Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Наконец женщины ушли спать, а Мак и Куинси еще долго сидели вдвоем. У Мака появились кое-какие соображения насчет убийства в Астории, Куинси они показались интересными.

А потом, перед тем как ложиться, Мак спросил: «Как она?» – и кивком указал в сторону хозяйской спальни.

– Ужасно, – искренне ответил Куинси.

– Хотите, чтобы мы пожили здесь?

– В таких делах никто не поможет.

– Вам, должно быть, очень нелегко, – негромко сказал Мак.

– Спасибо, – просто ответил Куинси.

Это были первые слова, которые пришли ему на ум.

Куинси подождал до утра, когда Рэйни отправилась на пробежку, и позвонил Эйбу Сандерсу. Он связался с ними вскоре после того, как нашли Рэйни. Подозреваемый Дункан как по волшебству появился тем же вечером, но потом исчезал еще дважды. Наблюдение за ним усилили, но улик по-прежнему не хватало. Не имелось никаких оснований для получения ордера – не было даже благовидного предлога, чтобы остановить и обыскать этого типа. Но он явно к чему-то готовился. Сандерс чувствовал, что Дункан наметил новую цель.

Куинси изложил Сандерсу суть идеи Мака, и тот задумался.

– Что ж, мы рассматривали версии и поглупее.

– Держи меня в курсе.

Сандерс повесил трубку. Рэйни вернулась с пробежки, и, пока она принимала душ, Куинси осмотрел ее вещи, ища хоть какие-нибудь признаки того, что Рэйни покупала пиво. К этому его приучила жизнь с алкоголичкой. Потом он вернулся в кабинет и долго сидел там, глядя на фотографию дочери.

Куинси несколько раз ездил в Портленд и навещал Шелли в больнице. Она стала настоящей душой ожогового центра, развлекая сиделок и пациентов анекдотами и полицейскими историями. Куинси она, судя по всему, ждала с нетерпением – особенно потому, что он всегда привозил ей ромашковый чай.

Шелли показала ему, в каких местах ей сделали пересадку кожи. Куинси кивнул и постарался сдержать тошноту.

Полицейская карьера шерифа Аткинс была окончена. Ей предстоял по крайней мере год операций и восстановительной терапии. Левая нога у нее была искалечена, но Шелли по-прежнему оставалась самой жизнерадостной из всех знакомых Куинси женщин, и он частенько думал, что в ожоговом центре, в компании мисс Аткинс, он чувствует себя куда уютнее, чем дома, с Рэйни.

Когда он навестил ее в четвертый раз, Шелли сообщила ему потрясающую новость:

– Я еду в Париж!

– Вы едете в Париж?

– Ну да. Я всегда об этом мечтала. О чем и проговорилась пару недель назад, когда давала интервью. Полагаю, мои слова растрогали какого-то олуха. Некто пожелавший остаться неизвестным прислал мне денег на поездку в Париж, с оплатой всех расходов. Как только смогу оторвать свою паленую задницу от кресла, сяду в самолет.

– Вы поставите с ног на голову весь Париж, – уверил ее Куинси.

– Вам правда ничего не известно об этих деньгах? – подозрительно спросила она.

– Ровным счетом ничего.

Но Шелли всегда отличалась проницательностью.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я у тебя в долгу.

Глядя на длинные полосы бинтов, покрывавших ее руки, Куинси подумал, что ему еще никогда не было так грустно.

Потом к нему заехал Кинкейд и сообщил, что криминалисты залезли в компьютер Даничича. Репортер оказался настоящим графоманом. Он не только писал длинные и бессвязные письма самому себе, но и начал работу над автобиографией, которую назвал «Жизнь героя».

Судя по тому, что им удалось найти, Даничич придумал все это не ради десяти тысяч, а для того, чтобы прославиться, сыграв роль героя в драме из реальной жизни. Он собирался абсолютно бескорыстно помочь полиции в обнаружении двух похищенных. Правда, к моменту прибытия полицейских жертвы уже должны были погибнуть – безжалостно запертые в подвале и утопленные. Даничич изобразил бы глубочайшую скорбь, а потом очень быстро стал бы постоянным гостем на всех новостных каналах. По сути, Даничича не интересовали деньги. Он хотел целиком поменять весь свой образ жизни.

На чердаке дома нашли несколько коробок с бумагами. Это были отчеты о преступлениях, руководства для полицейских и описания новейших следственных технологий, списки знаменитых похитителей с анализом их ошибок. Можно сказать, что к этому похищению Даничич шел всю жизнь.

Куинси по-прежнему не знал, почему жертвами стали именно Рэйни и Дуги. Может, его прежняя точка зрения была правильной: женщина и маленький ребенок в качестве заложников представляли собой меньшую угрозу. А может, это лишь стечение обстоятельств, поскольку Даничич завязал дружбу с мальчиком и быстро понял, с какой легкостью можно им манипулировать. Или он считал, что исчезновение Рэйни, из-за ее мужа и ее работы, привлечет наибольший интерес СМИ.

Им оставалось только догадываться: Даничич уже ничего не мог рассказать.

Неделю спустя Куинси позвонили. Специальный агент Гленда Родман сообщила ему, что Эндрю Бенсон обнаружен в Канаде; этот парень требовал, чтобы его официально признали пацифистом. Гленда решила, что Куинси будет приятно это узнать.

А еще через два дня раздался звонок, которого Куинси так ждал.

Рэйни в это время была на веранде – смотрела на горы и пила чай. Руки у нее по-прежнему дрожали.

– Поехали, – сказал Куинси и направился к машине, не сказав больше ни слова.

За годы, прожитые с Рэйни, Куинси научился уважать ее право на молчание. Она могла глубоко погрузиться в свои мысли, переставала смотреть в глаза, ее взгляд все чаще и чаще устремлялся вдаль, к высоким елям, словно Рэйни пыталась усилием воли покинуть этот мир.

Когда они добрались до Астории, Рэйни свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, точно в поисках опоры. В ее глазах появилось что-то затравленное, безумное.

Куинси часто задумывался – не таким ли был ее взгляд в те минуты, когда ее била мать? Иногда этот образ возникал в его сознании с невыносимой четкостью. Маленькая, беззащитная Рэйни, скорчившаяся на полу. Взрослая, пьяная Рэйни с надломленной душой. Два лика его жены: прошлая жизнь, от которой она пыталась убежать, и неизвестность будущего, которая ее пугала.

Рэйни знала, куда они приехали – на кладбище. Она иногда приходила сюда с Куинси – и, как он догадывался, много раз бывала здесь одна.

Рэйни направилась прямо к могиле. Посмотрела на каменного ангела. А потом, не в силах совладать с собой, погладила его пальцами по щеке.

– Сегодня арестовали Чарлза Дункана, – сказал Куинси. – Я хотел, чтобы ты – и они – услышала об этом от меня. Дункан сознался в убийстве Авроры и Дженнифер Джонсон. Он сделал официальное заявление, и его слова записаны на пленку.

– Он сознался? – с изумлением переспросила Рэйни.

– Это была идея Мака. Имея на руках отчеты экспертов, Сандерс и остальные довольно ясно представили себе, что произошло той ночью. Последовательность событий, детали. Тогда Сандерс вызвал Дункана. И сказал, что у них есть новая улика: они нашли в бумагах Дженнифер товарный чек на видеокамеру. Она купила ее, чтобы следить за няней. Выяснилось, что камера была встроена в плюшевого медвежонка, игрушку Авроры.

– Это правда?

– Нет. Мак все выдумал. Чистый блеф. Было не так просто это сделать, но, повторяю, тут-то нам и помогли отчеты криминалистов. Сандерс ткнул Дункана носом кое в какие подробности, и тот раскололся. А главное, вовремя. Один из наблюдателей сообщил Сандерсу, что Дункан выслеживал молоденькую продавщицу, работавшую в магазине по соседству.

– Слава Богу, – Рэйни всхлипнула. – Все кончено. Дело сделано.

– Да, – хрипло сказал Куинси. – Дело сделано, Рэйни. Сделано.

– Я не хочу, чтобы мне снова снились кошмары. – Рэйни заплакала. – Не хочу снова тянуться во сне к маленькой девочке, которую я не могу спасти! Мир жесток. Все, что мы делаем, безнадежно. Я теперь даже не знаю, что значит любить. У меня осталась только ненависть.

Она прижалась к его груди, плача и что-то объясняя. Куинси не очень понимал, что она говорила. Он просто держал жену в объятиях, позволяя ей выговориться. Потом погладил ее по спине, потрепал короткие неровные пряди на затылке. Он хотел вдохнуть в нее силу, словно его любовь могла исцелить Рэйни. И совсем не удивился, когда она отступила на шаг и вытерла глаза.

Они молча вернулись в машину. Молча поехали домой. А потом, вечером, когда она сказала, что хочет повидаться с Дуги, Куинси отпустил ее – и помолился, чтобы она, ради него и ради всех остальных, не поехала в бар.

В комнате Дуги появился новый предмет: фотография его матери из школьного альбома, увеличенная и вставленная в красивую рамочку. Ее принесла Лора. В знак признательности Дуги начал говорить старшим «пожалуйста» и «спасибо», что каждый раз вызывало у Рэйни ощущение чего-то нереального.

У мальчика, вероятно, был хороший день, потому что, когда она приехала, он играл в комнате с новой машинкой. На улице надвигался ливень, стояла кромешная мгла, так что даже Дуги предпочел провести этот вечер под крышей.

Рэйни, поджав ноги, села на пол. Дуги возил машинку по матрасу.

– Р-р-р-р… р-р-р…

– Как тебе доктор Браун? – спросила Рэйни.

Мальчик пожал плечами:

– Нормально.

– У него в кабинете хорошие игрушки?

– Одни Человеки-Пауки, – серьезно отозвался Дуги. – Что такого хорошего в Человеке-Пауке? Настоящий герой – это Человек-Жук. Р-р-р-р…

– Может быть, ты сумеешь открыть доктору Брауну глаза. Когда ты с ним увидишься?

Дуги перестал катать машинку и озадаченно взглянул на Рэйни:

– Еще раз? Я у него уже был!

Рэйни засмеялась:

– Это называется лечением, Дуги. Чтобы выздороветь, придется потратить не один день. На это нужно время.

– Но там одни разговоры.

– Что ж, может быть, ты полюбишь Человека-Паука.

Дуги скептически взглянул на нее и снова принялся возить машинку по матрасу.

По дороге домой Рэйни подумала о мальчике и улыбнулась. Дела у него пошли на лад. Он по-прежнему недолюбливал Стэнли, по-прежнему с грустью вспоминал об огне. Но в то же время все больше осваивался в доме – играл, отдыхал, становился частью семьи, возможно, сам того не сознавая. Рэйни сочла хорошим знаком, что у него появилась фотография матери. Дуги время от времени рассказывал ей какую-нибудь историю из своей жизни. Некоторые его рассказы казались фантастическими. Мальчик по-своему переосмысливал собственное прошлое. Это, судя по всему, успокаивало его, давало возможность заглянуть в будущее.

У него была надежда. В отличие от многих других детей. В отличие от Авроры Джонсон. Эта мысль снова причинила ей боль – даже спустя столько месяцев. Рэйни почувствовала, как в глубине ее сознания сгущается мрак, как предательская тяжесть давит на плечи.

Она думала о детях, у которых не было шанса, о преступниках, вышедших на охоту. Быть может, где-нибудь сейчас в постель укладывают восьмилетнего мальчика, которому не суждено дожить до утра. Быть может, маленькую девочку вот-вот похитят из родного дома, пока ее отец и мать будут безмятежно спать в соседней комнате.

И Рэйни вновь начинает испытывать боль, муку и ощущение полной безнадежности.

«Думай о хорошем», – приказала она себе. О полях, покрытых желтыми цветами, неторопливых реках. Но конечно, ничего не помогало.

И она снова вспомнила о Дуги. Вспомнила о том, какое у него было довольное лицо, когда он катал машинку по комнате. Вспомнила о всех детях, которых били и обижали, но которым – каким-то чудом – удалось выжить.

Она так много желала этим детям – страстно, неистово. Желала, чтобы они выросли и освободились. Вырвались из порочного круга и обрели безграничную любовь, на которую имеет право каждый человек. Желала, чтобы они были счастливы.

Рэйни подумала, как можно желать столько другим и так мало – себе. Она тоже была одной из таких детей. И она выжила. И впервые за долгое время Рэйни поняла, что делать.

Она свернула на гравийную дорожку и сквозь хлесткие струи дождя пошла к дому. Нашла Куинси, который сидел перед камином, сурово поджав губы.

– Дуги сказал «привет», – громко объявила Рэйни. – И заслужил новую машинку.

Куинси быстро опустил плечи, напряжение исчезло с его лица. Она знала, о чем он думал, что́ переживал, и на глаза у нее навернулись слезы.

Рэйни долго-долго стояла неподвижно. Минуты, часы? Она точно не знала. Она смотрела на мужа, поняв вдруг, что видит его таким впервые. Седины в его волосах теперь стало куда больше, чем черных прядей. В углах рта появились новые морщинки. Он сидел в собственной комнате, перед собственной женой, как будто готовясь к тому, что́ она сейчас выкинет.

Рэйни шагнула к нему, и силы ее покинули. Она упала перед Куинси на колени, протянула ему руку и сказала то, что должна была сказать:

– Меня зовут Рэйни Коннер, я алкоголичка.

Лицо его было таким суровым, что сердце у нее упало. Наконец он взял ее за руку:

– Меня зовут Пирс Куинси. Я человек, который по-прежнему тебя любит. Встань, Рэйни. Тебе никогда не придется опускаться передо мной на колени.

– Мне так жаль…

– Ш-ш-ш…

– Хотела бы я все вернуть.

– Я тоже.

– Я не знаю, с чего начать.

– Скажи, что ты все еще меня любишь.

– Куинси, я люблю тебя.

– Скажи, что никогда больше не будешь пить.

– Я начну лечиться. Сделаю все, что нужно. Я больше никогда не буду пить.

Куинси посадил ее себе на колени и уткнулся лицом в мягкие пряди отраставших волос.

– Поздравляю, Рэйни. Ты только что сделала первый шаг.

– Это долгий путь, – прошептала она.

– Я знаю, милая. И поэтому я собираюсь до самого конца держать тебя за руку.

От автора

Что мне больше всего нравится в процессе написания книги – так это возможность отравить жизнь нескольким хорошим людям, у которых есть скверная привычка отвечать на мои звонки (или, в данном случае, на письма). Каждая книга – это новые темы для изысканий. А каждое изыскание – это люди, которым я докучаю.

На этот раз я глубоко признательна терпеливым сотрудникам Орегонского полицейского управления – в частности, лейтенанту Грегу Гастингсу, который помог мне разобраться в вопросах внутренней иерархии и обязанностях работника пресс-службы; лейтенанту Джейсону Блэдсоу, у которого фантазия работала еще лучше, чем у меня, и который критиковал мой замысел до тех пор, пока роман не обрел должный вид; криминалисту Бет Карпентер, позволившей мне и моему мужу осмотреть новое здание портлендской лаборатории, которое вдобавок, в преддверии Рождества, было украшено самыми странными штуками, которые я когда-либо видела, – фонариками из стреляных гильз, елкой с муляжами пальцев и т. д.

Конечно, я нестерпимо надоедала своему врачу Маргарет Шарпантье, которая каждый год вносит свой неоценимый вклад в мои книги. Я висела над душой своего дорогого друга, доктора Грега Моффата, чей незаменимый опыт работы с «проблемным сознанием» позволил мне довести моих персонажей до нужной степени безумия.

Как всегда, эти люди делились со мной ценной и правдивой информацией. Я, разумеется, все извращала, выдумывала и ставила с ног на голову.

И наконец, я бы никогда не написала этот роман без помощи некоторых других людей: моего мужа, который снова доказал, что от опытного взгляда инженера не ускользнет ни одна деталь, и по собственной доброй воле кормил жену шоколадом, в результате услышав от нее, что она собирается сесть на диету (о чем я только думала?); Сары Клеменс, которая заботилась обо всех нас; Брэнди Эннис, которая облегчала мне бремя материнских забот и любила мою дочь, как родную; моей дочери, которая обожает мультфильм «Мишки Гамми» и приучила маму писать детективный роман, мысленно напевая «Прыг-скок»; и двум моим замечательным собакам, которые лаяли не переставая, так что просто чудо, как мне вообще удавалось работать.

Мои сердечные поздравления Элан Гроув – победительнице второго ежегодного конкурса «Убей друга» на www.LisaGardner.com. Элан удостоилась чести дать имя персонажу, которому предстояло умереть на страницах моего романа, и выбрала себя. Надеюсь, эта роль принесла вам много радости, Элан.

А те, кто по-прежнему ждет бессмертия, – не переживайте. Я уже начала работу над новой книгой – так что мне наверняка понадобятся специалисты, которым можно будет докучать, и победители, которых можно будет убивать.

Желаю всем приятного чтения.

Лиза Гарднер.