решила подзаработать на ремонт – нанялась к Хансену в прачки да в посудомойки, Эйнара к Ларсу на зиму отправила.. Думала, пока холодно, перебьемся, а летом Эйнар в море пойдет, тоже авось какую крону – другую удастся получить…Он ведь многое умеет и знает…Эх.

Ему тогда только восемнадцать исполнилось, молодой, крепкий, красивый, грамотный…Сильно он от местных отличался…Приходил ко мне иногда, помогал…Вот Кирстен на него глаз– то и положила.

Он мне сказал про её намеки, я только посмеялась –не поверила, представляешь? Она ж на восемь лет старше, богатая, красивая…Чего бы ей на малолетку нищего кидаться?

А того…Полюбовник у неё был женатый, морочил ей голову несколько лет, что овдовеет скоро, жена больна смертельно, а эта дура, при всей своей хитрости, верила. Ну и обрюхатил он её! Вот и решила она, пока пузо на нос не полезло, женить Эйнара на себе – похож он был на кобеля её очень, надо ведь такому случиться? Ну и подбила на то отца, а этот тюлень старый супротив чадушки и пикнуть не смел …

Сын, несмотря на посулы Кирстен, жениться на ней наотрез отказался, да еще и я, идиотка, встряла, когда папенька пришел уговаривать да соблазнять деньгами – посмеялась над ним, мол, никак свою кралю не пристроишь? А только слухи про то, что засиделась та в девках слышала, про гулянки– то помалкивали, кто знал!

Задело их сильно наш с сыном отказ и подставили они разом и меня, и Эйнара: меня обвинили в краже денег, а его – опоили и в постель к ней уложили…

Все слуги пошли свидетелями… Мне грозила десятилетняя каторга на Закатном континенте, ему – обвинение в изнасиловании, а там – как судья решит, местный… Ну, ты понимаешь, как ветер– то дуть должен?

В обмен на снятие обвинений с меня Эйнар и женился на этой суке... А еще потому, что поклялся себе когда– то, что не будутего детиублюдками…Хоть и не помнил ничего из той ночи…

Видеть его тогда было надо, век не забуду! Белый как полотно, зубы скрипят, желваки ходят…

Альбрехт после венчания долго передо мной каялся, что, мол, не мог он кровиночку позором покрыть, мол, пойми и прости, а я вам помогу, чем смогу, и внуку, ЕСЛИ родится, все отпишу. Жить будете как короли. Тьфу! Наливай! Фух…

Не вышло…Эйнар жить с Кирстен в городе не стал, мы вернулись в Хесне. Почему? Невмоготу было слушать шепотки– насмешки за спиной, мол, пришлый не побрезговал старой девой. А то и похуже говорили….

Эйнару стали отказывать везде, куда он пытался устроиться, отправляли к тестю, мол, тот его озолотит…И смеялись…Мне тоже нет– нет по глазам били, что сын у меня продажный…Мне бы тогда задуматься обо всем, но я ж гордая, нос задрала, и уехали мы сюда…Эйнар тоже уперся, не стал гнуться под чужое мнение…Глупые мы, наверное? Чего уж…

Ладно, дело прошлое. Родила Кирстен, как сказала, Уве раньше срока, мол, от плохих условий жизни…Мелькнули у меня тогда сомнения: ребеночек– то для недоношенного крупноват, да куда бежать– то уже? Так– то малыш похож на Эйнара: и глазки голубенькие, и волосики светлые…А что большенький? Сама– то Кирстен не вобла сушеная, отбрехалась статью…