Текст книги "Две жены моего мужа (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 45

Карим

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

Кровавую пищу клюет под окном,

Никогда не думал, что буду вспоминать стихотворение Пушкин из школьной программы, но место и время идеально подходит. Сидя в камере предварительного заключения, я потерял счет времени. Сижу на жесткой скамье, облокотившись о холодную стену и задрав голову к потолку. Короткие, прерывистые сны – скорее проклятие, чем возможность отдохнуть и приблизить утро. Адвокат ушел пару часов назад, пока вели обратно, слышал, что ко мне жена просилась, но ее не пустили. Приехала все-таки. Значит, поверила мне. Все-таки какие они сильные – эти маленькие женщины.

Я знаю, что адвокат справится и добудет доказательства моей невиновности. Да пусть хоть всю дорожную полицию поднимает и требует видео с уличных камер. Моя машина должна была где-то засветиться. Пусть полиция ищет настоящего убийцу. Найдет его и я найду того, кто устроил мне эту веселую жизнь. Но как не больно это признавать: все ниточки ведут к брату. Только зачем ему все это? Из-за власти? Денег? Какой-то искаженной в его понимании справедливости?

Прошло достаточно много времени, прежде чем дверь в камеру открылась и я услышал в коридоре:

– Смагулов! На выход!

Должно быть, ведут на очередной допрос. Хотя я уже и так все рассказал. В том числе попросил обратиться к психиатру, который бы подтвердил тяжелое состояние Линары. Меня заводят в кабинет следователя, где кроме него сидит еще и мой адвокат. Тоже уставший, помятый, но мне показалось, довольный.

– Проходите. Садитесь, – следователи рукой показывает стул рядом с Юрием Васильевичем.

– Я думаю, моему клиенту нет необходимости находится дольше. Алиби подтвердилось, как видите.

Поворачиваю голову и с недоумением смотрю на юриста. Тот коротко кивает и продолжает:

– Как видите, камеры на площадке ЖК работают исправно и зафиксировали прибытие господина Смагулова в 20.20. Из квартиры он вышел в 23.30.

– Вижу, – бросил недовольно следователь. Вчера я выслушал очень интересную версию о том, что я выкинул любовницу с балкона, чтобы отомстить ей за разрушенную семью. – Не знаете, у нее были враги, недоброжелатели?

Думаю, стиснув зубы до скрежета. Говорить или не говорить. Я думал, это моя война, но одному мне уже видимо не справится. Тот, кто подбирается ко мне, уже добрался и убил ее. Если на его руках кровь, ему ничего не стоит убить еще раз. Собравшись с силами, набираю в легкие побольше воздуха и заявляю:

– Я вам расскажу все, что знаю. И надеюсь, на ваше содействие.

***

– Вы правильно сделали, что все рассказали следователю, – считает адвокат. Мы спускаемся с ним по лестнице, а мимо нас проходят мужчины в форме.

– Только я не сказал, что подозреваю родного брата. Сначала я сам должен с ним поговорить. Как вы думаете, можно ли убить ради кресла генерального директора?

Этот вопрос я задаю на крыльце здания. Солнце слепит и дарит невероятные ощущения свободы.

– За всю свою практику я и не такое видел. Люди убивают по четырем причинам: любовь, деньги, власть и месть. Брат – брата, муж – жену, партнер – партнера и так далее.

– Мне кажется, в этой схеме я опускаю что-то важное, – признаюсь ему.

– Карим! – слышу звонкий голос вдали и машинально ищу глазами его обладательницу. Секунда и мы встречаемся взглядами с Зарой. Она подходит с первой ступеньке высокой лестницы и смотрит на меня снизу вверх.

– Бегите, Карим, – советует Юрий Васильевич и, конечно же, его слушаю.

Перескочив через две или три ступеньки, быстро оказываюсь на земле. А там и до Зары – рукой подать. Делаем шаг навстречу друг другу.

– Выпустили, – шепчет она, облегченно вздохнув.

– Это был уникальный опыт, – отшучиваюсь я.

Пожираем друг друга глазами, не обращая внимания на людей вокруг, а потом не выдерживаем и тянемся друг к другу и застываем, обнявшись. Только с ней мне так легко дышать. Только с ней я чувствую себя живым. Только она способна утолить все мои печали. И самое главное – она мне верит.

– Я совсем ненадолго, нужно возвращаться домой, – говорит она, отстранившись. – А тебя мама и Искандер дома ждут.

– Они узнали?

– Сейчас вся страна об этом знает. Кто-то слил журналистам информацию о твоем аресте.

– Б***ь, – закипаю я. – Как мама?

– Давление.

– Идем. Ты на машине? – беру ее за руку, и она не отталкивает.

– Да.

– Отлично. Подбросишь меня до квартиры, я переоденусь и поеду к маме.

– Хорошо. Поехали.

– Кстати, ты до Бекжана дозвонилась? – спросил ее, открыв дверь с пассажирской стороны.

– Да. У нас состоялся очень…содержательный разговор, – замялась Зара.

– Напугал тебя?

– Кажется после всего случившегося, меня трудно напугать. Но он такой…специфический.

– Позвоню ему позже.

По дороге в квартиру Зара рассказывает о самочувствии Дильназ и о том, как среди ночи подняла подругу и попросила ее приехать. Чуть позже спрашивает, кто займется похоронами Линары, а я даже об этом не думал. У нее нет родственников в городе, а дядя и тетя живут далеко. И видимо этим придется заняться мне. Может, обращусь в агентство, чтобы они все сделали тихо. Несмотря на то, что Линара сделала, она не заслужила такой смерти и страданий. Надо было сразу, еще после ухода психиатра, везти ее в больницу. Но, к сожалению, я не успел, сбежал от нее подальше, чтобы только не видеть и не слышать. А значит, не защитил. И мне с этим теперь жить.

Глава 46

– Сынок, ну, наконец-то приехал, – мама сходу обнимает меня и гладит по спине. Она сейчас кажется такой маленькой и хрупкой, что хочется оградить ее от всего. – Тебя не били? – спрашивает, слегка отстранившись.

– Нет, конечно, – отмахиваюсь. – Просто хотели раскрыть дело по горячим следам, но у меня алиби.

На этих словах из гостиной выходит Искандер. Взгляд суровый, осуждающий, колючий.

– Значит, все-таки помогли Линаре выйти в окно, – язвит, глядя на меня. – Интересно, кому кроме тебя была выгодна ее смерть?

– Это ты мне скажи, – цежу сквозь зубы, отпуская мамину руку.

– Да в том-то и дело, что некому. Кого ты снова хочешь обмануть, Карим? – подпирая плечом дверной косяк, он скрещивает руки на груди.

– Кого я хочу обмануть? – прищуриваюсь и иду на него.

– Карим, Искандер, – мама повышает голос. – Что между вами происходит?

– А что происходит? – усмехается младший брат. – Вот мама, ваш прекрасный, самый лучший и умный Карим сначала завел токалку, сделал ей ребенка, уводил на нее деньги компании, чуть не довел до краха головной офис, а потом избавился от любовницы. И сегодня снова нашу фамилию, имя нашего отца поливают грязью в СМИ.

– Что ты такое говоришь? – топает ногой мама. – Вы братья. Так нельзя. Я учила вас поддерживать друг друга во всем.

– А сколько можно его поддерживать, когда он топит себя в болоте и нас хочет утащить за собой?

– Ай, Искандер, как ты все идеально по полочкам разложил, – зло хмыкаю, а потом резко хватаю его за грудки и отшвыриваю к стене, плотно прижав.

– Карим! – кричит мама, схватившись за сердце.

– Давай, брат, расскажи нам с мамой, как и для чего ты захотел меня подставить? Зачем устроил шоу с Линарой и липовым приказом с поддельной подписью? Как ты подлил мне наркотики в отеле, от которых у меня начались галлюцинации? Ради чего? Чтобы очернить меня перед всеми и занять мое место? Так я тебя поздравляю. У тебя все это есть.

– Карим, отпусти брата! Прошу тебя, – мать вцепилась в мою руку, а я не смотрю на нее, потому что все мое внимание сосредоточено на Искандере. Смотрит на меня с ненавистью в глазах, от которой и страшно, и тошно одновременно. Я не хотел раскрывать все карты сразу, но его тон, самоуверенность и дерзость меня взбесили. Мы же братья! Мы одной крови! За что он так поступил со мной?

– Ты с больной головы на здоровую не вали, – орет Искандер в ответ. – Придумал заговор, чтобы себя обелить. Ты всегда был таким. Всегда на первом месте, всегда впереди меня. Мама, а ты что молчишь? Или уже не помнишь, что обвинила меня в молчании, когда узнала о его второй жене? Меня, не его!

– Искандер, это к тебе никогда не относилось! – мама начинает плакать.

– Да ты всегда его любила больше.Скажешь нет?

– Нет! Я люблю вас одинаково!

– Неправда, – огрызается Искандер. – И за последнее время я многое понял.

– Понял и решил убить брата? – вижу, что он в замешательстве. – Падение на лыжах не было случайным, да? Я столько лет спускался по этой трассе и никогда не съезжал. Что тогда произошло?

– Чего? – лицо его скривилось, сделалось бледным и страшным. – Ты точно больной!

Воспользовавшись тем, что хватка ослабла, он силой убирает мои руки и толкает меня в грудную клетку. Мама, недолго думая, встает между нами, закрыв меня от него. Искандер стоит насупившись и тяжело дышит.

– И ты все равно выбираешь его. Всегда. Он был прав, для вас с папой он всегда на первом месте, – бросает он матери, широко шагает к входной двери и скрывается за ней.

Мама плачет, закрыв лицо ладонями, а мне остается только обнять ее и попросить прощение за все.

– Нас кто-то сглазил, – всхлипывает она. – И проклял. Никогда вы себя так не вели. Я вас не этому учила.

– Знаю мама. Прости, – целую ее в макушку и еще крепче прижимаю к себе.

Меня все еще одолевают сомнения, что всю схему по моей дискредитации придумал Искандер. Допустим, главбух из Астаны помогла ему с подделкой документов а Линару он просто подложил под меня. Но зачем это все? Неужели он так сильно ненавидит меня? Я просто не хочу в это верить.

***

Ночь провожу в родительском доме, чтобы мама не волновалась. Перед сном долго сижу в отцовском кабинете и думаю, думаю, думаю. Все-таки чувствую, будто я упускаю нечто важное. Взгляд падает на фотографию в рамке, где папа сидит в кресле, а мы с Искандером стоим по разные стороны. Он учил нас быть дружными и никогда не предавать друг друга и семью. “Не предавать” – было его главным заветом. Почему-то в голову лезут мысли о той старушке с кладбища. Она что-то говорила о том, что папа стоит рядом и просит у меня прощение. За что? Что ты скрывал, папа?

В ушах набатом звучит фраза сумасшедшей апашки: “Ответы ищи у отца. Ответы ищи у отца”. Я вскакиваю с кресла и начинаю мерить шагами кабинет. Подхожу к окну, открываю его настежь, впуская свежий, прохладный воздух. Ночь сегодня спокойная и безветренная. Метнувшись к шкафу, открываю его и один за другим просматриваю все его папки и документы. Не знаю, сколько времени проходит, но сна ни в одном глазу. Я как заведенный продолжаю искать то, не знаю, что. Снова сажусь за стол и прохожусь пальцами по дереву и закрытым ящикам. Нужно отыскать ключ, поэтому я шарю по органайзеру на столе, вываливаю все содержимое на поверхность и, наконец, нахожу, маленький золотистый ключик. Плохо же он хранил его, раз я нашел. Или просто спешно забросил?

Выдвигаю ящики и вижу, что там тоже папки, папки, папки. Вытаскиваю все до одной и кладу на стол. Быстро и нетерпеливо пролистываю одну, убираю в сторону. Тоже самое делаю со второй и третьей. Ничего интересного. В глазах рябит, в висках стучит, а тень отца будто нависает надо мной. И тут происходит нечто очень странное и необъяснимое. Лампочки надо мной начинает мигать и трещать, а через несколько секунд свет и вовсе гаснет. Иду к выключателю, но на полпути ощущаю, как по спине пробежал холодок, а в открытое окно ворвался ветер. Повернулся и в свете фонарей увидел, что половина документов лежит на полу. Чертыхнулся и ударил по кнопке выключателя, что неожиданно помогло и лампочки в люстре заработали. Сев на корточки рядом со столом, собираю бумаги и раскладываю их по папкам. Внезапно глаз цепляется за цветной снимок под кипой документов. Достаю его и вглядываюсь в лицо мальчика, который кажется мне знакомым. Ищу другие фотографии и…нахожу. Много. Самых разных. Везде один и тот же ребенок от рождения до юности. А на обороте практически каждого снимка пояснение: год, три года, пошел в школу, выиграл турнир по шахматам. Я, наконец, узнаю этого человека и понимаю смысл слов о прощении. Столько лет он хранил эту тайну и унес с собой в могилу. Среди кучи фотографий и выцветших детских рисунков вытягиваю одну черно-белую. Наверное, ее сделали в студии в конце 80-х. С карточки улыбается очень красивая женщина с длинными темными волосами. Густые брови полумесяцем, черные миндалевидные глаза и пухлые губы. На обороте красивым почерком выведено послание: “Даниал, жаным (милый), я буду любить тебя всегда”.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ “Папа, что же ты наделал?” – шепчу в пустоту.

Глава 47

– У тебя телефон звонит, – шепчет мама, выводя меня из раздумий. Я даже не услышал сигнала, а продолжал пить чай и смотреть перед собой. Спал где-то два часа, потому что изучал отцовские документы и почти докопался до правды. Маму пока не буду в это посвящать, чтобы зря не беспокоилась. Но теперь я вспоминаю ее слова об измене отца, когда она была беременна Искандером и многое встает на места.

– Телефон? А, да, точно, – кладу чашку на стол, вытаскиваю мобильный из кармана брюк и несколько секунд смотрю на дисплей и вижу имя еще одного предателя.

– Ответь, – просит мама.

– Да? – резко отзываюсь, приняв вызов.

– И тебе доброе утро. Слышал, ты вышел. Поздравляю.

Ничего не отвечаю, но в трубку дышу тяжело и громко. Я все еще очень зол на него.

– Расслабься, Карим. Я звоню с миром, – говорит Аслан. – У меня есть для тебя интересная информация о столичном офисе. Слышал, ты там начал внутренний аудит.

– Что за информация? – его слова меня насторожили.

– Не телефонный разговор. Надо встретиться.

– Хорошо. Давай через пару часов. В кафе. Локацию сброшу.

– Бросай.

На выезде и коттеджного городка, где живет мама, дежурят журналисты и блогеры. Как они меня здесь-то нашли? Помог кто-то? Увидев мою машину, оживляются, включают камеры и мобильные, чуть под колеса не бросаются. В открытое окно прилетают вопросы:

– Вас отпустили под залог?

– Говорят, вы по-прежнему главный подозреваемый в убийстве Линары Сариевой?

– Правда ли, что ребенок, которого она родила от вас, недавно умер?

Давлю на газ, до скрипа кожи сжимаю руль и матерюсь про себя…да и на себя тоже. В зеркало заднего вида наблюдаю за тем, как снимают мою машину. Ничего вашу мать святого.

Более или менее успокаиваюсь только в кафе, где сажусь за самый дальний столик. Снова звонит мама и приходится сказать ей, что задержусь и в лучшем случае приеду поздно вечером. Наконец, вдалеке вижу Аслана, но не встаю и даже не пожимаю ему руку, хотя он ее и протягивает. В наших краях, где признак уважения – здороваться двумя руками – это удар ниже пояса. Но во мне еще кипит обида на лучшего друга не только за его действия, но и за слова.

– Хорошо, может, ты и прав, – замечает Аслан. – Я уже извинился перед Зарой.

– Что ты хотел мне сказать? – прерываю его, потому что не хочу. чтобы он произносил ее имя.

– Поговорить об аудите в Астане, – он садится и кладет одну руку на стол.

– Это уже тебя не касается. Ты же не работаешь у нас.

– Не касается, но мы все-таки не чужие люди и я кое-что узнал, что тебе поможет. Ты ищешь определенную утечку, так?

Щурюсь, склонив голову на бок. Аслан, похоже, ничего не знает ни о моих “актауских” открытиях, ни о том, что меня накачали.

– У меня возник к ним вопрос, потому что подпись на приказе – подделка. Вы-то ее внимательно смотрели?

– Я взглянул на нее один раз. Она была точь-в-точь как твоя. Значит, ты подозреваешь, что за твоей спиной в столице подделывали документы? У меня есть информация…

– Тааак, – подсаживаюсь ближе к столу и тоже кладу на стол руки, сцепив пальцы в замок.

– Не знаю, помнишь ли ты, но там работает одна наша бывшая сотрудница из Алматы. Она у меня в отделе была, хорошая, толковая. Амина. Так вот она вышла замуж и переехала в Астану, и мы ее перевели в столичный офис.

– Ну и?

– Амина мне вчера позвонила и сказала, что случайно подслушала разговор главбуха у машины на подземной парковке. Короче, Салтанат с кем-то ругалась по телефону и сказала, что если ее поймают во время аудита, то она уже не сможет молчать.

– Тааак, – вспоминаю, как она в последний раз смотрела на меня, когда я задал ей вопрос про подписью – Что-то еще сказала?

– Конкретно Салта – нет. Но Амина говорит, что по офису уже несколько месяцев ходит слушок, что главбух и директор филиала спят вместе.

– Стоп. Какой директор? Новый? Уже? – недоумеваю я.

– Да нет, не новый, а старый. Чингиз.

От одного этого имени у меня уже дергается глаз. И эта информация окончательно добивает.

– Ей сколько сорок?

– Сорок, не замужем, детей нет.

– А ему? – нахмурившись, задаю самому себе вопрос, но Аслан отвечает и на него.

– А он ровесник Искандера. Ему 35.

В ушах эхом отдаются его слова: “Ему 35. Ровесник Искандера”. А потом я неожиданно вспоминаю слова матери: “Тебе было два. Я была беременна, когда узнала”. С математикой у меня все хорошо. Со зрительной памятью тоже. Перед глазами мельтешат фотографии, письма, написанные мелким почерком, выцветшие детские рисунки. Все то, что мой отец хранил в своем столе столько гребанных лет.

– Черт, – бью кулаком по столу, достаю телефон из кармана и набираю аудитора. – Сейчас узнаем, что там происходит. Да. Здравствуй! Есть новости?

– Здравствуйте, Карим Даниалович. Я еще не все просмотрел, – отвечает парень – молодой, но толковый, – но уже нашел кое-что за год. Вы сказали смотреть за два, включая год, когда Искандер Даниалович был директором. Но там чисто. А вот после назначения Чингиза Беркутова начались странности. На системной основе уходила большая сумма.

– Детали? – мое терпение на исходе.

– Фиктивные счета-фактуры, недостоверные сведения в бухгалтерской отчетности. И как следствие – липовые налоговые декларации.

– Как выводили деньги?

– Пока разбираюсь. Но вероятно через фиктивную компанию. Это все надо проверять.

– Ущерб?

– По предварительным подсчетам пятьсот миллионов. Закончу, скажу точно. Но будет больше. Намного.

– Хорошо. Работай дальше. Жду полный отчет.

Сбрасываю вызов и стучу ребром телефона по гладкой поверхности стола.

– Что такое?

– Махинации с налогами в столичном филиале. Начались после назначения Чингиза на должность. Сейчас, минутку, – отвлекаюсь, чтобы принять вызов от Бекжана, которого я еще вчера вечером попросил помочь. – Я как раз сам собирался звонить.

– Ты мне должен будешь, имей ввиду, – сходу говорит он.

– Да без проблем. Что-то интересное?

– Ты просил пробить Беркутова. Так вот, утром он пытался вылететь на Кипр, но у него не получилось.

– Почему не получилось?

– Ну мало ли почему, – вздыхает он. – Штрафы просроченные. Государству налогов задолжал, – уклончиво говорит он.

– Спасибо, брат, – с души будто камень упал, и я почувствовал облегчение. Он думал, что всегда будет на шаг впереди, но явно переоценивает себя. – Что дальше?

– Я не могу его пасти, сам понимаешь. Так что бери дело в свои руки, – советует Бекжан.

– Все понял. И да, я твой должник.

– Сочтемся.

Откладываю телефон и ловлю на себе напряженный и вопросительный взгляд Аслана.

– Все это время он на*бывал нас, выводил деньги на внешние счета и решил сбежать, когда понял, что я скоро все узнаю.

– Чингиз? – удивляется Аслан.

– Да. И у меня, наконец-то, складывается пазл.

– Расскажешь.

Смотрю на него пристально и все еще боюсь ему доверять. Вопросов без ответов также много. И один из них: кто и почему убил Линару и хотел подставить меня? Едва я открываю рот, как рядом снова раздается звонок. На дисплее высвечивается имя Индиры. Это странно, потому что подруга жены никогда мне не звонила.

– Индира? У тебя все нормально? – не успев принять вызов, тут же спрашиваю.

– Карим! Карим, что-то не так, – взволнованно тараторит она, и у меня сердце ухает вниз. – Только что… от Зары пришло сообщение… ”Помоги”. Я не поняла, позвонила. Сначала треск какой-то был, а потом, – Индира всхлипывает, – Диля… она плакала. Я звала ее, но потом услышала мужской голос. Он сказал: “Дай мне телефон”. Потом связь прервалась, и я уже не смогла дозвониться. Карим, ты слышишь меня?

Я хоть и слышал, но как будто оглох. Черная ярость вырвалась наружу. Еще вчера меня подозревали в убийстве. А сегодня я действительно готов убить за своих девочек.

– Индира, оставайся дома. И если они снова выйдут на связь, сразу же позвони мне.

– В чем дело, Карим? – Аслан хватает меня за плечо, и я вспоминаю, что не один.

– Зара с Дилей. Они должны были быть дома. Дильназ болеет, – я на грани, меня страшно колотит. Набираю Зару – телефон вне зоны обслуживания. Потом звоню Мусе – водителю и охраннику дочери. – Черт, он отключен.

Тут же набираю Алексею – телохранителю Зары, но слышу только гудки. Я думаю лишь о том, что они должны были быть в безопасности. Я возвел вокруг них крепость, их охраняли проверенные, опытные люди. Значит, среди них был крот, который работал на того, в чьей виновности я уже не сомневаюсь. И он заплатит мне своей кровью.