Текст книги "Две жены моего мужа (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 36

– Мне дверь выдернуть, чтобы тебя вытащить? – орет мой бывший.

– Не переживай, он ничего не сделает, – бесстрашно говорит Аслан и спокойно открывает дверь.

– Нет, не выходи, – пытаюсь остановить его, но тщетно.

Стоит мужчине оказаться на улице, как Карим тут же хватает его за грудки и вдавливает в машину.

– Какого хр**а ты делаешь? Ты что с**а себе позволяешь?

– Что? – повышает голос Аслан. – Ты ее предал. А я люблю!

От удара я зажмуриваюсь и дрожу как осиновый лист. Никогда не видела Карима таким злым и неуправляемым. Но самое ужасное – я чувствую себя как женщина, которую муж застукал в постели с другим. От стыда не знаю, куда себя деть, но неосознанно выбираю другую тактику: лучшая защита – нападение. Выхожу из автомобиля, обхожу его и уже сма кричу на бывшего мужа, когда он снова заносит кулак над лицом своего друга.

– Карим, прекрасти! Отпусти Аслана!

Оба поворачивают головы в мою сторону, и я моментально столбенею от их взглядов. У одного – печальный и влюбленный. У другого – воинственный и страстный. Аслан не такой мощный, как Карим, но мое вмешательство дает ему возможность вырваться и толкнуть друга.

– Я не бью тебя в ответ только ради нее! – громко цедит Аслан.

– Я доверял тебе, как себе. Ты мне был как брат. А ты, оказывается, все это время хотел мою жену! – рычит Карим и снова набрасывается на Аслана.

Их лбы соединяются, и они похожи на двух разъяренных быков в смертельной схватке.

– Не хотел! – отвечает ему Аслан. – Я любил ее и все еще люблю!

– Сколько? Сколько лет ты приходил в наш дом, сидел за одним столом с нами и как ты говоришь, любил?

Желваки на скулах Аслана ходуном ходят. Я-то уже знаю ответ, а вот Карима он убьет.

– Аслан, не надо. Прекратите оба! – требую я, но никак не могу до них достучаться.

– Десять! – выпаливает друг и глаза Карима наливаются кровью от гнева. – С того дня, как впервые увидел.

– С**а, – Карим хватает Аслана за затылок и бьет кулаком в солнечное сплетение. – Я убью тебя.

– Нет! – кричу я на всю улицу. – Не трогай его, Карим. Отпусти!

Подбежав к мужу, хватаю его за руку и пытаюсь оттащить от Аслана.

– Уйди, Зара! – грозно предупреждает Карим. – С тобой я потом поговорю.

– Я не буду с тобой разговаривать. Я сказала, отпусти!

– Нет, Зара, – откашлявшись, просит Аслан. – Дай нам закончить.

– С ума сошел? – шокированно смотрю на мужчину, который только что сплюнул сгусток крови на асфальт.

– Карим считает, что в праве осуждать меня или тебя. Но что он сам делал все это время? – на его губах вдруг промелькнула пренебрежительная усмешка. – Трахал секретаршу и сделал ей ребенка.

– Заткнись! – разъяренный Карим снова налетает на Аслана и хватает за лацканы пиджака. – Ты ничего не знаешь!

– Все и так знают достаточно! – выпаливает тот. – Сколько ты ей платил, когда имел, какие фотографии она тебе присылала. Ты в этом дерьме искупал свою жену и дочь. Так что не тебе меня судить.

Пальцы Карима все еще сжимают темную ткань. Его лицо напряжено, ноздри раздуваются, как всё у того же быка, а взгляд становится черным. Он ничего не отвечает на выпад лучшего друга, но делает первый удар.

– Хватит! Успокойся! – мой вопль уже слышен на всю округу.

Аслан бьет в ответ, завязывается драка. На крики выбегают охранники соседних домов, в том числе и нашего. Они бросаются разнимать Карима и Аслана, а меня всю трясет.

– Ты покойник! – орет Карим, которого удерживают двое мужчин.

– Напугал бл**ь, – зло усмехнулся Аслан, со спины одного из охранников.

– Аслан, прошу тебя, уезжай, – дрогнувшим голосом говорю я и встречаюсь с ним глазами. Теперь я многое о нем знаю и мне все еще больно от того, что я не могу ответить ему взаимностью, потому что люблю другого зверя с взъерошенной гривой и кровью в уголке губ.

– Хорошо, Зара, – мягко отвечает, глядя на меня, и идет к машине.

– И ты тоже, – обращаюсь к бывшему мужу.

– Мы не договорили, – рычит он.

Охранники уже отступили от него, потому что хорошо знают, кто он и где живет.

– Нам не о чем говорить, – разворачиваюсь я и направляюсь к дому. У ворот оборачиваюсь и наблюдаю за тем, как автомобиль Аслана скрывается за поворотом. Только хочу войти в дом, как меня хватает за руку Карим, рывком разворачивает и прижимает к себе. Я брыкаюсь и пытаюсь вырваться, но этот хищник все равно сильнее.

– Что ты с ним делала? Где ты была? – уже не орет, а шепчет. Но шепот этот громче любого крика.

– Не твое дело, – цежу я, а после прищуриваюсь и бью словом. – Я уже свободная женщина и могу встречаться, с кем хочу, когда хочу и где хочу.

– Нет, не можешь, – агрессивно возражает Карим.

– Почему это? – усмехаюсь я ему в лицо. – Разведенной женщине можно все.

– Ты моя женщина! – рычит он, смотря не в глаза, а на губы. – Была и будешь моей.

– Нет! Я уже не твоя, – ехидно смеюсь. – Как видишь свято место пусто не бывает.

– Что ты сказала? – он еще сильнее давит своей мощной ладонью на мою спину, вдавливая меня в свою грудь.

– Что слышал!

– Я видел, как он трогал тебя. Что ты ему еще позволила? – в его черных глазах загорается опасный огонь. Он ждет ответа, а я тяну, потому что не могу отвести глаз от этих мерцающих в ночи угольков. – Он целовал тебя?

– Вопрос неверный, – губы кривятся в надменной усмешке. – Спроси: целовала ли его я?

А теперь пришла его очередь получить контрольный в голову. Услышав мои последние слова, он не находится с ответом и ослабляет хватку, что позволяет мне отступить.

– Ты не могла, – бормочет он, садясь на ступеньки и запустив пальцы в волосы. Смотрю на него сверху вниз, но не чувствую превосходства. Знаю, что поступок Аслана он воспринимает, как предательство. Но ведь и он меня предал.

– Почему не могла? – поднимаю голову, чтобы остановить так не вовремя выступившие слезы. – Ты же мог целый год спать с другой и сделать ей ребенка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Все не так, Зара, – Карим оборачивается и странно смотрит. – Все было не так, как тебе…нам сказали. Если бы ты знала всю правду. Хотя, – горько усмехается он, – я и сам ее до конца не знаю.

– Я лишь знаю то, что она беременна твоим ребенком, Карим. Этого достаточно, чтобы тебя ненавидеть. Иди домой. Дай мне наладить свою жизнь без тебя.

Он молчит, а я захожу в дом и закрываю за собой дверь. Зайти в гости, конечно, не предлагаю.

Немного успокоившись после вечерней встряски и выпив чаю с мелиссой, созваниваюсь с Дильназ. У них с бабушкой веселье в самом разгаре – смотрят какую-то молодежную комедию и лопают мороженое. Радует, что ей сейчас хорошо и она не видит, как плохо ее родителям.

Ближе к одиннадцати иду в душ. Аромат миндального масла успокаивает и расслабляет. Через несколько минут смываю пену под теплыми струями, мою голову и отгоняю от себя дурацкие мысли, повторяя как мантру три слова: “Все будет хорошо”. Неожиданно гаснет свет и ванная комната погружается во тьму. Мне требуется несколько секунд, чтобы нащупать кран и выключить воду. Свет здесь регулируется изнутри, поэтому я осторожно, на ощупь выхожу из душевого уголка и очень медленно иду к двери. Пальцами нахожу выключатель, но как бы я не стучала по нему, света как не было, так и нет. Как назло телефон остался в спальне и я даже фонарем не могу воспользоваться. Поднимаю руку и нащупываю на крючке большое полотенце, которым оборачиваю мокрое тело.

Выхожу из ванной босая и разгоряченная, и сразу же попадаю в спальню, где также нет электричества. Тем не менее, сквозь окна в комнату попадает свет со двора – фонари на газонах работают. Значит, что-то произошло в доме. Может, пробки выбило?

Подхожу к ночному столику и беру смартфон, чтобы позвонить охраннику Дархану и попросить его все проверить.

Но едва я подношу телефон к уху, как внезапно чья-то крепкая широкая ладонь зажимает мне рот, а другая опускается на живот и сжимает полотенце в районе пупка.

– Не дергайся, – горячее дыхание обжигает влажную кожу.

Сердце замирает, а горло обхватывает спазм. Никогда в жизни мне не было так страшно.

Глава 37

– Молодец, хорошая девочка, – шепчет на ухо мужчина, проникший в мой дом.

Его голос страшит и успокаивает одновременно, его пальцы все еще лежат на моих губах и стискивают ткань, прикрывающую мое обнаженное тело.

Но вот он медленно убирает ладонь со рта и ведет ею вниз по подбородку и шее, к ключице. Я цепенею и немею, не в силах сопротивляться. Потому что я знаю этого человека. Потому что он никак не хочет покидать мое сердце. Потому что он у меня под кожей, в моей крови. Я ненавижу, но также сильно люблю его.

Несколько секунд я позволяю ему играть с собой и моим телом, что в тусклом свете фонарей блестит от воды и дрожит от смелых ласк. Вздрагиваю, когда он касается губами плеча, судорожно вздыхаю и пугаюсь собственных ощущений. Внизу живота становится предательски тепло и мучительно сладко. А я неожиданно осознаю, что у нас никогда так не было. Я же, мать ее, принцесса, которая предпочитала только эстетично и предсказуемо. А теперь я сплошной оголенный провод – еще чуть-чуть и ударит током.

Мои стоп-сигналы не работают, потому что – о Боже – мне безумно приятно все, что он сейчас делает. Но когда мужчина сильнее пригвождает меня к себе и одним махом срывает полотенце, я сразу же прихожу в себя и, вырвавшись из объятий, начинаю шипеть:

– Какого черта ты здесь делаешь?

Взгляд Карима в полумраке порочный и опасный. Он скрещивает руки на груди и грозно шепчет:

– Мы с тобой не договорили.

Хватаю с пола полотенце и прикрываю наготу. А он лишь усмехается.

– Я тебе все уже сказала, – поднимаю руку и указываю на дверь. – Уходи.

– Нет.

Стоит, не шелохнувшись, а я гневно топаю ногой и иду к шкафу за пеньюаром. Но Карим преграждает мне дорогу и смотрит снизу вверх так, что воздуха не хватает.

– Отключение света твоя работа? – задрав голову, спрашиваю с вызовом.

– Конечно, – уголок рта тянется вверх. – В своем доме я знаю все.

– Это уже мой дом, – огрызаюсь. – Дай пройти.

– Нет.

– Знаешь, как это называется? – прищуриваюсь. – Проникновение со взломом. Я вызову полицию.

– Давай. По документам мы пока еще оба собственники, – хмыкает он.

– Козел, – ругаюсь я, но делаю это зря, потому что услышав это Карим хватает меня за талию и сильно сжимает ее.

– Пусти! – извиваюсь в его объятиях, но он сильнее меня.

– Посмотри на меня! – требует он грозно. – Смотри на меня!

– Смотрю! Что? Что ты хочешь увидеть? – восклицаю я.

– Ты целовалась с ним? – цедит сквозь зубы, прижимая к себе все сильней. – Целовалась?

Несколько мгновений вглядываюсь в его обезумевшие глаза. Хочу, чтобы ему было также больно, как мне.

– А если да, то что? – расплываюсь в коварной улыбке, замечая, как он стискивает зубы и мнет кожу все больнее…скорее всего до синяков. – Не он, так другой. Я молодая, свободная женщина. Я могу еще полюбить. И меня могут любить и хотеть.

Господи, что я творю? Он ведь сейчас как бык, перед которым машут красной тряпкой.

– Никогда! – рычит он. – Никогда к тебе не прикоснется другой мужчина пока я жив. Слышишь?

– Ты мне больше никто, – шепчу по слогам в его полуоткрытые губы, чувствую как жар внутри усиливается и разливается по венам.

Пальцы перестают сжимать талию, но хватают за запястья. За секунду оказываюсь у стены, полотенце снова слетает на пол, с мокрых волос на кожу стекает вода, внутри все трепещет, а мозг отключается. Карим впивается в мои губы, как голодный зверь. Затем чуть отстраняется, за секунду снимает с себя футболку, бросает ее на пол и приподнимает меня так, что я обвиваю ногами его талию.

Я позволяю и сама целую в ответ, а после, когда он припадает губами к шее, я кусаю его плечи и царапаю спину.

– Ненавижу! Я тебя ненавижу! – рычу, как львица.

– Скажи! Скажи, что ничего у вас не было! – требует Карим.

– Ничего я тебе не скажу! – всхлипываю, не в силах противостоять его головокружительным ласкам.

– Значит, не было! – отвечает сам.

Продолжаем целоваться, как сумасшедшие. Бывший муж наказывает меня, а я его. Пусть знает: то, что сейчас происходит, никогда больше не повторится. В его руках я превратилась в марионетку, которой он управляет. Пытаюсь прийти в себя, когда Карим опускает меня и мои ступни касаются прохладного пола. Слышу, как щелкнула пряжка ремня, но боюсь даже опустить глаза. Мужчина снова подхватывает меня, снова целует, снова шепчет, что любит. Все чувства обострены до предела. Границы между любовью и ненавистью размыты. Огонь желания поглощает все на своем пути.

Когда Карим берет меня у стены, тут уже я забываю обо всем, потому что хочу его как дикая кошка. Он нужен мне прямо сейчас. Весь нужен. Хотя бы на несколько минут…

Несколько минут превратились в целую ночь. То, что началось у стены продолжилось на кровати, после чего мы оба вырубились. Я проснулась первая и глазам не поверила, когда увидела рядом спящего Карима. Все как раньше. Будто и не было пяти месяцев ада.

Он, как обычно спал на животе, спрятав руки под подушку. Взгляд упал на татуировку, которую снова захотелось погладить, но вместо этого я сжала пальцы в кулак и надкусила его. Боже, что я наделала! Я действительно сошла с ума. Мне бы выгнать его сию же минуту, но нет – сижу и разглядываю его, убивая в себе желание поцеловать между лопаток и провести по четким черным линиям тату.

За окном занимался рассвет. Мне все-таки удалось затушить неуместную сейчас нежность и ткнуть пальцем в его бок.

– Вставай! – скомандовала я и тут же спохватилась, что надо прикрыться простыней. – Эй, Карим!

– Ммм, – сонно промычал он.

– Просыпайся, вставай и уходи!

Бывший муж медленно открыл глаза и, посмотрев на меня, улыбнулся.

– Значит, это был не сон, – хрипло проговорил он. – Мы действительно.

– Успокойся! – остановила его, подняв ладонь. – То, что было ночью – ошибка. Ты вырубил свет, напугал меня, застал врасплох.

Перевернувшись на спину, не сводит с меня бесстыжего взора. Ну да, я же голая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Ты хотела этого также, как я.

– Мало ли что я хотела. Может, у меня было помутнение рассудка. Так что давай, забирай вещи и иди к своей токалке.

Молчит, насупившись.

– Что дорогой, правда глаза колет? – язвлю я.

– Правда в том, что все было нет так. Я тебе уже говорил это вчера, – твердо заявляет он.

– Ох ты ж! – смеюсь. – Но ребенок-то твой.

Карим садится на кровати, как и я прикрыв свои прелести одеялом.

– Вчера я вернулся из Астаны, но до этого был в Актау.

– Зачем, – теперь настала моя очередь хмуриться.

– Ездил в тот самый отель, где…В общем, я попросил видео с камер, а оказалось, что полгода назад я уже делал тоже самое!

– Смагулов, кажется у тебя после падения не только амнезия, но и что-то потяжелее, – ехидно замечаю.

– Просто выслушай меня, – кладет руки на мои предплечья. – Я расскажу тебе все, что узнал за эти два дня. Ты помнишь Бекжана Алиясова?

– Нет, – мотаю головой.

– Бека. Я тебе про него рассказывал. В школьные годы мы с ним занимались боксом, потом он стал арабистом, ну и сейчас работает в спецслужбе.

– Аааа, – наконец, понимаю, о ком он говорит. – Этот Бека. Он-то здесь при чем?

– При том, что когда мы вернулись из Актау, я сразу позвонил ему.

– Зачем?

– В отеле меня накачали наркотой.

Спустя несколько минут я все также сижу на кровати и, придерживая простынь на груди, скоблю зубами по нижней губе.

– Какой ужас, – все, что могу вымолвить я. – Но зачем это все?

– Я не знаю! – Карим удрученно вздыхает. – Но все, что говорила Линара – ложь. Не был я с ней весь прошлый год, а значит не мог ей платить. Если только мою подпись не подделали. Да и в гостинице я думал, что это…

– Что это я? – горько спросила.

Стало невыносимо обидно, что он принял ее за меня.

– Я был под наркотой. У меня даже справка где-то есть!

– Оу! Даже так!

– Если мне не веришь, я дам телефон Бекжана и он тебе расскажет тоже самое. Кто-то под меня копает, Зара!

– Если это так, то кто?

– Не знаю. Может, конкуренты, а может, – делает короткую паузу, – это свои. И еще: Бека считает, что и с трассы я съехал неслучайно.

Ахаю и прикрываю рот рукой.

– Я должен сам во всем разобраться. Кому понадобилось меня топить, а может и убить.

Эти слова заставляют меня вздрогнуть и он это видит.

– Мне нужно знать, что ты мне веришь, – Карим берет мое лицо в ладони и смотрит в глаза, которые тут же наполняются слезами.

– Я…я не знаю.

– Тогда я буду тщательней искать доказательства, – грустно улыбается он.

Сама отстраняюсь от него и завернувшись в мягкую ткань встаю с кровати.

– Тебе правда пора, Карим.

Он тяжело вздыхает и встает, явив себя миру в том, в чем мать родила. Без капли стеснения собирает с пола свои вещи и одевается, а я отворачиваюсь к шкафу и ищу свой халат. Вообще-то он висит у меня перед глазами, но я в упор его не вижу.

– Зара, – зовет Карим. Я закрываю глаза, мысленно считаю до пяти, и только потом оборачиваюсь.

– Что?

– Вот та самая флешка с видео, – на его ладони лежит крошечный прямоугольник. – Пусть будет у тебя. Я скачал все на свой ноут.

Подхожу ближе и забираю флешку, а потом поднимаю на него задумчивый взгляд. Не знаю, сколько мы стоим вот так – он уже одет, я все еще нет. Хочу верить ему, но как? Как быть, если в одном городе с нами живет та, кто носит его ребенка под сердцем – плод той злополучной ночи. Малыш ни в чем не виноват, но от этого не легче. И если все, что он рассказал, действительно правда, кто играет против него? Против нас?

Карим касается моей щеки ладонью и поглаживает ее большим пальцем. Сейчас он кажется таким великаном. Седины прибавилось и в глазах такая усталость и смятение.

– Зара, я люблю тебя, – признается мой бывший муж. – Моя маленькая, дорогая девочка.

Слова мертвым грузом падают на дно души. Не могу открыть рот, будто его скотчем заклеили. В этот момент у него в кармане звонит телефон и, приняв вызов, он подносит его к уху.

– Да! Да, это я, – Карим сдвигает брови к переносице. – Когда? Но это же рано! Хорошо, я буду.

Молча убирает смартфон и опускает голову.

– Что-то случилось?

– Линара…рожает.

– Так рано? – охаю я и прикусываю язык.

Он снова ничего не отвечает. А я делаю шаг назад и говорю холодно:

– Вот сейчас лучше уходи.

Карим молча проходит мимо, понимаю, что я уже не дам себя тронуть. Остановившись в дверях, поворачивается:

– Свет включу через пять минут.

Несколько секунд ждет моей реакции, но не получив ее тихо выходит в холл и закрывает за собой дверь. Я сажусь на край кровати и смотрю на нее сквозь слезы. Ну вот и все. Ночь растаяла и все, что было стало лишь воспоминанием.

Глава 38

Карим

По дороге к машине звоню Линаре, но трубку берет не она, а медсестра, которая звонила ранее. Сообщает, что ее привезли в перинатальный центр, в отделение патологии и Лина сама сказала, чтобы позвонили мне, как отцу. Прочищаю горло, чувствуя жжение внутри. Я не силен в женских делах, но примерно понимаю, что она где-то на шестом месяце. Сразу же вспоминаю нашу последнюю встречу и то, как она гладила живот, а я ничего, кроме раздражения не испытывал. Не было у меня чувств к малышу, даже несмотря на то, что в нем течет моя кровь. И сейчас я корю себя за это, понимаю, что ребенок ни в чем не виноват. Но его мать…его мать не только устроила представление после моего выхода из комы, но и скорее всего знала, что мне подлили наркотик. И еще Бекжан сказал, что после Актау я с ней переписывался, чтобы “поймать на живца”. Значит, наша переписка, которую она показывала Заре, – не фейк. Но теперь я даже не знаю, добьюсь ли я от нее правды.

В центре перинатологии и детской кардиохирургии меня направляют в отделение, куда увезли Линару и сказали подождать врача. Прошел примерно два часа, прежде чем ко мне вышла врач и удрученно посмотрела на меня и спросила?

– Вы отец?

Киваю. Ее выражение лица и интонации не сулит ничего хорошего.

– Малыш родился? С ним все в порядке? – хриплю я.

– К сожалению, нет, – качает она головой.

Ком в горле разрастается до гигантских размеров, перекрывая доступ к кислороду. Я не думал о нем и не хотел его, но потеряв, понял, что и моя вина в этом тоже есть. Совесть ржавой иглой проникает под кожу. Поднимаю руку и прикладываю ладонь к стене. Мне нужна сейчас эта опора.

– Почему? – все, что я могу выговорить сейчас.

– Отслойка плаценты. У плода, к сожалению, не было шансов. Мы сделали операцию вашей жене. Она сейчас в реанимации.

– Мы не были женаты, – глухо говорю я, смотря мимо нее.

– Это усложняет процесс. Обычно мы просим свидетельство о браке перед тем, как отдать…тело.

– Тест ДНК подойдет?

– Об этом нужно узнать в администрации больницы. Давайте я вас проведу.

Все происходящее кажется мне нереальным, словно я в каком-то бреду, из которого не могу выбраться. Решая вопрос о захоронении, включаю холодную голову, подписываю документы, ловлю на себе сочувствующие взгляды. Сказали забрать его завтра, а я растерян. Как бы я не относился к Лине, но никто такого не заслуживает. И мне даже страшно представить, как она отреагирует на новость, учитывая, что Линара скорее всего психологически нестабильна.

Сажусь в машину и долго смотрю в лобовое стекло, но ничего не вижу. Все, что произошло ночью сейчас кажется сном, в котором бы я так и остался. Там Зара, все еще наш дом и наша постель. А сегодня я снова потерян и мне даже некому рассказать о своей боли. Будто прочитав мои мысли на расстоянии, мне звонит мама. Я ведь даже не говорил ей, что уеду.

– Карим, сынок, ты в городе? – сходу спрашивает она.

– Да, а что? – потираю переносицу.

– Я заехала к Айгуль, а у нее Диля. Говорит, ты был в Астане. Почему ничего не сказал?

Это мама еще про поездку в Актау не знает, усмехаюсь я про себя.

– По делам ездил. Мам, я сейчас не могу говорить, – голос внезапно срывается и пикирует вниз.

– Почему? Что-то случилось?

Ну как, как она это делает? По одному голосу поняла, что я не в норме.

– Случилось, – набираю в легкие побольше воздуха. – Линара потеряла ребенка.

Мама молчит, но через несколько секунд отвечает:

– Мне жаль.

От ее тона даже мне стало холодно. Знаю, как мама к ней относилась, но ведь малыш ни в чем не виноват…Эту фразу я повторяю постоянно, чтобы заглушить пресловутую совесть.

– Мама, давай потом поговорим. Я еще в больнице. Дильназ с тобой?

– Да.

– Поцелуй ее от меня, – сжимаю руль до боли в пальцах.

– Она вырывает у меня телефон. Хочет тебе что-то сказать.

– Пап! Папа! – громко зовет дочка. – Ты уже прилетел? Как ты съездил? Прости, я проговорилась маме, а потом ажекам (бабушкам).

Дильназ смеется, а у меня от ее звонкого голоса сердце заходится. Вспомнил, как мы с Зарой ее ждали, как она родилась, как я впервые взял ее на руки. Она – моя девочка от любимой женщины. И этим все сказано.

– Ничего страшного, – пытаюсь улыбнуться.

– Когда ты заберешь меня? Сегодня получится?

– К сожалению, на этих выходных нее получится, Диль. У меня...дела важные.

– Ну пааап, – дуется она. – Как же так?

– Прости, доча. Но я должен, – спотыкаюсь на следующей фразе и исправляюсь. – У меня важое дело завтра.

– Ладно. А на следующей неделе заберешь?

– Конечно.

– Ура! – радуется ребенок. – Ну все, папочка, пока-пока!

– Диля, подожди. Я тебя люблю, – признаюсь, закрыв глаза.

– И я тебя!

Мужчины не плачут. Так учил нас с Искандером отец. Но что же делать, чтобы стало легче? И когда все-таки станет?

***

Воскресным утром на центральном мусульманском кладбище тихо и не так многолюдно. Связи все-таки открывают многие двери, потому что мне удалось договориться о месте на самом крупном городском, а не за чертой Алматы. Отстраненно смотрю, как работники опускают в землю маленькое тельце, завернутое в белую материю, как положено в исламе. Вспоминаю слова врача о том, что у матери случилась истерика, когда она узнала о выкидыше и чтобы ее успокоить, ей вкололи успокоительное. Доктор сказала, что Лина требовала вернуть ей ребенка и считала, что его специально прячут от нее.

Я к Линаре не ходил, но понимаю, что мне придется ее забрать и привезти домой. А дальше…даже не представляю, что с ней делать дальше.

– Кудай-ай! (О, Всевышний!) – тихо восклицает кто-то позади меня. Оборачиваюсь и вижу низкую пожилую женщину лет семидесяти, чья седая голова покрыта светлым платком. Испещренное морщинами лицо тоскливо следило за процессом. – Твой?

– Мой, – промолвил я.

– Несчастная душа, – прошептала старуха. – Он бы все равно не выжил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Не понял? – нахмурился я. – Апа (уважительное обращение к старшим среди казахов), вы о чем?

А она даже не смотрит на меня, а продолжает следить за работой сотрудников кладбища.

– Я мужа пришла навестить. А то каждую ночь ко мне приходит, просит прийти. Скучно ему. Холодно, – старушка резко переводит тему. – Меня ноги сами сюда привели.

– С вами все в порядке? Может, проводить вас к выходу?

– Я знаю, где выход, – внезапно она поднимает на меня свои уставшие, серые глаза. – А ты знаешь?

– Да, – киваю, все еще не понимая, что с ней.

– Нет, ничего ты не знаешь. Но ответы ищи у отца.

– Какие ответы? Мой папа умер больше года назад.

– Я знаю. Вон он стоит, – машет рукой на место чуть поодаль от захоронения. – Тоже смотрит. Прощение у тебя просит.

Кровь стынет в жилах от ее слов. Я смотрю туда, куда она показала, но разумеется никого не вижу.

– Что за шутки? – снова оборачиваюсь к незнакомке, но вижу, как она идет вдоль кладбищенской аллеи и что-то бубнит себе под нос. Еще одна сумасшедшая.