Текст книги "Две жены моего мужа (СИ)"
Автор книги: Лия Султан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Залетаю в теперь уже мою комнату, захлопываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Прикрываю рот ладонью и беззвучно плачу от того, что меня колотит и разрывает от его взгляда, голоса, мимики.
Намеренно не ходила к нему в больницу, плюнув на мнение общества. В глазах медперсонала я, наверное, страшная женщина, мажорка, стерва, бросившая мужа в трудный период. Но тогда я была на пике своей ненависти к Кариму и его токалке; мне хотелось крови. Казалось, буря внутри стихла, и я смогу встретить его и даже жить с ним под одной крышей. Но нет, я себя переоценила. Стоило мне войти в гостевую и подойти к кровати, как я растерялась, хоть и не подала виду и нацепила маску равнодушия.
Карим выглядит иначе: похудел, поседел, побрился. Или его в больнице побрили, не знаю. Я привыкла к щетине, которая была у мужа последние два года. Сначала ругалась, просила убрать, потому что колется, а потом мне стало очень нравится.Особенно, когда жесткая щетина царапала обнаженную кожу.
Черт возьми, как же хочется прикоснуться к нему, положить голову на грудь, услышать, как бьется сердце. Остановись, Зара. Очнись!
Иду в ванную, включаю холодную воду и умываю лицо. Оно горит не то ледяной влаги, не то от воспоминаний, чувств и ощущений, что снова и снова вспыхивают во мне. Ничто не забыто, а надо бы вырвать его из сердца и стереть из памяти.
После обеда из школы возвращается Дильназ и не переодевшись в домашнее, прямо в форме бежит к отцу. Сгорая от любопытства, приоткрываю дверь в его спальню и слушаю. Мне казалось, дочь до сих пор зла и обижена – она ведь и ехать к нему не хотела. И действительно: Диля борется с собой, не желая и меня не обидеть, и отца поддержать. Бедная моя девочка, которую мы, взрослые поместили в такие непростые условия. Вижу, что мечется, не желая никого обидеть. Она слишком бесхитростная, слишком ранимая, слишком чистая душа.
– А это я нарисовала мамин портрет в художке. Тетя Индира говорит, что надо перенести на холст и подарить ей на день рождения. Еще она обещала, что в мае отвезет меня на пленэр на маковые поля и мы с ней будем рисовать маки, – без умолку тараторит она, а Карим смотрит на нее с такой любовью и нежностью, что сердце щемит.
– Очень красиво, Диль, – Карим гладит ее волосам и спускается к щеке.
– Давай я тебя тоже нарисую, – улыбаясь, спрашивает она.
– Обязательно. Только давай, когда я встану. Сейчас я не в форме, – слышу горькие нотки в его низком голосе.
– Пап, – осторожно шепчет Дильназ, – а ты к той тёте не уйдешь жить?
– Нет, Диля, – прохрипел серьезно он, – даже не думай об этом!
– Это хорошо. Потому что знаешь кто она? – заговорщицки произносит дочь. – Она "Жалмауыз кемпир" – семиголовая ведьма. Мы проходили казахские сказки по литературе. А ты знаешь, что она живет в лесу, в шалаше и ест людей? Угу, – Диля кивает головой, – У нее два зуба и длинные когти. И глаза такие же ужасные, как у той тети.
Тихо закрываю дверь и думаю, что надо посоветоваться с психологом, как теперь быть с Дильназ и как в случае развода с ней разговаривать. То, что она ассоциирует любовницу отца со злым персонажем казахской мифологии мне не нравится. Это какой-то уход от реальности.
До конца дня не захожу к Кариму. Вместо меня вокруг него суетятся Нурия, Дильназ и свекровь, которая пробыла у нас до вечера. Медбрат, ухаживающий за Аскаром, мне понравился, но Карим почему-то упрямо решил, что ночью его услуги не понадобятся. А значит, случись что, подавать стакан воды мужу-изменнику придется мне. Поэтому перед уходом парень инструктирует меня и показывает, какой препарат дать в случае обострения боли. Я лишь молюсь, чтобы ночь прошла спокойно.
Ночью долго не могу уснуть, зная, что Карим в спальне напротив и совсем один. Внезапно проснувшееся чувство вины гложет, расползается ядом по венам. Любовь к нему никуда не ушла и в других обстоятельствах я бы не отходила от него ни в больнице, ни сейчас. Но зная, что год у него была связь, закончившаяся беременностью, убивает во мне все хорошее. Неужели я настолько черствый, плохой человек, лишенный сострадания к любимому, но предавшему человеку?
Закрываю глаза, считаю овец и пытаюсь заснуть. Внезапно слышу истошный, отчаянный крик и понимаю, что это Карим.
Вскакиваю с кровати, лечу к нему, быстро бью по выключателю. Он щурится и моргает от яркого света, вертит головой и сжимает челюсть. На лбу выступила испарина, а руки плотно сжаты в кулаки.
– Карим, я здесь, успокойся, – впиваюсь пальцами в крепкие плечи. – Открой глаза, ты дома.
– Мама, – на пороге появляется испуганная Дильназ в пижаме. – Что с папой?
– Все нормально, доченька, – выдавливаю улыбку, – Папе просто приснился страшный сон. Иди спать, милая. Я с ним побуду.
Она несколько минут смотрит на нас и трет глаза, но потом все-таки уходит. Посмотрев на Карима, вижу, что он очнулся и лежит, уставившись на люстру.
– Болит? – спрашиваю строго, а сама хочу броситься ему на грудь.
– Немного.
– Дать лекарство?
– Нет, потерплю, – взгляд мой фокусируется на его пересохших губах, которые он облизывает. – Пить хочу.
– Сейчас.
Поворачиваюсь к столу, беру стакан и наливаю в него воду из кувшина.
– Там где-то должны быть трубочки. Так удобней. – слышу за спиной.
Ищу их глазами и как назло не могу найти. Подхожу к нему и говорю?
– Ладно, завтра распоряжусь, чтобы тебе их занесли. Давай пока так.
Чуть приподнимаю его голову и подношу стакан к губам. Внезапно он хватает меня за запястье и крепко сжимает. Кожа в этом месте адски горит, словно на нее кипяток вылили. Понимаю, что он сделал это не только для удобства, но молчу.
– Спасибо, – благодарит он, когда его голоса вновь касается подушки.
– И все-таки что это было? – снова задаю тот же вопрос.
– Мне снилось, что я лечу по трассе на лыжах. Лечу, лечу, лечу, а потом не чувствую под собой ничего и падаю в обрыв.
– В больнице такое было?
– Нет. Это впервые.
– Наверное, ты прокручиваешь в голове тот момент, когда ты врезался в дерево. Поэтому снятся такие кошмары
– Наверное.
Легкие кивок, внимательный взгляд и холодные пальцы, которые почти невесомо касаются руки.
– Отдыхай. Я пойду, – убираю ее, чтобы не было соблазна.
– Подожди, – дрогнувшим голосом просит Карим. – Ты не могла бы выключить свет и просто посидеть рядом.
– Карим, – протягиваю я измученно, – это не очень хорошая идея.
– Пожалуйста, Зара. Быть одному невыносимо.
В его уставших покрасневших глазах плещется страх, обреченность и тоска. А у меня сердце разрывается на части от осознания собственной бесчеловечности. Я плохая жена. Я не могу, как велит Бог, “в болезни и в здравии”. Я поставила гордыню выше сострадания и всепрощения.
– Хорошо. Я побуду с тобой.
Только после этих слов он успокаивается и как дитя, к которому среди ночи прибежала мама и прогнала всех демонов, закрывает глаза.
Выключив свет, я сначала сажусь рядом с ним на стул. Поняв, что это не очень удобно, обхожу кровать и ложусь с другой стороны. Не рядом, а на расстоянии. Усталость мгновенно накатывает, веки тяжелеют, наливаются свинцом. Поначалу борюсь со сном и часто открываю глаза, давая себе установку: не спать. Но это сильнее меня…
Мягкое зимнее солнце проникает в комнату, а его лучи скользят по лицу и настойчиво будят. Просыпаюсь, сладко потягиваюсь и переворачиваюсь на бок. Я лежу в нашей с Каримом спальне, а он рядом со мной. Он точно такой же, как в то последнее счастливое утро. Через несколько часов мне позвонит Аслан и скажет, что мой муж в больнице. Неужели я вернулась в прошлое?
Забираюсь под его крыло и кладу ладонь на грудь. Не могу удержаться и целую к колючую щеку. Карим расплывается в улыбке, открывает глаза и поворачивает ко мне голову.
– Доброе утро, жена, – шепчет он и мажет по виску кончиком носа.
– Доброе утро, муж, – также тихо проговариваю я.
Любуюсь им – таким родным, красивым, здоровым. Знаю, что сейчас он начнет приставать, а я с удовольствием поддамся на его провокацию.
И действительно, Карим крепко обнимает и страстно целует, пробуждая сильное желание. Через несколько долгих секунд отстраняется и молча смотрит в глаза. А я все жду продолжения, потому что внизу живота уже слишком болезненно-сладко.
– Карим, – вблизи раздается знакомый женский голос.
С ужасом вижу, как на грудь моего мужа ложатся чужие руки. Секунда…и из-за его спины выглядывает полусонная Линара.
– Иди ко мне, любимый, – зовет его, ластится, как кошка.
Карим улыбается и отпустив меня, поворачивается к токал, берет ее лицо в ладони и впивается в бесстыжие губы с животной страстью.
Пробуждаюсь от собственного немого крика. В комнате темно – хоть глаз выколи. Это был просто кошмар, игра больного воображения. Кажется, мы скоро все здесь свихнемся.
Глава 13
Придирчиво разглядываю себя в зеркале просторной гардеробной. На мне брючный костюм приятного пудрового цвета. Я невысокая и всегда добирала сантиметры с помощью каблуков. Но мне дико нравилось, что Карим выше меня и чтобы его поцеловать приходилось вставать на носочки. А еще он всегда поднимал меня как пушинку…
Пора прекращать во всем видеть. После ночного видения “Жалмауыз кемпир”,как назвала Лину моя дочь, я сразу же перебралась к себе, воткнула наушники и заснула под Юриму*.
Дильназ уже уехала в школу с водителем, да и мне пора выходить на работу. Останавливаюсь посередине холла на втором этаже и снова борюсь с собой, потому что хочу зайти к мужу и спросить, прошла ли боль в пояснице и не снились ли кошмары. Сжимаю и разжимаю кулаки, смотря на дверь в гостевую. Тихо подхожу к комнате и вздрагиваю, слыша грозное рычание Карима.Он говорит так громко и четко, что даже через стену можно услышать.
– Я просил тебя не звонить, Лина. Что еще тебе нужно?
Хмурюсь и скоблю по нижней губе зубами, съедая помаду. Карим говорит с ней, называя ее не Линарой, а просто Линой.
– Хорошо, сдадим сегодня анализы и ты можешь возвращаться в Астану.
Пауза. Желудок сводит от негодования и ненависти.
– То есть как это ты продала там квартиру? С ума сошла совсем? Нет, – яростно цедит сквозь зубы. – Не надо переезжать в Алматы. И ко мне приходить тоже не надо. Если что-то и было между нами – это ошибка. Большая ошибка.
Прикрываю рот ладонью и со всей силы жмурюсь, только бы не закричать, не заплакать, и не влететь в его комнату.
– Поедешь в клинику с моей матерью. Она проследит, чтобы ты сдала тест как надо…Я уже говорил, если ребенок мой, я не откажусь от ответственности. Но это касается только ребенка. Прекрати меня преследовать и пугать мою дочь. Ты поняла?
Карим был суров и непреклонен, но мне от этого не легче. Ведьма в городе, а это страшно напрягает, потому что я не хочу видеть ее на своей территории. А в данном противостоянии я воспринимаю Алматы именно так. Сегодня приедет мобильная бригада, чтобы взять у Карима кровь на анализ ДНК. Значит, через две недели будем знать наверняка, его ли это малыш.
Так и не зайдя к нему, я спускаюсь вниз, прощаюсь с Нурией и Аскаром, следую в гараж и уже через несколько минут выезжаю из нашего элитного коттеджного городка в центр.
Моя музыкальная школа появилась, когда Дильназ исполнилось два. Я сажала ее на колени и маленькими пальчиками водила по клавишам. Мы играли простенькие детские мелодии. Однажды к нам в гости зашел папа и застал нас у рояля. Именно он вдохновил меня на открытие школы, о которой я когда-то мечтала. Папа подарил мне просторное помещение в новом жилом комплексе, нанял бригаду строителей для ремонта, а дизайн мне делала знаменитая ныне Диана Омарова. Правда потом она развелась с супругом и бизнес-партнером из-за его романа с известной актрисой. Недавно я встретила ее с новым мужем и маленькой дочкой.
Честно, я не отрицаю, что жизнь всегда была ко мне благосклонна. Я не проходила через трудности с открытием бизнеса, как например, мама Индиры, которая в 90-х вступила в конфронтацию с рэкетирами. Но я и не стала прожигательницей жизни, как некоторые наши одноклассницы из состоятельных семей. Я работала, чтобы вывести свою школу в лидеры, и у меня это получилось.
– Зара, – в кабинет после стука заглядывает моя помощница, – утвердите, пожалуйста, участников на городской конкурс.
– Да, конечно, Мила, проходи.
Пробегаюсь по списку и ставлю в конце документа подпись.
– Отлично, в этом году у нас много домбристов (домбра – казахский национальный инструмент), – улыбаюсь я и возвращаю ей лист. – Мил, ты мое расписание уроков подкорректировала?
– Да-да, родителей обзвонила, новое время обговорила.
– Вот молодец. Спасибо большое.
Я тоже преподаю, но учеников у меня немного, потому что надо еще и административными вопросами заниматься. Смотрю на настенные часы и спешу на свой урок с пятилетней девочкой Зере. Да-да, имена у нас похожие, только разница в одной букве. Ее переводится как “золото”, а мое – “утренний рассвет”.
Час пролетает незаметно. Девочка очень старательная, талантливая и схватывает на лету. Чуть подрастет и будет блистать на конкурсах, я уверена. Следующий урок у меня только через пару часов, а сейчас я спешу на обед с лучшей подругой, которую попросила приехать сегодня в мой район, хотя ее галлерея и художественная школа, куда ходит моя Дильназ, находятся в центре.
В ресторане устраиваюсь на диванчике и изучаю меню. На секунду отвлекаюсь, поднимаю голову и вижу Индиру, которая как всегда обворожительна и идеальна в деловом костюме и черном пальто с английским воротником. Длинные черные волосы безукоризненно уложены, макияж не бросский, но подчеркивающий ее правильные черты лица. А глаза – это просто отдельная тема. Они у Индиры серые с оттенком голубого. Такие кого угодно сведут с ума. Летящей походко подруга проходит мимо столиков, обращая на себя внимания сидящих за ними мужчин. Они смотрят ей вслед с восторгом, а она, прекрасно понимая, какое влияние на них оказывает, делает вид, что ничего не замечает.
– С тобой опасно куда-то ходить, – смеюсь, поднимаюсь с места и целую ее в щеку.
– Глупости, – фыркает Индира. – Все видят только красивую обертку, не более.
– Может, стоит дать кому-нибудь шанс? Неужели за пять лет развода тебе никто не понравился, – спрашиваю, глядя в ее удивительно глубокие глаза.
– Веришь, вообще никто! – цокает подруга. – После бывшего я обхожу стороной мужчин его типажа. А я пока только таких и встречала. Но давай лучше поговорим о важном. Как дела на домашнем фронте?
– Плохо все. Мне кажется, я схожу с ума, – признаюсь я.
Делаем заказ и я рассказываю подруге все без утайки. Она как всегда внимательно слушает, задает правильные вопросы и задумчиво кивает.
– Я согласна с мамой и твоей енешкой. С разводом повремени. Иначе его потом такого бедного – несчастного выставят мученником. Уже представляю себе заголовки: “Прикованного к постели владельца “DG Group” бросила жена”. Потом еще напишут, что ты видимо богатая, капризная, испорченная стерва, раз у твоего благоверного появилась токал. Все будут в выигрыше, кроме тебя.
– Ты как всегда режешь по живому, – вздыхаю я.
– Это правда жизни, дорогая. Местному бомонду только дай тему для сплетен, а они накинут такое гавно на вентилятор, что хр*н отмоешься.
– Как ты? – осторожно спрашиваю и вижу, как она усмехнулась.
– Как я. Но связи с бандитами из 90-х, в которых обвиняли мою маму, – это просто детский лепет по сравнению с тем, что могут устроить тебе.
Задумываюсь над ее словами и понимаю, что она права. Зацепят меня, мою семью, мою дочь. А не могу этого допустить.
– Оу, какие люди идут! – Индира смотрит поверх моей головы и улыбается
– Кто там? Знакомого встретила?
Сажусь в полоборота, поворачиваю голову и сразу же встречаюсь взглядом с глазами Аслана – лучшего друга Карима. Уверенной походкой он движется к нам и внезапно уголки его губ ползут вверх. Совершенно неожиданно это подобие улыбки на его серьезном, задумчивом лице вызывает во мне странную реакцию. К щекам моментально приливает кровь, и от неуместного смущения хочется провалится сквозь землю. Но я лишь застенчиво опускаю глаза, понимая, что никогда прежде Аслан не позволял себе так на меня смотреть.
Глава 14
– Привет, девочки! – сказал Аслан, подойдя к нашему столику.
– Девочки! – воскликнула Индира и всплеснула руками. – Как приятно, когда тебя так называют, правда Зар?
Я лишь пожала плечами, посмотрев на него, спросила:
– Привет, Аслан! Тоже обедал здесь?
– Да, был в другом зале на встрече и уже собирался уходить.
Он, как обычно был напряжен и сдержан. Даже когда Аслан приходил к нам в гости, где можно было расслабиться, он смотрел на все серьезно и оценивающе. Я еще интересовалась у Карима: “Интересно, а он вообще когда-нибудь улыбается?” На что муж отвечал: “Аслан даже умеет смеяться”. Никогда не слышала его смех. Интересно, какой он?
– Присаживайся, – предложила подруга, – компанию нам составишь.
По глазам видела, что хотел отказаться, но когда у Индиры зазвонил телефон и она встала со словами: “Срочный разговор”, Аслан все-таки сел напротив.
– Как дела? – осторожно поинтересовался мужчина.
– Сложно. Карим отказался от помощи Аскара по ночам. Ночью он кричал от кошмар. Ему приснилось, как он летит на лыжах и падает в пропасть. Не понимаю, почему Карим упрямится. Профессиональная медицинская помощь намного лучше, – опускаю глаза и смотрю на свои пальцы, сцепленные в замок.
– Ты не поняла, Зара. У тебя – то как дела? – произнес он мягче, и от удивления я подняла на него вопросительный взгляд.
– Нормально. Если можно так сказать, – не хотела, но так вышло, что выдавила эти слова с горечью в голосе. – Сегодня они оба сдают кровь. Слышала, результаты будут только через десять дней.
Весь этот диалог выглядит странно и нелепо, потому что за десять лет я никогда не делилась с Асланом ничем личным. Он был просто другом мужа, с которым я могла обменяться разве что мнениями о погоде. Даже девушек, которых он иногда приводил на шашлыки в наш дом, я не обсуждала. А ведь одна из них была в него влюблена и как-то осторожно спросила меня: “Как вы думаете, у меня есть шанс?” Вспомнив о ней, я коротко усмехнулась.
– Что-то не так?
– Нет, просто… – делаю глубокий вдох, – это уже слишком. Он разговаривал с ней по телефону сегодня утром. Я все слышала. Она продала в Астане квартиру, которую он ей подарил, переехала сюда. Мысль о том, что она подобралась слишком близко к нам, раздражает и пугает.
Аслан открывает рот, чтобы ответить, но его опережает подошедшая Индира:
– Солнце, прости. Ко мне едет очень важный клиент. Договаривались на другое время, но него поменялись планы.
– Иди, конечно. Я тоже сейчас буду собираться.
– Тогда созвонимся, хорошо? – Индира забирает пальто и сумку, затем подходит ко мне и целует в щеку. – Аслан, рада была видеть.
– Взаимно, – коротко, но доброжелательно кивает мужчина.
Когда подруга уходит, Аслан прочищает горло и понизив голос говорит:
– Мне кажется, она немного не в себе.
– Немного? Да она чокнутая, больная на всю голову.
– Хотя я часто приезжал в офис и ничего такого не замечал. Ходила и ходила, кофе приносила.
– Кофе… – протянула я, вспомнив, что она мне говорила про их первый раз: “Он попросил сделать ему кофе. А потом он же залил ковер, а разбитая чашка валялась на полу, потому что он брал меня прямо на своем столе”. Кажется, так она это описала?
– Я знаю, что он платил ей. Много платил, – сказав это, прикрываю веки. – И ты, наверное, об этом тоже не знал?
– Недавно узнал, когда Карим попросил поднять всё, что с ней связано. Он не верит, что между ними что-то было.
– Вот и выясним через десять дней, – даже от одной мысли, что это его ребенок мне становится нестерпимо больно, а что будет потом? – Мне пора возвращаться.
– И мне, – кивает друг моего мужа.
Аслан открывает дверь и галантно пропускает меня вперед. На улице морозно, свежо и белым бело – снег, выпавший накануне, еще не превратился в грязную кашу, а красиво укрывает землю и лежит на ветках елей и деревьев.
Поправляю белую вязаную шапку, делаю шаг и поскользнувшись, чуть не падаю на землю, но в последний момент меня удерживает Аслан. Не давая упасть, он крепко держит за руку и фиксирует сильную ладонь на моей спине, обжигая ее. Тяжело дыша от страха что-нибудь себе сломать, поднимаю глаза и натыкаюсь на сосредоточенный и неотрывный взгляд мужчины.
– Аслан, – неловко шепчу я.
– Прости, – он резко отводит глаза и отпускает. – Гололед.
– Да, – все, что могу произнести. – Я пойду, у меня урок. До встречи.
Поправив ремешок сумочки, прохожу мимо него и слышу чуть охрипший голос за спиной:
– Зара, будь осторожна.
Оборачиваюсь через плечо и слегка улыбнувшись, отвечаю:
– Спасибо.
Потихоньку скольжу по льду и пытаюсь унять дрожь от внезапной паники.
Его взгляд…это ненормально!
Он не должен так смотреть на жену друга, которую знает десять лет!
Он не должен дотрагиваться до меня без спроса.
А я не должна больше с ним пересекаться, потому что что-то в нашем общении внезапно пошло не так.
