Текст книги "Я люблю… тебя!"

Автор книги: Линдси Келк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Ты прекрасно знаешь – я не думаю, когда в деле замешаны мужчины, – пожал плечами Мэтью, присев рядом. Эм опустилась на соседнюю скамью в одиночестве. Судя по ее виду, ей требовалось время, чтобы прийти в себя. – Флирт пойдет тебе на пользу. Красивый парень, вы знакомы, он живет в другой стране – абсолютно безопасный вариант.

– Повтори мне дословно, что ты написал, – потребовала я.

– Да пару фраз всего. – Мэтью игриво забросил ногу через подлокотник скамьи, чуть не угодив Эм в лицо. – Самое обычное: сколько лет сколько зим, чем занимаешься, я работаю тем-то и тем-то, и ля-ля-ля, и тра-та-та.

– Ты мне ля-ля не вешай! Надо же – взламываешь мою страницу на «Фейсбуке» и рассылаешь сообщения мужчинам! – оборвала его я, прикладывая к повязке холодную банку колы. – Что именно ты написал? Слово в слово?

– Слушай, тебе не проще самой посмотреть? – Он раздал нам банки диетической пепси, которую купил по дороге. – Я не помню. У тебя же айфон есть.

– Нет, ты свой открой и прочти вслух, пусть у меня руки свободными будут, чтобы врезать тебе в нужный момент. С банкой в одной руке и айфоном в другой я, глядишь, и промахнусь. – Я пододвинулась к Эмили, сидевшей по-прежнему молча. Неоткрытая банка пепси лежала на ее коленях. – И не тяни, на улице не жарко.

– Пожалуйста. – Он вытащил телефон из кармана джинсов. – Но помни, я сделал это для тебя, прежде чем ты начала превращаться в мегеру.

– Да ладно, читай наконец! – Я обняла Эм за плечи и прижала к себе, глядя на другой берег, где в обе стороны по дорогам бежали автобусы, а над ними высился огромный купол собора Святого Павла. Лепота!

– «Привет, я уверена, ты тот самый Итан Харрисон! Сколько лет сколько зим! Вот ты и нашелся! Я Рейчел Саммерс, в школе мы вместе играли в оркестре. Я тут лазила по «Фейсбуку» и вдруг решила тебя поискать. Помаши ручкой, если это действительно ты! Вот здорово будет снова пообщаться! Рейчел. Чмок-чмок-чмок». – Мэтью прочитал сообщение радостным девичьим голосом, чем действительно порадовал.

– И он ответил?

– Да, причем сразу. – Мэтью сменил девичье сопрано на густейший канадский акцент, хотя а) сидел рядом с уроженкой Канады и б) прекрасно знал, что Итан вырос в Суррее. – «Привет, Рейчел! Да, это я, тот самый Итан! Как я рад, что ты мне написала!»

– Не надо утрировать восклицательную интонацию, – сухо сказала я, хотя сердце, не отрицаю, забилось. Надо же – Итан Харрисон рад моему письму… Точнее, писульке двадцатидевятилетнего гея, нацепившего мою маску.

– Да ладно, я тебе не натурал какой-нибудь, чтобы уж и жизни не порадоваться. «Привет, Рейчел, да, это я, тот самый Итан, как я рад, что ты мне написала. Как дела? Я однажды пытался тебя разыскать, но не смог – в Великобритании оказалось очень много Рейчел Саммерс. Как поживаешь? Замужем? Дети есть? Живешь по-прежнему в Суррее? Я закончил тогда год на «отлично» и переехал в Торонто, моему отцу предложили здесь работу. В Канаде здорово. Сейчас преподаю музыку в университете. Кто поверит, если вспомнить, как я лажался в детском оркестре? Громовой ржач».

– Ржач?!

– Громовой.

Хм… Я уж и не знаю, может ли будущий отец моих детей громоподобно ржать.

– «Напиши мне обязательно, очень жду письма». Ну что, все очень мило.

– Выбросить бы твой телефон в реку, – сказала я. В идеале мне не надо было улыбаться от уха до уха, но – так уж вышло.

– Валяй, мне все равно новый нужен, – сказал Мэтью, подтолкнув меня локтем в бок.

– Пристрелить тебя мало. – Я приподняла край повязки. – Точно еще нельзя снимать?

– Точно. Ее сто лет носить надо.

А ведь еще и часа не прошло.

Мэтью оттянул ворот рубашки и расстегнул пару стратегически необходимых пуговиц, чтобы посмотреть на свою татуировку.

– Ф-фу, да тут кровь идет!

– Ты просто баба. – Я постаралась сдвинуть повязку не дрогнув. Три маленькие черные звезды резко контрастировали с моей бледной кожей. – Неужели у нас татуировки?!

– Я знаю, – ответил Мэтью на мое первое замечание, натягивая свою повязку снова. – Надо пойти купить сидра и выпить его в парке, выкурив при этом упаковку «Ламберт и Батлер».

– Дальше нас ждет пункт номер четыре. Сколько дел за пару дней провернули!

– Тост! – Мэтью поднял банку диетической пепси в мою честь. – Ты чувствуешь изменения в себе? Пройдена уже треть пути к заветной цели – стать настоящей, полноценной одиночкой.

– Вообще-то я чувствую себя прекрасно, – сказала я. – Как будто для меня нет ничего невозможного.

Запястье болело. Голова гудела. Я хотела посмотреть на свою татуировку. Здорово – у меня теперь тату!

– А это так и есть, – отозвался Мэтью, поглаживая меня по спине. – В этом и смысл списка – помочь тебе это понять.

– Верно, – кивнула я. – Не могу передать словами, как это классно – отвлечься от грустных мыслей.

– Вряд ли стоит сегодня прыгать на веревке с Вестминстерского моста. Двух пунктов на один день достаточно, как считаешь? – Мэтью не убирал руку с моего плеча.

– Саймон ненавидит татуировки, – сказала я. – От этой его бы передернуло.

– А ты не ради него делала, – напомнил Мэтью. – Ты сходила в салон для себя. Просто потому, что хотела тату. Так ты теперь принимаешь все решения. Вспоминай об этом всякий раз, когда на руку посмотришь.

– И можно вычеркнуть этот пункт, – обрадовалась я. Всячески оберегая запястье, я вытащила измятую салфетку уже с бахромой по краям, нашарила черную ручку и поставила жирную галочку у пункта «Сделать тату».

– Значит, у тебя в активе первая любовь, новый имидж и, как Эмили мне говорила, попытка заняться спортом. – Мэтью взъерошил мне волосы. – Ты просто молодец.

– Ты тоже молодец. – Я пихнула его локтем в бок. – Слушай, ты вчера развлекался?

После Стивенгейта Мэтью не позволял другому мужчине переступить порог своего дома (что отнюдь не мешало ему самому ездить к дружкам). Ему претило присутствие постороннего в их со Стивеном квартире. Это можно было понять. По крайней мере сейчас я могла его понять.

– Да это просто знакомый, – отмахнулся он от моего вопроса. – Покончим с твоими проблемами, займемся моими, не беспокойся.

– Ну что ж, я на тридцать три и три десятых процента счастливее, чем в субботу, стало быть, у меня появилось на тридцать три и три десятых процента больше времени волноваться о тебе, – не без гордости сказала я. – Однако впереди самое трудное. Придется, наверное, отложить до завтра. Вечером мы с Эм идем на какое-то благотворительное сборище, она велела прилично одеться, а на это может потребоваться некоторое время.

– Нелегко тебе будет, – сказал он. – Придется одеться девушкой?

– Девушкой. И мне нужно не просто платье, а полный прикид, – подтвердила я, осторожно укладывая салфетку в сумку. – Эм, может, уже пойдем домой? Я чувствую, как приближаются ухабы и заносы интернет-шопинга… Черт, Мэтью!

Сидевшая на скамье Эм резко нагнулась вперед, опустив голову между коленей, и живописная лужа рвоты растеклась у ее ног.

– Эмили, тебе плохо? – Я бросилась к подруге и присела сбоку, обойдя лужу. Новые туфли. Новые замшевые туфли. – Эм!

– Меня вырвало.

– Вижу. – Я убрала волосы с ее лица. Они остались неиспачканными – опыт. – Ничего страшного.

– Фу… – прошептала она. – Вырвало.

– Мэтью! – крикнула я скамье у себя за спиной, но вниманием приятеля полностью завладел высокий парень в шортах в стиле милитари. Он всячески кокетничал и пытался всучить Мэтью какой-то листок. Все это было бы очень мило, если бы нашу подругу не вырвало перед галереей Тейт. – Мэтью!

Листок бумаги был принят со смущенным хихиканьем и неловким рукопожатием, после чего в мою сторону повернулось мрачное как туча лицо Мэтью.

– Что? – вопросил он, равнодушно глядя на Эмили. – Что там еще с ней?

– Заболела, – сказала я, гладя Эм по волосам – транскультурный жест утешения блюющего друга. – Надо отвезти ее домой.

– Самое время. – Мэтью поднял Эмили со скамьи и пристроил к себе на плечо. Ее тут же вырвало ему на спину. – Блестяще.

Я семенила сзади, связывая волосы подруги в узел на затылке.

– И ведь даже не пила!

Глава 11

– Неужели я это делаю? – покачиваясь на высоких каблуках, изумлялась я. – Выгляжу непонятно кем!

– Ничего подобного, – возразила Эмили. – А теперь тихо. Нос вверх, грудь вперед – и за мной. Я покажу тебе, как это делается.

После прилюдного выворачивания желудка Эмили провела два часа в моей ванной комнате и вышла оттуда как после полноценного ночного отдыха, что не могло не вызывать возмущения у меня. Ее волосы стали блестящими и вьющимися, кожа мягкой и душистой, а после того как я над ней поработала, пользуясь моим профессиональным косметическим набором, она выглядела божественно. О себе я тоже не забыла. Мои красно-рыжие волосы блестели, я как следует подкрасилась, а еще надела новые черные шпильки на платформе, чтобы почувствовать себя истинной леди. Не поверите, но у меня получилось! Теперь мы выглядели действительно достойно.

– Добрый вечер, – пропела Эм по-французски с густым акцентом, похлопав ресницами группе очень хорошо одетых курильщиков у входа в «Савой». – Огонька не найдется?

Трое мужчин принялись лихорадочно себя охлопывать, не отрывая глаз от обтягивающего алого платья Эмили. Через секунду один из них протянул зажигалку, с торжеством отпихнув остальных с дороги.

– Там, внутри, просто безумие творится, правда? – Она взяла сигарету пухлыми губами и кивнула ему, делая знак поднести зажигалку. Огонек осветил ее безупречный макияж – и парень был готов. Совершенно смят. – Мы вышли подышать воздухом, а то там так жарко, влажно…

Я не знала, куда глаза девать: Эмили вела себя просто бесстыже. Но действовало это безотказно. В «Савое» устраивался благотворительный аукцион произведений современного искусства с целью сбора денег для чего-то очень унылого. Эм пожертвовала оригинальный набросок «Китти-Китти». Не будучи одиннадцатилетней, я нередко забывала о «Китти-Китти». Для меня это был рисунок кошачьей морды, который подруга чертила где попало, когда ей полагалось заниматься, а Мэтью непременно подрисовывал что-нибудь неприличное. Но для сопливой целевой группы Великобритании, Нидерландов, Бразилии и Германии это был величайший валовой немедийный брэнд для девочек до четырнадцати. Впечатляюще. К счастью, доходы позволяют Эмили носить дизайнерские вещи и одалживать что-нибудь мне по торжественным случаям. Объявив аукцион важной миссией, она вытащила из гардероба два самых тесно облегающих платья и сказала, что вечер начался. Генеральной задачей подруга поставила мне любой ценой найти спутника к папашиной свадьбе. В конце концов, это благотворительный вечер, и уж какой-нибудь благонамеренный мужчина, имеющий прорву свободного времени и денег, сжалится надо мной.

– По-моему, перекур вообще не помог мне освежиться, – объявила Эм собравшимся джентльменам. – Может, вы пригласите нас с подругой на коктейль?

Она растерла практически не тронутую сигарету по асфальту и неотразимо улыбнулась – отчасти потому, что в принципе не курила, а в основном, как она объяснила мне по дороге, потому, что это входило в ее план научить меня искусству флирта. Ее роль заключалась в том, чтобы убалтывать возможных кандидатов, а моя – не раскрывать рта, сиять красотой и делать что говорят. Если вспомнить Мита Лоуфа, два пункта из трех – уже неплохо…[35]35
  Имеется в виду песня Мита Лоуфа, в которой парень признается девушке, что хочет ее и она ему нужна, но полюбить ее никогда не сможет, утешая ее тем, что два пункта из трех – не так уж и плохо.


[Закрыть] Платье, которое Эм выбрала мне, было восхитительным. У меня дыхание перехватило, когда она протянула мне эту вещицу. Узкие черные бретели сходились в острый вырез, настолько глубокий, что на Эмили платье показалось бы вульгарным. Считая себя менее сексапильной, я решила, что буду выглядеть в нем элегантно. Предусмотрительное применение двусторонней липкой ленты гарантировало защиту от непредвиденных порнографических эффектов. Выше талии платье плотно облегало фигуру, а внизу расходилось слоистым водопадом гофрированных оборок. Всячески стараясь не наступить на подол, я мечтала не грохнуться с высоты своих платформ. Конечно, наряд обязывал – например, теперь я не смогу позволить себе выпить. Или, наоборот, мне придется забыть о всяких нормах. Не знаю… Я выбрала нейтрального тона помаду и как можно тщательнее нарисовала стрелки жидкой подводкой – максимум эффекта, минимум ретуши. Несомненная элегантность.

Эм, напротив, не выглядела элегантно. Она выглядела сногсшибательно. Открытое, без бретелей алое платье сидело на ней как влитое, а длинная юбка состояла из сложных каскадов тоненьких плиссе. При каждом движении Эм платье тоже двигалось, и глубокий разрез спереди открывал то одну, то другую невероятно длинную ногу до самого бедра. Помада оттенка «красный русский» освещала лицо Эмили, а прирученные кудри лежали волнами а-ля Вероника Лейк. Не будь сравнение прискорбно умаляющим, я бы сказала, что подруга выглядела как Джулия Робертс в «Красотке», когда та собралась в оперу, только Эм вдвое красивее и умеет создать впечатление, что в постели она лучше любой профессионалки.

Владелец зажигалки-победителя галантно предложил Эмили руку.

– Позвольте мне купить вам этот коктейль, – сказал он, сияя, как после выигрыша в лотерею. Его друзья смирились с поражением, переглянулись, и один из них предложил руку мне.

– Очень приятно, – пробормотала я, моментально ухватившись за подвернувшийся шанс. Нравится человеку, не нравится – меня это не интересовало.

В конференц-зале «Савоя» мы с Эмили через пять минут потеряли наших спутников и весело распивали шампанское в бесплатном баре.

– Это поразительно! – восхитилась я, обводя взглядом зал. – И почему ты не ходишь на балы каждый день?

– Обычно на таких мероприятиях очень скучно, – сказала Эм, принимая сомнительное канапе от очень симпатичного официанта. – Нам с тобой надо почаще устраивать такие вылазки вдвоем. Вряд ли ты встретишь любовь своей жизни в темном зале в Воксхолле.

– Не начинай! – Меня передернуло. В первый и последний раз я сходила с Мэтью на триллер «Пламя». Никогда, повторяю, никогда не открывайте не ту дверь не в том месте. Последствия будут ужасными.

– Не помню, когда мы в последний раз ходили куда-нибудь вдвоем. – Эмили маленькими глотками пила шампанское из высокого узкого бокала. Я старалась, ненароком забывшись, не выпить залпом. Несмотря на непринужденную обстановку, я по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, а смущение легко лечится большим количеством выпивки. Уверена, Шекспир что-то такое писал, только выразился более пространно. – Последний раз мы нормально выбирались куда-нибудь в пятницу вечером только в прошлое Рождество. – Она пригладила мою выбившуюся прядку и улыбнулась. – С Мэтью и Стивеном.

– Да как же это возможно? – В качестве ответной услуги я стерла крошечный мазок теней под глазом Эм. Я перфекционистка. – За столько месяцев? Нет, мы часто ходили в «Феникс»!

– Подвальный паб не считается, – отрезала Эмили. – Но я не жалуюсь. Знаю, когда есть бойфренд, автоматически пропадает желание куда-то выбираться и мучиться на каблуках, хочется сидеть дома и смотреть «Переростков». Но из чистого эгоизма я рада, что ты снова рядом. Мне тебя не хватало.

Мне не очень понравилась нарисованная Эм картина. Я действительно забросила подругу. Раньше, когда мы с Саймоном только начали встречаться, нас проще было встретить в городе, чем дома, но когда мы купили квартиру, я превратилась в домоседку. Последние несколько дней подруга не отходила от меня ни на шаг, а я принимала это как должное, словно дружескую поддержку мне обязаны в любом случае.

– Какое же я ничтожество! – простонала я. – Не заслуживаю такой подруги. Извини меня, пожалуйста…

– Да ладно тебе. – Эм обняла меня, отмахнувшись от извинений. – Я всегда помогу, если нужно. Да, в последнее время мы виделись редко, но чего в жизни не бывает. Ты же меня всегда выручала.

– Мне тебя тоже не хватало, – сказала я, неловко обнимая ее одной рукой. – Я потеряла счет времени, но теперь все изменится. Последние два года я словно спала наяву. Жила как лунатик. А ведь если бы я вела себя иначе, возможно, многое было бы теперь по-другому.

– Задним умом все сильны. – Эмили кивнула в сторону облаченных в смокинги мужчин у бара: – Тебе кто больше нравится – блондин или брюнет?

Я задумалась, разглядывая предложенные варианты. Оба красивы. Блондин отличался точеными чертами, четкостью линий и высоким ростом. Брюнет смахивал на учителя географии, в которого влюблены все восьмиклассницы.

– Брюнет. – Во рту пересохло, под мышками вспотело. Превосходная комбинация. – Напомни еще раз: где мы? На случай если зайдет разговор?

– Мы на благотворительном вечере, это всегда благотворительные мероприятия… – икнула Эмили, допив бокал шампанского и с готовностью принимая следующий. Я открыла рот призвать ее к порядку – нельзя же допустить, чтобы она блевала в ночном автобусе в таком платье. – …в пользу детей.

– А ты великий филантроп! – Я не могла отвести взгляд от окружавших нас мужчин. Причем все были в смокингах, а все живое в смокинге выглядит намного красивее. Это достоверный факт, как и то, что к нам приближался опытный женофил. Блондин.

– Дамы! – Он кивнул нам обеим, но и без слов было понятно, к кому именно он подошел. Я даже не обиделась. В тот момент я была близка к тому, чтобы добавить в салфеточный список пункт «Переспать с Эмили». – Не желаете ли потанцевать?

Верная дружбе, Эмили взглядом испросила у меня разрешения, приняла предложенную руку и удалилась на танцпол. Я ждала, пока смелости наберется учитель географии, но он топтался в нескольких шагах, разглядывая нечто левее моего уха. Терять мне было нечего.

– Здравствуйте! – Я протянула руку, мысленно взмолившись, чтобы он ответил на приветствие. После неловкой паузы он пожал мою руку. – Я Рейчел.

– Эшер. – Он не улыбнулся, но ведь и не отвернулся и не сбежал! – Извините, я терпеть не могу такие мероприятия. Меня Тим вытащил. У него жена беременная, плохо себя чувствует, а один он идти не хотел. Как я не люблю костюмы… И день был напряженный… И это. Ну, в общем, вот.

Можно подумать, одной мямли нам мало было. Говорят, для удачного старта нет средства лучше словесного поноса.

– Кем вы работаете? – спросила я, глядя, как будущий папаша Тим крутит мою подругу по танцполу. И почему он забыл надеть обручальное кольцо, приглашая самую красивую женщину в зале?

– Я преподаватель йоги. – На знакомой почве Эшер сразу почувствовал себя увереннее. – Так что из смокинга не вылезаю.

– Ага, и из этих крутых штиблет. – Я игриво улыбнулась, с вожделением представив Эшера в позе треугольника. Шампанское на меня дурно влияет. – Где же вы учите йоге?

– О, по всему Лондону. – Он взял в баре бокал шампанского и залпом махнул сразу половину. Хороший мальчик. – А вы занимаетесь йогой?

– Редко. – Я опрометчиво посетила одно занятие, не поверив, что гнуться трудно и можно сразу вывести из строя спину. – Как-то больше люблю бег.

Признаюсь в обмане, когда он сделает мне предложение.

– Обязательно приходите ко мне на урок. – Эшер немного порозовел под массивной оправой очков. Мне это очень понравилось. – Одно занятие, и обещаю: вы себя не узнаете.

Тут мне следовало залиться журчащим девичьим смехом и согласиться, но я лишь издала звук, напоминавший сморканье, покраснела с головы до ног и осушила полный бокал шампанского.

– Извините меня, я на секунду. – Эшер медленно попятился. – Сейчас вернусь.

Я видела, что он с трудом сдерживался, чтобы не побежать к выходу. Ага, вернешься. Теряя на ходу туфли.

Я подождала почти целую минуту, потом мне надоело одиноко торчать у танцпола. Потирая обнаженные до плеч руки, я позволила бармену долить мне шампанского и решила сделать круг по залу. Мой опыт светских увеселений ограничивался балами, на которые ходили Мэг и Джо в «Маленьких женщинах», и сериалами по романам Джейн Остен. Там на балах женщины всегда ходят кругами по залу. Впрочем, сегодняшний благотворительный вечер мало напоминал киношные балы – во-первых, никакой суеты, во-вторых, нигде не видно Джуди Денч[36]36
  Джуди Денч – известная британская актриса, сыгравшая немало ролей в исторических драмах, трагедиях и кинофильмах.


[Закрыть]. Увидев знак «Тихий аукцион», я направилась в темный коридор. Каблуки утопали в необычайно мягком ковре. Я уже выпила три бокала шампанского и воспользовалась контрамаркой, надо было что-нибудь и пожертвовать. Вечер, впрочем, не относился к разряду мероприятий, где можно бросить десятку в вазу на выходе, и, ручаюсь, никто не расхаживал по залу, предлагая лотерейные билеты.

Аукционный зал был почти пуст, лишь несколько праздных гостей разглядывали выставленные картины и фотографии, иногда задерживаясь у лотов, чтобы написать что-то на клочках бумаги и бросить их в конверты, прикрепленные возле каждой работы. Я в восхищении остановилась перед одним черно-белым снимком. Необъятное небо пустыни, затянутое облаками, в левом нижнем углу кто-то опустился на колени, лицо в тени. Один из таких моментов, когда человека застали неожиданно, в миг, когда он был самим собой. Снимок казался откровенным и очень необычным. Согласно ценнику, благотворительный фонд рассчитывал выручить за него пять тысяч фунтов. Неудивительно, что аукцион тихий, подумала я. От подобной цены я бы невольно заорала: «Ничего себе, сколько-сколько?!»

– Нравится?

Я так старалась скрыть шок от цены фотографии, что не заметила, как ко мне подошли. И даже если бы заметила, никакой гарантии, что я узнала бы Дэна в смокинге. Вот это да! Я привыкла видеть его в джинсах и футболках, и преображение было разительным. Угольно-черный пиджак контрастировал со снежнобелой сорочкой, оттенявшей красивый легкий загар, а подчеркнутая официальность костюма спорила с довольно длинными вьющимися каштановыми волосами. Черт, а ведь он совсем не дурен собой! Высокий, широкоплечий, с прекрасными карими глазами.

– Очень, – искренне сказала я. Если что-то и могло отвлечь мое внимание от снимка, так это сам Дэн. Что-то крылатое и трепещущее объявилось у меня под ложечкой. Но это ведь все тот же Дэн; откуда же невидимые бабочки внутри? Нет, скорее уж пчелы-убийцы. – Что ты здесь делаешь?

– И тебе тоже «добрый вечер», – отозвался он. – Занимаюсь благотворительностью. Ты, конечно, с Эмили пришла?

– Да-а. – Я держалась не совсем любезно, но, ей-богу, он застал меня врасплох. – Откуда ты знаешь?

– Просто именно я привлек ее к участию в благотворительных акциях. Познакомил с нужными людьми два года назад, после твоего дня рождения.

Я непонимающе смотрела на него.

– В караоке-баре, – уточнил я.

Это ни о чем мне не говорило.

– Ну помнишь, в Смитфилде?

– А-а-а-а… – Наконец-то у меня в мозгу щелкнуло. Ну и память у него! – Понятно. Фотография очень хорошая.

– Одна из моих любимых. – Он утрированным жестом протянул мне маленькую жесткую программку. Четвертый снимок из серии «Пустыни», Дэниел Фрейзер. Значит, он автор снимка. – Ты же была на той фотосессии, неужели не помнишь?

– Господи, точно! – Я снова повернулась к его работе. Неужели это снял Дэн? – Это в Марокко, что ли? Сколько же лет прошло – четыре, пять?

– Четыре, – кивнул он. – Кстати, прелестно выглядишь. Я тебя не сразу узнал.

– Аналогично. – Я не знала, как с ним держаться. Последний раз мы говорили на повышенных тонах, а я к тому же позволила себе экстремистскую выходку против «Монстр манч». До сих пор стыдно. – Ну что…

– Ну что, – взял меня за руку он, – прогуляемся?

Второй раз за несколько дней я подумала, что меня хотят убить. Пока у меня имелся бойфренд, я неделями жила без подобных страхов. Даже месяцами. Очень надеюсь, что это временная проблема, а не свойство одиночества. Мы вышли из галереи в молчании, поднялись по винтовой лестнице и оказались на большом балконе, с которого открывался весь бальный зал. Ну и пускай нас увидят. Я сразу заметила Эмили в ее алом платье. Я очень гордилась подругой. Она выглядела на редкость счастливой и буквально сияла.

– А сюда можно подниматься? – спросила я, озираясь в тревоге. Я патологически не люблю нарываться на неприятности, а на балконе было совершенно темно, свет шел только с танцпола внизу. Здесь явно запрещено находиться.

– А тебе вообще можно здесь находиться? – спросил Дэн. К счастью, я угадала улыбку в его словах. – Что-то не помню твоего имени в списке гостей.

– Я с Эмили, – напомнила я. – Числюсь в списке под моим вторым именем – «Со Спутником».

– Значит, ты готова прикинуться лесбиянкой, чтобы пройти на вечеринку, но тебе в лом остаться и закончить работу?

Я приняла маленькую колкость как знак того, что Дэн уже не сердится.

– Знаешь, хочу извиниться за понедельник. – Глубокий вздох, искреннее сожаление, робкая просьба взять меня в Сидней, поход в бар и бокал шампанского. Ты можешь это, Саммерс. – Я потеряла самообладание. Она открыла рот, и у меня перед глазами возникла красная пелена.

– Я так и понял. – Дэн взял мою прядку и стал накручивать ее на пальцы до самых корней. Когда прядка снова упала мне на шею, дрожь пробежала по спине до копчика и обратно до затылка. – Это огненные волосы привели к безумию или безумие заставило выкрасить волосы?

– К волосам привел список. – Мысленно я с размаху дала себе оплеуху. От Дэна Фрейзера у меня не бегут мурашки. Дэн Фрейзер вызывает сладостную дрожь у моделей и тупых коров, а я к ним не отношусь. Или так мне кажется. – Как ты, наверное, понял, меня нельзя оставлять одну, поэтому, чтобы как-то отвлечь, Эм и Мэтью составили для меня обязательный для выполнения план. Господи, как глупо это звучит…

Дэн повернулся спиной к перилам, изогнул бровь в лучших традициях Роджера Мура и смерил меня взглядом. Бровь отлично сочеталась со смокингом.

– Ну, список дел, которые помогут мне справиться с участью одиночки, – пояснила я, не сумев вовремя замолчать. Вот, оказывается, в чем секрет успеха Джеймса Бонда у женщин, – в смокинге.

– Объясни понятнее.

Прекрасно. Я позволю ему пять минут побрызгать кипятком, после чего он согласится взять меня на сиднейский заказ. Сидней стоит обедни. А ценность собственного достоинства в любом случае завышена.

– Видишь ли, я никогда не оставалась одна. – Говоря, я рассматривала свой наспех сделанный маникюр, борясь с желанием начать ковырять лак. – Не представляла, что делать, когда Саймон, ну… бросил меня. – Эти слова дались мне неожиданно трудно. – У меня привычка составлять списки дел, вот так и родился список дел одинокой девушки.

– И что входит в этот волшебный список? – поинтересовался Дэн. Хорошо хоть, не захохотал во все горло. – Кроме увольнения и радикальной смены масти?

– Увольнения там вообще не было. – Я вынула список из крохотной, расшитой бусинками вечерней сумочки. Кто бы мог подумать, что сегодня вечером мне понадобился список, но невроз проявился вновь – мне просто требовалось повсюду таскать салфетку с собой. Это была моя очень маленькая, очень ненадежная, очень хлипкая соломинка. – Вот, новый имидж, занятия спортом, прыжок с тарзанки или что-то подобное, татуировка, кавалер для свадьбы отца, покупка чего-нибудь неприлично дорогого только для себя, письмо бывшему бойфренду, поиск первой любви и нарушение закона.

Взяв из моей руки салфетку, Дэн изучал ее несколько секунд. Несколько очень долгих секунд, на протяжении которых мое сердце почти не билось. Затем протянул список обратно.

– И ты действительно прыгнешь с тарзанки? – с недоверием спросил он.

«Или умру».

– Или совершу что-нибудь аналогичное.

Я затолкала салфетку в сумочку, подняла глаза на Бонда и приготовилась клянчить.

– Знаешь, Вероника сказала, ты едешь в Сидней.

– Да, в следующие выходные. У тебя с Саймоном действительно все кончено? Список – это не просто чтобы время заполнить, пока вы не съедетесь снова? – Дэн смотрел прямо перед собой, в темноту балкона.

– Действительно все кончено, – подтвердила я. Воспоминания о том, что меня бросили, не способствовали моим намерениям держаться с Дэном полюбезнее. – Спасибо, что уточнил.

– Но ты же не бываешь одна, – тихо произнес он. – Я знаю тебя шесть лет, у тебя всегда кто-то был.

Дэн оставался в тени, и я не могла увидеть выражения лица, не уставившись на него в упор, что я и сделала.

– Все когда-то случается в первый раз, – ответила я. – Вот ты – профессиональный холостяк. Посоветуй, что надо делать, чтобы выжить в одиночестве?

– Не быть одному, – мгновенно ответил он.

Упс.

– И все же я какое-то время поживу одна. – Сейчас мне было в миллион раз неуютнее, чем в баре с Эшером. – Наберусь опыта.

– Тебя хватит на неделю максимум. – Дэн снова повернулся ко мне с обычной слегка насмешливой улыбкой. – Я тебя знаю. Ты не из тех, кто может жить один.

– Мерси за вотум доверия. – Большим пальцем я потерла татуировку. – Так, у меня в активе уже есть сегодня один облом, и мне надо искать кого-то, с кем прийти к отцу на свадьбу, а не стоять тут с тобой, прячась от крутых парней.

– А мы сами что, не крутые? – спросил он, взяв меня за запястье обеими руками. – Ты решилась сделать татуировку? И куда же тебя занесет этот список?

– Новый имидж, спорт, тату, любовь – это уже выполнено… – Я посчитала в уме. – Четыре галочки. Значит, осталось еще шесть.

– Любовь? – Он провел пальцем по чернильному узору на моей коже. У меня снова побежали мурашки. Так, где там мое самообладание? Не собираюсь я питать сентиментальные чувства к Дэну, несмотря на вкрадчивый полумрак и три бокала шампанского!

– Мальчик, с которым я вместе училась в школе. – Голос невольно дрогнул. Чертовы гормоны, все решающие за меня! – Я нашла его в «Фейсбуке», сейчас он живет в Канаде.

– А, понятно…

Я поискала глазами Эмили, но она куда-то исчезла. Женатого и уже почти небездетного Тима тоже нигде видно не было. Дело плохо.

– У тебя же отец женился в прошлом году? – спросил Дэн, тоже свесившись над перилами. Он стоял так близко, что я уловила запах его шампуня. Как мило, он специально вымылся! Не то чтобы я представляю Дэна в душе… – Или года два назад?

– Год. – Пятерку тебе за способности. – А это явление регулярное, вроде високосного года.

– А ты не думала попросить меня?

Я с улыбкой покачала головой:

– Думала.

– И?..

Он говорил так тепло. Почему так тепло? На балконе жуткие сквозняки.

– Но ты же встречаешься с Аной.

Впервые за шесть лет Дэн не нашелся с ответом. Не иначе в лесу гризли скончался.

– Я встречаюсь с Аной, – повторил он после паузы. – Поэтому ты и не попросила.

– И еще потому, что ты меня выгнал, а я растоптала твоего «Монстра», так уж вышло.

– Но если бы не это, ты бы попросила?

– В отсутствие других кандидатов – да.

– Ну тебя на фиг! – Он прикрыл глаза, и мне показалось, что он с трудом сдержал улыбку. Просто артист.

– Как ты любезен! – Внизу на танцполе я увидела крутящуюся в танце Эмили, к счастью, без женатика Тима.

– Позвольте представиться, Лев. – Дэн протянул мне руку. – Ярко выраженный.