Текст книги "Вне подозрений"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Им удалось продвинуться в четверг, когда где-то после половины пятого дня они получили разрешение на обыск.

Лангтон давно ждал этого момента. Он попросил присутствовать при обыске специалистов из отдела экспертиз, хотя никто не рассчитывал отыскать какую-либо судебно-медицинскую улику – ведь Дэниэлс никогда не убивал жертв в своей квартире.

На брифинге Лангтон пояснил: им нужно искать что-нибудь, способное связать между собой все преступления. Искать настойчиво и усердно.

Он распорядился, чтобы участвующие в обыске прибыли к дому Дэниэлса в ярких и заметных патрульных машинах. Баролли и Лангтон выехали в первой, а Трэвис и Льюис последовали за ними. Льюис беспрестанно звонил по мобильному телефону своей беременной жене, у которой подходил к концу девятый месяц, и ребенок со дня на день мог появиться на свет. Они собрались рядом с домом на Куиннз Гейт и узнали от двух круглосуточно дежуривших полицейских, что Дэниэлс был дома и наблюдал за их приездом. Один из этих постовых даже обратил внимание, что он стоял у эркера и глядел на них в окно. Четверо детективов плюс еще два эксперта поднялись по ступеням к парадной двери и позвонили. Им не пришлось воспользоваться селектором: дверь тут же с шумом распахнулась.

Когда Лангтон и сыщики вошли в холл, навстречу им двинулся Дэниэлс с сердитым и настороженным выражением лица.

– По-моему, вы превзошли самих себя и специально постарались, чтобы вас увидели во всем квартале. И какой грохот! Как будто вы стучали кузнечным молотом и пытались взломать дверь.

Лангтон протянул ему копию ордера на обыск. Дэниэлс внимательно прочел документ, а потом впустил их в квартиру.

– Что же, проходите, – бесстрастно проговорил он. – Но советую вам действовать осторожнее. Если вы причините мне какой-то ущерб, я подам на вас в суд. У меня очень редкие и ценные вещи, так что, повторяю, будьте как можно аккуратнее.

Дэниэлс показал тем, кто у него еще не был, куда надо идти, и процессия полицейских направилась в квартиру.

Когда он переступал порог, то сразу отрывисто спросил:

– С чего вы хотите начать?

– Где вам будет удобнее, – с холодной любезностью откликнулся Лангтон.

– Мне нигде не удобно, – саркастически парировал Дэниэлс. – Но, я полагаю, вы можете сперва обыскать спальню. – Он кивнул в сторону окон со стеклами-витражами. – А я пока продолжу работу в гостиной.

Он повернулся на каблуках и скрылся за дверью гостиной.

– Ну у него и дворец. – Баролли осмотрелся вокруг с благоговейным страхом, а Льюис тем временем в упор разглядывал старые картины и бросил через плечо:

– В этой его гостиной можно поместить всю мою квартиру.

Лангтон взволновался и решил поскорее обойти соседние комнаты. Он вышел в коридор, и остальные двинулись за ним по пятам. Путь привел их в маленькую, хорошо оборудованную кухню. Они увидели в сверкающих белых шкафах дорогую посуду, вилки, ложки, ножи и прочую утварь. Из-за карнизов шкафы освещались струившимися полосами света.

– Проверьте все это! – резким тоном приказал Лангтон Анне, и она принялась за работу.

Льюис открыл другую дверь и заглянул туда.

– Черт побери, вы только взгляните на его ванную, тут глубокая мраморная ванна, как во дворце.

Баролли и Льюис присоединились к нему и осмотрели дорогую, со вкусом обставленную ванную. На деревянных панелях стояли элегантные вазы с мылом, одеколонами и духами, а около них рядами выстроились свечи в широких серебряных подсвечниках.

Льюис оставил их в ванной и остановился у двери с цветными витражами. Когда он исчез за ней, Лангтон услышал его вздох: «Лучше идите сюда и полюбуйтесь».

Лангтон и Баролли поспешили к нему. Комната и впрямь оказалась роскошной – с огромным пианино, двумя бархатными диванами и стеклянным кофейным столиком, на котором громоздилась груда книг по искусству. Но сильнее всего их поразил потолок с витражами, заливавший разноцветной радугой большую квадратную комнату, обшитую белыми панелями.

– На кухне ничего нет. Похоже, что ею не пользуются, во всяком случае, прислуга, – доложила пришедшая к ним Анна. Трое мужчин промолчали, продолжая боязливо осматривать раритеты. – Холодильник забит свежими фруктами и овощами, и, боже мой, до чего же там красиво! – восторженно добавила она.

– Поднимитесь наверх и начните обыск, – пробурчал Лангтон.

Анна осторожно взобралась по узкой винтовой лестнице на верхний этаж, где находились две спальни – хозяйская с ванной и для гостей. Спальня Дэниэлса не уступала своими размерами нижним комнатам. Четырехспальную кровать из тяжелого дуба украшали бледно-зеленые покрывала. Стены также были выкрашены в бледно-зеленый цвет, и вдоль них тянулись ряды высоких – до потолка – гардеробов. Внутри одного из них она увидела вмонтированный туалетный столик с зеркалом, и на нем стояли духи и баночки с кремами. Комната показалась ей безупречно чистой, в ней пахло легкими духами.

Анна проверила висевшие костюмы, обшарила их карманы, обшлага брюк и оглядела стойки со сделанной на заказ обувью. Во все туфли поместили прочные деревянные распорки, чтобы в совершенстве сохранить их форму. Поношенными выглядели лишь бархатные тапочки с монограммами. Она обнаружила целых три пары – бледно-зеленые, по-королевски голубые и черные. Трудно было поверить, что эти элегантные костюмы и обувь принадлежали Энтони Даффи, сыну потасканной проститутки Лилиан.

Она перебрала и ощупала множество кашемировых свитеров и шелковых рубашек. На ночном столике у кровати лежали книги – в основном исторические, и все в твердых переплетах. Анна приподняла шелковое зеленое покрывало и увидела, что его оборотная сторона соткана из темно-зеленого кашемира. Да, Энтони Даффи знал, как надо жить. Однако ей бросилось в глаза отсутствие безделушек и памятных подарков.

В шкафу она осмотрела чистые и выглаженные простыни. В общем, в спальне она ничего не нашла. А эксперты обследовали ковер, на котором не оказалось ни пятен крови, ни вообще каких-либо пятен.

– Вы тут что-нибудь отыскали? – Лангтон стоял в дверях, и она подскочила от неожиданности.

– Нет, ничего. Я сейчас подумала: как странно, никаких памятных, личных вещей. Ну, знаете, фотографий…

– И внизу то же самое.

Лангтон приблизился к четырехспальной постели.

– На ней так и тянет отдохнуть, – ласково произнес он. – А под кровать вы заглянули? И под матрас?

– Да, – ответила она и покраснела.

– Как насчет верхнего этажа?

– Нет, туда я еще не добралась и как раз готовилась пойти, – солгала Анна.

Лангтон встал на кровать.

– Тут ничего нет.

Он спрыгнул и открыл дверь гардероба.

– Итак, начнем со следующей полки.

Он провел рукой по шелковым рубашкам и пробормотал:

– Симпатичные вещицы. И у него их вдоволь.

Анна вышла в узкий коридор за спальней и поднялась по другой, маленькой винтовой лестнице на последний этаж. Здесь все располагалось по-иному, хотя размеры комнат также были внушительными. Похоже, что наверху находились его библиотека и кабинет. Стол в кабинете был завален сценариями, документами и фотографиями, как правило, женскими, с написанными внизу от руки любовными признаниями. Она заметила и несколько фотографий интерьера, догадавшись, что это – характерное актерское суеверие и желание запечатлеть свое жилище. На столе стоял портативный компьютер, а в его ящиках разместились файлы с аккуратными надписями. В другом ящике хранилась электронная почта. Она начала разбирать документы и письма. В эту минуту на лестнице послышались шаги, и в кабинете появился Льюис.

– Да он со всеми знаком, верно? – Льюис обошел комнату по кругу, останавливаясь то у одной, то у другой картины.

– Вам не мешало бы прочесть его электронную почту. Вот уж кто не страдает от отсутствия поклонниц.

– Чтобы разгрести эти завалы, понадобится не один час.

Лангтон тоже поднялся наверх, и они увидели его на ступенях лестницы.

– Трэвис, мы тут уже все прочесали. Хватит. Ступайте вниз, в переднюю комнату. Туда, где он сейчас работает.

– Хорошо.

После ее ухода Лангтон осмотрел фотографии. Он помедлил и взял одну, на которой Дэниэлса засняли лежащим на яхте в обществе двух блондинок в крохотных бикини.

– Потрясающие женщины! – восхитился он.

– Вот почему я и считаю все подозрения бессмысленными, – откликнулся Льюис. – С какой стати мужчина, у которого под рукой такие красавицы, захочет иметь дело с грязными старыми проститутками?

Лангтон включил компьютер.

– Вот почему я и думаю, мы не за того типа ухватились, – повторил Льюис, продолжая исследовать файлы. А потом поднял голову. – Он говорил, что потерял снимки со слепками прежних зубов, не так ли?

– К чему ты это?

– Да вы только посмотрите, вот они. Рентгеновские фотографии плюс квитанции с оплатой и тому подобное.

– Мы их заберем. Дай-ка мне.

Лангтон проверил рентгеновские снимки, поднеся их к свету.

– Ну что же. Еще один небольшой шаг. Теплее, теплее. Мы чуточку продвинулись.

* * *

Анна постучала в запертую дверь гостиной, и Дэниэлс открыл ее.

– Я могу войти? – осведомилась она.

– Да, прошу вас.

Он отвернулся от нее, сел на диван, вытянув ноги, и снова стал читать сценарий.

– У вас прекрасный дом, – неловко заметила она.

– Благодарю вас.

Она смущенно принялась перелистывать журналы.

– Неужели визит к моему агенту был так необходим?

– Простите? – Она почувствовала, что он поглядел на нее.

– Я сказал, неужели визит к агенту был так необходим? Я поехал с вами в отделение. Почему вы просто не спросили у меня все, что требовалось узнать, когда я там был?

– Не думаю, что мы могли… – Она оборвала себя, и ее щеки зарделись от румянца. – Вам лучше спросить об этом суперинтенданта Лангтона.

Анна продолжала листать страницы следующего журнала, проверяя, не заложены ли между ними записка или обрывок бумаги.

Он склонил голову набок, изумленно посмотрев на нее.

– Что вы там ищете? Свидетельства обвинения в «Архитект Манфли»?

– Тут трудно что-либо предугадать, – откликнулась она с еле уловимой улыбкой и взяла со столика «Вог». – Вы когда-нибудь были женаты?

– Собирался. Но со мною нелегко ужиться, – ответил он и растянулся на диване. – Я просто помешан на чистоте. Но вы на это уже, наверное, обратили внимание.

– Да. – Она поднялась, подошла к полкам и выбрала наугад несколько книг. – В общем-то я и сама такая.

– Возможно, у меня выработалась подобная привычка, потому что в детстве я был лишен каких-либо личных вещей. Я всегда ходил в поношенной, секондхендовской одежде или и того хуже – в вещах с чужого плеча. Когда вас воспитывают приемные родители, они обычно заботятся о множестве других детей, и на вашу долю остается одежда в пятнах и дырах. Я возненавидел чужие запахи. Казалось, что все эти старые рубашки и брюки пропахли блевотиной или мочой.

– А у меня нет даже такого оправдания. Должно быть, это в генах.

Она по-прежнему искала, перебирая предметы, а он свесил ноги вниз и следил за нею.

– Вряд ли я сполна нагляделся на весь этот жуткий, лезущий из каждой щели хаос, но, знаете, было близко к тому. Я трачу уйму денег на чистку. И мои вещи всегда чистит одна и та же женщина: миссис Фостер. Она замечательно с ними справляется. Ухитряется вычистить любую складочку. Это мой пунктик и, если хотите, фобия. Могу дать вам номер ее телефона, вдруг вам понадобится что-нибудь вычистить.

– И какая же у вас фобия?

– Представьте себе, что вы заходите в белоснежную сверкающую ванную, а после бросаете взгляд под раковину и ванну. И, о ужас, там слои сажи.

Он пошутил, попытавшись воздействовать на нее своим обаянием. Она улыбнулась и подошла к каминной полке, понаблюдав за его отражением в зеркале с деревянной рамкой, пока он беззаботно болтал.

– В детстве я, случалось, не мылся месяцами, и иногда грязь у меня на шее бывала задубевшей и плотной, точно сажа под раковиной и ванной. Я долгие годы не знал, что голову нужно мыть. Вы способны в это поверить?

Она двинулась к столу за диваном.

– Там, на Шаллкотт-стрит, жило много женщин. Неужели никто из них не мог за вами присмотреть?

Он опустил подбородок на руки и взглянул на нее.

– А ваши родители живы?

– Нет, увы, они уже умерли. И отец, и мать.

– Они любили вас?

– К счастью, да.

Теперь все его внимание было устремлено на нее, и она боялась, хоть украдкой, на него посмотреть. Она решила, что он необычайно хорош собой, а невероятные глаза делали его совершенно неотразимым.

– Кем они были?

– Мой отец служил в полиции. А мама была художницей.

Он не отводил от нее глаз.

– Я не знал своего отца. Полагаю, что, в сущности, она его тоже не знала.

– Вы когда-нибудь пытались его отыскать?

– А зачем? С какой стати мне бы захотелось с ним встретиться?

– Что же, когда у вас появятся дети, вам всем будет полезно знать свою родословную.

– Кем бы он ни был, сейчас он явится ко мне только за деньгами.

– Да, наверное, вы правы. – Анна приблизилась к столу рядом с ним. Он томно перевернулся на живот, продолжая следить за нею.

– Жизнь странная штука, не так ли?

Ей пришлось опуститься на колени, чтобы оказаться с ним совсем рядом.

Он наклонил к ней голову.

– Вам известно, что́ со мною станет, если в прессу просочатся сведения о полицейских из отдела убийств, устроивших обыск в моей квартире?

– Могу себе вообразить.

– Можете?

– Конечно. За последние пять лет у нас арестовали немало знаменитостей.

– Но их всех освободили, – отозвался он и снова поменял позу.

– Да, погубив их карьеру. А в вашем случае мы стараемся вести себя очень дипломатично.

– Не сказал бы, что визит к моему агенту – это дипломатичный поступок. Он не умеет держать язык за зубами. И сразу в панике позвонил мне. Это было крайне неприятно. Я почувствовал, как его адреналин сплетника и болтуна чуть не пробил крышу. Вы заметили, что у него и у его мерзкой собаки одинаковые глаза? – спросил Дэниэлс.

Она натянуто улыбнулась.

– Обедать с ним – худший вид наказания. Он повсюду таскает своего пса, водит его в рестораны, и тот сидит там под столом, пыхтит и урчит. Гнусная тварь.

«Дэниэлс очень занятный собеседник», – подумала Анна и попыталась дистанцироваться от него, отойдя в дальний угол комнаты.

– А вы замужем? – игриво полюбопытствовал он. – Извините, я не разобрал, как вас зовут. Представьтесь мне еще раз.

– Анна Трэвис. Нет, я не замужем.

– Анна, – оценивающе произнес он. – Анна – милое имя.

– Спасибо.

Он заложил руки за голову.

– Вы хотите подойти ко мне поближе и что-то поискать? Вынюхать рядом со мной?

Она сдержала улыбку, и он откинулся на подушке с изумленной ухмылкой.

– Очевидно, я имел в виду – под подушками.

– Да, очевидно. – Она тоже попробовала изобразить изумление. – Благодарю вас, да. Я лучше проверю диван.

Он поднялся.

– Я вам помогу. – И начал поднимать для нее подушки, разглядывая все, что находится под ними.

Они вдвоем переместили подушки, а затем повторили эту процедуру на противоположном диване.

– Видите, как мы оба аккуратны. Нам стоит пожениться, – пошутил он, стараясь уловить ее взгляд. – Анна, как вы видите, я пытался вам помочь, но все случившееся так болезненно и огорчительно.

– В этом я не сомневаюсь, – сочувственно кивнула она.

Он стоял совсем рядом с ней, и Анне сделалось как-то неуютно. Она ощутила запах его одеколона. Но он слишком крепко схватил ее за руку, и она не могла отодвинуться, невольно не обидев его.

– Я не совершал все эти страшные преступления. – На глаза его тут же навернулись слезы. – Вам же это известно, не так ли?

Она не знала, как ей реагировать.

Внезапно он отпустил ее и распростер руки.

– Неужели я бы рискнул расстаться с этим домом? Особенно сейчас, когда у меня наконец появились перспективы. Если этот новый фильм будет иметь успех в прокате, я смогу работать в Голливуде. До сих пор мне не удавалось попасть «в яблочко», но теперь мне нельзя упускать шанс. Понимаете, нельзя!

Она с надеждой поглядела на двери.

Он закусил верхнюю губу.

– Я виноват только в том, что скрывал свое прошлое. Я похоронил его, и если бы оно всплыло на поверхность, то…

– Мы намерены сохранить вашу тайну, – твердо заявила она.

Дэниэлс негромко засмеялся.

– В сравнении с вашей моя жизнь, должно быть, кажется очень мелкой и суетной.

– Нет.

– Вы, наверное, считаете, что я целиком завишу от материальных ценностей, и вас это печалит.

– Я вас понимаю, – беспомощно проговорила Анна. Одна часть ее существа отказывалась верить, что знаменитый актер, кинозвезда, ведет себя с ней столь открыто и даже бесцеремонно. Но другая – профессиональная – часть абсолютно не одобряла эту фамильярность.

Она встревожилась, когда он обнял ее за плечи.

– Анна, я хочу вам кое-что показать.

Когда она поменяла позу, он удивленно поглядел на нее.

– Я просто хочу вам кое-что показать.

Он по-прежнему держал одну руку на ее плече, а другой достал из заднего кармана изящный кожаный бумажник какого-то детского фасона.

Лангтон бесшумно открыл дверь и остановился на пороге, наблюдая за ними. Анна и Дэниэлс наклонили головы, едва не соприкоснувшись лбами.

– Я еще никому это не показывал, – нежно произнес Дэниэлс и продемонстрировал маленькую черно-белую фотографию мальчика с испуганными глазами. Его длинные волосы были тщательно приглажены, и она обратила внимание на мешковатые брюки и вязаный джемпер. – Это единственная детская фотография, оставшаяся у меня.

А напротив нее лежал его снимок в какой-то роли. На нем она увидела нынешнего Дэниэлса, загорелого, красивого и уверенно смотрящего вперед. Алан постучал по фотографиям.

– Понимаете? Они глядят друг на друга. И один живет в другом, внутри другого. Один утешает другого. Но оба они – причина и движущая сила моего честолюбия.

Раздался громкий кашель. Анна в растерянности отпрянула.

– Мы кончили осмотр, мистер Дэниэлс, – невозмутимо проговорил Лангтон и смерил Анну странным, неприязненным взглядом.

– Неужели? – небрежно осведомился Дэниэлс и вновь спрятал бумажник в задний карман.

– Да, сэр. Я взял с собой несколько вещей, и вам нужно будет за них расписаться. – Лангтон вошел в комнату. Проходя мимо Анны, он сурово кивнул ей.

– Вы не желали бы проводить меня по квартире и убедиться, что никакого ущерба мы вам не причинили? А вы можете вернуться в машину, Трэвис.

– Да, сэр.

Когда они двинулись к выходу, Дэниэлс поднял ее руку и поднес к своим губам. Она сконфуженно проследила, как он поцеловал ее.

– До свидания, Анна, – чуть-чуть игриво попрощался он. Анна покраснела до корней волос и выбежала за дверь. Выйдя на улицу, она обнаружила, что Льюис и Баролли уже уехали.

Она забралась на заднее сиденье патрульной машины и стала не без тайной дрожи ждать Лангтона. Когда он вышел из дома, она увидела, что Дэниэлс на какой-то момент прильнул к окну, но вскоре исчез. Лангтон открыл переднюю дверь, уселся и так громко хлопнул ею, что машина покачнулась.

– Какого черта вы это сделали? И зачем? – Он круто повернулся к Анне.

– Что именно? – заикаясь, спросила она.

Когда машина тронулась в путь, лицо Лангтона по-прежнему было сердитым, с резко обозначившимися скулами.

– Я полагал, что вы обыскиваете его гребаную комнату, Трэвис. А застал вас с ним, можно сказать, в обнимку. Он ведь держал руку на вашем плече. И я почувствовал, что вторгся в неподходящую минуту. А еще вы позволили ему поцеловать вашу руку. Как по-вашему, что вы делали?

Она сглотнула слюну.

– Что с вами произошло? За каким дьяволом и кому это надо? Ничего более непрофессионального я еще не видел.

– Если вы немного остынете, посидите спокойно и прекратите на меня кричать, я смогу вам ответить.

Лангтон уставился на нее.

– Он что, назначил вам свидание?

– Нет, он рассказал мне о своем детстве. Откровенно, без прикрас. А перед тем как вы вошли в комнату, ему захотелось показать мне фотографию.

– Какую еще фотографию, Трэвис?

– Похожую на ту, что нам показала его приемная мать, – черно-белую фотографию. А напротив нее у него в бумажнике лежала новая, теперешняя.

– В самом деле? И какой же вы сделали вывод? – торопливо осведомился он.

– Он говорил, что одно его детское «я» как будто живет внутри другого. Он также сказал, как боится потерять все, что сумел приобрести. Я подозреваю, что у него вновь пробудился страх того заброшенного, бездомного ребенка.

Лангтон поморщился.

– Ну, это все разные гребаные, блестящие психологические догадки, Трэвис. Я рад, что вы рискнули поступиться чувством собственного достоинства ради золота мудрости. Кстати, он не утверждал, будто этот заброшенный, бездомный ребенок и есть настоящий серийный убийца?

Она лишь угрюмо промолчала.

Через несколько минут Лангтон опять повернулся к ней и заговорил уже более мягко:

– Мы нашли рентгеновский снимок его зубов. Так что Дэниэлс солгал и он вовсе не был потерян.

Анна выглянула из окна машины, решив не говорить ему, что она подумала. По ее мнению, предельная аккуратность Дэниэлса означала только одно – он прекрасно знал, где лежат его вещи. И если бы у него в доме находилась какая-нибудь постыдная улика, он бы ее уничтожил.

Лангтон немного распрямился:

– Так что вы думаете после вашего разговора тет-а-тет с Энтони Даффи?

Она набрала в легкие воздух и глубоко вздохнула.

– Ему есть что терять. Он слишком много приобрел. Вряд ли он готов сейчас поставить свою жизнь на карту.

Последовала недолгая пауза.

– Ну и как, по вашей скромной оценке, он тот самый человек или нет?

– Нет. Я так не считаю. – Анна наклонилась к нему. – А вы?

– Мне понравился его гардероб, – грустно усмехнулся Лангтон.

– Вы уклонились от ответа. – Она тоже попыталась улыбнуться.

– И это все, что вы узнали, – подвел итог Лангтон. Он понимал, что они вполне могли вернуться в отделение с пустыми руками, и это было обидно.

Однако им удалось примириться, и всю дорогу в машине царило спокойствие.