Текст книги "Две жены моего мужа (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Квартира Индиры, которую она купила после развода, небольшая, но современная и уютная. То, что нужно, чтобы укрыться на время от всех невзгод. На мне домашний костюм подруги, который я надела после холодного душа. Мокрые волосы спадают на плечи сосульками, но мне все равно. Сижу по-турецки, обнимаю плотную подушку и смотрю в одну точку. За спиной Индира возится на кухне с доставкой из ресторана, а я все думаю, думаю, думаю…и ни к чему хорошему не могу прийти.

У подруги звонит телефон и я слышу, как она чертыхнувшись, идет в прихожую, чтобы ответить на звонок.

– Да? – бурчит она в трубку. – Да, у меня. Нет, Карим, она не хочет с тобой разговаривать.

Ага, думаю я, все-таки догадался, что я у Индирки, или моя мама меня сдала. А может и Диля, которой я соврала, что она плохо себя чувствует и я поехала ей помочь. Для моей дочери Индира все равно что родная тетя. Знаю, врать нехорошо, но не скажу же я ей, что мама послала папу в пешее эротическое, чуть не пожелала ему сдохнуть, и сбежала из дома.

На самом деле мама – форменная истеричка и ей надо остыть.

– Карим, ну что я сделаю, если она правда не хочет? Да, она поэтому отключила телефон.

Индира встает напротив меня и закатывает глаза. Я скрещиваю руки перед своим лицом, давая ей понять, что разговаривать я с ним не собираюсь, меня для него нет.

– Просто дай ей время прийти в себя, – настаивает подруга, а потом долго слушает моего мужа.

Откладываю подушку, хмурюсь и общаюсь с ней глазами: мол, что он там вещает? Она прикрывает телефон ладонью и шепчет:

– Он хочет, чтобы я его на динамик поставила.

Мотаю головой, но потом прикусываю губу. Индира расценивает этот жест как “добро”.

– Хорошо, говори. Только быстро, пока она снова не начала здесь все крушить, – предупреждает подруга и включает телефон на громкость.

– Зара, малышка… – севшим и взволнованным голосом зовет Карим. – Прости меня. Я не знаю, как это объяснить, но я сделаю все, чтобы вспомнить, что между нами произошло тогда. Я люблю только тебя, мне никто не нужен, кроме тебя. Клянусь. Просто прости…

Индира, видя, что у меня в глазах снова блестят слезы, резко выключает динамик и подносит трубу к уху.

– Все, Карим, достаточно. Иначе я опять ее еле успокою. Да, она тебя услышала. Хорошо. И вам не хворать.

Отключившись, Индира с протяжным “Ууууф” плюхается на кровать и поворачивает голову.

– Зар, ты хочешь, чтобы я тебя опять засунула под холодный душ, – велит подруга.

– Нет.

Вытираю слезы рукавом кофты “Кельвин Кляйн” и пялюсь на дрожащие пальцы.

– Клянется, что любит, – судорожно вздыхаю, – а сам сделал этой шмаре ребенка. Понимаешь? Мы же хотели второго, но не получалось и он сказал, что он не из тех мужчин, которые требуют от жены наследника. Ну знаешь, как у нас принято, что нужен “урпак” (урпак каз. – потомок, потомство). Ведь именно из-за этого мужчины заводят токалок, которые рожают им сыновей, наследников, продолжателей рода. А он убеждал меня, что ему не нужен сын.

– Иди сюда, – Индира обнимает меня за плечи и прижимает к себе. – Он правда не был похож на человека, которому нужны все эти продолжатели рода. Значит, она его подловила просто.

– Секс без защиты, – говорю. глядя перед собой. – Это какой должна быть страсть, чтобы забыть про презерватив?

– Ты говорила, что по твоим предположениям это случилось в гостинице в Актау? – спросила подруга.

– Ориентировочно. Но она сказала, что все началось еще раньше…в его кабинете, где они…на столе, на кожаном диване, на полу, у стены. Может, даже на потолке.

– Все, Зара, выключай фантазию.

– А у нас с ним никогда не было в кабинете. Даже дома, когда Дильназ была в садике, школе или у родителей, у нас было все только в спальне. Мы не делали это ни на столе, ни в душе, ни у стены.

– И что? – округляет глаза подруга.

– Может, ему это надо было? Может, она была более развязная, чем я и воплощала его сексуальные фантазии, о которых он молчал?

– Вы хоть раз говорили об этом?

Молчу, вспоминаю, прокручиваю кадры нашей интимной жизни. Я любила нежность, плавность, полумрак, эстетику и полную власть мужа надо мной. Первое время я стеснялась заниматься любовью при свете, потому что было сложно показываться перед ним обнаженной. Но потом он сказал, что я очень красивая и он хочет мной любоваться. Первый барьер мы перешагнули.

Рассказываю об этом Индире, после чего она спрашивает:

– Ты с ним получала оргазм?

– Да, – отвечаю, заливаясь краской.

– Вот это хорошо. Вот это молодец, потому что я никогда не доходила до пика с бывшим мужем. Поэтому он называл меня фригидной и бегал к шалавам. Но в свою защиту скажу, что он и до женитьбы оказывается к ним бегал.

– Ужас, – краснею и прячу лицо в ладонях.

– Ты же знаешь, каким уродом он был.

– Он так и не объявлялся?

– Слава Богу, нет, – с облегчением вздыхает Индира. – Не удивлюсь, если сдох от передоза где-нибудь. Хотя если бы это случилось, об этом бы уже трубили все СМИ…с такими-то родителями. Я вообще к чему вспомнила этого козла? Если сравнивать его и твоего Карима – это же небо и земля, – одна ладонь Индиры взлетает вверх, другая опускается вниз. – Я всегда смотрела на вас как на пример. Он же носил тебя на руках, заботился, смотрел, как на богиню. Ну не вяжется у меня этот образ с его леваком, токалкой и внебрачным ребенком.

– Значит, что-то его перестало устраивать во мне в последний год? – завожусь я. – Секс с одним партнером задолбал? Или надоела правильная до тошноты жена, которая с детства смотрела на него с обожанием и пускала слюни? Что? Может, мне надо было быть не только примерной женой, верным другом, но и шлюхой в постели? Может, эта придурочная привлекла его тем, как давала?

Индира задумывается и смешно чешет кончик носа.

– Я тут недавно смотрела интервью Юлии Меньшовой с сексологом. Очень интересное, кстати. Посмотри на досуге Она говорит, что существуют разные стадии развития пары. Сначала влюбленные в симбиозе, – подруга соединяяет ладони. – Они сливаются в одно целое, читают мысли друг друга, считают, что их встреча – это судьба. А дальше начинается стадия дифференциации. Подобно малышу, который встает на ножки и уходит от мамы, пары начинают увеличивать дистанцию. И это, как говорит сексолог, всего лишь стадия. Но многие люди воспринимают это как конец любви. И вот на этой стадии секс становится реже, а некоторым приедается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – То есть ты думаешь, я ему приелась? – кусая губы, спрашиваю я.

– На этот вопрос может ответить только Карим, но он ничего не помнит. Смысл в том, что как раз эта стадия позволяет обнаружить различия друг в друге, чтобы потом заново сойтись, вернуться и понять, что люди хотят в отношениях.

– Если это так, то он не прошел испытание, раз решился на измену, – говорю, уставившись в одну точку. – И ребенка никуда не деть. В нем течет та же кровь, что у Карима. Эта дура уже сейчас козыряет тем, что залетела от него. А что будет, когда она родит?

Глава 19

Карим

Я слышал, как она истошно кричала на первом этаже и проклинала меня. Ее ненависть, отчаяние и голос, полный боли и разочарования, сродни смерти для меня. Я не мог встать и побежать за ней, взять в охапку, притащить обратно, закрыть и не отпускать. Но я бревно, ненужный кусок полена, который медленно подыхает в четырех стенах от отвращения к себе.

Все улики указывают на меня. Переписка, фотографии, подпись в заявлении о многомиллионном премировании Линары и, наконец, анализ ДНК. Как я мог изменить жене с ней? Что со мной случилось за этот год? Как я докатился до такой жизни? Ковыряюсь в памяти и ничего не могу вспомнить, кроме последних кошмаров с участием Линары. В первом я думал, что занимаюсь любовью с женой, но потом увидел другую. Во втором, я поцеловал ее в кабинете. В голове начинают крутится слова Зары о том, что я “имел секретаршу на столе и диване”. Мерзко от самого себя.

Набираю Зару, но она не отвечает. Делаю от снова и снова, но жена меня игнорирует. От злости и безысходности хватаю с тумбочки стакан с водой и со свирепым криком бросаю его дверь, когда она чуть приоткрывается. Тысячи осколков взорвавшегося метеорита разлетаются по спальне, а я продолжаю орать, как сумасшедший и не могу остановиться.

В спальню врывается брат. Впервые видя не типичную для меня истерику, он пытается успокоить, но я не реагирую и продолжают кричать. Кажется, слышу. как в дверях плачет мать. Потом надо мной склоняется Аскар, бьет по щекам и что-то говорит Искандеру. Через несколько минут чувствую покалывание в бедре, после которого обмякаю и проваливаюсь в темноту…

Просыпаюсь, когда за окном уже горят фонари. В горле страшно пересохло, голова снова болит. Свет в комнате не яркий, а приглушенный. Кручу головой и вдруг ловлю на себе встревоженный взгляд младшего брата, который сидит рядом со столом и пристально меня разглядывает.

– Что? – нервно сглатывая, не выдерживая его пристального взора.

– Что за х**ня с тобой творится? – цокает он и складывает руки на груди.

– Хотел бы я знать. Я закапываю себя все глубже и глубже. Где моя жена?

– У подруги. Просил ее не садится за руль во время истерики – не послушалась. Знаешь, что ты сделал, брат?

Молча буравим друг друга взглядами. Что он хочет мне сказать? Она пострадала?

– Что? – спрашиваю, боясь услышать страшное.

– Ты сломал ее. Видел бы ты ее глаза, когда она убегала. Безумные просто. Я всегда хотел, чтобы как у вас. Чтобы жена на меня также смотрела, как Зара на тебя. Но так и не нашел девушку, похожую на нее.

– Ты чё говоришь? Ты больной? – начинаю закипать я. Мало мне друга, который смотрит на мою жену так, что я с ума схожу от ревности, так еще и брат. Они вдвоем совсем ох**ли?

– Тебе всегда все слишком легко доставалось, – усмехается он. – Согласись, Карим. Ты старше, опытнее, умнее. Папа всегда так говорил. Мама тоже постоянно с тебя пылинки сдувала, а жена смотрела как на Бога. Вот ты и почувствовал себя Богом. Да, брат?

– К чему ты ведешь? – хрипло отзываюсь и смотрю на него с тревогой.

– Ты в дерьме. В непроходимом дерьме, – качает он головой. – Надо выбираться, пока ты не прое**л свою жизнь.

Долго смотрю в потолок и не отвечаю. Ну и где он не прав? После сегодняшнего дня Зара не будет терпеть и скорее всего подаст на развод. И я понятия не имею, как заставить ее передумать.

– Мне нужна помощь, – говорю я, не глядя на брата. – Мне нужно вспомнить хоть что-то. Я читал про гипноз.

– Мозгоправа тебе найти? – ухмыляется Искандер.

– Лучше хорошего гипнолога, – сглатываю и чувствую, как ком режет горло изнутри.

– Займусь этим, – кивает брат.

– Спасибо, – прикрываю глаза и пытаюсь снова унять гнев.

После ухода Искандера набираю Индиру, которая предсказуемо заявляет, что Зара не хочет со мной разговаривать. Но решаю, что она все равно должна меня выслушать, неважно как. Говорю сбивчиво, коротко, но успеваю сказать самое главное: что я люблю ее. Только она уже в это не верит.

Ночью со мной остается мама. Жена у подруги, дочь у тещи. Мама поначалу со мной вообще не разговаривала, но потом сжалилась, потому что нужно было дать мне лекарства. Два месяца я уже лежу неподвижно, остался еще один и смогу, наконец, встать.

На следующий день отпускаю маму домой, когда приезжает Аскар. Он спрашивает, как я чувствую себя после вчерашнего приступа, а мне неловко и стыдно из-за того, что я – взрслый дядька – устроил накануне. Отшучиваюсь, что сидение дома плохо сказывается на моей психике. Он понимает мое состояние и больше с вопросами не лезет.

До аварии я вел активный образ жизни: рано вставал, ходил в спортзал, работал, на выходные старался вырваться в горы. Дневной сон был для меня чем-то из разряда фантастики. Сейчас же у меня режим дня, как у младенца: поел, поспал, пос**л. И то не сам, а в эту гребанную утку. Права была Зара: жизнь меня уже наказала.

После обеда вновь лежу без дела и пялюсь на старые фотографии Зары, присланные ребятами из охраны. Моя девочка такая красивая, серьезная, родная. Все чаще грустная, сосредоточенная и задумчивая. А ведь в ней всегда был задор, а на лице сияла улыбка, которую я же и потушил.

Рука, все это время державшая телефон, немеет. Да в глазах рябит, а веки тяжелеют. С минуту сопротивляюсь дреме, но она сильнее меня. Опускаю ладонь со смартфоном на грудь и стремительно погружаюсь в сон.

Выныриваю из тьмы и оказываюсь вовсе не дома, а на пороге квартиры. Озираюсь и понимаю, что стою в приличном подъезде с идеально выкрашенными стенами и аккуратно выложенной плиткой на полу. Нажимаю на звонок, нервничаю от какого-то странного предвкушения. Слышу, как щелкнул замок, а затем открылась дверь. Вхожу и сразу же вижу её. Лина стоит, опершись плечом о стену и томно смотрит на меня. На ней шпильки, черные чулки и шелковый халат.

– Наконец-то ты пришел, Карим. Я тебя ждала, – улыбнувшись, она тянет вниз пояс и сбрасывает то, под чем скрывала кружевное белье.

Первая мысль: жена никогда меня в таком не встречала. Хотел бы я этого? Скорее да, чем нет. Но Зара слишком правильная и нежная для таких игр.

Разувшись, подхожу к ней и ничего не делаю. Тогда она перехватывает инициативу и обнимает за талию.

– Соскучился? – пухлые губы целуют шею, оставляя на ней след от помады.

– Соскучился, – отвечаю глухо и нервно сглатываю.

Лина скользит пальцами по груди и спустившись вниз, касается пряжки ремня. Не даю ей сделать то, что она хочет, перехватываю руку и смотрю в глаза.

– Ммм, хочешь поиграть? – довольно шепчет она.

– Угадала. Давай поиграем, – резко впечатываю ее в стену и наваливаюсь сверху.

– Карим, – из приоткрытых красных губ вырывается стон.

Воспользовавшись тем, что она обезоружена, смыкаю пальцы на ее тонкой длинной шее. Лина закатывает глаза, ее дыхание учащается, а грудь вздымается. И в этот самый момент я начинаю ее душить.

– Карим! Что ты делаешь? – сипит она, смотря на меня безумными глазами.

– Ты хотела поиграть, Лина?

– Отпусти! Отпусти меня! – умоляет она, цепляясь за мое запястье. – Я не могу дышать! Ты с ума сошел.

– Не отпускай ее, – слышу над ухом любимый голос.

Поворачиваю голову и вижу рядом довольную Зару. В ее холодном взгляде пылает адский огонь, которого я раньше никогда не видел.

– Давай, Карим, сделай это для меня. Убей ее. – повторяет жена.

Смотрю на нее с восхищением и не могу отвести взгляд.

– Милая, ты пришла. Ты все-таки пришла, – повторяю ей.

– Да, дорогой. Я рядом. Я позабочусь о тебе, – откуда-то сверху раздается чужой голос и меня вышвыривает из сна в реальность.

Глава 20

Зара

Дома появляюсь только на следующий день и сразу замечаю пугающую, звенящую тишину. Раз за разом все труднее возвращаться в разоренное семейное гнездо, ибо здешняя атмосфера угнетает и душит. Не радуют светлые стены, белый рояль, запах домашней выпечки. Кто-то скажет: совсем зажралась, но мне здесь отчаянно не хватает воздуха.

Заглядываю на кухню: никого. Наверное, Нурия уехала на рынок. Не видно и Аскара. Должно быть,он наверху, у Карима.

Поднимаюсь на второй этаж, но по пути замираю от того, что слышу приглушенные голоса, доносящиеся из спальни мужа. Бесшумно крадусь к двери, чуть приоткрываю ее и заглядываю в щелочку. Сердце пропускает один удар, второй, третий. Вижу на кровати Линару, лежащую рядом с Каримом. Она гладит его по щеке и приговаривает ласково:

– Карим, любимый, мы все равно будем вместе. Я люблю тебя. У нас будет сын. Ты же мечтал о мальчике!

Мой все еще муж открывает глаза и смотри на нее, а я замираю.

– Милая, ты пришла. Ты все-таки пришла, – говорит он.

– Да, дорогой. Я рядом. Я позабочусь о тебе.

Последняя капля переполнила чашу терпения. Врываюсь спальню и кричу, как невменяемая:

– Что эта шлюха делает в моем доме?

Добираюсь до изголовья кровати, хватаю токалку за хвост и стягиваю ее с кровати. Она падает на четвереньки, а мною движет какая-то нечеловеческая сила. Наверное, это и есть состояние аффекта.

– Зара, я не знал. Я думал, это ты! – оправдывается Карим.

– Нет, он знал. Ай, отпусти, дура! – хнычет Линара. – Он звал меня по имени!

– Рот закрой! – рычит муж.

Тяну ее за волосы. Она мычит от боли и поднимается на ноги. Я выталкиваю ее за дверь и вцепившись в пуловер,веду вниз по лестнице, как теленка на привязи. В этот момент хочется толкнуть ее со второго этажа и смотреть, как она будет лететь вниз. Но ведь она беременна, а я не убийца. Я не убийца…

– Это дом Карима! – кричит она она. – Я пришла к нему. Отпусти меня!

– Закрой рот, шалава! – рявкаю я.

На вопли непрошенной гостьи в дом вбегает охранник.

– Ахмед, уведи ее и выстави за ворота, – велю я, нацепив маску стервы.

– Слушаюсь, – кивает мужчина и перехватывает истеричку.

– Ты ничего уже не сделаешь! – орет она на прощание. – Он мой! Отдай его мне! Карим уже не любит тебя! Где твоя гордость?

– Пошла вон. Еще раз увижу здесь, спущу с лестницы.

Отдышавшись и уняв дрожь, поднимаюсь к Кариму. У него все еще открыта дверь. Воинственно подхожу ближе, чтобы видеть его бестыжие глаза.

– Сейчас ты мне скажешь, это не то, что я думаю? – цежу сквозь зубы.

– Я не знаю, как она сюда попала! – отвечает он.

– Значит, узнай. Иначе я подумаю, что ты дал ей ключи от моего дома.

– Нет!

– Звони начальнику охраны, выясняй. Меня достала твоя токал. Достал ты! И твой ребенок, которым она кичится, меня тоже достал! – выплевываю ему. – Да, вот такая я бессердечная женщина, которая ненавидит тебя, твою любовницу и твоего ублюдка!

Широким шагом направляюсь на выход. Он снова пытается до меня достучаться, кричит вслед, но я закрываю уши ладонями, бегу к себе, закрываюсь в ванной, прячусь в душевой кабине и включаю воду. Стою под прохладными струями в одежде и плачу от обиды, которая подобно кислоте разъедает все внутри. За последние два месяца я стала очень жестокой и боюсь, что такой и останусь.

Хорошо, что Диля еще один вечер проводит у мамы, иначе пришлось бы ей объяснять, почему я снова не в себе. Пора завязывать со страданиями и идти дальше, потому что у девочки должен быть другой пример перед глазами.

К вечеру стало ясно, как Линара попала в дом в обход охраны. Она вошла через заднюю дверь, миновала баню и летнюю кухню, а затем беспрепятственно открыла дверь на террасе. Зимой она обычно закрыта. Обычно этим маршрутом пользуется Нурия или сотрудники клининга, которые обслуживают наш дом. И охрана подтвердила: по камерам они видели движение на заднем дворе, но так как женщина, одета в обычный пуховик с капюшоном, очень хорошо ориентировалась и открыла калитку ключами, то они приняли ее за домработницу. А на самом деле Нурия в этот момент была на рынке.

Все оказалось до банального просто: у Линары были ключи. И скорее всего, они у нее давно. У нее был доступ к вещам Карима, поэтому ничего удивительного.

Меня поражает, обижает, бесит и раздражает уровень ее вовлеченности в нашу жизнь. У нее есть ключи, она знает планировку, а может быть, и что-то еще.

– Смени замки и электронные ключи, – требую от Карима после того, как он все мне рассказал.

– Завтра все сделают, – виновато отзывается он.

– И усиль охрану, – настаиваю я, а он лишь кивает.

– Уже.

Демонстративно закатываю глаза и иду к двери. Он зовет меня по имени, но я и не думаю останавливаться.

– Когда же ты, наконец, съедешь? – рычу я и все поворачиваюсь к нему.

– Может, мне лучше сдохнуть по твоей логике? – цедит он.

– Да, так было бы лучше, – в сердцах заявляю я, а потом сразу прикусываю язык.

От одной мысли о том, что его не станет, меня бросает в дрожь. Я и вправду стала очень несдержанна в своих мыслях и словах, я превращаюсь в нехорошего человека.

После этого разговора к Кариму больше не захожу, но ночью снова слышу, как неверный стонет не то от боли, не от от кошмара. Намеренно не останавливаюсь, а спускаюсь на кухню. В аптечке нахожу лекарство от головной боли, наливаю стакан воды и разом осушаю его. Знаю, что скоро полегчает и я может быть даже засну и забудусь.

Снова поднимаюсь на второй этаж и бесшумно ступаю босиком по паркету. Слышу, что все еще мучается, но не просыпается.

– Ммм, Зара! Зара! – Карим снова зовет меня.

Изрешеченное сердце рвется к нему, но ноги прирастают к полу. Я ведь все еще его законная жена, а он – мой муж. И мой долг в глазах общества – заботиться о супруге, прикованном к кровати. Поддерживать его, обещать, что он скоро встанет на ноги и восстановится, давать ему надежду.

Но я не могу. Потому что в каждую нашу встречу представляю рядом с ним другую. Жить так – наказание и пытка. Я привязана к Кариму общественным мнением, мольбами наших матерей, и слезами дочери, которая души не чает в отце.

– Зара! Помоги! – просит сквозь сон.

Сдаюсь и все-таки иду на зов. Темную комнату освещает лишь лунный свет, в котором лицо Карима кажется еще более бледным и измученным. Он перестал бриться и сильно оброс, появились морщины в уголках глаз. Как же он постарел за это время. А ведь ему всего 38.

Перешагнув через себя,все-таки ложусь рядом с ним и шепчу:

– Карим, я здесь. Спи.

Впиваюсь пальцами в его плечо, чтобы почувствовал мою близость. Он так и не открывает глаза, но вскоре успокаивается, дыхание, наконец, выравнивается.

Сажусь на кровати, беру подушку и обнимаю ее, чтобы чем-то занять руки. Знаю, что надо уйти, но не могу пошевелиться. Смотрю на его красивое, изможденное лицо и невольно в памяти всплывает все, что произошло. Картинки пляшут перед глазами, а слова громим роем жужжат в голове

“Я уже почти год его вторая жена. Мы живем с ним вместе в квартире, которую он мне подарил”.

“На ней было одно полотенце. Видимо только вышла из душа. Она еще покраснела, начала оправдываться. Я понял, что она должна была уйти раньше, чтобы никто ничего не заметил”.

“Где-то за неделю до падения Карима, я зашел в приемную вечером. Рабочий день уже закончился и я подумал, что секретарши уже ушли домой. Я не стал стучать, а сразу открыл дверь в его кабинет и…он ее целовал. Или она его. Не знаю. Секретарша тут же убежала, а Карим попросил ничего тебе не говорить”.

“Узнала татуировку? Это он заснул после очередного марафона со мной. Ты что его на голодном пайке держала?”

“Горячо. Кто-то очень плохо себя ведет.

“Так накажи меня”.

“Я уже еду. Жди”.

“Хочу тебя, любимый”.

“Я тоже, малыш”.

“Вероятность отцовства 99,9…..”

Вздрагиваю от воспоминаний в темной комнате и неожиданно понимаю, что держку подушку над лицом мужа. Разглядываю некогда любимые глаза, брови, нос и губы. Карим напряжен даже во сне. В голове заезженной пластинкой крутится одна мысль: а что если я сейчас сделаю это и избавлю нас двоих от страданий? Его – от физической. Меня – от душевной. Черная туча злости и ненависти нависает надо мной и затуманивает разум. Я будто больше не принадлежу себе. Я продала душу Дьяволу за кратковременное освобождение от страданий.

В меня вселяется монстр. Это он подносит орудие все ближе и ближе. Пальцы дрожат, кровь стучит в висках, а в голове гремит: “Я не убийца. Я не убийца”.

А потом Карим вдруг распахивает черные, как эта страшная ночь, глаза и выкрикивает мое имя.

– Зара! Что ты делаешь? Убери это! Зара! Очнись!

Ощущение, что подушка загорается в моих руках. Резко бросаю ее на пол, будто обжегшись, и смотрю на испуганного мужа. Пячусь к двери и вся трясусь от осознания, что могла его задушить. Мне нужна помощь, ведь так больше нельзя. Я должна подать на развод. И пусть меня осудят.