Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 40

Среда, 12.12

За пятьдесят восемь минут до назначенного срока Кимберли и Шелли припарковались у местного отделения банка. Шелли ринулась внутрь, показала значок, подписала две бумаги в трех экземплярах и сгребла семь тысяч долларов наличными в новенькую сумку.

Менеджер ошеломленно смотрел на нее.

Шелли крикнула через плечо: «Спасибо!» – и пулей бросилась к выходу. Развернулась на каблуках, схватила два леденца из миски у банкомата и исчезла.

Вернувшись в машину, она взяла с места в карьер, выкатила на шоссе. Кимберли взглянула в зеркало заднего вида. Одна машина позади, потом еще одна, затем белый фургон. Вся свита в полном составе.

Шелли протянула ей леденец. Кимберли поблагодарила и развернула карту округа Тилламук.

– Похоже, нам предстоит проехать еще пять миль, а потом свернуть налево. Дорога ведет прямо к утесам, а там и наш маяк.

Кимберли сложила карту и начала пересчитывать деньги. Мак, собрав первые двадцать тысяч, тщательно переписал все серийные номера, как потребовали в банке. Конечно, ни у сотрудников банка, ни у полиции не нашлось времени на то, чтобы записать номера и этих семи тысяч. Кимберли перемешала только что полученные двадцатидолларовые банкноты с предыдущими. Если Эн-Эс захочет потратить немного денег, есть шанс, что хотя бы часть помеченных купюр где-нибудь всплывет и приведет полицию прямо к дверям похитителя.

Двадцать тысяч долларов мелкими купюрами – впечатляющее зрелище. Салон джипа наполнился запахом типографской краски. Кимберли поворошила пачки. Они были холодными и шелковистыми на ощупь.

– Сколько времени? – отрывисто спросила Шелли.

– Еще сорок восемь минут.

Шелли хмыкнула.

– Успеваем. Десять минут езды, пять минут пешком – и мы на месте.

– Плюс еще десять минут на то, чтобы найти нужное место, где оставить деньги.

– И у нас останется двадцать три минуты.

– Я хочу его дождаться, – сказала Кимберли. – Если вы не хотите – не надо. Даже лучше, если останется только одна из нас. Я найду укрытие. Наверняка там должно быть укромное местечко, откуда все хорошо видно.

– Ты ему не доверяешь?

– Ни на минуту.

– Конечно, он тоже может следить, – задумчиво произнесла Шелли. – У него больше времени на подготовку. Судя по всему, Эн-Эс где-то там, и если он увидит, что ты осталась…

Кимберли нахмурилась:

– Я что-нибудь придумаю. Всегда можно что-нибудь придумать.

Запищала рация. Диспетчер вызывал на связь шерифа Аткинс. Шелли ответила.

К таким новостям они не были готовы. На ферме Хэла Дженкинса обнаружен труп неизвестной женщины. В салоне его машины – пятна крови. Срочно вызваны патологоанатомы.

Кимберли вцепилась в приборную панель. Зачем? Чтобы удержаться – потому что мир, видимо, соскочил с оси? Чтобы подготовиться к известию, которое она так боялась услышать? Чтобы просто схватиться за что-нибудь, потому что такого не может быть? Во всяком случае, не после того, как они потратили столько сил, проделали такой путь. Господи, разве у ее отца не достаточно горя в жизни? Разве он не заслужил передышку, хотя бы на этот раз?

– Мы должны вернуться, – шепнула она.

– Нет.

– Но мой отец…

– Он наверняка не захочет, чтобы мы делали скоропалительные выводы.

– Ради всего святого, ведь именно вы устроили обыск на ферме Дженкинса! Именно вы заподозрили его в соучастии!

– И именно я вчера беседовала с ним в пять часов вечера. Примерно в то самое время, когда пропал Дуги Джонс.

– Может быть, у него был сообщник.

– У Хэла? – Шелли фыркнула. – Он слишком жаден, чтобы делиться.

– Но если он никого не похищал… Значит, он убил случайного человека в тот самый момент, когда мы уже хватились двоих?

Шелли нахмурилась:

– Не думаю, что это случайность.

И тогда до Кимберли дошло.

– Детектив Гроув, – прошептала она.

– Он уже знал о выкупе. Представь себе, как Хэл приехал в «Уол-март» и увидел женщину, одну и с сумкой на плече. Такая возможность…

– Господи… – Кимберли отвернулась к окну. Она разглядывала серый асфальт и непроглядную пелену дождя. – Как вы думаете, что может быть хуже, чем думать о гибели Рэйни?

– Что?

– Узнать, что убили твоего коллегу, и испытать облегчение.

– У нас будет много времени на то, чтобы переварить все плохие новости.

– Почему?

– Мы только что миновали нужный поворот – дорога закрыта.

Шелли резко вывернула руль, шины завизжали на мокром асфальте. Встречная машина засигналила. Кимберли успела разглядеть испуганные глаза водителя. Шелли круто развернулась в грязи и погнала джип обратно. Через пару минут они уже стояли перед въездом на узкую асфальтовую дорогу, перегороженным тяжелыми металлическими воротами. Оранжевая надпись гласила: «Закрыто на ремонт с 1 сентября по 15 декабря».

– Полагаю, нас могли бы и предупредить, – пробормотала Шелли, вышла из машины и постучала в ворота.

Они были заперты на висячий замок, а объехать их не хватало места. Впереди Мак и Митчелл вылезли из белого фургона и подошли посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать.

– Около трех миль, – сообщила Кимберли, глядя на карту.

– Проехать мы не сможем, – сказала Шелли.

– А пешком не успеем.

Оставался только один выход. Кимберли вскинула сумку за плечи, слегка пошатнулась под тяжестью двадцати тысяч долларов, потом обрела равновесие.

– Первой понесу я, – сказала она.

Они обогнули ворота и побежали.

Среда, 12.15

Кэнди позвонила в командный центр. Поскольку поблизости никого не было, трубку взял Куинси.

– Вы в жизни не поверите, – начала Кэнди.

– Постараюсь.

– Стэнли Карпентер – биологический отец Дуги.

Куинси помолчал.

– Вот это да.

– Я говорила с его женой. Если верить Лоре, они со Стэнли знакомы с детства и у них вполне счастливый брак. Никто никого не тиранил, просто порой случались самые обычные семейные разногласия. Стэнли не нравится, что она курит. А она слегка обиделась, когда узнала, что он изменил ей с какой-то старшеклассницей.

– С матерью Дуги. – У Куинси глаза полезли на лоб. А потом он все понял. – Кто об этом знал?

– Лора доискалась до истины – хотя, видимо, лишь после того, как мать Дуги погибла. По ее словам, Стэнли принес домой фотографию мальчика и сказал, что хочет его усыновить. Лора сразу все поняла. Она показала мне фото самого Стэнли во втором классе. Честное слово, Дуги – копия своего отца.

– Очевидно, инстинкт продолжения рода у Стэнли заговорил поздно, – усмехнулся Куинси.

– Видимо, да. Лора, разумеется, не слишком удивилась, когда узнала, что ее муж обрюхатил кого-то еще. Если ей верить, она разозлилась из-за того, что Стэнли отказался от ответственности. Но если он усыновит ребенка – тогда, конечно, они о нем позаботятся. Послушать ее – так она злится исключительно из-за того, что он не сказал об этом ей раньше.

– Как благородно с ее стороны.

– Не то чтобы она обожает Дуги. Она считает, что этот мальчик – большая проблема. Но Лора клянется, что ни она, ни Стэнли ни разу не подняли на него руку. Стэнли чувствует свою вину в том, что Дуги столько пережил, и изо всех пытается ему помочь.

– Какой славный парень.

– Лора полагает, что все это время он поддерживал мальчика материально.

– Добровольно? – уточнил Куинси.

– Возможно. Мы никогда этого не узнаем. Но когда Лора обнаружила существование Дуги, она проверила чековую книжку. В тот год, когда Дуги родился, со счета неоднократно снимали деньги. Небольшими суммами, так что это не бросалось в глаза, но зато много раз. Она подсчитала, что Стэнли тратит примерно по две тысячи в год сверх семейного бюджета, без каких бы то ни было объяснений.

– Тратит по две тысячи в год? Мать Дуги погибла три года назад.

– Да, я подумала о том же самом. Лора ничего не смогла мне ответить. Может быть, он отдавал эти деньги приемным семьям или покупал Дуги подарки. Наверное, Лоре следовало бы его расспросить, но, повторяю, даже с любимым человеком не всегда можно поговорить откровенно.

– Дуги прожил в приемных семьях три года, – вслух размышлял Куинси. – Если Стэнли по-прежнему выкладывает денежки, это значит…

– …что о его интересе к Дуги известно кому-то еще.

– И вероятно, этот человек в курсе, что Стэнли – отец мальчика. – Куинси тяжело вздохнул. Он видел этому лишь одно объяснение.

– Я думаю, Пегги Энн Бойд рассказала нам не все.

– Пегги Энн Бойд?

– Социальный работник. Она была знакома с матерью Дуги, Гэби, и принимала личное участие в его судьбе.

Оба помолчали.

– Скажите, что я циник… – медленно произнесла Кэнди.

– А если эти деньги предназначались не для Дуги? – предположил Куинси. – Что, если их получала Пегги Энн? Наверное, я такой же циник, как и вы.

– Две тысячи долларов, конечно, способны вызвать личную заинтересованность. И это еще небольшая цена за то, чтобы город не узнал, как уважаемый тренер футбольной команды обрюхатил несовершеннолетнюю.

Куинси подхватил ее мысль:

– Это длилось семь лет. Но потом что-то изменилось. Во-первых, Стэнли и в самом деле пытался позаботиться о сыне, наладил семейные дела и, несомненно, взялся за ум. Во-вторых, Дуги обвинил Стэнли в жестоком обращении и призвал адвоката.

– Она все выяснила, – негромко сказала Кэнди. – О Господи, Рэйни узнала, что Стэнли – настоящий отец мальчика. Она ничего вам не говорила?

– Нет – и не сказала бы. Это нарушило бы закон о конфиденциальности. – Мысль Куинси уже неслась вперед. – Но она могла поговорить со Стэнли. Или связаться непосредственно с Пегги Энн.

– Значит, у них возникла проблема – кто-то раскрыл их секрет. Под угрозу встала не одна карьера, а две. Имя Стэнли втоптали бы в грязь, Пегги Энн обвинили бы в коррупции. Они оба оказались на крючке.

– С другой стороны, – сказал Куинси, – если что-то случится с Рэйни…

– …то ее муж, бывший агент ФБР, несомненно, разберет весь город по кирпичику, – закончила Кэнди и сложила всю головоломку: – Значит, они дали вам зацепку: незнакомец, похитивший обоих ради выкупа. Они все поменяли местами. Это не Рэйни похитили из-за Дуги – это Дуги похитили из-за Рэйни.

– И поставили сразу две точки. Неуправляемый мальчик – плод любовной связи – и назначенный судом адвокат, который эту связь установил. – Куинси закрыл глаза. Мысль ему не понравилась, но она была неизбежна. – Это дает нам ответы на многие вопросы. Почему Рэйни похитили. Откуда Эн-Эс так много о ней знает. Это объясняет и постоянные попытки сбить нас с толку и внушить, что Эн-Эс – не из этих мест, что он не знаком с Рэйни и просто хочет денег. Это все искусно продуманный сценарий, цель которого – обмануть меня, да и всех остальных.

Куинси взглянул на часы. Пятнадцать минут первого.

– Нужно поговорить со Стэнли Карпентером.

– Его нет дома. Лора сказала, что он по-прежнему ищет Дуги в лесу. Кстати, я нигде не заметила его машины, когда уезжала.

– Узнаем номера в управлении автомобильным транспортом и дадим сигнал всем постам. Ему некуда будет деваться.

– Черт возьми! – воскликнула Кэнди, и Куинси услышал, как она стукнула кулаком по рулю. – Мы играем с огнем. Ладно, я еду.

– Нет.

– Нет?

– Сорока пяти минут недостаточно, чтобы разыскать машину в округе Тилламук. Раз Стэнли недоступен, отправимся прямо к Пегги Энн. Если, конечно, вы не собираетесь сидеть и ждать звонка.

– Да ни за что на свете.

Куинси полистал блокнот и назвал адрес.

– Встретимся через десять минут, – сказал он.

Глава 41

Среда, 12.03

Рэйни никак не могла найти Дуги. Она не переставая водила руками в холодной черной воде, выкрикивая его имя. Ее била дрожь, мокрые волосы облепили голову, футболка приклеилась к телу.

– Дуги! Дуги! Дуги!

Внезапно Рэйни наткнулась ногой на что-то твердое, присела и обнаружила, что это верстак. Она двигалась не в том направлении. Дуги должен быть слева от лестницы. По крайней мере ей так казалось. В кромешном мраке трудно было сориентироваться.

И тут она услышала судорожный вздох и бульканье: Дуги вырвался на поверхность, жадно глотая воздух.

– Нет, нет! – крикнул он и снова погрузился.

– Черт! – Рэйни оттолкнулась от верстака – вода поднялась уже так высоко, что легче было плыть, чем идти. Рэйни почувствовала, как по ее бедру ударила рука, она нырнула, обхватила детское тельце и вытащила ребенка на поверхность.

– Отпусти! Я не хочу! Не хочу! – Дуги толкал ее в грудь, колотил по голове, царапал лицо.

Рэйни отпустила мальчика, но потом сжала кулак и стукнула его в челюсть. Дуги обмяк, а она втащила бесчувственное тело на лестницу.

Ей пришлось преодолеть семь ступенек, чтобы выбраться из неумолимо прибывающей воды. Она съежилась рядом с Дуги и закашлялась.

По всему ее телу бегали мурашки, виски раскалывались от боли. Ей хотелось обхватить голову покрепче и ударить ею о деревянную ступеньку. Но вместо этого она подползла к краю лестницы, и ее вырвало.

Левая нога безостановочно дрожала, и ступня подпрыгивала на ступеньке. Боль усиливалась. Рэйни дважды невольно лягнула Дуги, и тот открыл глаза. Мальчик посмотрел на нее, понял, что она вытащила его из воды, и нахмурился. Рэйни набрала в легкие побольше воздуха.

– Дуги Джонс, – сказала она со всей возможной твердостью, – я часто сердилась на тебя, но еще никогда, никогда в тебе не разочаровывалась! И больше не смей такого делать, маленький трусливый сопляк! Ты меня слышишь? Не смей!

Дуги смотрел на нее, упрямо стиснув зубы.

– Я вылез из постели, – вдруг сказал он. – Мама сказала, чтобы я этого не делал. Но я встал. Открыл замок. Открыл дверь. А это очень плохо. Мама сказала: «Дуги, нельзя выходить из дома. Иначе случится что-то очень плохое». Но я вышел. А мама умерла. Ты хочешь быть как моя мама, и ты тоже умрешь.

– Дуги, ты здесь ни при чем.

– Неправда. Я открыл дверь. Я очень плохо поступил. Я убил маму. – Нижняя губа Дуги начала дрожать, плечи опустились, подбородок прижался к груди. Казалось, мальчик усилием воли пытается покинуть этот мир.

Рэйни не совладала с собой и потянулась к нему. Но при первом же прикосновении Дуги отпрянул.

– Ты не убивал маму, Дуги, – твердо сказала Рэйни. – Она вышла купить молоко, все мамы так делают. А ты проснулся и пошел ее искать. Иногда маленькие дети тоже так делают. Твоя мама погибла из-за пьяного водителя. Он сбил ее, когда она вышла из дома, еще до того, как она узнала, что ты встал с постели. Это не твоя вина. И не ее вина. Это просто несчастный случай. Я знаю наверняка, милый, я ведь читала полицейский рапорт.

– Я вышел из комнаты.

– Она этого не знала, малыш. Она шла в магазин.

– Я поступил очень плохо.

– Но твоя мама умерла не из-за этого. Ее сбил пьяный водитель. Ты здесь ни при чем, Дуги. Виноват другой человек.

Повисло молчание.

– Другой?

– Да, Дуги. Другой.

– Рэйни, – тихо сказал мальчик, – я хочу, чтобы мама вернулась. – И он заплакал.

На этот раз Рэйни обняла его, уложила мокрое, дрожащее тельце себе на колени. Дуги стал всхлипывать сильнее, уткнувшись лицом ей в плечо. Он рыдал зло и отчаянно, а потом начал негромко икать – и это было страшнее, чем слезы.

– Тише, Дуги. Тише, все будет хорошо. Все будет хорошо.

Но стоило ей произнести эти слова, как она поняла, что это неправда. Вода уже дошла до их ног.

Среда, 12.18

Когда мальчик перестал плакать, Рэйни осторожно отодвинулась. Руки у нее по-прежнему были связаны; и надежда на то, что ей удастся разрезать шнур, канула в темную воду вместе с осколком стекла. Но она больше об этом не думала.

– Дуги, – твердо сказала она, – мы выберемся отсюда.

Мальчик шмыгнул носом, вытер его тыльной стороной ладони и неуверенно посмотрела на Рэйни.

– Ты помнишь лампу над дверью? Ту, которую ты разбил?

– Да.

– Я снова подниму тебя на плечи, только на этот раз попытайся оторвать решетку.

– Она металлическая.

– Да, но ты сильный, ты справишься. Мы возьмем эту решетку и используем ее, чтобы выбить окно.

– Окна слишком высоко.

– Нет, Дуги. Мы можем к ним подплыть.

Мальчик обернулся и, судя по всему, впервые заметил, что вода поднимается – она уже лизала ему пальцы ног.

– Тонуть долго, – сказал он, нахмурившись. – Вода хуже, чем огонь.

– Поверь, малыш, если мы сделаем все, как я говорю, то нам не придется проверять это на себе.

Рэйни подняла его на плечи. Это было так же нелегко, как и в прошлый раз, но теперь, слава Богу, если она его уронит, мальчик просто плюхнется в воду. А поскольку обе руки у него свободны, он может как следует ухватиться за решетку.

К сожалению, решетка не поддавалась.

Дуги пытался выломать ее три или четыре раза. Потом у Рэйни свело ногу, и они оба свалились в воду. Дуги вынырнул, хватая ртом воздух и мотая головой. Рэйни уцепилась за перила, чтобы удержаться на плаву, ее ноги судорожно подергивались. Она чувствовала себя марионеткой, которой управляет неумелый кукольник.

А потом, ни с того ни с сего, она подумала о Куинси. Интересно, что он сейчас делает? Что чувствует? Увидит ли она его когда-нибудь?

Умереть – не самое страшное, поняла она. Самое страшное – это все те оборванные нити, которые остаются после смерти. Мать умерла – а сын остался жить, думая, что это его вина. Жена умерла – а муж провел остаток дней, так и не узнав о том, как она его любила, как сожалела о своей слабости и еще больше – о том, как эта слабость навредила ему.

Умирая, человек осознает, как глупо была потрачена жизнь. К несчастью, это осознание приходит слишком поздно.

Рэйни заползла обратно на лестницу. Вода поднялась еще на три дюйма. Дуги сидел на самом верху и строго смотрел на нее.

– Рэйни, мне страшно.

И тогда она потеряла контроль над собой. Бросилась вверх по ступенькам, с размаху ударилась в дверь всем телом. И снова скатилась в воду, которая вдруг показалась ей теплой и приятной. Она попробовала еще разок, буквально воткнулась плечом в доски; ей почудилось, что она слышит треск. Трещала, конечно, не дверь, а ее ребра.

Она опять рухнула вниз и стиснула зубы, чтобы не завыть от ярости и не испугать Дуги. Она не хотела так умирать. Как животное, в темном подвале, в ожидании момента, когда вода сомкнется над головой. Рэйни хотела бежать, хотела драться. Хотела бросить вызов всему миру, потому что это получалось у нее лучшего всего.

Это нечестно. Черт возьми, это просто нечестно! Рэйни нырнула. Поплыла направо, потом налево, шевеля связанными руками перед собой и безнадежно ища какое-нибудь несуществующее оружие, которое должно было возникнуть как бы само собой. Но подвал, как и прежде, был пуст. Этот человек все продумал.

Рэйни вынырнула под окном – вода стояла уже достаточно высоко, и она могла до него дотянуться, держась на плаву при помощи ног. Она ощупала толстое стекло в металлической раме. Узкий вытянутый проем. Рама была старая, и когда вода поднимется выше, окна дадут течь. Впрочем, это им не поможет.

Она стала возиться с рамой – просто для того, чтобы чем-нибудь заняться, – и услышала всплеск. Дуги плыл к ней.

– У тебя есть что-нибудь в карманах, Дуги?

– Н-н-нет, – ответил мальчик, стуча зубами.

Она быстро исследовала собственные карманы, хоть и знала, что они пусты. Ноги начали уставать. Рэйни замерзала. Ее движения постепенно замедлялись, мышцы отказывались ей повиноваться.

Она вернулась на лестницу, залезла на верхнюю ступеньку. Скорчилась, уткнувшись головой в дверь, закашлялась. Дуги сел рядом, прижался к ней, и его вера в нее вдруг придала Рэйни сил.

Выломать сетку не получилось. Разбить окно – тоже. О том, чтобы выбить дверь, не стоит и думать. Что им еще остается?

На Дуги были джинсы, свитер и кеды. На ней – примерно то же самое: джинсы, футболка, кеды, еще нижнее белье. Может быть, они смогут что-нибудь сделать при помощи шнурков? Или косточки от лифчика? Вдруг ее осенило.

– Дуги, у тебя есть ремень?

Мальчик задрал свитер.

– Да.

– Отлично, парень. У нас появился еще один шанс.

Среда, 12.23

Кинкейду пришлось припарковаться за милю от фермы Хэла Дженкинса. Вереница машин была такой длины – местные следователи, криминалисты, медики, помощники шерифа, – что он удивился, как ему вообще удалось подобраться так близко.

Слухи уже просочились. Молодой офицер, вероятно, из полиции округа, регулировал движение, поскольку подъезжали все новые и новые автомобили, которые подрезали друг друга и мешали патрульным машинам, пытаясь захватить удобное местечко. Кинкейду приходилось то и дело включать сирену, а потом он принялся по старинке давить на клаксон. Несколько раз у него возникал соблазн сделать неприличный жест через окно, но сержанту не хотелось, чтобы потом этот снимок появился в новостях.

Наконец поставив машину, он побрел по узкой дороге, миновав ферму, которая явно видала лучшие дни. Во дворе стоял высокий неуклюжий парень, беспрерывно курил и наблюдал за суматохой. Его взгляд скользнул по проходящему мимо Кинкейду, но он не произнес ни слова.

Все было по-прежнему подернуто легким туманом. Мокрая дорога разворачивалась перед Кинкейдом, как блестящая черная лента, и исчезала за высокими елями. Он не видел гор на горизонте. Мир сжался до размеров маленького серого пространства – фары появлялись как будто из ниоткуда и лишь для того, чтобы снова раствориться в сумраке.

Сержант скучал: по жене, по сыну, даже, черт возьми, по собаке. И ему очень не хотелось делать то, что ему предстояло сделать.

Добравшись до фермы Дженкинса, он подошел к офицеру, стоявшему с внешней стороны желтой ленты, и назвал себя. Заглянув через плечо полицейского, он увидел длинный список прибывших следователей – этот список становился все длиннее.

– Есть новости? – спросил Кинкейд.

Помощник шерифа пожал плечами:

– Я стою здесь уже минут двадцать. Пока ничего не слышно.

Кинкейд поблагодарил его и нырнул под ленту. Здесь, на месте преступления, кипела работа. Он увидел трех криминалистов, которые тщательно просеивали кучу мусора и проверяли каждый сломанный холодильник, каждую негодную плиту. Еще четверо лазили среди разбитых машин, старых моторов и прочей железной рухляди. Полицейские обыскивали дом и прилегающую территорию, осматривали пристройки. На то, чтобы как следует проверить столь захламленное место, должно было уйти несколько дней, а чтобы получить какой-нибудь определенный ответ – целые месяцы.

Из-за дома появился окружной прокурор. Он заметил Кинкейда и подошел.

– Не думал я, что так все закончится, – сказал Том Перкинс вместо приветствия. Они обменялись рукопожатиями.

– Тело уже опознали?

– Мы сейчас этим занимаемся. Патологоанатомы только что приехали, теперь дело пойдет. Давай я тебе все тут покажу.

Кинкейд вслед за Перкинсом обогнул дом, миновав огороженный загон, полный навоза, и вошел в огромный сарай под ржавой железной крышей, которая заметно покосилась с правой стороны. В лучшие времена сарай, видимо, служил коровником для двадцати-тридцати голов, но Дженкинс, судя по всему, так и не возродил скотоводческие традиции своих предков. В кормушках не было ничего, кроме плесени. Доильные аппараты висели без дела, распространяя кислую вонь, так что Кинкейду пришлось прижать к носу платок.

В дальнем углу шестеро мужчин – трое из них в специальных комбинезонах – стояли на коленях перед трехметровой горой сена и навоза. Запах – не разложения, а дерьма – заставил сержанта отступить на шаг.

– Тело нашли в куче компоста, – объяснил окружной прокурор. – Неплохо придумано. Собьет с толку и датчики, и собак. Впрочем, он его плохо прикрыл. Один из полицейских заметил что-то белое, присмотрелся и понял, что это рука.

– Как долго тело здесь пролежало?

– Мы не знаем ничего, кроме того, что рука определенно женская.

– Кольца есть? – спросил Кинкейд.

– По крайней мере мы их не видели.

Они подошли поближе. Один из криминалистов очень осторожно снимал пласты навоза, перенося их небольшими порциями на брезент. Второй очищал части тела по мере их появления. Все работали крайне тщательно, стараясь сохранить как можно больше улик.

На то, чтобы добраться до лица, ушло пятнадцать минут.

Кинкейд знал, что увидит, и тем не менее был поражен – сильнее, чем предполагал.

– Элан Гроув, – прошептал он. – Орегонская полиция.

Окружной прокурор внимательно посмотрел на него.

– Вы уверены?

– Это же мой человек! Конечно, я уверен.

Перкинс не обратил внимания на его тон, вздохнул и вытер лицо.

– Ладно, – только и сказал он.

– Еще кого-нибудь нашли? – спросил Кинкейд.

– Пока нет. Дайте нам время. У Дженкинса двадцать акров земли.

– О черт, – вздохнул Кинкейд и тоже утер лоб. – Мне нужно кое-кому позвонить. Вы сообщите мне, когда будете знать больше?

– Не сомневайтесь.

Кинкейд вышел из сарая и достал телефон. Сначала он позвонил в управление и известил лейтенанта. Затем вызвал Мосли, которому предстояло готовить сообщение для прессы, после чего позвонил в командный центр. По крайней мере хотя бы здесь ему предстояло сообщить не такую уж плохую новость.

Но Куинси на месте не оказалось.