Текст книги "Вне подозрений"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Линда Ла Плант
Вне подозрений

Посвящается моему сыну Лоркану Уильяму Генри Ла Планту

ГЛАВА I

Суперинтендант Лангтон поглядел на лица мертвых женщин.

У всех шести они были безрадостными, с одним и тем же затравленно-обреченным выражением. Их роднили и возраст – около сорока и за сорок, – и профессия. Судя по документам, первую жертву задушили двенадцать лет назад.

Прошло полгода с тех пор, как обнаружили последнюю жертву, – и она была мертва по меньшей мере восемнадцать месяцев. Лангтон приехал в Квиннз Парк, чтобы пронаблюдать за ходом расследования. Ни подозреваемого, ни свидетелей так и не нашли, однако он начал проверять, каким способом убили этих женщин, и вскоре выявил – одно за другим – пять аналогичных и нераскрытых дел.

Он был уверен, что всех женщин убил один и тот же человек, но пока совершенно не представлял себе, кто этот убийца. Дела на глазах превращались в глухие и тупиковые, и ему еще не приходилось сталкиваться с подобными «висяками». Лангтон не сомневался лишь в одном, и тут его поддерживали эксперты, – убийца не намерен останавливаться: вскоре появится очередная жертва.

Их находили случайно, спустя месяцы и даже годы – отвратительные открытия не вызывали шумихи в прессе и на телевидении. И Лангтона такой порядок вполне устраивал: домыслы и паника могли только повредить его поискам, а на проституток предупреждения полиции обычно не действовали. Вспомнить хотя бы йоркширского потрошителя. Заголовки газет пестрели его именем, по телевидению показывали его фотографии, и так продолжалось несколько лет. А поймали этого головореза в его собственной машине, где он преспокойно занимался любовью с уличной шлюхой. Да, предупреждать проституток низшего пошиба бесполезно – они готовы на все, когда им нужны деньги на наркотики или на оплату жилья, для их детей или для сутенеров.

Лангтон перелистал последнюю партию дел о пропавших без вести. Ему бросилась в глаза одна фотография. «Мелисса Стивенс», – прочел он. Согласно сообщению, ей было семнадцать лет. Очаровательная юная девушка со светлыми волосами до плеч и нежной улыбкой. По сравнению с другими жертвами она выглядела как невинный ангел. Почему же ее фотография завершала этот каталог?

Лангтон отложил досье с подробным описанием внешности девушки и вернулся к делам пропавших проституток, которым было под сорок и за сорок лет. Он снова пристально посмотрел на их потасканные лица. И отметил, что среди них немало уроженок Европы, имелось и несколько русских.

Помощник Лангтона, сержант Майк Льюис, прервал его размышления.

– Что-то уж больно молода. И никак к этому делу не подходит, – проговорил он, наклонился над столом и взял фотографию Мелиссы.

– Да, понимаю. Вот почему я и отложил ее досье.

На первых порах их группа сосредоточила поиски в одной небольшой местности, но теперь решила раскинуть сеть пошире, включив Манчестер, Ливерпуль и Глазго. Они проводили мониторинги пропавших, обращая особое внимание на проституток как потенциальных жертв.

Слабое утешение, но ничего иного Лангтон пока сделать не мог. А вот новая жертва может стать для них жизненно важной зацепкой и вывести на след серийного убийцы.

– Вы слышали о Хадсоне? – спросил Льюис.

– Нет. А что с ним?

– Он совсем разболелся и успел позвонить перед отправкой в больницу. Возможно, с ним что-то серьезное.

– Вот дерьмо! Босс и без того хочет нас подсократить. Мы потеряем половину команды, если вскоре не добьемся результата.

– Ну, наверное, он выбыл ненадолго.

Лангтон закурил сигарету.

– Подыщи кого-нибудь на его место, и побыстрее.

– О’кей.

* * *

Через час Льюис положил на стол Лангтона полдюжины папок с личными делами сотрудников.

– Господи! И это все, что ты смог собрать?

– У них больше ничего нет.

– Оставь их мне. А я тебе потом верну.

Льюис закрыл дверь и отправился к своему столу. Лангтон принялся подыскивать замену Хадсону. В первой папке хранились документы служащего, с которым он уже работал и они не поладили. Он открыл следующую.

Досье сержанта Анны Трэвис произвело на него впечатление. Она окончила факультет экономики Оксфордского университета и прошла обычную восемнадцатинедельную подготовку в Хендоне, после чего стала полицейской служащей в отделе быстрого реагирования. Ко времени завершения испытательного срока ее пригласили в отдел ограблений и краж со взломом местного отделения полиции, а чуть позже она перешла в отдел преступлений. В характеристике, составленной ее шефом-суперинтендантом, выделялась фраза, подчеркнутая красной линией: «Трэвис показала себя в высшей степени активной сотрудницей».

Остальные документы ее послужного списка Лангтон просмотрел с меньшим интересом. Если судить по схеме «Высших возможностей профессионального развития», напрашивался четкий вывод – Трэвис быстро продвигалась по служебной линии. А заполненный ею листок с перечнем мест работы невольно заставил его улыбнуться: ограбления, кражи со взломом, общественная безопасность. Она не работала лишь в отделе убийств, хотя, как он заметил, трижды безуспешно подавала заявления о переводе туда. Лангтон ознакомился с ее досье и почувствовал свой возраст. Он немного приуныл, но продолжил чтение. Не без раздражения воспринял блестящие рекомендации ее начальства, словно проглотил щепотку соли. Ему нужна была не одаренная выпускница Оксфорда, а человек с инициативой, знающий, что творится на улицах. Внимание Лангтона привлек последний абзац, и он выпрямился, прочитав слова: «Анна Трэвис – дочь покойного суперинтенданта Джека Трэвиса». Он задумчиво постучал ручкой по досье: Джек Трэвис был его учителем.

В соседнем кабинете Майк Льюис торопливо отвечал на телефонный звонок. Потом он просунул голову в открытую дверь комнаты Лангтона.

– Шеф?

Лангтон рассеянно отвел взгляд от стола.

– Кто это звонит?

– Не могу сказать. Мне не представились. Вы хотите поговорить или нет?

– Да, да, – откликнулся Лангтон и снял трубку. – Останься.

Майк перелистывал бумаги, пока Лангтон отрывисто спрашивал:

– Сколько лет? И кто там? О’кей, спасибо. Верните мне. Я оценю.

Лангтон повесил трубку.

– На Клапхэм Коммон только что найден труп. Не думаю, что это связано с нашими жертвами. Очевидно, убита молодая девушка. Но они только что отправились по вызову.

Он задумчиво повернулся в кресле.

– Майк, ты знаком с суперинтендантом Хеджесом? Наверное, ты его видел – у него короткая стрижка, круглая голова и, кроме себя, он никого не замечает.

– Да, я его знаю. Настоящая задница и сукин сын, вот кто он.

– Он ведет это дело. Сам понимаешь, труп нашли в его квартале. Но если мы получим еще какие-то подробности, возможно, мне захочется вмешаться.

Майк поглядел на фотографии, разложенные на столе.

– По-вашему, это может быть пропавший ангелок, Мелисса Стивенс?

– Вполне вероятно. – Лангтон собрал документы и поднялся из-за стола. – Включи в нашу группу эту Анну Трэвис.

– Кого, эту новенькую?

– Угу.

– Да она же никогда не работала в отделе убийств.

Лангтон надел пальто, неловко сунув руки в рукава.

– Ее отцом был Джек Трэвис. Кто знает, вот я сейчас ткнул ручкой наугад в досье его дочери, и, возможно, это хорошая карма.

Он остановился у двери.

– Как бы то ни было, при нашем нынешнем рейтинге дело нам может и не достаться. Если шеф положит все материалы в архив, у нас сохранится лишь «скелет» команды. А потом и другие наши дела перекочуют на полки архива и осядут там навсегда. Спокойной ночи.

Льюис вернулся к столу в ситуационной комнате и набрал номер Анны Трэвис.

* * *

На следующее утро, без четверти восемь, Анна Трэвис уже сидела в патрульной машине, спешно выехавшей к месту убийства. Хотя ей сказали, что она всего лишь должна будет заменить заболевшего сотрудника, Анна не смогла скрыть волнение. Наконец-то она начнет работать в том отделе, в той среде, о которых давно мечтала, и заниматься тем делом, к которому так напряженно готовилась.

Вместе с ней в патрульной машине ехали Льюис и другой детектив, сержант Баролли. Широкоплечий Майк Льюис был склонен к полноте, а круглое лицо и румяные щеки придавали ему вид завзятого оптимиста, не привыкшего падать духом. В сравнении с ним Баролли казался невысоким, по-итальянски темноволосым и темноглазым, но говорил с характерным акцентом восточного Лондона.

Когда они притормозили у стоянки в Клапхэм Коммон, она заметила фургон судебно-медицинской лаборатории и несколько машин без номеров. Полицейские кордоны не позволяли проходить никому, кроме своих, однако для фургона с продовольствием было сделано исключение. Он уже остановился, и ее коллеги толпились вокруг него в очереди за пирожками и сандвичами.

Больше всего Анну удивило отсутствие какой-либо спешки. Льюис и Баролли направились к «Первому Чайнику» – выпить немного кофе. Она оглядела пустырь, перерезанный желтой линией парковки, и увидела снующих взад-вперед судебно-медицинских экспертов в белых халатах.

– Это и есть место убийства? – спросила она Льюиса.

– Похоже на то. Да.

– А не пройти ли нам поближе, чтобы суперинтендант Лангтон смог разглядеть нас в толпе? – робко предложила она.

– Выходит, вы уже позавтракали? – осведомился Льюис.

– Да, перед тем как вы мне позвонили.

На самом деле она выпила лишь чашку черного кофе. Анна перенервничала, и кусок не лез ей в горло. Она подождала, пока Льюис и Баролли прикончат сандвичи с беконом. К счастью, легкий завтрак не занял у них много времени, и вскоре все трое двинулись к месту убийства. Анна замыкала процессию, пропустив мужчин вперед. Пройдя примерно восемьсот ярдов, они спустились по пологому склону. Ей бросилось в глаза, как напряглись оба сыщика. Льюис достал из кармана носовой платок и расправил его, а Баролли развернул упаковку с жевательной резинкой.

Они приблизились к группе, стоявшей под деревьями в небольшом овраге. Там собрались судебно-медицинские эксперты, которые или ползали, обмеряя участок земли, или обходили его кругами. Анна сделала несколько шагов по настилу из досок, предусмотрительно проложенному вдоль грязного склона. Оба сыщика кивнули знакомым, но никто не проронил ни слова. В тишине чувствовалось что-то гнетущее. А потом Анну как будто ударили – невыносимый запах напоминал аромат сгнивших в воде цветов с отсыревшими и бесцветными стеблями. Вскоре от этого запаха уже некуда было деваться.

– Вы опоздали! – прикрикнул Лангтон на двух сыщиков. Он повернулся, чтобы закурить сигарету, и она увидела высокого стройного мужчину в белом хлопчатобумажном халате судебно-медицинской лаборатории. На его резко очерченном подбородке успела выступить синеватая щетина. У Лангтона был орлиный нос и пронзительные глаза, взгляд которых не всякий мог выдержать. Никто из детективов не стал оправдываться, и оба они повернулись к только что поставленной белой палатке. Лангтон глубоко вздохнул, затянулся и выпустил дым из ноздрей.

– А это возможно? – донесся до нее голос Льюиса, обратившегося к их шефу.

– Да. Но будьте бдительны. Этот тупица-прокурор хочет «повесить» дело, если мы не сможем ничего доказать. Уж он-то свое слово сдержит, и нам нужно поторопиться.

Взгляд Лангтона упал на Анну. Он в упор, без стеснения уставился на нее.

– Вы новый сержант?

– Да, сэр.

– Я был знаком с вашим отцом. Хороший был человек.

– Благодарю вас, – мягко откликнулась она.

Суперинтендант Джек Трэвис вышел в отставку два года назад, лишь затем, чтобы спустя всего шесть месяцев умереть от рака. Анна до сих пор болезненно переживала его потерю и не могла думать об отце без боли. Она обожала его – щедрого, любящего и всегда готового прийти на помощь. Ей было очень тяжело сознавать, что он ушел из мира до того, как дочь начала работать в полиции. Анна еще острее почувствовала утрату в эти дни, попав в отдел убийств, которому ее отец отдал немалую часть своей жизни. Коллеги дали ему прозвище Джек-нож за умение проходить сквозь грязь незапятнанным. И сейчас ей больше чем когда-либо хотелось сравниться с блестящим детективом Джеком Трэвисом.

Дым поплыл по воздуху от сигареты Лангтона, указавшего на палатку.

– По-моему, там может быть наш ангел, пропавшая девушка. – Он кивнул в сторону приоткрывшейся палатки и спросил Анну, обернувшись вполоборота: – Не желаете посмотреть?

Льюис и Баролли надели хлопчатобумажные халаты и бахилы, чтобы не заразиться в отравленной гниением атмосфере.

– У них мало масок, – пояснил Лангтон. Он порылся в картонной коробке и достал для Анны пакет с бумажной одеждой. – Одевайтесь и ступайте. – Он сдавил погашенный окурок и сунул его в карман.

Анна торопливо открыла пакет и достала хлопчатобумажный халат. Она натянула его поверх юбки и твидового жакета. Она балансировала то на одной, то на другой ноге, надевая бахилы поверх своих туфель на низком каблуке, и делала глубокие выдохи, чтобы отбить сильную вонь. Анна дышала через рот короткими резкими толчками, и они с шипением вырывались в воздух.

Кто-то из копов проворчал у нее за спиной:

– Что он здесь делает, ведь это же не его округ?

– Нет, но он хочет посмотреть, – пояснил ему другой. – Он взялся за этот «висяк» в Квиннз Парк. Ну и наглец, желал бы я знать, как он успел сюда примчаться? Да еще прихватил с собой двух болванов. И что он о себе мнит? Суперинтендант Хеджес должен заткнуться.

Когда Анна вошла в палатку, то вспомнила, о чем ей говорили: никакой тренинг не способен тебя подготовить. Тебе могут показать посмертные снимки, могут обсудить с тобой подробности вскрытия (она даже присутствовала при одном из них), но, пока ты не столкнешься с первым настоящим трупом, потрясения не будет. Ты просто не почувствуешь удар. И она хорошо запомнила слова: «Именно первый труп останется в твоем сознании до самого конца службы».

– По-вашему, это она? – услыхала Анна шепот Льюиса.

– Не исключено, – ответил Лангтон. – Тот же возраст, тот же цвет волос.

– Она пролежала здесь какое-то время. – Баролли с отвращением принюхался. – Однако труп в неплохом состоянии и никакого разложения нет. Этому способствовала плохая погода – ведь она была покрыта снегом, но вчера выдался странный день: около пятнадцати градусов тепла.

Пока Лангтон болтал со своими двумя детективами, Анна сделала еще несколько шагов в палатке по настилу из досок.

Лангтон прервал разговор на середине и пояснил Анне:

– Мы думаем, что это может быть студентка, пропавшая шесть недель назад. О ней сообщалось в СМИ, но до вскрытия ничего нельзя утверждать наверное. – Он снова повернулся к своим детективам, и вместо его фигуры перед глазами Анны замелькало какое-то пятно. Она видела, как шевелились его губы, и ей с трудом удавалось расслышать его слова. Но когда стоявшие впереди расступились, дав ей возможность поглядеть на труп, Анну чуть не стошнило. Она очутилась рядом с самым центром вони, которую усиливало замкнутое пространство палатки. Жертва лежала на спине, и ее длинные белокурые волосы разметались вокруг головы. Ее лицо раздулось, глаза опухли, и по ним ползали насекомые, откладывая личинки. Они вылезали из ноздрей и кормились у нее во рту, извиваясь и перекручиваясь лениво кишащей массой. На шее девушки было намотано что-то похожее на черный шарф, до того туго затянутый узлом, что шея распухла и утратила прежнюю форму. Руки жертвы были заломлены за спину, а тело слегка выгнуто. Ее топ задрался и поднялся над грудью, а короткая юбка вздернулась на животе. Ноги были широко расставлены, у девушки уцелела лишь одна туфля, а другая, босая нога немного приподнялась к бедру. Разодранные колени покрывали кровавые царапины, на которых копошились насекомые и личинки. У живота и талии их было еще больше – они гроздьями облепили хрупкое тело жертвы. Жуки и осы жужжали и над ее головой – раскормленные, алчные насекомые никак не могли насытиться падалью и, почуяв свежие запахи, вцепились в белые халаты сыщиков.

– Их слишком рано разбудила погода, – заметил Лангтон, смахнув муху с костюма.

Анна ощутила, что у нее начали подгибаться ноги. Она сделала глубокий выдох, стараясь не потерять сознания.

– Пойдемте отсюда.

Лангтон проследил, как его новая подчиненная, ковыляя, двинулась к выходу. Ей не терпелось покинуть палатку. Он хорошо знал, что́ случится в ближайшую минуту. Она добралась до дерева, остановилась, и ее вырвало. Желудок исторгал содержимое, а из глаз текли слезы.

Два других сыщика сняли белые хлопчатобумажные халаты и швырнули их в пустой бак.

– Увидимся у автостоянки, – окликнул ее Лангтон, но Анна даже не смогла поднять голову.

Когда она наконец присоединилась к ним, они сидели на скамье для пикника. Лангтон ел сандвич, а его помощники пили кофе. Лицо Анны посинело, почти как у мертвой девушки, и она устроилась на краешке скамьи.

Лангтон протянул ей бумажную салфетку.

– Простите меня, – пробормотала она и вытерла лицо.

– Мы сейчас поедем в отделение. Больше нам здесь делать нечего. Она к нам не относится.

– Извините, я вас не поняла, – удивилась Анна.

Лангтон вздохнул.

– Эта девочка – не наша. Тут действует отдел убийств местной полиции. Расследовать преступление – его законное право, а не мое. Нам не разрешат участвовать в его раскрытии, пока мы не докажем связь этого убийства с другими. Гребаная красная рулетка. А прокурор – настоящий мудак.

– Вы по-прежнему считаете, что здесь орудовал тот же тип? – спросил Льюис.

– Похоже на то, но не будем спешить с выводами, – отозвался Лангтон. Анна обратила внимание, что он мог одновременно курить и есть. И пока жевал сандвич, дым струйкой поднимался у него из ноздрей.

Однако Льюис не отставал:

– Вот и мне кажется, что это он. Видели, как он связал руки?

– Я согласен, – поддержал его Баролли, по-прежнему катая во рту жевательную резинку. – Ее нашли только прошлой ночью. И вы сразу собрали нас. Как вам это удалось? Кто-нибудь намекнул? Или проболтался?

– А папа – католик? – отпарировал Лангтон. – Я услыхал сообщение по радио. И примчался сюда почти в ту же минуту, что и ребята из SOCO.

Льюис знал, что шеф не скажет правду. Он был вместе с ним в отделении, когда они получили информацию. Несомненно, Лангтон защищал свой источник.

– Мне пришлось столкнуться с суперинтендантом Хеджесом, и мы крупно поговорили, – добавил он.

Оба детектива пронаблюдали за блондином, пившим кофе у «Первого Чайника». Он ощутил их взгляды и тоже посмотрел на них, но вскоре отвернулся к чашке кофе.

Анне хотелось что-нибудь сказать, но она чувствовала себя такой жалкой и убогой, что не могла придумать ни одной подходящей фразы. Они сели в патрульную машину и направились в свое отделение. Квиннз Парк находился довольно далеко от Клапхэм Коммон. А в местном полицейском участке служащие вскоре автоматически, как по команде, соберутся в ситуационной комнате.

Анна еще ни разу не была в отделении на Квиннз Парк и понятия не имела, куда они пойдут. Она покорно следовала за Майком Льюисом, поднимавшимся по лестнице к ситуационной комнате. Само здание было старым и запущенным. Стены каменных коридоров и лестничные площадки давным-давно выкрасили в характерно зеленый цвет уборных. Полы на втором этаже покрывал истрепанный линолеум, а краска на потолке и стенах поблекла и облупилась.

От многих кабинетов тянулись проходы к застекленным дверям с панелями, там же располагались и комнаты для переговоров с подозреваемыми и свидетелями и архивные отделы. Возникало ощущение, будто вещи парили в воздухе, поскольку архивные отделы размещались в коридоре несимметрично. Анне все это показалось беспорядочным и совершенно непохожим ни на учебные кабинеты, ни на мастерские, в которых она обучалась в колледже.

Баролли скрылся в туалете, но она не имела ни малейшего понятия о том, куда пошел Лангтон.

– А ведь вас взяли на место Данни? – пропыхтел Льюис, добравшись до верхней площадки лестницы.

– По-моему, да, – ответила она.

– У него какая-то желудочная инфекция. Одну минуту он в отличной форме, а в следующую – корчится от боли. Я думал, это аппендицит, но оказалось – желудочная инфекция. Вы с ним знакомы? – Теперь Льюис двинулся вниз по узкому коридору.

– Нет, – отозвалась она, стараясь сдерживаться.

Льюис приблизился к двойным дверям и распахнул их. Двери крутанулись и прихлопнули бы Анну, если бы он вовремя не придержал их.

– Простите, – рассеянно произнес он.

Анна не предполагала, что чуть ли не все сотрудники отдела убийств уже приступили к расследованию этого дела, – ведь труп девушки обнаружили только вчера, поздним вечером. В комнате стояло восемь столов – по четыре в каждом ряду. За ними сидели мужчины и женщины в полицейской форме, а рядом – два сотрудника, связанных с церковью. На полках громоздились папки, лежали они и на столах вместе с кипами других бумаг. Одну стену почти сплошь занимала белая доска с именами и датами, написанными разным почерком, но одним фломастером. И, кроме того, прижизненные и посмертные фотографии разных женщин. Они действовали на нервы любому впервые очутившемуся в комнате.

На одном столе лежала папка с досье пропавших без вести. Анна открыла ее и поняла, что не в силах оторвать глаз от фотографии той самой очаровательной девушки Мелиссы Стивенс, семнадцати лет, которую в последний раз видели в начале февраля. В досье перечислялись цвет ее глаз, одежда и прочие подробности.

– А сегодняшнюю жертву уже успели опознать? – поинтересовалась она у Майка Льюиса. Он устроился на краешке стола и разговаривал с одной из коллег.

– Еще нет, – бросил он через плечо и продолжил беседу.

Анна направилась к доске и принялась рассматривать остальные фотографии. Снимки шести жертв разместили бок о бок, а под ними она увидела описания, местонахождение и предварительные результаты расследования. В сравнении с Мелиссой Стивенс женские лица показались ей старыми и усталыми, а их взгляды тяжелыми и тревожными.

– Здесь собраны все текущие дела? И перечислены предварительные результаты? – уточнила она, вновь обратившись к Льюису.

Он не расслышал ее, оживленно болтая с только что появившимся Баролли.

Анна продолжила чтение. Каждую жертву изнасиловали и задушили, а их трупы оставили гнить в уголках разных живописных парков – в Ричмонд-парке, Ипринг Форесте, Хэмпстед Хеф. У всех руки были связаны за спиной, и всех удушили их же колготками.

– Сегодняшняя жертва и эти женщины – они что, звенья одной цепи? Я имею в виду, между ними есть какая-то связь?

Баролли подошел к доске и присоединился в Анне.

– А вы в курсе дела, отчего шеф разбудил нас сегодня ни свет ни заря?

– Нет. Мне просто позвонили в семь утра и сказали, что берут меня в группу Лангтона. А о расследовании я ни слова не слышала.

– Вы ведь сейчас заменили Данни, верно?

– Майк упомянул мне, что он в больнице.

Баролли указал на фотографии женщин.

– Расследование ведется уже несколько месяцев, а точнее, полгода. И тут пять старых нераскрытых дел. Они лежали в архиве, пока шеф их оттуда не выкопал.

– Полгода? – изумленно переспросила она.

– Да. – Он постучал по доске. – Вот наша самая недавняя жертва, и, когда ее нашли, она была мертва больше года. Мы начали группировать их несколько месяцев назад. Вы, наверное, заметили, что у них один и тот же модус операнди, – то есть их убили одинаковым способом.

– Вы хотите сказать, что это дело рук одного убийцы?

– Мы так считаем, хотя до сих пор ни черта не сумели доказать. Но если сегодняшнее дело с этим как-то связано, у нас могут появиться зацепки. А могут и не появиться, и тогда мы не сдвинемся с мертвой точки. Шеф хочет, чтобы мы собрали побольше доказательств по новому преступлению.

Вращающиеся двери распахнулись, и все повернулись к Лангтону, не отрывая от него глаз.

– Да, это Мелисса. Слепки зубов совпадают, – заявил Лангтон и вошел в мгновенно притихшую комнату. Вид у него был усталый, веки покраснели и опухли, а темная щетина на подбородке сделалась еще заметнее.

– Они постарались и не тратили ни минуты впустую, но нам нужно дождаться окончательных результатов. Я сейчас зайду в лабораторию. Пока мы не раздобудем эти подробности, не знаю, стоит ли нам устраивать стратегическую встречу с АСПО. Майк, ты хочешь пойти вместе со мной?

Анна почувствовала себя испуганной школьницей и подняла руку.

– А я могу пойти с вами, сэр?

Лангтон обвел ее неторопливым, испытующим взглядом.

– Вы хоть раз присутствовали при вскрытии?

– Да.

– Тогда следуйте за мной, я дам вам халат, вы поняли?

Он указал на Баролли.

– А ты оставайся, отвечай на звонки и руководи командой вместо меня. Если они что-нибудь установят, сообщи сразу, – мы должны быть в курсе дела. И подготовь место на доске, начни прямо с этого.

Баролли держал в руке черный фломастер и рассматривал фотографию Мелиссы. Он записал на доске сообщение о слепке зубов, затем вывел крупными буквами «Жертва 7» и поставил знак вопроса около имени Мелисса Стивенс.

* * *

Лангтон устроился на переднем сиденье машины, потупил голову и закрыл глаза. «Интересно, уснул он или нет?» – подумала Анна. Она сидела сзади и старалась не раскрывать рот. Наконец он произнес:

– Там хотят устроить настоящее шоу. Телевидение, пресса, прочие медиа. Можно понять – она была молода и красива. Я постарался убедить главу отдела обвинений Лондонского управления убийств поручить это дело мне. Пока что работа у нас была незавидная, отнюдь не высшего ранга – шесть старых проституток, или «старой слизи», как называл их ваш отец. И никакой гарантии воссоздания преступлений или подробностей в духе «Преступной ночи». Но, если расследование передадут мне, я соберу сильную команду, обеспечу базу данных, как Шерлок Холмс, и сумею все доказать. Да, я уверен, что получу результат.

Анна кивнула, по-прежнему чуть смущенно и растерянно:

– Спасибо.

От автостоянки они направились в больницу. Лангтон хорошо знал путь и двигался в быстром темпе, энергично открывая двери и не оглядываясь назад. Очевидно, он полагал, что Анна без труда приноровилась к его походке. В конце концов они добрались до морга, и Лангтон жестом указал на дверь с надписью «Для дам».

– Одевайтесь, а затем идите прямо сюда, – пояснил он.

Анна надела на голову маску, просунула ноги в бахилы и завязала зеленые ленты халата. Она вошла в морг и поежилась от ледяного холода.

Хотя морг не так давно модернизировали, в нем сохранилась викторианская плитка. А вот раковины, стальные столы и оборудование были современными. У одного стола группа ассистентов разрезала грязную, поношенную одежду, снимая ее по частям с трупа наркомана, найденного сегодня утром. Белый плиточный пол оказался скользким, словно каток. Второй стол пустовал, и его резко наклонили к мощной струе душа. На третьем столе, или «стойке», лежала их жертва, прикрытая зеленым пластиковым мешком.

Пока ассистенты пересчитывали ее одежду, патологоанатом, доктор Вернон Хенсон, спокойно беседовал с Лангтоном. Анна пронаблюдала, как черный топ и розовую юбку Мелиссы уложили в сумку для последующей судебно-медицинской экспертизы.

– А нижнего белья там нет? – негромко осведомился Лангтон.

– Трусиков нет, – ответил Хенсон. – А вот лифчик имеется. Вы, наверное, хотите поглядеть, как была она связана?

Лангтон жестом подозвал Анну к столу, а Хенсон снял с тела пластиковый мешок. Именно в этот момент в морге появился суперинтендант Хеджес в халате. Он натягивал на ходу резиновые перчатки и смерил Лангтона злобным взглядом.

– По-прежнему дышите мне в затылок, Джимми? Или вам просто захотелось пощекотать нервы?

– Я здесь, Брайан, потому что занимаюсь делом этой девушки, и вы должны мне его уступить.

Хеджес пожал плечами.

– Сперва вы должны представить доказательства. А пока что дело расследую я. И, если вы не возражаете, я попросил бы вас сойти с моей дороги.

Лангтон отступил на шаг-другой. Хеджес приблизился к столу, когда два ассистента патологоанатома осторожно перевернули тело на живот. Руки девушки были крепко связаны белым лифчиком спортивного фасона. Его тесемки туго скрутили запястья, а чьи-то сильные пальцы затянули узел. Хенсон отодвинулся назад, позволив фотографам заснять труп в разных ракурсах, а потом начал развязывать узел. Но его усилия не увенчались успехом.

– Придется его разрезать, – чуть ли не извиняясь, проговорил он.

– Давайте, – снисходительно отозвался Хеджес.

Патологоанатом старался действовать как можно аккуратнее, опасаясь разорвать застежки. Он размотал тесемки на запястьях. Но руки все еще были сжаты в кулаки. От тесемок на запястьях остались темные красные рубцы с синеватым отливом. Когда девушку опять положили на спину, ее руки бессильно упали. Однако Хенсон так и не смог разжать кулаки.

– А еще у нас есть ее колготки. Их тоже затянули до предела туго и перекрутили на шее узлом. Они впились в кожу, и вряд ли мне удастся развязать их вручную.

Как и следовало ожидать, колготки привлекли особое внимание фотографов. Даже те, кто не снимал связанные руки Мелиссы, защелкали камерами, нацеленными на черный узел. Лангтон и Хеджес подталкивали друг друга локтями, надеясь получше разглядеть эту удавку.

Убийца до того крепко стянул колготками горло жертвы, что снять их, казалось, практически невозможно. И все же, промучившись несколько минут, Хенсон ослабил узел. Шея девушки распухла от удушья и увеличилась едва ли не вдвое. Глубокие отметины, перерезавшие кожу, перемежались почерневшими синяками с пурпурными тенями. Узнать в распластавшемся на стойке, изуродованном трупе очаровательную белокурую девушку с фотографии было трудно.

– Мы отправили в лабораторию массу личинок из ее глаз и рта. Они помогут определить, долго ли ее тело пролежало в лесу. Но из-за насекомых эксперимент целесообразнее провести летом, в соответствии с необычными условиями погоды. У меня в саду расцвели розы, а несколько дней назад их засыпало снегом. Так что лучше дождаться ровной теплой поры без этих страшных температурных колебаний, – пояснил Хенсон своим глубоким, низким голосом. По его тону можно было подумать, что он отвлекся от текущих дел и завел светский разговор.

– А вы не можете вымыть и протереть труп, чтобы ее родные не увидели жутких ран? – предложил Хеджес.

Глаза Лангтона расширились. Да как он смеет давать оскорбительные указания Хенсону, ведущему патологоанатому Лондона! Как будто тот когда-либо разрешал близким осматривать «непромытые» трупы. Однако Хенсон сдержался и поспешил переменить тему:

– Отойдите, пожалуйста. Если я ее развяжу, то все опухоли станут заметны. И мы закроем ей глаза, чтобы близкие не узнали о пустых глазницах. Вы же видели, что жучки съели оба ее зрачка. Да и кончика языка у нее больше нет. Должно быть, его вырвала лиса. – Он повернулся к Лангтону, взял шпатель и открыл рот Мелиссы, чтобы показать язык с оторванным концом. – Если только она сама его не откусила. В таком случае мы сможем отыскать его у нее в желудке. А удар был нанесен в правый висок, прямо у нее над ухом.