Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Кинкейд тут же отреагировал:

– Нет. Никаких указаний на то, что жертва вывезена за пределы штата. И я пока что не вижу проблем, с которыми бы не могли справиться наши специалисты. Разумеется, мы крайне благодарны за помощь, которую нам оказывают местные детективы.

– Да бросьте вы, – сказала Шелли Аткинс.

Кинкейд одарил ее любезной улыбкой.

Куинси почувствовал, что вот-вот взорвется.

– И это все? – недоверчиво спросил он. – А как насчет того, чтобы установить наблюдение за территорией ярмарки? Как насчет того, чтобы достать необходимую сумму и найти женщину, которая ее передаст? На то, что вы сейчас перечислили, уйдет несколько дней. А у нас всего лишь два часа.

Кинкейд не смотрел на него. Мосли тоже. В комнате внезапно воцарилась тишина. И Куинси вдруг все понял. Грохнув кулаком по столу, он резко сказал:

– Я собираюсь заплатить выкуп. Черт возьми, вы не сможете помешать мне заплатить выкуп!

– Мистер Куинси…

– Это моя жена! Она занималась тем же, чем и вы. Как вы смеете…

– Мы собираемся предпринять все, что в наших силах, чтобы найти вашу жену.

– Вы не собираетесь следовать его указаниям!

– Но мы и не собираемся их игнорировать. Мы с лейтенантом Мосли уже все обсудили; я думаю, оптимальный вариант – начать двусторонние переговоры…

– Нет! Слишком велик риск. Мы слишком мало знаем. Я не позволю.

Кинкейд снова замолчал. Лейтенант Мосли тоже.

И тут Куинси понял, почему Кинкейд позволил ему принять участие в расследовании. Куинси ни на минуту не задумывался о мотивах сержанта. Например – действительно ли он нуждался в помощи Куинси или просто хотел, чтобы бывший детектив был чем-то занят?

Куинси заговорил снова, и в его голосе больше не было злости. Он казался обманчиво спокойным.

– Когда?

Кинкейд взглянул на часы:

– Экстренный выпуск «Дейли сан» сейчас, наверное, уже печатается.

– Кто составлял сообщение?

– Я, – тут же ответил Кинкейд.

– Вы не эксперт. Свяжитесь с ФБР. Найдите специалиста по сбору информации. Делайте все, как полагается.

– Я никогда не стал бы по неосмотрительности подвергать опасности жизнь заложника, – твердо произнес Кинкейд. – Заявление простое и доходчивое. Мы согласны заплатить выкуп, нам лишь нужно чуть больше времени. Это работает на всех нас, мистер Куинси. Включая Рэйни.

– Вы не понимаете. Дело не в деньгах, сержант. Этот тип хочет власти – схватить и удержать, невзирая ни на что…

– Спасибо, мистер Куинси.

– Одно неверное движение с вашей стороны – и он убьет ее.

– Спасибо, мистер Куинси.

– Нужно прибегнуть к профессиональной…

– Все, мистер Куинси. Все.

Наступила тишина. Куинси словно ударили в грудь – у него перехватило дыхание. Он чувствовал, как бьется его сердце. Возбуждение и злость сменились тоской. Он тридцать лет копил знания, оттачивал интуицию, зарабатывал репутацию лучшего из лучших. А теперь, когда все это было необходимо, когда Рэйни, беспомощная, такая уязвимая, нуждалась в нем…

Он поднялся и вышел – в ту самую минуту, когда небеса разверзлись и снова начался дождь.

Глава 14

Вторник, 14.38

Шелли Аткинс догнала его на парковке. Она бежала и махала рукой, чтобы привлечь его внимание. Куинси обернулся в последнюю минуту – плечи опущены, губы поджаты. Он был в ужасном настроении и не считал нужным это скрывать.

Шелли молча остановилась в нескольких шагах от него. По-прежнему лил дождь, вода ручейками стекала с полей ее шляпы, под ногами собиралась лужа.

– Тяжелый день, – наконец сказала она.

Куинси пожал плечами. Все они были на ногах с раннего утра – здесь нечего было обсуждать.

– Похоже, полиция штата хочет взять дело в свои руки. – Шелли сделала еще одну попытку.

– Они всегда этого хотят.

– Утром я разговаривала с Люком Хэйесом. Он очень хорошо отзывался о вашей жене. Как о детективе и как о человеке. Он действительно был удивлен, когда узнал, что она пропала. Люк сказал, что со своей стороны тоже попытается что-нибудь разузнать.

– Я очень ему признателен.

– Он сказал, вы настоящий профи в таких делах.

Куинси снова пожал плечами.

– Как вы думаете, он местный? – спросила Шелли. Не было нужды уточнять, кто именно.

– Думаю, Эн-Эс знает эти края, – предположил Куинси. – Может быть, жил здесь когда-то или по крайней мере бывал – достаточно часто для того, чтобы хорошо изучить местность. Похищение всегда требует некоторого материально-технического обеспечения; Эн-Эс наверняка подыскал такое место, где чувствует себя комфортно.

– Я где-то читала, – сказала Шелли, – что большинство похитителей хорошо знали своих жертв. Партнеры по бизнесу, члены семьи – черт возьми, даже кредиторы, желающие выбить старые долги.

– Рэйни не увлекалась азартными играми. Ее партнер по бизнесу – я. Единственный долг, который у нас есть, – это закладная на дом. Хотя банки в наши дни…

Дождь усилился и превратился в сплошную пелену. Шелли как будто не замечала этого. А Куинси провел так много времени под открытым небом и настолько вымок и устал, что уже не беспокоился о себе. Может быть, им вообще не следовало переезжать в Орегон, подумал он. Может быть, если бы он настоял на том, чтобы они остались в Нью-Йорке, Рэйни была бы в безопасности.

– Кинкейд не так уж плох, – напоследок сказала Шелли.

– Да, у него есть свои плюсы.

– Мы все будем стараться изо всех сил.

– Я вам очень благодарен.

– Конечно, на вашем месте я не стала бы никого ловить на слове.

Куинси склонил голову набок и наконец-то взглянул на Аткинс с интересом.

– Я собираюсь предпринять кое-какие самостоятельные поиски, – сказала она. – Есть несколько идей по поводу того, откуда следует начать.

– Что ж, – согласился Куинси. – Мне это нравится.

– Сегодня утром мой помощник сделал несколько звонков – как и полагается, проверил те места, которые частенько посещала Рэйни. На тот случай, если она вдруг объявится. В том числе он позвонил приемной матери Дуги Джонса – Лоре Карпентер. Если верить ей, в ту минуту, когда женщина упомянула имя Рэйни, мальчик спросил, не пропала ли она. Дуги считает, что Рэйни ему солгала, и утверждает, что лжецы должны получать по заслугам.

– Что еще сказал Дуги?

– Миссис Карпентер мало что смогла нам сообщить. Конечно, слова Дуги дают нам право требовать некоторых разъяснений. Но мальчик недолюбливает людей в форме. Точнее сказать, мужчин в форме.

– Хорошо, что моя дочь решила приехать, – сказал Куинси.

– Да, возможно. – Шелли Аткинс наконец улыбнулась и враз помолодела на десять лет. Куинси вновь обратил внимание на ее добрые карие глаза. Искренние и честные. Трудно представить, чтобы женщина с такими глазами могла солгать.

– Как вы попали в Бейкерсвилл, шериф Аткинс? – спросил он.

– Такая профессия. Сначала я долго работала в Ла-Гранде. По сравнению с ним Бейкерсвилл – серьезное повышение.

– Скучаете по старым добрым временам?

Она улыбнулась:

– Не очень.

Шелли повернулась и пошла прочь, и в эту самую минуту на парковку завернула машина. Куинси заметил, что за рулем сидит Кимберли, рядом с ней – Мак.

У Куинси созрел план. Теперь в его распоряжении была целая команда. И у него по-прежнему находился мобильник, который Кинкейд забыл отобрать, когда Куинси выскочил из конференц-зала. Похититель уже ему звонил. Куинси готов был биться об заклад, что в скором времени Эн-Эс позвонит еще раз.

Вторник, 15.01

– Что ж, учитывая репутацию орегонской полиции, все не так уж плохо, – сказала Кимберли пятнадцать минут спустя. Они сидели в закусочной на окраине города. Это было излюбленное место Рэйни; она обожала пироги с черникой. Куинси заказал именно такой пирог. Нетронутый, он лежал на столе, словно в знак памяти.

Кимберли бросила на стол номер «Дейли сан» со статьей о похищении Рэйни (на первой полосе; впрочем, ее имя и род занятий не были указаны). Куинси заметил признаки вмешательства полиции: основные факты скрыты, чтобы похититель не узнал того, что ему еще неизвестно. Упоминание о том, что, возможно, жертву в последний раз видели в баре, рассчитано на то, чтобы получить какие-то сведения от читателей.

В статье приводилось официальное заявление лейтенанта Мосли: «Мы готовы пойти на переговоры с похитителем и сделать все, что в нашей власти, чтобы заложница была возвращена целой и невредимой. К сожалению, согласно новому законодательству, банки устанавливают некоторые ограничения, которые пока не позволяют нам выполнить требования похитителя в указанный срок. Мы предлагаем ему немедленно связаться с нами по указанному номеру, чтобы обсудить этот вопрос и выработать приемлемый способ передачи денег. Мы повторяем, что готовы выполнить требования похитителя, нам нужно лишь некоторое время».

В конце статьи был указан номер горячей линии, который, несомненно, прослушивался в командном центре, где стоял магнитофон и находилась опергруппа. Куинси подумал, что все это слишком очевидно. У него были свои соображения насчет того, по какому телефону скорее всего позвонит Эн-Эс, – это явно будет не контролируемая полицией горячая линия.

– Значит, похититель выйдет на связь, – сказала Кимберли, – и какой-нибудь эксперт вступит с ним в переговоры.

– Я думаю, в переговоры с ним вступит Кинкейд. Впрочем, не знаю, можно ли назвать сержанта экспертом.

– Но и дураком ты его тоже не считаешь.

– Пожалуй, я признаю, он чуточку умнее дурака.

– А вы сдаете позиции, – пробормотал Мак, поглощенный огромным куском жареного цыпленка.

Кимберли, наоборот, следовала примеру отца. Ее салат с тунцом остался почти нетронутым, так же как и его суп.

– Какова их стратегия? – спросила Кимберли.

– Кинкейд не счел нужным посвящать меня в детали, но, думаю, они собираются действовать стандартным образом – тянуть время, чтобы полиция могла узнать побольше. Если все пойдет по плану, Рэйни найдут прежде, чем дело дойдет до выкупа.

– Некоторые ограничения, согласно новому законодательству. – Мак доел цыпленка и отставил тарелку. – Мило, но сработает лишь в том случае, если парень – идиот.

– Кинкейд уверен, что похититель – человек с низким уровнем образования. Деревенщина, если угодно.

Мак хмыкнул.

– А вы как думаете?

– Эн-Эс говорит просто, но разумно. Записки, пусть даже и короткие, написаны грамотно и довольно внятно. Методы у этого типа грубые, но очень эффективные.

– Простота вовсе не обязательно подразумевает глупость, – подсказала Кимберли.

– Вот именно.

– Ну, у парня наверняка был какой-то козырь на руках, если он сумел похитить такую женщину, как Рэйни. Не могу представить, чтобы она поддалась на хитрость или сдалась без сопротивления.

Куинси ничего не сказал. Наступило молчание, и он снова вспомнил месяцы ссор, ругани и нервотрепки. Он никогда не говорил об этом Кимберли – не хотел вторгаться в частную жизнь Рэйни. А может, не желал признаваться, что его второй брак оказался неудачным, – никому, даже собственной дочери.

Кимберли и Мак обменялись взглядами. Куинси заметил это, но не произнес ни слова.

– Она правда поехала в бар? – мягко спросила Кимберли.

– Не знаю. Ее последние действия пока неизвестны.

– Папа, ты должен знать.

– Ты думаешь, я был дома?

– Папа… – Кимберли потянулась через стол и сжала ему руку, потом посмотрела на Мака.

Тот вдруг объявил:

– Я, пожалуй, пойду в туалет.

– Нет-нет. – Куинси высвободил руку, давая понять, что не нуждается в столь очевидной уловке. Он постарался, чтобы его голос звучал твердо и спокойно. Для человека, который провел большую часть жизни притворяясь, это было не так уж трудно.

– Никаких тайн. Здесь нет ничего такого, чего бы уже не знала полиция. Мы с Рэйни разошлись. На прошлой неделе. Я надеялся, что это временно. Думал, что, если я уйду, она испугается и бросит пить.

– Папа… – В голосе Кимберли снова зазвучало беспокойство.

Мак, наоборот, взял быка за рога:

– Когда это началось?

– Несколько месяцев назад. По крайней мере насколько мне известно. В августе нас вызвали на двойное убийство: мать и маленький ребенок. До тех пор Рэйни держалась.

– Вам обоим и раньше приходилось видеть жуткие вещи, – сказал Мак.

– Что такое «жуткие»? – Куинси пожал плечами. – Я, как профессионал, могу изложить тебе свою теорию. Тяжесть всего увиденного в конце концов придавила ее – можно назвать это кульминацией. Рэйни собиралась усыновить ребенка, и потому этот конкретный случай сильно на ней отразился – она не смогла абстрагироваться от ситуации, если угодно. Рано или поздно каждый из нас сталкивается с преступлением, которое принимает слишком близко к сердцу. С тобой это произошло несколько лет назад, Мак. С Рэйни – в августе.

Мак смотрел в сторону. Он не собирался отвечать, и они это знали.

– А как же усыновление? – спросила Кимберли. – Это должно было вселить в Рэйни надежду.

– Оно не состоялось.

– Папа…

– Естественно, из-за нашего разрыва я предстал в глазах орегонской полиции несколько в ином свете, – отрывисто сказал Куинси. – Сержант Кинкейд поделился со мной некоторыми деталями касательно хода расследования, но, очевидно, о многом умолчал.

– Прелестно, – отозвался Мак. – Как будто у вас и без того мало проблем.

– С одной стороны, – продолжал Куинси, – я нашел союзника в лице шерифа Шелли Аткинс – преемницы Люка Хэйеса. Она дала мне зацепку: судя по всему, мальчик, с которым работала Рэйни – Дуги Джонс, – сегодня утром уже знал, что Рэйни пропала. Он назвал Рэйни лгуньей и заметил, что лжецы получают по заслугам.

– Ты думаешь, это сделал ребенок? – нахмурившись, спросила Кимберли.

– Дуги семь лет, и потому вряд ли. Но все-таки… – Куинси пожал плечами. – Он трудный мальчик, у которого была нелегкая жизнь. Вполне возможно, он что-то знает о случившемся.

– И когда мы с ним поговорим? – поинтересовался Мак, отодвигаясь от стола и жестом прося официанта принести счет.

– Я подумал, что с ним могла бы побеседовать Кимберли. И как можно скорее.

– Я? – Кимберли поочередно взглянула на отца и мужа.

– Дуги не любит копов. И не доверяет мужчинам.

Кимберли прищурилась:

– А пока я буду общаться с этим очаровательным молодым человеком, чем займетесь вы?

– Поедем на ярмарочную площадь, разумеется. Кинкейд потратил уйму времени и сил, готовя заявление для прессы, но допустил серьезную промашку: он предполагает, что Эн-Эс непременно прочтет его до четырех часов.

– Потрясающе, – пробормотал Мак, уловив то, что осталось недоговоренным.

– Вот и я так думаю, – закончил Куинси.

Глава 15

Вторник, 15.09

– Ты веришь в настоящую любовь?

Голос донесся издалека, вместе с лязгом кастрюль и сковородок. Рэйни решила, что она снова спит. И ей снится темнота, из которой слышится раскатистый голос. Может быть, это рай.

В раю пахнет беконом, подумала она без тени иронии. Потом голос зазвучал снова:

– Моя мать верила в настоящую любовь. Верила, когда ложилась в постель с отцом. Верила, когда стирала ему одежду, покупала виски и получала от него тумаки. Мама была настоящим романтиком. Наверное, она любила отца вплоть до того самого момента, когда он избил ее до смерти. Мать называла это любовью, отец называл это повиновением. Если честно, я думаю, что оба они были идиотами.

Плеча Рэйни коснулась рука. Она вздрогнула и обнаружила, что сидит на самом краешке жесткого деревянного табурета и вот-вот упадет.

– Расслабься, – нетерпеливо произнес голос. – И соберись. У нас много дел.

Снова послышались звуки. Человек – мужчина, примерно от двадцати до тридцати лет, судя по голосу, – перемещался по комнате. Открылась и захлопнулась дверца холодильника. Треск, шипение, новый запах – яичница. Яичница с беконом. Завтрак.

Сейчас утро, подумала она, но без особой уверенности. С повязкой на глазах, со связанными руками трудно было определить время. Ее накачали наркотиками, и четкость восприятия постоянно менялась – то усиливалась, то снижалась. Рэйни помнила яркую вспышку, поездку в машине, письмо. Конечно, прошло какое-то время. Но какое именно?

Нужно сесть и подумать. Было куда проще лежать в темном, тесном багажнике. Пленникам не нужно размышлять. Пленникам не нужно чувствовать.

Рэйни поняла, что кляп исчез, хотя во рту пересохло настолько, что говорить было ничуть не легче, чем раньше. В следующую секунду она поняла, что может двигать ногами. Значит, он вытащил кляп и развязал ей ноги. Зачем? Она должна будет что-то сделать?

Это не может быть утро, решила Рэйни. Она выехала из дома во втором часу ночи. По ощущениям – двенадцать часов назад. Похититель, должно быть, вернулся поспать. В этом есть определенный смысл. После бурной ночи он приехал домой и теперь поглощает поздний завтрак. Сейчас середина дня. Уже лучше.

Он скреб по сковородке. В комнате запахло дымом и подгоревшим жиром. В ее сознании почему-то возник образ маленького помещения – крошечная кухня в запертом доме, в застоявшемся воздухе почудился запах несвежего белья.

Что-то скрипнуло – наверное, стул. Мужчина тяжело сел, и Рэйни вдруг почувствовала, как к ее губам поднесли вилку с куском яичницы.

– Ешь, но не торопись. От наркоты может затошнить. Если тебя вырвет, я не стану с тобой возиться.

От одного запаха яичницы у Рэйни в животе заходили волны. Она облизнула губы, попыталась что-то сказать, но безуспешно.

– Воды, – прохрипела она. Потом повторила чуть громче: – Воды.

Собственный голос показался Рэйни чужим. Сиплый, сдавленный. Голос жертвы.

Стул снова скрипнул. Мужчина поднялся. Она услышала, как он поставил на стол пластмассовую кружку и порывисто открыл водопроводный кран.

Кружка ткнулась ей в губы.

– Четыре глотка, потом кусок яичницы, потом еще попьешь. Давай, шевелись. Я не собираюсь ждать целый день.

Рэйни сделала все, как ей сказали. Сначала это ее удивило. С каких пор она чувствует себя такой беспомощной? Это случилось задолго до того, как похититель привез ее в укромное местечко. Впервые она почувствовала себя слабой и испуганной, когда обходила тот дом в Астории, когда видела маленькое безжизненное тело. Когда ощутила ужас, по-прежнему витавший в комнате, и поняла, что именно увидела та четырехлетняя девочка. Никто не пришел ей на помощь. Никто ее не спас, когда мужчина, такой огромный и сильный, сорвал с нее пижамку и сделал все, что хотел.

Преступник совершил задуманное, а потом прижал подушку к лицу четырехлетней Авроры Джонсон и задушил. Где была справедливость? Где был Бог?

И Рэйни сломалась. Она сидела в Интернете и читала истории, которые, она знала, ей не следовало читать. Двенадцатилетний мальчик изнасиловал и убил трехлетнюю малышку. Оползень унес жизни матери и трех маленьких детей в ту самую минуту, когда отец на минутку вышел из дома, чтобы купить им всем мороженое. Потом – цунами. Более двухсот тысяч человек исчезли с лица земли, треть из них – дети, у которых не было ни малейшего шанса выжить. И не то чтобы уцелевшим повезло больше. Если верить новостям, торговцы людьми немедленно воспользовались случившимся, подбирая в этом хаосе сирот и превращая их в секс-рабов.

Все эти дети появились на свет лишь для того, чтобы вести жизнь, полную страха, страданий и горя.

Что Рэйни могла сделать в одиночку? Она помогала раскрыть одно преступление – но тут же случался еще миллион. И преступниками были не закоренелые убийцы с желтыми клыками и крошечными глазками. Убивали обаятельные отцы семейств. Любящие матери. Убивали дети – десяти, одиннадцати, двенадцати лет.

Сознание Рэйни было переполнено тем, чего она не хотела знать. Эти образы мучили ее. И еще вопросы, на которые она не находила ответа. Маленькая Аврора умерла, зная, что мама любила ее и отчаянно сражалась до конца? Или девочка перешла в иной мир, ненавидя свою мать и думая, что та ее бросила?

– Еще кусок, – приказал похититель.

Рэйни открыла рот, послушно проглотила, и тут же ее внезапно вырвало прямо на стол.

– О Господи! – Мужчина отпрянул, стул упал на пол. – Вот мерзость.

Видимо, он не знал, что делать. Рэйни сидела неподвижно, предоставив ему самому во всем разбираться. Во рту чувствовался привкус желчи. Ей нужна вода. Или апельсиновый сок. Что-нибудь, лишь бы смочить горло.

Потом она подумала о Куинси и увидела мужа прямо перед собой так отчетливо, что попробовала дотянуться до него связанными руками. Она находилась в его кабинете, поздно ночью. Он стоял на пороге в темно-зеленом махровом халате, перехваченном поясом Наталии.

– Иди спать, – сказал Куинси.

Но Рэйни не могла. Она только что прочла еще одну ужасную статью и не в силах была справиться со слезами. Она как губка впитывала горести мира и чувствовала, как ее покидают последние остатки самообладания.

– Рэйни, что ты ищешь? – негромко спросил Куинси.

Она не смогла ответить, а когда подняла глаза, он уже ушел. Тогда она наклонилась, открыла ящик стола и достала пиво.

– Черт, черт, – бормотал похититель. – Черт побери!

В раковине зажурчала вода. Звук выжимаемой губки. Значит, он вытирает стол. А какой у него был выбор? Разве что развязать ей руки – но сделать этого он не мог.

Эта мысль ее позабавила. Значит, похититель так же беспомощен, как и она. Он сам себя сделал жертвой. Рэйни улыбнулась.

– Прекрати лыбиться, черт тебя возьми! – рявкнул он. – Ты что, смеешься надо мной?!

Она почувствовала, как он навис над ней. Его гнев, словно физическая субстанция, наполнил комнату. Мысленно Рэйни очень четко его видела. Сжатые кулаки. Стиснутые зубы. Вот что он хотел сделать – ударить ее, бить еще и еще. Бить так, как его отец бил мать. Бить так, как ее собственную мать били бесконечные, безликие «дружки».

Все возвращается на круги своя. Дети, страдающие сегодня, вырастут чудовищами, которые будут причинять страдания другим.

И вдруг, даже с повязкой на глазах, Рэйни поняла, кто ее похитил. Она уже давно была с ним знакома. Он был частью ее самой. Прошлое вернулось, чтобы настичь ее. Три месяца назад, открыв свою первую банку пива, она покатилась в бездну. А этот человек был демоном, который поджидал ее всю жизнь.

Мужчина схватил ее за ворот рубашки. Рывком поставил на ноги, ткнул в блевотину. Одежда пропиталась нестерпимо вонючей жижей. Рэйни пошатнулась, потеряла равновесие. Он оттолкнул ее, и Рэйни налетела коленями на что-то низкое и жесткое. Кофейный столик или табурет. Не важно. Некуда бежать. Негде спрятаться. Она стояла, тяжело дыша, и чувствовала его приближение.

– Муж бросил тебя, Лорейн, – ядовито сказал он.

Она промолчала. Откуда ему это известно?

– Что ты сделала? Пошла налево? Переспала с его лучшим другом?

– Н-нет, – прошептала Рэйни. Сердце у нее заколотилось. Забавно – присутствие похитителя почти не пугало ее, но его вопросы вселяли ужас.

– Ты шлюха, Лорейн.

Она задрала подбородок, но ничего не сказала.

– Да, я так и думал. Наверное, перетрахалась с половиной города. Не оставила мужу иного выбора, кроме как поджать хвост и удрать.

Рэйни, к собственному удивлению, собрала в пересохшем рту немного слюны и плюнула в направлении голоса.

В ответ похититель схватил ее за волосы и откинул голову назад. Она не сумела подавить вопль, вырвавшийся из ее горла.

– Он тебя возненавидел?

– Н-нет.

По крайней мере она надеялась, что Куинси пока еще ее любит.

– Ты написала письмо, ты знаешь, чего я хочу. Он заплатит, Лорейн? Твой муж выложит десять штук за свою блудливую жену?

– Да. – Она произнесла это слово уверенно. Куинси заплатит. Он заплатил бы в десять раз больше, в сотню раз больше. Не только потому, что он надежный человек; не только потому, что он бывший агент ФБР, но и потому, что он действительно любит ее, всегда любил. Так он написал в своей записке. Никаких «до свидания», «перестань маяться дурью» или «бросай пить, чертова сука». Немногословный Куинси написал: «Я люблю тебя». Так оно и было.

– Дай-то Бог, чтобы так оно и было, – сказал похититель. – Надеюсь, твой старик выложит денежки ради спасения твоей шкуры. Потому что мне не нужен постоялец, Лорейн. Или я через час получу деньги, или ты безвременно отправишься на тот свет. Поэтому – без глупостей. Не пытайся со мной шутить.

По-прежнему держа Рэйни за волосы, он подтащил ее к дверям.

– Настоящей любви не бывает, – заметил он. – Вся прелесть только в наличных. И Куинси пора платить.