Текст книги "Вне подозрений"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Мне сегодня надо работать допоздна?

– Да, ведь ни шефа, ни Льюиса пока нет на месте.

– Ладно. – Она поднялась. – Пойду-ка я в буфет и перекушу.

– Будь лапочкой и забери по дороге мои файлы.

Анна взяла приготовленные для Джин файлы, но перед тем как поставить их в архивный отсек, пробежала глазами отчет с информацией о Макдоуэлле. Она остановилась у кабинета и принялась читать медленнее, строку за строкой. Дошла до описания машины Макдоуэлла – кремового «Мерседеса-Бенц». И, немного поколебавшись, положила этот файл на полку. Открыла другой ящик и перебрала досье, пока не отыскала в одном из них подробно изложенную историю автомобильной аварии Алана Дэниэлса. И обнаружила в ней одно наименование, которое давно не давало ей покоя. Место, куда Алан Дэниэлс отправил свой «Мерседес», чтобы его разобрали на части, называлось «Аварийной компанией с ограниченной ответственностью».

– А я думала, что ты отправилась поесть.

Анна возвратилась к столу и взяла записную книжку.

– Джин, скажи мне, шофер, с которым я сегодня ездила, сейчас тут, внизу?

– Да.

– Как его зовут?

– Я не помню, вылетело из головы. Патрульный сержант…

Мойра поспешила ей на выручку:

– Патрульный сержант Гордон Уайт.

– Спасибо. Сделай мне одолжение и погляди, может быть, он рядом?

– Он был в буфете минуту назад, – сообщила Джин.

Она и Мойра проследили, как Трэвис выбежала из ситуационной, и обменялись робкими улыбками.

Патрульный сержант Гордон Уайт только что расправился с бифштексом и пирогом с почками. Он заметил, что Анна двинулась к нему с другого конца буфета.

– Гордон, вы не могли бы мне помочь?

– Разумеется, – откликнулся он.

Анна положила ему на стол фотографию машины, точь-в-точь похожей на прежний «Мерседес» Алана Дэниэлса.

Уайт одобрительно кивнул.

– «Мерседес» с откидным верхом, «280 SZ». У него еще такой симпатичный мотор.

– Если кто-то врезался в гараж или массивный ящик и не разбил машину на части, а просто врезался, – откровенно спросила Анна, – как по-вашему, сколько будет стоить ее починка?

– Это зависит от многого. «Мерседесы» – машины тяжелые, с мощными бамперами, – торжественно и важно пояснил он. – Их дорого чинить. Если там всего лишь царапины и поломки, то, возможно, стоит поискать запасные части и отделаться парой тысяч баксов, но с этой никакой ремонт не поможет. Это же модель 1971 года, и она на любителя, хоть их и немного. Уж больно работа специфическая. – Он улыбнулся. – Но можно обратиться и ко мне.

– Есть одна компания – «Аварийная, с ограниченной ответственностью». Двор для разборки или утилизации машин.

– Да, в Уатфорде.

– Вы бы не могли отвезти меня туда? Мне очень нужно.

– Прямо сейчас? Я на дежурстве.

– Нет, я не это имела в виду… Понимаете, тут личное дело. А нельзя ли нам завтра съездить, с утра, перед работой? Я хочу, чтобы вы были рядом, когда я начну с ними договариваться.

– Завтра я буду здесь без трех минут девять. И мог бы с вами встретиться, допустим, в десять утра. Подъехать в Уатфорд.

– Огромное спасибо, – поблагодарила его Анна. – Я подойду к десяти.

* * *

Адвокат Макдоуэлла, молодая женщина, лет двадцати, явилась в отделение в строгом элегантном сером костюме и белой блузке. Они прождали ее добрых сорок пять минут после звонка дежурного сержанта. Макдоуэлл за это время сильно вспотел. Когда он пил воду, то так дрожал, что с трудом удерживал чашку своими огромными ручищами. Он согласился сотрудничать с сыщиками и отвечать на их вопросы, но больше всего хотел что-нибудь выпить. Первым делом ему показали фотографию Лилиан Даффи, он сразу узнал ее и сам, добровольно назвал по имени. Не отрицал, что какое-то время, впрочем совсем недолго, жил в доме на Шаллкотт-стрит. Лангтон спросил, был ли он знаком с сыном Лилиан, Энтони Даффи.

– Да, я его знал. – Со лба Макдоуэлла стекали капли пота. – Гаденыш, маленький пидор, вот кто такой ее сынок.

– Расскажите мне о нем, – негромко попросил Лангтон.

– Это дело давнее, – вздохнул Макдоуэлл. – Одна из моих девушек, настоящая милашка, бросила меня и сбежала. Я услыхал, что она перебралась в ночлежку Лилиан, и потащился туда. Мне пояснили, что Лилиан на улице. И я наконец отыскал ее с каким-то клиентом. Они валялись прямо на дороге, и платье у нее задралось до пояса. Я оттащил его от бабы. Он полез в драку, надавал мне пинков, и я его хорошенько отколошматил. Одной рукой уложил, как миленького. А она брыкалась и визжала. Я вцепился ей в горло и стал допытываться, где моя девушка. Не успела она и рта раскрыть, как на меня налетел ее гребаный сопляк и чуть было башку не оторвал. Не думаю, что она его узнала. Плевать ей было на сынка. А затем шум, свист, тачки с копами. Я оставил ее на земле и смылся. Никогда не хотел с ними связываться, вот почему и открыл свой клуб. А ее вроде бы забрали в отделение, грязную, избитую и не в своем уме. Это уж точно – если она там орала, что я ее трахнул, значит, у нее совсем крышу снесло. Ведь она даже не помнила, как я ее схватил, да и меня толком не разглядела. Вырубилась по пьянке или от страха, и все тут.

– Мне нужно кое-что уточнить. – Лангтон почесал в затылке. – Вы набросились на Лилиан. А ее сын, Энтони Даффи, вступил с вами в борьбу. Вы подрались. Но когда она доложила о случившемся, то заявила, что ее избил сын, а не вы.

– Верно. Они открыли дело, вызвали врача, и он ее осмотрел. И заявление ее в полиции тоже приняли. Сцапали ее сопляка, засадили в каталажку, а она вдруг дала отбой. Можно мне еще покурить? – Он взял у Лангтона сигарету.

– А вы были тогда арестованы?

– Нет, черт возьми, пронесло. Спрятался там, у этих шлюх. И узнал обо всем от одной «старой слизи».

– Вы не помните, когда снова увиделись с Энтони Даффи?

Макдоуэлл наморщил брови и затянулся сигаретой, которую держал в трясущейся руке.

– Точно не уверен. Он тогда вернулся на Шаллкотт-стрит, и было ему лет шестнадцать или около того. Помню, как он колотил ногой в дверь и звал ее. Орал на целый дом. Ему была нужна метрика, он хотел поехать с классом, а без свидетельства о рождении его бы не пустили. В общем, парень мечтал попутешествовать и явился за бумагами. Уж как он рвал и метал, чуть на стенку не полез из-за этого гребаного свидетельства. Он ее ударил, она дала ему сдачи, и я их тогда с трудом разнял. Потом она притихла, полезла в шкаф, обшарила ящики. Парень стоял у нее за спиной и покрикивал. Наконец она нашла метрику и швырнула ему в лицо.

Макдоуэлл жадно, похлюпывая, выпил воду из графина.

– Мальчишка прочел свидетельство и спросил, почему в нем не указан его отец. А на этой суке, прямо скажу, пробы ставить негде было.

– Продолжайте, мистер Макдоуэлл, – терпеливо проговорил Лангтон.

– Она лишь рассмеялась и ответила, что ее это не касается и пусть он впишет любую фамилию, какая ему в голову придет. Энтони, ее сынок, стоял там с листом бумаги и плакал. Ведь все мальчишки у него в школе знали, что никакого отца у него нет.

Макдоуэлл рассказал, как Лилиан Даффи забрала у сына свидетельство о рождении, что-то написала и снова бросила ему. Он громко прочел имя – «Берт Рейнольдс». Я тогда догадался, что это ее любимый киноактер, а мальчишка стал читать дальше ее писули.

– И я еще ни разу не видел таких… – Макдоуэлл нахмурился и продолжил: – У него были большие синие глаза, и они превратились в две льдышки.

Лангтон спросил Макдоуэлла, не он ли убил Лилиан Даффи. Тот изумленно заморгал и покачал головой.

Лангтон достал фотографии жертв и одну за другой положил их на стол. Увидев снимок Барбары Уиттл, Макдоуэлл тут же узнал ее и пояснил, что эта девушка жила на Шаллкотт-стрит. Он также смутно припомнил третью и четвертую жертву, то есть Сандру Дональдсон и Кэтлин Кииган. Кажется, у Кэтлин Кииган было несколько детей, но всех их забрали сотрудники социальной службы и отдали приемным родителям.

– Кэтлин была ужасной женщиной, она торговала своими детьми. Продавала их этой мрази, ну, знаете, педофилам. По-моему, она и Энтони пыталась им подсунуть.

– Что вы сказали? – Лангтон придвинулся к нему.

– Я слыхал, она им попользовалась, когда он был совсем маленьким. Он был очень хорошеньким мальчишкой. Да Кииган свою родную бабушку за деньги могла продать.

Когда ему показали фотографию Мэри Мерфи, Макдоуэлл без труда опознал и ее. Он сказал, что она жила на Шаллкотт-стрит до самого сноса дома, а после куда-то переехала. Но на снимок Берил Виллиерс Макдоуэлл отреагировал иначе. Он безудержно расплакался, уселся или, вернее, сполз на пол, закрыл руками голову и со стоном признался, что Берил была его малышкой, единственной, кого он любил.

Так Льюис и Лангтон обнаружили еще один фрагмент картинки-ребуса. Вот к кому сбежала Берил из Лейчестера, вот он, этот человек, о котором она ни слова не сказала своей матери. Они познакомились в оздоровительном центре, где он работал менеджером.

И хотя они пытались продолжить расспросы, Макдоуэлл больше себя не контролировал. Он не просто рыдал и трясся, но и кричал, а в уголках его губ застыла пена. Они вызвали врача, пояснившего, что у Макдоуэлла приступ белой горячки и он не в силах связно говорить. Тогда дежурный сержант предложил освободить его. Вряд ли целесообразно держать под стражей больного человека. И даже если завтра утром городской суд вынесет решение о продлении срока его ареста, то он останется в отделении максимум на три дня.

– Но он же весь в синяках, как чемодан с наклейками! – выпалил Лангтон. – И вены у него исколоты.

– Вот почему мы полагаем, что городские власти не отпустят его на поруки.

– Сделайте, что сможете. А мы вернемся завтра и попробуем его допросить.

Они покинули отделение в половине восьмого вечера, усталые от долгого общения с Макдоуэллом и от его откровений. Но до сих пор не знали, был ли он в Лондоне во время убийства Мелиссы и ездил ли когда-нибудь в Соединенные Штаты. Оба сомневались, но тем не менее включили Макдоуэлла в список подозреваемых, получили ордер на обыск его подвала и ордер на осмотр его «Мерседеса», который предстояло вывезти из загона и тщательно проверить как возможное вещественное доказательство.

Двое полицейских из главного отделения полиции Манчестера проводили их к дому Макдоуэлла. Они спустились по ступенькам в подвал, то и дело натыкаясь на картонные коробки от продуктов, шприцы и банки из-под пива. Их чуть не стошнило от сильнейшего запаха мочи. Пришлось воспользоваться кусачками, чтобы открыть висячие замки и проникнуть в темную запущенную квартиру. Туалетом здесь явно не пользовались, и они ступали по мокрому ковру.

– Господи боже, – пробормотал Льюис. Старый электрический счетчик незаконно перемонтировали и подсоединили к уличному освещению. На кухне рядами стояли пустые бутылки из-под водки. На стойке валялись ломти черствого хлеба, покрытые мышиным пометом. Впрочем, его следы виднелись повсюду.

Миновав сырой коридор, они проследовали в комнаты. Первая из них пустовала, вторая была заставлена мебелью, а третьей, последней, оказалась спальня Макдоуэлла. С ее двери они тоже срезали висячий замок. Она выглядела приличнее остальных комнат и коридора и напоминала нормальное жилье. Там находились телевизор, гардероб и большая кофеварка. На одной стене висели черно-белые фотографии с загнувшимися краями, в основном женские. И все эти девушки и дамы нежно обнимали знакомые покатые плечи. Сыщики заметили и снимки знаменитостей, позировавших для ночного клуба Макдоуэлла. Кстати, в молодости он и правда был хорош собой, о чем свидетельствовали цветные фото, на которых сквозь майку проступали его крепкие мускулы. В углу хозяин хранил весы и гантели.

– Наглядная история человеческого падения, – тихо пробормотал Лангтон.

В ящиках они отыскали еще немало пустых бутылок водки. Какие-то бутылки закатились под кровать, а одна, полная, была припрятана в гардеробе. Методичные поиски привели к новым «открытиям» – груде вырезок из старых газет, книгам, коллекции кассет с порнофильмами и глянцевым журналам. Кроме них, удалось отыскать кастеты, полицейскую дубинку, два остро заточенных ножа и наволочку с грязным женским нижним бельем.

Лангтон приподнял старые, изношенные ковры, под которыми таились запасы кокаина, таблетки экстази и сумка с марихуаной.

– Ну вот, теперь мы вправе задержать его за хранение наркотиков. Пусть посидит, сколько нам будет угодно, – сказал Лангтон и почувствовал, как вымотал его этот осмотр.

Льюис показал ему дюжину американских туристических брошюр.

– А ты нашел его паспорт? Или, может быть, он вам попался на глаза? – обратился Лангтон к манчестерским полицейским.

Но они дружно покачали головами. Когда полицейские направились к выходу, Льюис негромко спросил шефа:

– Как вы думаете, это он?

– Может быть, – неуверенно откликнулся Лангтон.

Один из полицейских вернулся в спальню и остановился у двери.

– Сэр, не хотите подойти и поглядеть?

Около входа, за электросчетчиком стоял шкаф, который они распахнули настежь. И в нем, под скомканным одеялом, надежно хранилось несколько дамских сумочек, присыпанных чем-то похожим на кирпичную крошку.

Лангтон достал носовой платок, обмотал им руку и открыл первую сумку. В ней лежали бумажник, дешевые духи, компактная пудра и пакет с резинками. Лангтон вынул кошелек и проверил его содержимое.

– Господи! – Он повернулся к Льюису. – Это же сумка Кэтлин Кииган!

Лангтон попросил полицейских больше ничего не трогать. Настало время для вызова группы судмедэкспертов.

* * *

В десять вечера они возвратились в отделение полиции. Макдоуэлл бушевал в камере на нижнем этаже и кричал, что по ее стенам ползут полчища тараканов.

Врач дал ему успокоительное, но оно еще не подействовало. Они ждали в приемной, пока вещественные доказательства упаковывали в пластиковые мешки на «молниях». В них погрузили три женские сумочки с отмеченным в протоколах содержимым. Все уже знали, что первая из них принадлежала Кэтлин Кииган. Хозяек второй и третьей также не составило труда определить. Ими были Барбара Уиттл и Сандра Дональдсон.

На полицейской автостоянке зажглись ночные фонари, и команда судмедэкспертов дюйм за дюймом прощупывала «Мерседес» Макдоуэлла. Они успели обнаружить под сиденьями полупустые бутылки водки, два пакета с кокаином и растрескавшуюся трубку в «бардачке» для перчаток.

Лангтон и Льюис направились в ближайший паб и заказали там двойной скотч и джин с тоником. Они с удовольствием чокнулись полными стаканами.

– Сегодня мы хорошо поработали, – заметил Лангтон.

– Как по-вашему, это значит, что Алана Дэниэлса нужно снять с крючка? – поинтересовался Льюис.

Лангтон задумчиво посмотрел на скотч и осушил стакан.

– Похоже на то, Майк. Похоже на то.

ГЛАВА XVII

Анна стояла у резных железных ворот, ведущих в «Аварийную компанию с ограниченной ответственностью», прямо за Уатфордом. Она ждала приезда патрульного сержанта Гордона Уайта.

Двор находился в конце маленькой улицы за невысокими особняками с террасами и был отгорожен от них стеной, вытянувшейся до восьми футов, с мотками колючей проволоки наверху. Но сквозь трещину Анна смогла его разглядеть.

Она круто повернулась, услыхав, что около нее притормозила машина. Уайт вышел из своего «Корветта» и гордо кивнул.

– Знаете, я собрал этот «Корветт» своими руками из груды ржавого железа.

– Потрясающе!

Когда она положила сумку на крыло машины, Уайт скорчил гримасу.

Анна тут же сняла ее и вынула фотографию «Мерседеса 280 SZ».

– Сколько стоит этот автомобиль?

– В зависимости от его состояния. В случае необходимости можно обновить детали за пять или шесть тысяч или даже меньше. Но это модель 1970-х годов, так что здесь счет пойдет по-крупному.

– А в каком он состоянии?

– Что ж, его не раз чинили и подправляли. Капот у него отличный, без ржавчины, да и мотор неплохо фурычит. В общем, обойдется где-то около пятидесяти тысяч.

– Пятидесяти?

– Образчик-то коллекционный, и у него одни колеса с шинами на сотни потянут, никак не меньше.

Анна расспросила его о процессе разборки машин.

– Если вы готовы списать свою тачку и страховая компания не возражает, везите ее прямо сюда. За разборку берут недорого.

Она прикусила губу.

– Допустим, владелец этого «Мерседеса» хочет получить страховку. Значит, он должен сперва показать машину своей страховой компании, и там скажут, что она непригодна для езды, не так ли?

– Да, если марка ценная, они захотят посмотреть.

– А если он опишет весь ущерб как результат столкновения, там заплатят, чтобы машину разобрали на части? Или они станут платить за ремонт?

– Опять-таки зависит от силы столкновения. Хотя пускать ее на металлолом нелогично. Уж лучше они достанут красивые рули, знаете, такие большие, круглые, бывают и с деревянной обшивкой. Восстановят руль и даже щиток, скопируют другие детали. А потом соберут и перепродадут, в этом как-никак больше смысла.

– О’кей, давайте зайдем и поищем, – кивнула Анна.

– Что нам надо делать?

– Найти «Мерседес», который сюда привезли. – Она снова положила фотографию в сумку. – Это связано с одним делом, и я его расследую.

– Махинации со страховкой?

– Нет, куда серьезнее.

Заинтригованный Уайт открыл резные ворота. Внутри помещение «Аварийной компании с ограниченной ответственностью» оказалось гораздо больше, чем думала Анна. Ее оглушил лязг железа. Грузовик с громадным кузовом-ковшом поднял сваленные в кучу части разобранных автомобилей и со столь же громким треском выбросил их на платформу. В ржавом месиве выделялись массивные колеса.

Металлический хлам взлетел вверх и превратился на другой стороне платформы в конечный продукт. Со стороны это напоминало стройку с беспрестанно движущимся ковшом экскаватора. На крюках повисли и опустились груды металла – они же разбитые машины.

– Вас удивит, сколько негодяев отправилось на тот свет в таких железных останках, – проговорил Уайт, повысив голос.

Вдали, на ступеньке автоприцепа, стоял какой-то человек в широких красных подтяжках поверх рубашки с распахнутым воротом и полотняной кепке. Он, прищурившись, наблюдал за Анной и Уайтом. Они двинулись к нему.

– Доброе утро! – громко поздоровалась Анна.

– Доброе.

– Вы – владелец этого двора?

– Что?

– Я спрашиваю, это ваш двор?

Человек прокричал водителю грузовика с кузовом-ковшом:

– Развернись, Джим. Развернись и отдохни немного.

Пока они молча ждали, Анна показала свое удостоверение.

– Я могу с вами поговорить?

Он без слов, лишь жестом, пригласил их в автоприцеп, стены которого были почти скрыты приколотыми и склеенными вместе документами. Еще больше бумаг лежало в ящиках, занимавших чуть ли не все пространство прицепа-фургона. Им бросилась в глаза убогая мебель, изгрызенный молью диван, два кресла и стол со сломанной ножкой, подпертой отсыревшим телефонным справочником.

– А это констебль Уайт. Мы хотим выяснить, что стало с «Мерседесом-Бенц» с откидным верхом. – Анна показала ему паспорт машины и регистрационные номера.

Мужчина кивнул.

– Знаете, какой-то коп им уже интересовался. Недели две тому назад.

– Да, мне это известно.

– Ну и как же я могу вам помочь?

– Скажите мне, кто привез сюда эту машину?

Когда он снял засаленную полотняную кепку, то на лбу у него обозначилось потное красное кольцо.

– Все верно, был у меня этот малый. Хотел, чтобы я разбил его машину на куски. Заплатил пятьдесят фунтов и был таков. А больше я ничего не знаю.

– Как его звали? Этого человека, который пригнал вам автомобиль? Или машину доставили отдельно?

– Нет, он сам в нем приехал.

Мужчина открыл ящик, достал из него толстый гроссбух с загнутыми краями и начал перелистывать страницы. А потом отдал им квитанцию.

– Мистер Дэниэлс. Видите его роспись? – Он убрал квитанцию. – Я послал по факсу копию в вашу контору.

– Значит, мистер Дэниэлс смог приехать к вам во двор в своей машине?

– Да. Заплатил денежки, и только я его и видел.

Анна смущенно замялась. А Гордон Уайт наклонился к владельцу компании.

– Еще одну секундочку… Каков был ущерб?

– Не мое это дело – оценивать чертов ущерб. Он хотел, чтобы ее сломали. Я согласился, вот и все.

– Так-таки и все?

– Что?

– Я вас спрашиваю, вы подняли наверх целую машину и там ее раздробили на куски? – ровным голосом осведомился Уайт.

Менеджер поджал губы. Анна заметила, что его имя – Рег Хауторн – было напечатано на табличке, стоявшей на грязноватом столе.

Уайт выпрямился и подтянул брюки.

– Рег, я привык возиться с машинами. Это мое хобби. Вечно покупаю запчасти. А теперь ответьте мне: неужели вы просто взяли и раздолбали его «мерс» со всеми колесами, переключателями, рулем, бамперами, фарами, не говоря уже о щитке? И не жалко вам было? Уж я-то знаю, сколько это стоит.

– А что тут особенного? Мы все, аварийщики, так поступаем. Часть наших привилегий, знаете ли. – Хауторн закурил. – Хотя, если честно признаться, было странно.

– Что странно? – насторожилась Анна.

– Да то, что ущерб там был невелик. Повторяю: я ничего не нарушал, и у меня законный бизнес. Без страховки я никогда не работал, а документы всегда отдавал владельцам. Там же такие расходы, мне и десятой доли не достанется. Но у него с бумагами был полный порядок. Да кто я такой, чтобы свой бизнес на корню губить?

– А перед тем как погрузить машину в грузовик с ковшом и раздробить ее на платформе, вы разобрали ее на части? – осведомилась Анна.

Хауторн снова выдвинул ящик.

– Об этом меня еще никто не спрашивал. Так что с какой стати мне перед кем-то отчитываться, верно?

Он вынул другой толстый гроссбух с загнутыми страницами, перевернул их своими узловатыми пальцами и показал несколько квитанций.

– Я продал какие-то части его «мерса», вот видите, совсем немного. Снимал их потихоньку, разбирал и подторговывал. Фирма «Старые автомобили – В. В.» купила кое-что. Но сиденья они не взяли, наверное, из-за нестандартного цвета. – Он с надеждой поглядел на посетителей. – Есть еще один двор, и там имеют дело только с «мерсами», – пояснил Хауторн и перелистал страницы с квитанциями. – Сиденья потом купила компания «Хадсонс Моторс» из Кроудона. Настоящие ублюдки и мошенники, чуть было меня не надули. А, да, они к тому же приобрели и капот.

– Спасибо. Вы нам очень помогли.

Анна вернулась в свою машину. Гордон Уайт предложил отвезти ее в офис фирмы «Старые автомобили», но она отказалась.

– Вы и так потратили на меня много времени, и я это оценила. – Анна спросила у патрульного сержанта, знакома ли ему компания из Кроудона. Он подбежал к своему сверкающему «Корветту» и вернулся с объемистым справочником «Весь Лондон от „А“ до „Z“».

– Назовите-ка мне снова адрес.

– Я и сама найду, Гордон.

– А я бы с вами охотно туда поехал.

– Может быть, это все поиски вслепую и я там ничего не узнаю.

– Согласен, так вполне может быть. Вряд ли они расскажут вам о сиденьях и капоте. Я в этом сомневаюсь. Да и путь неблизкий. – Уайт наклонился и заговорил с Анной через приоткрытое окно: – Но с чем все это связано, вы уж простите меня за любопытство?

Она улыбнулась.

– Я тоже подумываю о хобби. Не начать ли мне собирать части от старых машин?

– Хотите меня разыграть?

– Да, хочу. Еще раз спасибо, Гордон.

* * *

В комнате для допросов было душно, но из-за оживленного движения рядом, на шоссе, они решили не открывать окна. Лангтон ослабил узел галстука. Майк Льюис снял пиджак, а его вспотевшие волосы прилипли к голове. Адвокат Макдоуэлла тоже чувствовала себя не лучшим образом, но на нее подействовала отнюдь не жара. Дело приобретало серьезный оборот, и она ясно сознавала недостаток собственного опыта. Макдоуэлла уже обвинили в хранении наркотиков, но ситуация могла стать куда хуже. Весь ход допроса подталкивал к тому, что ей придется защищать серийного убийцу.

Допрос снимали на видеопленку и записывали. Макдоуэлл не только не жаловался на жару, но неустанно повторял, что он промерз до костей. Его подавленность граничила с какой-то летаргией. Врача предупредили об утреннем допросе, и он сделал Макдоуэллу несколько уколов с сильными витаминными дозами. Отчасти это помогло унять дрожь, хотя другие симптомы судорог были видны невооруженным глазом. Макдоуэлла переодели в тюремную робу, а его вещи отправили на проверку в поисках новых доказательств. Допрос проходил с трудом, он вяло реагировал и повторял заданные вопросы, прежде чем ответить на них. Одним словом, тягостная процедура.

Лангтон крепился из последних сил и боялся, что ему не хватит выдержки. Смесь табачного дыма, жары и едкого пота Макдоуэлла вызывала омерзение, и он начал задыхаться. К тому же от многократных повторений одного и того же его внимание рассеивалось.

Макдоуэлл признал, что был знаком с тремя жертвами, сумочки которых нашли в его подвале. Однако заявлял, будто не брал их и не видел в своем гардеробе. Когда он узнал, что женщины мертвы, то заорал на все отделение:

– Я не встречался с ними черт знает сколько лет, клянусь честью! Не понимаю, что вам от меня надо и что вы хотите услышать, но я этих старых шлюх не убивал! А вот суку Кэтлин Кииган мог бы пристукнуть, не отрицаю. Да ее повесить мало, утопить и четвертовать, до того она была дрянной и мерзкой. Торговала своими детьми. И сынишкой Даффи тоже торговала.

– Вы имеете в виду Энтони Даффи?

– Да, она им хорошо попользовалась.

– Вы говорите, что она предлагала кому-то этих детей?

– Она подсовывала их кому не лень. Продала собственного ребенка, когда ему было всего четыре годика. И навсегда испортила сынка Лилиан. Что она с ним только не проделывала!

– Это вы об Энтони Даффи?

Макдоуэлл раздраженно вздохнул.

– Да. Я уже вам сказал, что вы ко мне привязались?

– А вы уверены, что Лилиан Даффи позволяла ей использовать своего сына?

– Ну да, да. Сколько можно повторять? Я говорю о мальчишке Лилиан. Вы меня слышите? Почему бы вам не проверить отчеты социальной службы, а не тратить со мной время попусту? Они его оттуда забирали десятки раз.

Когда накопившиеся свидетельства стали оборачиваться против Макдоуэлла и его вот-вот могли обвинить в серийных убийствах, он словно очнулся и вскочил с места. Адвокат попросила его успокоиться и больше не вставать.

– Да я уже целые сутки здесь сижу, – огрызнулся он. – И если дело в драке, то давно признал: так оно и было. Зачем мне зря отрицать? Я вам и о наркотиках сказал. Хранил их, все верно. Но о сумочках и шмотках я ни хера не знаю, уж простите. Откуда они у меня, когда я этих баб добрый десяток лет в глаза не видел?

– Но вы можете объяснить, каким образом они оказались у вас в квартире? – спросил Лангтон, стараясь контролировать себя и не повышать голос.

– Нет, не могу! Не знаю, и все. У меня от воров отбоя не было, уж сколько они ко мне в подвал залезали!

– А вы сообщали о грабежах?

– Вот, блядь, да нет, конечно. Я и сам там редко бываю.

– А где вы еще живете?

– Раньше ночевал в своей машине. Но эти засранцы ее угнали.

– Вы часто бываете в Лондоне?

– Да. Заезжаю.

– Раньше вы это отрицали, а теперь признаете, что не однажды туда ездили!

– Угу.

– Ну а как насчет Соединенных Штатов? Вы там были когда-нибудь? В последние несколько лет?

– Нет, никогда не был.

Лангтон показал Макдоуэллу фотографию Мелиссы Стивенс, но тот заявил, что девушка ему неизвестна. И тогда суперинтендант в отчаянии выложил последнюю карту – наволочку с женским нижним бельем из спальни Макдоуэлла. Удар был нанесен в цель, и задержанный раскололся. Он заплакал и сквозь слезы пробормотал, что это белье Берил Виллиерс и оно хранилось как память об их любви.

Адвокат Макдоуэлла предложила сделать перерыв и позавтракать.

* * *

Допрос продолжался, а судмедэксперты тем временем переворошили запущенную квартиру Макдоуэлла. К одиннадцати часам утра они не нашли ни одной новой сумочки, ни каких-либо иных женских вещей.

Лангтон встретился с главой команды манчестерских судмедэкспертов. Теперь их внимание переключилось на «Мерседес» Макдоуэлла. Мотор у него работал с перебоями, а под покрышками собралось столько ржавчины, что хороший водитель не рискнул бы сесть за руль. Они не обнаружили ни квитанций по страховке, ни документов об оплате налогов, ни талонов о техосмотре. И проверили два ковра. В багажнике лежали какие-то вещи Макдоуэлла. Их тоже тщательно осмотрели.

Сумочки еще тестировали, пытаясь выяснить, долго ли они находились у него в гардеробе. Судя по плесени снаружи и внутри, они могли храниться там не год и не два. А вдруг их принесли из какого-то другого места и спрятали в грязном подвале?

Лангтон вздохнул: неужели кто-то решил подставить Макдоуэлла и подкинул улики? Да, не исключено. Сумки обнаружили не в спальне, запертой на замок. А в коридор подвала сумел бы проникнуть любой бродяга или воришка.

Макдоуэлла обвинили в хранении наркотиков и их сбыте, а в половине пятого добавили новое обвинение в убийстве трех жертв. Лангтон распорядился выпустить его из отделения манчестерской полиции и перевезти в тюрьму «Уандсуорт» в Лондоне для дальнейших допросов.

Лангтон и Льюис возвратились в столицу на шестичасовом поезде. Оба устали за этот день еще сильнее, чем за вчерашний. Они наскоро перекусили гамбургерами в вагоне-ресторане и выпили пива. Результат был получен, однако им мешали радоваться многочисленные натяжки и проблемы, о которых не хотелось даже думать. Однако они сделали едва ли не самый существенный шаг вперед за минувшие месяцы, и угроза разгона команды, кажется, наконец миновала.

В пресс-релизе подтверждалось, что Макдоуэлл задержан и будет допрашиваться.

* * *

По возвращении в ситуационной Лангтона ждала новая и немаловажная информация. В местном брайтонском пресс-релизе сообщалось, что их свидетельницу с низким «замогильным» голосом видели пьющей в различных барах на Брайтон Лэйн, а затем на дискотеке неподалеку от берега. Какая-то женщина вспомнила, что свидетельница прошла мимо нее с молодым человеком. Она громко кричала и пьяно хохотала.

Члены команды передали по кругу второй лист пресс-релиза со словесным портретом молодого человека. По описаниям ему было лет двадцать с небольшим. Коротко стриженный, в джинсах и кожаной пилотской куртке. И поскольку ни Алан Дэниэлс, ни тем более Макдоуэлл никак не соответствовали этому описанию, оставалось предполагать, что убийство Ивонны не связано с ходом расследования и является всего лишь печальным совпадением.

* * *

Анна не показывалась на работе до полудня. Когда Баролли наконец отыскал ее и заявил, что отсутствие шефа не повод для прогула, она возмутилась. И пояснила, что вовсе не отлынивала, хотя и не сидела за отчетами в ситуационной. Впрочем, Баролли было не до нее, и он постоянно звонил в Манчестер. Анна напечатала докладную записку об утренней поездке в «Аварийную компанию». Она попыталась дозвониться до Кроудона, но оба раза попадала не туда из-за каких-то помех на линии.