Текст книги "Вне подозрений"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

* * *

Анна сидела в патрульной машине рядом с Дэниэлсом. Он то и дело звонил по мобильному телефону. В том числе и человеку, с которым обещал встретиться вечером в опере. Актер держался подчеркнуто небрежно, расслабленно и нисколько не волновался.

– Тут кое-что произошло, – мимоходом пояснил он собеседнику, – и я могу задержаться, но ты не беспокойся.

Затем он позвонил прислуге и дал указания по поводу покупки продуктов, а также попросил ее собрать вещи для сухой чистки. Когда он наклонялся и брал в руки мобильник, то старался как можно дальше отодвинуться от Анны. Дэниэлс обратился к ней лишь раз, извинившись, что невольно задел ее ногу.

Они подъехали к отделению и вошли в него через черный ход, надеясь, что не встретят по пути никого из сотрудников. Лангтон оставил Анну в комнате для допросов, а сам покинул отделение, решив дождаться адвоката Дэниэлса у входа.

После телефонных разговоров в дороге Дэниэлс не проронил ни слова. Он явно растерялся в незнакомой обстановке. В комнате стояли стол и четыре стула – по два с каждой стороны. На столе грудой лежали папки, в некоторых были фотографии.

Анна распорядилась, чтобы он сел спиной к двери, прямо напротив нее, и открыла записную книжку. Лангтон еще не вернулся, и у нее возникло впечатление, будто она находится вдвоем с Дэниэлсом целую вечность.

* * *

Эдвардом оказался Эдвард Радклифф, один из самых известных борцов-тяжеловесов в системе правосудия. А его апартаменты были столь же знамениты, как и его репутация.

Лангтон осведомился, не желает ли адвокат побеседовать с ним наедине перед встречей с клиентом.

– Несомненно. Прежде всего мне нужно выяснить, в чем тут суть. По-моему, вы поступаете крайне неэтично.

– Я просто защищаю вашего клиента. Алана Дэниэлса многие хорошо знают, у него есть имя. Поэтому мы не намерены устраивать шумный спектакль и расспросим его, не оповещая прессу и телевидение.

– О чем вы будете его расспрашивать?

– Я веду расследование серии убийств. Последней известной нам жертвой стала Мелисса Стивенс.

– Господи боже! – Адвокат больше не расхаживал у двери.

– Но у нас уже есть шесть других жертв, убитых, как мы полагаем, одним и тем же преступником.

– Немыслимо. Нельзя даже допустить, будто Алан мог быть как-то связан с этими несчастными женщинами.

– Я должен задать ему несколько вопросов. И если он сумеет на них ответить, я его сразу отпущу. Мы запишем разговор и заснимем его на пленку.

– Но вы не предъявите ему обвинение? И не арестуете?

– Это верно, однако я все равно обязан следовать процедуре.

Радклифф тяжело вздохнул и вскоре предложил Лангтону вместе пройти в комнату.

Дэниэлс и Анна ждали их появления и по-прежнему не разговаривали, если не считать, что она любезно спросила, не хочет ли он выпить чаю или кофе, а он не менее любезно отказался и попросил воды. Кассетный магнитофон и видеокамеру принесли в комнату и включили. Лангтон привел туда Эдварда Радклиффа. Дэниэлс встал и крепко пожал руку своему адвокату, севшему с ним рядом. Лангтон устроился около Анны и положил руки на стол. Магнитофон и видеокамеры заработали.

Лангтон назвал время и место, перечислил присутствующих в комнате допросов отделения полиции Метрополитен в Квиннз Парк – он сам, сержант Трэвис, Алан Дэниэлс и его адвокат Эдвард Радклифф.

Дэниэлс посмотрел на Радклиффа. Похоже, его немного озадачили эти формальности, но адвокат заверил клиента, что таков порядок и он имеет право на защиту.

Лангтон продолжил:

– Мистер Алан Дэниэлс согласился помочь нам в расследовании. Он не арестован и явился в отделение полиции добровольно. Мистер Дэниэлс, вам ничего не говорили о…

– Подождите минуту, – запротестовал Радклифф.

– Извините, – разъяснил Лангтон. – Я имел в виду вот что. Если бы вы находились под арестом, то могли бы не говорить ничего, способного нанести ущерб защите при слушании вашего дела в суде. Подобное упоминание стало бы крайне опасным. Ведь любое ваше слово может быть использовано как свидетельство против вас. – Он поглядел на Радклиффа. – Если, конечно, дойдет до этого.

Дэниэлс в замешательстве покачал головой. Пленка на магнитофоне начала крутиться, и он хмуро уставился на нее.

Лангтон немного подождал и задал первый вопрос:

– Мистер Дэниэлс, ваше настоящее имя Энтони Даффи?

Дэниэлс заморгал. И перед ответом тяжело вздохнул.

– Да-да, так меня звали.

Радклифф бросил на него взгляд и что-то записал.

– Вы поменяли имя согласно одностороннему обязательству? Или с помощью какого-то другого метода?

Дэниэлс растерянно откинулся на спинку стула.

– Довольно долгое время мы никак не могли вас выследить. Обращались ли вы в службу записей актов рождений, смертей и браков для законной регистрации вашего нового имени?

Повисла очередная пауза. Дэниэлс пристально поглядел на свои руки, поднял голову и спокойно ответил:

– Это случилось более пятнадцати лет назад. В то время был другой актер Энтони Даффи. Я не хотел, чтобы нас путали, и поменял имя. Тогда я находился в Ирландии. У них должны сохраниться документы. Да, верно, я урожденный Энтони Даффи. И все было сделано законно.

– Вашу мать звали Лилиан Даффи?

– Да, да, именно так. А уж могу ли я назвать ее матерью или нет, это другой вопрос. Меня воспитали приемные родители.

– Верно ли, что вашу мать убили?

Дэниэлс наклонился.

– А какое это имеет отношение к чему-либо?

– Будьте любезны, ответьте мне на вопрос, мистер Дэниэлс.

– Да. Мне сообщили, что она была убита.

– И вас вызвали на допрос в Главное отделение манчестерской полиции сразу после ее убийства?

– Господи, да мне было семнадцать лет, когда меня туда привели и сказали, что она мертва. Я вас умоляю!

Радклифф по-прежнему что-то записывал. Если услышанное и удивило его, то он ничем себя не выдал.

– Мы оба знаем, что дело не ограничилось вызовом в полицию. Было и еще кое-что, – заявил Лангтон. – Вас арестовали и допросили.

– Но меня тут же освободили. Почему вы об этом вспомнили двадцать лет спустя?

– Вас тогда допрашивали о предыдущей драке с матерью, о том, как вы ее избили?

– Что?

– Ваша мать утверждала, будто вы на нее набросились.

– Нет, это неправда. – Его глаза заблестели от гнева, и он повернулся к Радклиффу. – Меня ни в чем не обвиняли. Какого черта он завел этот разговор, Эдвард? Я пришел сюда с самыми добрыми намерениями.

Радклифф смерил Лангтона холодным взглядом.

– Ваши вопросы связаны с причиной появления тут мистера Дэниэлса?

– Я так полагаю. – Лангтон открыл лежавшее перед ним досье. – Прошу вас, посмотрите на эти фотографии, мистер Дэниэлс, и скажите мне, знакома ли вам хоть одна из заснятых женщин?

Он достал первую фотографию и повернулся к видеокамере.

– С помощью видеопленки я сейчас покажу мистеру Дэниэлсу фотографию Мэри Тересы Бут.

Дэниэлс увидел черно-белый посмертный снимок и покачал головой.

– Нет, я ее не знал, – твердо проговорил он.

Затем ему продемонстрировали одну за другой фотографии Сандры Дональдсон, Кэтлин Кииган, Барбары Уиттл, Берил Виллиерс и Мэри Мерфи. В ответ на очередной вопрос: «Вы знали эту женщину?» – Дэниэлс неизменно качал головой и заявлял, что никогда не был с нею знаком. Он сидел очень прямо, не сдвигаясь с края стула.

– Вы проживали по адресу: Шаллкотт-стрит, 12, в Суинтоне?

Дэниэлс кинул на своего адвоката беспомощный взгляд.

– Просто скажите «да» или «нет», Алан, – посоветовал тот.

– По-моему, да. До четырех или пяти лет и снова после того, как пробыл несколько лет у приемных родителей.

– Вы помните Кэтлин Кииган? Ведь она жила по тому же адресу?

– Я был ребенком. И, конечно, не помню, – огрызнулся он.

– А Мэри Тересу Бут вы помните? Она тоже жила в этом доме.

– Нет, не помню.

– Ну, может быть, вы припомните каких-то женщин, живших там?

– Нет. Я никого не помню. И уже сказал вам: тогда я был слишком мал.

– Спасибо. Не могли бы вы нам сообщить, что вы делали ночью 7 февраля этого года?

Дэниэлс закрыл глаза и вздохнул.

– Когда?

– В субботу, 7 февраля, между одиннадцатью часами вечера и двумя часами ночи.

– Вероятно, спал. Весь февраль я снимался в кино и фактически не выезжал из Корнуолла. Могу специально для вас проверить, но убежден, что так и было.

– Из Корнуолла?

– Да. Там шли съемки нового варианта «Ямайки».

– Я это приму к сведению, если вы сумеете подтвердить, что в тот день находились в Корнуолле.

Дэниэлс ответил, что его агент представит полиции точное расписание. Он недоуменно покачал головой снова повернулся к Радклиффу и заявил:

– Я не в силах поверить, Эдвард. Это немыслимо.

Адвокат ободряюще похлопал его по руке.

Фотографию Мелиссы Стивенс Лангтон положил на стол последней, поверх остальных.

– А с этой девушкой вы знакомы?

Дэниэлс закусил губу.

– Нет, нет. Не думаю. А как ее зовут?

– Мелисса Стивенс.

Дэниэлс пристально поглядел на снимок.

– Нет, я не знаю. Она что, актриса?

– Она была студенткой.

Лангтон собрал фотографии и аккуратно убрал их.

– Вы готовы к тому, чтобы одонтолог сделал слепок ваших зубов?

– Что? – Дэниэлс откинулся на стуле, не поверив услышанному.

– Это становится просто глупо, – раздраженно заметил Радклифф и постучал авторучкой по столу. – Вы привезли сюда моего клиента. Вы его не арестовали. Он ответил на все ваши вопросы. Полагаю, что на сегодня хватит. Ну, разве что у вас иная цель.

Лангтон уверенно объяснил, что если они решили полностью исключить Дэниэлса из числа подозреваемых, им нужно иметь четкое представление о его зубах. Когда Радклифф потребовал рассказать о проверках поподробнее, Дэниэлс дотронулся до его руки и возразил:

– Нет, погодите, Эдвард. Если они хотят меня протестировать, я это сделаю. Убежден, что у них есть серьезные причины, а иначе они бы меня сюда не привезли. Так что я выполню их просьбу и не потрачу время зря.

– Ладно, ладно. Вам еще что-нибудь нужно? – обратился к Лангтону Радклифф.

Через пятнадцать минут Дэниэлсу и его адвокату разрешили покинуть отделение. Актер остановился у открытой двери и окинул Лангтона грустным взглядом.

– Лилиан Даффи была больной женщиной, и я всеми силами старался забыть о своем раннем детстве. И если бы меня не воспитала одна на редкость добрая и отзывчивая семейная пара…

– Мистер и миссис Эллис? – предположил Лангтон.

– Да! – Дэниэлс усмехнулся. – А вы хорошо поработали и раскопали темные пятна в моей биографии.

– А до этого вас опекала Эллен Морган. – Ее имя не оставило Дэниэлса равнодушным, и Лангтон продолжил: – Мы с нею разговаривали.

Подозреваемый понизил голос:

– Что же, тогда вам известно, насколько моя жизнь изменилась к лучшему, когда меня забрали от Лилиан Даффи. Я пытался похоронить свое прошлое. И не думал, что меня так взволнуют эти воспоминания. Однако для меня теперь важнее всего другое – для прессы мое прошлое должно оставаться тайной за семью печатями.

– Таким оно и останется, и никаких причин для огласки нет, – заверил его Лангтон.

– Спасибо, я это оценил. Дело в том, что вскоре я буду сниматься в США, и любая гнусная статейка в прессе, особенно в желтой, которая только сплетнями и кормится, может нанести мне страшный ущерб. Например, я не получу визу, в то время когда моя карьера, по сути, только налаживается. И все затормозится или кончится крахом.

Эдвард Радклифф пробормотал, что им пора идти, и главный подозреваемый, бросив взгляд на Анну, покинул кабинет.

Лангтон снял пиджак и ослабил узел галстука. Анна стояла у двери, наблюдала и пыталась догадаться, что у него на уме.

– Они согласились побывать в стоматологическом отделе лаборатории завтра утром, – закинула она пробный шар.

– Это ничего не даст. Пустая трата времени, – угрюмо возразил Лангтон.

– Почему?

– Он вставил себе зубы. – Лангтон достал сигарету из пачки. – И теперь они у него просто безупречные. Я сразу это заметил, как только увидел его. – Он постучал по своим зубам.

– Может быть, мы обнаружим, когда он это сделал, – предположила она.

– Может быть, – согласился он и больше ничего не добавил. А после паузы распорядился: – Кстати, проверьте-ка его алиби. Съемки в Корнуолле?

– Будет сделано, – откликнулась она, приблизившись к столу. – Вы обратили внимание, как он называл Лилиан – или по имени, или просто «она»? Он не в состоянии произнести слово «мать».

– Да, – устало подтвердил Лангтон и зажег новую сигарету от недокуренной старой.

– По-моему, его речь в конце была хорошо продумана.

– Да, он же чертов актер, – пробормотал Лангтон. – Вероятно, позаимствовал ее из какого-то своего фильма.

– Мы можем позволить Майклу Парксу заняться этой видеопленкой? Посмотрим, какие тайны он в ней откроет.

– Да, – снова пробормотал Лангтон.

– Вы идете? Все собрались в ситуационной и ждут вашего отчета…

– Анна, убирайтесь отсюда, слышите! – вспыхнул он. – Оставьте меня в покое хоть на несколько минут! – Она изумленно уставилась на него. – Давайте уходите поскорее. Ради бога!

Анна вышла, громко хлопнув дверью. «Это уже превратилось в заразную привычку», – мрачно подумала она.

* * *

Через полчаса в ситуационной собралась вся команда. Лангтон появился позднее остальных, усталый и небритый. Настроение у него было подавленное.

– Верно. Мы привезли его сюда. Задали ему вопросы и отпустили. А слепки зубов нам ничего не дадут, он только что вставил себе новые.

Анна подняла руку.

– Да! – Он злобно уставился на нее.

– Дантисты обычно хранят слепки старых зубов, прежде чем сделать протезы и вставить их. Так что мы можем связаться с его…

– Да, хорошо. Вот вы и свяжитесь. Благодарю вас, Трэвис.

Лангтон тяжело вздохнул.

– Нам не хватает свидетельств. По правде говоря, нам нечего ему предъявить. Так что завтра начнем все снова. – Он показал фотографии мертвых жертв. – Мы должны переворошить каждое из этих дел, пока что-нибудь не отыщем. И если нам не удастся, то мы крепко влипнем. «Золотая» группа намерена заслушать рассказ об интервью с Дэниэлсом.

Он поглядел на подчиненных, а они ждали и надеялись.

– Положение у нас незавидное, и мы никуда не продвинулись. Но суть в том, – Лангтон сделал паузу и сунул руки в карманы, – что даже если нашу команду сократят ровно вдвое – а сейчас этот вопрос решается, – я все равно не собираюсь прекращать расследование и сдавать дело в архив. И буду бороться до последнего за эту ситуационную комнату, за наш штаб. Потому что искренне верю – Энтони Даффи, он же Алан Дэниэлс, и есть тот самый убийца.

В ситуационной послышался глухой шепот.

Он грустно и как-то по-мальчишески улыбнулся.

– Нам нужны надежные свидетельства, и тогда мы сумеем доказать это. Так что разделимся с утра на группы – и за работу. А теперь не мешало бы как следует выпить. Приглашаю всех в ближайший паб. Первый раунд за мной.

Анна наконец почувствовала скопившуюся за день напряженность. Она собрала вещи и поняла, что усталость взяла свое, а в пабе ей вряд ли удастся отдохнуть. В этот момент к ней подошла Джин.

– Ну и какой он в жизни? – с видом заговорщицы прошептала она.

Анна улыбнулась.

– Что же, он и правда хорош собой. Живет в фантастической квартире с роскошной мебелью. Обаятелен и умеет держаться. – Она нахмурилась, пытаясь осознать, не ошиблась ли в своих оценках.

– Продолжай, – подбодрила ее Джин.

– Я не могу сразу так глубоко вникнуть. В нем есть что-то загадочное. Словно он знает нечто, неизвестное нам. Какую-то большую, страшную тайну.

– Если босс прав и он убил всех семерых, то страшнее тайны и не придумаешь. – Джин наклонилась к ней поближе. – По-твоему, он сексуален?

– Не уверена. Но глаза у него замечательные. И когда он на тебя смотрит, то, кажется, проникает насквозь.

– Я точно приклеенная сидела у телевизора каждую субботу. Ты даже не представляешь себе, какой я была фанаткой. «Грешный город». Неужели ты не помнишь?

– Я тогда училась в школе, Джин.

– Да и я только кончила гимназию. Надеюсь, что мне удастся его увидеть, хоть мельком. Но как ты считаешь, он привлекателен?

Джин с такой жадностью расспрашивала о нем, что Анне стало ясно: если дело получит огласку и Алан Дэниэлс окажется к нему причастен, им не отбиться от журналистов. В любопытстве Джин было что-то назойливое, и она, несомненно, не одинока – тысячи подобных Джин начнут раскупать утренние газеты с последними новостями о Дэниэлсе. Одни лишь подробности его происхождения вызовут бум в таблоидах, и там их распишут на все лады. Возможно, он не покривил душой, произнося свою прощальную речь, и, конечно, он – человек незаурядный и достоин восхищения, если сумел создать себя заново, отринув тяжкое прошлое. Ну а если информация о его допросе просочится в прессу, то сможет разрушить ему жизнь. Ведь до сих пор он считался ни в чем не виновным.

– Как ты думаешь, это он? – Джин с интересом следила за выражением ее лица.

Анна покачала головой.

– Не знаю.

– А Лангтон, кажется, думает, что мы его нашли, – не отставала Джин.

– Мало ли что мы думаем, – возразила Анна.

– Не надо меня так шпынять, – отпарировала Джин. – Мне просто любопытно знать, что ты чувствуешь.

– Ну, уж если честно, мне было его жаль.

– Ага, значит, ты тоже на него запала?

Анна схватила свой кейс.

– Нет, я на него не запала, как ты выражаешься. И, во всяком случае, не важно, что я чувствую. Это несущественно. Спокойной ночи.

– До завтра, – откликнулась Джин.

Мойра тоже собрала вещи и кивнула в сторону уходящей Анны.

– О чем это вы секретничали?

– По-моему, она положила глаз на мистера Алана Дэниэлса, – прошептала Джин, нагнувшись над их столами.

Мойра хмыкнула, хотя не восприняла замечание Джин всерьез.

– Никаких шансов у нее нет, – таким же шепотом сообщила ей Мойра. – Ты же видишь, как наша малышка одевается. А к его услугам любая женщина в Лондоне.

– Вряд ли он на нее хоть раз посмотрел. Сильно сомневаюсь, – согласилась с ней Джин. – И с волосами у нее полный беспорядок. С ними нужно что-то делать.

Анна застыла как вкопанная за дверью ситуационной. До нее донесся их смех, когда она сдвинулась с места и спустилась по лестнице, с трудом сдерживая подступившие слезы.

* * *

Она накупила продуктов в супермаркете за углом от дома: кофе в зернах и банки с консервированными супами. Вернувшись к себе, Анна сразу расставила запасы по полкам. Затем настала пора стирки, а вслед за ней она отобрала одежду для чистки, тщетно пытаясь выбросить из головы пренебрежительные отзывы Джин и Мойры. Однако решила проверить свой «рабочий» гардероб и догадалась, в чем было дело: угольно-серая юбка в складку с соответствующим жакетом, две пары темно-коричневых брюк и еще одни, черные брюки.

– До чего же унылые вещи! Чертовски унылые! – пробормотала она. Анна была штатским детективом и сама разработала некое подобие формы. Ничто в ее гардеробе не свидетельствовало о личном стиле, блеске, какой-то изюминке, в том числе и обычные, расхожие туфли. В общем, она одевалась, как старомодная школьная учительница 1960-х годов, с горечью решила Анна.

Но ехидные реплики женщин словно застряли у нее в мозгу, и она снова вспомнила их, когда принимала душ. Мысли метались между ее гардеробом и очередной подходящей возможностью совершить покупки. Она обиделась, услыхав, что́ они думают о ее внешности, потому что это была правда. И пусть Алан Дэниэлс лишний раз не поглядит на нее, с этим еще можно смириться. Куда хуже, что так воспринимает ее едва ли не любой мужчина. В конце концов, после Ричарда Хантера, инспектора в отделе наркотиков Мет, у нее ни с кем не было серьезных отношений, да и его, похоже, больше интересовала деловая партнерша по обходам людных мест, чем молодая женщина, возникшая в его жизни.

Анна села и несколько раз взбила подушки, прежде чем улечься в кровать, но и это ей не помогло. Уснуть никак не удавалось. Она встала, села за стол в своей уютной крохотной кухне, выпила чаю и честно спросила себя, что же с нею произошло?

Затем взяла зеркало и критически оглядела свою прическу. Кошмар, а не волосы. С ними и впрямь нужно что-то делать. Отросли примерно дюймов на пять и, как отметил Лангтон, торчат пучками в самых странных местах. Она задумалась, уж не подстричь ли их покороче, а то они такие густые и, если отрастут еще на дюйм, непременно завьются кудрями, словно у младенца на старой рекламе мыла «Пиарс».

Анна твердо решила подстричься, как только у нее появится свободное время. И ей нужно будет полностью обновить свой гардероб, купив стильную одежду. Нет, ей нельзя превращаться в старомодную школьную учительницу. Когда она вернулась и легла в постель, то по обыкновению дотронулась до фотографии отца и ласково проговорила: «Спокойной ночи, папа».