Текст книги "Я люблю… тебя!"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
– Какой негодяй! – Мама уронила слегка обвисший кусок пиццы «Полло ад астра» на тарелку и уставилась на меня, приоткрыв рот. – Что ж ты мне сразу не позвонила?
По понедельникам у нас с мамой традиционная встреча в пиццерии. Места мы меняем, чтобы не надоедало, но, как и ее дочь, Сара Саммерс – человек, придерживающийся порядка во всем. Изредка к нам кто-нибудь присоединялся – обычно Саймон, Эмили или Мэтью. Раз в год по особым случаям, вот как сегодня, с нами соглашается поужинать мой братец. Мы сидели в пиццерии уже около часа. Брат пока не появлялся.
– А зачем? Ты назвала бы его засранцем, а потом три часа зудела, что всегда была о нем невысокого мнения. Наверняка теперь думаешь, что высшие силы освободили рядом со мной место для настоящего достойного избранника, – сказала я, обмакивая тестяной шарик в чесночное масло. Иногда пицца – все, что в жизни нужно. Но сейчас я выбрала на пробу довольно модный ресторан «Кентский городок» в надежде, что наша встреча пройдет чуть элегантнее. Скажу сразу: класс заведения не помог.
– Ничего подобного, – горячо возразила мать, от волнения не зная, как приняться за роскошную пиццу с курицей.
– Ну конечно.
– Да, иногда я позволяю себе предположить, что все в этом мире происходит не без причины, – заговорила она. – Ты, конечно, меня перебьешь и не захочешь слушать, но у тебя по карте очень скоро пройдет Сатурн, так что этого и следовало ожидать. Наведение порядка в отношениях, необходимость решения назревших проблем. Сатурн всегда преподносит важные жизненные уроки.
Мне с детства говорили, что я мамина копия. Так и есть, по крайней мере было до смены моего имиджа. У нас одинаковые светлые волосы и голубые глаза. Я тоже невысокая, с плоской грудью и таким же чувством юмора. Правда, я не унаследовала мамину неистребимую веру в лучшее. Они с отцом познакомились еще подростками, полюбили друг друга, через несколько месяцев поженились, родили меня и моего братца, а спустя пятнадцать лет супружеского счастья папаша вдруг встретил новую родственную душу – свою секретаршу – и улетел вить новое семейное гнездо. Не прошло и пяти лет, как он попробовал все это повторить в третий раз. А через две недели женился на четвертой версии Своей Единственной. Мама же осталась вечной оптимисткой, и они с отцом по-прежнему лучшие друзья. Клянусь, папаша регулярно заезжает к ней на чашку чаю, а она иногда даже нянчится с моими единокровными братьями и сестрами. Мне это кажется диким, но родителей вполне устраивает. Правда, пережитое, по-моему, повлияло на мамино здравомыслие. Прежде открытая и жизнерадостная, с некоторых пор она взяла привычку твердить: «Все происходящее имеет свои причины», – добавляя: «Высшие силы всегда дадут тебе то, что нужно, если ты готова это принять». В последние годы она сдвинулась еще больше и перешла к тяжелой артиллерии – астрологии. Все это меня удручало, но братец Пол отказался вмешиваться, хотя я пыталась втолковать, что его позиция «чем бы ни тешилась, лишь бы не вешалась» только подтолкнет мать к другим опасным экспериментам – картам таро, планшеткам для спиритических сеансов и экстрасенсорике. Астрология – лишь стартовый наркотик.
– Саймон с самого начала обещал стать проблемой, и ты это знала, – сказала мама, выждав пару минут.
– Я знала?
Неужели правда?
– Ну как ты не помнишь, я же составляла вам карты! Ты Дева, он Скорпион, прочный союз невозможен! Противоположные знаки, худший вариант. – И мать с явным облегчением вернулась к своей пицце. В переводе на английский с астрологического это означало: «А я тебе говорила».
– Ну опять Мистик Мэг[26]26
Мистик Мэг (Маргарет Энн Лейк) – британский астролог, автор книги «Астрология интимных отношений».
[Закрыть], к черту ее! – воскликнула я, не подумав.
– Рейчел Лулу Саммерс! – мгновенно отреагировала мать. – Приличные люди не выражаются в ресторанах!
В результате отвратительного музыкального вкуса маменьки я мучаюсь все свои двадцать восемь лет. Мое второе имя знают буквально несколько человек, и двое из них уже умерли. По естественным причинам, клянусь. Я им ничего не делала.
– Это не такой уж крутой ресторан! – обиделась я. Только растянутой футболки и потертых джинсов мне не хватает, чтобы вновь почувствовать себя пятнадцатилетней. Если я не придержу язык, мамаша того и гляди лишит меня карманных денег. Или расплачется. А этого мне уже не стерпеть.
– Извини. – Я глубоко вздохнула. – У меня стресс. Ты права – что ни делается, все к лучшему.
Мама притворилась, что зевает, и вытерла глаза. Можно подумать, мне без этого не стыдно.
– Я не буду ругаться, если ты не будешь произносить имя на букву «Эл», – сказала я, пихнув к ней тарелку шариков из теста – самое искреннее извинение у мужчин.
– Значит, у тебя все нормально? – спросила мама, почесав нос. – Я знаю, у тебя есть Эмили, и Мэтью, и бог знает кто еще, но со мной-то ты можешь не притворяться.
– У меня далеко не все нормально, – спокойно признала я. – Я впервые совершенно выбита из колеи, но с этим разберусь. Хочешь не хочешь, придется разобраться, правда?
– Откуда в тебе этот задор, эта решимость? – улыбнувшись, восхитилась мама и откинулась на спинку стула. – Ты всегда была такой рассудительной, такой уравновешенной…
– Твое звездное воспитание, – улыбнулась я в ответ, стянув один шарик.
– Естественно, – повела бровью мать.
– Вообще-то сарказм – моя привилегия. – Вслед за шариком отправился и кусок маминой пиццы. У меня привычка хватать из чужих тарелок.
– А я у тебя научилась, – сообщила она. – Слушай, у вас точно все кончено? С Саймоном?
– Точно, точно. – Я окинула взглядом зал. Множество счастливых пар с удовольствием уплетали недорогую пиццу «Экстраваганца». Уроды. – Он ушел. Оставил записку. Вчера мы переговорили.
Я знала, что маме вовсе не обязательно знать о наших дозаписочных кувырканиях. И не только потому, что тогда она устроит на Саймона охоту и пришьет его как собаку. Это, конечно, было бы неплохо, но навещать ее потом всю жизнь в тюрьме? Увольте. Тюрьмы у нас обычно у черта на куличках.
– Как же он мог быть таким бессердечным! – покачала она головой. Плотно лежавшие черные волосы, коротко подстриженные и разделенные на косой пробор, мягко поблескивали в свете люстр. – Хотя Скорпионы всегда эмоционально отстраненны и холодны.
– Мама!
– Ой, прости.
Я гипнотизировала последний тестяной шарик, пока мама со вздохом не подвинула тарелку ближе ко мне.
– Зачем ты вообще заказывала что-то, кроме этого? К салату даже не притронулась. – Мама ткнула вилкой в направлении салатницы. Ага, а это, значит, в ресторанах можно делать. – Ты, кстати, нормально питаешься?
– Да, – отозвалась я, вспоминая, когда в последний раз принимала горячую пищу. Пицца не в счет. – За мной приглядывают Мэтью и Эмили. Они не дадут мне умереть от голода, или заснуть в ванне, или наделать глупостей.
– Это я уже вижу. По волосам, – заметила мама, подхватывая вилкой здоровенный кусок тунца с моей тарелки. – Не может быть, чтобы ты сделала это сама.
– Неужели тебе не нравится? – Я повернулась так и этак, чуть взбив волосы для полного эффекта. – Все просто в восторге.
– Нет, конечно, прическа прелестная, – пошла на попятный мама. – Но у твоих друзей плохо получается удерживать тебя от глупостей, раз ты сама обкорнала волосы кухонными ножницами. Твои роскошные волосы… – Громко вздохнув, мама устроила минуту молчания, скорбя о моем загубленном маллете[27]27
Маллет – вид стрижки, при котором волосы спереди и по бокам намного короче, чем сзади.
[Закрыть].
– Во-первых, ножницы были медицинские, – поправила я. – Во-вторых, у меня в любом случае это числилось в списке.
– Ты и твоя глупая жизнь, – сказала мать, с любовью глядя в мою сторону. Секунду я, дура, думала, что она смотрит на меня.
– Что, поссорилась со своим парикмахером? – Мне отвесили ощутимый подзатыльник. – Или Фредди Крюгер тренировался? Или помощь на дому приезжала?
– Здрасте, – произнесла я с должным отсутствием энтузиазма. Пол опоздал на час тридцать семь минут.
– Привет, мам. – Он обошел стол и нагнулся поцеловать сияющую мать в щеку. Мы с ней сойдем за Дока и Доупи, если в детском театре кончатся гномы, а Пол вымахал будь здоров. Он плотный и почти с Мэтью ростом, а если учесть, что Мэтью вообще практически чудо природы и принадлежит к расе гигантов, это немало. Но от отца брат взял только рост, и теперь на меня смотрели две одинаковые пары голубых глаз, увенчанные почти идентичными прическами, что было по меньшей мере странно. – Она тебе уже сказала, что ее говнюк дал ей отставку? – Пол схватил вилку и начал поедать мой салат и мамину пиццу одновременно.
– Пол, будь помягче с сестрой. – Мама шлепнула его по руке, стараясь сдержать улыбку. Я тоже сдержала колкое замечание о том, что любимому сыночку мать разрешает выражаться в ресторане. Еще я решила помнить, что мне все-таки не пятнадцать. – У нее же разбито сердце!
– Да, Пол, у меня же разбито сердце! – передразнила я, отбирая салат, хотя и не собиралась его есть. Спорим мы с братом всю жизнь, начиная с инцидента с «Лего» в далеком восемьдесят девятом. – Отвали!
– Рейчел, что за выражения!
– Да, Рейчел, что за выражения?
Последний раз я видела Пола, когда он ударом в нос отправил Саймона посидеть на заднице у входа в «Феникс», но, несмотря на неандертальское проявление братской любви, сегодня он явно не собирался уступать мне ни в чем.
– Как поживает твоя молодая леди? – вежливо поинтересовалась мать, помахав официанту, чтобы Пол мог заказать себе коктейль. «Молодая леди» было кодовым обозначением «девушки, чей голос я слышала на заднем фоне, когда звонила тебе в прошлый раз, а ее имени я не помню, потому что скорее всего ты и сам его не знаешь». – А?
– Э-э… прекрасно, – ушел от вопроса Пол и потянулся, зевнув. – Просто с ног валюсь. Работы в последнее время выше крыши.
– Ты продавец в магазине, где продают скейтборды, – ровно сказала я. – Причем магазин открывается не раньше полудня. С чего бы тебе валиться с ног?
– Пик сезона, – ухмыльнулся он официантке, которая принесла ему пиво. Я с ужасом смотрела, как он с ней флиртует. До двадцати одного года Пол оставался невысоким тощим щенком, одержимым компьютерными играми и «Властелином колец», а потом его накрыл поздний тестостероновый расцвет, и в результате мы имеем мужской вариант надувной блондинки Терезы. Последние десять лет Пол менял девиц быстрее, чем прочитывал романы о Гарри Поттере, причем обоим видам досуга предавался под покровом тьмы, в спальне, подальше от любопытных глаз.
– Перестаньте, мне надо ответить. – Мама вынула из сумки жужжавший мобильник и замахала нам рукой. – В выходные я иду на семинар «Путь богини» в Гладстонбери. Это, наверное, звонит хозяйка шабаша… то есть глава компании.
– Шабаша? – повторила я громко и с осуждением.
Пол пнул меня под столом ногой и покачал головой, но мама даже не заметила, мелкой рысью спеша к двери с телефоном в руке.
– Хозяйка шабаша? – напустилась я на брата вполголоса. – Ни больше ни меньше? Тебе не кажется, что это уже слишком?
– Ты чересчур сурова с ней, – ответил брат, пережевывая тунца. – Отстань, пусть делает что хочет, лишь бы была счастлива.
– Это не дает счастья, а отвлекает от проблем, – ответила я. – И вообще, о каком счастье ты говоришь? Жить монахиней и свято верить в глубине души, что отец однажды опомнится и скажет: «О, похоже, я все еще люблю Сару, прости-прощай, очередная жена»?
– Можно подумать, это будет самым непоследовательным поступком в его жизни, – безразлично отозвался Пол.
– Touche[28]28
Зд.: в цель, метко сказано (фр.).
[Закрыть], – сказала я, задумчиво крутя бокал с вином. – Но я хочу, чтобы она кого-то себе нашла. Невыносимо видеть ее одинокой.
– Может, она не хочет с кем-то жить! Не все стремятся к совместной жизни, – сказал он. – Я, например, не стремлюсь.
– У тебя же всегда кто-то есть, – возразила я. – Не было дня, чтобы ты болтался без девицы.
– Это не одно и то же, – возразил Пол, по-прежнему разглядывая официантку. – Мне нравится, когда кто-то рядом, но я не проникаюсь настолько, чтобы жениться. Я получаю удовольствие, а когда это надоедает, мы расстаемся.
– И ты еще удивляешься, почему я не позволяю тебе встречаться с Эмили. – Я посмотрела на него в упор.
– А кто сказал, что и с ней у меня будет так же? – как-то слишком развеселился Пол. – Это ведь только ты у нас всю душу вкладываешь в бесперспективные связи.
– Я отказываюсь понимать, что можно не стремиться к серьезным отношениям. Чем плохо разделить с кем-то жизнь, возвращаться вечером… – я перегнулась через стол и стянула помидоринку черри, которая вообще-то была моя, – к человеку, для которого ты на первом месте?
– Я сам у себя на первом месте, – заявил Пол. – А когда мне кто-то нужен, легко могу кого-то найти.
– Я не имела в виду девицу, которой повезет первой ответить на твою пятничную эсэмэску: «Кто хочет секса?»
Пол засмеялся, я скорчила ему гримасу.
– Ну, это не всегда бывает в пятницу, но они действительно счастливицы. Первосортная коллекция лучших женщин Лондона, выбранных за высокий ай-кью, коммуникативные навыки и готовность зайти ко мне в час ночи.
– Ты отвратителен, – сказала я, отнимая у брата салат. И к черту зрелый возраст!
– Да пожалуйста, – отмахнулся Пол, придвинув к себе остаток маминой пиццы. – Я тебе втолковываю, что не все разделяют твои взгляды. Не всем для счастья обязательно нужен сожитель. Не все хотят двух целых четырех десятых ребенка и полдома в пригороде.
– А мне нравится, когда рядом любимый человек, – с вызовом сказала я. – Что в этом плохого?
– Ничего нет плохого и в том, что мама живет одна. – Пол доел пиццу и вытер руки о джинсы. – И ничего плохого в том, что я погуляю, пока не решу остепениться.
– Лишь бы ты не гулял с моей подругой, остальное меня не касается. – Я сунула ему салфетку. – Эта твоя позиция «мы вместе, пока я получаю удовольствие»… Так нормальные отношения не строятся.
Пол покачал головой и на секунду отвел взгляд от официантки, словно готовясь сообщить мне накопленную за годы свободного секса житейскую мудрость. Или рыгнуть.
– Да понял я, понял. Мы насмотрелись на родителей, следуя за их не самыми лучшими отношениями, но ты не должна говорить другим, что они не правы, а ты права, поскольку не хочешь жить одна.
– Не делай из меня антимоногамную нацистку, – возмутилась я, заправляя на место выбившуюся прядь. Не позволю ему вывести меня из равновесия этим доводом. Если мне претит идея случайных связей, это не значит, что я ненормальная.
– А что? Ты ведь у нас не ходишь, а маршируешь, – сказал он, поднимаясь. – Наша мать хотя бы в четвертый раз замуж не летит. На свадьбу-то пойдешь?
– А что мне остается? А ты решил увильнуть?
– Нет, я иду, – как-то смущенно ответил Пол, словно мальчишка, пойманный за руку на краже печенья. – Ты, значит, не говорила с Эмили?
– Разумеется, я говорила с ней. – Я прищурилась. – А вот с каких пор ты с ней общаешься?
– С позавчера, – отмахнулся братец, игнорируя мой тяжелый взгляд. – Дал, помню, в морду твоему бойфренду, и мы с Эмили разговорились.
– Да, подходит, – говорила мать в трубку, возвращаясь к столу и рассеянно гладя меня по голове, прежде чем сесть, испортив полпрически. – Да-да, завтра. Будьте благословенны.
Еще благословлять какую-то хозяйку шабаша!
Я вылила себе в рот вино залпом и изобразила самую искреннюю улыбку. Наверное, получилось не очень.
– Вы что-то хотите сказать? – спросила мать.
– Пол сожрал твою пиццу!
– А Рейчел считает, что тебе нужен любовник!
– Дети, – вздохнула мать, потирая лоб. – Лучше бы я вместо вас кошек завела!
– Согласен на сто процентов. – Пол поднял бокал.
– Или хотя бы второго не рожала, – сказала я. – Остановилась бы на мне.
Когда Пол съел наши десерты, я провела двадцать расчудесных минут в 214-м автобусе, стараясь не обращать внимания на устрашающего вида бродягу, решившего во что бы ни стало пропеть весь саундтрек «Русалочки», и приехала в пустую квартиру. На стикере от Эмили говорилось, что ей надо съездить домой взять что-то необходимое для работы, поэтому она вернется поздно. Мэтью в своей замысловато составленной записке сообщал, что ему нужно заскочить домой – дела, но чтобы в случае чего я звонила. По моим догадкам, он темнил – видимо, у него свидание. Ну что ж, рано или поздно я должна была оказаться дома одна.
Сидя на диване и глядя в пустой экран телевизора, я чувствовала, как разбредаются мысли. Я гадала, что сейчас делает Саймон, как я буду одна выплачивать ипотеку, когда мне выходить на новую работу, почему я до сих пор не купила Мэтью открытку, ведь у него в субботу день рождения. Есть только один способ заткнуть фонтан, когда мозг начинает выносить сам себя. Подняв сумку с пола, я достала записную книжку. Список поможет. У меня целая куча дел. Правда, с уходом бойфренда, которого полагалось окружать заботой, срочных дел не осталось. Если не считать тех, что в списке.
Чувствуя, как наваливается предсказанная Эмили депрессия и почти нестерпимое желание позвонить Саймону, чтобы умолять его вернуться, я взяла телефон. Мои волосы не переживут нового варварства с ножницами. А в записке сказано: «Звони, если понадоблюсь».
– Что стряслось? – ответил Мэтью на первом звонке.
– Моя мать ведьма, а брат засранец.
– Нехорошо так о родной маме-то…
– Она собирается на шабаш, – сказала я, положив перед собой список дел. У меня буквально чесалась рука вычеркнуть оттуда что-нибудь. – А еще меня сегодня уволили.
– Неужели ты наконец-то послала Дэна?
– Я назвала супермодель перекормленной сексом тупой коровой, – зевнула я.
– А это так? – В трубке послышалось какое-то шуршание и приглушенные слова, не предназначенные для меня.
– Да, но не в этом дело, – отозвалась я. – Во всем виноваты мои волосы. Они подталкивают меня к поступкам, которых я прежде никогда бы не совершила. У тебя кто-то есть? Я не вовремя звоню?
– Есть, но я могу говорить. – Мэтью явно не хотел ничего объяснять, а я не настаивала. – Ты упускаешь главное – ты сама их такими сделала. Значит, в душе всегда была огненно-рыжей. Что там со списком, есть еще выполненные пункты?
– Нет, – констатировала я. – День бездарно потрачен на работу и ужин с матерью.
– Время детское, иди ограбь винный магазин, – полушутя предложил он. – Ты в порядке?
– Да… Наверное, посмотрю, что там новенького в интернет-магазинах. – Я подтянула ноутбук и поставила его себе на живот. – Мне нужно платье к папашиной свадьбе. И белье.
– Да, со своим гардеробом ты обошлась довольно брутально, – ответил Мэтью. – Все-таки женщины совершенно не умеют пользоваться Интернетом. Ты разве не знаешь, что он существует исключительно для порнухи?
– И еще чтобы бывшие бойфренды унижали тебя на международных форумах.
– И для этого тоже, – признал Мэтью. – Ты ведь за ним не следишь? Поверь опытному человеку: дело того не стоит.
Несколько недель после ухода своего дружка Мэтью не сводил глаз с телефона, следил за обновлением статуса на личной страничке, новыми снимками, комментариями друзей – за всем, что могло рассказать, как теперь живет Стивен, разорвавший их отношения. Это походило на виртуальное саморазрушение. Теперь я его вполне понимала.
– Знаешь, что можно сделать? – Я открыла «Фейсбук», зашла в поиск и начала печатать имя. – Можно отыскать мою первую любовь.
– Слушай, а ведь точно! – Мэтью на другом конце провода оживился. – Прикольно и без насилия.
– Мне было шестнадцать, – вспоминала я. – Его звали Итан, он был красавцем, и я втрескалась в него по уши. Вылитый Дэвид Бэкхем конца девяностых. Он играл на трубе в летнем школьном оркестре, куда я тоже ходила.
– Ты играла в оркестре? – Мэтью с трудом сдерживал смех. Надеюсь, его рассмешила я, а не что-то происходившее в его квартире. – На чем?
– На скрипке. Плохо.
– И это оттолкнуло Итана?
– Да нет, вряд ли. Но пиликала я ужасно, словно морскую свинку мучила. У меня слуха нет.
– Знаю, я слышал, как ты поешь. – Мэтью зевнул. – Расскажи мне об Итане. Я твердо решил снова настроить тебя на флирт с мальчишками.
– Предлагаешь мне увлечься человеком, которого я не видела двенадцать лет?
– Ну и что? Введи его в курс, расскажи, что он пропустил за эти годы, затей онлайн-переписку, иначе для чего существует «Фейсбук»?
– Для того чтобы бойфренд оповестил весь мир, что ты старая грымза, которая хоть в пожаре гори, он не шелохнется.
– Как его фамилия?
– Харрисон. Итан Харрисон. – Я напечатала это в маленькой рамке вверху страницы. – Красавец блондин.
– Совсем как я.
Это я оставила без комментариев.
– А вы целовались? А он трогал тебя за гаражами для великов?
– К сожалению, нет. – Я не стала смотреть на сумму, выросшую под моей тележкой для покупок. – Он не был к этому расположен. По-моему, он считал меня пацанкой. Честно говоря, я тогда так и выглядела. Все было ужасно трогательно – долгие страстные взгляды из-за пюпитра и его имя, выведенное в моих нотных тетрадях.
– У меня тут семьдесят пять тысяч Итанов Харрисонов, – посетовал Мэтью. – Нельзя ли сузить рамки поиска?
– Можно, – кивнула я, глядя на ту же поисковую страницу. – Он перешел в другую школу, более крутую, а потом я узнала, что его семья переехала в Канаду. Может, добавить Канаду? Я тогда прорыдала чуть ли не месяц. Лежала в своей комнате и снова и снова ставила «Вечное пламя».
– А я любил Райана Смита, – отозвался Мэтью. – Такой брутальный… С тех пор не могу слушать «Мое сердце будет биться вечно»… Ты там еще смотришь?
– Да. – У меня вышло пять вариантов. Поиск оказался довольно увлекательным.
– Ну? Который из них он?
– Тот, красавец. – Я щелкнула мышкой по фотографии моей школьной любви, теперь он уже был взрослым. – Очень, очень хорош собой. Темно-русые волосы, на втором плане бегает лабрадор – словом, папаша моих будущих детей.
– А у тебя в юности был хороший вкус, – присвистнул Мэтью в телефон. – Действительно красавец. Но мы с тобой в отношении мужчин никогда не договоримся.
– Что мне делать? – Я уже нежно поглаживала монитор. – Что нужно делать?
– Не представляю, – признался Мэтью. – Будь ты геем, я бы посоветовал послать ему непристойный снимок и надеяться, что он пришлет тебе свой.
– Какой ты неоригинальный! – Не позволю омрачить вторую встречу с любовью моей жизни. – А если я не хочу рассылать по сети свои гениталии, что тогда?
– Тогда принять холодный душ – и баиньки.
Не самое плохое предложение. Я поняла, что свободная интерпретация некоторых пунктов списка может привести к большому разочарованию. Цели всегда нужно четко формулировать.
– А если отправить ему сообщение?
Из папки Итана я не смогла выжать ничего, кроме маленькой фотографии, но успела придумать ему целую жизнь. На снимке только он и собака, поэтому я решила, что он не женат, а пес тут в качестве символа его доброго нежного сердца и стремления к здоровому образу жизни. Я тоже могу полюбить такой образ жизни. Если возьмусь за себя как следует. Шорты и футболка ни о чем не говорят, волосы он подстриг – правильно, мода на челки до носа закончилась вместе с двадцатым веком, – но глаза остались прежними. Улыбка была прежней. Я вдруг ощутила сильнейшее желание написать: «Рейчел плюс Итан», – и поставить: «Возьми меня, беби, еще раз». Хотя я и не покупала этот сингл. Да и сам альбом. Кхе-кхе.
– Хочешь отправить ему сообщение? – спросил Мэтью.
– Я хочу за него замуж.
– Это лучше придержи для второго сообщения, – посоветовал мне друг.
Захваченная мыслями о воображаемой жизни Итана, я услышала, что в замке повернулся ключ.
– Эмили пришла, – сказала я Мэтью. – Пойду чайник поставлю.
– А я, значит, уже не нужен, – обиделся он. – Меня используют и выбрасывают, стоит жене вернуться домой.
– Давай возвращайся к непристойным играм, от которых я тебя отвлекла своим звонком, – рассмеялась я. – Пока, Мэтью! До свидания, безымянный и безликий незнакомец!
– Пока, привет супруге. – И он повесил трубку.
Я закрыла ноутбук и достала салфетку. Надо с ней побережнее обращаться. Всего два дня прошло, а она уже совсем истрепалась. С другой стороны, прошло только два дня, а я уже выполнила две задачи. Трансформация идет полным ходом, и я нашла свою первую любовь.
– Эм! – крикнула я с дивана. – Какие планы на утро?
– Отоспаться, – ответила Эмили, крепко державшаяся за дверной косяк, словно боялась упасть. – Представь, я ходила на деловую встречу. Думала, сдохну. Клянусь, сегодня я бы согласилась на ядерную бомбу с «Китти-Китти», если бы ее выкрасили в цвета «Пантон-264»[29]29
«Пантон-264» – стандартизованная система подбора цвета (разноцветные «веера»).
[Закрыть], а сверху налепили кошачью морду. А у тебя?
– Я назвала супермодель тупой коровой, перекормленной сексом, и вылетела со съемочной площадки, – сказала я, оборачиваясь, чтобы получше рассмотреть подругу.
– Здорово. – Эмили отделилась от косяка и скрылась в свободной комнате. – Твой день был круче.
