Текст книги "Замок ее мечты"
Автор книги: Линн Керланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Глава четырнадцатая
Женевьева открыла глаза и, довольная, потянулась. Она отлично выспалась. Никаких кошмаров. Никаких призраков, размахивающих боевыми топорами и грозящими ее убить. Единственным оружием, каким пользовался ее галантный призрак в течение прошедшей недели, были двусмысленные шуточки и нежные улыбки.
Нет, называть его «ее личным призраком» было уже не совсем правильно. Он был ее героем. Ей в голову пришла сумасбродная мысль сшить ленточку, которую Кендрик носил бы на рукаве как подарок от дамы сердца. Может, они с Назиром даже проведут показательный рыцарский турнир в ее честь?
Она проснулась среди ночи и обнаружила, что лежит поверх покрывала после длительной беседы с Кендриком, что в последнее время случалось довольно часто. Она лежала, заботливо укрытая одеялом, а Кендрик смотрел на нее с нежной улыбкой. Она испугалась, что такое физическое усилие могло ему навредить, но он, весело подмигнув ей, ответил, что все тщательно спланировал. Ну, как можно спорить с мужчиной, который готов горы свернуть, чтобы укрыть тебя одеялом?
– Кендрик? – громко спросила она.
Да, любимая? Его голос отозвался в ее мыслях нежной лаской.
Где ты?
На крыше. Соскучилась?
Она улыбнулась. И это говорит мужчина, который месяц назад хотел ее убить. Да, здорово все изменилось.
– Да, изменилось.
Она подскочила, услышав его голос рядом с собой. Он материализовался возле нее на кровати. Грешно иметь такой ленивый, довольный вид с самого утра. Взглянув на нее, он улыбнулся еще шире.
– Мечтала обо мне?
– А ты не знаешь?
– Ты же сказала не лезть к тебе в мысли. Я стараюсь вести себя примерно.
– Почему-то мне кажется, что для тебя это понятие растяжимое. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько седых волос ты прибавил милой леди Анне.
Кендрик снова заулыбался.
– Моя мать считала меня идеальным ребенком. Это отец кричал на меня, когда я совершал очередную шалость.
Женевьева повернулась к нему лицом. О, она обожала проводить с ним утро! Ей и вставать-то совсем не хотелось.
– Расскажи мне еще, – попросила она.
– Список моих проступков очень длинный.
– Я скажу, когда мне наскучит.
Кендрик подпер подбородок рукой.
– Ну что же, – начал он с серьезным видом, – конечно, ты думаешь, что я был любознательным ребенком…
– Бедокуром, – уточнила она.
– Очень разумным…
– Несносным сорванцом…
– Предприимчивым…
– Бедная твоя матушка, – засмеялась Женевьева.
– Она считала меня очаровательным, – сказал в свою защиту Кендрик. – Она вовсе не огорчилась, когда я разобрал на части первый разводной мост, чтобы посмотреть, как он устроен.
Женевьева от удивления раскрыла рот.
– Это невозможно! Как тебе это удалось?
– Я сделал это ночью, – гордо сообщил Кендрик. – Мне повезло, что никто из наших врагов об это не знал, иначе сейчас рядом с тобой не было бы такого симпатичного рыцаря.
Она пропустила мимо ушей его похвальбу.
– А что сделал твой отец?
– Похвалил меня за любознательность, а потом заорал на меня так, что я чуть не оглох. В тот раз я отделался легким испугом. Когда же я чуть не разрушил кузницу, было похоже, что он не прочь меня выпороть…
При виде его дьявольской усмешки, Женевьева застонала.
– Мой старший брат Филипп был со мной, – смеясь, вспоминал Кендрик. – Я и сейчас слышу, как он меня тогда упрашивал: «Кендрик, отец тебя выпорет! Прошу тебя, подумай еще разок! О, Кендрик, умоляю тебя, не делай этого, пожалуйста!». Филипп всегда был более послушным.
– Отец тебя выпорол?
– Вместо этого он напился и пообещал лишить меня наследства.
– Он хоть раз поднял на тебя руку?
– Нет, но когда я по наущению Мэри разобрал на части его любимую кольчугу, он встряхнул меня пару раз, и довольно сильно. – Он подмигнул ей. – Я уже говорил как-то, что сестрица Мэри казалась с виду настоящим ангелочком.
– Тебе повезло, что твой отец был таким сдержанным.
Он сразу стал серьезным.
– А твой был другим?
– Мой отец почти не разговаривал, не говоря уже ни о чем другом. Мы с ним были слишком заняты тем, что выполняли бесконечные указания моей матери. Она была главой семьи.
– У нее был сильный характер, да?
– Можно и так сказать.
– Она нуждалась в крепкой мужской руке. Так же, как и ты. Сильной женщине нужен более сильный мужчина.
– Так же, как и мне? – повторила она. – О чем это ты говоришь? И какое ты имеешь право думать, что я нуждаюсь в крепкой мужской руке, как ты изволил выразиться?
Он улыбнулся, наклоняясь к ней так близко, что будь все иначе, их носы бы соприкоснулись.
– Я твой хозяин. Моя обязанность и удовольствие – охранять тебя, заботиться о тебе и следить за тем, чтобы у тебя всего было в достатке.
– В обмен на что?
– Полное повиновение, – сказал он, глядя ей в глаза.
– Кендрик, это самый средневековый подход к делу, какой я когда-либо слышала!
– А чего ты еще от меня ожидала? – спросил он с легкой усмешкой. – Давай одевайся, миледи, и я покажу тебе, как хорошо иметь такого хозяина, как я!
Она натянула одеяло до подбородка.
– Выйди.
– Лучше я останусь.
– Уходи, – она указала пальцем на дверь. – И не смей подглядывать. – Она внезапно остановилась. – Ты смотришь, как я принимаю душ?
– Несмотря на большое искушение, я до сих пор этим не занимался. – Торжественно сказал он. – Я могу начать?
Она снова указала на дверь.
– Выйди отсюда, чтобы я убедилась, что ты не находишься в комнате, пока я тебя не вижу.
Он повиновался с тяжелым вздохом. Женевьева вскочила с кровати и начала свой утренний туалет. Она натянула любимые джинсы и с трудом их застегнула. Посмотрев в большое зеркало, она убедилась в размере нанесенного ущерба. Поглощение здоровой пищи Уорсингтона дало свои результаты.
– Глупости. Ты отлично выглядишь.
Удивленная, она резко обернулась. Кендрик лениво опирался о столбик кровати.
– Ты обещал не подглядывать!
– Женевьева, ты уже почти одета.
– И как ты об этом узнал? – требовательно спросила она.
Он широко улыбнулся.
– Я подглядывал.
Она открыла рот, чтобы отругать его, но промолчала. Какая разница? Ведь это и так его спальня.
– Наша спальня, – тихо поправил он ее.
Женевьева почувствовала, что краснеет.
– Даже не думай, что можешь обосноваться здесь навсегда, негодник. Ведь ты и так не спишь.
– Иногда сплю. В исключительных случаях, конечно.
– Делай это где-нибудь в другом месте.
Кендрик медленно подошел к ней и остановился возле самого ее носа.
– А ты, оказывается, сварливая девица.
Женевьева затаила дыхание. Он был таким огромным. Она посмотрела ему в глаза, и почувствовала дрожь в коленях. Надо было сделать над собой усилие, чтобы не поддаться на его попытки очаровать ее и подчинить своей воле. Это было особенно трудно, потому что она не имела ничего против того, чтобы он был рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.
Призрак он или нет, она еще была не готова к таким интимным отношениям.
– Ты не можешь здесь спать, – выдавила она из себя.
Он сложил руки на груди и хмуро посмотрел на нее.
– Ты забыла, кто здесь хозяин?
– Ты злоупотребляешь своей властью, – сказала она тихо.
– Я требую, по крайней мере, возможность немного вздремнуть здесь после обеда, – проворчал он. – У меня резко ухудшается настроение, если я не отдохну перед чаем.
Его упрямство рассмешило ее, но она не подала виду.
– И ничего больше?
– Ничего больше, – хмуро пробормотал он. – Сам не верю, что сказал эти слова.
Уфф!.. Короткий полуденный сон – это одно; а полноценный ночной сон – это совсем другое. С первым она могла согласиться.
– Очень хорошо, милорд, – сказала она, – вы получаете право на полуденный сон.
– Вот видишь, как все просто? Как мило быть послушной, верно?
– О, да, – сухо сказала она.
– А теперь убедись, каким снисходительным я могу быть. Что бы ты хотела делать сегодня днем? – Он сделал несколько шагов назад и низко поклонился. – Я к твоим услугам.
– Вообще-то мне хотелось заняться обустройством остальных комнат. Ты мне поможешь?
– Не знаю, чем я смогу помочь, но я охотно составлю тебе компанию.
– Мне будет очень приятно, – ответила она.
Женевьева никак не могла решиться начать обдирать стены от обоев и полы от коврового покрытия в гостевых спальнях. Она знала, что ни за что сама с этим не справится. Она взглянула на Кендрика, когда они стояли в бывшей «французской» голубой спальне.
– Если я вызову людей для этой работы, ты обещаешь вести себя прилично?
– Твое недоверие ранит мне сердце. Зачем мне пугать невинные души?
– Я припоминаю, как в свое время ты заставил меня кричать от ужаса.
– Это другое дело. Я хотел напугать тебя до…
– Кендрик!
– Потери рассудка, – закончил он. – Должен признать, этот план был не самым разумным.
– Это еще слабо сказано. – Она оглядывала комнату, стараясь представить ее с деревянным полом и каменными стенами. – Где ты взял мебель для своей комнаты?
– Ее сделал для меня Джонатан. Помнишь, я рассказывал тебе о внуке Матильды, который нарисовал наш семейный портрет?
– Это невозможно. Мебель не так долговечна.
– Если о ней хорошо заботиться, она может стоять сотни лет. Кроме того, спальней никто не пользовался, ведь она принадлежала хозяину замка. А каждый, кто пытался это сделать, потом горько об этом жалел.
Она не смогла сдержать смеха.
– Кендрик, ты просто ужасный человек! И не жаль тебе было пугать невинных людей? Неужели это было забавно?
– Еще как. Жаль, что я не часто мог развлекаться подобным образом, хотя сомневаюсь, что это принесло бы мне радость. – Он нежно ей улыбнулся. – Радость я познал только с недавних пор.
Неуверенная улыбка скользнула по ее губам, а щеки залились знакомым румянцем. Неужели она всегда будет краснеть от его слов? Она глубоко вздохнула и ослепительно улыбнулась. Сейчас у нее не было сил продолжать этот разговор. Может быть потом, когда сойдет румянец. Недели через две-три.
– Может, ты знаешь неподалеку хорошие антикварные магазины? Или какой-нибудь старинный замок, который можно ограбить?
– Ты меняешь тему разговора, ну да ладно. Я могу послать Ройса и Назира на поиски мебели. Когда враг будет найден, проще простого будет атаковать его и оглушить мешком денег. Правда, я не очень бы доверял вкусу Назира в вопросе меблировки помещений.
У МЕНЯ ОТЛИЧНЫЙ ВКУС!
Женевьева задрожала, услышав эхо затихающего крика.
– Я думала, он любит бродяжничать.
– Он стал настоящим домоседом, с тех пор как познакомился с новой достопримечательностю Сикерка, – кисло заметил Кендрик. – Не волнуйся, я запретил ему появляться в спальне. Он не покажется, пока ты его не позовешь, и не сделает тебе ничего худого, ну а за остальное я не ручаюсь. Он настоящая зараза.
Я НЕ ЗАРАЗА!
Женевьева рассмеялась от обиженного тона последних слов, раздавшихся у нее в голове.
– Он кажется мне очень милым.
– А каким кажусь тебе я, леди Женевьева? – нежно спросил Кендрик, поймав ее взгляд. – Клянусь, прошла вечность с тех пор, когда ты говорила об этом в последний раз.
– Мне кажется, ты немного разленился, – выдохнула она, цепляясь за первое, что пришло ей в голову. – Может, поможешь мне составить план? Мы теряем время попусту.
Это его рассмешило.
– Господи, Женевьева, у тебя в душе нет ни капли романтики. Так что я должен делать? И молись, чтобы это требовало твоего неустанного внимания.
– Дай мне совет, – попросила она. – Сделать все спальни в средневековом стиле или ты предпочитаешь, чтобы они были из разных эпох?
– Все, что угодно, кроме стиля Людовика XIY, – с содроганием сказал он.
Она не смогла сдержать смех.
– Возражения принимаются.
Кендрик встал рядом с ней и задумчиво почесал подбородок.
– Наверное, тебе стоит сделать что-то вроде того проекта в окрестностях Нью-Йорка. Знаешь, мне очень нравится такой стиль. Простые строгие линии, без всяких орнаментов. Да, – продолжал он углубляться в тематику, – и можно сделать комнату в стиле кантри, как сейчас принято делать в Колониях. Как дом Монтгомери в Огайо.
Он начал мерить шагами комнату, говоря с увлечением и живо жестикулируя.
У Женевьевы отняло речь.
– Ты умеешь шить пэтчворки? Если нет, мы кого-нибудь наймем. Еще одну комнату можно будет оформить в стиле 19-го века. Сочетание старины и роскоши. Столы красного дерева. Кресла с гобеленовой обивкой. Зеркала во всю стену. Да, мне всегда нравились огромные зеркала, хотя я не вижу в них своего отражения.
– Ты знаком с Монтгомери?
– Разумеется. Слушай внимательно, Джен. Где я остановился? Ах да, на огромных зеркалах.
– А Алланов ты знаешь тоже?
– Конечно, – махнул он рукой, не задумываясь над ее вопросом. – Я говорил с ними по телефону, когда я пытался их… натравить… на тебя… – Голос его постепенно замер, как будто из шарика выпустили воздух. Он беспомощно посмотрел на нее. – Женевьева, я… я не хотел…
Невероятно. Женевьева покачала головой, как будто не могла поверить в то, что услышала. Кендрик двинулся к ней, а она пятилась от него до тех пор, пока спиной не уперлась в стену. Он посмотрел на нее с тоской в глазах.
– Я не хотел…
– Не хотел чего? – резко спросила она, снова обретя голос. – Уничтожить мою фирму? Это же из-за тебя, верно?
– Ты не хотела принять мое предложение…
– И поэтому ты уничтожил мою мечту, единственное, что я любила, и втоптал ее в грязь.
– Женевьева, я никогда не хотел причинить тебе боль…
– Ты позвонил им всем, не так ли? – спросила она срывающимся голосом.
После минуты молчания он кивнул головой.
Ее охватила дикая ярость. Кендрик разрушил то, что она создала собственными руками, и сделал это для того, чтобы ее убить.
– Ты негодяй, – сказала она, срываясь на плачь. – Будь ты проклят! – Она проскочила мимо него и выбежала из комнаты. Кендрик стоял все время за ней и умолял его выслушать, но она этого не хотела. Она прижала ладони к ушам, чтобы не слышать голоса, который вторгался в ее мысли.
– Прекрати! – пронзительно прокричала она, захлопывая за собой двери спальни.
Она выхватила чемодан из шкафа и бросила его на кровать. Затем она начала охапками хватать вещи из сундука, стоявшего под окном, и бросать их в чемодан. Кендрик появился возле нее.
– Женевьева, умоляю тебя…
– Начать новую жизнь? Чтобы ты и ее разрушил?
– Я тебя не знал…
– Это не оправдание! – крикнула она.
– Проклятие, Женевьева, дай же мне объяснить!
– Оставь меня в покое! И это после того, как я тебе раскрыла душу? Как ты мог быть таким жестоким?
Вещи начали вылетать из чемодана с той же скоростью, с какой она их туда кидала.
– Назир, мне не нужна твоя помощь! – заорал Кендрик.
Было очевидно, что Назир его не слушает. Если бы Женевьева не была так расстроена, она бы рассмеялась при виде этой баталии с летающей одежкой. Она впихивала ее в чемодан, а Назир выкидывал ее обратно. В конце концов, не обращая внимания на Кендрика, она захлопнула крышку и стащила чемодан с кровати.
– Женевьева, ты можешь все начать здесь, с самого начала, – твердо сказал он, как будто только его мнение было важным, – Я помогу тебе.
– Я не хочуничего здесь начинать, – процедила она сквозь сжатые зубы, пытаясь сдвинуть чемодан с места. Ей это не удалось. С другой стороны появился Назир, который тянул чемодан в свою сторону.
– Не будь смешной, – сказал Кендрик, не обращая внимания на ее слова. – Создашь здесь фирму вдвое больше. Зал для стражи переделаем под магазин, куда смогут приходить клиенты и выбирать мебель всех типов…
Женевьева отпустила чемодан и повернулась лицом к Кендрику, чтобы он видел отвращение, написанное у нее на лице.
– Я не хочу ничего начинать здесь заново, – сказала она, – моя жизнь была там.
– Но…
– Ты холодный, расчетливый негодяй, Кендрик Сикерк. Я не знаю, как ты можешь смотреть мне в глаза после всего, что ты сделал. Неужели у тебя совсем нет стыда?
– Я сделал тогда то, что должен был сделать. Ты знаешь, что я не поступил бы так, если бы знал тебя раньше.
– И это тебя оправдывает?
– Ты можешь меня обвинить?
– Да! – закричала она. – Ты разрушил мою жизнь.
– А моя жизнь? Ты нужна была здесь, так или иначе.
– Чтобы убить меня!
– Нет! – сказал он, резко качая головой. – Чтобы отказаться от своих прав на замок.
– Отказаться от своих прав на замок? – повторила она. – Но зачем?
Выражение его лица сменилось на хмурую маску.
– Потому что это единственный способ, чтобы меня освободить. Как только твоя подпись будет на документе, проклятье Матильды потеряет силу, и я смогу присоединиться к своей семье в другой жизни.
Женевьева закрыла рот ладонью.
– И это единственная причина? Единственная причина, по которой ты разрушил мою жизнь?
Он кивнул.
– Но почему ты просто не попросил? – всхлипнула она. – Зачем было совершать все эти ужасные вещи?
– Я не думал, что ты поможешь мне по доброй воле.
– Значит, сейчас моя мечта против твоей? Я отказываюсь здесь жить, и ты обретаешь свободу, или ты отказываешься от свободы, и я сохраняю свою мечту.
Никогда раньше она не видела у него на лице выражения такой бесконечной усталости.
– Тогда забудь об этом, – надменно фыркнула она. – Оставь себе все – и мои мечты и свои цепи. Я не подпишу этот проклятый документ.
– Женевьева, я не этого хочу…
– А мне все равно, чего ты хочешь!
– Если ты прислушаешься к здравому рассудку, – упрашивал он ее, – ты увидишь, что мы сможем решить все проблемы…
Женевьева повернулась и побежала к дверям. Инстинктивно схватила по дороге сумочку. Она купит себе новую одежду, когда отсюда выберется. Пока у нее есть паспорт и деньги Кендрика, она сможет устроиться не так уж плохо.
– Хозяин, останови ее!
– Пусть идет, – усталым голосом сказал Кендрик, – все равно она не в состоянии сейчас ничего выслушать.
Только удача помогла Женевьеве спуститься вниз по крутой лестнице, не сломав при этом шеи. Она все еще плакала, пока бежала по большому залу. Она столкнулась с Уорсингтоном у входной двери.
– Миледи! – воскликнул он.
Она отпрянула назад и пристально посмотрела на него.
– Ты тоже знал? Вы все сговорились, да? Ты, Брайан и ваш чертов милорд?
– Сговорились о чем? – спросил ничего не понимающий Уорсингтон. – Миледи, ради всего святого, что случилось?
– Пускай Кендрик сам тебе расскажет, как он разрушил мою жизнь.
– О, миледи, вы просто устали. Давайте выпьем чаю, и вы все мне расскажете, – сказал он, стараясь ее успокоить.
– Мне не нужен никакой чай. Мне нужны ключи от Ягуара.
Уорсингтон сначала заколебался, но потом кивнул. Женевьева следила, как он уходит, в глазах ее стояли слезы. Как мог Кендрик быть таким жестоким? Ее фирма была единственным, чего ей удалось достичь в жизни. Фирма заменила ей все – родителей, друзей и любимого. В этом заключалась вся ее жизнь. А Кендрик ее разрушил.
В нем было столько же сочувствия, как у Матильды.
Уорсингтон стоял, заложив руки за спину, и следил, как Женевьева спускается по парадной лестнице. Она выглядела так, как будто у нее отняли все, что она любила. Наверное, это было недалеко от истины. И это после того, как они с Кендриком были так счастливы. Уорсингтон снова покачал головой. Что за ужасный поворот событий.
– Вы позвоните? – тихо спросил он.
Она кивнула.
– И скоро вы будете дома, – он постарался, чтобы это прозвучало как можно убедительнее.
У него сердце кровью обливалось, когда он смотрел в ее покрасневшие от слез глаза.
– Я не знаю, Уорсингтон, – прошептала она голосом, полным печали. – Я дам знать, когда приму решение.
Уорсингтон кивнул, зная, что сказать ему больше нечего.
– Будьте осторожны на дороге.
Она усмехнулась.
– Не бойся, я не поломаю игрушку Его Светлости.
– К черту машину.
Женевьева подошла к Ягуару. Внезапно она остановилась и посмотрела наверх. То, что она увидела, очевидно, причинило ей боль, потому что, быстро отвернувшись, она тут же скользнула в машину. Женевьева включила зажигание, и машина тихо заурчала. Уорсингтон влажными от слез глазами следил, как она едет вниз по дороге в сторону внешних ворот. Он спустился по ступеням и посмотрел наверх, заинтригованный тем, что же она там увидела.
Кендрик стоял у окна, прижавшись ладонями к стеклу.
– Что же вы натворили, милорд, – сказал Уорсингтон, печально качая головой и заходя обратно в дом.
Глава 15 часть 1
Кендрик стоял на стенах замка в своем обычном месте и ждал без особой надежды, когда же шум волн его успокоит. Он стоял на крыше почти неделю все с той же надеждой. Но как могли волны утешить его, если печаль его была так велика? Он вытер лицо руками, глубоко вздохнул и посмотрел вверх, на небеса. Помоги ему Боже, он обязан был сказать ей об акте собственности на замок. Он должен был прокричать эти слова, а не пугать ее для того, чтобы она покинула Секирк. Тогда она сама упаковала бы чемоданы в рекордный срок.
Так нет же, он поддался эгоистичному искушению оставить ее возле себя. Вместо того чтобы отпустить ее, он пускался на всяческие ухищрения, чтобы она осталась рядом с ним. И чего он добился? Неделя блаженства сменилась неделей адских мук, хуже которых он не испытывал за все семьсот лет.
То, что он хотел оставить ее возле себя, не было его самой большой ошибкой. Ошибался он в том, что не был с ней до конца откровенен. В один из тех вечеров, которые они проводили в беседах, удобно устроившись на кровати, ему надо было рассказать о проклятии и спокойно объяснить, как он может от него избавиться. Может, Женевьева поняла бы, что сейчас, после семи веков, у Кендрика есть возможность снять проклятие, приковавшее его к стенам Сикерка, и он сможет освободиться, когда замок будет принадлежать ему по закону. Она бы поняла причины, по которым он так плохо с ней поступил, и выслушала самые искренние извинения, идущие из глубины его сердца. И если бы она их приняла, он бы заглянул глубоко ей в глаза и сказал слова, которые были готовы сорваться у него с уст в тот ужасный день, когда они стояли в голубой комнате.
Он не хотел, чтобы она подписала документ.
Кендрик застонал, и звук этот вырвался, казалось, из глубины души. Даже эти слова не способны были изменить того, что он сделал, чтобы заставить Женевьеву приехать в Англию. Он безжалостно и скрупулезно уничтожил репутацию ее фирмы. Да, он был воистину грозным соперником. Он определил жертву, узнал ее местоположение, затем систематически разрушил стены ее убежища, – и все это с тщательностью, достойной самого опытного наемника. Может, она бы и простила все остальное, но этого она не забудет никогда.
А как бы ему хотелось, чтобы она его простила! Он посмотрел на каменную стену, которой касались его пальцы, и вспомнил, как она стояла на этом самом месте и рассказывала о своих сокровенных мечтах. Каким-то непостижимым образом он сам стал их неотъемлемой частью. Он просто обожал ее тогда! И он искренне поклялся сделать ее счастливой, чтобы она ни в чем не нуждалась, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Кому сейчас нужны эти клятвы? Она никогда ничего от него не примет, а это означает, что ему нечего ей дать.
Кроме возмещения убытков.
– Милорд?
Кендрик бросил на управляющего измученный взгляд.
– Есть новости?
– Нет, милорд. Я надеялся, что Назир последует за ней и доложит о результатах.
– Назир сказал буквально следующее: «В последнее время вы мне не нравитесь, хозяин. Я пока присмотрю за леди Женевьевой». Пока она не вернется, мы его не увидим.
– А вы хотите, чтобы она вернулась?
– Ради всех святых, Уорсингтон, ты что, совсем спятил? – с отчаянием закричал Кендрик. – Конечно, я хочу, чтобы она вернулась!
– В таком случае, милорд, я не вижу ничего дурного в том, чтобы вы занялись ее поисками.
– Не будь жестоким, Уорсингтон, это на тебя не похоже.
– Я не имел в виду, чтобы вы покидали замок, милорд. Мы живем в современном мире. Вы помните популярную рекламу? Пускай ваши руки совершат прогулку за вас…
С этими словами Уорсингтон повернулся и ушел.
Кендрик хлопнул себя по лбу, проклиная собственную глупость. Почему он об этом не подумал? Он повернулся и ринулся к выходу с крыши.
– Черт возьми, Уорсингтон, подожди! Я ведь не могу набрать номер на чертовом телефоне!
Женевьева с благодарностью позволила таксисту уложить в машину пакеты с покупками. Потом она со стоном упала на заднее сидение. У нее болели все мышцы. Ходить по магазинам – очень тяжелая работа.
Возле гостиницы она дала таксисту такие чаевые, что лицо его расплылось в улыбке. Затем она распорядилась отнести покупки в номер, а сама отправилась в небольшой чайный магазинчик. В Штатах она особенно не увлекалась чаем, но здесь, в Англии, она стала его большой поклонницей. Единственное, что ей не нравилось, так это то, каким образом ароматный чай действовал на ее умственные способности. Она начинала расслабляться, а затем в голову приходили ненужные мысли, которые причиняли ей боль. Так было в самом начале.
Когда неделю назад Женевьева приехала в Лондон, она чувствовала себя совершенно разбитой. Она накупила одежды и драгоценностей на тысячи фунтов, но лучше ей не стало. По мере того, как шло время, она почувствовала, как ее охватывает странное безразличие. Потом она начала размышлять. Ей стало казаться, что она может в какой-то мере понять боль Кендрика. Разве Матильда не разрушила его жизнь так же, как он разрушил жизнь Женевьевы?
Но разве ее жизнь лежала в руинах? В конце концов, у нее было тело – а ведь это настоящее благословение! Она могла путешествовать, знакомиться с новыми местами, пробовать новые блюда, вдыхать странные и удивительные ароматы. Кендрик ничего этого не мог. Может быть, Кендрик и разрушил ее мечты, но разве он в какой-то мере их не восстановил? Он разделил с ней кров. Он научил ее футбольным правилам. Он даже предложил помочь ей основать в Англии новую фирму.
Он дал ей намного больше. Он сделал так, что она почувствовала себя красивой. Он смотрел на нее с любовью в глазах и предложил стать ее героем. Он подшучивал над ней, пел для нее, отдавал приказы направо и налево. Разве все это не стоило чуточки прощения?
Правдой было и то, что до этого он ее совсем не знал. Ведь одна его улыбка могла заставить Женевьеву сделать для него все, что угодно. Он разрушил ее прежнюю жизнь, совершенно не сознавая, что делает. А положа руку на сердце, ей следует признать, что он и в этом не виноват. Да, он уничтожил фирму, но не всю ее жизнь. Жизнь стала намного интересней, чем прежде.
Она поставила чашку на стол и отодвинула ее от себя. Через несколько дней она вернется домой и если Кендрик захочет, она подпишет этот документ. Если же он не захочет, она бросится ему на шею и признается, как сильно его любит.
Она поднялась к себе в номер. Это была красивая комната. Надо бы взять с собой рекламный буклет, чтобы Кендрик посмотрел на фотографии. Пускай увидит, как изменился внешний вид постоялого двора с тех пор, как развязная девица стащила здесь у Ройса оружие.
Зазвонил телефон.
Женевьева посмотрела на него. Даже не поднимая трубки, она знала, кто находится по ту сторону линии связи. Она вытерла руки о джинсы и глубоко вздохнула. У нее не было причин волноваться. Это только Кендрик. Она разговаривала с ним раньше. Она справится и в этот раз. Откуда тогда взялось чувство, что она находится на пороге чего-то очень важного? Она подошла к прикроватному столику и уставилась на телефон.
Он продолжал звонить.
Она быстро схватила трубку.
– Алло? – спросила она, чуть дыша.
– Ты хоть представляешь себе, сколько чертовых гостиниц, мотелей, общежитий, пансионатов и меблированных комнат находится между Сикерком и Лондоном?
Она опустилась на кровать, потому что ноги отказывались ее держать.
– Не знаю, но чувствую, что ты их всех проверил.
– Женевьева, я не знаю…
– Кендрик, ты не должен…
– Пожалуйста, – сказал он охрипшим голосом, – дай мне закончить. То, что я сделал, непростительно. Я не буду винить тебя, если ты никогда больше не захочешь меня видеть. Если бы я мог покинуть Сикерк, я отдал бы тебе замок и исчез навсегда.
– Кендрик, поверь…
– Я куплю тебе все, что нужно для твоей новой фирмы. Выбери город, найди здание и соответствующее оборудование, а я позабочусь обо всех формальностях. Я расскажу всем, какой ты замечательный эксперт в области реставрации помещений. У тебя будет столько работы, что придется нанять целую армию помощников. Мне кажется, лучше всего подошел бы Нью-Йорк, но если ты захочешь вернуться в Сан-Франциско, я постараюсь вернуть тебе твой старый дом. Или найду тебе новый. Все, что пожелаешь.
Женевьева почувствовала, как начинает цепенеть ее тело. Это было вовсе не то, что она ожидала услышать.
Она надеялась, что он позовет ее назад, в Сикерк, а не отошлет обратно в Штаты.
– Понимаю… – сказала она тусклым голосом.
– Это не сможет заменить того, что я отнял у тебя, но к сожалению, не в моей власти сделать все так, как было прежде.
– Понимаю, – повторила она, удивляясь, почему не может выжать из себя других слов. – Значит, ты хочешь, чтобы я вернулась в Штаты.
– Я знаю, что ты не хочешь вернуться в Сикерк.
Она продолжала хранить молчание. Ее боль, как будто комок горечи, застряла глубоко в горле. Он не хотел, чтобы она вернулась. Она яростно заморгала, чтобы из глаз не полились слезы.
– Если хочешь, я могу выслать твои вещи… Я знаю, ты не хочешь за ними возвращаться…
– Ах вот как, тебе уже все известно! – Она резко оборвала его и бросила трубку телефона. Чтоб он провалился! Он должен был сначала извиниться, затем признаться ей в вечной любви, сказать, что не может жить без нее, что ему невыносима сама мысль о том, что он встретит еще один день, когда ее нет рядом. У нее и в мыслях не было, что он позвонит и сообщит, что она может не утруждать себя поездкой в Сикерк за вещами. Пускай бы он их выбросил в ров с водой!
Телефон зазвонил снова. Она сорвала трубку с рычага после того, как раздалось не менее двадцати звонков.
– Слушаю!
Сначала было молчание, потом низкий голос эхом отозвался у нее в ухе.
– Возвращайся домой.
Он не предлагал, не просил, а требовал.
Это был самый чудесный приказ, который она когда-либо слышала. Женевьева медленно выдохнула воздух.
– Конечно, милорд.
Снова тишина.
– Я люблю тебя.
– О, Кендрик, – она схватила бумажный носовой платочек, – я тоже тебя люблю.
Он громко прочистил горло.
– Не слышу, чтобы ты начала собирать чемоданы.
Женевьева обняла себя руками. К чему ей красивые, цветистые фразы, если дома ее ждет деспотичный, самонадеянный, совершенно невыносимый рыцарь? Она весело рассмеялась, чувствуя на душе удивительную легкость.
