Текст книги "Я люблю… тебя!"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
– Господи, неужели мы это делаем? – простонала в Риджентс-парке Эмили, сунув голову между колен и потянув мышцы. – Тренировка значится в твоем списке дел, а не в моем!
– А ты обещала поддержку, – напомнила я. – Я ведь сказала, что приду на твое дурацкое благотворительное сборище завтра вечером, так что не выступай и беги.
– Еще даже девяти нет, ты, садистка. – Она скорчила ужасающего безобразия гримасу и сорвалась с места, сразу вырвавшись вперед. – Бегать-то зачем? Чем тебе йога не нравится – расслабляюще и приятно!
– А ты не забыла, как в воскресенье мы за два часа навеки опустили мой безупречный кредитный рейтинг? Когда красавчик из «Топшопа» вынужден был позвонить в мой банк и подтвердить, что это действительно я решила разориться в рекордные сроки?
– Я еще никогда так тобой не гордилась, – кивнула она.
– Можешь погордиться, что кроссовки у меня уже были и это не стоило нам ни пенни.
Эмили с хрустом повела головой вправо-влево.
– Справедливо.
Я не поклонница утренних пробежек, но дела по списку надо выполнять, а бег был единственным видом спорта, не требовавшим дорогой экипировки или даже купальников. Кстати, побегать утром в Риджентс-парке оказалось очень даже приятно. Я в принципе не жаворонок и не любитель тренировок, но утром в этом парке просто чудесно. Куда ни посмотри – отовсюду открывается прекрасный вид на Лондон, пробуждающийся для нового летнего дня. Невероятно, три солнечных дня подряд! Впрочем, согласно прогнозу, всю следующую неделю будет писать дождик. Мать специально позвонила мне сказать – услышала по Би-би-си и от своей шаманки. Я строго приказала себе не думать о том, что мама в конце концов будет добывать что-нибудь в шахтах для очередного храма Судьбы. Мне следовало сосредоточиться на своей новой жизни. На чудесной пробежке. «Стряхни паутину, Рейчел, проветрись, пусть кровь быстрее бежит по жилам!» В парке было очень красиво – деревья, трава. Приветливый пожилой мужчина с собакой, встретив нас, поздоровался. Прекрасно. Вот так должен начинаться день. Я вообще решила, что отныне так будет начинаться каждый мой день. Рыжая Рейчел занимается бегом. Огненноволосая бегунья, которая не позволяет себя третировать и лелеет нескромные фантазии о том, чем займется с Итаном Харрисоном в музыкальном классе.
– Мой брат вчера брякнул нечто странное. – Я побежала быстрее, чтобы нагнать Эм. Черт побери ее длинные ноги и спортивную подготовку! – Мы вспомнили о свадьбе нашего папаши, и Пол вдруг спросил, говорила ли я уже с тобой.
– Странно, – согласилась Эм, прибавив ходу. Бегать, оказывается, весело. Ну, пусть не весело, но тонизирует. – Может, он думал – ты забыла, а я должна тебе напомнить?
– Может, – запыхавшись, отозвалась я. Легкие уже горели, в боку кололо. – А ты не об этом с ним говорила в пятницу?
– Наверное, об этом и шла речь. – Эм смотрела вперед, не поворачивая лица, полускрытого пышным раскачивающимся конским хвостом. – Хотя вряд ли ты забыла бы о свадьбе собственного отца.
– Что это ты такая странная?
О-о-о… икры начало простреливать. Так, не сбавляем темп, сейчас все пройдет.
– Никакая я не странная! – возмутилась Эмили, наддав еще. – Закрой рот и беги!
– Тогда почему ты так кричишь, что даже вон та собака навострила уши?
Мышцы здорово пекло, но я решила не сдаваться – ни с пробежкой, ни с тем, что происходит у Эмили с моим братцем.
– Да просто так. – Подруга немного замедлила бег, но лишь пока мы не поравнялись, оказавшись плечом к плечу. – Пол предложил мне тоже пойти, чтобы составить тебе компанию.
– Мне компанию?
– Тебе.
– А на Мэтью его любезное приглашение не распространилось?
– Нет.
Сбавив темп, я бежала несколько минут молча. Мышцы начали расслабляться. Эм, ничего не говоря, трусила рядом.
– И что ты ему ответила? – спросила я, когда нас обогнала пара пенсионеров. Меня это ничуть не уязвило.
– Что пойду, – ответила она тихо.
– А в качестве кого ты туда собралась? – Я впилась взглядом в дорожку перед собой. Расслабившиеся было мышцы вдруг напряглись, но это же нормально, не правда ли?
– В качестве девушки Пола, – сообщила Эмили. – Ему некого было пригласить, и я согласилась.
Не знаю, оборвалось у меня все внутри сначала или болезненная судорога успела первой скрутить мне икру, но, не успев опомниться, я оказалась на заднице на мягкой травке, схватилась за ставшую каменной ногу и издала самые некрасивые звуки.
– Ох, надо же! – Эм тут же оказалась возле меня на коленях. – Потри. Разотри голень. Это все молочная кислота. Ты, наверное, плохо размялась.
– Ты что, правда пойдешь с моим братом на свадьбу моего отца? – спросила я сквозь слезы, в три ручья заливавшие лицо. – При том что знаешь его как облупленного?
– Если не хочешь, не пойду, – мгновенно нашлась Эм. – Я как-то не подумала. Мы разговорились после той разборки с Саймоном, Пол предложил, я согласилась, а потом не сообразила, как тебе сказать; ты же знаешь, какая я дура. Я ведь его… В общем, он мне нравится, а больше в жизни никто не нравился, и непонятно, что с этим делать, потому что это же Пол, но все равно, я… Не представляю, что еще сказать.
– Он мой младший брат! – возопила я. – Он омерзителен!
– Да, ты права! – заорала она в ответ. – Хорошо, откажусь!
Когда боль в ноге начала утихать, я посмотрела на лучшую подругу, сидевшую с совершенно убитым видом. Ничего, переживет. Мне лучше знать, какая скотина мой братец. Да что же это судьба меня так бьет? Мало того что бойфренд объявил меня затхлой занудой и выбросил, как ненужную вещь, напоследок переспав без всякой страсти и прихватив мою зубную пасту, так еще и родной брат уводит у меня лучшую подругу! Я рухнула спиной в траву, чудом не угодив в свежую собачью кучку (тщательно зарытую). Ф-фу! Оказывается, бегать вовсе не райское наслаждение. Я вновь села и покачала головой. С другой стороны, мы все взрослые люди, я не могу запретить им встречаться. Иисусе, эта свадебка обещает и так стать позорищем столетия, а теперь еще придется весь день смотреть, как младший братец лапает мою лучшую подругу. Тетка Беверли будет в восторге!
– Черт с тобой, не отказывайся, – угрюмо буркнула я. – Вот жизнь! У тебя есть кавалер на свадьбу моего папаши, а у меня нет. Только не вздумай просить Мэтью! Это все равно что я распишусь в собственной несостоятельности.
Просияв, Эм кинулась мне на шею и крепко обняла:
– Да крутом миллионы мужчин, выбирай любого!
– Придется в скором времени, – сказала я, вставая и сдерживая рвотные позывы. Я добегалась до судорог и тошноты при мысли о союзе моего брата с лучшей подругой. Кинуться, что ли, в «Старбакс» и утопить тоску в маффинах?.. – Что, есть идеи?
– Сколько хочешь, – кивнула Эм, жестом предлагая идти. Чертова нога. Чертова тренировка. Чертов список! – Могу повести тебя сегодня в бар, и ты уйдешь домой с тем, кого выберешь. Знакомиться нетрудно, нужна только абсолютная уверенность в себе, но если начать с вопроса: «Эй, ты не хочешь пойти со мной к отцу на свадьбу через две недели?» – большинство парней не клюнут. Разве что ты будешь в этот момент в чулках с поясом и сопроводишь предложение парой ваучеров на минет, и то – не знаю, не знаю…
– Но я же внесла это в список дел! – взвыла я. – Мне придется выполнить пункт!
– Кстати, как с ним дела, – спросила Эмили, – со списком? На каком мы этапе?
Сохраняя непроницаемый вид, я попробовала ускорить шаг. Ничего не получилось. Черт! Все-таки я не прирожденная бегунья.
– В воскресенье все было замечательно, – сказала я. – Волосы, одежда и остальное. Я словно на седьмом небе побывала. Всякий раз, как надеваю что-нибудь из новых вещей, мне кажется, для меня нет ничего невозможного. Может, это глупо, но я не высказала бы Дэну все, что о нем думаю, без этого моего… перерождения. А вчера в «Фейсбуке» я отыскала Итана – вау!
– Кандидат для появления на папиной свадьбе?
– Нет, ему далековато добираться из Торонто.
– A-а… далекий канадский друг. – Эм потуже стянула огромный конский хвост. – Ты ему написала?
Я помотала головой:
– А смысл? В списке сказано – найти первую любовь, и ничего больше. Честно говоря, мне настолько понравилась фотография, что живого общения я просто не выдержу. Да и не были мы особенно близки – так, знали друг друга, и все. По-моему, писать ему неприлично.
– Ничего подобного. Небольшой роман онлайн – то, что доктор прописал, – заверила Эм. – Обнулить эмоции, освежить навыки флирта…
– Ну, не знаю. – Мне почему-то хотелось спорить. – Есть о чем подумать. У нас всего десять дней на татуировку, прыжок с тарзанки, мелкое преступление, отлов кавалера к папиной свадьбе, письмо Саймону с детальным изложением мыслей о его козлиной натуре, покупку неприлично дорогой вещи при отсутствии денег и поездку в страну, где я еще не бывала.
– Ну и ничего страшного. – Эм вдруг припустила вперед. – Раньше начнем, раньше закончим.
Пробежка длилась еще семь минут, прежде чем Эмили объявила, что с нее хватит, и свернула от Риджентс-парка к автобусной остановке. Не могу сказать, что я возражала. День обещал быть напряженным – я решила полностью посвятить его списку. Мэтью выбросил из квартиры все оскверненное прикосновением Саймона, и там стало непривычно пусто, зато я могла сидеть за столом в третьей (прежде ничейной) комнате, не рискуя невольно зацепиться взглядом за его кроссовки, недопитую бутылку водки или – Боже сохрани! – трусы, которые забыли постирать. Ну почему мужчины не могут сами добраться до стиральной машины? Ходят упорные слухи, что в Нью-Йорке стиралки в квартирах держать запрещено и девушки вынуждены встречаться с парнями, которым приходится спускаться в прачечную, чтобы простирнуть пару предметов белья. Бродят, бедняжки, наверное, по улицам в полном одиночестве.
Отодвинув штору, чтобы впустить летнее солнышко, я расположила перед собой на столе список дел, ноутбук и кружку с горячим чаем. Итак, займемся делами. Мне даже захотелось стянуть волосы в узел и нацепить очки, хотя я прекрасно вижу, но «боб» слишком короткий даже для маленького хвостика.
– Ну и где мы? – спросила я, внимательно просматривая список. Нет, ничего не изменилось. Отхлебнув чаю, я сделала задумчивое лицо а-ля Кэрри Брэдшоу и уставилась через окно в сад. Смысл списка в том, чтобы нагнать упущенное, показать, как хорошо быть независимой (одинокой), и открыть для себя новые возможности. Пока я вышла в минус с банковским счетом, перепачкала головой три белые наволочки и ненароком разбудила в себе сексуальное влечение. Видимо, это важные вехи на пути к достойному, сладостному одиночеству. Я не была уверена, что к плюсам можно отнести и первое в жизни увольнение, но все происходящее в жизни нас чему-то учит. Хотелось верить, что вывод из этого такой: «Я зла как черт и больше не потерплю хамства», – но «Молчи, чокнутая, а то через полгода под мостом окажешься» подходило больше.
Взяв сотовый, проверила пропущенные звонки. Один от мамы, к нему прилагалась длинная речь на автоответчике (из лучших побуждений), один из банка – видимо, с вопросом, как это мне в голову пришла идея потратить сразу все сбережения, и три звонка от моей агентессы, причем первый поступил через час после Ана-гейта. Ничего, справлюсь. Я взрослая. Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Я хозяйка собственной судьбы. Я готова. Глубоко вздохнув и сделав глоток чаю, я просмотрела несколько страниц на Asos.com, еще раз вздохнула, снова отхлебнула чаю – на удачу – и нажала перенабор.
И сразу нажала отбой и открыла «Фейсбук».
Папка Итана за последние двенадцать часов ничуть не изменилась. Что ж тут удивительного, учитывая, что я увидела только одну фотографию и узнала, что он живет в Торонто. Кнопка «отправить сообщение» в правом углу подмигнула мне.
«Давай, – словно шептала она. – Что тут страшного? В худшем случае он просто не ответит, а в лучшем – ты встретишься со своей судьбой!»
Палец завис над кнопкой беспроводной «мышки». Одно нажатие. Одно сообщение. Это же просто сообщение! Сколько сообщений в «Фейсбуке» я получила от бывших соучеников по средней школе? Ну да, я не ответила на большинство из них, но ведь с их отправителями я не делила «Твикс» в поездке в Лондонскую филармонию четырнадцатого августа двенадцать лет назад. А это вам не пустяки. Итан обязательно вспомнит. Он вспомнит, как я сидела через проход (и на два кресла позади) от него. Он не сочтет меня ненормальной. Но на всякий случай я придирчиво пересмотрела свои выложенные фотографии и убрала все потенциально непривлекательное. Я стерла хеллоуиновские дурачества, где была одета Фрэглом[30]30
Фрэгл – персонаж «Маппет-шоу».
[Закрыть], фотографию, где я перебрасываю Мэтью через плечо, а также мои снимки в бикини – пусть Итан сам, лично, составит мнение о моей фигуре, когда до этого дойдет. Всего лишь одно сообщение!
Я открыла диалоговое окно и напечатала: «Привет». Привет. Так нормально? Ничего? Ведь нельзя же углядеть сексуальную озабоченность в этом простом слове?
Так, вернемся к сообщению. «Привет, Итан, – начала я. – Не знаю, помнишь ли ты меня. В детстве мы вместе играли в школьном оркестре».
Бр-р-р! Стереть, стереть, стереть. В детстве? А теперь я засушенная старая карга, которая никому не нужна, отыскала тебя в Интернете, потому что ты мой последний шанс? Как вам такой вариант?
– В «Дейли мейл» постоянно пишут, что «Фейсбук» разрушает браки, – взвыла я в голос. – Ну почему все так сложно? – Может, Мэтью прав и текстовые сообщения нужно предварять непристойной фотографией? «Эй, Итан, зацени мои сиськи! С любовью, Рейчел. Целую, обнимаю». Просто кошмар, невозможно отправить сообщение, чтобы не показаться озабоченной хищницей или унылой неудачницей. Пока я не решу, что предпочтительнее, буду только смотреть на его мужественное лицо на снимке. Я открывала рядом свою фотографию – прикинуть, как мы смотримся рядом. Смотрелись мы хорошо. Мои метания еще превратятся в анекдот, будем внукам рассказывать: «А знаешь, до того как твои баба и деда познакомились, бабуля вырезала себя из фотографии со второй свадьбы своего отца, где ее платье немного смахивало на свадебное, и вставила в фото твоего деда». Саймон однажды сказал мне, что многие его знакомые используют «Фейсбук» в качестве порнозаменителя, когда у них выдается несколько спокойных минут. Не знаю, что хуже – мастурбировать, глядя на девушку на отпускных снимках, или шуровать в «Фотошопе», мастеря свадебные фото. Получилось. Получилось!
Пристыженная, я решила, что настало время для моего наказания, и, взяв телефон, набрала номер.
– Вероника Мантл, – ответила она на первом звонке. – Чем могу помочь?
Так-так.
Во-первых, Вероника не могла не узнать мой номер. Во-вторых, все шесть лет, которые она пробыла моим агентом, ее реакцией на мой звонок становилась фраза «Какого хрена тебе надо?» или «Дорогая, у меня великолепная новость». Так что, похоже, она недавно приложилась где-то головой и стала совершенно другим человеком или это забавная шутка. Понятная только ей.
– Вероника, это Рейчел.
Молчание.
– Рейчел Саммерс.
– Не может быть! – ответила агент. – Рейчел Саммерс мертва.
Так-так, снова.
– Что ты, с чего ты взяла? – нервно засмеялась я. Получилось похоже на слабый птичий клекот. – Вчера мне было плохо…
– Еще бы! – На клекот Вероника не отреагировала. – Но если Рейчел не умерла, она бы давно ответила на мои звонки. Или уже подбегала бы к канадской границе, не дожидаясь, пока я приеду к ней домой и сверну шею.
Последние слова прозвучали так отчетливо, что я невольно обернулась на дверь, боясь увидеть тарантиновскую киллершу.
– Верю, – пробормотала я, делая успокоительный глоток чаю. – Но Рейчел не умерла, ее бросили.
– Я тебя еще не бросила. – Голос Вероники был пугающе приветливым. – Ну нет. Если Рейчел объявится живой, я не оставлю ее до тех пор, пока ее не кинет в жар и в холод, пока она не заплачет как дитя и не взмолится о пощаде. А вот потом, если очень повезет, я поддам ей под извиняющуюся задницу, и она больше ни дня не проработает в своей, надеюсь, короткой и безрадостной жизни. Ты хоть понимаешь своей башкой, на что мне пришлось пойти, чтобы как-то взять под контроль последствия твоей, мать твою, истерики? Сколько задниц мне пришлось вылизать? Я думала, мне Ане член сосать придется, чтобы она успокоилась. А ведь у нее члена нет, Рейчел. Как же мне быть? Не подскажешь, где ей вместо этого отсасывать?
Вероника никогда не боялась резких выражений.
– Не знаю.
– Поэтому хрен я тебя еще брошу. Можешь уже начинать униженно извиняться. Я скажу, когда пора заткнуться, зараза ты этакая.
– Я имела в виду, меня бросил Саймон, – прошептала я. – И прости меня, пожалуйста. Прости, пожалуйста, прости, пожалуйста, прости, пожа…
– Что? Что такое?
Интересно, оборвать меня на полуслове – это то же самое, что велеть заткнуться?
– Рейчел, что ты только что сказала?
– Меня бросил Саймон.
– Когда?
– В субботу.
– И в понедельник ты вышла на работу?
– Да.
– Зная, что придется работать с этим г…ном?
Интересно, она про Дэна или про Ану?
– Да.
– В таком случае… Что я могу для тебя сделать, любовь моя?
Я на секунду отняла трубку от уха и с недоверием посмотрела на номер на дисплее. Может, я нечаянно набрала свою маму?
– Серьезно?
Я не ловила Веронику на слове – просто убедилась, что меня неожиданно не кокнули, мгновенно отправив в персональный рай, где жизнь вдруг стала легкой и приятной.
– Давно надо было, черт, мне позвонить. – Громкость Вероника сбавила с одиннадцати примерно до восьми с половиной. Хороший знак. – На хрен было уходить с площадки? Но раз ты раньше никогда не вы…ла такие штучки, ты, моя личная сучка, на этот раз я все забуду. Ты знаешь, что Ана трахается с Дэном?
– Да. – Я перестала настороженно ждать, что из дверной щели для корреспонденции высунется ствол карабина, и вернулась к чашке с чаем. – Составляют оригинальный букет из ЗППП[31]31
ЗППП – аббревиатура от термина «заболевания, передающиеся половым путем».
[Закрыть], чтобы подарить друг другу.
– Ну, на этот раз ты его благодарить должна, – отозвалась Вероника. – Он ее уговорил. Можешь послать ей цветы, но упаковка презервативов в ассортименте, наверное, будет лучше. С бородой и усиками, все ради ее удовольствия.
– Мило. – Я вздрогнула и скрестила ноги.
– Еще я даю тебе ваучер под названием «Пойдем развлечемся, забив на расходы». Ты сейчас свободна?
Вероника действительно прекрасный агент. Если бы она не сказала моей матери в мой день рождения три года назад, что все, что ей надо, – куда-нибудь сходить и толком потрахаться, а потом не включила на всю громкость «Я трогаю себя» на караоке, то я даже назвала бы ее своей подругой.
– У меня с субботы жуткое похмелье. И с воскресенья. – Для алкоголя было слишком рано. – Но кое с чем ты правда можешь мне помочь.
– Только учти, я убивать не умею, – понизила она голос. – Смотри не спали меня в обществе.
– Да, понимаю, люди совершают самоубийства по твоему приказу. – Я взялась за список – наудачу. – Нет, я думала, вдруг ты сумеешь устроить мне заграничный контракт? Хочу куда-нибудь съездить.
– Хм… – Было слышно, как у нее зашелестели кнопки клавиатуры. – Ну, из задницы я тебе заказ не вытяну – за бугром мало кто тебя знает… Исключительно по твоей, дура, вине!
– Я понимаю, – сказала я. – Но мне необходимо вырваться отсюда. Что хочешь: шоу, фотосессии, выездные съемки, – что угодно.
– Ты сто лет не работала на натуре!
Не будь Вероника моим агентом, из нее получился бы превосходный механик. Все бы стонали от ее: «И вон та уплотнительная прокладка мне тоже не нравится!»
– Дэн из-за тебя на г…но изошел, а у него, между прочим, есть заказ на работу в Сиднее через пару недель. Я могла подсуетиться и послать тебя, если бы он захотел. Редакторы ради него на все согласны.
Только подумать – опять Дэн!
– Дай мне пару дней, ладно? – произнесла Вероника довольно уверенно. – А до тех пор не бери в голову. Развлекайся, позволь кому-нибудь за тобой приударить, переспи с каким-нибудь качком, который не сможет поехать к тебе домой. Свобода – это класс, Рейчел. Женщинам теперь и члены не нужны – и так руководим, как мужики. Мы говорим – кто, мы говорим – когда, мы говорим – где и как. Зачем бойфренд, если у тебя яйца больше?
Я попрощалась, допила остывший чай и остаток дня пыталась не думать о размере мошонки Вероники Мантл.
Глава 10
– Ре-э-э-йчел… – Чьи-то пальцы слегка побарабанили по моей макушке. – Вставай-вставай, хватит баиньки.
До конца жизни не прощу Мэтью, разбудившего меня на самом интересном месте сна с участием Итана Харрисона, нотного пюпитра и ряда действий, которым в шестнадцать лет я бы ужаснулась, потому что мама говорила – этим занимаются только распутницы, причем даже не гостьи программы Джейн Макдоналд[32]32
Джейн Макдоналд – британская актриса, ведущая телешоу «Распутницы».
[Закрыть], а настоящие проститутки вроде бывшей барменши из «Улицы Коронации» или героини фильмов Нолана[33]33
Кристофер Нолан – англо-американский режиссер, сценарист и продюсер.
[Закрыть].
Вставать мне не хотелось. После разговора с Вероникой остаток дня я наводила порядок в шкафах, оттащив весь хлам в магазин секонд-хенд и привезя на тележке три банки эмульсии, два ребристых подноса для валиков и разнообразные кисти из «Би энд кью»[34]34
«Би энд кью» – сеть розничных магазинов в Великобритании, предлагающих товары для ремонта своими силами.
[Закрыть]. Я успела наклеить малярную ленту по контуру оконной рамы, и на этом силы меня оставили. В чем я винила пробежку. Точнее, марафон.
– Который час?
– Почти десять. – Отобрав подушку, с которой я спала в обнимку, Мэтью огрел меня ею по голове. – Поднимай задницу. Нам надо успеть к пол-одиннадцатому – это единственное время, куда они нас втиснули.
Ну хоть кофе принес в качестве компенсации насилия. Я кое-как уселась и протянула руку за дозой кофеина, не продрав толком глаза.
– Превосходное соотношение сахара и кофе, – пробормотала я между огромными глотками.
– Раз ты в самом начале нового пути, тебе еще можно вылеживаться в кровати. – Схватив за локоть, Мэтью потянул меня вверх. – Но сегодня у нас назначена встреча.
– Надеюсь, не для подбора какого-нибудь кошмарного противозачаточного средства? – Я с опаской протерла глаза. – Куда мы идем?
– Если я скажу, это больше не будет сюрприз. – Он выхватил у меня чашку кофе и поднял высоко над головой.
Опять разводка.
Второй слабостью Мэтью – ну, кроме мужчин – я бы назвала пристрастие ко всякого рода сюрпризам. Выдернув из кровати меня, а Эмили оторвав от компьютера, он отказался посвящать нас в какие-либо подробности. Все, что нам было известно, – придется идти пешком двадцать минут. Когда мы остановились у высоких черных двойных деревянных дверей, я уже настолько выдохлась, что была согласна на все, лишь бы разрешили немного посидеть.
Однако сюрприз и вправду оказался ничего себе.
Мы стояли у дверей тату-салона.
– Неужели я это делаю? – спрашивала я, глядя то на Эмили, то на Мэтью. – И мне это не снится?
– Не снится, – подтвердил друг. – Только не ты, а мы. Я тут раздумывал о списке и решил, что ты права. Мало веселого сидеть и хандрить, поэтому я тоже решил подключиться. По-быстрому удалось организовать только тату. Тарзанку придется ждать несколько дней.
Я кинулась к нему с распростертыми объятиями.
– Боже, как здорово! Это я не про прыжок с моста с веревкой на щиколотках. – Мои рыжие волосы, казалось, встали дыбом – такое волнение меня охватило. А еще говорят, нет дружбы на свете! – Неужели мы сделаем себе татуировки?
– А мне-то зачем? – Эмили сунула руки глубоко в карманы своего кардигана. – Ненавижу иглы.
– Потому что мы – одна компания. – Мэтью прижал ее к себе, несмотря на сопротивление. – И потому что у тебя, блин, уже есть одна!
Эмили показала ему средний палец.
– А что мы выберем? – спросила я, сгорая от нетерпения войти и запятнать кожу чернилами, прежде чем меня покинет решимость. Честно говоря, было страшновато. Если Эм с уже наколотой татуировкой совершенно не горит желанием повторять опыт, насколько же это окажется больно в итоге?
– Мне хотелось чего-нибудь глубокого и многозначительного, – начал Мэтью, – вроде лица Джеймса Франко. Но больше этого мой художественный талант не осилил.
Он достал клочок бумаги с тремя пятилучевыми звездами, увитыми нежными завитками. У меня не хватило бы слов достойно описать эти художества, но выглядело роскошно.
– Где? – спросила я.
– На груди. – Мэтью постучал чуть выше сердца.
– На плече, – вздохнула Эм. – Наверное.
– Что? – Я попыталась представить тату на своей коже. На плече это будет как-то… не то.
– Ну не на заднице же? Смотри, как безвкусно, – сказал Мэтью, задирая футболку Эмили и демонстрируя мне сложный спиральный узор на копчике.
– Отвали. – Эмили одернула край футболки, прикрыв пояс микроскопических джинсовых шортов. – Мне семнадцать лет было, тогда все такое же делали.
– Так и нацисты пришли к власти, – сказал Мэтью, отводя взгляд. – Все, уже наше время. Пошли.
– Больно! – завопил он через десять минут. – Не могу больше!
Эмили молча сидела на стуле в дальнем углу, а грузный татуировщик номер один трудился над ее третьей звездой. Мэтью лежал на кровати в центре комнаты, постоянно нарушая тишину.
– Правда, очень больно! – заныл он снова.
Грузный татуировщик номер два вздохнул и убрал иглу.
– Я предупреждал, что зона чувствительная. Уже почти все, ё-мое, либо заткнись и дай работать, либо я тебе на лбу напишу «кисейная барышня».
Мэтью стиснул зубы и кивнул мучителю, чтобы тот продолжал, – такая уж он у нас железная леди. Я тихо сидела у кушетки, предоставив Мэтью сжимать мою руку, хотя это грозило переломом. Мне пришлось ждать, пока освободится кто-нибудь из мастеров. Неужели все тату-салоны непременно должны быть с красными стенами, а татуировщики – с агрессивными прическами? Обстановку оживляли образцы прежних работ хозяев. Среди рисунков с большим преимуществом преобладали кресты, розы и огромные груди – видимо, в соответствии со вкусами татуированной популяции Лондона. А где же красивые тату, которые мы видим на знаменитостях? Или эта выставка служит предварительным тестом для тех, кто зашел в салон наколоть на щиколотке мультяшного цыпленка?
– Так, я закончил, – объявил толстяк номер один, сидевший напротив Эмили. – Перебирайтесь сюда.
– Отпусти! – прошипела я, выворачивая руку из цепкой хватки Мэтью, и храбро направилась к высокому табурету. Эм, волоча ноги, проковыляла мимо меня к свободному стулу. Она немного побледнела, но хотя бы не орала во всю глотку, как некоторые.
– Все нормально, – сказала она, вздрогнув, когда татуировщик накладывал повязку поверх свежего рисунка. – Вовсе не так страшно, как я ожидала.
Я объяснила мастеру, что хочу такой же узор, как у Эмили и Мэтью, но на левом запястье, причем изнутри, и закрыла глаза, когда он поднес к коже одноразовое бритвенное лезвие. Затем протер кожу антисептиком и выложил инструменты. Новые иглы. Новые чернила. Огромный, угрожающе жужжащий электроприбор, который пометит меня шрамами до конца жизни.
– Дышите глубже, это всего минута, – заверил он с улыбкой. Не считая лысины и многочисленных наколок в виде черепов и голых женщин, мастер казался довольно милым. – Поверьте, это вовсе не больно, просто как царапина.
– Все в порядке, – сказала я, стараясь не обращать внимания на бьющееся сердце и крепко жмурясь. Честно говоря, бритвы я боялась больше, чем иглы. Но это пока не включилась машинка с иголкой. Словно бор дантиста. Сверло, которое вонзится в нежную кожу на внутренней поверхности руки. – Я в норме.
Так и было – пару секунд. Затем началось жжение. А потом – четкое ощущение иглы, глубоко входящей в мою кожу. Так, значит, это правда – татуировки накалывают не рогом единорога? Черт бы все подрал!
– Ты как? – спросил над ухом Мэтью. Отсутствие стонов с кушетки означало, что у него-то все позади.
Я кивнула, показывая, что нормально, но выговорить ничего не могла. Сидеть в салоне и подвергаться пытке средь бела дня оказалось малоприятно. Но зато я делала себе тату. Я! Татуировку! Не иначе, скоро начну нецензурно обзывать учителя и курить за школьными гаражами.
– Ну тогда, раз ты не можешь двинуться, у меня есть прекрасные новости.
Господи, какие еще?! Сейчас Мэтью скажет, что переезжает в Мексику со своим Хосе, или будет участвовать в британском конкурсе талантов для готов, или что он беременный!
– Ты, конечно, в курсе, что мы с Эмили знаем твой пароль в «Фейсбуке»…
– Не припутывай меня к этому! – заорала подруга из другого конца комнаты. Толстый дизайнер номер один нахмурился, осуждая повышенные тона. Он явно был тонкой натурой.
– Нет, Мэтью, не в курсе. – Я стиснула зубы, приготовившись к худшему. У меня возникло ужасное предчувствие, по сравнению с которым иголка, проходящая сквозь кожу, – сущий пустяк. Кажется, я догадываюсь, что мой друг скажет.
– Тут один пустяк… Ничего неожиданного, во всяком случае. Я просто чуть ускорил события. Я написал пару строк Итану… – тут он отскочил назад, оказавшись слишком далеко для пинка, – от твоего имени.
– Как – от моего? – вырвалось у меня неестественно пискливо. С другой стороны, разве это не естественно, когда сквозь твою кожу протаскивают иглы? – Ты что наделал?!
– Ничего. Просто отправил ему сообщение с вопросом, не тот ли он Итан Харрисон, с которым ты играла в оркестре, и передал привет, вот и все.
Мне не нужно было смотреть Мэтью в глаза, чтобы понять: лжет, мерзавец.
– Еще что?
– Ничего, клянусь!
– Мэтью!
– Ничего! Но он прислал ответ.
Грузный татуировщик номер один закончил работу и улыбнулся.
– Готово, – сообщил он, стирая крошечную капельку крови и лишнюю краску. – Держите в чистоте, два раза в день смазывайте антисептическим кремом, и будете в шоколаде. А ему дайте ногой по яйцам – это самое то, что доктор прописал.
Я крепко обняла мастера вместо «спасибо», что, наверное, было чересчур, но посттатуировочные эндорфины уже бурлили в крови. Новая стрижка привела меня в восторг, а от татуировки охватила эйфория. Мне стало понятно, как увлечение тату перерастает в манию и люди покрывают себя узорами с ног до головы.
Все три тату были закончены. Я то и дело посматривала на белую повязку на запястье, Мэтью стоял очень довольный собой, а Эмили выглядела так, словно ее вот-вот вырвет.
– Пойдем на улицу. – Я обняла ее за талию и повела к дверям.
– Я заплачу, не беспокойся, – сказал нам вслед Мэтью.
– Еще как заплатишь, – пообещала я. – Об этом можешь не беспокоиться.
Когда Мэтью рассчитался, мы отправились на поиски самого свежего воздуха для Эм. К свободным скамейкам у галереи Тейт я подвела этих раненых бойцов в гробовом молчании. Я понятия не имела, что мне хочется сказать Мэтью. Прекрасно знала, что очень хочу сделать, но вот со словами вышла заминка. На три татуировки ушло чуть больше часа, и когда мы дошли до района Саут-Бэнк, солнце стояло уже высоко, подсвечивая лондонские достопримечательности.
– Как ты мог это сделать? – Я вцепилась в повязку, сосредоточившись на саднящей свежей татуировке, а не на растущем желании убить коварного друга. – О чем ты думал?
